Текст книги "Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление"

Глава 18

…Море было подвержено волнению уже с самого утра. Направление движения галер, то и дело приходилось выправлять, ветер всеми силами старался повернуть их носовую часть в сторону. Команды гребцов, неустанно гребли, одна сторона вперёд, другая назад, выправляя галеру и сохраняя нужный курс.

Целий стоял на галере и осматривал строй своих принципов, стоявших вдоль левого борта галеры.

– Почему ремень белесый, Квинт? Вычистить и пропитать маслом. Сегодня же! – Целий строго посмотрел на одного из принципов. – Иначе отправлю в пехотный легион! Там тебя быстро научат должно следить за экипировкой, которую тебе предоставила Республика!

– Не будь таким строгим к прибывшим новобранцам, Целий! – вдруг он услышал позади себя, вкрадчивый голос, – Он ведь не виновен в том, что у него нет ещё такого опыта как у тебя?! В этом вина других! Тех, кто убил и утопил тех, кто был прежде его! Вина ненавистных пуннийцев! Именно они истребляют таких как ты, Целий! Опытных, стойких, смелых, умелых! Теперь нам их вот как недостаёт! – Человек поднёс руку к своему горлу, – Но, кровожадные пуннийцы плетут свои новые заговоры и планы, и это только увеличит наши потери!

К Целию подошли два человека. На одном была красная римская тога с серебристой отделкой по краям. Другой имел вид совсем молодого военного трибуна. Человек в красной тоге двигался медленно и речь его была созвучна с его движением – плавная и умиротворяющая.

– Всё! Выполнять замечания! – Громко произнёс Целий, распуская строй и поворачиваясь к подошедшим.

Принципы рассыпались по палубе, выполнять сказанное приимпелярием.

– Я лишь выполняю свой долг и обязанности, Советник. И моя строгость – это часть воинского долга! – Целий наклоном головы, приветствовал подошедших.

В это время, мимо проходили с десяток более хорошо экипированных воинов, чем те, что, только что, стояли в строю, вдоль борта галеры. В середине этой группы шёл военачальник Римской Республики, в красном плаще полководца. Он тоже, услышав часть слов Советника, бросил ему:

– Советник! Не портьте мне дисциплину на галере! Целий знает своё дело! Он на флоте уже достаточное время. И в пехоте, насколько я знаю, он был не один год! Даже участвовал в сражении у Панорма! В час нашего триумфа! Поэтому он, Советник, может научить новобранцев только хорошему.

Тот, кого называли Советником, повернулся к военачальнику.

– Долго мы ещё будем лавировать у этого острова, Пульхр? – спросил он.

– Спроси сам об этом консула, Децим! Да, а не ты ли, подал ему эту идею месяц назад, Децим? – Пульхр приостановился, – Ты ведь надоумил его подождать эскадру пуннийцев, которая пробилась в Гадир. Вот мы и курсируем у этих островов. Ждём! – протяжно произнеся последнее слово, ядовито улыбнулся Пульхр. – Вот старый Метелл и заразился твоей подсказкой! Просто стал болен ею!

Пульхр с неудовольствием смотрел на Советника.

– Вообще, Децим, тебе надо научиться думать, прежде чем что-то говорить! Теперь мы пожинаем плоды, твоих гениальных мыслей и умозаключений, высказанных бездумно вслух при консуле! Дошло до того, что, Я, уже по утрам обращаюсь к Нептуну и Протею, чтобы они прислали сюда флот Баркидов, что ли?! Только это заставит нас бросить эти острова! Надоело бездействовать в этих бесконечных рейдах! Тебе что! Ты сел на свою гемиолу и убыл отсюда! А мне, уже от вида этих берегов приторно!

– Флот Баркидов исчез. Он говорят где-то у северных берегов Сицилии. Ходят слухи, что они потопили нашу эскадру около Неаполя! – Вступил в разговор человек в форме трибуна. На вид он был очень молод и чем-то схож с Советником.

Советник недовольно посмотрел на него и ответил на немой вопрос Пульхра.

– Это мой племянник! Он ещё совсем юноша! Но хочет посвятить себя военной стезе! – Он повернулся к своему племяннику, – тебе надо быть воздержанным, Мой Дорогой! Это пока не проверенная информация! А значит, пока её озвучивать нельзя!

Но, Пульхр уже закусил удила и сплюнул.

