Текст книги "Рождение от Духа. Что значит жить в православном Предании"

А новомученики и новомученицы Российские в основном свой подвиг совершали в совершенно иных условиях, в полной безвестности, в долгих нескончаемых пытках в камерах и кабинетах следователей, в хуле и бесчестии. И в этом одиночестве они сохраняли свою веру, не имея никакой надежды на облегчение страданий. Но в результате они совершили такую искупительную жертву, так участвовали в тайне Искупления, что, вспоминая слова отца Иоанна (Крестьянкина) о том, что Соловки – это антиминс России, можно сказать, что вся Россия в результате их подвига стала престолом для жертвы, принесенной Богу русским народом в его святости, сконцентрированной в личностях новомучеников и исповедников Российских. И может быть, поэтому мир стоит, и уж во всяком случае, поэтому мы с вами через их подвиг, ничего не имея от себя самих, получаем возможность войти в Церковь Божию и, находясь на земле, причащаться Царства Небесного. Мы обязаны этим подвигу новомучеников и новомучениц Российских. Как говорит апостол Павел: взирая на кончину их жизни, подражайте вере их (Евр. 13: 7).

Если мы не призваны в данный момент на те муки, которые они проходили (мы этого недостойны), то мы призваны на то, о чем говорит Господь Иисус Христос: терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21: 19), на то, что было сказано в откровении нашему соотечественнику, преподобному Силуану Афонскому: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся»[59]59
  Схиархимандрит Софроний. Старец Силуан. Жизнь и поучения. Изд. «Воскресение», 1991.


[Закрыть], на то, о чем святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что сейчас (то есть еще в XIX веке) люди спасаются не явными подвигами, а претерпевая иногда такие духовные и душевные состояния, которые и назвать-то толком нельзя, но которые могут быть не выносимы для души человеческой. И вот через то, что нам дано, – терпение скорбей, в первую очередь внутренних, но также и внешних, – может в конце концов загореться тот огонь, про который Господь говорит в Своей земной жизни: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк. 12: 49). Святитель Феофан Затворник пишет, что цель христианской жизни состоит в том, чтобы огонь начал гореть и в наших сердцах, дабы мы тоже стали свидетелями славы Божией.

Следующая неделя – это Неделя о Страшном Суде, которая в этом году совпала с праздником Сретения.

Сретение – значит встреча. Событие, которое вспоминается в этот праздник, произошло на сороковой день после Рождества Христа Спасителя, когда Матерь Божия и названный отец Господа Иисуса Христа Иосиф пошли в храм Господень для того, чтобы исполнить Закон Господень. Суть этого Закона, или повеления Господня, или благословения Господня, состояла в том, чтобы всякий первородный младенец мужеского пола был посвящен Господу. Реально приносилась символизирующая это посвящение жертва – одно животное в жертву для богатых людей и птицы в качестве жертвы для менее обеспеченных людей. Вот с такой жертвой – двумя голубиными птенцами и пришли родители Господа Иисуса Христа в храм для того, чтобы исполнить повеление по Закону Господнему. И так же, как в случае других требований Закона, это не было существенно необходимо, ибо Господь Иисус Христос, Сын Божий, не имел нужды в каких-то дополнительных жертвоприношениях за Себя, так как Сам был Агнцем Божиим, закланным от начала мира, Сам был Сын Божий, Бог и Мессия, всецело и полностью отданный Богу.

Так же как и в случае обрезания, Господь попустил, а лучше сказать, повелел, чтобы совершился этот акт смирения, чтобы исполнить всякую правду. И Господь говорит, что Он пришел не нарушить закон, но исполнить. Это исполнение закона Господом Иисусом Христом – тоже сторона тайны Искупления. Потому что Он, как если бы Он был подданный закона, а не Законоположитель, взял на Себя бремя выполнения закона. И место закона заняла благодать.

