Текст книги "Лабиринт Осириса"

– Черт побери!

– Сиди, не шевелись, – раздался голос от двери. – Дернешься хоть на миллиметр, не сомневайся, я тебя ухлопаю.

На короткое мгновение ей показалось, что коп сейчас что-то предпримет, пока он переводил взгляд с ее «глока» на «узи» Гиди. Затем, признав, что уступает в огневой мощи, покачал головой и поднял руки. Гиди прикрывал, а Дина подошла и отобрала у него пистолет. И фотографии тоже, бросив их на кровать.

Его вывели из дома и обыскали, нашли ключи от машины и мобильный телефон. Дина оставила ключи у себя, а мобильник бросила Фазу, и тот скрылся с ним в компьютерной. Затем Бен-Роя препроводили к машине и приковали наручниками – правое запястье к рулю, левую лодыжку к педали тормоза.

– Ты ее дочь? – спросил он, когда она наклонилась проверить, надежно ли он прикован. – Ты дочь Ривки Клейнберг. Она была твоей матерью.

– Думай все, что угодно.

Она осмотрела салон «тойоты» – не прячет ли он где-нибудь оружия, выдернула из гнезда автомобильный телефон, еще раз проверила наручники, и они с Гиди направились в поселок. Гиди повернул к сараю, где хранились взрывчатка и таймеры, она к другому – взять канистры с бензином.

Они репетировали это много раз в разных вариантах в зависимости от того, насколько быстро требовалось уходить: моментальное бегство, когда все остается на месте, двухминутные сборы, увозится самое необходимое, более организованный отход, если достаточно времени собрать вещи и замести следы. От Тамары с холма сообщений не поступало, следовательно, время в их распоряжении было. Дина этому радовалась. Из всех мест, где ей приходилось жить, лишь это вызывало чувство дома. Она всегда знала, что и отсюда когда-нибудь придется убраться, но по крайней мере они сумеют достойно проститься.

Открыв сарай, она вынесла на середину двора пять канистр, затем отправилась к себе собирать вещи. Их было немного: кое-что из одежды, письма от матери, фотографии.

Прошлое осталось в другой жизни, она его сознательно похоронила. Письма и фотографии были единственным напоминанием, тоннелями во мрак. И конечно, сны. Во сне прошлое брало свое и преследовало ее.

Она побросала все в сумку вместе с парой папок с бумагами и ноутбуком. Последними туда отправились паспорта. Дина Леви и Элизабет Тил – две ее личины, имена, которые она приняла помимо многих других. Дина, Элизабет, Салли, Кэрри, Мэри Джейн – сколько же их было? Они ее альтер-эго, за которым она прячется, ее маскировка. Но Дина было, пожалуй, самым подходящим. Не только потому, что оно означает справедливость, правосудие. Но также из-за библейской истории Дины и Сихема – насилия и отмщения.

Так много разных имен, так много разных масок. Так много ее «я».

Но истинное всего одно – Рейчел.

Она застегнула сумку на молнию, в последний раз огляделась и вышла во двор. Гиди переходил из дома в дом – закладывал заряды. Звонок от Тамары с холма подтвердил, что на шоссе чисто и больше к ним в гости никто не едет. Она сказала Тамаре, чтобы та возвращалась в поселок. Бросила сумку в «лендкрузер» и пошла навестить копа.

– Она с тобой работала, так? – Он тщетно тянул наручники. Металл впился в кожу на запястье и лодыжке. – Ривка Клейнберг состояла в «Плане Немезиды»? Вот почему она регулярно приезжала сюда.

Дина невольно улыбнулась. Не потому, что коп попал пальцем в небо, а потому, что вообще заговорил об этом. Большинство людей, если бы их на такой жаре приковали к машине и они бы не знали, проживут еще час или нет, хныкали бы и молили о пощаде. А этот все пытается докопаться до истины. Почет ему за это, хотя он все неправильно истолковал.

– Она не имела никакого отношения к «Плану Немезиды». – Дина решила, что он заслуживает хотя бы частичного объяснения. – Приезжала повидаться, и все.

– Провести немного времени с дочкой?

Она не разозлилась на иронию.

