Текст книги "Философия для студентов экономических вузов"

Вопросы для самопроверки

1. Сформулируйте и объясните предмет, доминирующие идею и принцип философии эпохи Возрождения.

2. Кто является «отцом гуманизма» и почему?

3. Что такое секуляризация и как она осуществлялась?

4. Что такое пантеизм и какие философские принципы из него вытекают?

5. Раскройте всю полноту содержания титула Н. Кузанского как «основоположника всей новоевропейской диалектики».

6. Раскройте всю полноту содержания титула Н. Коперника как «автора первой подлинно научной революции».

7. В чем заключается концептуальное единство творчества Дж. Бруно и каково содержание его этики «героического энтузиазма»?

8. Перечислите основные сферы жизни общества эпохи Возрождения и известных вам «титанов Возрождения» в каждой из этих сфер. Чьи идеи показались вам особенно интересными и почему?

9. В чем заключается качественное отличие и преемственность содержания мировоззрения эпохи Возрождения в сравнении с предыдущими эпохами?

Глава 8
Философия эпохи Нового времени

На смену яркой юности приходит прозаическая зрелость. Зрелая личность должна быть более самодостаточной по сравнению с юношеской личностью, что выражается в умении субъекта поддерживать свое существование. Откуда человек черпает все для поддержания своего существования? Из природы. Поэтому предметом философии эпохи Нового времени становится связь человека с природой. Для того чтобы гармонично потреблять природу, а не действовать методом проб и ошибок, человеку надо развивать естествознание. Ф. Бэкон (1561–1626) – английский философ и родоначальник эмпиризма (греч. empeiria – опыт), сформулировал девиз, открывающий эту эпоху: «Знание – это сила, а не насилие над природой». В чем же заключается роль философии в этой исторической ситуации? Здесь на первый план выходит методологическая функция философии. Основоположниками общенаучной методологии являются Ф. Бэкон – методология опытно-экспериментального уровня и Р. Декарт – методология теоретического уровня.

В своем творчестве Ф. Бэкон опирался на идеи натурфилософов Возрождения и английских номиналистов Средневековья, в том числе на идеи Роджера Бэкона – средневекового английского философа и естествоиспытателя, внесшего вклад в развитие опытного научного познания. Ф. Бэкон как основоположник эмпиризма вел борьбу с остатками схоластики и выступил замечательным классификатором. Прежде всего Ф. Бэкон выделил три основных вида познания: путь паука, муравья и пчелы.

Путь паука – это путь схоластического теоретизирования, когда ученый чисто умозрительно выстраивает концепции из собственного ума. Этот путь неприемлем в науке, с точки зрения Ф. Бэкона.

Путь муравья – это, говоря современным языком, путь ползучего эмпиризма, когда ученый все, что попадает в поле его зрения, пытается использовать для научных обобщений, не опираясь на заранее продуманные критерии отбора эмпирического материала. Пришедшие с запада курсы «Экономикса», когда в связи с перестройкой произошел отказ от марксистской политэкономии, во многом воспроизводят путь муравья. Позже, на рубеже III тыс., на конференциях, посвященных современной экономической науке, специалисты стали дружно обосновывать потребность в фундаментальной теории. Путь муравья также неприемлем для Ф. Бэкона.

Путь пчелы – это путь плодотворного эмпиризма, когда ученый собирает нектар, т. е. на основе предварительно выработанной гипотезы и вытекающих из нее критериев отбирает и обобщает эмпирический материал. Методологию этого пути разрабатывает Ф. Бэкон, поскольку путь пчелы позволяет прийти к познанию природы вещей. Обрати внимание, дорогой читатель, какие удачные названия использует английский эмпирик в своих классификациях.

Ф. Бэкон дал классификацию видов опыта как основного метода эмпирического уровня научного познания, выделив опыты светоносные и плодоносные. Светоносные опыты способствуют приросту научного знания, т. е. познанию свойств вещей и законов; плодоносные – способствуют развитию научной практики, т. е. повышают эффективность научных опытов и экспериментов.

