Текст книги "Лабиринт Осириса"

– Итак, ребята, – Шалев, требуя внимания, постучала по столу, – давайте начнем.

Слово «ребята» она употребила в буквальном смысле, поскольку была единственной женщиной в кабинете. Кроме Бен-Роя, там находились Ури Пинкас, Амос Намир – седовласый сефард[29]29
  Потомки евреев, вытесненных в пятнадцатом веке с Пиренейского полуострова.


[Закрыть], который славился не только тем, что был старейшим сотрудником подразделения, но также своей ворчливостью, – и сержант Моше Перес, в чьи функции входила координация действий с полицейскими в форме.

Все они знали друг друга и много раз работали вместе. Из общей картины выбивался шестой присутствующий на совещании человек – мальчишеского телосложения, в круглых очках и вязаной синей ермолке. Он сидел чуть в стороне, был лет на десять младше остальных, и звали его Дов Зиски, что Бен-Рой выяснил всего пять минут назад, когда Лея представляла новичка группе. Его перевели к ним из Лода, где наверняка только что произвели в детективы. По виду его можно было принять за школьника, которому и бриться еще рано.

– Все в курсе, что произошло, но давайте пробежимся по фактам, – начала Шалев. – Неопознанная женщина задушена в армянском соборе.

Все закивали головами. Зиски достал необычного вида записную книжку в молескиновом переплете и что-то записал.

– Эксперты направили первые образцы на гору Скопус, так что есть надежда к концу дня получить какие-то результаты. Данные вскрытия и тому подобное. Я попросила в Абу-Кабире поторопиться.

– Абрам Шмеллинг даже в сортире не поторопится, – проворчал Намир.

Шалев не обратила внимания на его замечание.

– Необходимо опознать жертву. Это первостепенная задача. Также надо подумать, что руководило убийцей. Бумажник и личные вещи жертвы, похоже, пропали. Можем ли мы из этого сделать вывод, что основным мотивом преступления была кража? Или преступник что-то имел против жертвы? Или она просто попалась ему под руку – оказалась не в то время не в том месте?

– Религиозные соображения? – предположил Бен-Рой. – Не будем забывать, что убийство произошло в соборе.

– Не исключено, – кивнула Шалев. – Совсем не исключено. На этой стадии нужно все учитывать. Кем бы ни оказался этот мужчина…

– Или женщина, – раздался голос Зиски. Мягкий, интеллигентный, женственный голос. Мяукает, как педик, подумал Бен-Рой. Аппетитный на вид паренек. Эту оценку разделяли коллеги Бен-Роя.

– Убийцей могла быть женщина. – Зиски оторвал взгляд от записной книжки. – Мы не знаем, что убил мужчина. Пока не знаем.

Пинкас и Перес ухмыльнулись, а Намир, судя по выражению лица, пришел в бешенство.

– Что за чушь ты несешь? Я слышал, в убитой было за сто кило. Какая тут, к черту, женщина…

– Дельное замечание, – прервала его Шалев. – На этой стадии надо учитывать все возможности. Итак: кто бы это ни был – мужчина или женщина, – велика вероятность, что этот человек совершит новую попытку убийства. Надо действовать быстро, господа. Понимаю, непросто: половина сотрудников занимаются убийством студента, но надо постараться.

Никто не ответил. Персонал Кишле постоянно испытывал перегрузки. Такова была реальность, и люди к ней привыкли.

– Что у нас с камерами видеонаблюдения? – спросил Моше Перес.

Этих камер было больше трех сотен, и они позволяли полиции следить за двумя самыми непростыми в мире квадратными километрами земли. Когда бы и какое бы преступление ни совершалось, в любом расследовании к камерам прибегали в первую очередь.

– Та, что над входом в Армянскую патриархию, засекла жертву незадолго до семи часов, – ответил Пинкас. – За ней кто-то шел, но рассмотреть не позволил дождь. Сколько мы ни увеличивали, ничего не получилось. Может, убийца, а может, и нет.

– А камеры на углу улицы Армянской патриархии и Сионских ворот? Вход на территорию собора в их поле зрения.

– Они слишком удалены, – объяснил Пинкас. – В дождь ничего не разобрать. Мы пытаемся отследить путь жертвы: где и когда она вошла в Старый город. Но на это потребуется время.

