Текст книги "Скучающие боги"

– Лихо связан, – мило просипел он, глядя прямо в глаза.

Мыцлав спокойно и угрюмо смотрел на них. Изучал. Но вскоре все его внимание поглотил нож Беримира, который ему принесли.

– Почему не воспользовался? – спросил он, указывая на клинок.

– Я пришёл с миром и только защищался, – процедил Беримир.

– С миром, значит… – пробормотал он, а затем развернулся на лавке, – Слышали?! С миром, говорят, пришли.

Люди за его спиной разразились громким хохотом. Беримир украдкой посмотрел на Игора, тот, не мигая, глядел на стол перед собой, думая о чем-то своём. Под одеждой зашевелился лисенок, но как-то неуверенно, словно чувствуя беду. Крепко ему, видать, досталось, когда грубые ладони хлопали по его телу в поисках ножа.

– А чего тогда в драку полезли, если с миром пришли? Вошли в деревню, напали на наших людей… – вырвал его из задумчивости Мыцлав.

– Так ведь это вы на нас напали! – удивляясь очевидному, воскликнул Игор. – Мы и слова молвить не успели. Ты же меня и ударил.

– Я ударил? Ну, стало быть, так оно и было, да мужики? – он опять развернулся к людям и дико заржал, явно довольный собой.

Беримир уже смекнул, что с этими людьми разговора не выйдет. Заросли они в глупости своей, и сделают так, как хотят, и всякие доводы бессильны против этой наглой, первобытной и абсолютно лишенной всякого милосердия силы. Не понятно было только, зачем их здесь всё ещё держат. Беримир тяжело вздохнул и опустил голову, чтобы не видеть их рож.

– Чего вздыхаешь? Как звать то вас, несчастных?

– Как Лихо звать? – тихонько подал голос юродивый.

– Тише ты, Юрошка, – очень заботливо, по-отечески одернул его Мыцлав.

Беримир поднял голову и неожиданно спросил, глядя ему в глаза:

– Зверь или человек?

– Ещё спрашивает, скотина! – взревел пьянчуга.

Толпа снова загудела, но Мыцлав не ответил, и на его лицо легла тень сомнения. Беримир успел это заметить, прежде чем здоровяк рявкнул так, что люди за его спиной отшатнулись.

– Имя!!!

– Беримир, а его – Игор, он пришлый. Несколько дней как, накануне гона пришёл, – Беримир с каждым словом наполнялся злостью. – Он совсем ничего не знает. Он не то, что у вас, он везде впервые и сидит сейчас здесь ни за что! А я из города. Много месяцев жил один, пока зверь меня к вам не выгнал. В деревне вашей, рыбой пропахшей, никогда не был и, видимо, Бог меня от этого упас. А вот кто ты? И для чего весь этот цирк держишь, я никак в толк не возьму!

– Беримир, говоришь… – как-то странно посмотрел на него здоровяк. – И как же ты из города в Крайнюю прошёл, минуя нас? Дорога то здесь одна!

– Как Лихо прошёл, мимо нас? – засипел Юрошка.

– По реке, – зло процедил Беримир.

– Да сжечь скотину и дело с концом! – закричал за спинами людей пьянчуга. – Тоже деток убивать пришли! С-скотины!

– Каких деток? – чуть не со слезами от несправедливости вскричал Игор. – Каких деток? Мы в город идём, как мне – пришлому положено! А он проводник мой! При чём здесь дети? Развяжите нас!

– А при том! – вскочил пьянчуга, выхватывая нож, но его быстро угомонили и вывели из избы.

– Что у вас здесь творится? – с нажимом спросил Беримир.

– Что ты знаешь о Яроше и Велете? – быстро спросил Мыцлав.

Беримир прищурился, чувствуя подвох. Странный вопрос. Сына Радея по эту сторону хребта должен знать каждый.

– Он покинул Крайнюю. Вернее, выгнали его вместе с ещё одним человеком. Там свара была большая.

Беримир не стал вдаваться в подробности. Им завладело отчаяние.

– Да, все они за одно, и старейшина наш и те двое и эти! Сжечь! – кричали в толпе. – Он Живорада чуть не убил, каличем сделал на всю жизнь! У Яромы всю срамоту отбил, как тому теперь девок портить? Сжечь обоих!