В качестве стержневого метода эмпирического уровня научного познания Ф. Бэкон разрабатывает метод индукции (лат. inductio – наведение). Метод, по Ф. Бэкону, в принципе, выступает как величайшая преобразующая сила, ориентирующая практическую и теоретическую деятельность человека и увеличивающая тем самым власть человека над природой. Бэкон утверждал первенство деятельной жизни перед созерцательной. Метод индукции позволяет данные наблюдений, опытов и экспериментов как частных элементов научного знания «наводить» на общие выводы. Кратко содержание этого метода определяется как движение познания от частного к общему. Бэкон понимал индукцию как метод исследования законов природных явлений в целях их плодотворного использования в человеческой практике.

Свое понимание метода индукции Бэкон рассматривает на примере отыскания «формы» теплоты. «Форма» в трактовке английского материалиста принципиально отличается от идеалистического понимания «формы» у Аристотеля. «Форма», по Бэкону, – это материальная сущность принадлежащего предмету свойства, конкретнее, – это род движения материальных частиц, из которых состоит тело. Итак, чтобы отыскать «форму» теплоты на основе индуктивного метода, необходимо составить три таблицы. В первой, «таблице присутствия», зафиксированы предметы, в которых присутствует исследуемое явление: лучи Солнца, молния, пламя, раскаленные металлы и т. п. Вторая, «таблица отсутствия», включает предметы, аналогичные перечисленным в первой таблице, но в которых нет теплоты: лучи Луны, звезд, свечение фосфора и т. п. В третьей, «таблице степеней», собраны предметы, которые обычно не производят ощущения теплоты, но в которых она имеется в той или иной степени: дерево, камень, металл и т. п. Логический анализ этих таблиц дает возможность выделить то обстоятельство, которое есть повсюду, где присутствует теплота, и отсутствует там, где теплоты нет: это движение. Бэкон отличал разработанный им метод научной индукции от популярной индукции, которая достигается путем простого перечисления фактов. Например, мы встречаем одного белого лебедя, второго, третьего и т. д. Делаем индуктивное умозаключение: все лебеди белые. А затем встречаем черного лебедя, и наша индукция рассыпается. Популярная индукция воплощает путь муравья.

По учению Бэкона, положительному научному творчеству должна предшествовать очистка сознания от разного рода предрассудков, которые служат препятствием на пути познания. Такого рода предрассудки Бэкон называет «идолами» или «призраками» и дает их классификацию. Идолы «рода» – это самые объективные заблуждения, вытекающие из самой природы человека, и поэтому они наиболее трудно преодолимы. Эти заблуждения обусловлены несовершенством органов чувств человека и его склонностью понимать мир по аналогии с собой, приписывать ему конечные цели; вмешательством страстей и чувств в процесс познания, абсолютизацией истин здравого смысла. Идолы «пещеры» – это объективно субъективные заблуждения, обусловленные характеристиками микросоциальной среды, в которой воспитывается человек, в результате чего формируются индивидуальные особенности восприятия мира. Идолы «пещеры» толкают людей в крайности субъективизма, преодолеть который можно только посредством коллективного опыта.

Идолы «площади» или «рынка» – это субъективно объективные заблуждения, возникающие вследствие субъективного восприятия информации в процессе общения между людьми, которое накладывается на многозначность слов. Существует детская игра в испорченный телефон, имитирующая идолы «рынка». «Слова прямо насилуют разум, смешивают все и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям», – утверждает Бэкон. Идолы «театра» – это наиболее субъективные заблуждения, и поэтому они легче преодолимы в случае их понимания. Субъективность этих заблуждений обусловлена не индивидуальностью восприятия информации отдельным человеком, а особенностями искусственных форм познания, каковыми являются наука, искусство, философия и другие формы общественного сознания. Эти заблуждения возникают вследствие некритического восприятия сложившихся догм, авторитетов и принятия абстракций за чистую монету. Всякие догмы, штампы, односторонние абстрактные схемы заводят разум в тупик. Идолы «театра» являются результатом коллективной деятельности человечества, поэтому они определенным образом стыкуются с идолами «рода», и в целом система заблуждений, выделенных Бэконом, замыкается в своеобразный логический круг.

