Текст книги "Тупиковое звено"

3

Уже пристегиваясь ремнем безопасности, Даша посмотрела в иллюминатор. Недалекий лес покрывала белесая дымка. Что-то бесконечно грустное было в этом лесе, как в глазах близкого человека, с которым прощаешься навсегда.

– Странно… У меня такое чувство, что обратно я вернусь совсем в другом качестве.

– Ты это в положительном смысле или в отрицательном? – пробурчал подполковник.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну – на белом коне или в цинковом гробу?

– Не знаю… – Даша тихо вздохнула. – Что-то меня беспокоит, а что, не пойму.

Полетаев покосился на соседку с плохо скрываемым раздражением.

– У тебя внутри просто какой-то вечный двигатель. В чем опять ты сомневаешься?

– Никак не пойму, зачем же они все-таки убивали Скуратовых? – Она принялась грызть ноготь.

– Ты, кажется, уже отвечала на этот вопрос.

– Теперь я не уверена, что была права.

– А, ну это нормально. – Полетаев потрепал рыжие кудри. – Это твое естественное состояние. Главное, что через пару часов все закончится, и ты поведешь меня в ресторан обмывать или гонорар, или наследство. Все же я это заслужил.

– Да подожди ты со своим гонораром! – Даша отвела его руку. – Конкуренция Титаевским была не страшна – остались бы Скуратовы в живых или нет, значения не имело. Для них важнее всего было подчистить документы. Нет, здесь что-то другое. Существовал какой-то иной мотив.

Полетаев не выдержал.

– Ты меня уже умотала с этими мотивами! Я слышать о них больше не могу! Ощущение такое, что я все время на работе: там мотивы, здесь мотивы… Мне расслабиться негде! И зачем я с тобой связался… – Невзирая на табло, он полез в портфель за сигаретами. – Одна нервотрепка и убытки. Вон, экспертизу за свой счет провел. Зачем, спрашивается? Кстати, тебе результаты еще нужны или теперь можно их выбросить?

Даша оторвалась от иллюминатора.

– Результаты? Ну давай их сюда… Приложу к делу. Что, много потратил?

Полетаев махнул рукой.

– Ерунда. Привезу ребятам по паре сувениров и…

– Я сама куплю: моя же просьба.

– На, держи. – Подполковник достал из портфеля прозрачную папку. – Кстати, ты так мне и не рассказала: у кого зуб-то вырвала?

– Какая теперь разница?

– Просто интересно, где ты за полчаса столько родственников для анализа умудрилась откопать. В Москве-то у тебя, практически, никого не осталось.

Не переставая удивляться занудству подполковника, Даша дернула плечом:

– По-твоему двое – это много?

– Двое? – Рука Полетаева застыла на папке. – Как это – двое?

– Ну так. Я и папа. А что?

Подполковник смотрел на папку, будто опасаясь, что из нее сейчас полезут змеи.

– Странно… Эксперт утверждает, что тут несколько больше.

– Ну да, – сообразила Даша. – Богдан-то формально тоже мне родственник.

– Да не в Богдане дело. Вас тут не трое родственников. Четверо.

– А?

Самолет загудел и медленно покатился по взлетной полосе. Даша почувствовала, как ослабли ноги. Она протянула руку к папке.

– Сколько ты сказал?

– Четверо. – Полетаев по-прежнему придерживал папку рукой. – А ты сколько думала?

– Я же сказала – трое. Это вместе с Богданом.

– Кто были остальные двое?

– Ты… – Даша сглотнула. Полетаев изменился в лице.

– Забудь об этом. Кто еще?

– И… Филипп.

– Филипп?!

Некоторое время попутчики ошарашенно смотрели друг на друга. Неожиданно подполковник рассмеялся.

– Вот тебе и мотив! – Он хлопнул себя по колену. – Я так и знал, что это он. Только после покушения засомневался. Нет, вы посмотрите, какой артист! Получается, он сам в себя стрелял как только сообразил, что я его подозреваю. Ну и родственнички у тебя – сплошь жулики и убийцы!

– Так ты и вправду его подозревал? – тихо спросила Даша.

– Да с самого начала! И, как мог, пытался от тебя изолировать. Теперь тебе понятно, почему наследники погибали именно в такой последовательности? Ты их находила, а он их убивал.

