Текст книги "Живые и мертвые"

Пока разочарованная ассистентка жаловалась Боденштайну на свои проблемы, Пия рассматривала фотографии в рамках, которые висели на стенах, покрытых краской кофейного цвета. Парапланерист, бейсджампер [25]25
  Бейсджампинг – прыжки с парашютом с высотных объектов.


[Закрыть], парашютист, биатлонист, одержавший победу, на финише.

– Это все шеф собственной персоной, – пояснила фрау Фелльманн, хотя ее никто об этом не спрашивал. – Ради этого безумия он живет.

– Эрик Штадлер занимается бейсджампингом? – спросила удивленная Пия.

– И не только. Он занимается всем, что каким-то образом связано с опасностью для жизни, – ответила его ассистентка голосом, в котором чувствовалось смешение гордости и неодобрения. – Как говорится, адреналиновый наркоман. Он даже на Олимпийских играх однажды завоевал бронзовую медаль по биатлону, когда служил в бундесвере в Баварии.

– Интересно, – кивнул Боденштайн. – Если вы сегодня еще увидите шефа или будете с ним разговаривать, передайте ему, пожалуйста, чтобы он нам позвонил.

– А что случилось? – Фрау Фелльманн, вновь превратившаяся в ассистентку руководителя, подняла тщательно выщипанные брови.

– Он в курсе дела, – ответил Боденштайн неопределенно. – Большое спасибо.

Они уже повернулись, чтобы уйти, когда Пии вдруг кое-что пришло в голову.

– Да, фрау Фелльманн, не подскажете, где найти сестру шефа? – спросила она.

Франка Фелльманн озадаченно посмотрела сначала на Пию, потом на Боденштайна.

– Хелен умерла, – ответила она. – Она покончила с собой пару месяцев назад. С тех пор шеф сам не свой.

Пия первой оправилась от неожиданности.

– Мы этого не знали. Спасибо за информацию. До свидания.

Они молча спустились вниз по лестнице и вышли из здания.

– Почему Штадлеры нам этого не сказали? – спросила Пия, когда они шли к машине.

– Мы их не спрашивали о Хелен, – напомнил ей Боденштайн.

– И все же. – Пия остановилась. – Это ведь странно. Они полчаса рассказывают нам о том, как умерла мать, то и дело упоминают имя Хелен и забывают сказать, что она покончила с собой?

– Гм, – промычал Боденштайн.

– Ты знаешь, что я думаю? – спросила Пия.

– Что Эрик Штадлер мог бы быть нашим снайпером? – предположил Боденштайн.

– Именно. – Пия задумчиво прикусила нижнюю губу. – Спортсмен-экстремал. Человек, который любит рисковать. А стрелять он может и как биатлонист, и как бывший солдат.

– Тогда поехали во Франкфурт и поговорим с ним, – предложил Боденштайн. – Если он там.

– Я почти уверена, что его там нет, – сказала Пия.

* * *

Терзаемая угрызениями совести, с бешено колотящимся сердцем Каролина Альбрехт занималась тем, чего она еще никогда не делала: она рылась в кабинете отца, который для нее всегда был недоступным местом. После того как лет тридцать назад он однажды застал ее сидящей за его письменным столом и болтающей по телефону с подругой, эта комната с эркерными окнами [26]26
  Окна в выступах из основного объема здания – эркерах.


[Закрыть], массивным сейфом и возвышающимися до потолка книжными шкафами была объявлена для нее «запретной зоной». Она больше ни разу добровольно не переступала порога кабинета и до сего времени хранила лишь безрадостные воспоминания о головомойках и нравоучениях, ради которых отец вызывал ее в святая святых. Уходя из дома, отец всегда запирал дверь якобы из-за уборщицы, но Каролина знала от матери, где хранится запасной ключ. Какое-то время она нерешительно стояла посреди комнаты. С чего начать? И что она вообще ищет? Наконец она преодолела свою заторможенность и для начала принялась за корзину для мусора, но это мало что дало. Со скрупулезностью налогового инспектора она методично продвигалась с севера на юг. Письменный стол, как она и предполагала, не скрывал никаких тайн, пароль старомодного компьютера оказался для нее непреодолимым препятствием. В памяти телефона она обнаружила лишь один-единственный актуальный звонок. Номер был с кодом Келькхайма и набран был 25 декабря. С четверга прошлой недели отец с этого аппарата никому не звонил, но и никто не звонил ему. Каролине показалось это странным. Почти полчаса Каролина размышляла над тем, где отец мог хранить ключ от своего старинного сейфа. Она заглядывала за картины, под ковер и в вазу для цветов, потом стала вытаскивать из шкафа книги одну за другой и действительно обнаружила его в одной из написанных им самим медицинских книг под названием «Хирургия торакса »[27]27
  Грудной клетки.


