Текст книги "Рождение от Духа. Что значит жить в православном Предании"

Глава XII
Тайна Искупления (продолжение)

Эпиграфом ко всему, о чем мы говорим, можно поставить слова апостола Павла о том, что его цель: открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге… (Еф. 3: 9).

Ограниченный человеческий ум не в состоянии воспринять неограниченную полноту Божественной тайны, поэтому каждый раз ему предлагается созерцать ее под определенным углом зрения. Мы говорим о тайне Творения, тайне Воплощения, тайне Искупления, помня при этом, что их нельзя разделять, они взаимно пронизывают друг друга и составляют тайну, сокрывавшуюся от вечности в Боге.

Почему здесь употребляется слово тайна? Потому что то, в чем действует Неограниченный Непостижимый Бог, мы, кроме как тайной, назвать не можем. Слово тайна указывает на невозможность вместить в себя всю полноту того, о чем идет речь. Только прикасаясь к ней в меру наших возможностей, мы входим вглубь Божественного домостроительства.

Каждая тайна имеет как бы свой эпицентр. Тайна Воплощения имеет свой эпицентр в событии Рождества Христова. Точно так же тайна Искупления имеет полноту своего выражения в крестной смерти Христа Спасителя и Его сошествии во ад, в том, что литургически Церковь вспоминает в Великий Четверг, Великую Пятницу и Великую Субботу. Это эпицентр. Но тайна Искупления проявляется и во всех событиях Священной истории, действует «от альфы до омеги».

Обратимся к евангельскому рассказу о событии, которое мы вспоминаем в празднике Богоявления, или Крещения, называемом также Просвещением. Иоанн Креститель проповедовал крещение покаяния, и к нему приходили люди, исповедовали грехи свои. Когда множество людей приняли крещение и на Иордан пришел Господь Иисус Христос, Иоанн сказал: Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? (Мф. 3: 14), потому что Иоанн Духом Святым познал, что это Тот, по отношению к Кому он сам был послан как предтеча. И Господь на это ответил: …так надлежит нам исполнить всякую правду (Мф. 3: 15). И после этого по слову Господа Иоанн Его крестил, и, когда Господь выходил из вод Иорданских, на Него сошел Дух Святой в виде голубя и глас Отца Небесного прорек: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3: 17). Внешняя причина, по которой мы называем этот праздник Богоявлением, состоит в том, что в этом событии явлены все Три Лица Святой Троицы.

Прежде чем попытаться проникнуть глубже, зададимся тем же вопросом, потому что, повторяя этот диалог из года в год, мы все-таки не понимаем по-настоящему, почему безгрешный Господь нуждался в крещении, которое люди принимали, чтобы освободиться от бремени своих грехов. Толкование митрополита Антония Сурожского состоит в том, что воды реки Иордан, в которые люди сходили, оставляли там свои грехи и выходили освобожденными, символически (а символ – это не нечто отвлеченное, символ имеет в себе силу, и действие, и суть того, что он символизирует) являли собой человеческий грех. Господь действительно не имел нужды в покаянии, так как был безгрешен, но, войдя в иорданские воды, Он прообразовал то, что исполнится в полноте, когда Он войдет в ад человеческого греха. Если люди-грешники, входя в реку Иордан, выходили из нее освобожденными, то Господь вышел из Иордана обремененным. Он взял на Себя ношу человеческого греха. Недаром, когда Христос вышел из Иордана, началось Его общественное служение (предшествующие тридцать лет жизни, которые Он проводил вне постоянного общения с людьми, в основном остаются нам не известными), которое, по сути, было началом Искупления мира.

Когда мы слышим, что Дух сошел в виде голубя, то нужно припомнить слова о действии Святого Духа первых стихов книги Бытия: Дух Божий носился над водою (Быт. 1: 2). Святые отцы говорят, что подобно тому, как наседка высиживает яйца, так Дух Святой сообщал творению живительную силу[47]47
  Слово ношашеся, как говорит он (прп. Ефрем Сирин), в переводе употреблено вместо слов согревал и оживотворял водное естество, по подобию птицы, насиживающей яйца и сообщающей нагреваемому какую-то живительную силу. Подобная сей мысль, говорят, означается сим словом и в настоящем месте. Дух носился, то есть приуготовлял водное естество к рождению живых тварей (Василий Великий, свт. Шестоднев. Беседа 2). – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Сошествие Духа на Иордане – явление уже нового творения, прообраз Царства Небесного. Это знак той новизны, того нового бытия, которое является основным содержанием евангельского благовестия, потому что вся проповедь Господа Иисуса Христа – это проповедь Царства Небесного.