– Ах вот оно что?! Вот почему мы кружим здесь! Флот Баркидов у нас в тылу! – Лицо его горело негодованием, – По мне так надо на всех парусах и вёслах, спешить к побережью Неаполя! Но с этим старым Метеллом, невозможно спорить! Значит, там было жаркое дело! Сколько же, по слухам, – Пульхр, снова язвительно улыбнулся, – спаслось наших галер?

По лицу Советника совсем не определялось, какие чувства он испытывает, произнося свой ответ – оно выглядело мраморным.

– Говорят, в порт Неаполя пришло только двенадцать галер. Но я же говорю – это только непроверенная информация.

– О как! Остальные, значит на дне! Спасибо за непроверенную информацию! А, где же Тирренская эскадра? Это её направление! Она, что обрюхатила всех потаскух в Кротоне и уже отяжелев этим, не может покинуть залив Кротона?! Куда заплыла по ошибке! Разве не так?

Молодой племянник Советника снова открыл рот, для того чтобы, видимо, возразить адмиралу Пульхру, но советник положил ему на тыльную сторону ладони свою руку и тем самым дал понять, чтобы молчал.

– Я понимаю адмирала, он устал бездействовать. Но помнится мне, когда прошлый раз Катулл просил у тебя, Адмирал, помощи, узнав, что Карталон Барка вышел за залив Сиракуз, в сторону Катаны, ты отказался выйти из Мессины, сославшись на усталость после бури, своих вёсельных команд! Разве не так?

Пульхр, недовольно скривил нос, а лицо его загорелось:

– Может так и было. Я уже не помню! Но раз не вышел – значит, на то была веская причина! И не забывай, Советник, я поставлен Республикой и отвечаю за вверенный мне флот! А Катулл, пусть отвечает за свой! После разгрома у Дрепана, мой флот так и не восстановлен полностью! Больше половины команд укомплектованы новобранцами! О принципах могу сказать тоже самое! Вон Целий подтвердит мои слова! Кому как не приимпелярию знать, кого он поведёт в бой! И, если я, с высоты своего опыта, определяю, что мне и моему флоту не выгодны условия навязываемой мне битвы, я, конечно же, принимаю решение об уменьшении риска гибели флота! Как не прискорбно и больно не было бы моему сердцу! Ты, Децим, хорош в своих интригах, а я имею опыт войны на море! И уже довольно давно, научился определять место победы и место откровенной подставы! Катулл тогда прекрасно рассчитал, что выйди я из Мессины тогда, он бы не успел подойти ко мне на помощь, аж с Кротона! Эта хитрая лиса хотела прийти на место сражения, когда я потреплю Баркидов, буду при этом разбит и тогда, появится он, и снимет лавровый венок себе на голову! Вот ему! – Пульхр сжал кулак, соорудив в нём дулю, и поднял руку прямо к лицу Советника, – Пульхра не так просто провести! Это тебе не наземное сражение, Децим! Там все намного проще. Диспозиция, атака, твёрдость и напор легионов – победа! Здесь на море, совсем всё иначе. Тут может дунуть ветер, который свернёт твою атаку и всё твоё преимущество в два счёта! И где победа? Или налетит шторм и потопит половину флота, так как он загружен войсками для сражения?! Все эти неблагоприятные условия для нас, Баркиды, каким-то образом, используют в свою пользу! Они колдуны Моря! Злые сирены его! Они мастера выбирать место сражения, время, ветер! Поэтому не надо ёрничать, Децим. Занимайся своим делом. Я, кстати, не понял причину твоего появления?!

Советник сразу, после этих слов, примирительно улыбнулся.

– Ну что же, ты как всегда прав, адмирал Пульхр! И я соглашусь с тобой полностью. Я не знал, всех подробностей дела, о котором трубил Катулл, выдавая твое не появление, из Мессины, за твою трусость! Оказывается, это был его хитрый расчёт! А тебе было виднее…

В это время прозвучал сигнал и не дал договорить Советнику. Все, оборвав разговор, тревожно посмотрели на эго-запад, но мыс острова закрывал весь обзор. Трубы, меж тем трубили всё сильнее и остальная эскадра начала выходить из залива.

– Что он там командует? – заорал Пульхр и повернулся к своим трубачам, – Дайте сигнал, пусть первыми выходят квадриремы! Они более быстры! Следом выйдут и корабли потяжелее! Да куда же он лезет?!

