Текст книги "Ученик брадобрея"

Аборт. Исторический роман 1966 года

Посвящение

Фрэнк [46]46
  Роман посвящен Фрэнку Кёртину, сан-францисскому художнику и собутыльнику Бротигана, и посвящение представляет собой настоящую записку на двери, так и оставшуюся непрочитанной.


[Закрыть]:

заходи —

читай роман —

он на столе

в гостиной.

Я вернусь

часа через

2.

Ричард

Книга 1. Девчонки-пастушки, пошли погуляем? [47]47
  Традиционная американская мелодия для скрипки, также известная под названиями «Девчонки из Баффало», «Девчонки из Алабамы» и «Городские девчонки», с припевом «Девчонки-пастушки, пошли погуляем, потанцуем при свете луны». Стала очень популярной в 60-х гг. благодаря аранжировке и исполнению фолксингера Арло Гатри (р. 1947).


[Закрыть]

Библиотека

Прекрасная библиотека, своевременная, соблазнительная, очень американская. Время – полночь, и библиотека глубока, таинственна, ее уносит во тьму этих страниц, точно уснувшее на руках дитя. Хотя она «закрыта», мне не нужно идти домой – вот уже много лет библиотека и есть мой дом, и я все время должен быть здесь. Это моя обязанность. Не хотелось бы казаться мелким чиновником, но я боюсь даже подумать, что случится, если кто-нибудь зайдет, а меня на месте не окажется.

Я сижу за этим столом уже несколько часов и смотрю на сумеречные полки с книгами. Мне очень нравится соседство книг, нравится, как они облагораживают доски, на которых нашли покой.

Я знаю – пойдет дождь.

Весь день тучки заигрывали с синим изяществом неба – развешивали по нему свои тяжелые черные наряды, но дождя пока не случилось.

Я «закрыл» библиотеку в девять, но если кто-то принесет книгу, на двери имеется колокольчик, и я открою, что бы ни делал: спал, готовил еду, ел или занимался любовью с Вайдой, которая скоро сюда придет.

Она заканчивает работу в 11:30.

Колокольчик привезли из Форт-Уорта, Техас. Человек, который его нам привез, уже умер, и никто никогда не узнал, как его зовут. Он просто принес колокольчик и поставил его на стол. Ему было неловко, и он сразу ушел – просто чужой человек, много лет назад. Колокольчик невелик, но он задушевно путешествует по серебряной тропинке, которой известна карта к нашему слуху.

Книги приносят поздно вечером и рано утром. И я должен их встречать. Такова моя работа.

Я «открываю» библиотеку в девять часов утра, а «закрываю» в девять вечера, но сам остаюсь внутри и круглые сутки, семь дней в неделю встречаю книги.

Пару дней назад одна старушка принесла книгу в три часа ночи. Во сне я услышал звон колокольчика, точно мне в ухо издали вылили небольшую автостраду.

Вайду он тоже разбудил.

– Что это? – спросила она.

– Колокольчик, – ответил я.

– Да нет же – книга.

Я сказал ей, чтоб лежала и спала дальше, я все сделаю сам. Встал и оделся, как подобает для встречи новой книги.

Одежда у меня недорогая, но приветливая, аккуратная, и внешний вид мой располагает. Людям становится лучше, когда они на меня смотрят.

Вайда снова уснула. Она красивая – длинные черные волосы разметались по подушке веером темных озер. Я не смог удержаться и приподнял покрывало – полюбоваться на нее.

Над этой невероятно странной штукой – ее телом, лежащим сейчас недвижно и драматично, – летучим садом воспарил цветочный аромат.

Я вышел и зажег свет в библиотеке. Стало довольно жизнерадостно, несмотря на три часа ночи.

Старушка дожидалась меня за толстым стеклом парадной двери. Библиотека у меня очень старомодная, и эта дверь вызывает у посетителей какое-то истовое почтение.