– Но… это не возможно. Филипп совершенно не такой человек. – Даша подняла полные слез глаза. – Я никогда не поверю, что он может кого-то убить.

– Как видишь, смог.

– А я не верю! – Даша упрямо тряхнула рыжими кудрями. – Зачем ему это было надо?

– Ты насчет мотива? – злорадно прищурился Полетаев. – Так здесь он такой, что и сомневаться-то грех. Этот мотив посильнее всякой корысти будет. – Сунув сигарету в рот, он принялся искать по карманам зажигалку. – Твой милый Фи-фи, судя по всему, прекрасно знал тайну своего происхождения. Знал, но никак не мог понять, почему же родная мать выдает его за приемного. Так бы он и мучился этим вопросом всю оставшуюся жизнь, да только напоролся на фотографию брата своей мамаши. Ту самую, которую подсунули через Белова Гончарук-Маневичи. Он, дурачок, обрадовался, побежал с радостной вестью к мамаше, и тут вдруг оказалось, что сиятельная баронесса не просто не хочет признавать его своим сыном, а напротив – готова немедленно отдать все свое состояние и любовь первому попавшемуся, но законному Вельбаху. Как только Кервель это понял, он пошел на убийство. И ты знаешь, по-своему он прав.

– Не может быть. – Даша кусала губы. – Этого не может быть. Почему же тогда он не убил Богдана?

– Потому что ты же сообщила ему, что Богдан не законный наследник. И, стало быть, ему не конкурент. Более того, сейчас месье Кервель потирает руки и с не меньшей радостью, чем ты, предвкушает сцену их разоблачения.

Бледный лоб племянницы француза перерезала глубокая морщинка.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Я в этом просто уверен. – Полетаев, наконец, дождался, пока погаснет табло, и щелкнул зажигалкой. – Хотя лично мне будет интересно наблюдать за тем, как поведет себя твоя бабуля. Интересно, как дворяне выкручиваются из таких ситуаций?

Даша раздраженно откинула волосы назад.

– Лицемерка. Всю жизнь корчила из себя благородную барышню! А сама нагуляла ребенка и даже ему признаться в этом не смогла. Бедный Филипп, как же он должен был себя все это время чувствовать!

– Полагаю, не лучшим образом. – Полетаев с наслаждением выдохнул густую струю дыма. – Вот она – благодатная почва для преступления. Не зря говорили: семья – первичная ячейка общества. Все начинается именно с семьи.

– Бедный Фи-фи, – бормотала молодая женщина. – Какая страшная трагедия… Но кто мог быть его отцом?

– Да какая теперь разница? – Подполковник сунул папку к себе в сумку. – Твоя бабка и сама может этого не знать. Не доверяю я этим женским пансионам…

– Ты уж совсем… – Даша посмотрела с укоризной. – Не думаю, что баронесса тайком вела разгульную жизнь. Кроме того, мне не дает покоя фотография. Послушай, а что если…

Договорить ей не удалось. Ладонь подполковника закрыла ей рот.

– Еще одно слово, и я самолично сниму тебя с рейса. Еще одно открытие и – конец путешествию.

Даша попыталась промычать:

– Но…

– Никаких «но». Еще одна попытка, и мы возвращаемся. Она притихла.

– Ты будешь хорошо себя вести? Рыжая голова утвердительно закивала.

– Вот и умница.

Отпустив ее, Полетаев откинул кресло назад, устраиваясь поудобнее.

– Моя дорогая, твоя миссия закончена. – Он закрыл глаза. – Мы прилетаем к твоей бабуле, вручаем ей отчет о проделанной работе и, не дожидаясь начала драки, первым же рейсом обратно. В Москве я в последний раз делаю тебе предложение и, если ты соглашаешься, беру отпуск и везу тебя в Антарктику, если нет – то отправляю в Прагу и…

– Почему в Антарктику? – пробормотала недовольная Даша, оттирая размазанную по лицу помаду. – Что это за странное свадебное путешествие? Тебе в Москве недостаточно холодно?

– Просто на Южном полюсе очень мало народу. И, насколько мне известно, не зарегистрировано ни одного убийства. Пингвиньи бои не в счет.

