Текст книги "Лабиринт Осириса"

А пока мне еще некоторое время предстоит играть мою роль. Оставаться загадкой. По моему лицу вы никогда не догадаетесь, что мне вскоре предстоит совершить. Не разгадаете и за миллион лет. Я законченный притворщик, и всегда им был.

Судно пришло незадолго до часа ночи. Вдали послышались одна за другой корабельные сирены, и причал внезапно ожил. Прогудел автомобиль, заработали моторы, по пристани засновали рабочие.

На воде туман продолжал сгущаться. Устье реки заволокло похожей на марлевое покрывало непроницаемой для взглядов серой пеленой. Они с тревогой наблюдали, как туман ползет к берегу: если он накроет и причал, съемка станет невозможной. Но, к их облегчению, туман отступил, отправив на сушу лишь несколько ленивых завитков, чуть тронувших пристань и окутавших основание одного из кранов, в то время как остальная масса задержалась на реке. Если поднимется ветер, все может измениться, но пока оператору ничто не мешало. Сообщница Халифы поднесла к губам рацию и нажала на клавишу микрофона.

– Все готовы?

Ее товарищи подтвердили, что готовы.

– Фаз?

Угрюмый голос сообщил, что через главные ворота проехала колонна топливных цистерн, а в остальном в тылу все спокойно.

– Хорошо, тогда начинаем.

Пароходный гудок продолжал надрываться – казалось, что из тумана доносится жуткий, заунывный рев какого-то доисторического чудовища. Прошло пять минут, и вдруг туман словно прорубили гигантским топором, и слева появился массивный нос судна. Он медленно скользил к кромке причала, и хотя был неподалеку от берега, корма этой высоченной стены из черного металла по-прежнему скрывалась в дымке. Ближе, ближе, невероятно большой и грозный, пока в вышине не появился мостик и все судно не выскользнуло из тумана. Триста метров длиной и высотой с многоквартирный дом – рядом с ним все казалось маленьким, а суетящиеся на пристани портовые грузчики не больше муравьев. На носу судна красовалось изображение русалки, ее светлые волосы развевались, словно их трепал ветер. Рядом белыми буквами было выведено название – «Дева океана».

Пикнула камера, прячущаяся рядом с Халифой девушка начала съемку.

Судно подвели к причалу два буксира, на пристань упали швартовы и надежно закрепили «Деву океана» у стенки, с носа и кормы опустили сходни. Послышался шум гидравлики – поднялись и разошлись в стороны створки гигантских трюмных люков. Над ними нависли стрелы кранов.

Прошло еще несколько минут, и из трюмов стали появляться аккуратно сложенные на сотни металлических поддонов бочки. Краны поднимали их в ночь, грациозно переносили на берег и опускали на большие вильчатые погрузчики, которые увозили их по причалу.

– Снимаешь? – раздался сквозь потрескивание голос из рации.

– Конечно. – Дина приложила микрофон к губам, чтобы ее услышали сквозь царивший на пристани шум. – Надо только, чтобы туман еще немного продержался вдали от берега и не помешал съемке, а потом накрыл бы все разом плотным одеялом. Тогда бы у нас появился шанс попасть на борт.

Она еще продолжала говорить, а Халифа почувствовал на лице дуновение легкого ветерка. Порыв стих, но ветер тут же подул сильнее и взъерошил ему волосы. Туман вздулся плотным занавесом и, двигаясь в сторону пристани, стал наползать на судно.

– Еще бы несколько минут, – прошептала Дина. – Всего несколько минут, и тогда можно…

Она не закончила фразу. Только что стояла на штабеле контейнеров рядом с Халифой и вдруг исчезла – полетела вниз. Халифа обернулся. За штабелем царила темнота, и он не сразу разглядел, что произошло. Увидел только две фигуры внизу – женскую и другую, намного массивнее. Человек прижимал Дину к земле. Халифа спрыгнул, готовый обрушить рукоятку пистолета на голову напавшего, но застыл, услышав знакомый голос:

– Спокойно, Халифа, это я.

Перед ним было лицо с резкими чертами и квадратной челюстью – лицо, которое он не видел четыре года, но сразу узнал. Еще мгновение, и это лицо повернулось к женщине.