[Закрыть], которая до сегодняшнего дня считалась хрестоматийным трудом для студентов-медиков. Угрызения совести постепенно отступили, а вместо этого ею овладел благотворный охотничий азарт, который заставил ее сконцентрироваться и отвлечься от раздумий. Она открыла сейф и отвела в сторону тяжелую дверь из бетонной плиты и стали. Кроме паспортов родителей, она обнаружила множество шкатулок с украшениями матери, коллекцию часов отца, наличные деньги, документы на автомобили, золотые монеты, комплект семейных документов, страховые бумаги, два манускрипта для следующих специализированных книг, налоговые декларации последних лет и папки с документами на недвижимость, которую отец активно покупал для обеспечения финансовой стабильности в старости. Того, что она надеялась найти, а именно извещения о смерти, точный текст которого ее очень интересовал, в сейфе не было.

Она уже хотела закрыть этого монстра, как тихо застрекотал телефон. Каролина напряженно прислушалась и поняла, что звонок раздавался из сейфа. Она стала поспешно открывать одну шкатулку для украшений за другой и вскоре в одной из коробок для часов обнаружила телефон, который к этому времени уже замолчал. Смартфон, одна из последних моделей, и полностью заряжен. Почему отец хранил телефон в сейфе? И почему он пользовался старомодным мобильником, имея при этом значительно более современный аппарат?

Некоторое время Каролина задумчиво держала телефон в руке, потом нажала кнопку «Главная страница» и провела пальцем по экрану. Появилось главное меню и указание на два пропущенных звонка. Она прикусила губу. Если вызвать «список звонков», сообщение исчезнет. Владеет ли отец аппаратом настолько хорошо, что заметит это? Пароль он не установил, возможно, потому что никогда не берет смартфон с собой. В конце концов любопытство взяло верх над всеми сомнениями. Сначала она открыла список входящих звонков и немало удивилась. Только вчера отцу поступило множество звонков, и общая продолжительность разговоров составила больше часа! Кроме того, он звонил нескольким старым друзьям, некоторым коллегам и соратникам, что в его ситуации не было удивительным. Но почему он использовал для этого этот мобильный телефон, а не стационарный, который стоял у него на письменном столе? На этот вопрос ответа не было.