Рене Декарт (1596–1650) – французский философ, основоположник методологии теоретического уровня. Но поскольку термин «теоретизм» не привился в культуре, позицию Декарта стали называть рационализмом, так же как гносеологическую позицию, противоположную сенсуализму. Для Декарта, как и для Бэкона, на первом месте стояла необходимость реформы научного мышления на основе обладания правильным методом. Декарт был знаком с индукцией Бэкона и относился к ней одобрительно, но был убежден, что для научного объяснения фактов нужна «всеобщая математика» как правильный способ их осмысления. Традиционная логика здесь недостаточна. Поэтому Декарт вырабатывает правила дедуктивного метода. Дедукция (лат. deduction — выведение) – метод перехода от общего к частному.

Первое правило дедукции заключается в том, что исходить в дедуктивном познании надо из самоочевидных истин, которые представляются уму ясно и отчетливо и не могут вызывать никаких сомнений в их истинности. Это правило потребовало от Декарта особенных усилий для его обоснования. Во-первых, возникал вопрос, откуда можно извлекать самоочевидные истины? Декарт обосновывает наличие в процессе познания идей трех видов: взятые из чувственного опыта, «изобретенные» мыслительной деятельностью человека и врожденные. Только последние идеи могут быть положены в основу дедукции. Декартовская концепция врожденных идей будет подвергнута критике Локком и позже Кантом, который назовет эту концепцию «философией для ленивых».

Признав наличие в нашем сознании врожденных идей, необходимо выяснить, как до них докопаться? Декарт разрабатывает принцип радикального сомнения: сомневаться надо во всем, кроме самого факта сомнения. Это не сомнение скептика, которое ведет к отрицанию существования каких бы то ни было истин. Напротив, это продуктивное сомнение, которое ведет к очевидным истинам и дает интуитивное прозрение. Интуиция, для Декарта, это не зыбкое свидетельство чувств и обманчивого воображения, а «понимание ясного и внимательного ума», порожденное «одним лишь светом разума» и «настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем». Декарт утверждает, что «каждый может усмотреть умом, что он существует, что он мыслит, что треугольник ограничен только тремя линиями, а шар – единственной поверхностью и тому подобные вещи, которые гораздо более многочисленны, чем замечают большинство людей, так как считают для себя недостойным обращать ум на столь легкие вещи». Таким образом, сомнение пробуждает в нас интуицию, которая открывает для нас врожденные идеи как основу дедуктивного способа познания.

Последующие правила метода дедукции достаточно просты по сравнению с первым, но требуют внимания и строгого соблюдения. Второе правило гласит, что каждую сложную проблему необходимо расчленять на составляющие ее частные задачи. Третье правило требует логично переходить от известного и доказанного к неизвестному и недоказанному. Четвертое правило закрепляет предыдущее, ибо оно призывает не допускать никаких пропусков в логических звеньях исследования. Все эти правила и требования были изложены Декартом в его трактате «Рассуждение о методе», само название которого указывает на наиболее злободневную проблему эпохи Нового времени.

Философия в эпоху Нового времени, выполняя свою методологическую функцию, помогала науке как целостной системе знаний о мире сделать мощный рывок с описательного уровня на теоретический, результатом чего явилась выработка первой научной картины мира. Философия и наука органично взаимосвязаны. Способствуя подъему уровня теоретичности научного знания, философия использовала наработанную методологию и для своего развития. Логично, что тому мыслителю, который оказался наиболее профессионален в области методологии теоретического уровня, выпала честь сделать первый шаг в повышении уровня теоретичности самой философии. Самый фундаментальный уровень философского знания – это онтология, и самая значимая в этой области проблема – это проблема субстанции. Таким образом, Декарт первым разворачивает проблему субстанции на теоретическом уровне, опираясь на разработанную им дедукцию.