– Сжечь! – радостно закричал Юрошка и захлопал в ладоши, переваливаясь на спину.

– Да послушайте же вы! – кричал Игор. – Вы хоть объясните за что?

Но его уже никто не слушал. Толпа ревела и угрожала, волнуясь, как вода в тазу, а Мыцлав сидел неподвижно и серьезно смотрел Беримиру в глаза. Была в том взгляде какая-то неясная сила. Ему хотелось покориться и услужить. Было ясно, что их судьба решается сейчас вовсе не дюжиной крикливых мужиков да баб, а им. Там, за серыми холодными глазами ворочались мысли. И Беримир чувствовал их смятение.

– Тихо! – спокойно, но твердо произнес он, поднимаясь. – Мы их не сожжем… Мы их повесим! А вину докажем после за Павлушкой, да, други мои?!

– Да! – радостно отозвались селяне.

– А теперь бегом, строить висельню, чтоб за час управились! Нечего время попусту изводить! Калига! Разжигай костры под котлом да проси бабу свою снаряжаться – будем последнего кабана жрать.

У Игора упало сердце. Как так, только пришёл и сразу в петлю?

– Да, за что-о?! – вскричал он, что было мочи. – За что?!

Беримир молча глядел на Мыцлава – тот смотрел на них. И не невозможно было понять, о чем думал здоровяк. Затем, когда все в кровожадной эйфории радостно выбежали на улицу, он взял со стола топор, а нож Беримира с силой воткнул в край стола лезвием от себя.

– Там люк, – кивнул он на кучу из ящиков и сетей в углу. – У вас половина часа!

И вышел вслед за остальными, крепко заперев за собой дверь.

Беримир и Игор переглянулись, затем, как по команде, вскочили. Беримир первый подбежал к ножу, развернулся спиной и перерезал путы, а после освободил и Игора. Они прильнули к двери, сквозь щели было видно, как селяне возводят конструкцию, призванную их убить. Весело и с улюлюканьем строят виселицу.

– Сволочи! – в сердцах прошипел Игор. – Надо бежать скорее.

– Куда бежать? – осадил его Беримир. – Мы в самом центре деревни, а их кругом слишком много.

– Ты предлагаешь лезть в погреб?

– Нет, туда я добровольно не сунусь, хотя глянь, может там ход?

Они оба кинулись к люку, разгребли завалы и открыли. Увы, это оказался лишь тесный погреб с кучей старого хлама.

– Проклятье! – выругался Игор. – Что будем делать?

– Будем выжидать удобного момента, и побежим со всех ног.

И они принялись наблюдать, даже лисенок выглянул из под одежды немного помятый, ему, действительно, здорово досталось во время обыска. Деревня была совсем крохотная, но, если все мужики были заняты постройкой виселицы, то многие женщины и их дети стояли невдалеке, и пробраться незамеченными мимо них не было никакой возможности.

– Ты понимаешь, в чём дело? – подал голос Игор.

Беримир не ответил.

– Зачем Мыцлаву помогать нам? – не унимался он.

– Его лицо показалось мне знакомым, – ответил он, ковыряя в замке погнутой вилкой. Замок был простой и очень большой, ему в пору запирать амбары, а не старые домишки.

– Он ведь поможет нам?

– Мне кажется, он сам заложник этой ситуации, – прокряхтел Беримир.

– Ты о чём?

Беримир не ответил. Ему, наконец, удалось справиться с замком и отпереть дверь на несколько сантиметров, дальше мешал страшный скрип, издаваемый древними петлями. Прямо перед ними были спины двух женщин, спокойно рассуждающих о них:

– А чаво их вешать то?

– А чаво делать?

– Почяму не сжечь? Вонава, гляди, заборину ломають. Кабыть иных досок не сыскать.

– А чаво жечь? В старину жгли героев да мучеников святых. А эти кто? Душегубы клятые.

– Твоя правда. Пущай висят. Глядишь, отвадять всех прочих окаянных…

Беримир от злости скрипнул зубами. Незаметно выбраться не представлялось возможным, оставалось ждать и надеяться на случай. Несколько раз они пытались уличить момент и вырваться из западни, но все попытки были напрасны. Время шло, но оказии так и не представилось, петля была готова, и люди всей толпой стали возвращаться к дому.