* * *

Пару недель назад его взгляд чисто случайно упал на это высотное здание – вероятно, потому, что огромный подсвеченный плакат делал его приманкой для глаз среди фасадов высотных офисных башен из стекла и бетона, сосредоточенных в промышленной зоне южной части Эшборна. Оно примерно в километре от технопарка «Зеерозе», а в безветренный день это вполне реальная дистанция. Он несколько раз приезжал сюда и внимательно изучал здание, в котором как раз шел ремонт. Совершенно незаметно ему удалось по строительным лесам попасть на крышу. Рабочие, которые ему встретились, не обратили на него никакого внимания. Очевидно, здесь работало так много фирм, что чужое лицо их не удивило. Для жителей трехсот двенадцати квартир, которые уже несколько месяцев жили в условиях ремонта, мужчина на строительных лесах не казался чем-то необычным. Он выяснил, как попасть на крышу. В первый раз он полез вверх по лесам, но с тяжелой сумкой это было довольно непросто, поэтому во второй раз пошел через дом. Попасть в здание вообще не составляло труда. На сей раз он так же нажал на одну из многочисленных кнопок звонка и представился «почтой». Загудел зуммер, и он вошел. В холле и по пути к лифтам висели видеокамеры, это он знал, и поэтому натянул на голову капюшон и надел строительный шлем. На лифте он спокойно добрался до 23-го этажа. Там, на лестничной клетке, он открыл стеклянную дверь на балкон, перемахнул через ограждение и прыгнул на леса. Через несколько минут он уже был на крыше и по жестко смонтированной лестнице залез наверх. Если бы кто-то из высотного здания биржи и увидел его здесь, среди целого леса антенн и спутниковых тарелок, вряд ли он разглядел бы человека со шлемом на голове и уж тем более не опознал бы его, встретив еще раз. Он прошел дальше по бетонной стене и проскользнул в пространство между техническим оборудованием и боковой стеной фасадных апартаментов пентхауса. Здесь он был защищен от любых взглядов, мог удобно пристроить оружие, и при этом ему открывался ничем не заслоняемый обзор вдоль здания мебельной компании «Манн Мобилия» в сторону «Реве». Наверняка это будет самый эффектный выстрел, который получит наибольший резонанс. Наверху холодно, но он это предусмотрел, поэтому надел термобелье и пуховик. Тщательно собрал оружие, вставил в ствол патрон и занял позицию. Для маскировки натянул над собой и над стволом оружия серое покрывало. Теперь его не зафиксирует ни один спутник во вселенной. Он посмотрел в оптический прицел и отрегулировал резкость. Рекламные флаги «Манн Мобилия» вяло свисали вниз. Ни дуновения. Идеальные условия. Он рассматривал людей, машины, таблички с предложениями фирмы «Алди». Прицельная оптика просто фантастическая! Он мог прочитать даже надпись на наклейке о прохождении техосмотра на номерных знаках автомобилей – и это с расстояния в километр! Ее машина стояла на парковочной площадке. Все было готово. Он взглянул на часы. 11:44. Ему потребовалось 11 минут, чтобы добраться сюда от входной двери. Теперь надо ждать час и двадцать пять минут, но это не пугало его. Терпения хватит.

* * *

В квартире Эрика Штадлера во Франкфуртском Нордэнде никого не было, по мобильному телефону он тоже не отвечал.

– Зря проездили, – проворчала Пия. – Из-за какого-то «домашнего офиса»! Кто знает, где он сейчас болтается!

Им пришлось некоторое время идти пешком до машины, которую они припарковали на Эдер Вег. Ситуация с парковкой в Нордэнде, как и всегда, была катастрофической, особенно вечерами, в выходные дни и как сейчас, накануне Нового года, когда многие уже были в отпуске и не ходили на работу.

– Штадлер-старший ведь работает под Франкфуртом, не так ли? – уточнил Боденштайн, садясь на место рядом с водителем.

– Да, но там ты сейчас наверняка никого не застанешь, – ответила Пия. – Позвони лучше фрау Фелльманн. Ты ведь ей так понравился. Она явно даст тебе номер мобильного телефона Штадлера-старшего.

– С чего ты взяла, что я ей понравился? – Боденштайн удивленно наморщил лоб.

В любом другом мужчине Пия за подобным вопросом углядела бы неуклюжую попытку напроситься на комплимент, но не в своем шефе. Во всем, что касалось женщин, он был невероятно слеп и не улавливал даже самые явные сигналы. В прошлом из-за этого он не раз попадал в затруднительное положение и, вероятно, именно поэтому слишком поздно заметил, что его брак дал трещину. Он был просто неспособен противостоять женскому коварству, изобилующему богатым арсеналом обманных трюков, пока, наконец, в рассудительной Инке Ханзен не нашел ту самую, подходящую ему женщину. Пия очень редко говорила с шефом на личные темы, но иногда ей хотелось знать, счастлив ли он с этой скучной и странным образом лишенной эмоций женщиной-ветеринаром.

– Ты вспомни, как она крутила перед твоим носом своей грудью. Это было чистой воды предложение. И потом этот глупый взгляд, – сказала Пия с пренебрежением и сымитировала основательно гипертрофированный взгляд ассистентки. – Кстати, она по уши влюблена в своего шефа. Правда, мне кажется, без шансов на взаимность.