Женщина отчего-то волновалась. Она была очень стара, лет восьмидесяти, я бы сказал, и одета так, как обычно свойственно беднякам.

Но – неважно… богатые, бедные… принимаю я всех одинаково, иначе никогда и быть не может.

– Я только что закончила, – произнесла она через толстое стекло, не успел я открыть дверь. В ее голосе, хоть и сильно замедленном стеклом, бурлили веселье, фантазия, чуть ли не молодость.

– Я очень рад, – ответил я через дверь. Я еще не совсем ее отворил. Радость через стекло у нас была общей.

– Всё! – сказала она, войдя в библиотеку в сопровождении восьмидесятилетней старушки.

– Поздравляю! – сказал я. – Написать книгу – это так чудесно.

– Я всю дорогу пешком прошла, – сообщила старушка. – Вышла в полночь. Была б моложе – дошла бы и быстрее.

– Где вы живете? – спросил я.

– В гостинице «Кит Карсон» [48]48
  Кит Карсон (1809–1868) – охотник, проводник, агент по делам индейцев, военный, легендарная личность периода освоения Дикого Запада.


[Закрыть], – ответила она. – И я написала книгу. – И она торжественно вручила ее мне, точно самую драгоценную вещь на свете. Так оно и было.

Тетрадь с отрывными листами – их в Америке можно найти повсюду. Нет такого места, где бы их не продавали.

К обложке была приклеена большая этикетка, и поперек нее толстым зеленым карандашом значилось:

МИССИС ЧАРЛЗ ФАЙН ЭДАМЗ

ЦВЕТОВОДСТВО ПРИ СВЕЧАХ

В НОМЕРАХ ГОСТИНИЦ

– Какое изумительное название, – сказал я. – Я уверен, во всей библиотеке у нас не найдется такой книги. Ваша – первая.

Широкая улыбка играла у нее на лице – оно состарилось лет сорок назад, его изъели испаренья и изгнанья юности.

– Я пять лет писала ее, – сказала она. – Я живу в гостинице «Кит Карсон» и вырастила в своем номере множество цветов. Номер у меня без окон, поэтому приходится жечь свечи. С ними получается лучше всего… Кроме этого, я выращивала цветы при лампаде и под увеличительным стеклом, но им не очень удается, особенно – тюльпанам и ландышам… Я даже пыталась разводить цветы при свете фонарика, но совершенно разочарована. Три или четыре фонарика истратила на ноготки, а ничего путного так и не вышло… Лучше всего свечи. Цветам, судя по всему, нравится запах тающего воска – понимаете, о чем я, да? Лишь покажите цветку свечу, и он начинает расти.

Я пролистал книгу. Этим здесь тоже приходится заниматься. Вообще-то больше никто ее листать не станет. Книга была написана от руки красным, зеленым и синим карандашами. Имелись в ней и рисунки: гостиничный номер и цветы, что там росли.

Номер у нее был очень маленький, а цветов – много. Они росли в жестяных банках, бутылках, кружках и все – среди горящих свечей.

Комнатка напоминала собор.

Еще там были рисунки гостиничного лифта и бывшего управляющего. Похоже, лифт в гостинице – очень унылое место.

На портрете управляющий выглядел несчастным, усталым, явно давно не брал себе отпуск. Кроме того, он как бы смотрел через плечо на то, что вот-вот появится в поле его зрения. Видеть ему это совсем не хотелось, но оно вот-вот должно было появиться. Под рисунком – надпись:

УПРАВЛЯЮЩИЙ ГОСТИНИЦЫ «КИТ КАРСОН»,

ПОКА ЕГО НЕ УВОЛИЛИ

ЗА РАСПИТИЕ СПИРТНОГО В ЛИФТЕ

И КРАЖУ ПРОСТЫНЕЙ

В книге было около сорока страниц. На вид – очень интересная, она станет ценным пополнением нашего собрания.

– Вероятно, вы устали, – сказал я. – Присядьте, а я сделаю вам чашечку растворимого кофе.