Таким образом, Крещение называется Богоявлением еще и по той причине, что здесь начинается раскрытие домостроительства тайны нового Творения и Искупления, потому что творится, или претворяется, не мир, только что созданный из ничего, а уже существующий, уже пораженный грехом мир[48]48
  Ср. второй тропарь водосвятия: «…вод освящается естество».


[Закрыть]. Каждое действие Святого Духа есть действие неповторимое, всегда обновляющее, и эта радикальная новизна Нового Завета проявилась в том, что Дух Святой ознаменовал тайну не только Творения, но тайну Искупления, когда мир, пораженный, порабощенный грехом, освобождается.

Праздник Крещения Господня называется также Просвещением, что выражается словами Евангелия, которые мы слышим в неделю по Просвещении: «Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий» (Мф. 4: 16). Когда мы говорим слова: «духовное просвещение», «духовное созерцание», «духовное зрение», когда говорим о некоторых святых Православной Церкви как о тайнозрителях, слышим у святых отцов или у современных богословов о разделении на деятельность и созерцание, размышляем над тем, возможна ли для нас, христиан, живущих в миру и осуетившихся, созерцательная жизнь или мы ограничены лишь деятельной жизнью, когда мы входим в круг этих вопросов, то следует принимать во внимание одну существенную вещь. Она состоит в том, что в христианстве духовное просвещение неотъемлемо от Искупления.

Иногда, когда мы слышим эти слова: «деятельность» и «созерцание», у нас может возникнуть такое представление: вот человек много чего делает – милостыню раздает, ухаживает за больными, молится устной молитвой, много постится и т. д., совсем изнемогает, и, наконец, в наг раду от Бога он обретает духовный покой. Он освобождается от необходимости делания, ему даруется созерцание, и он переносится в другое бытие. Но это верно лишь внешне и в очень малой степени. Если мы откроем Творения Исаака Сирина, то найдем у него такие слова: «Два есть способа взойти на крест: один – распятие тела; а другой – вхождение в созерцание»[49]49
  Исаак Сирин, прп. Творения иже во святых отца нашего аввы Исаака Сирианина, подвижника и отшельника, бывшего епископа христолюбивого града Ниневии. Слова подвижнические. Сергиев Посад, 1893. С. 20.


[Закрыть]. Оказывается, что созерцание – это крест, а вовсе не духовный дом отдыха. Возвратимся к тому, что происходило во время земной жизни Спасителя. Первая глава Евангелия от Иоанна завершается таким обетованием Господа Иисуса Христа: Отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому (Ин. 1: 51). Если не говорить сейчас об отдельных личностях, а о Церкви в целом, то мы должны быть благодарны Господу, что это обетование исполняется в первую очередь на Православной Церкви. Именно в Православной Церкви мы найдем великое множество мистиков, тайнозрителей, звезд разной величины, которым дан дар созерцания.

Первый, на ком это обетование исполнилось, был первомученик архидиакон Стефан. Когда его побивали камнями, то, передавая Господу дух, он сказал: Вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян. 7: 56). Таким образом, созерцание, просвещение, тот свет, который подается Господом, – это совсем не то, чего достигают мистики разных нехристианских традиций – в йоге, или буддизме, или в результате каких-то других аскетических упражнений. Это не естественный свет, который просвещается, когда освобождается от лишних кожных покровов, и который может человека привести к самообожению и к ужасной гордости, а благодатный свет, который действительно причащает человека Царству. Он неотъемлем от Креста Христова. Если человек идет по пути, начатому Господом Иисусом Христом, то именно так он достигает просвещения. Просвещение – это крест, когда человек, распинаясь, совлекшись всего земного, предстоит перед Господом и молится за весь мир.