– Как ты это все умудряешься определить в течение трехминутного разговора? – Боденштайн щелкнул языком, нацепил на нос очки для чтения и вбил номер телефона Эрика Штадлера с его визитной карточки в свой мобильник. Пия оказалась права. Франка Фелльман с готовностью продиктовала ему нужный номер, и он позвонил отцу Эрика Штадлера.

– Штадлер, – раздался через некоторое время из динамика его голос.

– Это Боденштайн из уголовной полиции Хофхайма, – представился Боденштайн. – Господин Штадлер, где вы сейчас?

– На Главном кладбище во Франкфурте, – ответил удивленный Дирк Штадлер.

– У могилы дочери? – спросил Боденштайн.

Пару секунд он молчал.

– Нет, – голос Штадлера стал неожиданно приглушенным, – моя дочь покоится на кладбище в Келькхайме. Я здесь по служебным делам. Мы исследуем прочность надгробных плит.

– Почему вы нам не сказали, что ваша дочь совершила самоубийство? – поинтересовался Боденштайн.

– Я не думал, что это имеет значение, – возразил Штадлер после короткой паузы. Он откашлялся. – Для меня это все еще очень болезненная тема. Мы с дочерью после смерти моей жены пережили тяжелые времена и очень сблизились.

Боденштайн, который рассчитывал на какую-нибудь незамысловатую ложь, был обезоружен честностью Штадлера.

– Извините меня, пожалуйста, за мою интонацию и прямоту, – сказал он заметно мягче. – Меня разозлило то, что вы вчера об этом не упомянули ни единым словом.

Это также относилось к разряду тех вещей, за которые Пия восхищалась своим шефом. Если он допускал ошибку, то находил в себе силы признать это.

Штадлер принял извинение.

– Вы наверняка испытываете сейчас серьезное давление.

– Мы бы хотели еще раз поговорить с вами.

– Конечно, – ответил Дирк Штадлер. – Я заканчиваю в 16 часов.

– Тогда в 16:30 будем у вас. Большое спасибо.

Боденштайн выключил телефон.

– Верю я ему или нет? – обратился он больше к себе, чем к Пии.

– По какой еще причине он мог скрывать самоубийство дочери? – ответила Пия.

– Именно этот вопрос я и задаю себе, – Боденштайн прислонился головой к подголовнику, закрыл глаза и погрузился в задумчивое молчание.

* * *

Селина Хоффманн чертыхнулась. Она уже в третий раз объезжала ряды парковочной площадки, но нигде не могла найти свободного места! Было уже без одной минуты час, и если она немедленно не найдет место, то опоздает к началу смены. И разминется с Хюрмет! При этом она непременно хотела до конца года вернуть своей коллеге пятьдесят евро, которые заняла у нее две недели назад. У Селины было не особенно много принципов, но она была суеверной, а еще бабушка всегда ей внушала, что нельзя вступать в Новый год с долгами, потому что это принесет неприятности и еще больше долгов.

– Ну, давай же! – бормотала она, когда перед ней задним ходом с парковочного места выезжал «Опель». Она включила аварийку и сдала чуть назад. Старик усиленно крутил руль, а бабуля, которая должна была бы им руководить, лишь беспомощно стояла рядом. Это могло продолжаться целую вечность!

Черт подери! Сегодня был как раз один из тех дней, когда все, в самом деле практически все идет наперекосяк. Сначала она проспала, потом обнаружила, что в бензобаке не было ни капли бензина. До заправки она, правда, дотянула, но после того как заправилась, поняла, что забыла дома портмоне. К счастью, она знала молодого парня, работавшего на заправке. Он дал ей деньги взаймы, и она снова помчалась домой, но там ей пришлось пешком добираться до 7-го этажа, потому что лифт опять не работал. Нет, это был определенно не ее день!

Наконец дедуля выехал, его жена забралась в машину и села рядом с ним. Селина припарковала свой автомобиль и помчалась через парковочную площадку. Еще издалека она увидела очередь перед булочной-пекарней. В ее смену работала старуха Азунович – еще и это! Конечно, она донесет шефу, что она опоздала. Она протиснулась между ожидающими своей очереди покупателями и открыла дверь возле прилавка, которая вела в небольшое бытовое помещение и на склад.