– Клейнберг знала, чем ты занимаешься?

– Конечно, знала. Я ей доверяла.

– Но недостаточно, чтобы согласиться на интервью. Три года назад, когда она задумала подготовить материал для журнала.

Тоже в его пользу. Исправно тянет свою лямку.

– Это был ее фальстарт, – сказала она. – Пообещала редактору, что организует интервью, но с нами не посоветовалась. Тогда она переживала не лучший период – потеряла работу, не могла ясно мыслить. Я говорила ей – слишком рискованно. На нас сильно наезжают, и если ты напишешь статью в такой момент, тоже попадешь под колпак. И нам придется прекратить свидания. Она поняла ситуацию и больше никогда не упоминала о «Плане Немезиды».

– Даже в свой последний визит за четыре дня до того, как ее убили?

Дина колебалась. Заслуживал он того или нет, но коп остается копом, и она не хотела втягиваться с ним в разговор. Больше молчи, меньше говори – вот и весь секрет. Этот урок ей дался непросто. Но в то же время что-то тянуло ее поговорить. Хотя бы для того, чтобы расставить все точки над «i». И полицейский, почувствовав ее колебания, надавил:

– Она хотела, чтобы вы устроили хакерскую атаку на «Баррен», так? Поэтому приехала сюда в тот последний раз? Хотела, чтобы вы выяснили, чем занимается «Баррен» в Египте?

У Дины похолодело в животе, как всегда, когда упоминали «Баррен». Она смотрела на копа и прикидывала, как поступить дальше? Какая линия поведения будет наилучшим образом служить ее целям? Затем, приняв решение, достала из кармана джинсов «глок». Бен-Рой напрягся и замер.

– Успокойся, мы не убиваем полицейских.

Бросив взгляд на часы, опустилась на камень на обочине и устроила пистолет на колене. Бен-Рой откинулся назад и растер сильно побагровевшее запястье.

– Так я прав?

Дина немного помедлила и кивнула.

– Она сказала, что обнаружила связь между «Баррен» и своей статьей о секс-трафике. Знала, что мы следим за корпорацией и имеем доступ в ее информационную сеть. Просила, чтобы мы попытались выяснить насчет золотоносного рудника в Египте. И еще насчет порта Розетта.

В глазах полицейского мелькнул огонек.

– Она объяснила зачем? На что она напала?

Дина покачала головой.

– Наверное, сама не очень понимала. Или не хотела выдавать. На нее это похоже – вести игру, не раскрывая карт. Нам надо было кое-куда отъехать. Но я пообещала, что мы займемся этим, как только вернемся. Только к тому времени ее уже убили.

Дина опустила глаза – негоже показывать чужим, что ей больно. Да и вообще никому. В следующее мгновение она опять смотрела на полицейского.

– С тех пор мы закинули сеть и тралим корпорацию, но все впустую. Ничего похожего на Розетту или золотоносный рудник обнаружить не удалось. Если что-то такое и есть, то надежно спрятано.

Коп все еще массировал запястье и, судя по тому, как морщил лоб, напряженно обдумывал услышанное.

– Вам не известно, связывалась ли она с «Баррен»? Задавала ли эти вопросы им?

Дина пожала плечами.

– Сомневаюсь. Не в ее манере было наскакивать на противника, пока у нее на руках не оказывалось веских доказательств.

– Ты полагаешь, ее убила «Баррен»?

Девушку рассмешила наивная очевидность вопроса.

– Кто же еще? Это способ их действий. Она что-то о них узнала, и они ее устранили. Так они ведут дела. Грязные твари!

– И тем не менее вам не удавалось их прищучить.

Снова пожатие плечами.

– Хитрые подлюги. Но мы их достанем.

Вдоль дороги со стороны шоссе трусцой бежала Тамара. Довольно разговоров. Пора линять. Дина встала.

– Ты не догоняешь, у тебя нет ни малейшего представления, насколько могущественны… и отвратительны эти люди. Провинциальному полицейскому вроде тебя, действующему по правилам и в рамках закона, нечего надеяться подловить «Баррен». Единственный способ с ней справиться – вообще с такими компаниями, как она, – пользоваться такими же грязными методами. Поэтому существует «План Немезиды». Чтобы делать то, что не может и не будет делать закон.