И когда они вошли в храм Господень, там их встретили пророчица Анна и Симеон Богоприимец. Священное Предание говорит про Симеона Богоприимца, что он к моменту рождения Господа Иисуса Христа был очень старым человеком, а когда он был молодым, по повелению императора Птоломея семьдесят переводчиков осуществили труд перевода Священного Писания с еврейского языка на греческий[60]60
  Этот перевод Священного Писания на греческий язык называется «Септуагинтой» (от греч. «семьдесят»). Именно Септуагинта является основой последующих церковных переводов, и в частности церковнославянской Библии. Септуагинта – самый древний текст Библии. Помимо некоторых фрагментов, обнаруженных в Кумранских пещерах, все найденные рукописи Ветхого Завета по времени более поздние, чем рукописи Септуагинты. – Прим. авт.


[Закрыть].

По преданию, Симеон Богоприимец был одним из этих переводчиков, и его как бы пронзили слова, которые он прочел у пророка Исаии: се, Дева во чреве приимет и родит Сына (Ис. 7: 14) – и Духом Святым ему было извещено, что он не примет смерти, пока не увидит Христа. И упование всей его жизни состояло в ожидании этой встречи. И когда он вошел в храм Господень, то взял Богомладенца Христа на руки и благословил Его. Этот акт символически означал, что он, Симеон Богоприимец, является участником тайны Искупления.

Взяв Его, он исполнился Духа Святого и обратился к Богу с той молитвой, которая читается на каждой вечерне: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром: яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, свет во откровение языков и славу людей Твоих Израиля». Эти пророческие слова возвещали о Господе Иисусе Христе так же, как впоследствии слова Иоанна Предтечи. Недаром в богослужебном последовании праздника Сретения в каноне есть такие слова, произнесенные от лица Симеона Богоприимца: «Адаму известите хотяй иду, во аде живущу, и Еве принести благовестие, Симеон вопияше, со пророки ликуя»[61]61
  Канон Сретению. Песнь 7.


[Закрыть]. То есть это то же самое, что, по преданию церковному, совершил Иоанн Креститель, когда, приняв мученическую кончину, «благовестил еси и сущим во аде Бога, явльшегося плотию, вземлющего грех мира…»[62]62
  Тропарь праздника Усекновения главы Иоанна Предтечи.


[Закрыть] и, в тайне Искупления являясь Предтечей, сошел во ад, где находились души всех, кто был вне Христа, независимо от того, праведны они были или грешны. И как мы только что прочли, по этому же пути пошел и Симеон Богоприимец, но этот путь был для него как бы освобождением от бремени жизни. Потому что он себя ощутил отпущенным на свободу, которую благовествовал людям, причем благовествовал то, что ни Израиль, ни язычники не могли и помыслить, а именно, что подлинная слава Израиля – это Христос и то, что язычникам, которые находились в сени смертной, во Христе Иисусе тоже пришло спасение. И Христос, таким образом, вовлек во спасение все человечество.

А затем Симеон обратился к Матери Божией и сказал: Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле. …И Тебе Самой оружие пройдет душу, – да откроются помышления многих сердец (Лк. 2: 34–35). Во-первых, это пророчество было исполнено, и душу Матери Божией оружие проходило многократно. В первый раз – сравнительно скоро после этой беседы, когда двенадцатилетний отрок Господь Иисус Христос остался в Иерусалиме после праздника и Матерь Божия по естеству Своему не находила Себе места, мучилась, не зная, где Ее Сын, и завершая Крестом Христовым. Есть молитвенное последование, которое центрируется как раз на этих моментах жизни Матери Божией, когда Ее душу проходило оружие. Это также оружие соучастия в искупительной жертве, безропотного принятия человеческой боли, человеческого греха и непротивления злу. Каждый раз, когда душу Божией Матери проходило оружие, в глубине Ее сердца никогда не возникала реакция противостояния, чтобы защитить Себя. Она отверзала Свое существо до конца навстречу этому оружию, ни в чем не отстраняла его, принимала это оружие, проходящее до составов и мозга, в сердце безропотно. И вот поэтому совершилось то, что по пророчеству Симеона Ей открылись помышления многих сердец. Она разверстым сердцем, сокрушенным сердцем, сердцем, которое при этом ни на одну йоту не противилось тем, кто наносил Ей эту боль, достигла такой меры через полное согласие с волей Божией, что стала Царицей Неба и земли. Помышления сердец человеческих Ей открываются так, что Она в Своем безмолвии постигает тайны, неведомые не только падшим духам и людям, помраченным страстями, но и святым людям и Ангелам Божиим. И таким образом, это событие является встречей, при которой каждый из встречающихся (кроме Господа, Который безгрешен, Который всецело является Искупителем) одновременно является и искупляемым, и тем, через кого осуществляется Искупление.