– Камеры на территории? – поинтересовалась Шалев.

– Когда я уходил, материал все еще просматривали, – ответил Бен-Рой. – Нава считает, что потребуется еще пара часов.

Первый сержант кивнула и потеребила значок на голубой полицейской форме.

– Хорошо, разделим это между собой. Ури, займись своими камерами – выясни все, что только можно обнаружить. Я хочу знать о каждом шаге жертвы с того момента, как она оказалась в Старом городе. Когда поступит материал с камер системы видеонаблюдения территории храма, ты со Шварцем тоже его просмотри. Кто дежурный сержант службы видеонаблюдения?

– Талмон, – ответил Пинкас.

– Скажи, чтобы дал тебе в помощь пару своих людей. Нам нельзя терять на это много времени.

– Уже пытался. Он сказал, что у него нет ни одного свободного человека.

– Передай, пусть найдет. Иначе ему придется иметь дело со мной, а уж я, пусть не сомневается, надеру его плюгавую задницу.

Бен-Рой улыбнулся. Улыбнулись все. Лея Шалев отличалась уравновешенным характером, особенно по сравнению с Игалом Дорфманом, следователем по делу об убийстве учащегося иешивы, первостатейным приставучим тупицей. Но и она под настроение не давала спуску и могла любому накрутить хвост.

– Надо, чтобы полицейские в форме обошли всю территорию храма от двери к двери, а затем весь Армянский квартал, – продолжала она. – Потребуется много полицейских. Моше?

– Займусь, – ответил Перес.

– Клецман размножит фото, возьмешь у него. И вот что, Ури, если есть хоть сколько-нибудь пристойные кадры с камер, это бы тоже пригодилось.

Пинкас кивнул.

– Амос, возьми на себя старые и нераскрытые дела – не всплывет ли что-нибудь подобное. И потряси своих информаторов.

Намир тоже кивнул.

– Армяне среди них есть?

– Парочка.

– С ними тоже поговори. Как знать, может, кто-нибудь что-нибудь слышал.

– Я только что разговаривал со знакомым армянином, – вмешался в разговор Бен-Рой. – Он владелец таверны и держит ухо востро. По его словам, никто, ни один человек из их общины не способен на такой поступок.

Шалев немного подумала, а затем проговорила:

– Тем не менее надо проверить все моменты. Если даже нет прямого армянского следа, убийство произошло в их квартале и кто-то что-то может знать. Хотя ты прав, самое важное в этом деле – непредвзятость. – Она взяла со стола чашку с кофе и сделала глоток; на краешке чашки осталось ярко-красное пятно от ее помады. Обычно Бен-Рой не замечал помады первого сержанта, но сегодня, помимо его воли, она напомнила ему запекшуюся на губах убитой женщины кровь.

– Полагаю, жертва на мне? – Бен-Рой тряхнул головой, чтобы прогнать видение.

– На тебе, – подтвердила Шалев. – Узнай, кто она такая, откуда взялась, чем занималась в соборе. Каждую мелочь. И учти – мне эти данные были нужны еще час назад.

Она сделала еще глоток и обвела глазами кабинет. Все молчали, готовые действовать.

– Что мне? – спросил Зиски, подавшись вперед, как собака, ждущая, чтобы ее вывели на прогулку. Его по-девичьи нежные руки мяли записную книжку.

– Что мне? – пробормотал Пинкас, передразнивая женоподобный голос нового сотрудника.

Шалев бросила на него предостерегающий взгляд.

– Сходи на территорию собора и позадавай там вопросы. Можешь поговорить со священниками. Еще раз прощупай того типа, который дежурил накануне вечером у ворот. Он дал показания, но очень расплывчатые. Когда закончишь, возвращайся сюда, будешь помогать Арие.

– Только никаких поцелуев, – хмыкнул Пинкас.

– Отцепись, – бросил ему Бен-Рой.

Шалев поднялась из-за стола.

– Итак, господа, за работу. Пресса мешкать не будет, набросится на эту тему. Поэтому мне нужны результаты. И быстро.

Шалев хлопнула в ладоши, и все повскакали с мест – по линолеуму скрипнули ножки стульев. Когда детективы выходили в коридор, Лея дала знак Бен-Рою вернуться и закрыть за собой дверь.