– Так помоги мне, – попросил Бен-Рой. – Поведай, что удалось накопать.

Дина покачала головой:

– Не получится, мой мальчик. Возможно, ты самый правильный коп на свете, но тем не менее – всего лишь винтик в механизме. А этот механизм бережет таких, как «Баррен». Они слишком для него ценны. Слишком встроены в систему. Ты напрасно теряешь время. Но все равно – удачи.

– Расскажи мне хоть что-нибудь о них, – настаивал Бен-Рой, стараясь поддержать разговор. – Как вы узнали, что это они ее убили? Почему называешь их отвратительными?

Дина отмахнулась от вопросов – она сказала все, что намеревалась. И взглянула на полицейского сверху вниз. Он представлял собой картину обманутой в своих надеждах беспомощности – рука и нога прикованы к машине, подмышки промокли от пота. Подбежала Тамара, и они вместе направились в поселок. Фаз грузил аппаратуру во второй «лендкрузер», Гиди только что закончил закладывать взрывчатку. Пока они с Тамарой ходили собирать вещи, Дина прошлась по домам, полила внутри бензином и установила таймеры. Когда с делом было покончено, она совершила последний круг по двору и, подчиняясь внезапному порыву, расстегнула молнию на сумке и вынула из папки лист. Она сложила его и сунула в карман. Аппаратура была уже погружена в «лендкрузер», можно трогаться в путь.

Гиди с Фазом уехали сразу, а они с Тамарой завернули к машине полицейского. Оставили ему пару бутылок с водой и пустую канистру, куда мочиться. Его мобильный телефон, ключи от «тойоты» и ключи от наручников бросили в багажник. И чтобы не оставлять отпечатков пальцев, все, включая наручники, тщательно протерли мокрой тряпкой.

– Дадим себе пару часов, чтобы подальше уехать, – сказала Дина, – а затем позвоним в полицию Мицпе и сообщим, что ты здесь.

– Очень любезно, – проворчал Бен-Рой.

– Мы заложили в дома взрывчатку, – продолжала она. – Заряды ерундовые, но на твоем месте около четырех часов я бы пригнула голову. На всякий случай.

Детектив снова что-то буркнул. Похоже, он больше не собирался расспрашивать ее о матери.

– Не трудись искать нас по номерам машин, потому что мы их поменяем. И не трудись вообще нас искать, потому что мы для полиции слишком умны.

Свободной рукой Бен-Рой сделал неприличный жест, и она, улыбнувшись, бросила ему на колени лист.

– Вот все, чем мы можем тебе помочь. Это список компаний в Египте, с которыми связана «Баррен». Может, в этом что-то есть. Может – нет. Ты сыщик, разбирайся.

Дина повернула к «лендкрузеру», но Бен-Рой окликнул ее:

– Чем тебе так насолила «Баррен»? За что ты на нее так обижена?

Она замедлила шаг. Как ему сказать? Разве об этом вообще кому-нибудь расскажешь? Даже ее команда не знала правды. Некоторые мотивы лучше держать в секрете. Как и имена. Такова ее миссия – вот что имеет значение. Все другие объяснения излишни.

– Они обидели близкого мне человека, – процедила она, но так тихо, чтобы коп не услышал.

Бен-Рой повторил вопрос, но она больше не обращала на него внимания. В последний раз оглянулась на поселок, забралась в «лендкрузер», захлопнула дверцу и кивнула Тамаре. Машина сорвалась с места и скрылась в облаке пыли.

В итоге потребовалось целых четыре часа, чтобы патрульный автомобиль из Мицпе-Рамона прибыл освобождать Бен-Роя. Солнце уже садилось за горизонт, домики в поселке превратились в груды тлеющих развалин, а разъяренный детектив дошел до белого каления.

– Мне нужен телефон! – рявкнул он, выбравшись из «тойоты» и прихрамывая на распухшую ногу. – Но такой, чтобы здесь работал!

– У нас в машине, – ответила хорошенькая девушка в форме. У нее была смуглая кожа и фигура фотомодели. Ее присутствие делало ситуацию еще более унизительной.