– Это было бы чудесно, – ответила старушка. – Я пять лет писала книгу о цветах. Очень старалась. Я люблю цветы. Жалко, конечно, что в комнате нет окон, но я обошлась и свечами. Тюльпаны сильно вытянулись.

Когда я вернулся к себе в комнату, Вайда крепко спала. Я включил свет, и он ее разбудил. Вайда заморгала, а в лице ее появилось что-то мягкое и мраморное – как у всех красивых женщин, если их неожиданно разбудить, а они еще не совсем проснутся.

– Что случилось? – спросила она. – Еще одна книга, – ответила она на свой же вопрос.

– Да, – подтвердил я.

– О чем? – машинально спросила она, словно нежный человек-фонограф.

– О том, как выращивать цветы в гостиничных номерах.

Я поставил воду для кофе и присел рядом с Вайдой, а она свернулась калачиком и положила голову мне на колени, омыв их потоками черных волос.

Выглянула грудь. Просто невероятно!

– Так и что там с цветоводством в гостиницах? – спросила Вайда. – Наверное, не очень просто. В чем суть истории?

– В свечах, – ответил я.

– Угу, – сказала Вайда. Лица ее я не видел, но все равно знал – она улыбается. Моя библиотека наводит ее на забавные мысли.

– Книгу написала одна старушка, – продолжал я. – Она очень любит цветы, но у нее в номере совсем нет окон, поэтому цветы она выращивает при свечах.

– Ох, мамочки, – сказала Вайда тем тоном, которым всегда говорит о библиотеке. Ей кажется, что здесь жутковато, и вообще это место ей не нравится.

Я не ответил. Вода закипела, а я черпнул ложкой растворимого кофе и высыпал в чашку.

– Растворимый кофе? – спросила Вайда.

– Да, – ответил я. – Нужно угостить женщину, которая только что принесла книгу. Она очень старая, и ей пришлось пройти пешком долгий путь. Мне кажется, ей нужно выпить чашечку растворимого кофе.

– А, тогда конечно. И, может быть, даже заесть амилнитратом [49]49
  Амилнитрат в медицине используется при сердечных приступах, эффективен лишь в ингаляциях. В качестве сильного наркотика имеет свойство продлевать оргазм.


[Закрыть]. Шучу, шучу. Тебе помочь? Я сейчас встану.

– Не надо, милая, – ответил я. – Я сам справлюсь. А мы съели все печенье, которое ты испекла?

– Нет, – сказала она. – Печенье вон там, в пакете. – Она показала на белый бумажный пакет на столе. – Мне кажется, еще осталась пара шоколадных.

– Зачем ты положила их в пакет?

– Не знаю, – ответила она. – А зачем вообще кладут печенье в пакеты? Просто положила.

Вайда подперла голову рукой и наблюдала за мной. Она была невероятна: ее лицо, глаза, ее…

– Вернее не скажешь, – согласился я.

– Я права? – сонно спросила она.

– Ага, – ответил я.

Я поставил кофейную чашку на небольшой деревянный поднос вместе с сахаром, консервированным молоком и блюдцем для печенья.

Поднос мне подарила Вайда. Однажды она купила его мне как сюрприз в «Импорте для бережливых». Сюрпризы я люблю.

– Пока-пока, – сказал я. – Спи дальше.

– Ладно. – Она укрылась одеялом с головой. Прощай, моя прелесть [50]50
  Отсылка к роману американского писателя Реймонда Чандлера «Farewell, My Lovely» (1940), пер. А. Самаркина и А. Хаджимуратова.


[Закрыть].

Я вынес старушке кофе с печеньем. Она сидела за столом, уткнувшись головой в согнутый локоть, и дремала. На ее лице проступило мечтательное выражение.

Мне очень не хотелось ее тревожить. Я знаю, сколько стоят сны, но, увы…

– Э-эй? – сказал я.

