Текст книги "Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление"

…Наравас увидев, в какое положение попал Агизур, развернул свою конницу на помощь берберам. Его всадники, собрав свои копья, выброшенные в предыдущей схватке с пехотой мавров и рабов, в новой атаке ворвалась в порядки «Змей». Наравас искал глазами стяг Вождя Матоса, но в этой, поднявшейся над схваткой пыли, ничего нельзя было разобрать. Ожесточение схватки нарастало… Мавританские лучники, встав позади пехоты, выпускали тучи стрел, летящих в сторону ветеранов Дафсы, которые собрав в кучу, остатки бревенчатых настилов, зажгли её и отходили за ров, построившись в черепахи…

Пехота мавров, частью повернула к конному сражению, желая внести перелом в нём. Матос, видя это, ожидал скорой победы. Тиски захвата «Логова Змей» снова охватили защитников Артодафиса…

…Наравас, пробился к Агизуру и сблизился с ним.

– Уводи своих, Агизур! Мы оттесним мавров! А следов уйдём за Вами! Надо опять уйти за укрепления! Пока не подошла их пехота! – Крикнул ему царь Наравас.

– Но как оторваться от них! – Агизур посмотрел вокруг, – Всё смешалось!

Наравас и сам понимал, что решение отхода обрекает многих, завязнувших в схватке к гибели. В его душе боролось два решения – продолжать борьбу и умереть, или всё же попытаться оторваться от сражения и уйти за укрепления… Агизур прочёл сомнения, терзающие душу Царя.

– Этот город наш, Наравас! Мы и умрём за него! А своих можешь поберечь! Вы сделали всё, что могли! Уходи сам! Мы прикроем отход! Сохраните наших детей и женщин!

Наравас ничего не ответил Агизуру, не успел… В этот момент, группа всадников мавров, ворвалась в их окружение и схватка оборвала разговор… Наравас, уклонившись от копья, которое было направлено ему в грудь, броском лошади в сторону, с двух рук, пронзил двух всадников мавров, и вырвав из тела одного из них, своё же метательное копьё, повернулся к Агизуру. Тот был атакован тремя всадниками… Правитель берберов поверг одного из них ударом меча и уже разворачивал лошадь к другому, который объехав его сбоку, стремился поразить его в незащищённое место, но он не успел этого сделать. Копьё Нараваса, врезалось в его бок и он, заваливаясь на другую сторону лошади, от направления прилёта копья, избавил Агизура от своей атаки… Агизур навалился на третьего мавра, заставляя его лошадь, разворачивать её круп, подставляя всадника под удар своего меча – для этого он ослабил ноги, которыми управлял конём, и его скакун, сблизившись с конём противника, стал кусать того за шею, причиняя боль… Наравас, поняв, что угроза Агизуру отступила, огляделся… И тут, он увидел стяг Матоса! Мавры окружили Вождя и не подпускали к нему берберов… Царь Наравас, схватив рог, протрубил сбор! К нему стали пробиваться его всадники… Вот их уже собралось около полусотни, которые по своему ходу уничтожили всех всадников противника, что попадались им на встречу… Наравас окинул взглядом тех, кто пробился к нему.

– Вон стяг самого Матоса! Нуммидийцы, змея, какая бы она не была размером, уже не страшна без головы! Так избавим её от ядовитой пасти! За мной! – Наравас повернул коня в сторону стяга Матоса.

Нуммидийцы, плотной группой, поскакали к стягу Вождя «Логова Змей».