– А теперь, Рейчел, не пора ли рассказать нашему другу, что ты на самом деле здесь делаешь?

План Бен-Роя был таков (конечно, если это можно назвать планом): как можно быстрее оказаться у причала, обнаружить Халифу и вытащить его оттуда, пока тот не пострадал.

У службы безопасности аэропорта Александрии на этот счет были другие соображения. Его задержали больше чем на два часа. Подозрение вызвало то, что он израильтянин, что имеет обратный билет на следующий день, что не зарезервировал себе номер в гостинице и, кроме всего прочего, прибыл в страну без официальной визы. Правду он сказать не мог – не мог объяснить, что сам полицейский и прилетел помочь египетскому коллеге-полицейскому, который в этот самый момент готов был слепо попасться в расставленную ему ловушку. Пришлось разыгрывать из себя бестолковщину: мол, он приехал встретиться со старинным приятелем из Луксора, они договорились в последний момент, приятель устроит его на ночлег и его заверили, что по прибытии он получит временную визу. Все очень шатко, и Бен-Рой опасался, что ему не поверят – примут за шпиона или вроде того. Единственной надеждой было то, что служба безопасности пробьет по своим каналам Юсуфа Халифу. Выяснится, что египтянин на самом деле прилетел тем же вечером из Луксора, и это хоть как-то подтвердит его рассказ. Видимо, так и случилось. На Бен-Роя косились, что-то подозрительно бормотали – вот тогда он понял, каково прибывающим в Израиль арабам, – но в конце концов проштемпелевали паспорт и отпустили.

– Смотрите не опоздайте на завтрашний рейс, – грозно предупредил его сотрудник службы безопасности.

– Поверьте, чем скорее я отсюда уеду, тем будет лучше, – ответил израильтянин.

Он взял в банкомате банка Александрии пачку денег, нанял такси и поехал в Розетту, а оттуда дальше на север, к устью Нила, где, по словам женщины из «Плана Немезиды», находился причал. Ближе к побережью водитель принялся ворчать, повторяя по-арабски, что эта дорога – тупик, никуда не ведет и им надо разворачиваться и возвращаться назад. Бен-Рой помахал перед его носом деньгами и велел двигаться дальше. Но когда вдали замаячил армейский КПП, таксист остановился и отказался сделать еще хоть метр вперед.

– Стоп, – заявил он. – Солдат. Плохо.

Бен-Рой расплатился и вышел из такси. Пока водитель, качая головой, словно только что избавился от сумасшедшего, разворачивался, фары машины выхватили из темноты пальмовую рощу. В ней мелькнуло что-то белое. Бен-Рой подошел ближе и обнаружил под деревьями два внедорожника «тойота-лендкрузер». Те самые, что он видел в Мицпе-Рамоне, только теперь с египетскими номерными знаками.

«Немезида» уже здесь.

– Господи, только бы не опоздать, – пробормотал Бен-Рой.

Он прошел рощицу насквозь и оказался в двадцати метрах от забора из сетки с витками колючей проволоки наверху. Через колючку так просто не перелезть. Люди из «Немезиды» наверняка проделали в заборе дыру, но пройдет уйма времени, прежде чем он сумеет обнаружить лаз. Время же подходило к критическому моменту. Бен-Рой двинулся по краю рощицы к КПП, размышляя, не выйдет ли как-нибудь незаметно проскользнуть в ворота, и в это время на дороге появилась громыхающая колонна из десяти топливных цистерн и остановилась перед въездом на территорию причала. Причем последняя – почти рядом с ним, и тут он не упустил шанс. Воспользовавшись темнотой, обошел машину и, поднявшись по лесенке, распластался на выгнутой поверхности бочки. Послышался автомобильный гудок, и колонна двинулась дальше.

Бен-Рой проник на территорию.

Через пару минут они остановились за линией складов. Бен-Рой соскользнул по лесенке на землю и растворился в темноте. Участок оказался намного больше, чем ожидал израильтянин, и он испугался, что пройдет много времени, прежде чем удастся отыскать Халифу, и тогда почти наверняка будет слишком поздно.