– Идите туда, может, что-нибудь обнаружите, – приказал Бен-Рой, махнув рукой в сторону догорающих остатков домиков. Не то чтобы он рассчитывал на какую-нибудь находку, просто ему хотелось остаться одному. – И перестаньте лыбиться!

Он обжег девушку взглядом, доковылял до патрульной машины, взял телефон и набрал номер. Первый звонок Саре – быстро проверить, все ли в порядке. Она обрадовалась, услышав его, и спросила, не хочет ли он на следующий вечер прийти поужинать с ней вдвоем. В других обстоятельствах Бен-Рой был бы в восторге – Сара не готовила для него с тех пор, как они разъехались. Но в данный момент романтическая трапеза при свечах было самым последним, о чем он мог мечтать. Он ответил, что с удовольствием придет, но его голос звучал отнюдь не с тем энтузиазмом, какой он пытался изобразить. Второму он позвонил Зиски.

– Где, черт возьми, вы были? – спросил помощник. – Я весь день пытался с вами связаться.

– Сидел как связанный. Никак не мог развязаться, – коротко объяснил детектив, невольно скаламбурив. – Ты разговаривал с «Баррен»?

Зиски разговаривал. Встречу назначили на девять вечера – специально так поздно, чтобы могли выйти на связь «шишки» из Хьюстона.

– Но если вы еще в Мицпе, ничего не получится.

Бен-Рой взглянул на часы.

– Успею. По «Старателю» что-нибудь есть?

Нашлось, но немного. Компанию учредили в девяностых годах в качестве дочки «Баррен» для разведки возможностей добычи золота в Египте. Прошло всего два года, и она свернула деятельность. Ее исполнительным директором был Уильям Баррен. Это уже становилось интересно.

Бен-Рой выслушал доклад, затем попросил напарника съездить на квартиру Ривки Клейнберг.

– Я только что вышел из кабинета, – ответил Зиски. – Встречаюсь…

– Все отмени, – перебил его детектив, – и дуй туда. – Бен-Рой был не в настроении разыгрывать из себя господина Любезность. – В спальне есть фотография девочки. Думаю, это дочь Клейнберг. Теперь известна как Дина Леви и Элизабет Тил. Разузнай о ней все, что сумеешь. И забери еще одну фотографию – ту, на которой Клейнберг на альтернативной службе. Надо было все это сделать десять дней назад.

«В том смысле, что я все это должен был сделать», – добавил про себя Бен-Рой. Он ругал себя за то, что столько всего упустил. И если честно, это было не меньшей причиной его дурного настроения, чем четырехчасовое заточение в собственной машине, где он мочился в канистру.

Он велел Зиски прислать ему текстовое сообщение с деталями встречи с «Баррен» и разъединился. Позвал патрульных, продиктовал номера «лендкрузеров» и, описав пассажиров, попросил разослать всем постам. Детектив понимал, что попусту тратит время, но должен был соблюсти проформу. Покончив с этим, он, ковыляя, вернулся в «тойоту», завел мотор и умчался в облаке пыли и гравия. Через двести метров он притормозил, распахнул пассажирскую дверцу и выкинул канистру. Вот уж что действительно его взбеленило.

Луксор

– И вы не видели там ничего необычного: зданий, механизмов, грузовиков?

Гулкий голос в трубке известил Халифу, что нет, ничего необычного замечено не было. Только камни, песок и снова камни – то есть именно то, что должно находиться в центре пустыни.

– Хотя, если честно, местность такая изломанная и вздыбленная, что можно пройти в сотне метрах от футбольного стадиона и не заметить его.

– Как насчет людей?

– Не встречаются. Из всего многообразия фауны изредка попадаются дикие козлы и пустынные зайцы. Это место настолько удалено от всего, что даже бедуины туда не заходят.

– Необычного ничего не слышали?

– Например?

– Не знаю… звуков, как при горных работах: экскаваторов, бурения, забивания чего-нибудь.

– Не припоминаю.

– Уверены?

– Точно.