У покойного митрополита Антония Сурожского в его проповедях сама эта тема встречи является доминирующей. Он обращал внимание на то, что каждая встреча – от Бога. В чем это выражается? Во-первых, всякая встреча подобна встрече с Богом, потому что человек подобен Богу. По поводу встречи с Богом мы читаем у пророка

Исаии (это входит в паремию праздника Сретения): В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его! И поколебались верхи врат от гласа восклицающих, и дом наполнился курениями. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа (Ис. 6: 1–5).

Митрополит Антоний Сурожский говорит, что очень часто в книгах, посвященных молитве, особенно неправославных, пишется о том, как это замечательно, прекрасно, увлекательно – молиться, как молитва расширяет наш духовный опыт. Все это в известной степени верно, но мало говорится о том, как это страшно и рискованно. Потому что если мы молимся не о чем-то, а ставим молитву самоцелью, молимся, чтобы войти в общение с Богом, мы должны знать, что когда просимое исполнится, то это будет такая встреча, когда человек не может не умереть. И потому она страшна. Человек умирает и только милостию Божией восстает уже другим человеком. Встреча с Богом во время молитвы происходит (если она происходит) по свободной воле Божией в ответ на волю человека.

В Таинстве Покаяния человек должен себя устроить как идущий на смерть. То есть таким образом, что в покаянии, как во втором крещении, он умирает – и восстает новый человек, что сразу за покаянием следует суд окончательный и бесповоротный. Вот тогда, при такой установке, покаяние будет действенным.

В еще большей степени это относится к причащению. Чаще всего, когда произносятся слова: «ни лобзание Ти дам, яко Иуда», мы их слышим и не слышим. Потому что, в общем-то, про себя думаем: «Я такой-сякой, плохой, но уж не Иуда все-таки». На самом деле эти слова означают, что всякий элемент корыстного отношения, желание что-то получить – уже закваска предательства. Господь, обращаясь к Своим ученикам Иоанну и Иакову, которые просили Его, чтобы Он дал им возможность сесть по левую и по правую сторону, когда Он придет во славе Своей, спросил их: Можете ли пить чашу, которую Я пью? (Мк. 10: 38), то есть чашу смерти. И мы должны знать, что, подходя к Чаше, принимая Тело и Кровь Христовы, мы являемся соучастниками смерти Христовой. Тогда только можем мы быть среди верных.

В 30-х годах прошлого века, в период страшных тотальных гонений на Церковь и физического уничтожения духовенства, в городе Старый Оскол жил святитель Онуфрий (Гагалюк), который периодически подвергался репрессиям, но потом возвращался. Последний раз он не возвратился. Сейчас он причислен к лику святых. Когда он совершал богослужения, а будучи на свободе, он старался служить очень часто, то на эти богослужения, несмотря на естественный страх, приходило много людей и многие причащались. Владыка Онуфрий, имея дар прозорливости, один раз, а может, и не один, сказал: «Сколько людей причащалось, а всего трое причастилось». Вот как важно иметь этот страх Божий, благоговение при причащении Святых Христовых Таин.

Встреча с Богом страшна и ответственна. Но человек создан по образу и подобию Божию. И то, что всякая встреча – от Бога, означает, что человек должен почувствовать и выполнить свое призвание во время такой встречи. И, строго говоря, это относится к любой встрече, даже к встрече с соседом, с которым ты виделся накануне, к встрече, в которой нет ничего неожиданного. Когда посылаются какие-то особенные встречи, сам человек это чувствует. Человек должен себя настроить на то, чтобы быть проводником воли Божией, чтобы, как в случае Сретения, в каком-то смысле ждать от встречи и спасения для себя, но прежде всего иметь готовность быть проводником искупления и спасения для другого человека. Это не какие-то отвлеченные рассуждения, а то, что относится к нашему повседневному жизненному опыту, потому что он наполнен встречами.