Мы различаем в земной жизни Господа (разумеется, условно) разные стороны, в частности, Его учение. Как проявляется в учении Христовом тайна Искупления? Господь исповедал Самого Себя как Сына Божия и открыл предвечную тайну, сокрывавшуюся от вечности в Боге, когда сказал в беседе с Никодимом: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него (Ин. 3: 16–17).

Священное Писание Нового Завета является первоисточником учения о Святой Троице. Но если мы будем говорить о тайне Святой Троицы не тем языком, каким она была исповедана в Священном Писании Нового Завета, а на языке, адекватно передающем эту тайну в догматическом Предании Церкви, то обнаружим, что первоначала тайны Искупления содержатся уже в самой внутрибожественной жизни. А именно, если использовать догматическую терминологию, то вспомним, что Отец – Первое Лицо Святой Троицы – является Начальником общебожественной природы и сама Троическая жизнь состоит в полном и абсолютном независтном отдании Отцом без всякого остатка Своей Божественной природы Сыну и Духу. Когда мы исповедуем единосущность Трех Лиц Святой Троицы, то она не является статическим образом, это постоянная полнота отдавания, которая есть любовь. Проявлениями этой любви и полноты отдавания в Божественном действии на земле является все, что мы связываем с тайной Искупления: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную».

Фундаментальной составляющей учения Христова является учение о Царстве Божием. Согласно катехизису, в нем различают Царство Славы, которое грядет, и Царство Благодати, про которое Господь сказал: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17: 21)[50]50
  Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. Ч. 1. О седьмом члене Символа веры.


[Закрыть]. Выражение «внутрь вас» имеет два значения. Первое значение, единственное в той ситуации, в которой эти слова были произнесены, заключалось в том, что Царство Божие – среди нас, в общине, среди учеников, «ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18: 20).

А впоследствии, в связи с тем, как развивалась история Церкви и внутренне и внешне, этому выражению стали придавать вполне правильный, но дополнительный смысл, вышедший сейчас на первое место. Этот смысл состоит в том, что внутри сердца каждого человека-христианина пребывает Царство Небесное и человек должен содействовать Богу, чтобы это Царство Небесное, сущее внутри него, или Благодать Святого Духа возрастала и очищала все существо человека. Эти два понимания друг другу не противоречат, потому что человек подобен всей Церкви. Но каждое из этих пониманий подразумевает, что путь в Царство Небесное – это путь содействия тайне Искупления. Если к Царству Божию, которое внут ри человека, можно отнести слова апостола Павла, ко торый призывает, чтобы «те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал. 5: 24), то применительно к Царству Божию «внутри вас» относятся слова Самого Спасителя: …нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15: 13).

Так через жертву, через взаимную жертвенную любовь возрастает действие Царства Божия в общине верных. Если мы сопоставим это с тем, как, увы, реально себя осуществляет жизнь приходской общины, то увидим, как далеки мы от исполнения заданной Господом Иисусом Христом заповеди жертвенной любви, которая должна быть записана в нашем сердце так, чтобы быть действенной.

Важная часть служения Богочеловека Господа Иисуса Христа на земле – исполнение заповедей. Можно ли говорить о заповедях в контексте тайны Искупления? Ведь тайна Искупления в первую очередь относится к Господу Иисусу Христу, а заповеди даны Господом людям с предложением их исполнять. Есть два ответа на этот вопрос. Один ответ состоит в том, что первый, Кто выполнил эти заповеди в полноте, – это Господь Иисус Христос по Своему человечеству. И второй ответ, более глубокий и нераздельно связанный с первым, состоит в том, что, хотя источником тайны Искупления является Богочеловек Иисус Христос, в полноте эта тайна раскрывается через Церковь, члены которой являются сотрудниками, содействователями Божиими в тайне Искупления.