Халифа вздохнул и, поблагодарив человека за то, что тот уделил ему время, повесил трубку и подошел к окну. Сигарета печально свисала из уголка губ. Он разговаривал с владельцем небольшой компании, устраивающей сафари в песках. Компания находилась в Хургаде и была одним из немногих туристических агентств, рисковавших забираться в глубь Аравийской пустыни, до самого центрального плато. За день Халифа успел переговорить со всеми. Никто из водивших туда туристов не видел и не слышал ничего такого, что могло бы напоминать активные работы по добыче золота. Или законсервированный рудник. Аналогичные ответы он получил от компаний, осуществляющих авиаперевозки между Луксором, Хургадой и Сафагой, и тех, которые поднимают на воздушных шарах желающих полюбоваться восходом солнца над горами на побережье Красного моря. В министерстве нефтяной промышленности и минеральных запасов тоже не добавили ничего к тому, что Халифа уже слышал. Он еще ждал звонка от брата и сестры Райсули, хотя не тешил себя особенной надеждой – если бы они видели или слышали что-нибудь из ряда вон выходящее, то рассказали бы вчера вечером.

Было лишь два оправдания его действиям, вселявшим надежду, что они не сумасбродная погоня за химерами. Агентство экстрим-сафари сообщило, что в одной из удаленных вади, идущей от горы Эль-Шалул они наткнулись на колею от колес тяжелых грузовиков. Само по себе это мало что сказало Халифе. В застывшей неподвижности пустыни ничто не перемещалось и ничто не изменялось. Эти следы могли оставить машины несколько десятилетий назад. Но Халифа решил на всякий случай переговорить с группой из Хелуанского университета, занимающейся гидропроводящими трещинами, о которых упоминал его приятель Омар. Ученые не заметили ничего, что могло бы свидетельствовать о производстве работ по добыче золота. Но несколько месяцев назад их пилот обнаружил колонну грузовиков, едущих на запад через дикие пространства между центральным плато и Нильской долиной. По крайней мере двадцать машин или больше. Это уже что-то. Или ничего? Халифа не мог решить. Одно было ясно: если корпорация «Баррен» обнаружила лабиринт и принялась его разрабатывать, это делалось поразительно скрытно.

Халифа снова вздохнул, удивляясь, почему он так увлекся этим случаем, который и его-то, в сущности, не был. Затянулся остатком сигареты и, уперевшись ладонями в оконную раму, посмотрел на улицу. В полукилометре, за заваленным мусором и заросшим кустарником пустырем, виднелось его жилье – унылый побеленный многоквартирный дом, наполовину загороженный пыльными казуаринами. Дальше восточная окраина города, переходящая в поля. Еще дальше – тусклая желтизна голого пространства пустыни. Из аэропорта Луксора взлетел самолет и стал круто подниматься к югу, видимо, направлялся в Асуан или, может быть, в Абу-Симбел. На востоке едва виднелись в пустыне горы. Они, словно поднимающийся от земли туман, казалось, парили в воздухе.

– Где же ты? – пробормотал Халифа. – Где ты, черт тебя побери?

– У тебя за спиной, – послышался голос Сарии.

Мохаммед стоял в дверях с картонной тарелкой в руке, на которой лежали два кусочка басбусы[65]65
  Сладкая выпечка из манной крупы с медом и размельченными орехами.


[Закрыть].

– Заработался допоздна? – спросил он.

– Кое-что выяснял, – ответил Халифа. – Как раз собирался уходить.

– А пока не ушел, помоги мне с этим. – Сария протянул ему тарелку.

Халифа отказывался, говорил, что не голоден, но помощник настаивал.

– Спасешь меня от самого себя, – усмехнулся он. – Вон меня как разнесло.

Детектив сдался, и мужчины сели.

– Так кого ты звал? – поинтересовался Сария, протягивая ему кусочек басбусы и впиваясь в другой зубами.

– Ты о чем?

– Когда спрашивал: «Где ты, черт тебя побери?»

– Ах это. Долгая история.

– Из тех, что ты предпочитаешь мне не рассказывать?