– Но там, говорят, до минус восьмидесяти доходит!

– М-м-м! Божественная погода. – Не открывая глаз, подполковник мечтательно улыбнулся. – Выпить коньячку с молодой женой, потом залезть под теплое одеяло и…

– Ты маньяк, – печально констатировала Даша. – Сексуальный маньяк. Если бы я с самого начала знала, что тебе для настоящего счастья не хватает пингвинов…

Полетаев не выдержал и открыл глаза.

– Мне для полного счастья не хватает покоя. Обыкновенного человеческого покоя. Чтобы женщина, которую я люблю, не гонялась за преступниками, подвергая мою жизнь опасности, а…

– Ты сказал «свою» или «мою»?

– Мою, мою. То, что тебе жизнь не дорога, это я уже давно понял. Речь идет о моей жизни. Так вот…

– Слушай, Полетаев, дай поспать. – Даша опустила шторку иллюминатора. – Мне сегодня предстоит тяжелый день.

– Ты сказала «тебе» или «мне»?

Даша закрыла глаза и тихонько пробормотала:

– Нам всем предстоит чертовски тяжелый день…

Глава 45

1

Баронесса фон Вельбах сидела в высоком деревянном кресле. Сухие скрученные артритом руки, словно две крабовые клешни, неподвижно лежали на вощеной поверхности длинного стола. По левую сторону от нее сидели Богдан и Оксана. По правую – Филипп.

Даша остановилась в дверях. От волнения у нее подкашивались ноги, но она старалась ни чем не выдавать своего душевного состояния.

– Добрый день, дамы и господа. Рада видеть вас всех живыми и здоровыми.

Мария Андреевна поднесла к глазам очки.

– А, Дашенька, проходи. Вовремя.

Даша вошла в зал, вытаскивая из-за спины подполковника.

– Позвольте представить вам: Сергей Павлович Полетаев. Мой жених. Любезно согласился сопровождать меня.

Подполковник споткнулся, но все же выступил вперед с вежливой улыбкой.

– Добрый день, баронесса. Для меня большая честь быть представленным вам.

– Ну-ка, пойди сюда, красавец. – Старуха поманила его рукой.

Склонив голову, подполковник приблизился.

– Из военных?

– Так точно, мадам.

– Хороший выбор. – Мария Андреевна указала па стулья по правую руку от себя. – Присаживайтесь рядом с месье Кервелем.

Даша и Полетаев сели.

– Ну что ж, Дарьюшка, – баронесса дождалась пока в зале станет тихо, – работу ты свою выполнила. Я горжусь тобой и…

– Простите, бабушка, – Даша кашлянула, – но я хотела перед вами извиниться.

Все переглянулись. Мария Андреевна снова поднесла очки к глазам.

– Извиниться? За что же?

– Дело в том, что я поторопилась, объявив Богдана последним законным наследником вашей… нашей семьи.

Щеки Богдана вспыхнули ярким румянцем. Лицо Оксаны, напротив, залила смертельная бледность. Она прикрыла глаза, губы ее шевельнулись.

– Чего-то я не пойму, о чем ты говоришь, – медленно произнесла баронесса. – Объясни уж, будь добра.

– Да, конечно. – Даша провела пальцами по пересохшим губам, но попросить воды не решилась. – Скажу сразу. Дело в том, что Богдан не может считаться законным наследником, так как его дед никогда не был официально женат на его бабушке.

– Да как же не был? – зашипела Оксана. – У его отца в свидетельстве о рождении…

– Свидетельство здесь ни при чем, – перебила Даша. – Николай Вельбах женился на его бабушке как Николай Титаевский. В ЗАГСе он воспользовался документами постороннего человека, и потому их брак не может считаться законным.

– Ах ты ж дрянь какая! – Оксана готова была броситься на противницу.

– Тихо! – Мария Андреевна приподняла руку и посмотрела на метра Дюпри. – Это так?

Сушеный стряпчий кивнул с такой готовностью, словно ожидал этого вопроса всю жизнь:

– Да, баронесса. Если Николай Вельбах женился, использовав чужие или поддельные документы, то ни его брак, ни родившиеся в этом браке дети не могу быть признаны законными.