– Ну, спасибо тебе за подружку. – Он снова уселся на стул.

Первый сержант стукнула кулаком по столу – верный признак, что ее достали.

– Прекрати, Арие. Я ожидала чего-то подобного от таких неандертальцев, как Пинкас и Намир. Но мне казалось, ты чуть выше их.

– Да будет тебе, Лея. Парнишка выглядит как настоящий гомик. Какого дьявола ему надо на передовой вроде нашей Кишле?

– Помнится, несколько человек задавали тот же самый вопрос, когда здесь появилась я. – Шалев резко пододвинула себе стул и села.

Это было правдой. После назначения женщины-следователя в Кишле – единственной женщины-следователя во всем Иерусалиме – многие удивленно гнули брови, и Бен-Рой был в их числе. «Украшение витрины» и «Подачка поборникам равных возможностей» – так он ее называл на первых порах.

– Это не одно и то же, – сказал Арие.

– Неужели?

– Здесь крутое место для крутых людей. Ты сумела вписаться.

– А он не сумеет?

– Ради Бога, ты только взгляни на него. Он же пищит…

Шалев снова ударила кулаком по столу.

– Довольно! У меня труп женщины в священном месте, разгуливающий по улицам псих, полное отсутствие сотрудников и начальник Гал, дышащий в спину. Не хватает еще, чтобы мне на стол положили иск о дискриминации гомосексуалистов. Нам даже неизвестно, в самом ли деле он…

– Ношек кариот[30]30
  Презрительное прозвище гомосексуалистов.


[Закрыть]?

– Иди ты знаешь куда, Арие! Не наше дело, чем он занимается за пределами участка. Сейчас мне необходимо, чтобы люди дружно работали. Все, кто есть.

Бен-Рой что-то пробормотал.

– Не расслышала.

– Принял к сведению.

– Надеюсь, Арие. Очень сильно надеюсь. Потому что, сам видишь, нам тут впаривают все, что только можно.

Бен-Рой еле удержался от замечания, что, вероятно, то же самое происходит с задницей их нового сотрудника.

– О нем хорошо отзываются в Лоде, – продолжала Шалев. – И в академии. Отзывы выше всяких похвал. Он человек увлеченный – специально попросил перевести его сюда, где всего тяжелее. И это при том, что Кишле не зарекомендовала себя местом с особенной терпимостью. Можно считать своего рода поступком.

Она, раскачиваясь взад и вперед на стуле, пригладила волосы.

– И еще он сам просил дать ему возможность поработать с тобой.

Бен-Рой поднял на Шалев глаза.

– С какой стати?

– А ты пораскинь мозгами, Арие. Он читал о деле Шамира и о пожаре на улице Мауристан, где ты спас арабскую девочку. Он тобой восхищается. Одному Богу известно почему, но восхищается. Будь с ним помягче, ладно? Поддержи немного мальчонку.

– Хорошо, хорошо. – Бен-Рой поднял руки, словно сдаваясь. – Считай, что мы с ним закадычные друзья. – И, помедлив, добавил: – Хотя и не в том смысле.

Шалев невольно улыбнулась:

– Пошел вон, пройдоха. И возвращайся с результатом.

Бен-Рой поднялся и направился к двери.

– Кстати, для твоего сведения, – окликнула его Шалев. – В академии он был первым в овладении приемами крав-маги[31]31
  Контактный бой (ивр.): разработанная в Израиле система рукопашного боя.


[Закрыть]. У них никогда не было такого способного ученика. Крутой парнишка. И не забудь позвонить Саре. Пару минут можешь потратить, даже расследуя убийство.

Бен-Рой уже был в коридоре и если и слышал последнюю фразу, то никак на это не отреагировал.

Ванкувер, Канада

Всякий раз, когда Дьюи Маккейб напивался, он вспоминал о Денизе Сандерс из отдела персонала. А как только вспоминал, то сразу расстраивался и начинал злиться из-за того, что Дениза отказывалась замечать его знаки внимания. А когда он был расстроен и зол, его охватывала бессознательная жажда мести.

Тем вечером – вернее, ночью, потому что уже перевалило за два часа, – он был очень пьян, сильно расстроен и зол и потому испытывал особенно сильное желание отомстить. И, выписывая ногами кривую по Баррард-стрит после семичасовой гулянки в ирландском пабе «Дунинс», что на улице Нельсона, решил заглянуть в контору и нагадить на стол Денизы Сандерс.