– Из тех, сюжет которых лишен всякого смысла, – ответил Халифа, принимаясь за угощение. На мгновение он вернулся мыслями к тому давнему утру, когда они с Али угощались басбусой в каирской кондитерской «Гроппис». Али попросил второй кусочек, но не съел и половины – срочно пришлось бежать в туалет, где его стошнило. Халифа чуть помедлил, не отпуская дорогое воспоминание, а затем отбросил и рассказал Сарии, что ему удалось узнать за последние сутки. Самое основное: рудник, отравленные колодцы, результаты анализа проб воды. О Бен-Рое и Клейнберг он не упомянул. Хотя Сария был одним из самых рассудительных людей в участке, даже он не одобрил бы, если бы узнал, что его напарник решил поработать на подхвате у израильтянина.

– Ты сообщил об этом Аттиа? – спросил он, когда Халифа закончил.

– Пока нет. Хочу сначала прояснить несколько деталей.

– Если надо, могу туда смотаться. Лучше их все-таки известить – вправить мозги, пусть не думают, что это был выпад против христиан.

– Сделаешь?

– С удовольствием. Готов воспользоваться любым предлогом, только чтобы не проводить утро с тещей. Третьего дня прожужжала мне все уши – и все одно занудство. Не знаю, как я не отключился.

Халифа улыбнулся.

– В Бир-Хашфу тоже заскочить?

– С этим погоди. Люди могут запаниковать. Дай мне время отыскать шахту. Поговорим с ними, когда у нас на руках будут проверенные факты.

Сария кивнул и откусил изрядный кусок пирога. Они помолчали.

– Кстати, я нашел эту семью, – заговорил он после паузы.

Халифа не понял, о чем толкует помощник.

– Те люди из Старой Курны. Эль-Бадри.

Ну конечно: родственники девушки, которую изнасиловал Пинскер. Он сам просил помощника разузнать о них. Но теперь, когда стало известно о золотоносном руднике, эти сведения казались не такими важными.

– И?.. – спросил он больше из вежливости: не хотел, чтобы Сария почувствовал, что зря потратил время.

– Интересного мало, – ответил сержант с набитым ртом. – Как ты сказал, большинство из них, после того как Старую Курну пустили под бульдозеры, переехали в Эль-Тариф. Но сестра к тому времени уже уехала.

– Сестра?

– Та, о которой ты упоминал. Живет в деревне неподалеку от Эдфу. На одном месте тридцать лет, если не больше.

Халифа был сбит с толку.

– Три брата и сестра, – объяснил ему Сария тоном отца, втолковывающего очевидные вещи непонятливому сыну. – Братьев давно похоронили, а сестра живет поблизости от Эдфу.

– Иман эль-Бадри?

– Именно она.

Халифа покачал головой.

– Здесь какая-то путаница, Мохаммед. Иман эль-Бадри умерла много лет назад. Это, должно быть, другой человек.

– Насколько меня уверяли – она самая. – В их семье были три брата: Мохаммед, Саид и еще один, запамятовал имя. Кажется, Ахмед. И их сестра Иман. Сейчас она живет в окрестностях Эдфу. Святая женщина. Она что-то вроде праведницы. Проводит время в молитвах о благополучии беременных, благословляет их.

Халифа начал было возражать, убеждать помощника, что тот ошибается, и замолчал. А ведь и правда – никто ему не говорил, что женщина, которую некогда изнасиловал Пинскер, умерла.

– Невероятно, – пробормотал он. – Ей должно быть хорошо за сотню.

– Ровно сто. А она, по всем отзывам, все еще крепкая.

Если поначалу слова помощника не сильно заинтересовали Халифу, то теперь его мозг заработал в полную силу.

– Этим сведениям можно доверять?

Сария с упреком посмотрел на напарника.

– Тебе известно название деревни?

Мохаммед облизнул липкие пальцы, взял ручку и написал на листе бумаги. Халифа прочитал, сложил бумагу и опустил в карман.

– Так ты говоришь, в окрестностях Эдфу?

– Примерно в пяти километрах к северу.

Детектив, подсчитывая время, посмотрел на часы. Встал, похлопал Сарию по плечу и, затолкав в рот остатки пирога, направился к двери. В Эдфу в одну сторону не меньше часа езды, поэтому басбуса скорее всего будет единственным, что он получил сегодня на обед.