…Матос, ворвавшись со своей конницей в порядки Агизура, своими глазами оценил страшную картину избиения предыдущих колонн атаки на укрепления… Конница разорвала свой строй, так как двигаться дальше этим же порядком не было возможности – везде были нарыты траншеи и различные ямы. Поэтому, конное сражение приняло разорванный характер отдельных групп и отрядов, в которой невозможно было добиться перелома… Матос, встав, в одном из широких мест, меж вскрытыми траншеями, наблюдал за ходом сражения… Его окружили конные мавры, не подпуская к Вождю врагов… Матос видел, как пехота мавров, обходит конное сражение с берберами, отсекая его от их же укреплений. Душа его жаждала победы и уничтожения сопротивляющихся… Так они простояли довольно долгое время и вдруг сбоку раздался звук рога! Матос и его окружение, повернули головы в ту сторону?! Свозь пелену пыли, они увидели всадников Нуммидии, которые неслись к ним, огибая встречавшиеся им траншеи… Сердце Матоса тревожно ускорило свой бег. Впереди группы он заметил всадника в начищенных до блеска, с серебряной отделкой, доспехах.

«– Наравас! – прошило мозг Матоса, – Царь Нуммидии! Сколько с ним всадников?»

Он осмотрелся и заметил, что на его стор оне будет перевес в численности всадников.

– Это Наравас! – Закричал он, – Тот, кто привезёт мне его голову, получит столько же золота, сколько весит эта голова предателя!

Мавры, услышав это обещание, загалдели, обсуждая предложение Вождя. Они выстраивались в ровные ряды, ожидая противника. Но, встретится им, было не суждено…

Внезапно со стороны ущелья загудели трубы… Они голосили, не умолкая и Матос резко повернул голову к ущелью, которое находилось в его тылу.

– Это из ущелья! – подскакал к нему Абилла, – От заслона у ручьев! Они строили там укрепления из камней! Что же там происходит?

Матос молчал, в его голове проносился вихрь мыслей. Звуки со стороны ущелья усилились. Вот из ущелья вырвалась группа всадников. Матос, благодаря своему росту и высоте своего крупного скакуна, хорошо рассмотрел их.

– Надо туда! Узнать в чём дело! – Матос оглядел окружение, – Мои слова, касающиеся головы Царя Нуммидии, остаются в силе! Голова – золото! Помните об этом! Он сам стремится на ваши копья! Вон как спешит! Встречайте!

После этих слов, Матос повернул коня и в сопровождении турмы телохранителей, ускакал назад, в тыл. Мавры проводив взглядом Вождя, с холодом в сердце стали ожидать нуммидийцев… Они тоже услышали возгласы труб в стороне ущелья.

Матос, огибая сотни своих всадников, скакал в том направлении, где увидел гонцов из ущелья… В процессе этой скачки, в его груди становилось всё тревожней. Трубы вдруг, резко, оборвали свои голоса и это, взорвало мозг Матоса… Он подстегнул коня, торопясь выяснить причину этого. Вот он, миновав последнюю группу стремящихся в сражение пехотинцев, выехал за их строй и увидел, что из ущелья продолжают появляться и пешие воины и всадники. Он поискал глазами группу тех, кто появился из ущелья первыми.

– Они ведь уже должны быть где-то здесь?! – Вслух он выразил свои мысли и, в этот момент, все его тело прошило судорога ужаса.

Он услышал звуки, которые повергли в это состояние не только его одного. Вся армия, услышав их, встала и стала поворачиваться в сторону, откуда они раздавались. Из ущелья, один за другим, стали появляться ревущие слоны Гамилькара! Их ярость выплёскивалась наружу не только рёвом! Они догоняли бегущих и разметали их своими бивнями! Эта картина дрожью и слабостью в ногах, отдалась у последних рядов мятежников, теперь вдруг, ставших первыми к появившейся опасности с бивнями. Номархи пехоты, стали разворачивать ряды и строить пехоту против слонов, но ужас сковал движение мавров и пехота не успевала построить заслона… А первые из слонов Бирсы, бежавшие за бегущими «змеями» от их разбросанного заслона в ущелье, войдя в боевой раж, смели передние ряды копейщиков и ворвались в скопища врага! Вся оборона «змей» полетела в Тартарары! Слоны бивнями подбрасывали людей и топтали своими ногами… Вслед за первыми, появились и другие, а следом и конница Священных отрядов! «Логово Змей» рассыпалось в мечущийся людской круговорот численностью в пятьдесят тысяч безумствующих от ужаса людей, которые безрезультатно искали спасение… Но его нигде не было… С тыла, от Артодафиса, проревел боевой клич:

– Ба-а-арка! – это в бой сплошной линией пошли ветераны, которых вёл Киферон.