Это восклицание, вырвалось у него, когда он увидел выходящую из залива огромную гексеру консула Метелла. Она, закрыв большое пространство выхода из залива, заставила сбиться корабли в кучу.

– Вот, Децим! – Пульхр в сердцах бросил взгляд на Советника, – Вот плоды твоих науськиваний! Он потерял голову! Разгром у Дрепана не даёт ему покоя! – Пульхр схватился за голову и начал подавать команды трубачам и сигнальщикам. – Пусть левое крыло квинтирем, охватит остров левой стороны, обойдя его. Иначе все сейчас собьются в кучу! Я даже не знаю, что там за корабли пуннийцев и сколько их всего! Просигнальте им, что они там видят? Что так ударило в голову старому Метеллу?

Пульхр развел руками и повернулся к Советнику.

– Я даже не знаю, что там происходит?!

…Какое-то время, Пульхр смотрел на выходящие из залива корабли.

– Они обнаружили на горизонте пятнадцать кораблей! – прокричал сигнальщик с мачты.

– О, эта целая эскадра! Удача сегодня улыбнулась нам! Всех утопим! Развернуться она не успеет. Слева острые камни. А вправо надо грести против ветра. Им не успеть до нашей атаки! Они в западне! В Римском кулаке! – Пульхр настраивался на битву.

Советник просиял лицом.

– Вот видишь, Пульхр, мои предчувствия не обманули меня! Я всегда говорю правдивую информацию! Это везут из Иберийского Гадира выздоровевших от ранений пуннийцев!…

…Целий слушал всю перепалку и продолжавшийся после неё разговор между Пульхром и Советником храма Двуликого Януса, Децимом Скрофой. Он следил за морем, как и все, так как галера выходила за мыс острова. Теперь, им стали видны паруса пуннийцев…

– Так это же не военные корабли?! – разочаровано и осипшим голосом произнёс адмирал Пульхр, повернувшись к Скрофе, – Это торговцы!

Советник и молодой трибун видели это тоже. Молодой трибун непонимающе уставился на Скрофу, как и Пульхр. Один из офицеров, что стояли вокруг Пульхра, произнёс:

– Может позади все же есть военные корабли? Мне кажется, я заметил парус гемиолы?!

Все молча и без энтузиазма восприняли эти слова. Уже стало понятно, что это торговая группа кораблей пуннийцев, следовавшая в Сицилию. Среди военных повисло молчание… Все молча смотрели на приостанавливающиеся торговые корабли.

…Галера и следующие за ней корабли, обогнув остров, встали на парус, несущий их прямо на пуннийцев. Когда они немного отплыли от мыса острова и вид на море расширился, они увидели гексеру Метелла, окружённую квадриремами и десятком квинтирем… Они подняли вымпелы атаки и развернулись в атакующий порядок… Пуннийцы не пытались бежать! Они легли в дрейф и только поддерживали носовой курс, держа его против волны…

Теперь, когда они вышли из-за мыса и отдалились от него, галера адмирала Пульхра, оказалась в центре своего крыла. Сигнал атаки не был дан ещё с адмиральской галеры, но ветер разгонял корабли к дрейфующим кораблям пуннийцев.

– Мы что, будем атаковать торговцев? – непонимающе, громко произнёс один из трибунов, стоящих около адмирала, – Это сумасшествие!

Пульхр пребывал в нерешительности… Он метал взгляды на гексеру Метелла, на которой висел вымпел атаки…

Вдруг, с гексеры Метелла прозвучал сигнал таранной атаки! Трибун и Целий переглянулись… Происходило, что-то немыслимое…

– Консул принял решение, Пульхр! То решение, о чём он говорил ранее! – неожиданно подал голос Скрофа, – Что Ты медлишь? Не выполняешь решений консула? Ты уж определись? Ты адмирал! Или поддержи его, или осади его! Надо решать?! Но помни, перед тобой враги! И за гребцов у них выдаются те, кто скоро будут стоять в строю корпуса Гамилькара против наших необученных легионов! Впрочем, тебе решать! Консул уже решение принял!