Игор почувствовал, как кровь прилила к вискам, а в животе поселился холод – предвестник паники. Страх обуял и Беримира, но в нём всё ещё бушевала злоба, сохранившая ему способность здраво мыслить. Он схватил Игора и, не смотря на своё громкое заявление, прыгнул вместе с ним в подпол, закрыл люк и постарался хоть как-то прикрыть его сетью, но не успел.

К дому подошли. Мыцлав неуверенно открыл дверь и сразу разразился громкими проклятиями. Вбежал внутрь и немедленно перевернул и раскидал половину вещей, стоявших по углам, и вдоль стен, не забыв при этом забросать люк.

– Они сбежали! Собирайтесь все! Нужно их догнать! Дверь была открыта!

Шум поднялся дикий, сыпались проклятия, неизящная брань лилась рекой. Но очень быстро всё стихло, лишь кричала вездесущая коза. Люди ринулись на их поиски.

– Оставайтесь здесь! Если вы, конечно, ещё здесь… – прошептал Мыцлав и вышел, вновь заперев за собой дверь.

Они остались вдвоём. В тесном погребе, полные сомнений и страха. Лисенок снова показался, неуверенно принюхиваясь к сырому и прохладному воздуху.

– Что будем делать? – спросил Игор. – Я ему не доверяю, не знаю, зачем он оставил нас здесь, зачем жизнь сохранил, но вряд ли, чтобы просто вызволить. Держу пари, в этой башке есть какие-то виды на нас…

– Я не верю тоже, но выбор у нас не велик. Если попытаемся уйти сейчас, то есть вероятность, что вскоре окажемся в той петле. Эту дверь невозможно открыть, не издав шума. Нас сразу заметят. И теперь уже церемониться не станут, всадят вилы промеж ребер и дело с концом.

– Но все мужчины ушли искать нас! Мы можем успеть вырваться, их бабы нас не остановят!

В этот момент, словно в опровержение его словам с улицы донеслись приглушенные мужские голоса.

– Проклятье! Вернулись… – обреченно ругнулся Игор.

– Мы в ловушке, друг мой. Мы в ловушке… – спокойно проговорил Беримир. – Остается уповать на милость Мыцлава. На его здравый рассудок. Зачем-то ведь он укрыл нас.

– Петля одна…

– Что? – не понял Беримир.

– Я говорю, петля одна. Они хотели вешать нас по очереди.

– Давай подождём, – он пропустил мимо ушей слова Игора. – Если завяжется драка – беги, если нет возможности бежать – стой за моей спиной, только не слишком близко. И никого к себе не подпускай. Они смелые только среди себе подобных, стоит убить одного – двух, и они превратятся в редкостных трусов, вот увидишь.

– Убить? Ты хочешь убивать? – поразился Игор.

– А что они, по-твоему, хотят сделать с нами?

Игор не нашёлся, что ответить, но вдруг его осенило:

– Он спрашивал о Яроше и каком-то Велете… Может это Зубаха? И они были здесь и что-то натворили? Тот пьяный сказал: «Деток убивать пришли…». Неужели они убили здесь ребенка?

– Всё может быть. В любом случае, держать ответ теперь нам.

Так они и сидели в темном погребе на протяжении нескольких часов, погруженные в тяжелые мысли, пока дверь в хижину не отворилась. Сверху раздались тяжелые шаги, и что-то большое ухнуло о деревянные доски.

– Вы там ещё? – Это был голос Мыцлава. Тихий и усталый. – Вылезайте, здесь безопасно.

Беримир осторожно откинул крышку погреба и вылез наружу. Следом выбрался Игор. Мыцлав стоял, привалившись на стол. Тяжелые руки скрещены на груди, голова опущена. Казалось, что здоровяк уснул. Возле него, на столе лежал топор.

– Что происходит? – спросил Игор, косясь на оружие. – Что с нами будет?

– Ты один? – спросил из-за спины Беримир.

Он стоял словно кот, готовый к прыжку. В кулаке с побелевшими костяшками блестел нож.

– Спрячь оружие, – поморщась, проговорил Мыцлав. – Если вы ещё не поняли – я не причиню вам вреда.

– Ага, у тебя это на роже написано, – сквозь зубы проговорил Беримир.

– Садитесь, поговорим.