Но поиски заняли меньше двадцати минут. Он дошел до конца причала, из-за груды ржавых цепей посмотрел, как приближается к пристани судно, затем повернул обратно. Наткнулся на дверь с тыльной стороны одного из складов, открыл, заглянул внутрь – там оказалось темно, хоть глаз выколи, и в нос ударил сильный запах машинного масла. Бен-Рой закрыл дверь и двинулся к другому концу причала. Следующий склад отстоял от своего соседа на пять метров. Широкий, заросший травой проход между ними, спускаясь к реке, упирался в штабель ящиков, на котором спиной к нему стояли две фигуры. Бен-Рой не взялся бы утверждать на сто процентов, кто эти люди, – до штабеля было еще далеко, и прожектора на пристани превращали их в темные силуэты, но чутье подсказало ему, что он вышел куда надо. Он подумал, не крикнуть ли ему сразу, чтобы предупредить Халифу, но знал, что женщина вооружена, так что риск был велик. Осторожно ступая, хотя шум на пристани и заглушал шаги, он направился в их сторону. А когда приблизился к штабелю на двадцать метров, одна из фигур повернулась к другой и он точно рассмотрел, что это была женщина. Бен-Рой застыл, вжался в стену склада. Женщина снова отвернулась, и он обошел штабель сзади. Никаких хитростей. Никаких пламенных речей. Ни малейшего колебания. Он подкрался, ухватил подлую стерву за пояс и сдернул с ящиков на землю.

– Господи, Бен-Рой, что ты вытворяешь? Отпусти ее! Убирайся!

Халифа попытался вцепиться ему в лицо, но израильтянин отшвырнул его руку, отобрал у женщины оружие и откинул за спину. Затем поставил ее на ноги и толкнул подальше от причала в густую тень. Халифа бросился за ними, стал хватать израильтянина за запястья. Тот отпихнул его ногой, поддел под колено и опрокинул навзничь.

– Отвали, идиот. Я все объясню. А сейчас отвали.

Женщина отбивалась и брыкалась, но он держал ее крепко.

Обхватил за шею одной рукой, а другой заломил ее правую руку за спину. Отвел еще на двадцать метров и, сбив с ног, заставил распластаться на земле. Поднявшийся на ноги Халифа, спотыкаясь, подкрался сзади и приставил дуло «глока» к затылку Бен-Роя.

– Отпусти ее! – прорычал он. – Слышишь? Сейчас же отпусти, или, Бог свидетель, я выстрелю!

– Она не то, что ты думаешь!

– Отпусти!

– Она работает на «Баррен».

Дина на земле корчилась и лягалась.

– Убей его! – хрипела она. – Ради Бога, убей! Он нас сдаст.

– Бен-Рой, я не буду повторять дважды.

– Послушай, – прошипел израильтянин, – она всех дурит. Тебя, людей из «Немезиды». Она – крот, внедренный «Баррен» человек.

– Да он просто псих!

Дина изо всех сил старалась вырваться, но с силачом Бен-Роем ей было не справиться. Придавив ее всем своим весом и не давая подняться, он обернулся. Дуло «глока» чиркнуло по скуле и застыло против кончика подбородка. Глаза израильтянина горели в темноте.

– Мы уже это проходили, Халифа. Помнишь, в Германии? Тогда ты тоже собирался меня убить. И кто оказался прав? – Он смерил глазами египтянина. – Выслушай меня, это все, о чем я прошу. Потрать одну минуту. Ты должен знать, кто она такая. Что это за тварь. А если потом решишь меня убить – давай, валяй!

Рука Халифы дрожала. Он не отводил пистолет в сторону, но и не упирал ствол Бен-Рою в лицо. Он не верил израильтянину, не верил ни на йоту. Бен-Рой прекратил расследование и, приняв отступное, ушел в тень. Но было в его тоне, в выражении грубоватого, топорного лица нечто такое, что заставляло египтянина колебаться. К тому же, в самом деле, в прошлом он оказался прав. Едва заметным кивком Халифа дал понять, что согласен слушать.

– Видишь ли, все дело в родственных связях, – начал Бен-Рой, переводя взгляд сверху вниз и обратно. – Я лаял не на то родословное дерево. Вбил себе в голову, что она дочь Ривки Клейнберг. Чтобы правда открылась, потребовался сыщик сообразительнее меня. Оказалось, что она вовсе не дочь Ривки Клейнберг. Она – ее крестница. Это так, Рейчел?