Его план стал рушиться с самого начала. До бетонной башни компании «Дипуэлл газ энд петролеум» он добраться сумел. Но, толкнув вращающуюся дверь, обнаружил, что она заперта. Это он мог бы, конечно, предвидеть, поскольку стояла ночь. Следовательно, надо было вызывать кого-то из охраны и просить, чтобы его впустили. И хотя у Дьюи был пропуск, охранник оказался не в меру подозрительным, что, впрочем, тоже можно было предвидеть, учитывая, что Маккейб напился как зюзя. На мгновение показалось, что можно спасти ситуацию, если наплести ретивому охраннику, что ему срочно требуется отослать электронное письмо. Но когда тому втемяшилось в голову пойти с ним к лифту, Дьюи пришлось смириться с мыслью, что на этот раз рабочее место Денизы, к сожалению, останется девственно-чистым.

Не желая терять лицо, он нажал в лифте на кнопку шестого этажа, где находился отдел информационных технологий, и, по-прежнему в сопровождении охранника, подошел к своему столу и включил компьютер.

– Я смотрю, вам с письмом в самом деле припекло, – заметил охранник, у которого на голове был тюрбан и который был еще толще, чем Дьюи.

– У-гу, – промычал тот, понимая, как сильно у него заплетается язык и поэтому говорить ему лучше как можно меньше.

Пока компьютер загружался, стояла тишина, но вот экран посветлел, и на нем появился запрос о входе в систему. Дью ввел имя пользователя и пароль «дьюибольшойчлен69», терзаясь мыслями о том, кому бы отправить письмо. По какой-то причине допуска в систему не последовало, и Дью, решив, что ошибся с вводом данных, повторил все сначала. Тот же результат.

– Проблемы, сэр? – Охранник стоял раздражающе близко.

– Никаких проблем… – Дью набрал пароль в третий раз и снова без толку.

Он немного подумал, затем подвинул стул и сел таким образом, чтобы загораживать большую часть экрана. Быстро работая пальцами, набрал имя пользователя Денизы Сандерс и ее пароль, который знал, поскольку был в организации одним из трех людей с правами системного администратора и часто заходил в ее учетную запись проверить, не переписывается ли она с этим хреном, Кевином Спензиком. Все открылось мгновенно.

Дьюи начал трезветь. Выйдя из аккаунта Денизы, он опять попробовал свой. И снова неудача. Тогда он набрал данные Кевина Спензика, которые тоже знал. Но и его учетная запись оказалась заблокированной. Это выглядело тем более странным, что Спензик тоже был одним из трех системных администраторов.

– Вы не могли бы отойти? – Дьюи махнул охраннику рукой. От того несло чем-то пряным, и это начинало раздражать. – Мне тут надо кое-что выяснить…

Он отодвинулся и посмотрел на ряд часов на противоположной стене, каждые из которых показывали время в одном из офисов компании по всему миру. 2.22 в Сан-Диего, 4.22 в Хьюстоне, 5.22 в Нью-Йорке. Рановато, чтобы кто-нибудь оказался на рабочем месте. Или слишком поздно, это как посмотреть. В Лондоне 10.22. Уже лучше. Дью помедлил, затем поднял телефонную трубку и, набрав номер лондонского коммутатора, вызвал Риши Тавернера из отдела информационных технологий. Автоответчик, черт бы его побрал!

– Что-нибудь не так, сэр? – снова заинтересовался охранник. Хотя он и отошел на несколько шагов, Дьюи все еще чувствовал его пряный запах. Он, не ответив, позвонил во Франкфурт и опять наткнулся на автоответчик. Попробовал восточнее и набрал Тель-Авив. Тамошний системный администратор ушел завтракать.

– Хоть кто-нибудь на работе есть? – пробормотал Дьюи и, сверившись со списком абонентских номеров, набрал Дели. На этот раз ему повезло – ответил сотрудник по имени Парвинд, который говорил, как герои в старых черно-белых фильмах. По его словам, у их администраторов тоже возникли проблемы. Три следующих звонка выявили такие же неполадки в Куала-Лумпуре, Гонконге и Аделаиде. В голове Дьюи стало по-настоящему проясняться. Он достал мобильный телефон, пробежал по списку контактов и, найдя нужное имя, набрал номер. Дейл Спрингер, его босс. Городская линия. Прозвучало одиннадцать звонков, прежде чем тот ответил.

