Текст книги "Философия для студентов экономических вузов"

Джордано Бруно (1548–1600) – мыслитель героической судьбы. В юности он был монахом, затем под влиянием идей гуманистов, Кузанского и Коперника вступил в конфликт с католической церковью, оставил монашеский сан и бежал из Италии. Более 15 лет он жил в Швейцарии, Франции, Англии и Германии, везде развивая кипучую философско-пропагандистскую деятельность. В результате он нажил себе многочисленных врагов среди церковников и схоластов – защитников теологического мировоззрения. В 1592 г. Бруно возвращается на родину, где вскоре попадает в руки инквизиции, которая безуспешно пытается сломить его дух в течение 8 лет и затем сжигает на костре.

Бруно не просто горячо воспринял передовые идеи своего времени: гуманизм, антропоцентризм, пантеизм, идею бесконечности, гилозоизм, диалектику, но и творчески все это систематизировал и развил.

В онтологии Бруно прежде всего пантеист, но более последовательный, нежели Кузанский. Если в теологическом пантеизме Кузанского природа, универсум погружается в Бога, сохраняющего в определенной степени свою обособленность по отношению к миру, то в контексте натурфилософского пантеизма Бруно Бог погружается в природу. «Бог находится во всем и повсюду… Бог есть бесконечное – в конечном. Сама природа – не что иное, как Бог в вещах». Бог окончательно становится имманентен миру как внутреннее деятельное начало природы и синоним ее единства. Раскрывая структуру бытия, Бруно использует категорию «субстанция». Его субстанция – это бесконечная единая Вселенная, которая не сотворена. Она существует вечно, не может исчезнуть; в ней происходит непрерывное изменение и движение, но сама она неподвижна, так как Вселенная в целом не может перемещаться, ибо «она является всем», как утверждает Джордано Бруно в своих «Диалогах».

Идея бесконечности Вселенной имеет в концепции Бруно принципиальный характер: существует бесчисленное множество миров, которые физически однородны и состоят из пяти элементов: воды, воздуха, огня, земли и эфира. Поскольку Вселенная «неисчислима и беспредельна, а тем самым бесконечна и безгранична», в ней нет и не может быть центра как такового. Любая планета и даже любая точка Вселенной могут быть истолкованы наблюдателем как ее центр. Это, конечно, еще не современная релятивистская картина мира, но это уже важный шаг к ней. То, что Аристотелем, Птолемеем, да и в целом схоластикой рассматривалось как замыкающая Вселенную последняя сфера неподвижных звезд, Бруно объявляет солнцами других миров, удаленных от нас на колоссальные расстояния. Вдохновенный пафос идей Бруно М. Ломоносов выразит впоследствии в строках, ставших знаменитыми: «Открылась бездна, звезд полна; звездам числа нет, бездне дна…»

Бруно утверждал, что не только наше Солнце имеет сопутствующие ему планеты, но и звезды, как далекие от нас солнца, имеют также своих спутников. Мы не видим эти планеты, поскольку они удалены от нас на колоссальные расстояния, к тому же планеты тонут в блеске звездных лучей. Наша Земля, отражая солнечные лучи от своей поверхности, тоже светится в мировом пространстве. Все эти идеи итальянского мыслителя XVI в. получили свое подтверждение в середине XX в. и являются примером плодотворного влияния философии на астрономию. Сам Бруно осознавал идею бесконечности Вселенной и бесчисленности составляющих ее миров как вдохновляющее освобождение человека, вырывающегося из ограниченных пределов сотворенного Богом мироздания на бесконечные просторы вечно существующей Вселенной и по-новому осваивающего космологическое мировоззрение Античности.

Единственно, куда идея бесконечности не была распространена в учении Бруно, – это внутрь вещества. Возрождая атомизм древних, итальянский мыслитель утверждает лишь: «Существует предел деления в природе – нечто неделимое, что уже не делится на другие части».