Произнося имя, Бен-Рой пнул женщину, но при этом не сводил глаз с Халифы.

– Ее мать и Клейнберг были подругами. Вместе проходили военную службу и впоследствии не потеряли связи. Даже после того, как ее мать получила работу за рубежом – в посольстве Израиля в Вашингтоне, где занималась культурными связями. Там она привлекла внимание некоего американского миллиардера. Человека довольно неприятного. Его имя… – Бен-Рой сделал паузу и выговорил нарочито четко и раздельно: – Натаниэль Баррен.

Женщина под ним застыла, затем обмякла. Халифа не убирал пальца со спускового крючка, пытаясь разобраться в том, что услышал.

– То есть она…

– Вот именно: дочь Баррена. Рейчел Энн Баррен, если хочешь знать, как ее по-настоящему зовут. Хотя, чтобы не привлекать к себе внимания, она, как и брат, училась в школе под вымышленным именем. Но тем не менее она – Баррен. Послушная долгу дочь своего отца. И как все послушные дочери, блюдет семейные интересы.

Халифа заметил, как крепко сжались кулаки женщины.

– Это правда? – прохрипел он.

Но ответа не получил, что само по себе послужило ответом. Внезапно у него пересохло в горле, и палец отпустил спусковой крючок. Бен-Рой отодвинул подбородком пистолетный ствол от лица. Египтянин не сопротивлялся. Шум и лязг на причале, казалось, стихли, словно между ними осторожно прикрыли дверь.

– Забавно, не правда ли? – продолжал израильтянин, обращаясь и к лежавшей на земле женщине, и к Халифе. – «Немезида» вывела на чистую воду столько изворотливых транснациональных компаний, устроила столько высокотехнологичных хакерских атак и лихих партизанских рейдов и лишь на «Баррен» не сумела накопать никакой грязи. Почему? Не потому, что грязи нет, мы знаем, что ее хватает. Тогда в чем дело? Почему «Баррен» в любой ситуации благоухает розами и всегда оказывается на шаг впереди?

Молчание. Могло показаться, что из трех актеров на сцене двое забыли свои роли.

– Хорошо, вот еще вопрос: каким образом в «Баррен» узнали, что Ривка Клейнберг вышла на них? С некоторых пор это не давало мне покоя. Клейнберг не контактировала с корпорацией, не светилась, собирала свои сведения по-тихому. Лишь два человека знали, что она сделала определенные выводы. Один из них тот сутенер, о котором я тебе рассказывал, – Геннадий Кременко. Но он клянется всем святым, что никому не говорил. И я склонен ему верить, поскольку в тот момент засунул ему в глотку чуть не полствола пистолета. Остается она… – Бен-Рой опять пнул лежавшую женщину. – Она по уши в дерьме, Халифа. Я еще не расставил все точки над «i», не вижу картину в целом, но могу сказать, что «Баррен» каким-то образом внедрила ее в «Немезиду», и с тех пор она оберегает корпорацию изнутри враждебной ей организации. Вот почему она так стремилась встретиться с тобой. И настаивала, чтобы ты принес тетрадку Пинскера. Без тебя и без тетрадки никто не сумеет выяснить, где находится рудник. А раз нет рудника, то неизвестно, каким образом его использует «Баррен». Она собиралась пустить тебя в расход, Халифа. Как пустила в расход свою крестную мать. Ведь правда, Рейчел? Ведь ты ее убила? Убила Ривку Клейнберг?

Женщине на земле удалось изогнуть шею, и она почти взглянула на Бен-Роя.

– Вот идиот! – бросила она. – Глупее даже, чем я думала. Когда убили Ривку, я была у черта на рогах, в Конго. А если бы хотела убить его, – Рейчел повела плечом в сторону Халифы, – то в последние три часа могла бы это сделать в любую минуту. Так же как в Мицпе-Рамоне, могла и тебе прострелить башку. Неудивительно, что компании вроде «Баррен» уходят от ответа, если на стороне закона придурки вроде тебя.

На нависшем над ней лице Бен-Роя мелькнула тень сомнения.