Встречи в нашем обыденном сознании делятся на приятные и неприятные. Нам приятны встречи с друзьями, когда во взаимном общении, во взаимной беседе мы ощущаем взаимную пользу. И то, что радостно, может быть не менее богоугодно, чем то, что страдательно. Но все же внутренне нужно благодарить Бога и вести беседу во славу Божию, а не обмениваясь лишь праздными, суетными сло вами. Ведь Спаситель сказал, что за каждое праздное слово мы будем давать ответ в день Суда. Так важно слово.

Но иногда бывает трудно общаться с человеком. Нам ему нечего сказать, с ним неприятно, он действует на нас отрицательно. Конечно, тогда надо просить у Бога духовного рассуждения. И Господь, в общем-то, отвечает, когда кто-то является носителем некоторого искушения для нас. Бывают случаи, когда между собой и другим человеком надо поставить некую преграду. Часто (и, как правило, Господь дает это различить) мы бываем поставлены в положение терпящих либо пустоту и тягость, либо активную неприязнь к нам или неприятие, и мы должны вытерпеть это до конца. В таких случаях не надо заботиться о том, чтобы сказать что-то, когда нечего говорить. На самом деле не каждый стимул, не каждое слово обязательно требует реакции, то есть какого-то ответа, пусть даже не идущего из глубины сердца, – иногда вполне можно выслушать и молча. Но всякая встреча важна, ибо она от Бога, это то, что отражается в Книге жизни. И свидетельства святых, свидетельства душ, которые проходят через мытарства, подтверждают, что в Книгу жизни записано то, как мы осуществляем встречу. И потому всегда нужно иметь в виду эту важность встречи.

Когда надо поставить преграду, а когда стараться терпеть? Здесь, как и во всем, что касается воли Божией, нет внешнего правила или алгоритма, дающего безусловный ответ. Можно привести примеры, но один и тот же пример в разных контекстах требует разных ответов. Если мы затеяли действительно богоугодное дело, и кто-то, например, из ближних, апеллируя к нашему милосердию, к нашей жалости или к чему-то другому, препятствует нам, то ближнего придется отстранить. А иногда по внешности дело может быть тем же самым, но по существу только кажется нам богоугодным, и мы призваны к тому, чтобы послужить близким. Иными словами, для того, чтобы различить, куда склоняется стрелочка прибора, вправо или влево, не существует внешнего критерия. Единственное, что нам дается, когда мы в ситуацию уже поставлены, с великим риском, с великим страхом руководствоваться тем, что Господь говорит через наше сердце. Если у нас действительно есть выстраданное движение нашей собственной воли, благословение на какое-то дело, то можно обойти того человека, через кого этому делу чинится препятствие. Это один из примеров. А вообще познавать волю Божию очень сложно, и лучше всегда, если уж ошибки неизбежны, помнить, что милость превозносится над судом. Всегда лучше ошибиться, даже пострадать за ошибку и пообщаться с человеком, которого привели силы зла с целью нам навредить, чем под видом того, что мы спешим куда-то по благому делу, отказаться от встречи с человеком, которого послал нам Господь. Из этих двух вариантов лучше ошибиться в сторону милости к людям.

Обратимся к Неделе о Страшном Суде.

Из всего того, что можно сказать на эту тему, я хочу остановиться только на одном моменте, связанном с тайной Искупления. Никоим образом я не утверждаю, что он является главным или тем более единственным. Что имеется в виду, когда мы слышим кондак Недели о Страшном Суде: «Егда приидеши, Боже, на землю со славою, и трепещут всяческая, река же огненная пред судищем влечет, книги разгибаются и тайная являются: тогда избави мя от огня неугасимого и сподоби мя одесную Тебе стати, Судие Праведнейший»? Что это за книги, которые разгибаются? И что вообще означает этот символ текста или книги в Священном Писании и в Священном Предании?