Преодолевая средневековый схоластический разрыв материи и формы, Бруно более глубоко, в сравнении с Античностью, раскрывает их взаимосвязь: форма не может существовать вне материи, как и материя немыслима вне той или иной формы и «производит формы из своего лона». Поэтому материя, по учению Бруно, не пассивное, бесформенное начало, а активное, самодеятельное начало, способное бесконечно производить все новые и новые формы. Итальянский мыслитель отказывается от идеи Бога как внешнего перводвигателя, опираясь на принцип самодвижения материи. Внутренняя способность материи к самодвижению и образованию форм – это душа мира: «Бесконечные миры… все движутся вследствие внутреннего начала, которое есть их собственная душа… и вследствие этого напрасно разыскивать их внешний двигатель». Таким образом, Бруно обосновывает всеобщую одушевленность материи.

Гилозоизм Бруно является глубоко укорененным: весь мир он представляет как организм. «Сколь бы незначительной и малейшей ни была вещь, она имеет в себе все члены духовной субстанции, каковая, если находит подходящий субъект, стремится стать растением, животным и получать члены любого тела, каковое обычно называется одушевленным». Так, на качественно новом уровне возрождается идея Фалеса о том, что душа – источник самодвижения. Душа мира, по мысли Бруно, находится внутри материи и главенствует над ней. Подчеркивая деятельный характер духовного начала, Бруно нигде не утверждает его отдельное от материи существование. В литературе отмечается, что таким образом Бруно преодолевает трудности в объяснении изменяющегося мира в условиях, когда еще не был открыт закон всемирного тяготения. Как известно, природа силы тяготения не раскрыта наукой до сих пор. Вполне можно предположить, что природа этой силы и есть внутренняя одушевленность материи. Бруно в «Диалогах» утверждает, что «мир одушевлен вместе с его членами», мировая душа наполняет всю Вселенную, все вещи.

В онтологии Бруно специально выделяет категории «пространство» и «время». В соответствии с идеей бесконечности Вселенной пространство им понимается как бесконечное, время – как вечное, так как пространство и время неотделимы от материи. Бруно подчеркивает, что выражение «пустота – пространство» означает мысленное, а не реальное отделение места от тела, и что «атомы находятся в эфире» – некоторой материальной среде. Время как некая длительность может быть отвлеченно воспринято и определено разумом, но реально не может быть отделено от вещей.

Бруно развивает диалектические идеи в форме общего тезиса о непрерывном изменении материальной субстанции: «…То, что было семенем, становится стеблем, из того, что было стеблем, возникает колос, из того, что было колосом, возникает хлеб, из хлеба – желудочный сок, из него – кровь, из нее – семя, из него – зародыш, из него – человек, из него – труп, из него – земля, из нее – камень или другая вещь, и так можно прийти ко всем природным формам». Бруно утверждал, что в течение многих веков изменяется поверхность Земли, когда моря превращаются в континенты, а континенты – в моря. Кроме принципа всеобщей изменчивости, Бруно разрабатывает открытый Кузанским принцип совпадения противоположностей в бесконечности. Но если Кузанский обосновывал этот принцип умозрительно и натурфилософски, то Бруно использует примеры во всех областях природы и человеческой деятельности. Какую бы область действительности мы ни взяли, одна противоположность является началом другой. Источником этой связи является бесконечная субстанция. В бесконечности сливаются часть и целое, прямая и окружность, центр и периферия, форма и материя, необходимости и свобода, уничтожение и возникновение и т. п.

В гносеологии Бруно исходит из положения о человеке как о микрокосме, отражающем макрокосм. Это воззрение разделялось натурфилософами эпохи Возрождения. Бруно развивает идеи Кузанского о бесконечности процесса познания и трех его ступенях. Но, в отличие от Кузанца, Бруно четко противопоставляет чувства и разум. Чувства – это очень ненадежный источник познания, ибо «чувства, какими бы совершенными они ни были, не бывают без некоторой мутной примеси». Главная причина ущербности чувственного познания в том, что чувства не могут воспринимать бесконечность. Чувства, например, обманывают человека относительно неподвижности Земли и движения Солнца. Разум же, напротив, силен постижением противоположностей: «Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает минимумы и максимумы противоречий и противоположностей». Степень интеллектуальной силы, согласно Бруно, определяется способностью человека подняться до максимального единства знания.