– Я же признал, что у меня нет ответов на все вопросы. Но с ответами можно подождать. Пока же надо как можно быстрее убираться отсюда. И ты пойдешь с нами… – Его прервало потрескивание оставшейся на ящиках рации.

Послышалась пальба, затем женский голос. Отчаянный, осипший от тревоги.

– Дина, уходи! Это ловушка! Нас поджидали. Уходи! Уходи! Они знают, что мы… – Голос поглотил грохот новых залпов.

Бен-Рой, растерявшись и не понимая, что происходит, ослабил хватку. Этого оказалось достаточно. Пленница сильно пнула его по лодыжке и вывернулась из рук. Ударила коленом в пах, отчего он согнулся, затем ребром ладони под подбородок сбила с ног. Халифа хотел ее схватить, но она уже бежала по дорожке к дальнему штабелю ящиков.

– Стреляй, – промычал израильтянин. – Убей стерву! – Он с трудом поднялся на колени. У него изо рта текла кровь.

Халифа машинально вскинул оружие, поддерживая для устойчивости левой рукой запястье правой. Несмотря на темноту, выстрел не представлял труда: с обеих сторон стояли склады, ограничивая движения цели, четко выделявшейся на фоне света прожекторов на причале. Халифа выверил линию прицела, охватил пальцем курок, но не смог нажать. Женщина была уже в конце прохода, подобрала свой «глок» там, где его бросил Бен-Рой, и, словно по ступеням лестницы, вспрыгнула на штабель. Задержалась наверху, обернулась и на мгновение встретилась глазами с Халифой. Египтянину показалось, что она покачала головой, хотя, даже если так и было, он бы не сумел объяснить, что она хотела сказать. Потом, подобрав рацию и камеру, спрыгнула с ящиков и исчезла.

Халифа опустил пистолет. Бен-Рой уже стоял рядом с ним.

– Какого черта не стрелял? – кашлянул он. Слова прозвучали смазанно, неразборчиво, словно ему в рот засунули губку.

– Не сумел, – тихо ответил Халифа. – Только не в женщину. И только не в спину.

Несколько мгновений он не мог справиться с потрясением и стоял как вкопанный. Мысли бестолково роились в голове. Снова послышался треск стрельбы, на этот раз у них за спиной за забором, и он почувствовал на плече ладонь Бен-Роя.

– Надо уносить ноги.

Халифа обернулся. Он понятия не имел, что происходит, кто открыл огонь и не ошибался ли израильтянин насчет убежавшей женщины. Ясно было одно: тот проделал долгий путь и подверг себя немалому риску, чтобы помочь ему. И хотя бы это следовало оценить. Он начал что-то говорить, но осекся, не в силах подобрать нужные слова. И вместо слов вытер рукавом кровь с губ Бен-Роя.

– Ну и видок у тебя, вонючий еврейский ублюдок.

– На себя посмотри, – огрызнулся тот. – Типичный наглый мусульманский подонок!

Они кивнули друг другу и, крепко пожав руки, пошли по проходу от причала. Но не успели сделать и нескольких метров, как впереди замаячили темные фигуры. Перед ними предупредительно защелкали пули.

– Пистолет на землю, руки в гору! – приказал грубый голос с американским акцентом. – Повторять не стану!

Пистолет оказался на земле, руки были подняты вверх.

Их вытолкали из-за склада и повели к причалу.

За последние двадцать минут туман заметно сгустился. Теперь стоявшее перед ними судно покрывала плотная белая вуаль, смазывая и размывая контуры корпуса, словно стальная громада в шестьдесят тысяч тонн начала распадаться на атомы. По причалу ползли похожие на испарения сухого льда лохматые клочья. Гигантские ажурные пролеты портальных кранов растворялись во мраке. И от этого вся картина становилась до странности нереальной, похожей на сон. Это чувство только усилилось, когда раздался гудок и все работы по разгрузке прекратились. Моторы смолкли, люди куда-то исчезли, свет померк. Пристань погрузилась в жуткую тишину и оцепенение.

Бен-Рой и Халифа переглянулись, но ничего не сказали.

Их препроводили по причалу к корме судна, где у трапа стоял большой черный лимузин. Рядом охрана – три мускулистых парня с суровыми лицами, одетые так же, как те, что вели детективов: джинсы, невысокие замшевые сапоги, бронежилеты. Вооружены автоматами «хеклер-и-кох MP5» и пистолетами «зиг-зауэр». Они не проявили никакого интереса, когда детективов провели мимо них к трапу.