– Хюрмет уже ушла? – крикнула она, запыхавшись, бросила куртку и сумку на стул и натянула халат.

– Ты опять опоздала, – проворчала ее пожилая коллега, которая как раз вытаскивала из конвекционной печи противень с кренделями. – Разумеется, Хюрмет ушла. Уже пять минут второго!

– Да, черт возьми, я не могла найти место для парковки. – Селина протиснулась мимо коллеги и вошла в торговый зал.

– Ну наконец-то! – воскликнула так же неприветливо Озлем, еще одна коллега по дневной смене. – Здесь настоящий ад.

– Эй, если случайно увидишь, что Хюрмет выходит из «Реве», скажи мне, хорошо? – попросила Селина. – Мне надо отдать ей пятьдесят евро. За это я сегодня вечером помогу здесь убраться.

– Ладно, – кивнула Озлем и занялась следующим покупателем.

* * *

Четырнадцать минут назад она вышла из булочной-пекарни и по обыкновению растворилась в супермаркете. Он терпеливо ждал. Там, как всегда, было полно народу. Несмотря на то что многие служащие из расположенных поблизости бизнес-центров перед Новым годом не работали, все парковочные места были заняты и всюду царила суета. Люди входили и выходили из магазинов, некоторые деловито и торопливо, другие спокойно и невозмутимо. Отсюда, сверху, они казались муравьями. По-прежнему стоял полный штиль, только на этой высоте ощущался легкий бриз, но это он учел. При столь большом расстоянии даже с таким точным оружием, как его, невозможно было избежать определенного отклонения траектории. На сей раз он отказался даже от глушителя, так как он сокращает скорость полета пули. При меньшей дистанции это вряд ли имело бы значение, но начиная с шестисот метров ничто не должно мешать. Он проверил свое дыхание и полностью сконцентрировался на выходе супермаркета. И вот она вышла! С пакетами под мышкой стремительно миновала магазины одежды и обуви и пошла в сторону «Алди», где был припаркован ее автомобиль. Вдох. Выдох. Ее голова была точно под прицелом. Он согнул палец. Стоп! Проклятье, она остановилась и обернулась. Похоже, что кто-то окликнул. Неважно, так идеально она уже не попадет в поле выстрела. Он отпустил спусковой крючок, грохнул выстрел, и при отдаче приклад больно ударил его в ключицу.

* * *

Каролина сидела за столом на кухне своего дома и, наморщив лоб, смотрела презентацию в «ПауэрПойнт», которую она создала в своем ноутбуке. Она пыталась уловить связи. Информация, которой она располагала, до сих пор была довольно скудной, но тем не менее ей удалось выяснить, кто являлся третьей жертвой «судьи». В газетах и в Интернете приводились только имена и начальные буквы фамилий пострадавших, но на основании этого и из сообщений, содержащихся в тайном смартфоне отца, она пришла к заключению, которое представлялось ей логичным. Ей было непонятно, что связывало Ренату Роледер и ее отца с Фридрихом Герке. Каролина лишь мимолетно знала Фридриха Герке. Он входил в широкий круг знакомых ее родителей, и ему, должно быть, было где-то около восьмидесяти лет.

– Максимилиана застрелили, – сообщил он дрожащим старческим голосом на голосовую почту отца. – Позвони мне, пожалуйста.

Больше он не сказал ни слова. Стало быть, отношения между отцом и Герке, похоже, не были простым шапочным знакомством, как предполагала Каролина, как-никак у того имелся тайный мобильный номер отца.

Каролина позвонила Ренате и попросила ее прочесть рекламное объявление с фирменным логотипом, который она видела на автомобиле для доставки, на котором приехали Хелен Штадлер и сопровождавший ее мужчина, после чего она отыскала в «Гугле» ювелирную лавку «Хартиг» в Хофхайме. Владельца магазина звали Йенс-Уве Хартиг, и у него был магазин с мастерской в Хофхайме, на Хауптштрассе. Веб-сайт оказался малоинформативным. Несколько самостоятельно сделанных фотографий объектов, информация о часах работы магазина, номер телефона и налоговый номер. Никаких фотографий шефа за работой, никаких персональных данных. Что связывало этого Йенса-Уве Хартига с дочерью погибшей Кирстен Штадлер? Не мог ли он и ее дочь иметь какое-то отношение к убийствам?