Вершиной учения и жизни Джордано Бруно, самой оригинальной составляющей его концепции является этика «героического энтузиазма». Этика как практическая философия является самоцелью онтологии и гносеологии. Из бесконечности Вселенной и соответствующей бесконечности процесса познания Бруно выводит «героический энтузиазм» как бесконечную любовь к бесконечному. «Героический энтузиазм» – это медитация (лат. meditatio – сосредоточенное размышление) в западноевропейском духе. «Медитация», в принципе, означает слияние индивидуальной души с мировой гармонией. Но если восточная медитация предполагает внешнюю пассивность, абсолютную созерцательность, когда вся жизненная энергия личности сосредоточена на внутренних духовных процессах, то западноевропейский характер медитации предполагает активность, направленную на окружающий мир, как способ гармоничного слияния микрокосма с макрокосмом.

Как осуществляется это гармоничное слияние? Когда ученый делает фундаментальное научное открытие, его душа в экстазе открытия сливается с теоретической гармонией Вселенной. «Теория» в переводе с древнегреческого означает «созерцание Бога». Когда художник творит шедевр, его душа в экстазе сливается с эстетической гармонией Вселенной. Ну а как быть тем, кто не делает фундаментальных открытий и не творит шедевров, неужели «героический энтузиазм» им недоступен? Не только своим учением, но и своей жизнью, а еще больше смертью Джордано Бруно обосновал, что «героический энтузиазм» доступен каждому. Если человек не для оценки на экзамене и не для светской беседы постигает теоретические и эстетические достижения культуры, а делает это с любознательностью ребенка, открывая все это для себя заново, то всеми фибрами души он сливается с мировой гармонией. Открытие и постижение фундаментальных теоретических истин и шедевров искусства дает нам возможность созерцать божественную гармонию мироздания. Джордано Бруно восторженной душой воспринял передовые идеи своего времени, талантливо развивал и пропагандировал их по всей Европе и не отрекся от этих идей под страхом смерти. Отречься от них для него означало отречься от самого себя и от божественной гармонии в душе. Бруно взошел на костер, продемонстрировав «героический энтузиазм» в действии. Ему первому в истории культуры поставили памятник на месте его казни – площади Цветов в Риме – не по правительственному указанию, а по велению души передовых людей Европы и на их средства. Единство слова и дела, максимальное совпадение сущности и существования – черты, характерные для классиков философии, Джордано Бруно продемонстрировал в сократовском масштабе.

Предмет философии эпохи Возрождения – связь человека с обществом. Мыслители, поставившие в центр мироздания творческую личность, были удостоены коллективного титула «титаны Возрождения», поскольку они своей жизнью и творчеством явили личностную индивидуальность во всех основных сферах общества. В области искусства это прежде всего Данте Алигьери и «отец гуманизма» Франческо Петрарка. В области философии это Николай Кузанский и Джордано Бруно, последний проявил себя также как талантливый пропагандист.

Титанами в области науки являются Николай Коперник, Леонардо да Винчи, Галилео Галилей, Иоганн Кеплер. Леонардо да Винчи (1452–1519) демонстрирует своеобразный универсализм личности эпохи Возрождения: ученый, художник, архитектор, изобретатель. Как ученый Леонардо удивляется мудрости законов природы, как художник он восхищается красотой, проявляющейся в неповторимой индивидуальности ее явлений. Стержень универсальности личности Леонардо – это наука, которая была фундаментом его таланта во всех остальных сферах. Это тот случай, когда, говоря словами Пушкина, «гармония поверяется алгеброй». Известно, что эффект «Джоконды», которая смотрит вам в глаза, с какой бы точки зала вы ею ни любовались, был «просчитан» Леонардо на основе научных законов. Хотя понятие закономерности как необходимости зародилось еще в досократовской натурфилософии, однако только благодаря титанам науки в эпоху Возрождения понятие «закона природы» освобождалось от элементов антропоморфизма, ставилось на физическую почву и приобретало строго научное содержание.