Халифа и Бен-Рой поднимались на палубу, и металлические ступени сходней клацали под их ногами. Они оказались в коридоре, идущем вокруг основания ходовой рубки. Здесь туман был еще гуще, словно они попали в середину облака, и рубка терялась в темноте над головами. Откуда-то сверху доносились голоса, но они не понимали язык. Русский, подумал Бен-Рой. Что-то коснулось его лица, и он догадался, что это скинутый вниз пепел сигареты. Возмущаться израильтянин почему-то не стал.

Взмахом оружия захватившие детективов охранники дали понять, что им следует повернуть направо и спереди обогнуть основание рубки. Пленники увидели на палубе металлический контейнер; видимо, такой же, в каком путешествовали по морю Воски и другие несчастные девушки, подумал Бен-Рой. Стальные двери были открыты. Но внутри царила темнота, удалось разглядеть лишь несколько пенопластовых матрасов. В нос ударил запах мочи и ржавого металла.

Им приказали встать у стенки в пятне тусклого света от лампы наверху рубки. Трап перед ними, перекинутый через открытый люк грузового отсека, убегал куда-то в темноту. Не сводя с пленников автоматов, охранники отступили назад и застыли в молчании.

Халифа и Бен-Рой время от времени переглядывались и, не понимая, что происходит, не говорили ни слова. Внезапно они насторожились. Послышался звук – очень тихий, но все же различимый. Где-то перед ними, в темноте на трапе. Заунывный ритмичный скрип или повизгивание. Детективы машинально сжали кулаки и вглядывались в темноту, стараясь разглядеть, чем он вызван. Звук не утихал и приближался к ним. Было в нем что-то тревожное и недоброе, и по тому, как он отдавался во мраке, казалось, к ним по трапу подкрадывался кровожадный хищник – шел, принюхиваясь, и его появление не сулило ничего хорошего.

– Что-то мне это не нравится, – пробормотал Халифа, прижимаясь к стенке контейнера.

– Да уж… – буркнул Бен-Рой.

Звук все громче и все ближе. Теперь его сопровождали шаги – неспешные шлепки по решетчатому металлу. В темноте возникла какая-то пока еще неясная форма. Она надвигалась, разрастаясь на глазах, и, словно материализуясь, обретала контуры и наконец превратилась в фигуру человека. Громадного, непомерно грузного, седого мужчины, шаркающего ногами за катившимся перед ним трехколесным ходунком.

Натаниэль Баррен.

– Добрый вечер, джентльмены.

Он сказал это хриплым, брюзгливым голосом. Сделал паузу, окинул детективов взглядом и продолжал:

– Согласитесь, впечатляющий корабль. Сейчас прогулялся по палубе. Надо будет взглянуть, что с этим колесом. – Он показал на один из роликов трехногой конструкции. – Смазка, думаю, поможет.

Он хохотнул и поднял руку, отдавая приказ охранникам отойти назад. Они отступили на грань темноты – достаточно далеко, чтобы не мозолить глаза, но так, чтобы держать пленников на мушке своих «хеклеров».

– Как правило, вопросы безопасности мы поручаем нашим египетским коллегам. – Старик грузно оперся о ходунок. – Но сегодня я решил, что не помешает прихватить и своих людей. Для усиления основного контингента. И как видите, они прекрасно справляются.

Он одобрительно кивнул. У него на шнурке на шее висела пластиковая маска, к ходунку был прикреплен кислородный баллон, и к нему от маски спускалась тонкая трубка.

– Мне все равно пришлось бы приезжать в Египет. – Он вынул из кармана носовой платок и промокнул губы. – Завтра вечером в Луксоре открытие этого чертова музея. Вот я и решил, что будет разумно заглянуть и сюда. Так сказать, убить двух зайцев одним выстрелом.

Халифа и Бен-Рой стояли перед ним, прижавшись к стенке контейнера. Глаза египтянина пылали ненавистью. Бен-Рой же смотрел скорее с недоумением. В его голове вращались колесики – он пытался сплести разрозненные нити и понять, что происходит.