Каролина потерла затылок и, погруженная в свои мысли, откусила немного от бутерброда с салями. Это был ее завтрак и обед одновременно. Что-то не сходилось, и у нее было просто недостаточно информации. Она закрыла ноутбук и взялась за список всех контактов, которые она выписала из смартфона отца, прежде чем убрала телефон в коробку для часов, закрыла сейф и положила ключ в укромное место. Потом она заперла кабинет и оставила ключ себе. На всякий случай. Парализующая печаль уступила место лихорадочному нетерпению. Она не могла больше оставаться в родительском доме, где все напоминало о маме. Из машины она позвонила Грете, которой, похоже, к ее великому облегчению, стало немного лучше. По крайней мере, она больше не плакала и даже рассказала ей, что была со своей кузиной Даной на конюшне и что она хотела бы иметь собственную лошадь. После сочельника Карстен, как и каждый год, собирался со всей своей семьей на горнолыжный курорт в Австрию, и Грета была этому очень рада.

Продолжая жевать, Каролина стала просматривать список и снова остановилась на имени, которое ей ни о чем не говорило. Петер Ригельхофф! Номер с кодом Франкфурта был очень длинным и, вероятно, имел параллельное подключение, так как обратный поиск в телефонной интернет-книге не дал результата. С этим Ригельхоффом ее отец в последние дни много раз говорил по телефону. Каролина снова пошла в Интернет и обнаружила, что во Франкфурте проживают несколько мужчин с таким именем: импортер биологически чистых вин, рекламный агент, стоматолог и адвокат. Чтобы выяснить, с кем из них разговаривал ее отец, ей нужно было, хочешь не хочешь, им позвонить. Она чувствовала неловкость оттого, что ей приходилось копаться в жизни отца, но он не оставлял ей выбора.

* * *

– Хюрмет! Подожди! – Селина выскочила из боковой двери пекарни и побежала вслед за своей коллегой. Хюрмет остановилась. Она обернулась, и на ее лице появилась улыбка.

– Я не хочу вступать в новый год с долгами! – Селина усмехнулась и помахала купюрой в пятьдесят евро, которую до этого сунула в карман халата. Она протянула руку, и в это мгновенье голову Хюрмет разорвало. Просто так. Брызги крови и мозгового вещества фонтаном ударили в воздух. Одновременно раздался щелчок, и рядом с ней задрожало витринное стекло. Время замерло. Селина открыла рот и хотела закричать, но не смогла издать ни звука. Она просто стояла и смотрела, не веря собственным глазам, как Хюрмет упала как подкошенная меньше чем в метре от нее. Казалось, ее тело было мягким как пудинг. Селина все еще держала в руке денежную купюру и рассеянно смотрела на свою коллегу, у которой вдруг не стало лица. Вокруг началась паника. Люди кричали, родители пригибали своих детей к земле, многие просто бежали прочь, а некоторые прятались за припаркованными автомобилями. Селина не замечала, что машины врезались одна в другую и люди беспорядочно бежали в разные стороны, сбивая друг друга с ног. Она недоуменно смотрела застывшим взглядом на кровавую массу, которая когда-то была головой Хюрмет, и слышала пронзительный, истерический визг. Кто-то схватил ее за руку, она сопротивлялась жесткому сдавливанию и не могла отвести глаз от этой ужасающей картины. Только когда какой-то мужчина ударил ее по щеке, к ней вернулось восприятие.

У Селины болело горло. Это она сама так кричала! Что случилось?

– Где… где Хюрмет? – пробормотала она растерянно. – Я… я ведь должна ей еще отдать пятьдесят евро!

У нее обмякли ноги, она зашаталась, и сразу все вокруг потемнело.

* * *

Экстренный звонок настиг их именно в тот момент, когда они выезжали с трассы А66 в районе Хофхайма.

– Где конкретно? – уточнил Боденштайн.

– В Эшборне, в технопарке «Зеерозе», – ответил дежурный по рации. Пия среагировала молниеносно. Она включила левый поворотник, развернулась и нажала на газ. Через несколько секунд они уже мчались по автобану в противоположном направлении.