Следует отметить, что проблема субстанции разрабатывалась с первых шагов философии, ибо без этого невозможно исследовать место человека в мире, но разрабатывалась неотрефлексированно. Она ставилась как проблема первоначала и истинно сущего бытия. Аристотель ввел категорию «субстанция» в систему основных категорий философии, определяя ее как первую сущность. У Аристотеля субстанцией становится форма, что является истоком спора о так называемых субстанциальных формах в средневековом номинализме и реализме. Но только в эпоху Нового времени благодаря созданию методологической основы теоретического уровня познания начинается соответствующее этому уровню овладение категорией «субстанция».

Декарт непосредственно связал развитие научного мышления с общими философскими принципами. Это единство он выражал с помощью образа дерева, корни которого составляет философская метафизика, ствол – физика как часть философии, а разветвленную крону – все прикладные науки, включая этику, медицину, психологию, физиологию, прикладную механику и т. д. Для Декарта очевидно, что истинность исходных положений метафизики будет гарантировать истинность человеческих знаний в целом. Таким образом, Декарт осознавал всю меру ответственности за исходные философские принципы.

Исходя из первого правила дедукции Декарт в области онтологии ищет самоочевидную истину, опираясь на принцип фундаментального сомнения. Сомневаясь во всем, кроме самого факта сомнения, человек получает ясное представление о том, что он мыслит, ибо сомнение – это и есть деятельность мышления. Если есть деятельность мышления, значит, есть и мыслящий субъект. Так рождается знаменитое «Cogito, ergo sum», что значит: «Мыслю, следовательно, существую», как фундаментальный принцип бытия человека в мире. Второе, по сути дела аналитическое, правило дедукции требует разлагать сложную проблему на простые составляющие ее элементы. Факт мышления приводит к обоснованию духовной субстанции как субстанции мышления. Факт существования приводит к обоснованию материальной субстанции как субстанции протяжения, ибо все, что существует материально, локализовано во времени и пространстве. Исключая из материи все изменчивые, чувственные признаки вещей (цвет, форма, температура, твердость и т. п.), мы получаем главный атрибут материи – протяженность. Декарт призывает четко различать природу вещей и природу мышления и осознавать, что в наших чувственных представлениях к природе предмета примешивается природа наших чувств. Научное мышление призвано освободиться от всего субъективного как неистинного.

Дуализм Декарта как учение о двух субстанциях был обусловлен наукоцентризмом этой эпохи. Однако трудно переоценить значение Декарта для развития онтологии как фундаментального раздела философии. Декарт теоретически обосновал, что в представлениях о мире существует только две субстанции: либо материальная, либо духовная, – и третьего не дано. К сожалению, даже в философских словарях сегодня можно встретить утверждение о том, что в учении о субстанции есть три позиции: монизм, дуализм и плюрализм как учение о множественности субстанций. Плюрализм существует в мнениях, политике, идеологии. Утверждать существование плюрализма в философской теории – это значит впадать в вульгарность, не понимая сущности категории субстанции.

Следующим мыслителем, внесшим серьезный вклад в осмысление субстанции на теоретическом уровне, был голландский философ Бенедикт Спиноза (1632–1677). Вслед за Бэконом и Декартом Спиноза считал основной целью философии завоевание господства над природой и совершенствование человеческой природы и стремился построить философию на основе достоверных исходных положений. Образцом строгой доказательности для Спинозы является геометрия с ее аксиомами и дедукцией теорем. Трактат Спинозы «Этика», в котором изложены его онтологические, гносеологические и аксиологические идеи, построен по принципу доказательства теорем на основе предварительно сформулированных аксиом.