– Это все не правда! – Оксана перешла на визг. – Его дед взял фамилию жены!

– Вы сможете это доказать? – с усмешкой поинтересовалась Даша.

– А ты попробуй это опровергнуть! – Хохлушка выставила вперед дулю.

– Без особых усилий. – Даша пожала плечами. – Вы ведь полагали, что, спалив архив, замели все следы? Увы. Копии метрических книг хранятся в областных архивах, Вы, конечно, об этом не знали? Или думали, что проверка и в голову никому не придет?

Оксана сидела не шелохнувшись, взгляд ее, тяжелый и влажный, был устремлен в стену.

– Так, значит, это вы с крестной всех убили? – тихо, не поворачивая головы, спросил Богдан.

Оксану заколотило. Схватив мужа за рукав, она прошептана пересохшими губами:

– Богданушка, я клянусь тебе… Тетка Мария, она не могла… Я на детях наших побожиться могу…

Богдан, брезгливо сморщившись, отодвинул ее руку.

– Сейчас хотя бы не ври, что дети мои. Ты же видишь, все кончено.

– Нет!!! – заметался по гулкому пространству отчаянный вопль. – Нет! Я не позволю! Ты, только ты имеешь право на эти деньги! Послушайте, – Оксана подскочила к старухе, упала на колени, – Мария Андреевна, баронесса, миленькая, да ты сама подумай – это ж кровиночка твоя, внучек твой. Тогда же просто время другое было, тогда даже гражданские браки законными признавали. Да разве…

– Совершенно верно, – оборвал причитания сухой, жесткий, как наждак, голос метра Дюпри. – В случае гражданского брака вы может быть и имели шанс попытаться отстоять свои права, как раз исходя из того посыла, что в определенный период такой брак имел равные права с браком юридически оформленным. Это спорный пункт, но он хотя бы имеет право быть оспоренным. В вашем же случае подобные дискуссии полностью исключены: предъявляя в органах регистрации чужие документы, Николай Николаевич Вельбах показал, что в отношении данной женщины его намерения не были честны. Говоря попросту, он не хотел и потому не вступил с ней в законный брак.

– Но у него не было выбора, – продолжала настаивать Оксана.

– И это не так. Они могли обвенчаться в церкви тайно.

– А может, они так и сделали?

– У вас есть соответствующие документы?

– Да где ж я их найду!

– В таком случае – увы.

– И кто же получит теперь все деньги? – Пышная грудь Оксаны тяжело вздымалась: она не могла признать поражения. – Больше ведь все равно никого не осталось. Ну давайте поделим… Дашка, ну уговори ты ее, пропадет же все!..

– Пардон, но вы, кажется, забываете об отце мадмуазель Быстрофф, – произнес метр Дюпри. – Да, месье Кунцефф, отец Дарьи Николаевны, в отличие от вашего мужа, не имеет наследников мужского род, и, тем не менее, является законным представителем…

– Ах, вот оно что! – Сунув руки в бока Оксана развернулась на острых каблучках. – Так вот ради чего ты старалась! Ну ты и… жучка! – Темно-вишневые глаза вспыхнули бессильной злобой. Выпрямившись, она бесцеремонно ткнула баронессу в плечо. – Слышь, вот тебе и убийца! Даже не думай – она это. Всех, гадина, перебила, чтобы деньги себе захапать. А уж какой чистенькой прикидывалась!

Баронесса сделала вид, что не обратила внимание на тычок. Или, может, сообщение ее действительно потрясло.

– О чем она говорит? – строго посмотрела она на Дашу.

Та, опустив голову, молчала. Ей было страшно встретиться глазами с Филиппом.

Возникшей паузой немедленно воспользовалась Титаевская.

– Я вам сейчас все расскажу. А ну, передвинься, Богдан. – Заставив мужа пересесть, Оксана придвинула стул ближе к баронессе. – Вы на самом деле пустили козу в огород: поручили Дашке наследников искать. Найти-то она их нашла, да тут же и ухайдокала.

– Что она с ними сделала? – недовольно переспросила баронесса.

– Убила их всех. А теперь пытается на нас свалить. Полетаев с силой наступил Даше на ногу, очевидно опасаясь, что та вмешается. Но Даша и не собиралась этого делать, она не отрываясь смотрела на портрет Белова, висевший на противоположной стене. Подполковник проследил за направлением ее взгляда и переменился в лице.