По дороге в Иерусалим

Когда несколько часов назад Бен-Рой ехал в Мицпе-Рамон, он жал на всю железку. Но на обратном пути готов был продавить педалью газа пол и одолел то же расстояние на двадцать минут быстрее. Сирена ревела не умолкая, и ее завывание вполне соответствовало его настроению.

Сидя за рулем, он снова и снова прокручивал в голове события дня, оценивая их в свете того, что уже выяснил в ходе расследования.

То, что девушка из «Немезиды» – дочь Клейнберг, многое объясняло. И в то же время ставило новые вопросы, немаловажный из которых: «Почему Ривка скрывала факт существования дочери?» (хотя разве ее редактор не сказал, что она вообще не афишировала свою личную жизнь?).

Если повезет, Зиски что-нибудь накопает. Бен-Роя сейчас больше заботил не ответ на этот вопрос, а то, что Дина сказала о «Баррен». Особенно заинтересовало категорическое утверждение, что Клейнберг убила корпорация или тот, кто на нее работает.

Не то чтобы это предположение свалилось как снег на голову – тень «Баррен» маячила с самого начала расследования. Поразила непререкаемая убежденность, с которой девушка бросила обвинение. Для Дины Леви, Элизабет Тил, или как ее там, «Баррен» была виновна. Не «возможно» виновна. Не «вероятно» виновна. А непререкаемо виновна.

Почему она настолько уверена? Что-то скрывает? Не все рассказала? Располагает ли «План Немезиды» конкретными уликами? Если так, почему они не хотят их открыть? Если не ему, то хотя бы на своем сайте? Принимая во внимание историю их отношений с «Баррен», можно скорее предположить, что они немедленно обнародуют любой уличающий факт, как только он окажется в их распоряжении.

Нет, заключил Бен-Рой, Дина все-таки сказала правду – по крайней мере относительно того, что им удалось узнать об убийстве. Что же касается улик, «Немезида», как и он, уликами не располагает. Поэтому остается открытым вопрос: почему Дина настолько уверена, что в убийстве ее матери повинна корпорация «Баррен»? Просто потому что ненавидит эту компанию – куда бы ни уходило корнями ее чувство – и не может представить, что «Баррен» ни при чем? Или играет с ним в какую-то тщательно продуманную игру и по одним ей известным причинам стремится направить по ложному следу?

Или знает о «Баррен» нечто позорное и скверное («отвратительное» – ведь именно это слово она употребила, когда говорила о корпорации, – характеристика, с неизбежностью предопределившая убийство Клейнберг)? Тогда снова возникает вопрос: если в распоряжение «Немезиды» попал такой компромат, почему она не сделала его достоянием гласности?

Вздор. Никакой логики. Хотя Бен-Рой не сомневался, что у Дины (или не Дины?) были личные счеты с «Баррен». Гораздо серьезнее простой неприязни борца с капитализмом к транснациональной мегакорпорации. Он понял это по ее глазам, жестам, по выражению лица, когда звучало название «Баррен». Лицо сделалось таким, словно ей в мозг вкручивали шуруп. Для дочери Ривки Клейнберг – если журналистка в самом деле была ее матерью – корпорация была истинным дьяволом.

И вот Бен-Рой несся в Иерусалим на встречу с дьяволом. Ведь он еще с утра заявил Зиски, что настала пора выслушать, что скажут о себе эти люди.

Представители корпорации «Баррен» просили, чтобы встреча состоялась в «Царе Давиде» – самом известном и самом фешенебельном отеле Иерусалима. Они снимали там номер-люкс, который, судя по всему, являлся чем-то вроде неофициального представительства и располагал всем необходимым, чтобы проводить совещания с головной штаб-квартирой в Хьюстоне. Обычно допросы в рамках расследований убийств проводили в полиции, но в данном случае Бен-Рой пошел у корпорации на поводу. В конце концов, беседа есть беседа – не важно, где она состоится. Ответили бы на вопросы, а встретиться с ними он готов хоть в общественном туалете.