Когда мы слышим слова «заповеди Христовы», то прежде всего вспоминаем Нагорную проповедь и те заповеди блаженства, с которых она начинается. Все без исключения заповеди блаженства пронизаны тайной Искупления. Начнем с последних, потому что их связь с тайной Искупления настолько очевидна, что не нуждается в комментариях. Это две заповеди, которые на Себе исполнил Сам Господь Иисус Христос: блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня (Мф. 5: 10–11). Прежде чем поносили и гнали людей за Христа, этому поношению подвергся Сам Господь Иисус Христос, и, как свидетельствует об этом апостол Петр: Будучи злословим, Он не злословил взаимно (1 Петр. 2: 23). Когда мы говорим, что Господь, будучи злословим, не злословил взаимно, это указывает на то, что Господь совершил тайну Искупления не только на уровне телесном, когда Он взял на Себя грехи, совершенные делом, все искажения человеческого и вообще мирового бытия, порожденные человеческим грехом. Но, не отталкивая от Себя злословия, принимая на Себя, погашая в Себе все стрелы человеческой ненависти, выраженные в слове сначала тихо, потом все громче и громче, до страшного ора: Распни, распни Его (Лк. 23: 21), Своей молитвой на Кресте: Отче, прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23: 34), Он совершил Искупление и на словесном уровне.

В храме Ильи Обыденного, прихожанином которого я был лет тридцать пять тому назад, один из замечательных священников, отец Александр (Егоров), проводя общую исповедь и перечисляя грехи, говорил, обращаясь к заповеди «не убий», что едва ли здесь находится тот, кто совершил физическое убийство, но что мы духовно убиваем друг друга словом. Это приводит нас к осознанию того, что не только грехи бывают на уровне мысли, слова и дела, но и вообще все бытие находится на уровне слова и на уровне дела.

Когда мы слышим среди заповедей: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими (Мф. 5: 9), надо понимать это как заповедь мученичества, потому что первым, кто исполнил ее, был Господь Иисус Христос. Мы слышим проповедь апостола Павла, что во Христе нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского (Гал. 3: 28), потому что Христос, говорит апостол Павел, на Кресте разрушил вражду. Эти оппозиции: эллин и иудей, раб и свободный, мужчина и женщина – являются базисом всех существующих в человеческом обществе антиномий: национально-религиозной, социально-экономической, половой. И не существует никаких иных способов преодолеть вражду или, как выражается апостол Павел, говоря об эллинах и иудеях, из двух создать одного нового человека, кроме Креста, кроме Искупления. Только на Кресте эта вражда уничтожается.

О непостижимой для нас высоте Божественного миротворчества Сам Господь сказал: мир Мой даю вам; не так, как мир дает (Ин. 14: 27). Он дает такой мир, который проходит через Крест и вводит примиренных в совершенно новое бытие. Когда святитель Феофан Затворник комментирует слова апостола Павла о создании из двух одного нового человека, он приводит сравнение с двухэтажным домом, нижний этаж которого разделен перегородкой и в разных отделениях находятся два человека, совершенно несовместимых друг с другом. И только силой крестной они единятся, но не на почве земли, не на уровне первого этажа, а на втором этаже – в новом бытии Царства Небесного. И когда мы пытаемся быть миротворцами – примирить ссорящихся соседей, умиротворить и соединить какие-то группы людей, несоединимых между собой и взаимно уничтожающих друг друга словесно, у нас либо ничего из этого не получается, либо мы обнаруживаем, что это невозможно сделать, если мы сами не примем таких страданий, которые хоть в какой-то степени уподобились бы кресту. Эти страдания состоят в том, что мы принимаем стрелы, которые те, кого мы хотим помирить, выпускают уже не друг в друга, а в нас. Поэтому заповедь быть миротворцем – заповедь мученическая, она нераздельна с тайной Искупления.

Плач как путь к созерцанию и чистота сердца как цель: блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5: 8) – это не покой и отдых, это – крест созерцания. И поэтому выполнение заповедей о жажде правды, о нищенствовании духом, предваряющих эту заповедь, соединено с жертвой, и, таким образом, с одной стороны, это путь по ступеням в Царство Небесное (преподобный Симеон Новый Богослов говорил о заповедях как о ступенях от начала к концу), а с другой – углубление вхождения в Крест Христов.