Беримир, поразмыслив, медленно спрятал нож в ножны и прислонился к стене, осторожно выглядывая наружу.

Мыцлав уселся на прежнее место, спокойно ожидая, когда они сядут напротив. Игору это не нравилось. Он бы предпочел сесть со стороны двери, а не забиваться опять в угол. Здоровяк, с его огромными плечищами сам выглядел как стена и закрывал собой все пути к отступлению.

Беримир стоял в нерешительности, с отвращением поглядывая на Игора.

– Да сядьте вы уже! – спокойно, но громко проговорил Мыцлав. – Если бы я хотел, вы бы уже давно болтались на висилице.

Игор опустился на лавку.

– Рассказывай! – не тронувшись с места, приказал Беримир.

Здоровяк вздохнул и расстроено покачал головой.

– Незадолго до вас из Крайней пришёл Ярош Радеев с каким-то хмырем. Они плели нам разную чушь, мол послал их Радей окрестности проверять. Я то смекнул, что враки это всё, не стал бы старик своего сына на такое дело снаряжать. Не по нему это. Вот дочка та – да, она бы справилась. Но тот второй уж больно на язык оказался скор, заболтал мужиков, стал жалобы собирать, слушал наших баб внимательно, что даже я засомневался. Ну а ночью Гарчик их беседу подслушал, когда они наедине остались, за что чуть с жизнью не расстался.

Они сбежали… Там свара потом была, одному из наших досталось сильно. Ну, а им удалось удрать.

Мы только хотели к вам идти, выяснять всё, стало быть, а тут вы.

– Ясно, – глухо сказал Беримир и присел рядом с Игорем. – Решили, что мы с тем же пришли?

– Ну, – согласно пожал плечами Мыцлав.

– И что нам теперь делать?

Здоровяк поднял на него усталые глаза и подался всем телом вперед, тяжело подперев голову огромным кулаком.

– Ты пришлый?

Игор кивнул.

– Ну и что думаешь о нашем мире?

– Злые вы, – неожиданно вырвалось у него.

– Злые… – повторил. – А как прикажешь себя вести? Я вон посмотри какой большой, потому могу и ходить где угодно. Кто поменьше, всё по норам прячется да далеко от дороги не отходит. Думаешь, этот мир тебе на счастье дан? Нет, дружочек, ты сюда брошен на растерзание.

Мыцлав несколько секунд пристально глядел на Игора, а затем перевел взгляд на Беримира.

– Девять человек вышли через каналы, ты знал? – без предупреждения заговорил он. – Из полутора сотен. Остальные там остались, когда решетка опустилась. Нам просто повезло, что мы оказались по другую сторону в тот момент. Знаешь, что ними стало?

У Беремира похолодело в затылке, а кожа подернулась крупной дрожью.

– К ним пустили желтый дым… а потом зарезали. Как свиней. Одного за другим, без суеты и спешки. Четырнадцать десятков душ!

Мыцлав встал и неспешно подошел к окну. Он достал трубку и долго не мог раскурить её. Табак отсырел.

– Как-нибудь спустись, погляди. Я думаю, они лежат там и поныне. Об этом не хотят говорить, словно и не было их. Казнят и судят тех, кто был наверху, чье присутствие нельзя скрыть. Про наш отряд и молчат уж. Как, кто заговорит, сразу пропадает – дознаватели работают круто.

Игор заметил, что Беримир снова вытащил нож, и незаметно отсел он него. В хижине росло напряжение, причины которой он не понимал.

– Девять сотен сослали в Боргот бучу жечь. Скоро прохода от них не станет. Если не сгниют там, конечно. Говорят, многие в Морвард подались от отчаяния. А ещё, – он обернулся и вперился глазами в Беримира, – потому что мест в темнице больше не было.

– Как ты здесь оказался? – спросил Беримир. В голосе у него была дрожь

– Почитай, как и ты. За хребтом ведь жизни нет, – спокойно ответил Мыцлав. – Я за тобой шел, хотел прирезать, да след потерял. Здесь тебя не видели, в Крайней молчат. А назад идти, сам понимаешь, некуда. По ту сторону гор, на каждой станции люди архонта. Ищут беглецов. А я человек приметный.

Игор внимательно следил за ними. Он начал понимать суть их разговора. Ему вдруг стало страшно.