Для тех, кто в этот момент смотрел на Пульхра, стало очевидно, что в нём борются два противоположных решения или две личности с разными наклонностями. Одна – личность политика, кричала о вероломстве и позоре творящихся на его глазах, другая – военная, требовала подчинения консулу. Но он, всё равно, чего-то ждал…

…Вот первая квадрирема, с треском протаранила бок торгового корабля пуннийцев, который своими круглыми бортами, был выше атакующей галеры. Треск крушения его бортов вывел из прострации Пульхра. Он поднял голову и обернулся к своим военачальникам. Те смотрели на кренившийся на бок корабль пуннийцев. Целий видел, как по палубе корабля бегали люди – среди них, было много женщин и детей… Пульхр, не дождавшись от них поддержки взглядом или жестами, резко подал команду:

– Трубите атаку! – Принял решение он, – Сегодня, наш консул перенёс войну армий и флотов, на незыблемость морских договоров торговли! Это не моё решение! Я лишь подчиняюсь приказу! Пусть судит история. Хотя, мне очень горько выполнять такие решения Римского консула. Тараньте всех! Не должен уплыть ни один корабль!…

Целий не верил своим ушам и хотел закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого… Всё происходило как во сне… Их галера взяла курс на самый большой корабль, находящийся в центре группы кораблей пуннийцев…

…Справа и слева, были слышны крики и треск ломаемых бортов торговых посудин… Взгляд Целия ловил страшные, чудовищные по своей сути картины… То его глаза натыкались на удар квинтиремы в борт чужого корабля, от которого люди летели за борт… За ними прыгали те, кто пытался их спасти, из числа людей, удержавшихся на борту… То он упирался взглядом на ужасную картину, как из рук матери, потерявшей равновесие от удара, в морскую пучину улетает грудной ребёнок и мать, от горя и отчаянья, бросается меж весел и разбивает свою голову о них, так и не добравшись, до ребёнка, исчезнувшего меж них… То он видел, как по воде плывут люди с разбитыми головами от падения и среди них, тонут крича и моля о спасении женщины и дети… Сердце приимпелярия наполнилось злобой и яростью… И он, не находя объяснений, ожесточаясь на всё окружающее, решил принять это как должное… Крики, брызги, треск ломаемого дерева, проклятья и стеклянные глаза сослуживцев… всё смешалось в этой сумасшедшей картине… Всё это смешалось в его голове в один протяжный стон… Он закрыл глаза, не имея больше сил видеть, что происходит вокруг их галеры…

…В этот момент, галеру тряхнуло, будто она упёрлась куда-то своим носом… Вслед этому раздался треск ломаемой обшивки… Целий потерял равновесие и падая, полетел вперед на палубу… Когда он поднялся и открыл снова глаза, понял, что их галера протаранила ту самую посудину на которую и направила свою атаку разгоняясь… Целий взглянул через плечи товарищей, на то, что творилось на её борту… Часть людей, уже была за бортом, вылетев туда при ударе… На палубе, творилось неописуемое… Женщины встав на колени, обращались к ним, на непонятном языке… Другие прыгали за борт, стараясь найти обломок борта и уцепиться за него… Целий, сколько не смотрел не увидел никакого признака наличия оружия на борту и тем более вооружённых людей… Корабль стал клониться к морю…