Всё рухнуло в одночасье. Матос погнал коня к лагерю. Он это делал неосознанно. В его голове уже нельзя было найти осознанный ход мыслей… Там правило бал безумие… Он, только оглядывался время от времени, когда слышал звук этих страшных животных… Его сознание кричало беспрерывно стуча в мозг, о том что Лев совершил один из тех таинственных, стремительных бросков к своей жертве, которых так боялись латиняне в предыдущей войне…

Глава 16

Гамилькар и Кассий Кар шли между разбросанных, бесчисленных шатров мятежников. Они шли к бывшему расположению Матоса, осматривая тела, лежащие вокруг.

– Неужели это правда? – произнёс Кассий, в его голосе неприкрыто звучала озабоченность и тревога.

Гамилькар ничего не ответил, они уже достигли пределов огромного, состыкованного шатра Матоса. Он молча раздвинул полог в его вход и знаком головы, пригласил вперёд пройти Кара. Тот, тут же скрылся за пологом. Гамилькар повернувшись, посмотрел на номарха стражи.

– Ариссий не пускай сюда никого пока! – и тоже скрылся за пологом, потом выглянул и уточнил, – Кроме Теоптолема.

Ариссий молча повернулся к своим воинам и глазами дал им какой-то знак. Те разошлись в сторону, осматривая окрестности…

Кассий оказавшись внутри шатра почувствовал давно забытый запах приторных благовоний, кои не вдыхал с того самого дня, когда покинул лагерь Чёрной Пантеры. Но к этому запаху, сейчас, примешивался и какой-то иной, заставлявший вдыхать с осторожностью этот воздух. В нём чувствовался запах смерти. Кассий посмотрел вниз и понял, что стоит на крови – все ковры в шатре были залиты кровью. Она уже впиталась и свернулась – загустев. Но её обилие ввергло Кассий в какое-то возбуждение. Сердце обдало холодом плохого предчувствия. Он стал двигаться вперёд, перешагивая места залитые кровью. Он увидел разбросанные тела. Некоторые были изрублены до такой степени, что их невозможно было узнать. Кар внимательно осматривал их и узнал в одном из них лекаря Олсуфия. Потом он признал ещё несколько приближённых Вождя. Кассий прошёл за другую перегородку и вид, открывшийся его глазам, ещё более поразил его сердце. Везде лежали тела… Кассий, смотря на эту картину, представлял себе то, что творилось здесь несколько часов назад, всего лишь вчера… Видимо, люди метались по шатру, но смерть их настигала в разных местах и в разных позах… У самого трона «царя Ливии», Кассий узнал тела тех двух танцовщиц, что постоянно находились при Вожде. У обеих было перерезано горло. Остальных же смерть настигала поочерёдно…

Кассий повернулся к Гамилькару, который только что вошёл за перегородку и стал осматриваться.

– Да! Страшная картина! Безумие его перешло все границы! Ну что, пошли Кассий, ты увидел то, что просил! Только зачем тебе это? Пошли! – произнёс Гамилькар, после некоторого молчания, – Его сумасшествие вылилось в убийства всего его окружения! Он точно провозгласил себя Богом!

– Только я не пойму, неужели он делал всё это сам? – подал голос Кассий.

– Выжившие рассказывают, что ему помогали в этом два телохранителя.

– Выжившие? А много их?

– Всего двое! Конюх Матоса и одна служанка ливийка. – Ответил Барка.

– А танцовщицы? Есть среди них живые?

Гамилькар вместо ответа обвёл рукой шатёр, указав на лежащие тела.