Трубка в руках здоровяка наконец задымилась, и он с наслаждением затянулся ароматным дымом.

– А мы всё гадали, куда ты делся. Думали, что поймали тебя и сгноили в пыточной или кинули в застенок, а сотня кун – так, для отвода глаз. А ты, оказывается, вон куда забился. В самый глубокий и гадкий угол. Словно крыса!

Последние слова он произнёс с особенным отвращением.

Беримир был напряжен, как струна. Он смотрел перед собой невидящим взором, впитывая каждое слово.

Повисла долгая пауза. Мыцлав стоял спиной к ним, дымя трубкой и глядя в маленькое окошко. Он был огромен и страшен. Игор чувствовал, как за его обманчивым спокойствием бушует гнев.

– Не трожь только этого, – Беримир кивнул на Игора. – Он совсем ничего не знает.

Мыцлав обернулся и долго глядел на него. Было заметно, как в его голове ворочаются страшные мысли.

– Я не стану тебя убивать. Как-то оно не честно. Сидишь, как побитый пес, разве что носом не шмыгаешь. Да и в деревне этой живут одни пройдохи да пьяницы, я устал уже придумывать для них объяснения. Сегодня я тебя отпускаю, но увидишь меня ещё раз – берись за нож. Я слышал, ты мастерски владеешь им, хорошо метаешь. Вот и посмотрим кто кого.

– Я могу объяснить… – начал было Беримир, но Мыцлав в одно мгновение сорвался с места, схватил его за грудки и вдавил в угол, под самый потолок. Стол, скамьи, топор и Игор – всё полетело на пол.

Нож так и остался в руке. Беримир не успел или не захотел им воспользоваться.

– Я сказал, уходите! – яростно прошипел Мыцлав. Вены на его шее вздулись до размеров подножных ветвей кустов, а огромные мышцы кое где разорвали одежду. – Уноси свою подлую шкуру, пока цела. Крыса!

Он отступил, и Беримир мешком повалился на пол. Здоровяк сделал несколько шагов по хижине, успокаивая себя, и грузно опустился на скамью.

Беримир встал, поправил одежду, отыскал у стены мешок, который собрала ему Велена. Посмотрел на Игора, тот под его взглядом вышел из ступора и тоже начал собираться. Мыцлав сидел и спокойно наблюдал, баюкая в руках стакан

– Будь с ним осторожен, – угрюмо сказал здоровяк Игору.

В свете единственной свечи, он казался ещё более могучим. Огромная черная тень от его широких плеч слабо колыхалась на желтой бревенчатой стене. Он выглядел предводителем бандитской шайки, талантливым и беспощадным убийцей, обдумывающим дерзкий набег.

– Тебе здесь не место! – прошептал Игор с сожалением и скрылся за дверью.

Беримир сидел у забора и глядел невидящим взором перед собой. По его лицу текли слезы.

– Нам нужно уходить… – осторожно потрепал его за плечо Игор.

Беримир поднял на него заплаканное лицо и проговорил:

– Он не знает правды.

– Всё потом, – успокаивающе ответил Игор, – сейчас нужно идти.

Деревня спала. Кое где из под дверей да из окон пробивался теплый свет свечей, слышались приглушенные голоса и предночная возня. На берегу, поскрипывая от ветра, стояла одинокая висилица. Будто расстроенная, что осталась без дела. Путь к бегству был открыт.

Они тихонько двинулись меж домов, тщательно выбирая место, куда ступить. Странное чувство – Игор не хотел скорее покинуть деревню. Он глядел на спину идущего впереди Беримира и прокручивал в голове разговор с Мыцлавом. Бегство словно отошло на второй план. Он страшился теперь того, куда может привести этот человек. Можно ли ему доверять? А ещё ему не давало покоя, как здоровяк признался в том, что искал его, чтобы прирезать. Прирезать! Не поколотить, не избить, а прирезать. И как спокойно он уже говорил об этом. Словно перегорел и совсем отчаялся.

Всё же что-то странное было в этом мире. Он был совершенно уверен, что случись с ним подобное раньше, это была бы история на всю жизнь, но теперь, как он подозревал, такое будет происходить сплошь и рядом. Будто он никогда раньше не преодолевал заветной черты, а здесь она не была проведена вовсе.