Отталкиваясь от идей Декарта, Спиноза критически преодолевает концепцию своего предшественника. Дуализм не естествен для человеческого мировосприятия. После того как единственная в истории философии последовательно дуалистическая концепция Декарта выполнила свою теоретическую миссию применительно к науке и философии, Спиноза восстанавливает монизм. По учению Спинозы, существует одна субстанция: «в природе нет ничего, кроме субстанции и ее проявления». Под субстанцией Спиноза понимает то, «что существует само в себе и представляется само через себя, т. е. то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которой оно должно было бы образоваться». Следовательно, существует одна субстанция, которая и есть причина самой себя: «Под причиной самой себя я разумею то, сущность чего заключает в себе существование, иными словами, то, чья природа может быть представляема не иначе как существующее». Согласно средневековой философии, есть только одна реальность, существование и сущность которой едины, – это Бог. Спиноза утверждает, что «Бог есть имманентная причина всех вещей, а не действующая извне». Бог осуществляется в природе, природа же – это проявление форм Бога. Монизм Спинозы – это материализм пантеистического толка.

Субстанция не только единственна, но и едина: «Природа везде и всегда остается одной и той же; ее сила и могущество действия, т. е. законы и правила природы, по которым все происходит и изменяется из одних форм в другие, везде и всегда одни и те же». Природа единой субстанции выражается в бесконечном множестве атрибутов, из которых выделяются два: протяженность и мышление. Таким образом, Спиноза преодолевает дуализм Декарта: две субстанции Декарта превращаются в два бесконечных атрибута единой субстанции Спинозы. В свою очередь, бесконечные атрибуты выражаются посредством модусов (от лат. modus – мера, образ, вид), которые бывают как бесконечными, так и конечными формами проявления субстанции. Бесконечные модусы атрибута протяженности – это движение и состояние покоя, конечный модус этого атрибута – движение отдельного предмета. Бесконечные модусы атрибута мышления – бесконечные разум и воля, конечный модус этого атрибута – идея. Субстанция, атрибуты и модусы составляют единое целое.

Следующий вариант монистического учения о субстанции разрабатывает Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716) – немецкий философ и математик, открывший дифференциальное и интегральное исчисление, что нашло свое отражение и в его учении о субстанции. Лейбниц утверждал, что «существуют три степени понятий, или идей: обыденные, математические и метафизические». Метафизика, т. е. философия, – это наиболее глубокий вид познания, но, считает Лейбниц, многие положения философских концепций его предшественников и современников требуют серьезной корректировки, потому что философия должна быть перестроена в соответствии с научными открытиями и истинными методологическими принципами. Владение передовым уровнем математического и научного знания и основанной на этом методологической интуицией позволило Лейбницу разработать концепцию субстанции, намного опережающую свое время и подготавливающую переход к новому, деятельностному типу мировоззрения.

В основе мира, по учению Лейбница, лежит субстанция, которая представляет собой множество монад. Монада (греч. monas – единица, неделимое) – это объективно-духовная неделимая сущность, т. е. понятие. Мир монад – это понятийно-категориальный аппарат, который мы используем, чтобы овладевать окружающим миром. Но если для материалиста этот понятийно-категориальный аппарат вторичен по отношению к самому предметному миру, является отражением объективной, т. е. вне и независимо от сознания человека существующей реальности, то для идеалиста понятийно-категориальный аппарат первичен, он определяет сущность предметного мира. Лейбниц разворачивает содержание мира монад во всей конкретности в трактате «Монадология»: «Бог сотворил субстанции и дал им необходимые для них силы… после этого он предоставил уже им самим действовать, а сам только сохраняет их, не оказывая им никакой помощи в их действиях». Бог сотворил также и материю, являющуюся внешней оболочкой монад. Каждая вещь представляет собой единство материи и монады как духовной субстанции. Это единство внутренне противоречиво: материя непроницаема, пассивна, характеризуется сопротивлением и механическим движением, в то время как монада активна и обладает энтелехией, т. е. целенаправленно расходуемой энергией.

Лейбниц пишет о субстанциях во множественном числе, но неправомерно классифицировать его концепцию как плюрализм, поскольку речь идет не о множестве различных субстанций, а о единой в своей сущности субстанции, проявляющей себя в разнообразных формах. Лейбниц пишет о монадах-субстанциях во множественном числе, выражая тем самым важную для него идею индивидуальности монад как принципа бытия мира: «Решительно нигде не бывает совершенного сходства. (Это одно из новых и важнейших моих положений.)» Здесь зарождается идея о роли субъективности в этом мире. Следует подчеркнуть, что термин «монада» хорошо этимологически согласуется с идеей индивидуальности (лат. individuum – неделимое, особь). По-видимому, в этом проявилась интуиция Лейбница как языковеда.