– Ну что, выкусила? – Титаевская с вызовом смотрела на Дашу. – Теперь тебе тоже ничего не достанется.

– А вот здесь вы ошибаетесь, мадам, – возразил метр Дюпри. – Не имеет никакого значения кого и за что убила мадмуазель Быстрофф. Во-первых, наследовать будет ее отец, во-вторых…

– Во-вторых, я никого не убивала, – тихо произнесла Даша. – Ни я, ни мой отец.

– Что ж, по-твоему, сами они умерли, что ли? – Оксана зло рассмеялась.

– Нет, не сами.

– Тогда кто это сделал? – Баронесса склонила голову.

– Тот, кто не хотел, чтобы в замке поселились посторонние люди.

В зале повисла тишина.

– Судя по формулировке, речь идет не отвоем отце. – Богдан откинулся на спинку стула. Он смотрел на Дашу с веселым любопытством, без тени раздражения.

– Нет, речь идет не о моем отце. – Даша медленно повернула голову и посмотрела на Филиппа, затем опять перевела взгляд на картину. Секунду она молчала. – Баронесса, вы допустили большую ошибку, разрешив повесить здесь этот портрет.

Все невольно посмотрели на небольшую овальную картину, изображающую пожилого человека в окружении цветущего сада.

Баронесса подняла очки.

– Ты тоже находишь ее неуместной? Я говорила Филиппу…

– Я нахожу неуместным ваше решение. – После небольшой паузы Даша покачала головой и повторила: – Вам не надо было разрешать ее вешать здесь.

Подполковник вскочил.

– Дамы и господа, баронесса, мы просим у вас прощения, но наш самолет…

– Какой еще самолет? – выкрикнула Оксана. – Она говорила про какого-то человека.

– Вам, верно, послышалось…

– Ничего мне не послышалось! – зло шикнула Титаевская на подполковника и, обращаясь к Даше, снова спросила: – Про какого человека ты сейчас говорила?

Даша словно очнулась. Она взяла свою сумку, достала папку, полученную от Полетаева, и положила на стол.

– Я имела в виду человека, который исходя из наследственного права семьи Вельбах никогда не имел бы шанса поселиться под этой крышей на законных основаниях.

– Кто это? – каркнула баронесса.

– Бросьте, Мария Андреевна. Вы прекрасно знаете, о ком идет речь.

Старуха почернела.

– Речь идет о Филиппе. Месье Филиппе Кервеле. Вашем сыне.

Полетаев прикрыл лицо ладонью. Оксана переводила взгляд с бледного лица Даши на еще более бледное лицо Филиппа.

– Нужно быть или отчаянно смелой, или чрезвычайно глупой, чтобы обвинять человека в убийстве в его собственном доме, – медленно произнесла старуха.

– Но вы же не станете отрицать того, что он ваш сын?

– Зачем бы я стала это делать? Все и так знают, что он мой сын.

– Я не это имела в виду. – Даша достала заключение ДНК-экспертизы и протянула бумажку баронессе. – Говоря, что Филипп ваш сын, я имела в виду, что он ваш родной сын. Не приемный.

– Вот это новость! – Оксана повернулась так, чтобы видеть Филиппа. – А такой порядочный с виду дядечка!

Филипп резко вскочил. На большее бедняги не хватило. Издав хлюпающий звук, он схватился за сердце и рухнул на пол. Старуха качнулась вперед.

– Нет!!!

К лежащему на полу французу подскочил Полетаев. Приложив ухо к груди, он поднял руку, призывая к тишине. Но никто и не пытался шуметь.

– Все в порядке. – Подполковник принялся хлопать француза по щекам. – Филипп, придите в себя.— И, обернувшись к остальным, успокоил: – Просто обморок. Но почему такая сильная реакция?

– Потому что он об этом ничего не знал, – жестко произнесла Даша.

– Как не знал? – Полетаев поднял Филиппа и помог ему сесть в кресло.

– Да вот так. Не знал – и все. Когда я говорила о человеке, не желавшем видеть в замке посторонних, я имела в виду не его.

– А кого? – хором спросили Титаевские. Даша медлила с ответом.