Однако состояние людей, вовлеченных в грех, отличается от состояния безгрешного Господа Иисуса Христа. По учению преподобного Максима Исповедника, в каждом человеке действуют две воли. Одну волю он называет природной, а другую – гномической, или волей выбора. Так, некоторые обстоятельства или ситуации человек принимает или отталкивает по устройству своей природы. Например, он не прикасается к оголенным проводам, потому что в его природу входит инстинкт самосохранения. Подавляющее большинство людей, увидев на улице слепого человека, который спотыкается, не считая это за подвиг, а просто по своей естественной природе если даже и не постараются ему помочь, то, по крайней мере, не станут его толкать, пользуясь его беспомощностью. И другая воля, действующая в человеке, – это воля выбора. Люди, живущие в условиях, подобных нашим, постоянно находятся в ситуации выбора: сразу встать или еще поваляться в постели; продолжать читать и подпитываться какой-нибудь вредной информацией, содержащейся в книге, Интернете или на телевизионном экране, или же отринуть ее, чтобы не засорять душу; как ответить на оскорбление и т. д. В них одновременно действуют два желания. Одно – идти путем наименьшего сопротивления: продолжать валяться в кровати, впитывать вредную информацию или ответить «по заслугам» тому, кто посмел нас оскорбить. И другое – идти путем наибольшего сопротивления, тем, который Сам Господь называет узким путем, ведущим в Царство, чтобы вопреки тому, чего желают наши плоть и кровь и душа, выйти за свои пределы и совершить то, что соответствует нашему верующему сознанию. Что именно и в каком соотношении мы выбираем из этих двух возможностей – эволюционирует вместе с нашей духовной жизнью. В конце концов те, кто проходит этот путь до конца, уподобляются Господу Иисусу Христу.

В житии мученика Мартиниана (память 13/26 февраля) рассказывается о том, что он подвизался в пустыне и достиг высот благочестивой жизни. Некая компания, желая посмеяться над ним, добравшись до места, где он жил, отправила к нему блудницу. Она начала его соблазнять, пока не увидела, что для того, чтобы преодолеть это искушение, он положил свои пальцы на жаровню, и они начали сгорать. Тогда в ее душе произошел переворот, она сошла с худого пути и закончила свою жизнь в монашестве. У Господа Иисуса Христа не могло возникнуть такой ситуации, Он был безгрешен, у Него не было этого выбора. И в этом, и только в этом, отношении мы можем сказать, что применительно к исполнению заповедей Господних состояние Господа Иисуса Христа и наше различны.

Святые отцы говорят о лестнице заповедей, о том, что они реально связаны, составляют одно дерево заповедей. Наш жизненный опыт свидетельствует об этом – при попытке выполнения заповедей, удачной или неудачной, они сообразуются с другими заповедями или противопоставляются соответствующим порокам. По мере исполнения заповедей (причем речь идет о выполнении их всех) человек и спасается, и приобретает сокрушенное, очищенное сердце, совлекается страстей. И это важно не столько для самого человека, сколько для свидетельства о славе Христовой. Это такое свидетельство, которое кровью приносится, которое продолжает дело Искупления мира.

И заповедь, которую нужно выделить особо, это заповедь о любви к врагам: Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5: 43–44). Во-первых, эту заповедь выполнил первым Сам Господь Иисус Христос. Потому что, по слову Писания: Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои (Ис. 55: 8), все мы, грешные люди, можем опять оказаться Господу Иисусу Христу не друзьями. А если мы не друзья, то чужие. Мы для Него тяжелы и трудны, но Он так предельно, бесконечно возлюбил мир, что не просто любит нас, как Своих врагов, но и каждый раз, вновь и вновь совершает крестную жертву за каждого из нас. Поэтому Он первый исполнил заповедь о любви к врагам.

У моего духовного отца, покойного протоиерея Владимира Смирнова был друг, его сверстник Павел Иванович. Этот Павел Иванович был очень благочестив – не внешне, а внутренне. Отец Владимир с улыбкой говорил: вот Павел Иванович хочет быть священником, но не знаю, как это у него получится, потому что он во время Божественной службы так сильно входит в молитву, что не в состоянии обратить внимание ни на что другое и совершить внешние, необходимые в богослужебном последовании действия. А когда Павел Иванович скончался, то отец Владимир сказал: «Скончался наш друг», а потом добавил: «А разве мы можем называть его нашим другом? Он был другом Божиим». То есть он почтил его как человека, приблизившегося к Богу.