…Его глаза уловили что-то разнящееся с общей картиной паники и неразберихи на палубе. Он с интересом всмотрелся в то, что заинтересовало не только его… Ближе к корме, он увидел двух человек. Они вели себя совершенно иначе, чем все остальные, которые не видели друг друга, пытаясь спастись… Эти двое вели себя иначе… Это были юноша, лет шестнадцати-семнадцати и красивая женщина с тёмными, развивающимися на ветру волосами. Они твёрдо стояли на ногах, держась за руки и за канаты мачт. Целия и его окружение поразило то, что они не выказывали никаких эмоций, спокойно смотря на происходящее вокруг них… Юноша придвинулся к женщине и та положила свою голову ему на плечо… Люди в это время прыгали за борт, стараясь перепрыгнуть толстые вёсла, чтобы не повредить о них части тела… Но эти двое продолжали стоять на месте, словно вросли в палубу… Целий увидел, как с другой стороны, к кораблю приближается ещё один таранящий корабль… Эти двое повернули к нему головы и лишь твёрже схватились друг за друга и канаты… Страшный силы удар обрушился на корабль, отдавшийся и на галеру Целия… Торговый корабль треснул и разломился на двое… От этого удара мачта обломилась и упала на палубу и далее, «сыграла» по корме, где стояли эти двое… Только сейчас, Целий понял что протаранившая второй раз корабль пунийцев, была огромная гексера Метелла… Целий быстро перевёл взгляд на то место, где стояли эти двое бесстрашных людей… Женщина и юноша, не успели отскочить от упавшей мачты, а лишь присели, когда её конец «играл» по борту кормы… Они пропали на какое-то время… Вот из под висящей на канатах и раскачивающейся мачты показался юноша… Голова его была окровавлена… Он согнулся напрягаясь и сдвинул с борта кормы мачту… Потом снова согнулся… Ветер в это время усиленно задул и завыл в висящих канатах обломившейся мачты… Но вот юноша появился вновь… Он держал на руках ту самую женщину… Голова её повисла и ветер уже трепал окровавленные длинные пряди, алого цвета… Юноша, почему-то, смотрел именно на Целия, который придвинулся к самому борту своей квинтиремы и приимпелярий поймал его тяжёлый взгляд… От него у него захолодело в груди… Юноша неотрывно смотрел на него, но в его взгляде не было ненависти!… Был страшный, холодный, сводящий с ума укор!… И Целий понял его…

– …Кто это? – вдруг спросил трибун одну, из выловленных из воды женщин, – Кто те, что стояли на корме корабля? Женщина и юноша? Они и не пытались спастись?!

Пуннийка подняла лицо и поглядела на обоих – Целия и трибуна. Потом она посмотрела на юношу, который держал тело женщины, на кренящейся корме… Ноги его уже были в воде…

– Это Магон Барка и его мать Кларисса… – Произнесла женщина по-гречески, скорбным голосом, – Они могли убежать на гемиоле, но остались со всеми…

– Что?! – Вдруг из-за спины, появился Пульхр, – Их надо вытащить оттуда!

– Поздно, Пульхр! – вкрадчиво сказал Скрофа, появившись из-за спины, – Юноша слишком горд, чтобы просить помощи! Кровь Баркидов отныне на твоих руках с Метеллом!…

…Целий, краем уха слышав эти слова, не отрывал своих глаз от уходящего под воду юноши… Вот он поднял женщину, на сколько мог вверх, чтобы её голова была над водой… Но вода быстро поднималась, а корабль тонул… Вот и голова женщины ушла под воду… А юноша, продолжал держать её на руках, не совершая попыток к спасению… Вот его шея стала уходить под воду, которая уже поглотила плечи…

– Барка! – вдруг прорезал ветер крик юноши и волны сомкнулись над его головой…

От этого крика всем стало не по себе… Ветер рвал реи всё сильнее… А крик, который раздался у поверхности волн, ни у кого не обрывался в ушах, будто вновь и вновь, озвучиваясь в их мозгу и породив в нем многократное эхо…

– Перестать спасать утопающих! – произнёс изменившимся голосом Пульхр, – Пусть сами выплывают на остров!…

– Все кто смотрел на него в это время, заметили, что он как-то сразу постарел. А ещё через месяц, он внезапно сдал свой пост адмирала флота Внутреннего моря и покинул Сицилию, направившись сначала в Рим, а потом, после отчёта о своём командовании, в свою провинцию. Метелл, говорят, запил после «этого» и всё время проклинал и обвинял Скрофу, которого запретил пускать на свою галеру уже на следующий день. А через год, он сильно заболел грудью! У него появился кашель с кровью и его тоже отправили домой. Он умер в тот год, когда ты, Гамилькар, взял штурмом Метапонт. О Пульхре я больше ничего не слышал. – Закончил рассказ Целий, оглядев всех присутствующих в атриуме своим вдруг помутневшим взглядом.

Немного помолчав, он добавил:

– Теперь Вы знаете всё! Так погибли Ваши Мать и Брат, Ганнибал и Гасдурбал. Так погибла твоя жена и твой сын, Гамилькар. Так была растоптана, теперь я это понимаю, идея Республики на семи холмах. И крах её произойдёт обязательно, сколько бы времени она ещё не выстояла, ибо морально она уже не существует! Тогда, когда мы, атаковали корабли с вашей матерью, мы не думали, что наносим удар, прежде всего себе самим! И я уверен, все бы хотели повернуть всё вспять. Шрам от этого удара кровоточит и не может зажить. Когда я получил удар от тебя во время схватки на моей галере, и понёс настоящий шрам на своём лице, он явился для меня знаком Богов, доказывающих мне, что все в этом мире имеет последствия.