– Ой, здравствуйте, – ответила она, аккуратно разломив сон.

– Пора пить кофе, – сказал я.

– Как это мило, – сказала она. – Мне как раз нужно проснуться. Я немножко устала, так долго шла пешком. Наверное, можно было б и подождать до завтра, приехать на автобусе, но мне так хотелось принести вам книгу, ведь я дописала около полуночи, а работала над ней пять лет… Пять Лет, – повторила она, словно так называлась страна, где она была Президентом, а цветы, растущие при свечах в гостиничном номере, – кабинетом министров, я же – министром по делам библиотек.

– Наверно, я прямо сейчас и оформлю новое поступление, – сказал я.

– Чудесно, – ответила она. – Изумительное печенье. Сами испекли?

Вопрос показался мне довольно странным. Меня об этом раньше никогда не спрашивали. Я очень удивился. Смешно, что люди могут застать врасплох вопросом о печенье.

– Нет, – ответил я. – Это не я испек. Это мой друг.

– Ну, кто б его ни испек, этот человек знает, как нужно печь печенье. Шоколад на вкус изумителен. Такой шоколадный.

– Хорошо, – ответил я.

Пришло время регистрировать книгу. Мы записываем все поступления в Гроссбух Библиотечного Фонда. Это перечень всех книг, которые мы получаем – день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Все они оказываются в Гроссбухе.

Мы не пользуемся ни десятичной системой классификации Дьюи [51]51
  Принятая во всем мире библиотечная система классификации книг, при которой все области знания делятся на 10 классов, а внутри каждого класса выделяются десятичные подклассы, разделы и подразделы. Изобретена в 1876 г. Мелвилом Дьюи (1851–1953).


[Закрыть], ни какой бы то ни было другой системой учета. Просто вносим каждую книгу в Гроссбух Библиотечного Фонда, а потом возвращаем ее автору, и он уже волен поставить ее на ту полку библиотеки, какая ему больше нравится.

Совершенно неважно, где стоит книга, потому что их никто никогда не берет на руки и никто не приходит сюда их читать. Не такая у нас библиотека. У нас – другая библиотека.

– Мне очень понравилось ваше печенье, – сказала старушка, доедая последнее. – Очень хороший шоколадный вкус. В магазине такого печенья не купишь. Так их, значит, испек ваш друг?

– Да, – ответил я. – Мой очень хороший друг.

– Вот и молодец, – сказала старушка. – Такого сейчас уже не сыщешь, если вы меня понимаете.

– Понимаю, – ответил я. – Шоколадное печенье – это очень хорошо.

Их испекла Вайда.

Старушка допивала последние капли кофе, выцеживая их снова и снова, хотя в чашке ничего не осталось. Ей хотелось убедиться, что в чашке не задержалось ни капли – последнюю она выпила целых два раза.

Старушка наладилась вставать со стула, и я понял, что она хочет попрощаться и уйти. Я знал, что больше она сюда не вернется. Это ее единственный поход в библиотеку.

– Написать книгу – это так чудесно, – сказала она. – А теперь книга дописана, и можно снова вернуться в номер, к моим цветам. Я очень устала.

– Вот ваша книга, – произнес я, отдавая ей книгу. – Можете поставить ее на любую полку.

– Я так волнуюсь, – ответила она.

Старушка очень бережно понесла свою книгу к тому стеллажу, куда какой-то подсознательный след обычно приводит детей, когда те ставят на полки свои книжки.

Я не припомню, чтобы туда ставил книгу кто-нибудь старше пятидесяти лет, но она направилась именно к этой полке, точно ее вели за руку дети, и поставила свою книгу о цветоводстве при свечах в номерах гостиниц прямо между книгой об индейцах (в их защиту) и иллюстрированным, весьма благоприятным трактатом о клубничном варенье.

Она уходила из библиотеки счастливая – пешком назад, в гостиницу «Кит Карсон», к цветам, которые ее там ждали.