Если воспринять христианство огрубленно и плоско, рассматривать его как нравственную систему, как это делал, например, Лев Толстой, то может показаться, что большая часть заповедей имеет свои аналоги в других духовных традициях. Например, многие заповеди являются усилением заповедей Ветхого Завета. А вот заповедь о любви к врагам не имеет аналогов в других духовных традициях. Хотя в восточных традициях, например в буддизме, можно даже усмотреть заповедь о невражде к врагам, но там под этим подразумевается совсем другое. Это не любовь, а некий призыв отрешиться от суеты, при которой тебе небезразлично то, что в идеале не должно тебя трогать. А в христианском понимании эту заповедь, кроме Евангелия, мы нигде не встретим. Она применима на всех уровнях. Мы должны помнить об этой заповеди в своих бытовых личных отношениях, мы должны помнить об этой заповеди в наших политических установках. Если вникнуть в речи, с которыми иногда выступают православные, то часто желание защитить Православие, которое у них выступает именно как свое, переходит в неисполнение заповеди о любви к врагам. То есть нет такого места, такого уровня в нашей жизни, где эта заповедь не была бы актуальной. И эта заповедь требует от нас того, что не требуется ни в каких других религиях.

Все заповеди связаны между собой. И эту заповедь тоже невозможно выполнить без другой заповеди отвержения себя: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой (Мк. 8: 34). Если не взойти на крест, если не отвергнуться себя, то эта заповедь невыполнима. Пока ты держишься за свое, мир у тебя делится на свое и чужое. Только когда свое распято, ты входишь в состояние, при котором эту заповедь исполнить возможно.

Сам Господь исполнил эту заповедь тем, что распялся за всех нас и, как свидетельствует апостол Павел, Крестом уничтожил вражду: нет уже иудея, ни язычника; ни раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского (Гал. 3: 28; см. также: Еф. 2: 15–16). Поэтому когда мы слышим эти слова, то должны понимать их подлинный страшный смысл – какой ценой этого нет. Это не пролетарский интернационализм, не всеобщий уравнительный социализм, не бесполость – нет, это то, что дается только через Крест.

И когда Господь являет нам эти заповеди, человека, который их выполняет, Он сравнивает с Самим Отцом Небесным: Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. …Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5: 45, 48), то есть выполнение этой заповеди приближает нас к богоподобию. После этого нас не должно удивлять, что живший не так давно наш соотечественник, преподобный Силуан Афонский, не рассматривал заповедь о любви к врагам наравне с другими, а придавал выполнению ее абсолютное значение. В своих писаниях и своих свидетельствах он говорил о том, что выполнение этой заповеди является не только необходимым, но и достаточным условием для того, чтобы человек достиг установленной Богом цели – стяжания благодати Святого Духа и общения с Богом.

Когда мы читаем о следующих заповедях, о том, чтобы не судить (см.: Мф. 7: 1), чтобы прощать, то мы должны помнить, что они не являются чем-то отдельным и независимым, а пребывают в единстве с заповедью о любви к врагам, потому что суд – это упрочение вражды, непрощение – упрочение разделения. Напротив, Господь призывает к неосуждению и прощению, причем прощать должно от всего сердца (см.: Мф. 18: 21–35).

Когда совершается чин прощения накануне Великого поста, мы с большой охотой подходим ко всем, просим прощения и слышим в ответ: «Бог простит, и я прощаю». Но – увы! – проходит в худшем случае несколько дней (в первую седмицу все еще стараются), а в лучшем – более длительный период, и если человек, которого мы простили, ведет себя по отношению к нам так же, как и раньше, то мы видим по нашей реакции, что прощения от всего сердца не было. Для того чтобы простить от всего сердца, оно в каком-то смысле должно умереть.

Применяя это к нашей реальной церковной жизни, мы должны не забывать евангельские слова о том, что, прежде чем служить Богу в покаянии, приносить жертву покаяния, надо примириться с близкими: …если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим (Мф. 5: 23–24). Ведь именно поэтому пост начинается со взаимного прощения.