– Мы только что пообщались с вашей дочерью. – Он дотронулся до распухших губ.

– Вот как, – ухмыльнулся Баррен. – Выдающаяся юная леди. Согласны?

– Она все время работала на вас?

Улыбка старика стала шире.

– Я же сказал, она выдающийся человек. И очень храбрая. Я ею горжусь.

– Это она все подстроила? – спросил Халифа. Лицо у него было смертельно бледным, а голос звучал тускло и невыразительно. – Заманила сюда людей из «Немезиды», чтобы вы их убили?

Баррен, шаркнув ногами и ссутулившись, изменил позу.

– Скажем так: для меня большое утешение сознавать, что когда я отойду от семейных и корпоративных дел, они останутся в надежных руках.

Он усмехнулся, издав сухой, неприятный звук, словно одышливо пыхтела собака. Снова промокнул губы и положил платок в карман. В голове Бен-Роя колесики продолжали крутиться. Но нити никак не свивались воедино – по-прежнему оставались лишние концы. Одно не соответствовало другому.

– Эти люди… они были только частью организации, – продолжал Баррен, – отколовшейся группой, ячейкой. Сама «Немезида» никуда не делась. Думаете, так просто от нее избавиться? – Он снова усмехнулся. – Ну ничего, детектив, капля по капле, шажок за шажком. Не сомневайтесь, мы владеем ситуацией.

– Что произошло с Ривкой Клейнберг? – Бен-Рой решил узнать как можно больше, прежде чем произойдет неизбежное. – Ее-то кто убил? Рейчел?

Баррен отмахнулся от вопроса.

– Человек, в душе которого интересы компании на первом месте. Думаю, в данных обстоятельствах нет смысла входить в подробности. Хотя должен отдать вам должное: остальное вы выведали очень точно. Я читал копию вашего доклада. Отличный пример сыскной работы.

Он поднял распухшую, покрытую печеночными пятнами руку и шутливо отдал Бен-Рою честь.

– Как вы справедливо заключили, мы наткнулись на рудник, когда производили изыскания в этих местах. Тогда мы не придали этому значения. И лишь когда получили концессию в Драгеше, нам пришло в голову, что у нас в руках готовое складское сооружение для той части отходов, которую мы обязались вывозить из Румынии.

Порыв ветра окутал туманом его похожее на тыкву, одутловатое лицо.

– Лишь одну, главную, деталь вы истолковали неверно, – продолжал Баррен, когда дымка рассеялась. – Мы завозим в Египет не все отходы, а только примерно четвертую часть. А остальное в самом деле отправляем в Штаты для переработки и помещения на свалку. Чертовски дорогое удовольствие, как я вам докладывал, когда мы говорили в прошлый раз. Серьезно снижает прибыль. Так что даже двадцать пять процентов, которые мы сгружаем здесь, экономят сотни миллионов долларов. В этом и есть смысл: увеличивать прибыль. Делать деньги.

Его кустистые седые брови изогнулись, словно он ждал, что Бен-Рой и Халифа согласятся с его заключением. Они промолчали. Но Баррена, судя по всему, их молчание не слишком огорчило.

– Кстати, я встречался с ней несколько раз, с этой Клейнберг. Она была подругой моей дорогой скончавшейся жены. Никогда ей не симпатизировал. И она мне тоже. Забавно, какие порой в жизни случаются совпадения. – Баррен хмыкнул, но тут же закашлялся, и от жестокого приступа выражение его лица сразу изменилось. Он втянул голову в плечи и, выпучив слезящиеся глаза, судорожно пытался втянуть в легкие воздух. Бен-Рой метнул взгляд на охранников, прикидывая шанс с ними справиться. Небольшой, очень небольшой, заключил он.

– И что теперь? – спросил он, когда старик наконец пришел в себя.

– Теперь? – Баррен развел руками и вновь положил их на резиновые рукоятки ходунка. – Теперь мы дождемся, когда туман поднимется, и закончим разгрузку. Затем капитан Кременко и его команда заплатят должок за свою аферу со шлюхами – вывезут вас на середину океана, порубят на куски и бросят на съедение рыбам. То же самое сделают с телами бандитов из «Немезиды», которых, как я полагаю, пока мы здесь беседуем, уже подобрали. Не могу обещать, что пролью по ним хоть одну слезу, однако, если вас утешит, добавлю, что убийство полицейских всегда было против моей совести. Но что делать?