Я погасил в библиотеке свет и направился с подносом к себе в комнату. Библиотеку я знал как свои пять пальцев и мог ходить по ней в полной темноте. Обратный путь мне скрашивали мысли о цветах, Америке и Вайде, спавшей, точно фотография в библиотеке.

Автокатастрофа

Библиотека появилась на свет из-за неодолимого желания и потребности в таком месте. Подобная библиотека просто обязана была возникнуть. А из потребности выросло и это здание – не очень большое, – и постоянный штат, в нынешнее время состоящий из одного меня.

Само здание старое, выстроено в том же стиле, что и все желтые кирпичные здания, какие возводили в Сан-Франциско после землетрясения [52]52
  Первое землетрясение, ставшее своеобразной точкой отсчета в истории города, произошло 18 апреля 1906 г.: его сила составила 8,6 балла по шкале Рихтера. Весь город был практически полностью разрушен.


[Закрыть]. Наш адрес: Калифорния, 94115, Сан-Франциско, улица Сакраменто, 3150, – хотя книг по почте мы не принимаем. Их следует приносить лично. Это одно из правил, на которых зиждется библиотека.

До меня здесь работало множество народу. Текучесть кадров довольно большая. Я, наверное, – 35-й или 36-й библиотекарь [53]53
  В 1966 г. у власти находился 36-й президент США (1963–1969) Линдон Бейнз Джонсон (1908–1973) – 35-й, если Гровера Кливленда, избиравшегося на два срока с перерывом, в 1885–1889 и 1893–1897 гг. считать одним президентом.


[Закрыть]. Эта работа мне досталась потому, что больше не нашлось человека, который отвечал бы всем требованиям и был свободен.

Мне тридцать один год, и специального библиотечного образования у меня никогда не было. У меня совсем другое образование – его вполне достаточно, чтобы управлять библиотекой. Я понимаю людей, и мне нравится то, что я делаю.

Я, наверное, единственный человек во всей Америке, который сейчас может выполнять эту работу, – чем я и занимаюсь. После того, как работа закончится, я найду себе какое-нибудь другое занятие. Мне кажется, будущее для меня кое-что припасло.

Предыдущий библиотекарь проработал здесь три года и в конце концов был вынужден уйти, поскольку боялся детей. Ему казалось, что дети что-то замышляют. Теперь живет в доме престарелых. В прошлом месяце написал мне открытку. Очень неразборчивым почерком.

А до него библиотекарем был молодой человек – он взял отпуск на полгода в своей мотоциклетной банде, чтобы занять эту должность. После чего вернулся в банду и так и не сказал им, где провел эти полгода.

– Где ты шлялся последние полгода? – спрашивали его.

– Ухаживал за мамой, – отвечал он. – Она болела, и ей требовалось много куриного бульона. Есть еще вопросы?

Вопросов больше не было.

До него библиотекарь работал здесь два года, а потом вдруг взял и перебрался в австралийский буш. С тех пор о нем ничего не слышно. Слухи до меня доходили самые разные – о том, что он жив, и о том, что он мертв, – но, так или иначе, я уверен в одном: он по-прежнему в австралийском буше, потому что перед уходом он заявил, что никогда больше сюда не вернется, а если увидит в жизни еще хоть одну книгу, то перережет себе глотку.

До него библиотекарем работала одна девушка, но ушла из-за беременности: как-то раз вдруг заметила блеск в глазах молодого поэта. Теперь они живут в районе Миссии и уже немолоды. У нее очень красивая дочь, а он безработный. Они хотят съездить в Мексику.

Мне кажется, это ошибка. Я видел слишком много парочек, съездивших в Мексику, а после возвращения в Америку немедленно разбежавшихся. Думаю, если им хочется и дальше жить вместе, в Мексику ездить не стоит.

Библиотекарь до нее продержался год. Его убило в автокатастрофе. Машина потеряла управление и врезалась в библиотеку. Это его как-то и убило. Я так и не смог понять почему: библиотека сложена из кирпичей.