Гамилькар молчал, погрузившись в себя. Карталон, стоя позади него, положил ему на плечо свою руку. Саламбо, привалилась ему на предплечье, всхлипывая… Горькие слёзы бежали и из глаз её сестёр… Ганнибал молча смотрел в окно атриума, что-то держа в кулаке… Гасдурбал вышел из атриума и пошёл вниз по лестнице… На его лице не было слёз. Он быстро спустился к купальне и, взяв стоящий рядом с ней кувшин, быстро наполнил его водой. Схватившись за его дужки, он вытащил его и понёс, держа за одну из дужек… Он шёл по саду, сворачивая с тропы на тропу и вышел к месту, где стояла небольшая беседка, окружённая цветущими растениями и кустами. Он прошел немного дальше от беседки и остановился у красивой клумбы из красивого куста и цветов вокруг него. Он медленно, обходя всю клумбу, полил её из кувшина. После этого он поставил кувшин и сел рядом с клумбой.

– Вот и всё, Мама! – тихо проговорил он, – Теперь мы знаем всё. Но, знайте, где бы вы ни были, я найду Вас! А пока, Вы живите в этих цветах! Вместе с ними и всем садом!

Коснувшись стеблей и цветов клумбы, Гасдурбал понюхал их соцветия и улыбнулся…

…Дослушав рассказ Целия, Кассий и Гамилькон вышли из атриума на воздух.

– Да. Тяжёлый рассказ. – Произнёс Гамилькон, смахнув что-то с глаз, – Я стал слишком стар для такого! Сердце уже не держит защиту, коя присутствует в годы молодых и зрелых лет. Сейчас в нём уже всё оголено.

Кассий молчал, вдыхая воздух прохладного сада, несущий букет различных запахов.

– Как твоё плечо, Кассий? – поинтересовался Гамилькон, успокоившись и осушив глаза.

– Нормально. Либу сказала, что рана больше не откроется.

– Либу – это та странная знахарка, что приехала с вами из Артодафиса?

– Она не из Артодафиса. Она раньше жила у тракта ведущего на Сику. Но, теперь, будет жить здесь. Она очень хороший лекарь!

– Я это понял. А где Антоний?

– Он в доме Ганнона. Лейла настояла на этом.

– Ну и как у них? Ганнон не препятствует их замыслам? Мой брат очень мнителен и своенравен.

Кар посмотрел на адмирала и улыбнулся.

– Вот тебе, Гамилькон и надо воздействовать на него! Мы скоро отправляемся в Италию. Пусть до нашей отправки, решит свои сомнения! Лейла ведь, уедет в любом случае – согласится он или нет.

– Это верно. Но ему надо подумать и о других дочерях! Я думаю, что именно это его сейчас заботит больше всего?! Но я утрясу все вопросы с ним! Даю слово. Когда, Вы собираетесь?

– Как только прибывшие, после Карталона, корабли, пройдут обработку днищ и бортов. Они сейчас на верфях Крама.

– Ты, наверное, разочарован, Кассий? – спросил Гамилькон.

– В чём? – Не понял его Кар.

– С Карталоном нет ни Массилия, ни Сибиллы! А я бы, хотел увидеть Ксантиппа! Ведь его из Египта, тоже забрал с собой в плавание Карталон?! Но он тоже не возвратился! Остался в Спарте!

– Да, это немного расстроило. Но, надеюсь, я встречу всех в скором времени. Но, мы с Карталоном говорили о другом.

– Я понимаю о чём! Как я понял, Ты, решил этот вопрос? – улыбнулся Гамилькон.

– Да, этот вопрос закрыт. Цепь Астарты недоступна теперь не для кого. Но, есть ещё один не решённый вопрос. Он, кажется, более доступным, но более трудно решаемым! Надеюсь, в этот раз нам улыбнётся удача!

В этот момент, в атриум вошли Карталон и Гамилькар.

– Вот вы где?! – Карталон улыбнулся обоим.

– Как дети? – спросил адмирал.

– Пусть побудут с Целием. Без нас! Так они быстрее примут то, что он рассказал! – подытожил Гамилькар.