– Слушаю. – Голос прозвучал слабо и нечетко, словно говорили из-под воды.

– Дейл, это Дьюи. Меня не впускают.

– Мм… Что?

– Не впускают.

Собеседник явно не понимал, что происходит, и несколько мгновений молчал.

– А я что могу поделать? Иди спать на скамейку в парк и не доставай меня.

– Не впускают в систему, – прервал его жалобы Дьюи. – Я в офисе и не могу войти в систему. И Спензик тоже. И администраторы в других наших отделениях. Обычные аккаунты в порядке. Неполадки только у тех, у кого есть права администратора.

Возникла пауза, затем послышался шорох белья, словно кто-то вылезал из постели. Когда Спрингер снова заговорил, его голос звучал уже не так сонно.

– Диагностика.

Босс Дьюи всегда употреблял такие идиотские слова. Насмотрелся телесериала «Звездный путь».

– Диагностика, – повторил он громче и, прежде чем Дьюи успел что-то ответить, добавил: – Мы подверглись хакерской атаке.

– Похоже на то.

– Черт!

Дальше все закрутилось быстро. Очень быстро. Через двадцать минут Спрингер был уже в офисе, из-под джинсов у него виднелся край пижамных штанов. За ним следовал нескончаемый поток руководства, включая исполнительного директора компании «Дипуэлл» Алана Каминса. Дьюи восемь лет работал в компании и ни разу не оказывался с исполнительным директором в одном помещении. И вот этот самый Каминс стоит у него за спиной и, наклонившись, вглядывается через плечо в экран.

– Исправить! – прорычал он. – Немедленно все исправить.

– Это не так просто, сэр, – ответил Спрингер. – Судя по всему, хакеры присвоили себе права администратора на контроллер домена.

– Что, черт побери, это значит?

– В двух словах, они здесь боги, – объяснил Дьюи, который чувствовал в голове необыкновенную ясность, что было тем более удивительно, учитывая, насколько в ней было мутно всего лишь час назад. – Они контролируют всю систему, могут делать все, что им заблагорассудится: заходить куда угодно, смотреть все, что пожелают.

– Учетные записи? Электронную почту?

– Все.

– И мои электронные письма?

Дьюи кивнул.

– Им, видимо, удалось завладеть чьим-то логином и с его помощью проникнуть в диспетчер учетных записей. После чего осталось запустить программу восстановления пароля… – Чувствовалось, что как компьютерщик Спрингер был под впечатлением случившегося.

Алан Каминс тяжело задышал.

– Восстановление пароля по словарю, алгоритм радужной таблицы…

Каминс ударил кулаком по столу, чуть не угодив по клавиатуре Дьюи.

– Заткнитесь. Перестаньте болтать и исправляйте ситуацию.

– Не можем, – отозвался Дьюи. Он словно наслаждался тем, что происходило. Как будто участвовал в научно-фантастическом кино. Играл главного героя. Как Брюс Уиллис. Или еще того лучше, Стивен Сигал. – Хакеры контролируют систему. В нашей власти только ее закрыть.

– Так делайте! – завопил Каминс. – Если борцы за окружающую среду завладеют хотя бы малой толикой… – Он осекся и только сжимал и разжимал кулаки.

– Чтобы закрыть систему, все служащие во всех городах и офисах должны выйти из Сети. Это означает, что компании придется остановить все операции.

Каминс схватился за волосы.

– Мы потеряем миллионы, – простонал он. – Миллионы!

В кабинет уже набилось много народу. Все столпились у стола Дьюи, в том числе и пахучий охранник, неизвестно для чего оставшийся здесь. Теперь он стоял прямо за Каминсом, сунув руку под мышку, как неопытный убийца. Все молчали.

– Сэр? – поднял голову Дьюи.

Исполнительный директор все еще тянул себя за волосы.

– Сэр?

Прошло еще несколько мгновений, руководитель компании «Дипуэлл газ энд петролеум» тяжело вздохнул и уронил руки.