В области религии титанами выступают деятели Реформации (лат. reformation – преобразование): Мартин Лютер и его последователи Ульрих Цвингли и Жан Кальвин. Гуманисты критиковали нравственную нечистоплотность церкви как социального института, высмеивали тайные грешки монахов – все это отражало кризис римско-католической церкви. Однако кульминацией этого процесса стали «95 тезисов против индульгенций», вывешенные в 1517 г. Лютером (1483–1546) на дверях церкви в Виттенберге. Продажа индульгенций – грамот, свидетельствующих об отпущении грехов – стала наиболее ярким проявлением нравственного кризиса церкви. Разработка Лютером тезисов против индульгенций явилась результатом его личного опыта монашеской жизни, который привел его к духовному кризису. Лютер осознал недостаточность внешней ритуальности практики «добрых дел»: молитвы, поста, паломничества и т. п. Формальные ритуалы приводили к выхолащиванию веры, к лицемерию и двуличности церковников. Выход из глубокого душевного кризиса Лютер нашел в самостоятельном прочтении Писания: вера как личное общение с Богом – вот единственное условие спасения души, а добрые дела – это плоды и проявление веры, а не самодостаточный путь к спасению.

На каждом возрастном этапе, естественно, меняются взаимоотношения человечества с Небесным Отцом. Возрождение как период юности предполагает выработку самостоятельной мировоззренческой позиции, своей собственной системы ценностей и идеалов. Лютер обосновал, что церковь как социальный институт не является необходимым посредником между человеком и Богом. Церковь должна существовать как самоуправляемая община верующих, где посредством таинства крещения по Божьей благодати священство приобретает каждый верующий. Причем сан священника – пастора этой общины приобретается по воле общины и ею же может быть отнят. По выражению К. Маркса, Лютер «разбил веру в авторитет, восстановив авторитет веры», и «освободил человека от внешней религиозности, сделав религиозность внутренним миром человека».

Своеобразным кредо Реформации стал тезис Лютера, что любой верующий, вооруженный Библией, сильнее папы римского. Чтобы Библия была доступна каждому и, таким образом, свобода совести могла быть реализована, Лютер посвятил 15 лет переводу Библии на немецкий язык, положив тем самым начало мировой практике издания Библии на родном языке. Лютер был противником монашества как идеального образа религиозного служения: труднее достичь святости в повседневном добросовестном исполнении своего земного призвания. Утверждение этих новых норм и ценностей приводило к формированию так называемой предпринимательской этики, когда получение прибыли признается делом, угодным Богу, если не противоречит библейской нравственности. Лютеру пришлось вести борьбу против примитивного понимания Реформации как борьбы за евангельское равенство, что соответствовало исторически сложившейся догме, трактовавшей христианство как религию бедных.

Библия как Слово Божье глубоко диалектично раскрывает проблему бедности и богатства в жизни человека. С одной стороны, как гласит Библия, труднее богатому попасть в рай, чем верблюду пройти сквозь игольное ушко, т. е. низкие и узкие врата в Иерусалиме. Это в том случае, если сердце прикипело к богатству: «ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:21). С другой стороны, Библия осуждает бедность как результат глупости и лености человека: «Немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь: и придет, как прохожий, бедность твоя, и нужда твоя, как разбойник. Если же будешь не ленив, то, как источник, придет жатва твоя; скудость же далеко убежит от тебя» (Притч. 6:10–11). Само слово «богатство» происходит от слова Бог, который создал все для процветания человека, и прежде всего разум и волю. Антропоцентризм эпохи Возрождения раскрывает сущность человека как сотворца Бога.