Проходя мимо очередного дома, они вдруг услышали внутри приближающиеся шаги, и это вырвало его из своих мыслей. Окон в доме не было, а из под двери тонкой желтой полоской пробивался теплый свет. Беримир быстро юркнул в кусты, обернулся и прижал к губам указательный палец. Игор сразу припал к земле и отполз к шаткому заборчику.

Дверь распахнулась, и на пороге показался сильно захмелевший селянин в грубом одеяле, накинутом на голое тело. Он поежился, укрываясь от холода, зевнул и нетвердной походкой побрел в сторону притаившегося Беримира. Тот в это время накинул на голову капюшон и превратился в кусок старой ткани, что валялись тут и там. Селянин не заметил его, хоть и встал в двух шагах. Он опустил руки и расслабленно начал спускать нужду. От его рта и гузна пошёл крепкий пар. Игор глядел на это и чувствовал, как бешенно заколотилось сердце, он нашел под рукой большой острый камень и приговился.

Долгую минуту всё его внимание занимала вонючая золотая струя, исходившая белым паром. Она неприятно шлепала и хлюпала, устремляясь к земле. Наконец, мужичок опустел и с благодатной улыбкой побрел обратно.

– Живорада то там нет? Баба его дурная вроде угомонилась уже, не ищет. Где он её только взял… – раздался из дома прогорклый голос.

– Нет здесь никого, спят все, – сонно ответил человек. – И нам пора завершаться.

– У сосуда ж дна не видно! – удивился голос в доме. – Не гоже так с ним поступать. Слухай, я тебе сейчас басенку расскажу…

Дверь закрылась, и тот час нараспев зазвучала обещанная басня. К сожалению, слов его было не разобрать.

Игор увидел, как зашевелился Беримир, избавляясь от неудобной позы, и быстро подкрался к нему. Дальше прошло без осложнений, они миновали дом, несколько изгородей, высоких кустарников и здесь, за полуразрушенным и опустевшим, видимо из-за гона, домом, перед ними предстала неожиданная картина.

На земле, среди камней и кочек, лежал тот самый Живорад, из его шеи торчали вилы, глубоко вошедшие даже в землю, а неподалёку, спиной к беглецам, стояла женщина, которая рыдала над ним во время драки. Сейчас она не выглядела расстроенной. Скорее разочарованной, словно глядела на козий помет на своем пороге. Женщина сразу обернулась, заслышав шаги. У нее были красивые черты лица, большие темные глаза и узкие губы-ниточки. Непокорные волосы двумя черными прядками обрамляли лицо. Утомленный взгляд своим холодом и равнодушием мог соперничать с лунным светом. А на груди блестел зеленым в свете луны большой изумруд. Она была из цыган.

– Вы здесь ещё? Мне казалось, и след простыл от ваших маленьких трусливых ножек, – она выглядела совершенно спокойно и абсолютно их не боялась. Её голос имел красивейший акцент, она немного грубовато и излишне четко выговаривала некоторые буквы.

– Ты не закричишь? – напряженно спросил Беримир.

– Я ещё не решила, – задумчиво сказала она. – Помогите мне!

– Это ты сделала? – с ужасом спросил Игор, глядя на труп.

– Да… это вышло случайно… Он, можно сказать, сам упал на вилы.

– Но ведь они всажены в него, лежачего, почти на всю длину!

– Я вот тоже думаю, что мне не поверят… – сказала она, закусив губу. – Здесь мне и нужна ваша помощь. Для начала вытащите вилы, у меня не хватает сил. Больно уж крепка кость у этого рыбожора. Ударь его ножом своим пару раз и идите, черт с вами.

– Ты ненормальная! – зашипел Игор. – Зачем убила то?

– Положим, я от него устала, – скривив недовольную гримасу, ответила девушка.

– Я не буду этого делать! – с нажимом сказал Беримир.

Цыганка устало на него посмотрела, словно на ребенка, что десятым кругом делает одну и ту же глупость.

– Мне то всё равно, я так и так скажу, что вы его убили. Решайте сами, когда рыбожоры услышат эту новость, покуда вы здесь или когда уже будете далеко…

Беримир посмотрел на Игора, тот стоял в полном недоумении. Девушка ждала ответа, заинтересованно разглядывая свои ногти на руках, иногда погрызывая их. От свободы и спокойного бегства их отделяла только эта сумасшедшая цыганка, которая, казалось, даже не осознавала, что перед ней лежит труп. Но делать было нечего.