– Иди, Гамилькар! Я посмотрю ещё. Для меня это важно! – отозвался на зов Барки Кар и стал обходить тела.

Гамилькар молча стал ждать окончание поисков Кара.

… – Всё готово, Протектор! – Через какое-то время, в шатёр вошёл Теоптолем, – Он уже там!

Гамилькар повернулся к нему. Потом у Кару, который слышал, что сказал Теоптолем, но зашёл ещё за одну перегородку. Гамилькар покачал головой и пошёл к выходу вместе с Теоптолемом.

Кассий обошёл тела за перегородкой, тяжело вздохнул и, выйдя обратно в «тронный» зал шатра, пошёл следом за Гамилькаром. Он быстрым шагом нагонял шедших впереди и о чём-то говоривших… Они вышли из тяжело пахнувшего шатра и ветер, словно по команде принёс им освежающий воздух со стороны белых вершин Атласса. Вышедший, позже Гамилькара и Теоптолема, кассий Кар вдохнул его полной грудью, вытесняя его лёгким ароматом тяжелый, спёртый запах подвергнувшейся уже разложению плоти. Он, несколько раз, вдохнул и выдохнул и посмотрел на Гамилькара, удивившись про себя его выдержке. Тот совсем не походил на человека, только что окончившего затянувшуюся войну с наёмниками, так долго угрожающую его Родине. Гамилькар, видимо, не пустил себе в сердце чувство радости от победы в трёхлетней борьбе, унёсшей жизни многих из тех, кого он знал в течение долгих лет войны в Сицилии. Он стоял и что-то говорил Теоптолему. Кассий смотря на обоих, вдруг увидел повозку, которая стояла за ними. Они не дошли до неё несколько шагов и эта повозка очень заинтересовала Кара своим видом.

Повозка выглядела необычно. На её верху была сооружена связанная из нетолстых стволов клетка. Кассий не спеша направился к ней. Подойдя к ней, он взялся за неё и с усилием потряс.

– Что, думаешь, проломит? – услышал он голос Гамилькара, позади себя.

– От него все можно ждать! При его то силе! Она ведь для него? – Повернулся к нему Кар.

Гамилькар подошёл к клетке и осмотрел её строение. Обойдя её, он заглянул и внутрь клетки.

– Для него. Но она ему не по силам. Его страшная история, навсегда перевернута и не ляжет ни на один пергамент. Мы разрубили этот клубок ползающих по земле змей и он теперь никому не интересен.

Кассий посмотрел на Гамилькара, но промолчал.

– С этим я не могу согласиться, Гамилькар. К сожалению, такие змеи будут появляться в истории и позже. – Возразил Теоптолем. – Это неизбежно, пока существует понятие власть и ценится золото.

Они все трое помолчали, смотря в клетку.

– Ладно. Пора двигаться. Колонна Нараваса уже покинула Долину. Отныне здесь воцарица мир! – Гамилькар повернул голову в сторону от клетки и вздохнул. – И пусть он продлится вечность.

Кар и Теоптолем не ответили Гамилькару.

– Что молчишь, Кассий? После того как ты, вышел из шатра, ты какой-то не свой?! – На лице Гамилькара промелькнула тень улыбки за всё это время, – Мы ведь победили?! И совсем забыли о победе! И кстати, Ты, так и не рассказал нам с Теоптолемом, как там всё прошло в тех пещерах?

Кассий устало улыбнулся обоим.

– А надо ли? – спросил он, – Ведь пещер больше нет! А значит, нет и того что происходило в них. Всё осталось в прошлом. А берберам, чтобы успокоиться и начать новую жизнь, может быть надо забыть всё, что мешало им в этом столь долгое время?! Ведь так?