Формирование предпринимательской этики сыграло важную роль в становлении капиталистических отношений, что глубоко проанализировал немецкий мыслитель ХХ в. Макс Вебер – автор принципа «Дух капитализма – дух протестантизма» (лат. protestantis – возражающий – общее название вероучений, возникших в ходе Реформации XVI в. как протест против римско-католической церкви: лютеранство, кальвинизм, цвинглинизм). Если в целом гуманисты, критикуя привилегии католической церкви, обосновали, что церковь как социальный институт и религия – это не одно и то же, то Лютер сделал следующий важный шаг, раскрывая, что религиозность и вера не тождественны. Любое явление внутренне противоречиво, и Реформация здесь – не исключение. Внутренняя противоречивость этой новой ступени развития духовного опыта человечества нашла яркое выражение в полемике Лютера и Эразма Роттердамского.

Эразм Роттердамский (1469–1536) – выдающийся голландский гуманист, профессионально исследовавший сферу морали. Все творчество мыслителя моралистически окрашено. Сам Эразм свое учение называл «философией Христа», ибо сознательно стремился возродить первозданные идеалы христианства, вытесненные формальной обрядностью католической церкви. Его учение – это возрождение на качественно новом уровне сократовской этики в результате синтеза духовного опыта предыдущих эпох. Эразм сделал ряд переводов с греческого на латинский язык, в том числе перевел Новый Завет, сопроводив его обширными комментариями. Осмысливая по-новому средневековую проблему самосознания как соотнесенности человека с Богом, Эразм утверждал, что «человек должен поднимать себя до идей, содержащихся в Священном Писании», читать которое необходимо не в отрывках, а полностью и на родном языке. По сути дела, Эразм призывал возрастать во Христа: «Привыкните… все богатство свое, все старания, все заботы направлять на то, чтобы возможно более быть полезным во Христе, чтобы и мы, подобно Ему, Который и родился, и жил, и умер не для себя. А всего себя отдал за нас, так и мы имели бы попечение о пользе братьев наших, а не о своей собственной».

По Сократу, любая добродетель – это знание, как преодолеть противоположность. Эразм обосновывает, что для достижения мудрости, о которой Библия говорит, что она лучше отборного золота и жемчуга и «ничто из желаемого не сравнится с нею» (Притч. 8:10–11), необходимо преодолеть глупость, и раскрывает эту мысль в духе сократовской иронии в своем трактате «Похвала глупости». Госпожа Глупость в ученой мантии с высокой кафедры, но с дурацким колпаком на голове провозглашает хвалебную речь в свою честь: «Без меня никакое общество, никакие житейские связи не были бы приятными и прочными…» Глупость кичится своего рода безумием для каждого сословия. С наибольшей силой сарказм Эразма проявляется, когда он начинает говорить о прегрешениях церкви и схоластической учености богословов, сравнивая их с «комариным болотом» и «ядовитым растением».

Объективно своим творчеством Эразм способствовал развитию Реформации, но сознательно он ее не принял. Его оттолкнула фанатичность Лютера, проявившаяся в отрицании свободы воли человека перед лицом Бога. Понятно, что профессионал в области этики не мог не отстаивать свободу воли человека, без которой мораль в принципе не возможна. Сама сущность учения Эразма Роттердамского противоположна любым аксиологическим крайностям: фанатизму, невежеству, насилию, лицемерию. Эразм проповедовал свободу и ясность духа, миролюбие, воздержанность, образованность, здравый смысл, простоту. «Ничего сверх меры» – вот кредо этики Роттердамца. Полемика Лютера и Эразма нашла отчетливое выражение в их трактатах: соответственно «О рабстве воли» и «О свободе воли». Лютер, освободивший верующего от внешней церковной регламентации, говорит о «страхе Божьем» как о внутренней регламентации жизни верующего, трактуя его односторонне: Бог предстает у него как карающий Бог, перед лицом Которого у человека нет ни воли, ни достоинства. В трактате Эразма Бог, напротив, предстает как любящий Бог и страх Божий означает соблюдение Его заповедей на основе веры и любви к Богу.