– Выполняйте. Закрывайте систему. Всю.

Дьюи потянулся к трубке, но не успел коснуться ее, как экран перед ним превратился из голубого в сияюще красный. Наступила короткая пауза, а затем посыпал ливень белых букв, которые сначала кружили, как листья на ветру, а затем сложились в пять заполнивших весь монитор слов: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «ПЛАН НЕМЕЗИДЫ».

Дьюи Маккейб невольно улыбнулся. Что бы здесь ни происходило, это было намного интереснее, чем просто нагадить на коврик для мыши Денизы Сандерс.

Иерусалим

Детективы Кишле занимали первый этаж с противоположной от кабинета Леи Шалев стороны здания. Раньше они размещались на втором этаже, но пару лет назад участок реорганизовали, и их, к всеобщему неудовольствию, опустили сюда.

В их помещение вела низкая дверь в глубине дома, и Бен-Рой, прежде чем войти, задержался, чтобы позвонить Саре. Она все еще злилась за то, что он сбежал из кабинета ультразвуковой диагностики, но теперь меньше, и они смогли вполне спокойно поговорить, что уже было хорошо. Заключение эхографии было таково: с ребенком – их Бубу, как они прозвали неродившегося мальчика или девочку, – все в порядке. Следующий пренатальный визит к врачу был назначен через шесть недель. Бен-Рой не стал записывать дату и время – Сара и без этого будет напоминать ему не реже раза в неделю.

– И будь добр, не забудь о завтрашнем дне.

Завтра была суббота, его выходной, и он обещал зайти с ней в ее квартиру в элитном квартале Рехавия, которая когда-то была их общей квартирой, чтобы решить, как отремонтировать детскую.

– Конечно, не забуду, – отозвался он.

– Что-то твое «конечно» не внушает доверия.

Бен-Рой в ответ только крякнул, соглашаясь, что он и в самом деле последний придурок, на которого невозможно положиться. Сара заговорила снова, и ее голос внезапно потеплел, стал сердечнее.

– Сегодня Бубу очень сильно ворочается, такое впечатление, что он там кувыркается.

Бен-Рой улыбнулся и привалился к одному из повешенных у входа в помещение детективов кондиционеров.

– Все было так отчетливо на экране, – продолжала Сара. – Носик, глазки. Мне кажется, он будет очень симпатичным. А если она – то очень красивой.

– Дай Бог, пойдет в маму.

Сара довольно хмыкнула в трубку, и Бен-Рою на мгновение показалось, что сейчас она скажет что-нибудь приятное. Тогда и он бы ответил чем-то приятным. Давненько между ними не было ничего подобного. Но Сара пожелала ему беречь себя и попросила не забыть об их субботних планах, а затем разъединилась. Бен-Рой посмотрел на телефон и вздохнул. Хотя он считался крутым – как не уставала повторять его сестра, типичный сабра[32]32
  Прозвище израильтян, родившихся на территории Израиля.


[Закрыть], – но ему не хватало Сары. И не только потому, что теперь она вынашивала его ребенка. Иногда он даже подумывал, не попробовать ли им начать все сначала. И вот сейчас внезапно, на какой-то безумно короткий миг, захотелось, купив цветы, вскочить в машину и сделать ей сюрприз. Но мысль эта длилась не больше двух секунд. Бен-Рой тряхнул головой, словно хотел сказать: «Не смеши людей». Положил телефон в чехол и направился к себе в кабинет.

Надо было отдать Биби Клецману должное: включив в кабинете компьютер, Бен-Рой обнаружил, что фотограф уже выложил в систему снимки убитой женщины. Десятки снимков, сделанных под разными углами. Много изображений лица, которое вряд ли назовешь привлекательным, но ведь фотографии были не с конкурса красоты. Бен-Рой выбрал один снимок и скопировал в отдельную папку.

На компьютере были еще два связанных с делом предмета – только не на экране, а на клавиатуре. Записка от Дова Зиски с номером его мобильного телефона («На всякий случай, если потребуется»). И пластиковый пакет с библиотечным требованием, которое детектив нашел в слаксах убитой в соборе женщины. Смахнув записку Зиски в сторону, Бен-Рой сосредоточился на требовании.