23

Ах – как хорошо сидеть здесь, в сумраке всех этих книг. Я нисколько не устал. Обычный вечер: 23 книги нашли свои долгожданные тропинки к нашим полкам.

В Гроссбух Библиотечного Фонда я занес их названия и имена авторов, а также несколько строк о том, как именно их к нам принесли. Первая книга появилась, кажется, около половины седьмого.

Чак. МОЙ ВЕЛИК. Автору исполнилось пять лет. На его лице словно отбушевал торнадо из веснушек. У книги не было ни названия на обложке, ни слов на страницах. Одни картинки.

– Как называется ваша книжка? – спросил я.

Малыш открыл книгу и показал мне рисунок трехколесного велосипеда. Тот, правда, больше походил на жирафа, стоящего вверх ногами в кабине лифта.

– Это мой велик, – сказал мальчик.

– Очень красивый, – сказал я. – А как вас зовут?

– Это мой велик.

– Да, – сказал я. – Это здорово, но вас самого как зовут?

– Чак.

Он дотянулся до стола и положил на него книжку, а потом сразу направился к двери со словами:

– Мне нужно идти. Меня мама с сестрой наружи ждут.

Я хотел сказать, что он может поставить книгу на любую полку, какая только понравится, но он уже по-малышовому ушел.

С. М. Юстиц. КОЖАНАЯ ОДЕЖДА И ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. Автор выглядел весьма мотоциклетно и был одет в невероятное количество кожи. Книга его тоже была кожаной, но тем не менее он ее ухитрился напечатать. Я никогда раньше не видел 290-страничную книгу, напечатанную на коже.

Сдавая книгу в библиотеку, автор сказал:

– Люблю тех, кто любит кожу.

Чарлз Грин. ЛЮБОВЬ, ПРЕКРАСНАЯ НАВЕКИ. Автору на вид было лет пятьдесят, и он сообщил, что пытается найти для книги издателя с семнадцати лет – когда он ее и написал.

– Эта книга поставила мировой рекорд по отказам, – сказал он. – Мне отказывали 459 раз, а теперь я старик.

Преподобный Линколн Линколн. СТЕРЕО И БОГ. Автор сказал, что Господь не сводит глаз с наших стереофонических фонографов. Не знаю, что он имел в виду, но книжкой по столу шваркнул будь здоров.

Барбара Джоунз. ПРЕЛЕСТНЕНЬКИЙ БЛИНЧИК. Автору – семь лет, в прелестном беленьком платьице.

– Эта книжка про блинчик, – сказала она.

Патриша Ивенз Саммерз. СЭМ СЭМ СЭМ.

– Это сборник литературной эссеистики, – сказала она. – Я всегда восхищалась Алфредом Кейзином и Эдмундом Уилсоном, в особенности – теориями Уилсона по поводу «Поворота винта» [54]54
  Алфред Кейзин (1915–1998) – американский литературный критик и писатель. Эдмунд Уилсон (1895–1972) – американский публицист, литературовед и прозаик. «The Turn of the Screw» (1898) – повесть классика американской литературы Хенри Джеймза-мл.


[Закрыть].

Женщина под шестьдесят, очень похожая на самого Эдмунда Уилсона.

Клинтон Йорк. ИСТОРИЯ НЕБРАСКИ. Автором оказался господин лет сорока семи, который сказал, что в Небраске никогда не бывал, но сам штат его очень интересует.

– Я с детских лет болею Небраской. Другие дети радио слушали или велосипедами хвастались, а я читал все, что только мог найти о Небраске. Даже не знаю, с чего все началось. Но как бы там ни было, вот вам самая полная в мире история Небраски.

Книга была в семи томах, и в библиотеку он ее принес в авоське.