Он подошёл и сильным рывком выдернул вилы из земли, затем ногой перевернул тело на живот и всадил их обратно в шею, уже чуть слабже. В шее что-то неприятно хрустнуло.

– Скажешь, что мы неожиданно напали сзади, а ты настолько испугалась, что не смогла закричать. Дай нам хотя бы час.

Девушка долго и пристально смотрела на него, явно что-то решая в голове. Беримиру не понравился этот взгляд. Он предпочел бы, чтобы знакомство с подобными людьми было мимолетным. Затем вздохнула, оценивающе посмотрела на тело, походила вокруг, представляя, как это могло случиться, и, видимо, отыскав подходящее место и положение, коротко кивнула.

– Ага! Бегите, у вас час, – она улыбнулась, смешно поджав губы и пожав плечами, совсем как это делают маленькие девочки. – Только у меня часов нет…

Беримир и Игор, что есть ног, кинулись прочь из этой проклятой деревни вверх, на взгорье, за которым начинался тракт. В след им раздался звонкий хохот. Цыганка явно потешась, глядя как эти двое уносят ноги.

Взбежав на вершину, Беримир остановился у фонаря. Стоять здесь было опасно, тут он был как на ладони, но он почувствовал нестерпимое желание заглянуть в последний раз за эту сторону хребта.

Всё было точно так же, как несколько месяцев назад, когда он пришёл сюда. Серый лес всё так же молчаливо стоял на фоне желтого тумана. Хутор у подножия всё так же приветливо светился желтыми огоньками, а на Змейке всё так же отражались звезды.

Он постарался проникнуть взглядом вглубь мертвых деревьев и отыскать твердыню, но это, конечно, было невозможно. Беримир уходил, унося с собой тайну. Тайну столь значимую, что она могла бы повлиять на судьбу этих земель. На их будущее.

Но тайну ему доверили, и он не подведет. В этот раз он не подведет.

Они спустились вниз, ступив на старые камни Великого тракта. Погони не было, а значит, здоровяк и сумасшедшая цыганка сдержали слово.

– О чем говорил Мыцлав? Откуда он тебя знает?

– Это очень долгая история… – понуро ответил Беримир.

– Это как-то связано с твоим внезапным озарением там, у костра?

Беримир грустно улыбнулся и посмотрел на спутника. Тот выглядел напуганным. Вернее, растерянным. Беримир почему-то подумал, что он так до конца и не поверил, что их действительно могли убить.

– Ладно. Я расскажу тебе всё по порядку.

Глава 11. Матвей и Амиша. Смерть волка.

– Вот, Синя, держи!

Я показал ему четыре крупных еловых шишки, два медных грошика и закаленный пряник. Он удивился и очень обрадовался. Протянул испачканные глиной руки и взял подарки.

– Но ведь я одалживал только медяки… – неуверенно произнес он.

– Да что ты! Ты крепко меня выручил! Без этих двух медяков я бы вовек не купил мой лук. Смотри какой!

Я показал ему оружие. Длинный тисовый лук с прочной тетивой, совсем не поеденой стрелами. Он изгибался широкой дугой и был для меня большеват, но я вырасту, и он придется как раз в пору. Синя осторожно взял его, поднялся и встал, как будто стреляет. Он был выше, и руки у него были куда сильнее. Он двумя пальцами натянул тетиву и отпустил. Она издала тугой звук и сразу умолкла. Моё сердце возликовало. Я представил мощь, с которой мой тисовый лук будет посылать стрелы в полет.

Он тоже это почувствовал и с уважением вернул мне оружие.

– Это очень хороший лук. Его продал тебе тот исследователь в лохмотях?

– Да, только это не лохмотья, а особая одежда, сшитая из лоскутков. Так тебя не видно в траве, если лежишь.

Я взял лук и бережно прислонил к камню.

– Ты всегда хотел стать охотником, – улыбнулся Синя. У него была очень приятная и добрая улыбка. – Куда направишься? В Скоубруг, к подножью или дальше, к фортам?