При всей своей индивидуальности монады обладают общими сущностными свойствами. Во-первых, они просты и неделимы: «Монада есть не что иное, как простая субстанция, которая входит в состав сложных: простая, значит, не имеющая частей». Лейбниц называет монады «простыми атомами природы», но в отличие от атомов древнегреческих мыслителей монады обладают не телесной, а духовной природой. Поэтому, во-вторых, монады непротяженны и представляют собой как бы «ничто», «живые нули». Одновременно они полны содержания и неисчерпаемы, т. е. представляют собой «нечто». Каждая монада есть «живое зеркало Вселенной», отражая всю бесконечно сложную природу. Этот тезис напоминает нам учение Анаксагора о гомеомериях с учетом того, что гомеомерии, так же как атом, являются материальным первоначалом в отличие от духовной природы монад. Лейбниц утверждает, что монада есть микрокосм, заключающий в своем представлении макрокосм. Разворачивая этот тезис, Лейбниц сам обращает наше внимание на сущностное единство субстанции как самодостаточной основы бытия и предупреждает против опасности плюралистической ошибки: «Как один и тот же город, рассматриваемый с разных сторон, является каждый раз совершенно иным и как бы перспективно умноженным, так бесчисленное множество монад может породить иллюзию, что существует столько же различных миров, которые, однако, суть только перспективы одного-единственного мира с различных точек зрения каждой монады». В-третьих, каждой монаде присуще непрерывное изменение как внутренний принцип ее существования. Деятельное состояние монад проявляет себя «как закон сплошной последовательности в ее действиях, она заключает в себе свое прошлое и свое будущее». Раскрывая динамичность монад, Лейбниц зарождает диалектическую идею об абсолютности движения, ибо покой, по его определению, это бесконечно малое движение.

Обладая общими сущностными свойствами, монады различаются качественной определенностью в зависимости от степени развития в них перцепции (лат. perception – восприятие):

1. Монады низшей степени развития – «голые» – обладают лишь пассивной способностью восприятия, они «спят без сновидений» и образуют физические тела, т. е. предметы неживой природы; но при этом «вся природа полна жизни, и сон также является ее разновидностью»; такие монады не отличают представляемого ни от себя, ни от всего остального.

2. Монады – души, которые обладают ощущением, восприятием, представлением и составляют растительный и животный мир; такие монады отличают представляемое от всего остального, но не от себя.

3. Монады – духи, которые наделены сознанием и обладают памятью, способностью к рассуждениям и самосознанию; это монады, определяющие природу человека, и они отличают представляемое и от себя, и от всего остального.

Обладая качественной определенностью, каждая монада представляет собой некий замкнутый мир, и поэтому монады не воздействуют друг на друга: «Монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти». При этом каждая монада отражает весь мировой порядок, и в целом мир монад образует единую целостную систему, обладающую предустановленной гармонией. Идея предустановленной гармонии своими корнями уходит в Античность, но если в ту эпоху она была неотрефлексирована, то у Лейбница эта идея выражена осознанно и указан источник этой гармонии – Бог. Он же источник всеобщей одушевленности мира и его разумного устройства: «В природе нет ничего бесполезного»; «природа щедра в своих действиях и бережлива в принимаемых ею причинах».

Лейбниц раскрывает принцип оптимальности в структуре бытия мира, при котором минимум сущности порождает максимум существования. Так, капля воды шарообразна, т. е. при минимальной поверхности она содержит максимальное количество жидкости. Такое теоретическое содержание в учении Лейбница получает открытый в свое время Николаем Кузанским принцип совпадения противоположностей. Объективно-идеалистическая концепция субстанции у Лейбница содержит большой удельный вес диалектических идей: абсолютность движения, универсальность развития, всеобщая связь в рамках предустановленной гармонии, одновременное существование дискретности и непрерывности в развитии монад, существование наряду с развитием монад от низшего к высшему возможности «инволюции», т. е. попятного движения, временное возвращение на более низкий уровень духовной жизни.