Было бы здорово, если бы формуляр оказался заполненным, поскольку, кроме даты, названия и автора запрашиваемой книги, библиотеки просят читателя указать свои фамилию и имя. Но бланк был пуст, что ограничивало его ценность в качестве улики. Но все-таки это была улика. Единственная, попавшая к ним на данной стадии расследования. Бен-Рой крутил бумажку в руках, и, как всегда, когда он приступал к очередному делу, где-то в глубине сознания звучал голос наставника, старого начальника полиции Леви. «Раскрывать дело – все равно что выковывать цепь, – любил говорить он. – Начинаешь с места события и улики и к этому звену добавляешь следующее. Звено к звену, улика к улике, цепь становится длиннее, пока не приведет к преступнику. Постарайся выковать хорошую цепь, и ты успешно справишься с делом».

Библиотечное требование – первое звено в цепи. Бен-Рой задумался, куда приведет его улика.

– У кого-нибудь есть соображения, из какой библиотеки этот формуляр? – спросил он, поднимая квадратик бумаги.

В кабинете присутствовали два других детектива: Иони Зелба и Шимон Луцич, оба занимались расследованием убийства учащегося иешивы. Что касалось Луцича, то он в жизни не приближался ни к одной библиотеке. Зелба, наоборот, считался книжным червем и, подойдя, взял у Бен-Роя формуляр.

– Национальная библиотека, – без колебаний определил он. – В Гиват-Рам.

Бен-Рой кивнул, взял требование и, сделав запрос в поисковике «Гугл», выяснил номер телефона библиотеки. Дозвонившись до сотрудника из отдела обслуживания читателей, он объяснил ситуацию и послал по электронной почте фотографию убитой женщины, предупредив библиотекаря, что картинка не из приятных. Через две минуты пришел ответ – Ривка Клейнберг. Судя по звучанию имени и фамилии, женщина была из израильских евреек. Никак не армянка. Бен-Рой сделал пометку. Вот и второе звено.

– Она журналист, – продолжал библиотекарь. Его звали Ашер Блюм, и он был явно потрясен. И неудивительно, учитывая вид погибшей. – Часто пользовалась библиотекой, писала, кажется, для газеты «Гаарец».

Имя Бен-Рою ничего не сказало, но ведь сам он предпочитал другую ежедневную газету – «Едиот ахронот». Он снова сделал пометку. Вот и третье звено.

– У вас есть контактные данные?

Библиотекарь назвал ему адрес погибшей, адрес ее электронной почты, домашний телефон и дату рождения – оказалось, что ей пятьдесят семь лет. О ее мобильном телефоне данных в библиотеке не было.

– Хотя мобильник у нее был, – заметил Ашер Блюм. – Нам постоянно приходилось просить ее прекратить пользоваться телефоном в читальном зале.

Не было сведений и о ее родственниках.

– Вам известно, когда она в последний раз приходила в библиотеку? – спросил Бен-Рой.

– Точно была на прошлой неделе, – ответил Ашер Блюм. – Видел ее в главном читальном зале, она смотрела микрофильмы. Не знаю, видел ли ее после этого кто-нибудь из моих коллег. Могу поспрашивать.

– Будьте любезны. – Бен-Рой немного подумал и задал еще вопрос: – Не в курсе, какие микрофильмы она просматривала?

Оказалось, что-то из газетных архивов, но что именно, Ашер Блюм сказать не мог. А жаль. Случалось, такие мелкие детали помогали мгновенно завершить расследование. Бен-Рой дал библиотекарю номер своего мобильника на случай, если тот вспомнит что-то еще, и отключился. В коридоре у кулера с водой стоял Амос Намир. Бен-Рой написал на отдельном листочке фамилию и остальные данные жертвы, махнул ему рукой и отдал информацию. Пока Намир сообщал ее другим членам команды, Бен-Рой стал звонить своему приятелю журналисту Натану Тирату из «Гаарец». Они вместе проходили военную службу в Голанской бригаде и с тех пор не потеряли связи. Общались к обоюдной пользе: Бен-Рой время от времени сливал журналисту какой-нибудь необычный сюжет, а тот чуть не каждую неделю просвещал его, какие до него доходили слухи. «Мы те же детективы, – любил шутить Тират. – Только с грамматикой у нас дела обстоят получше».