В процессе подготовки к Таинству Исповеди нужно по возможности исполнять эту заповедь, не только сменяя нашу угрюмость или агрессивность при общении с тем, с кем нам трудно, на вежливость и милую улыбку, но и стремясь к тому, чтобы в самой глубине нашего сердца не оставалось и следа вражды. Надо тщательно, остановившись на ком-либо из ближних, усопшем или живом, до такой степени стараться с ним примириться, мысленно просить у него прощения, пока глубина сердца действительно не почувствует освобождения от того худого, что нас связывает. Ведь Господь через святого пророка Исаию говорит: Таков ли тот пост, который Я избрал? …Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма и угнетенных отпусти на свободу (Ис. 58: 5–6). Что это за заключенные, которых надо отпустить на свободу? Мы вроде не тюремщики. Но фактически тюремщики, потому что каждый отпечаток недоброжелательства или непрощения внутри нашего сердца, суда по отношению к любому человеку является цепью, которой мы взаимоповязаны, как каторжники, которых связывали друг с другом, чтобы они не убегали. И мы задерживаем спасение человека, и он задерживает наше спасение. Эти цепи надо разрубить. Это не всегда просто, но это действительно является началом покаяния. Господь нас всех освободил из темницы греха, из плена греха. Но чтобы войти в эту свободу, мы должны потрудиться. Мы должны воспользоваться тем, что нам предлагает Господь.

Тайна Искупления, если мы будем говорить о ней не только как о подвиге крестной смерти, который совершил Господь Иисус Христос, но и как о подвиге, который наряду со Христом совершается и будет совершаться до скончания века Телом Христовым – каждым истинным членом Тела Христова, то есть человеком, идущим вслед за Господом, – совершается внутри христианской традиции. Это как бы эстафета, движущаяся от начала к концу. В Кресте, на котором был распят Христос, в самом Распятии и Сошествии во ад явлена полнота и средоточие тайны Искупления. И когда мы несем свой крест, тогда в той степени, в какой мы действительно это делаем, мы являемся участниками и соисполнителями, соработниками тайны Искупления. Но если между крестной смертью Господа и тайной Искупления есть мистическое тождество, хотя объем понятия Искупления всецело больше, то между нашим крестоношением и тайной Искупления тождества, конечно, нет. Потому что мы совершаем наше крестоношение только как члены Христовы, по образу Христову и не нашим терпением, не нашей силой, а силою Иисуса Христа.

Мы продолжаем вникать в тайну Искупления и обсуждать то, как эта тайна проявляется в откровении Святого Евангелия, в евангельских событиях, в словах Христовых, во всем, что относится к земной жизни Иисуса Христа. Но прежде нужно пояснить одно догматическое положение, относящееся к христологии, к догмату о сочетании человеческого и Божественного во Христе Иисусе.

Иисус Христос от Своего рождения был Богочеловек в полноте нераздельного и неслитного соединения двух природ. И Божественная Его природа неизменяема, Бог неизменяем. Человеческая же природа при этом была воипостазирована в одну Личность Сына Божия. Потому нет такой человеческой личности – Иисус Христос. Из этого не следует, однако, что человеческая природа Иисуса Христа была самотождественна и неизменна. Господь Иисус Христос был человеком во всем, кроме греха, и Ему в Его земной жизни была присуща человеческая компонента, называемая человеческим ростом – во всех значениях этого слова. И – во внешнем возрастании: сначала Он был младенец, а потом стал взрослым – и во всяком другом возрастании, не относящемся к греху. Об этом свидетельствуют, кроме всего прочего, слова: Иисус же преуспевал в премудрости и в возрасте и в любви у Бога и человеков (Лк. 2: 52).

Преуспеяние предполагает восхождение от одной степени к другой.

Как мы знаем из повествований первых трех евангелистов, Господь не тотчас же после крещения вышел к людям на проповедь, а был возведен Духом в пустыню. В пустыне Он был искушаем от дьявола. Так же как к обычному человеку, к Господу Иисусу Христу относится (хотя и в другом смысле, потому что Господь был безгрешен) то, что искушения, которые преодолеваются, возводят на следующую духовную степень, как об этом свидетельствуют апостолы Иаков и Павел: С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение (Иак. 1: 2–3) и от терпения [происходит] опытность, от опытности надежда (Рим. 5: 4). Поэтому именно после преодоления искушений, как сказано в Святом Евангелии, Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4: 17).