Он приехал за две минуты до назначенного срока. В 1946 году еврейская подпольная организация «Иргун», руководимая Менахемом Бегином, устроила здесь самый крупный в регионе теракт, в результате которого обрушилось южное крыло здания. Ныне об этой жестокости ничто не напоминало. Отель был образцом безмятежной роскоши, и его пышная отделка и богатая мебель ничем не напоминали о тревогах реального мира. Бен-Рою несколько раз приходилось бывать в «Царе Давиде», и ему всегда становилось здесь не по себе. А сегодня, учитывая цель визита, – тем более. Не взглянув на окружающее, он миновал застеленный коврами холл и поднялся на лифте с пожилой парой из Англии, приехавшей на бар-мицва внука.

Номер корпорации находился с задней стороны здания в конце длинного, мягко освещенного коридора. Бен-Рой мгновение постоял, собрался, мысленно пробежал по плану атаки и постучал. Дверь немедленно открылась, и его впустили внутрь. Номер оказался двухэтажным – с огромной гостиной, из которой поднималась лестница в спальню. Из окон открывался живописный вид на восток – на долину Хинном, Сионскую гору и залитую светом неразбериху улиц Старого города. Его ждали пять человек – не перегиб ли, подумал Бен-Рой. Двое мужчин в костюмах были явно ответственными сотрудниками корпорации. На диване расположились мужчина и женщина, чьи строгие лица и холодные взгляды выдавали в них юристов.

Приданные силы, группа поддержки. Внимание же Бен-Роя сразу привлек пятый, поскольку он явно был среди всех главным и доминировал в этом замкнутом пространстве, хотя физически в комнате не присутствовал. Его лицо маячило на огромном телеэкране в глубине номера. Бородатый, обрюзгший, седой, словно ветхозаветный пророк, – это был Натаниэль Баррен.

– Опаздываете, сэр. – Хриплый голос прозвучал раздраженно. Так могли бы говорить головы на горе Рашмор. – Я вам не мальчишка, чтобы ждать. Мы договорились начать встречу в час дня по хьюстонскому времени.

Бен-Рой опоздал на две минуты – не смертельная задержка, – но извинился, решив не пререкаться до того, как начнется беседа. Для этого еще будет достаточно времени. Старик смотрел на него с экрана – неприятное ощущение, словно его изучал персонаж телепередачи. Затем жестом предложил детективу сесть.

– Когда я просил, чтобы на встрече присутствовал кто-нибудь из руководства, то не рассчитывал, что будет сам глава компании, – начал Бен-Рой, опускаясь на единственный свободный стул.

За одиннадцать тысяч километров Натаниэль Баррен слегка расправил плечи, пиджак морщил у него под мышками.

– Если мне сообщают, что доброе имя корпорации «Баррен» треплют во время расследования дела об убийстве, – прорычал он, – я не считаю возможным посылать кого-нибудь вместо себя. Мне пришлось отвлечься от текущего руководства, но это все еще моя компания. И мое родовое имя. Надеюсь, вы оцените мои слова, мистер…

– Бен-Рой, – подсказал ему один из сотрудников.

– Старший детектив Бен-Рой, – отчеканил полицейский. И заверил, что он оценил сказанное Барреном.

– Я рад, что мы понимаем друг друга.

Техника связи оказалась на высшем уровне – несмотря на расстояние, голос старика звучал без малейшей задержки, изображение было настолько четким, что прорисовывало старческие пятна на его гигантских руках. В левой, как заметил Бен-Рой, старик сжимал пластиковую кислородную маску.

– Не желаете ли чего-нибудь из напитков, мистер Бен-Рой?

Детектив поблагодарил и отказался.

– В таком случае приступим к делу. Спрашивайте, что вам требуется спросить.

Пальцами правой руки Баррен медленно барабанил по крышке стола, за которым сидел. Хотя в Хьюстоне был день, в комнате – кабинете или библиотеке – царил полумрак. Даже глядя через телевизионный экран, Бен-Рой ощущал гнетущую атмосферу. Он потер все еще саднящее от наручников запястье, перевернул блокнот на чистую страницу и начал:

– Двенадцать дней назад в Иерусалиме, в армянском соборе, была убита журналистка Ривка Клейнберг. Ее задушили.