– Конечно, я ее знаю, – сказал он, когда Бен-Рой назвал ему имя Ривки Клейнберг. – Когда-то у нас работала. А почему ты спрашиваешь?

Бен-Рой колебался. Он знал, что Лея Шалев и шеф Гал надеялись хоть немного вздохнуть до того, как пресса накинется на эту историю. А в том, что пресса накинется, сомнений не было. И Бен-Рой решил, что первый кусок лучше бросить тому, кто по крайней мере сочувствует нуждам полицейского расследования. Он посвятил товарища в случившееся – в общих чертах, чтобы тот представил картину.

– Чего-то в этом роде следовало ожидать, – заметил Тират, выслушав Бен-Рея. – Ривку не слишком любили.

– Что ты хочешь этим сказать? – не понял Бен-Рой.

– Она была серьезным исследователем. На самом деле серьезным. Раскапывала такие штучки, которые немало людей предпочли бы оставить в тайне. Нажила себе кучу врагов. Могущественных врагов.

Бен-Рой, заинтересовавшись, подался вперед.

– Имена можешь назвать?

Тират хохотнул.

– С кого тебе начать? Помнишь скандал по поводу мелцеровских откатов?

Разве Бен-Рой мог подобное забыть? Несколько лет назад все газеты пестрели заголовками связанных с этим делом статей. Группа людей из парламентского комитета по планированию получила от консорциума финансируемых русскими строительных компаний взятки на сумму в десятки миллионов шекелей. Насколько было известно Бен-Рою, главные персонажи этой истории до сих пор отбывали срок в Рамле – в тюрьме «Маасиягу».

– Она об этом писала?

– Конечно. А также о том, как стреляют на поражение израильские силы обороны. Видео жестокостей «Хамас». Скандал с финансированием партии «Ликуд». Отравленное детское питание… Когда же это было? Ах да, в две тысячи третьем. Список можно продолжать: палестинцы, поселенцы, правое крыло, левое крыло, правоохранительные органы, политики… Она настроила против себя почти всех, кого только можно было настроить. Честно говоря, я удивлялся, что она дожила до сих пор.

– Ей угрожали расправой?

Снова тот же смешок.

– Всего пару раз в день. Коммутатор ведет запись. Кажется, было штук двадцать угроз после того, как она вытащила на свет Божий нечистого на руку цадика[33]33
  В иудаизме и особенно в хасидизме: благочестивый, безгрешный человек.


[Закрыть] из района Меа-Шеарим.

Бен-Рой постучал ручкой по столу. Он надеялся сузить круг подозреваемых. Но после того, что сказал Тират, получалось, что у половины Израиля и оккупированных территорий имелся мотив для устранения журналистки.

– Ты сказал, когда-то работала…

– Пару лет назад ей указали на дверь. Пожалуй, скорее три года назад.

– Причина?

– Прежде всего – работать с ней настоящий кошмар. Грубиянка. Жуткая спорщица. Устраивала черт знает что, если у нее в тексте меняли хотя бы слово. Все от нее рыдали. Но терпели, пока она эффективно работала. Но в конце концов…

– Ее работа перестала приносить результат.

– Скорее у нее появилась мания разоблачительства… – Послышался щелчок зажигалки и звук глубокой затяжки. Тират закурил сигарету с очень подходящим журналистам названием «Новость». – У нас есть профессиональное выражение «охотник за тенями», – продолжал он после паузы. – Это журналист, которому повсюду мерещатся заговоры и махинации. Материал сам по себе не имеет ценности – за ним обязательно должно что-то стоять. Тайный сговор, мошенничество. Чтобы прослыть хорошим журналистом, надо, чтобы что-то из этого присутствовало в твоих статьях. А Ривка, поверь мне, проявила себя чертовски хорошей журналисткой, конечно, когда была моложе. Но если большинство из нас, как правило, начинают с фактов и исследуют, куда они приведут, Ривка все чаще и чаще опиралась на предположение, что существует очередной подрывающий основы заговор, и выискивала факты, которые бы подтвердили ее теорию. У нее появились странные мысли, а парочка ее материалов чуть не столкнула нас лбом с законом. Ни у кого не вызывает сомнений, что политик Либерман – тот еще мерзавец, но я не способен представить, чтобы он возглавил заговор с целью взорвать Харам аль-Шариф.