Он пожал плечами, как бы говоря, что обстоятельства против него.

– Надо было брать отступное, детектив. Первейшее правило бизнеса: если предлагают хорошую сделку, хватайся за нее.

На него снова напал кашель. Стоявший рядом с Бен-Роем Халифа тоже взвешивал шансы раскидать охранников и, как израильтянин, пришел к выводу, что они ничтожны, практически равны нулю. Перед ним, в нескольких метрах, стоял человек, которого он считал виновным в смерти сына. Ось, на которой вращался его мир, была сломана. А он не мог до него добраться. И от разочарования ощутил в груди пустоту.

– Что ж, джентльмены, довольно разговоров, – подытожил Баррен. – Я человек последовательный и пришел к вам, чтобы посмотреть вам в глаза и ответить на любые вопросы, которые могли у вас возникнуть. И теперь, когда все выполнил, полагаю, нет смысла затягивать встречу, и, с вашего позволения…

Он кивнул охранникам, и те с безразличными, как у роботов, лицами и автоматами на изготовку сделали несколько шагов вперед. Взмахами стволов они приказали детективам войти в контейнер.

– Никогда не был особенным поклонником театральности, – обратился Баррен к Бен-Рою и Халифе, когда те, оказавшись в вонючем чреве металлического ящика, обернулись. – Но согласитесь, во всем этом есть некая… какое бы подобрать слово… синхронность. С этого контейнера начались все наши проблемы, и в нем они закончатся. Хотя бы это тешит мое чувство опрятности.

Он улыбнулся и дал знак охранникам. Те стали приближаться к контейнеру. Но Халифа выставил вперед ногу, не позволяя закрыть двери.

– Ты убил моего сына! – заявил он, не сводя с Баррена глаз. – Ты убил моего мальчика, а я убью тебя.

Старик выпятил подбородок.

– Вот как? – Он посмотрел на часы. – Что ж, попробуй. У тебя на это целых четыре часа. А потом ты пойдешь на дно океана, и крабы будут выедать тебе глаза. На твоем месте я бы сразу перешел к делу.

Он с присвистом рассмеялся. Халифу отбросили назад, двери контейнера захлопнулись у него перед лицом. Звякнул навесной замок, и египтянин второй раз за сутки оказался в кромешной темноте. Послышалось поскрипывание ходунка Баррена – он покидал палубу. Но через несколько секунд все смолкло, а затем раздался голос:

– Привет, папа! Давно не виделись.

Халифа сжал кулаки и принялся колотить в стенку контейнера.

– Обманщица! – кричал он. – Обманщица! Лгунья! Обманщица!

Рейчел

Услышав по рации крик Тамары: «Уходи! Это ловушка!» – она сразу поняла, что он здесь, на причале. Она не сумела бы это объяснить или как-то логически обосновать. Просто знала, и все. Внезапно ощутила его присутствие. Костями, всем своим нутром. Как ощущала ребенком, когда он сидел у себя в библиотеке наверху или, подобно грозовой туче, приближался по тускло освещенным коридорам. Прошло столько лет, и вот он снова рядом. Дражайший папенька приехал забрать свою дочурку. Она всегда знала, что это случится. Семья стремится к объединению, как лабиринт, который затягивает в свое чрево.

Она разобралась с израильским копом, вскочила на штабель ящиков и бросилась к причалу, не обращая внимания на крики портовых грузчиков и наводя оружие на каждого, кто к ней приближался. Казалось, она попала в сон, где все расплывчато и неопределенно от тумана и внезапно воцарившейся тишины, когда на пристани разом смолкли все моторы. Она снова и снова вызывала по рации Гиди, Тамару, Фаза, выкрикивала их имена, хотя понимала, что это бесполезно, и наконец отшвырнула рацию. И камеру тоже. Сама не понимала, зачем подхватила ее со штабеля. Сознавала лишь то, что остальные умерли, а она бежала, и здесь отец, и ее настигло прошлое, которое преследовало ее все последние двенадцать лет. Сколько же можно не подпускать его к себе? Сколько можно себя хоронить?