Свободу воли, но в другом контексте обосновывал Николо Макиавелли (1469–1527) – первый профессиональный политолог. Подлинным воплощением свободы человеческой воли для Макиавелли является политика, о которой он знал не понаслышке. В период Флорентийской республики Макиавелли 14 лет был бессменным секретарем Совета десяти, выполнял важные дипломатические функции. Ему пришлось пережить как период активной политической деятельности, так и опалу, и пытки, и высылку в свое поместье близ Флоренции, где он написал большинство своих произведений. Макиавелли первым исследовал политику не на уровне должного, а на уровне сущего: «Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из этого следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности».

Макиавелли исследует сферу политики как ученый: познание на уровне сущего предполагает раскрытие законов политической деятельности. Прежде всего Макиавелли вскрывает основную движущую силу этой деятельности, каковой является интерес. Самый основной интерес в политике – это собственнический интерес, над ним уже возвышается забота о «чести и почестях» и иные интересы личности и социальных групп. Макиавелли подчеркивает, что «люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества», что звучало особенно актуально для периода первоначального накопления капитала. Закономерности успешной политической деятельности государя Макиавелли выражает в известных формулах «кнута и пряника», говорит о необходимости сочетания качеств «льва и лисицы». Разделяя традиционное христианское представление об изначальной греховности человека, Макиавелли утверждает светскую природу государства, которое возникает не по Божественному провидению, а в силу эгоистической природы человека.

Именно государство, а не церковь, по мысли Макиавелли, призвано выполнять воспитательные функции, осуществляя организованное насилие, обуздывая природный эгоизм человека. Государство Макиавелли признает высшим проявлением человеческого духа, а служение государству – это цель, смысл и счастье человеческой жизни. Светский и теоретический характер концепции государства у Макиавелли позволил ему освободить политику от морали: «Государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением, смотря по надобности». Существует традиция приписывать Макиавелли тезис «цель оправдывает средства». На самом деле автором этого тезиса является иезуит Эскобар. Иезуиты как католический монашеский орден стали главным орудием контрреформации и считали возможным любое преступление ради достижения своих целей. Правда, Макиавелли раскрывает закон успешной деятельности политика аналогичным образом: «Пусть обвиняют его поступки, лишь бы оправдывали результаты, и он всегда будет оправдан, если результаты окажутся хороши». Тонкость позиции Макиавелли заключается в том, что, с его точки зрения, как частное лицо государь должен руководствоваться общепринятыми нормами поведения, но он может не считаться с требованиями морали, если его действия направлены на создание единого государства, процветающего и могущественного.

Все неприглядные стороны политической сферы, раскрытые Макиавелли как ее законы, стали восприниматься как личностная позиция самого политолога и получили название макиавеллизма. Личность Макиавелли стала восприниматься как единственная мрачная фигура на фоне в целом жизнеутверждающего Возрождения. Однако справедливости ради надо отметить, что, несмотря на тяжелые жизненные испытания, Макиавелли сохранил свойственную его душе лиричность и присущий ему юмор. Он является автором не только политологических трактатов: «Государь», «Рассуждения на I декаду Тита Ливия» и др., но и лирической поэзии и комедий. Уже находясь в изгнании, Макиавелли любил общаться с молодежью, которая считала его остроумным собеседником.

Политика для Макиавелли является подлинным воплощением свободы воли, так как в этой сфере существуют «естественные причины» и «полезные правила», требующие учитывать свои возможности, предвидеть ход событий и принимать необходимые меры. Свобода раскрывается Макиавелли как разрешение противоречия между судьбой как фатумом (лат. fatum – судьба, рок, неизбежность), с одной стороны, и фортуной (лат. fortuna – судьба, счастливый случай) – с другой. Разрешается это противоречие посредством активной деятельности человека, если он использует свои талант, умение, жизненную энергию. Свобода для Макиавелли – синоним счастья: «Счастлив тот, кто сообразует свой образ действия со свойствами времени». Концепция свободы у первого политолога учитывает историчность этого феномена. Макиавелли обосновывает, что республика – это лучшая форма правления именно потому, что она делает каждого ответственным за судьбу государства. При этом Макиавелли осознает, что в современной ему Италии у людей не развиты гражданские добродетели из-за отрицательного влияния церкви, ослабившей стремление к служению государству. В таких условиях необходимо создание сильного централизованного государства.