Боденштайн попросил рассказать ему детали.

– Перед супермаркетом застрелили женщину, – сказал дежурный комиссар. – Больше ничего не известно. Весь технопарк уже оцеплен, вертолет вылетел.

– Когда поступило сообщение?

– В 13:37.

То есть три минуты назад. Быстрее это вряд ли можно было сделать, и тем не менее Боденштайну казалось, что они опоздали. Преступник уже давно испарился. Возможно, даже он был какое-то время там, затерявшись среди людей, и сумел спокойно скрыться.

Боденштайн знал технопарк. Там были супермаркеты и мебельные магазины, два ресторана быстрого питания и большое число прочих фирм и магазинов. Кроме того, имелся один выезд на трассу А66 и второй, который вел к автобану D3005, откуда можно было попасть в Таунус, а также на трассу А5. Кроме того, пешеходные и велосипедные дорожки, а также полевая дорога в направлении Швальбаха создавали идеальные условия для побега. Но лучшим прикрытием была, разумеется, толпа людей, которые в пятницу среди дня, накануне Нового года, находились в технопарке.

– Ты думаешь, это снова снайпер? – Пия внимательно смотрела на дорогу и в бешеном темпе обгоняла автомобили справа, игнорируя сигналы клаксонов возмущенных водителей.

– Да, наверняка, – мрачно кивнул Боденштайн.

– Но, на первый взгляд, похоже на происшествие в Майн-Таунус-Центре на прошлой неделе. – В голосе Пии слышалась тихая надежда. Может быть, опять ложная тревога! Но Боденштайн опасался самого худшего.

– Нет, тогда не было жертв, речь шла только о выстрелах, – возразил он. – Это опять он, этот негодяй. И он выбрал превосходное место и самое подходящее время.

Кто на сей раз стал жертвой этого хладнокровного киллера, который убивает среди белого дня и бесследно исчезает? Что это за больной человек, который казнит невинных, чтобы отомстить их родственникам? За что он вообще мстит? Чего он добивается, какова его цель? И как, черт подери, это возможно, что спустя десять дней они ни на шаг не сдвинулись с места? Эта безрезультатность, изматывающее ожидание и постоянно растущее давление со стороны Министерства внутренних дел, прессы и общественности были абсолютно фатальны для морального климата в их команде. В таких обстоятельствах даже самому уравновешенному полицейскому не удавалось оставаться спокойным и рассудительным. Ошибки совершают тогда, когда делают неверные выводы или принимают поспешные решения только для того, чтобы вообще что-то делать.

Пия съехала с трассы и резко затормозила. Движение под мостом было довольно плотным.

– Нам нужен проблесковый маячок, иначе мы далеко не уедем, – сказала она. Боденштайн нашарил под сиденьем водителя фонарь с магнитным основанием, открыл окно и поставил его на крышу.

– Впереди уже пробка, – сказала Пия. – Может быть, мы его на сей раз схватим.

Вся Зоссенхаймер Штрассе – магистральная дорога всего индустриального района – была перекрыта стоящими поперек патрульными автомобилями с синими проблесковыми маячками. Один полицейский отъехал чуть назад, чтобы пропустить Пию и Боденштайна. Пия опустила стекло.

– Куда ехать? – спросила она.

– На светофоре налево, потом все время прямо и у «Кей Эф Си» опять налево, на парковочную площадку! – Патрульный полицейский вынужден был кричать из-за шума вертолета, летящего на небольшой высоте.

– Спасибо. – Пия тронулась с места и через пару метров опять остановилась, так как сотни людей пытались выбраться из технопарка – кто на автомобилях, а кто пешком.

Наконец она решительно рванула руль вправо, проехала немного по тротуару, свернула на парковку мебельного комплекса «Манн Мобилия» и объехала его вокруг.

– Давай выйдем здесь и пойдем пешком, – сказала она и отстегнула ремень. – Здесь не проехать.

Боденштайн согласно кивнул. Они пересекли безнадежно забитую улицу. Выезд на трассу L3005 тоже был перекрыт. Полицейские в защитных жилетах с нарезными винтовками проверяли каждый автомобиль, прежде чем тот проезжал через блок-пост.