– К фортам! – воскликнул я. – Я хочу подстрелить мертвяка! Только…

Я стушевался и украдкой посмотрел на Синю. Тот стоял и внимательно слушал всё с той же улыбкой на лице.

Он не смеялся надо мной.

– …только мне нужно сперва закончить приходку. А то отец сильно расстроится.

Синя ласково потрепал меня по голове. Он был хороший. Даже слишком хороший для стражника.

– Закончи школу, – наставительно сказал он. – Отец прав. Он хочет для тебя лучшей жизни.

– Я знаю.

– А что это? Шишки? – рассмеялся Синя.

– Да! Ты говорил, что Ёле в приходку нужны шишки. Они там что-то из них мастерят. А ты всё время занят, и некогда сходить в лес. Вот, я принёс. И пряник! Я сам купил для тебя. За то что выручил! За лук.

– Спасибо, Одро! Держи половину.

Он разломил маленький, размером с серебряную куну, покрытый блестящей глазурью, пряник и протянул мне половину.

Мы просидели тогда ещё долго, у Золотых ворот, глядя, как в пустыню уходят караваны. Беспечно болтали и смеялись. Синя дал мне гвардейскую стрелу и арбалетный болт на память, которые я спрятал под одежду, чтобы никто не увидел. А через пару недель я вернулся домой, в Халборд. Праздник Жатвы закончился, камни в святилищах были возложены. Впереди была зима.

Я тогда остро ощущал чувство благодарности. Мой брат не посмеялся, но наоборот, выручил, и теперь я держал в руках самый лучший на всём белом свете лук. Он принесет мне немало и кун, и уважения, и свободы. Я был готов за это отдать ему всё, что у меня тогда было!

И вот, спустя много лет, я испытываю схожие чувства. Теперь я вновь хочу вернуть намного больше, чем получил.

Я пробыл в услужении у Варма девять лет. Выполняя их поручения, охраняя дом, сопровождая на охоте и в поездках по материку. С ними я побывал даже за стеной желтой гнили, далеко на юге и глубоко за барханами великой пустыни, на севере. Они обращались со мной хорошо. Быть может, младшие из них бывали жестоки, но это свойственно всем детям – я не держал на них зла.

На третий год я узнал, что мой отец продал меня Варма за десять кун. Десять кун! Невелика цена, однако я простил его сразу. Почему-то это не тронуло меня так, как я ожидал. Быть может он просто выбросил меня из нижнего города, как рыбак спасает вещи с тонущего корабля. Я был одет и сыт, а он пожил-побыл да помер через пару лет. Я с ним так и не встретился больше ни, чтобы поблагодарить, ни, чтобы отругать.

Брат нес службу теперь где-то в глубине Лайского леса, в одном из фортов, в которые так мечтал попасть я. Писем он не писал. С тех пор, как они ушли на дальние заставы, и я не знаю, жив ли он.

А затем я выпил снадобье, которое принес мне глава. Что это было, я не знаю… Знаю только, что оно оказалось не тем, что они искали. А ещё оно было ядовитым. Наш караван… Их караван… он ушел, бросив меня в песках. Теперь я должен был умереть в пустыне, как ненужный пес.

Но я решил иначе.

Когда человек теряет всё, чтобы выжить ему нужно придумать цель. И самой подходящей целью всегда является месть.

Снадобье наделило меня определенными свойствами, сделало сильнее, свирепее. Однако самым пугающим, что я обрел благодаря этому напитку, стало полное отсутствие сострадания. Оно улетучилось, как глупый детский страх темноты. Отныне я не мог понять, отчего люди так бояться жестокости или смерти. Зачем цепляются за целостность своих тел. Нет, мне не доставляло удовольствия калечить их, рубить и истязать, но было до дрожи любопытно, где же находится та грань которая разделяет человека живого и человека мертвого. В какой момент человек отчаивается настолько, что решает сам преступить заветную черту и закончить муки.

И мои наблюдения подвели меня к неопровержимому факту: тем человек более стоек, чем больше у него тех, кого он любит, и кто нуждается в нём. Так самыми выносливыми оказались матери и отцы, чьи дети не могли бы выжить без них. Они терпели боль дольше остальных, когда уже оставались без рук, без ног, ушей и глаз, они всё ещё надеялись выбраться и помочь своему потомству.