– Я очень долго размышляла над этим делом, и у меня постоянно не сходились концы с концами. Все так или иначе упиралось в фотографию, полученную от Белова.

– А в чем проблема? – не выдержал Богдан. – Почему они, – он кивнул на жену, – не могли сговориться с Беловым? Разве это сложно?

– Это невозможно. Михаил Евграфович Белов был не просто близким другом Марии Андреевны. Он был ее любовником и отцом ее сына. – Даша снова посмотрела на картину. – И только поэтому она разрешила повесить его, прямо скажем, не самый удачный портрет среди старинных подлинников, которым цены нет. И вот почему сам Белов никогда бы не пошел на сговор с Оксаной и ее крестной.

Даша встала и отошла к концу стола, противоположному хозяйке дома. Теперь она возглавляла собрание.

– Я расскажу вам, как все было. Мария Андреевна оказалась заложницей доисторического воспитания и махровых предрассудков. Она полюбила человека, который никак не мог стать ее мужем. Михаил Белов не обладал необходимой родословной. Кроме того, он был значительно моложе ее, а самое главное – прибыл из Советской России и, к тому же, был коммунистом. Общественное мнение оказалось сильнее чувств. – Даша смотрела на баронессу не отрываясь. – Только став старше, намного старше, она, вероятно, осознала, какую ошибку совершила. Но Белов к тому времени уже был женат. А что ожидало ее? Бездетная одинокая старость. И тогда она решилась. Возможно, это был единственный человеческий поступок за всю ее жизни. Она родила ребенка от любимого человека. Но, к сожалению, до конца так и не смогла себя перебороть.

Оксана и Богдан слушали, как завороженные. Лоб Полетаева покрыла испарина.

– Мария Андреевна посчитала, что все улажено: у нее есть сын, который ее обожает и которому можно оставить состояние, сохранив при этом реноме. Но случилось непредвиденное.

Даша перевела взгляд на Оксану.

– В далекой России проживала женщина, ни чем не уступающая по характеру баронессе: крестная Оксаны Мария Сергеевна Маневич. Тихо и спокойно работала она у специалиста в области остзейской генеалогии до тех пор, пока тот не получил письмо от своего знакомого о том, что некий Вельбах оставался в живых еще в тридцатых годах. Сам Миллер принял известие равнодушно, а вот Марию Сергеевну посетила неожиданная мысль: что если попытаться отыскать его следы? Она поможет получить потомкам пропавшего барона наследство, а те, в свою очередь, выразят ей какую-нибудь материальную благодарность. Чем плохо? И вот она устраивается уборщицей в архив Минобороны, выкрадывает оттуда личное дело моего деда. В этом деле оказалось достаточно сведений, чтобы понять: у Николая Андреевича был сын. Правда, там не сообщалось где тот находится сейчас, но зато было письмо, адресованное Николаю Николаевичу Титаевскому. Я этого письма не видела, но возможно в нем было что-то позволяющее догадаться, кем именно приходился Вельбаху адресат. Вероятно, Николай Андреевич догадывался о предстоящем аресте и решил попрощаться с сыном… – Даша с трудом удержала дрожь в голосе. – Маневич едет по указанному адресу, благо городок оказался небольшим, и узнает: Николай Титаевский и его сын погибли, но остался внук, который вот-вот должен покинуть детский дом. И тут Марию Андреевну пробивает: зачем же довольствоваться крохами, когда можно прибрать к рукам все. Между ней и замком стоял всего лишь неискушенный в жизни сирота. Грех было этим не воспользоваться. Богдан рассмеялся.

– Я с ума сойду…

– Маневич дожидается, пока мальчик отслужит в армии и с помощью подросшей крестницы берет его в клещи. Но, видно, Бог шельму метит. – Даша недобро усмехнулась. – Жениться-то Богдан женился, да вот с наследниками у молодой пары все никак не получалось.

Лиловый цвет Оксаниных щек свидетельствовал, что та уже на пределе.