– Совершенно бессмысленная затея, – сказал Боденштайн, обращаясь к Пии. – Этот тип все равно уже смылся.

Большая парковочная площадка перед комплексом «Реве» была в основном свободна от машин и перекрыта. Врачи «Скорой помощи» и санитары службы спасения занимались людьми, которые перенесли шок или получили повреждения от разлетевшихся осколков стекла. Полицейский вертолет кружил в подернутом облаками небе, всюду трепетал свет проблесковых маячков.

Помощь жертве уже не требовалась. Пуля пробила сначала голову молодой женщины, а потом витринное стекло обувного магазина, перед которым она стояла. Точно так же, как и Ингеборг Роледер, Маргарет Рудольф и Максимилиан Герке, она умерла еще до того, как ее тело упало на землю. Молодая жизнь была уничтожена в одно мгновенье. Потому что этого захотел какой-то безумец.

– Личность жертвы уже установили? – поинтересовалась Пия у коллег из отряда быстрого реагирования, которые были на месте уже через несколько минут после смертельного выстрела.

– Она работала вон в той булочной-пекарне и шла к своему автомобилю, – ответила женщина в чине старшего комиссара полиции. – Ее коллега стояла прямо перед ней, когда ту застрелили. Сейчас она в шоке, и ей оказывает помощь врач «Скорой помощи».

Она протянула Пии сумку жертвы – дешевую имитацию известного бренда, – в которой, кроме портмоне, лежали мобильный телефон, связка ключей и всякая мелочь. Пия поблагодарила за информацию, достала из кармана своей куртки пару латексных перчаток и натянула их на руки. В портмоне она обнаружила паспорт.

– Хюрмет Шварцер, – прочитала она и посмотрела на фотографию. – Симпатичная женщина! Всего двадцать семь лет. Живет в Швальбахе.

– Почему? – спросила она Боденштайна. – Почему он убивает двадцатисемилетнюю продавщицу из булочной-пекарни?

– Если это снайпер, то вскоре мы это узнаем, – ответила Пия. – В любом случае он становится все более дерзким.

– Потому что он хочет привлечь внимание, – предположил Боденштайн. – Он убивает не ради убийства. Здесь кроется нечто значительно большее.

– Во всяком случае, ясно одно, – сказала Пия, – он нас дурачит и хладнокровно осуществляет свои намерения.

Боденштайн огляделся вокруг. Откуда мог стрелять снайпер? Напротив, на другой стороне улицы, по диагонали была стройка. Возможно, он лежал там, на крыше здания в засаде. Как туда можно проникнуть? Имеются ли на парковочной площадке мебельного комплекса камеры наблюдения, которые могли зафиксировать преступника?

Нечасто раньше Боденштайн чувствовал себя настолько бессильным. Он ощущал себя человеком, который пытается с помощью лома открыть ларец с драгоценностями, но не может найти точку, куда подвести рычаг.

* * *

Каролина Альбрехт вышла из редакции газеты «Эхо Таунуса» в Кёнигштайне и направилась вверх по Лимбургер Штрассе к пешеходной зоне, где обычно после Рождества царила невероятная суматоха. Однако сейчас многие магазины были закрыты. Причиной тому был снайпер, жертвами которого стали уже три человека! Кафе, о котором ей сказали в редакции, правда, было открыто. Каролина вошла, отодвинув в сторону штору, защищавшую помещение от ветра. Несколько мужчин сидели в полумраке за стойкой и пили кофе. Ни один из них не походил на Константина Фабера, фото которого она нашла в Интернете на сайте «Эхо Таунуса». Ей не хотелось спрашивать о нем, и она решила немного подождать. Дама в приемной редакции сказала ей, что он практически каждое утро ходит в это кафе. Она заказала себе кофе и под любопытные взгляды мужчин за стойкой села за один из немногочисленных столиков. Она уже собралась расплатиться и уйти, как дверь распахнулась, занавеска отодвинулась, и в помещение ворвалась струя ледяного воздуха. Каролина сразу узнала мужчину, хотя в действительности он был значительно полнее, чем казался на фотографии, и на голове у него было существенно меньше волос.