Гамилькар посмотрел на Теоптолема, который уже отошёл в сторону и говорил с подошедшим номархом из его окружения. Потом снова взглянул на Кара:

– Пожалуй Ты, прав. Но что забыть, а что оставить в памяти решать им, а не нам! Я не соглашусь с тобой в том, что им надо забыть всё?! Человеческая память сама не ведает, о чём она забудет, а что будет помнить вечно. Это она решит в процессе дальнейшей жизни. Приказать ей, изменить, переиначить историю, предать кажущему забвению дела былые – такие попытки обречены на провал! Человеческая мысль, докопается до истины.

Оба посмотрели друг на друга и в один голос произнесли:

– Но порою правду от неправды отличить очень трудно!

Это высказывание, вылетевшее у них одновременно, заставило их засмеяться, изрядно рассмешив друг друга схожестью своих мыслей и они, обнявшись, шагнули от повозки в сторону.

В это время, вновь подошёл Теоптолем. Лицо его горело какой-то новостью и Гамилькар, сразу же, заметил это.

– Ты чем-то наполнен Теоптолем, словно та рыночная торговка, коя узнав последние новости, спешит их передать другим. А мы, как те же торговки, уже не можем терпеть, видя твою осведомлённость. – Гамилькар улыбался, – Я вижу, эта новость не несёт плохих эмоций и что самое главное, она тебя самого распирает радостью! Давай, выкладывай, делись с друзьями! Говори, Друг, её поскорее! Так хочется чего-то услышать в этот день, что оторвёт мысли от той картины, кою мы наблюдали с Кассим в шатре одержимого. Не томи нас с Кассием. Наша жизнь и так не часто балует нас радостью! – Гамилькар снова оглянулся на клетку.

Теоптолем оглядел обоих с нескрываемой радостью.

– Новостей несколько, – начал он, не спеша, но, не переставая улыбаться, – первая из Совета суффетов. Он прислал тебе письмо, в котором извещает тебя, что…

Теоптолем снова взял паузу, будто формулируя свой краткий ответ.

– Ну что опять им нужно? – вздохнул Гамилькар, разочаровано, – Я думал, что Ты принёс нам что-то такое, что временно позволит нам забыть происходящее вокруг нас?!

– Он извещает тебя о… – Теоптолем снова улыбнулся, теперь посмотрев на Кассия Кара, – О приезде твоего брата Карталона Барки! Карталон возвратился! – Торжественно закончил Теоптолем.

Эти последние слова, заставили Гамилькара и Кассия Кара замереть на какое-то время. Это было самое неожиданное известие, какое они могли представить в этот день. Но это продлилось всего лишь мгновение.

– Карталон!!! Карталон в Карфагене! – выдохнул Гамилькар, – Вот это новость так новость! Я совершенно не думал о его возвращении в этих обстоятельствах! А он, как всегда, появился неожиданно!

Гамилькар взглянул на Кара. Тот, стоял в восторженной задумчивости. Глаза горели предвкушением скорой встречи.

– Тогда нам здесь нет резона задерживаться! – Кассий посмотрел на Гамилькара.

– Совершенно правильно, Кассий! Теоптолем, отдавай распоряжение начала движения, первой части армии! И обоза! Мы их догоним, после завершения погребения павших.

Они, громко говоря, обсуждая услышанную новость и порядок выдвижения из Долины Артодафиса, стали удаляться…

…Вскоре, зазвучали сигналы труб и первыми из долины Артодафиса, стали выходить слоны и обоз армии, пришедшей на помощь городу. Слоны, время от времени, издавали громкие звуки, протяжно ревя, будто бы прощаясь с Долиной. Это выдавало их нервозность, из-за чувства смерти, коя лежала на равнине перед городом. Именно это и заставило Гамилькара принять решение о выводе слонов в первую очередь. Слонов очень долго успокаивали после битвы. Их вывели к переправе к бывшим разрушенным пещерам и там, войдя в воду, они предались купанию, которое успокаивающе сказалось на них, разгоряченных битвой. Забытье долго не наступало. Слоны чувствовали мёртвые тела, лежащие такой плотной массой совсем недалеко – в нескольких стадиях от них. Там же они расположились на ночь и к обеду следующего дня, Гамилькар, посетивший расположение слонов, увидел их возбуждённость и принял это решение…