О книгах или о свитках мы слышим много. Еще в Ветхом Завете пророку Иезекиилю предлагается книгу съесть: И сказал мне: сын человеческий, съешь, что перед тобою, съешь этот свиток… (Иез. 3: 1) В Новом Завете мы тоже находим образ книги: Он сказал мне: возьми и съешь ее.

…Она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем (Откр. 10: 9–10).

В житии Романа Сладкопевца говорится, что он, будучи клириком Великой Церкви Софии Премудрости Божией в Константинополе, имел от природы очень некрасивый голос. Поскольку церковь была главной, то в ней это имело особое значение, и его товарищи над ним смеялись. Накануне праздника Рождества Христова он особенно усердно молился Матери Божией. Она явилась ему в тонком сне, дала съесть свиток, и после этого он исполнился Божественного вдохновения к пению. Его житие рассказывает о том, что когда пришло время спеть кондак праздника Рождества Христова и он вышел для этого (а тогда допускались импровизации), то, вдохновляемый благодатью, которая ему была передана Матерью Божией, он впервые воспел знаменитый кондак «Дева днесь Пресущественного рождает».

В одном из древних патериков рассказывается, что один монах жил в пустыне очень далеко от воды. Каждый раз, когда ему приходилось ходить за водой, с большим трудом тащил он эту воду к своей келье. И вот ему пришел помысел о том, зачем он занимается таким сизифовым трудом? И в этот момент он обернулся и увидел Ангела, который записывал каждый его шаг в Книгу жизни.

В Прологе на день святого Архистратига Михаила можно прочитать, что от рождения к человеку приставляются два ангела – добрый, который записывает все его добрые дела, и злой, который собирает и записывает все его грехопадения. И эти свитки участвуют в частном и общем суде. Что касается частного суда, то в житии Феодоры, ученицы Василия Нового (а это именно тот источник в составе церковного Предания, из которого мы получили представление о том, что происходит с душой после разлучения с телом), тоже говорится о неких списках, с помощью которых бесы, предъявляя написанное там, пытаются задержать душу на мытарствах. Иногда оказывается, что список пуст, потому что человек покаялся или этот грех отмолил его духовный отец.

Наконец, к образу книги как символу и внутреннего делания обращаются святые отцы. В частности, один из авторов «Добротолюбия» – преподобный Исихий, пресвитер Синайский, повествуя о пути внутреннего делания и молитвы, говорит, что необходимая при этом делании добродетель внимания сначала похожа на лестницу, в самом конце походит на град Иерусалим Небесный, а посередине делается книгой.

Если мы внимательно посмотрим, каким образом этот символ используется и в вышеприведенных примерах, и в других, нами не упоминавшихся, то увидим, что собственно на книгу это не очень похоже, потому что книга, что бы с ней ни делать, чем была, тем и останется. А речь здесь идет о том, что в эту книгу что-то записывается, а что-то вымывается. Эта система книг, включая Книгу жизни, о которой говорится в Апокалипсисе, больше похожа не на законченную книгу, а на тексты, постоянно изменяющиеся в интерактивном режиме, то есть на компьютер или Интернет, потому что все время происходит дописывание, переписывание, вычеркивание, конечно, пока мы находимся в рамках мира сего.

Как символ книги связан с тайной Искупления? И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее? И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее. И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее. И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее. И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле (Откр. 5: 1–7). Дальше говорится о том, как Его прославляла вся Вселенная и как Он начал снимать печати. Как и во всем, что сказано в Священном Писании, здесь тайна, все смыслы которой мы не можем и не должны разгадывать. Но во всяком случае, здесь можно различить два слоя реальности. Во-первых, познание, потому что чтение запечатанной книги доступно лишь тому, кто понимает внутреннюю сущность вещей. Для православного понимания, для православного Предания познание сущности всех вещей, познание опытное и одновременно познание интеллектуальное, нераздельно с жертвой, самоотречением, отданием в жертву Самого Господа Иисуса Христа и тех, кто за Ним следует. А другая сторона этого вопроса состоит в том, что созерцание и мученичество – два аспекта реальности, которые в православном видении вещей неотделимы одна от другой.