– Время шло, детей все не было, а тут еще и Богдан начал задумываться, замаячил развод. Пришлось прибегать к экстренным мерам. Благо, медицина у нас развита. Как только стало известно, что Оксана ждет двух мальчиков, Маневич начала действовать. Она обратилась к французским адвокатам с просьбой помочь в получении наследства. Один из них согласился, начал подготавливать документы, и вот тут-то обнаружилась ужасная вещь: оказывается, дед Богдана жил по поддельным документам. Представляете – столько усилий и все напрасно!

– Занимательно, – чуть дрожащим голосом вдруг произнесла баронесса. – Только при чем здесь я и мой сын?

– А вот причем… – Даша заметила, что подполковник делает ей какие-то знаки, похожие на призыв замолчать, но решила их проигнорировать. – Проблема в том, что Маневич отступать не собиралась. Она поджигает архив, чтобы невозможно было установить истину и предлагает адвокату продолжить дело за любые деньги. Но тот рисковать не стал. – Даша покачала головой. – Вместо того, чтобы рисковать карьерой ради неизвестно кого, он связался с вами, баронесса.

Полетаев закрыл лицо руками и тихонько застонал. Но Дашу и это не остановило.

– Возможно поначалу вы лишь посмеялись над этим звонком: незаконный брак племянника вам ничем не угрожал, но на всякий случай вы все-таки решили проверить. – Даша помолчала. – Удивляюсь только, как вас удар не хватил от последующих новостей. Оказывается, Николай Андреевич был женат несколько раз и имел еще сыновей. Вот тут-то ситуация стала превращаться в патовую. Ваш единственный сын, ваша плоть и кровь, смысл всей вашей жизни мог оказаться выброшенным на улицу. Но вы, баронесса, оказались умной женщиной, здесь Сергей Павлович был абсолютно прав…

Полетаев никак не отреагировал.

– …Вы поступили самым разумным способом: наняли меня для розыска наследников. Во-первых, это отводило подозрения от вас самой, а во-вторых, появлялся человек, на которого можно было, в конце концов, свалить все эти убийства. Вернее, таких людей было двое: я и Богдан. Я находила наследников, а человек, которого вы, баронесса, наняли, их тут же устранял. Богдана вы оставили напоследок – он со своими липовыми документами был не страшен и должен был оставаться видимым наследником до тех, пор пока все остальные не отправятся к праотцам. Единственным камнем преткновения оставался мой отец, но до него добраться, по счастью, оказалось невозможным.

В столовой висела гробовая тишина. Мария Андреевна выпрямилась и, вскинув гордую сухую голову, зловеще рассмеялась.

– А ведь ты глупее, чем я думала. Одно время я даже гордилась тобой, но… баба – ока и есть баба,

– Сейчас вы можете говорить все, что угодно, – равнодушно ответила Даша. – Можете оскорблять меня, иронизировать сколько угодно, но вы все равно ответите за все преступления, которые совершили.

– Да как же я за них отвечу, ежели про это никто не дознается?

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы отсюда никогда не выйдете. Я уже говорила: нужно быть чрезвычайно глупой, чтобы обвинить убийцу в его собственном доме.

Даша звонко рассмеялась.

– Уж не вы ли помешаете мне выйти отсюда?

– Именно я. – Старуха взмахнула рукой, словно ворон крылом, и в дверях по обе стороны столовой появились личности, мало похожие на запоздавших гостей.

Даша почувствовала легкое волнение. Но в отличие от всех остальных, она верила, что в рукаве у нее козырной туз. Подойдя к неподвижному и безмолвному Полетаеву, она положила ему руку на плечо и как можно беззаботнее, произнесла:

– Вы ведь еще не знаете самого главного. Сергей Павлович, можете приступать.

– Приступать к чему? – подняв голову, осведомился эфэсбэшник.

– Вызывайте своих на подмогу.

– Каких своих? Кого конкретно вы имеете в виду? И только сейчас Даша ощутила легкую вибрацию, исходящую от его плеча.

– Как кого… Ваших помощников, разумеется. Французских карабинеров. Интерпол. Да откуда мне знать!

– Дарья Николаевна, простите, вы сейчас с кем разговариваете?

– С тобой… с вами, конечно. Вы же зачем-то приехали сюда… – Пропасть, разверзающаяся под ногами, становилась чернее и глубже.

– Я приехал сюда только с одной целью – сопровождать тебя, – прошипел подполковник. – Я миллион раз говорил об этом.