Теперь слоны, пройдя ненавистную им равнину со смертью, подавали толи торжествующие, толи скорбные вопли по отношению к увиденному у города и вновь подавали признаки возбуждения. Но этот рёв, уже никого не пугал. Люди продолжали заниматься своими делами, снуя меж проходящих слонов. Все торопились убрать и сжечь тела павших мятежников, коих оставалось очень много, будто бы их начали убирать только сейчас. Крики слонов, не пугали, а наоборот подстёгивали их к работе, так как они тоже, всей душой стремились покинуть эту скорбную Долину и с радостью и победой, отправиться домой, в Карфаген…

Но, среди этого людского движения, только один человек, страшился этого издаваемого животными звука! Только этот человек, вскакивал на ноги, после очередного услышанного рёва и блуждающими от ужаса глазами, искал источник этого рёва и крика… На лице его бродила масса меняющихся ликов. Они сменялись с частотой, выдающей его невменяемость и одержимость. Его мысли менялись с ещё большей частотой, чем черты лика. Мысли были столь быстры, что он, даже не мог сосредоточиться хотя бы на одной из них… Сама сосредоточенность размылась и это обуславливалось его страхом, который выдавали глаза… Глаза его бродили вокруг него, будто бы в пустом пространстве… Он держался за стволы собранной клетки, оглядывая все, что происходит вокруг него и, кажется, не видя ничего…

…Слоны прошли и, вокруг наступило сравнительное затишье. Человек, сел и что-то перебирал у своих ног… В это время, мимо него стали проезжать такие же повозки, везущие разный, различный для своего применения, груз. Повозок было довольно много. Последние, проехали с легкоранеными воинами, которые выглядели весёлыми и явно, совсем не расстраивались из-за ранений, которые получили в битве. Весёлый их разговор, оторвал человека от его занятия у своих ног… Он повернул голову к ним, будто бы вслушиваясь в их голоса. Видимо страх, сковывающий его ум прошёл, и он стал разбирать смысл происходившего вокруг него. В этот момент, его повозка, резко дёрнувшись, стала медленно разворачиваться к череде проезжающих повозок обоза… Человек вскочил и, вцепившись в клетку, припал лицом к её клетям… Повозка встроилась в обоз и поехала в его линии движения. Человек забегал по клетке, сверля глазами окрестности, будто видя их впервые… К этому времени, часть обоза, в которую встроилась повозка, стала приближаться к границе выезда из Долины и его взгляду, мельком, стало попадать, то что было расположено вдоль скал в сторону ущелья… Этот «вид» приковал его взгляд… Повозка стала проезжать мимо стоящих там крестов с висящими на них телами мятежников. Человек, подняв голову с широко открытыми от удивления глазами, не отрываясь, смотрел на висящие, на них, тела…

В это время, повозка, резко дёрнулась на каком-то ухабе и человек, потеряв равновесие, так как в это время он отпустил руки от клети, решив, переместиться по повозке в другой её угол, упал на подстеленную солому своего теперешнего «дворца»… Повозка приостановилась на мгновение, потом со скрипом приподнялась на ухабе, преодолевая неровность дороги и снова поехала, с той же скоростью, с какой двигалась ранее… Человек, снова вскочил на ноги, только теперь повозка приблизилась к крестам настолько близко, что он без труда разбирал все мелочи, недоступные взору ранее. Его глаза впёрлись в медленно, двигающиеся, по отношению к движению повозки, кресты… Именно кресты стали для него единственным, притягивающим его взгляд, фактором дороги. Поймав их взглядом, он более не сводил с них глаз, пока повозка не подъехала почти вплотную к первому их них…

«– Ты опять висишь, Гиксон?! Ты преследуешь меня вместе со своим крестом? мучая и истязая моё сердце! Почему, Ты, не успокоишься? Не успокоишься там, в тишине Аида? Ты ждёшь меня? Да… Все ждут меня! Все!»