– Да. Рана, которая успела немного зарубцеваться, снова разбередена! Но, Целия нельзя попрекнуть в нём! Эта вина съедала его душу! Да и детям надо услышать, как всё было! Рассказ был нужным. Я помню, сколько было вопросов с их стороны! Теперь, по крайней мере, всё стало ясно и им и нам! – Карталон опустился на скамью, рядом с Гамильконом.

Гамилькар поднял голову.

– Пора перевернуть эту страницу жизни. – Он попытался улыбнуться.

– Не удастся! – вдруг совершенно серьёзно, произнёс Кар, – Для того, чтобы это сделать, надо устранить то чудовище, которое живет под именем Децим Скрофа.

– Да. Но сколько мы не пробовали, это сделать не удалось! Мы до него не дотягивались! – Ещё один человек, появился в атриуме, но зашёл он, со стороны улицы.

Его фигура возвышалась, над Гасдурбалом, который вошёл в атриум, перед ним.

– Я поднимался по лестнице из сада, когда увидел нашего героя Харикла! – сказал Гасдурбал.

– Харикла?! – Карталон замер, разглядывая стоящего позади мальчика человека, – Клянусь, хитросплетениями интриг Гермеса, я бы никогда не подумал, что судьба может быть столь изощрённой в своих петлях?!

Он шагнул навстречу вошедшей фигуре высокого человека.

– Ну, конечно же, это Ты! Как я рад видеть тебя! Не думал, что по прошествии стольких лет, мы встретимся вновь! – Харикл и Карталон обнялись. – Я вижу, ты совсем недавно был ранен?!

Они стали обмениваться фразами… В разговор вступил и Гамилькар, рассказывающий о Сицилийских подвигах Харикла… Только, Кассий Кар, не участвовал в разговоре. Последняя фраза, которую произнёс вошедший Харикл, не выходила из его головы… Пока другие говорили, он медленно пошёл к выходу в коридор дома.

– Ты куда, Кассий? – спросил его Гамилькон, мимо которого он задумчиво прошёл.

– Я ненадолго! – Ответил Кар и исчез в коридоре.

Кассий прошёл к Саторину. Он знаками, показал, чтобы тот вышел из комнаты.

– Саторин, как ты думаешь, где сейчас Папила?

Саторин посмотрел на Кара удивлённо.

– Мы сами ждём его. Он обещал не отбывать на Сицилию без нас! Обычно он выполнял свои слова! – Ответил Саторин, разглядываю сумку с гербом Римской республики на поясе Кара, – Кассий, а откуда у тебя сумка Мамерка Альбы? Ты что убил нашего патрона?!

Кар бросил взгляд на свой пояс. Он, действительно, совсем забыл о ней. На его поясе висели две сумки – одна его, а другую он поднял в пещере, у озера, после того, как оно впало в берега, а после своего вспучивания и оставило сумку на камнях. Она висела под его сумкой и поэтому не напоминала о себе столь продолжительное время.

– Нет. С Альбой я не сражался. Она досталась мне так. Вода вынесла её из пещеры! – Но, ты напомнил о ней! Я совсем о ней забыл. Забери её! Но она пуста! Я её исследовал ещё в пещере!

Саторин как-то странно посмотрел на Кассия.

– Пуста? Ты в этом уверен? – произнёс он и взял из рук Кассия сумку. – Дай-ка погляжу!

Кассий почувствовал какое-то возбуждение и с надеждой на какую-нибудь неожиданность наблюдал за действиями Саторина.

Тот, взяв сумку, произнёс:

– Альба всегда был хитёр! Недаром он обучался у Скрофы. Я как-то видел, как он прятал в ней письмо… – Саторин открыв потайной шов и просунув туда два пальца стал шарить там ими, – вот за этот шов! О, что-то есть!

Саторин извлёк из шва свёрток пергамента и покрутил его в руках.

– Это было адресовано Скрофе! Посмотри!

Кассий взял пергамент в руки и развернул его. На нём были написаны только несколько фраз. Но лицо Кара поменяло своё выражение после этого.

– Ну, спасибо Саторин! Ты ведь мой земляк! Спасибо! – Кассий хлопнул по плечу латинянина и скрылся в коридоре со словами, – А теперь, нам надо отыскать Папилу!

Саторин посмотрев ему вслед, улыбнулся и вернулся в комнату Ореста и Целия…