– И все?

– И все.

– Значит, на улице нас никто не ждет?

– Меня во всяком случае – нет.

– Так что же нам делать?

– Понятия не имею.

Даша посмотрела на баронессу:

– Вы убьете нас?

Та издала каркающий звук.

– Разумеется. Чем вы лучше остальных?

– Но за что? – Молодую женщину так поразило ее уверенное спокойствие, что даже страх отступил. – Зачем нужны были такие сложности? Филипп и так ваш сын, вы могли просто завешать ему все. Или раскрыть вашу тайну. Какое теперь имеет значение – имели вы ребенка вне брака или нет? Но вы бы не взяли греха надушу.

– Ты за мою душу не переживай. Лучше о своей побеспокойся, – зловещим голосом ответила старуха. – При чем здесь тайна? Дело в самом завещании. Конечно, можно было бы судиться: хороший адвокат наверняка бы признал его утратившим силу, да только это если бы я оставалась жива. Разве мой мальчик стал бы устраивать тяжбы?

Даша повернула голову. Филипп сидел в кресле и тихо рыдал. Разумеется, он никогда бы не стал ни с кем судиться. Его воспитали так, что он скорее бы стал жить под мостом, чем нарушил обычаи предков.

– Филипп, – тихо позвала его Даша, – вы единственный, кто сможет ее убедить. Объясните, что теперь вы тем более не возьмете этих денег. Вы честный и порядочный человек. Как вы будете с этим жить?

– Замолчи! – Старуху затрясло. – Не смей разговаривать с моим сыном. Он сделает так, как я велю.

И тогда встал Полетаев. Обращаясь к людям баронессы и метру Дюпри, подполковник начал быстро что-то объяснять по-французски. Он говорил жестко, твердо, используя минимум жестов. Старуха слабла на глазах. Метр Дюпри, поначалу неподвижный, несколько оживился. Выслушав Полетаева, он обратился к баронессе. Та долго думала, затем жестом отпустила слуг. Подполковник незаметно перевел дыхание. Титаевские сидели ни живы, ни мертвы.

– Что ты ей сказал? – дрожащим голосом спросила Даша.

– Значит так. – Подполковник достал сигарету, но прикуривать не стал. – Как представитель российских властей я пообещал баронессе, что ни она, ни ее сын не будут преследоваться на территории нашей страны, а те преступления, которые…

– Но разве ты… – пискнула Даша.

– Молчи. Она выплачивает значительную сумму Богдану и его семье, и те, если захотят, останутся во Франции…

Оксана вскочила и, кинувшись к баронессе, принялась целовать ей руки.

– Мы никому ничего не скажем, миленька вы моя, что уж теперь поделаешь – умерли, так умерли, в конце концов не вы же их убивали…

– Да замолчите вы! – рявкнул подполковник. – Сядьте на место. Короче…

Но договорить ему не удалось. Неожиданно из кресла выскочил Филипп, в его руке ходуном ходил крошечный револьвер.

– Я не верю ни одному твоему слову! – кричал он. – Это все обман. Значит ты все знал и обманывал меня!..

Даша попыталась успокоить француза.

– Филипп, дорогой, не принимайте все на свой счет, он всегда всех обманывает, он…

– Да замолчи же ты, наконец! – взорвался подполковник. – Не слушайте ее, Филипп, я полностью отвечаю за свои слова.

– Ты хочешь посадить маман в тюрьму, но я не позволю тебе это сделать! – Кервель выставил руку с револьвером.

– Филипп, не смейте! – рявкнула Мария Андреевна.

– Пусть стреляет, – спокойно сказал Полетаев. Филипп зажмурился. И вдруг весь задрожал:

– Нет, я не могу стрелять в тебя после того, что между нами было!

– Что это между вами было? – тут же вскинулась Даша. Полетаев смутился.

– Совсем не то, что ты подумала.

– Как ты можешь так говорить! – воскликнул Филипп.

– Нет, это черт те что такое! – воскликнула Даша.

– Не стоит нервничать. – Полетаев держался уверенно.

– Это ты мне или ему?

– Вам обоим.

– Нет! Я хочу знать, что между вами было?

– Ничего особенного. Мы просто иногда читали друг другу стихи.