Человек в клетке, перевёл глаза на другой приближающийся крест.

«– Вот и Спендий, улыбается своей язвительной и злой улыбкой!… А вот и Авторит! Ну что, Авторит? Смотри, как ты возвысился над всеми?! Как и хотел! У тебя всё получилось… Вон Кристобаль! Кристобаль, старина, а ты, как оказался здесь? Ты ведь пропал в самом начале нашего движения? Движения в пропасть… Да, именно в пропасть!… А вот и старина Дуфф! Тебя я не видел давно… Очень давно… Старина, почему ты такой страшный? Это тебя так изуродовали грифы? Да здесь все! Катарис… Гленн… Абилла… Эх, Абилла! Висеть тебе здесь до просыпи костей на землю!… Почему нет Гурзуфа? Его я не вижу!… А вот и Асторий! Где ты пропадал, Друг! Помнишь, как мы веселились в захваченном Метапонте? Да! Кто тогда мог подумать, что всё так повернётся?! Но, надеюсь, теперь, тебе больше не нужно ни золото, ни серебро… теперь тебе ничего уже не нужно… Зараф… Ты тоже здесь? Хотя, где же тебе быть, как не здесь! Глупый вопрос… Почему нет Дафсы? Он, что избег встречи с Танатом?… Руперт… Сила твоих рук не дала тебе преимущества перед тенью Таната…»

Человек продолжал рассматривать кресты, стоящие вдоль дороги у скал…

«– Этих я не знаю!… Кто они?… Они мне незнакомы… Сколько их! Да… Но Дафсы нет! Как, впрочем, и Гурзуфа?! … Почему не все? Не все…»

Человек ломал голову над каким-то болезненным вопросом. От этого его лоб морщинился, как у человека решающего непосильную, но не дающую покоя задачу…

«– …Почему же не все? – сознание человека боролось с этой неизвестностью, – Так, подведём итоги! Нет Гурзуфа, Дафсы, Безерты и Матоса?!… Точно! Матоса тоже нет!… Если бы он был, я бы его сразу заметил! Одного из первых! … А… вот и Безерта! – человек с огромным облегчением уставился на очередной крест, – Безерта! Друг! Если бы ты вернулся тогда?!… Почему Ты не вернулся?…Все бы пошло совсем по-другому! Всё… Не пролились бы реки крови! Не обрюхатились бы наши с тобой судьбы, тем зародышем, выносив и выродив который, в том злополучном Прионе, мы сами были съедены, тем детищем что породили! И зачем, Ты, встретил тогда в Катане, злого демона Скрофу?! Зачем взял его золото?… Зачем?…С тебя всё началось… С тебя! И пал, Ты, первым!…»

Человек проводил крест своим мутным взглядом и повернулся к другому, приближающемуся к его клетке… Это был последний крест…

«– …Ну что?… А здесь, наверное, старина Матос? Кому же ещё быть на последнем кресте? Ну, здравствуй, Мато… Опять? Ты опять здесь?! Гиксон?! Ну, зачем же ты рвешь мне мою душу… зачем?»

Человек опустился на колени, ноги не держали его… Он взялся руками за клети клетки и умоляюще смотрел на последний крест, на котором висело безжизненное тело… Он смотрел на него с мольбою и болью… Вдруг, глаза его блеснули холодом ужаса!

Мертвое тело, висящее на кресте, подняло свою голову и, смотря на него пустыми глазницами, ухмыляясь, произнесло:

– Душу? Твою Душу? Да ты давно уже мёртв! Мёртв! Теперь умрет только зверь, который убил Матоса и находится внутри твоего тела!

Мертвец снова опустил голову…

Человек, прослушав его слова, медленно разжал руки и упал на солому повозки… Над повозкой, странно крича, кружили грифы и вороны…