Проблема государственного устройства, но только не реального, а идеального, с акцентом на экономическах основах этого устройства, исследуется в творчестве утопистов: Т. Мора (1478–1535), Т. Кампанеллы (1568–1639). Понятие «утопия» ввел Томас Мор – английский гуманист, государственный деятель и канонизированный католической церковью святой: он не принял Реформации, считая, что это подорвет единство христианского мира. Произведение Т. Мора «Утопия» и сам термин, в буквальном смысле означающий «место, которого нет», положили начало новой социальной традиции, получившей название утопического социализма. В рамках этой традиции Т. Кампанелла – итальянский философ, поэт, политический деятель – пишет, находясь в тюрьме за свою освободительную деятельность против испанского владычества, знаменитое произведение «Город Солнца». Социалистической эту литературу стали называть, потому что слово «социализм», «социалистический» означает в переводе с лат. socialis – общественный, а самый фундаментальный тезис в концепциях этих авторов заключается в том, что идеальное общество возможно только на основе общественной собственности на средства производства.

Причину всех народных бедствий и государственных неурядиц утописты видят в существовании частной собственности. Т. Мор, например, утверждал, что «где только есть частная собственность, где все мерят на деньги, там вряд ли когда-либо возможно правильное и успешное течение государственных дел». Отсутствие частной собственности в идеальном обществе подчеркивается тем, что здесь нет денег. Идеал государства всеобщего благоденствия утописты выводили из Священного Писания, считая, что Господь постановил, чтобы все было общим. В библейском духе они пытаются разрешить проблему соотношения богатства и бедности. Так, Т. Кампанелла утверждает, что «община делает всех одновременно богатыми и вместе с тем бедными: богатыми – потому, что у них есть все, бедными – потому, что у них нет никакой собственности, и поэтому не они служат вещам, а вещи служат им». Таким образом, в контексте утопических концепций зарождается идея общественной самоорганизации. Однако сами утописты эту идею не отрефлексировали, поскольку вся организация труда, досуга и бытовой деятельности в утопическом обществе строго регламентирована. Хотя эта регламентация направлена на расцвет человеческой личности: работа занимает только 4–6 часов в день, свободное время посвящено занятиям наукой и искусством и т. д., – возникает серьезное подозрение, возможно ли в таких условиях свободное развитие личности. Особенно сегодня вызывает улыбку тезис Кампанеллы о необходимости общности жен и детей с целью преодоления частнособственнического инстинкта и для «научного» государственного контроля за деторождением и воспитанием детей. Важные общие принципы утопических концепций заключаются также в том, что: а) труд является не только обязанностью, но и жизненной потребностью всех граждан; б) распределение материальных благ осуществляется по потребностям.

Следует отметить ряд интересных самобытных идей Т. Кампанеллы. Он стоит на позициях органицизма, утверждая, что «мир – это огромное живое существо, а мы живем в его чреве» и что «все вещи чувствуют», поэтому всему существующему свойственно стремление к самосохранению. Т. Кампанелла говорит о трех разумных первоначалах бытия в природе: мощи, мудрости и любви. В то же время в Городе Солнца верховный правитель – «Метафизик»-первосвященник – имеет трех соправителей-помощников. Это «Мощь», ведающий вопросами войны и мира, «Мудрость», ведающий свободными искусствами, науками, учебными заведениями, и «Любовь», занимающийся вопросами контроля за деторождением и воспитанием младенцев, медициной, земледелием и скотоводством. В Городе Солнца народное собрание может сместить правящих лиц любого уровня, за исключением большой четверки, которая избирается пожизненно; но представители четверки обязаны уступить свои руководящие места, как только появляются лица, превосходящие их своими способностями и познаниями. Золотое библейское правило нравственности: поступай по отношению к другому так, как ты хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе, – является жизненным принципом жителей Города Солнца – соляриев. Именно на этой основе Кампанелла выдвинул идею всемирного единения людей как шанс избавления человечества от войн, голода, эпидемий и всего, что ведет его к самоуничтожению.