Еще один вариант концепции субстанции в эпоху Нового времени – субъективно-идеалистический – разработал английский философ и священник Дж. Беркли (1685–1753). Отрефлексированность концепции субстанции у Беркли проявилась в том, насколько четко Беркли осознал противоположность своей позиции по отношению к материализму и выступил с последовательной критикой понятия материи как вещественной основы всего существующего. Согласно Беркли, в основе понятия материи лежит уверенность, что можно, отвлекаясь от частных свойств вещей, образовать отвлеченную идею общего для них вещественного субстрата (лат. substratum – подкладка – общая основа многообразных явлений). Но это невозможно, утверждает Беркли, потому что у нас не может быть восприятия материи как таковой; наше восприятие каждой вещи без остатка разлагается на восприятие суммы отдельных ощущений или, как их называет Беркли, «идей».

Вслед за средневековым номинализмом Беркли отрицает объективность общего в единичных вещах. Позиция Беркли основана на очевидной относительности воспринимаемых качеств вещей. Так, например, зрение не дает нам объективного представления о величине предметов, и в зависимости от расстояния до него один и тот же предмет кажется нам то большим, то маленьким. По-своему Беркли почувствовал актуальность проблемы субъективности бытия и абсолютизировал этот аспект. Беркли подчеркивает, что в своей жизнедеятельности мы имеем дело только с единичными вещами, а общие «идеи» или понятия – это только имена. Беркли пишет, что нельзя представить себе треугольник вообще, который не обладал бы определенным видом, есть только индивидуальные треугольники. Отсюда философ делает вывод, что в языке имеются слова, которые затемняют для нас истину, потому что они удваивают действительность, раздваивают ее на объективный и субъективный миры. В первую очередь к таким словам относятся понятия субстанции и материи. Абстрактные понятия лишены объективного смысла. Если человек хочет иметь правильное представление о мире, он должен оперировать только единичностями. Таким образом, вещи, по Беркли, – это совокупность наших ощущений, а существовать – это значит быть воспринимаемым: «Esse est percipi».

Доведение до логического конца основного принципа субъективного идеализма приводит к вульгарной позиции – солипсизму. Беркли, как известно, не пошел по этому пути и предпочел прибегнуть к аргументу из арсенала объективного идеализма, оперируя идеей бытия Бога как конечной причины существования вещей: «Акт сотворения заключается в том, что Бог желает, чтобы те вещи, которые были ранее известны только ему, стали восприниматься и другими духами». «Другие духи» – это души людей, и именно они, будучи активны как сотворцы Бога, вызывают к жизни «идеи» – ощущения, которые по своей собственной природе не обладают активностью. Беркли не считал вещественный мир виртуальной реальностью: «Когда я говорю, что стол, на котором я пишу, существует, то это значит, что я вижу и ощущаю его; и если бы я вышел из своей комнаты, то сказал бы, что стол существует, понимая под этим, что если бы я был в своей комнате, то я мог бы воспринимать его».

Вещественный мир, с точки зрения Беркли, сам по себе не имеет качественно определенного существования, а приобретает его в результате восприятия человека. Отсюда проистекает относительность и субъективность существования в мире. Например, муха, наблюдаемая невооруженным глазом, а затем в микроскоп – это две разные мухи. «Люди комбинируют несколько представлений, которые получают либо с помощью разных чувств, либо с помощью одного чувства в разное время или в разной обстановке, и относительно которых замечено, что они имеют некоторую природную связь – в смысле сосуществования или в смысле последовательности; все это люди подводят под одно название и рассматривают как одну вещь». Таким образом, защита от вульгарного понимания мира при всей относительности и субъективности его восприятия заключается в наличии «природной связи», т. е. самой вещественности, которая приобретает качественную определенность, становясь комплексом наших ощущений.