Сьюзен Маргар. ОН ЦЕЛОВАЛ ВСЮ НОЧЬ. Автор – женщина средних лет и невзрачной наружности. Похоже, ее саму никогда в жизни никто не целовал. Приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть, есть у нее вообще губы на лице или нет. Я с удивлением обнаружил, что рот ее почти целиком прячется под носом.

– О поцелуях, – сообщила женщина.

Для недомолвок, наверное, она уже была слишком стара.

Ричард Бротиган. ЛОСЬ. Автор был высок, светловолос и с длинными русыми усами, которые выглядели сущим анахронизмом. Похоже, он чувствовал бы себя уютнее в какой-нибудь другой эпохе.

Он приносил в библиотеку уже третью или четвертую книгу. И с каждой выглядел чуть-чуть старше, чуть-чуть утомленней. Он был довольно молод, когда принес нам первую книгу. Не помню, как она называлась, но на обложке было что-то про Америку.

– А эта о чем? – спросил я: вид у него был такой, точно он хотел, чтобы у него о чем-нибудь спросили.

– Просто еще одна книга, – ответил он.

Наверное, я ошибся, решив, будто ему хочется, чтобы я у него о чем-то спросил.

Род Кин. ЭТО КОРОЛЕВА ТЬМЫ, КОРЕШ. Автор был одет в рабочую робу и резиновые сапоги.

– Я работаю в городской канализации, – сказал он, отдавая мне книгу. – Это научная фантастика.

Лес Стайнмен. ВАША ОДЕЖДА МЕРТВА. Автор был похож на древнего портного-еврея. Он был очень стар – наверное, шил рубашки еще самому Дон Кихоту.

– Она в самом деле мертва, знаете, – заметил он, показывая мне книгу, точно кусок ткани – штанину, например.

Хилда Симпсон. ДЖЕК: ИСТОРИЯ КОТЕНКА. Автор – девочка лет двенадцати, только-только начинавшая созревать. Под зеленым свитером грудки у нее были размером с лимоны. Расцветала она восхитительно.

– И что у вас с собой сегодня? – спросил я.

До этого Хилда уже приносила мне пять или шесть книг.

– Книга про моего котенка Джека. Очень благородное животное. Я решила, что напишу про него книгу, принесу сюда, и тогда он прославится, – ответила она.

Джеймз Фэллон. КУЛИНАРНЫЙ ДОСТОЕВСКИЙ. Автор сообщил, что эта поваренная книга составлена из рецептов, которые он обнаружил в романах Достоевского.

– Причем некоторые блюда весьма вкусны, – добавил он. – Я перепробовал все, что Достоевский когда-либо готовил.

Билл Льюис. МОЙ ПЕС. Автору было семь лет, и он сказал спасибо, ставя книгу на полку.

Кантон Ли. ХОМБРЕ [55]55
  Hombre (исп.) – парень, мужчина, сорвиголова, бандит.


[Закрыть]. Автор – китайский господин лет семидесяти.

– Это вестерн, – сказал он. – О конокраде. Вестерны – мое хобби, вот я и решил написать сам. А что? Я тридцать лет готовил еду в одном ресторане Феникса.

Эдвард Фокс. ВЬЕТНАМСКАЯ ПОБЕДА. Автором оказался очень серьезный молодой человек, который заявил, что победу во Вьетнаме можно одержать только одним способом – уничтожив всех, кто там есть. А после того, как мы уничтожим всех, кто там есть, посоветовал он, страну следует отдать Чан Кайши [56]56
  Чан Кайши (1887–1975) – китайский политический и военный лидер, возглавивший националистическое движение против коммунистов, что в 1949 г. привело к отсоединению Тайваня от материкового Китая.


[Закрыть], чтобы он оттуда смог напасть на Красный Китай.

– Это лишь вопрос времени, – сказал автор.

Фред Булькнем. ТИПОГРАФСКАЯ КРАСКА. Автор – бывший журналист, вся его книга неразборчиво написана от руки – слова вьются вокруг бутылки виски.

– Всё, – объявил он, отдав мне книгу. – Двадцать лет. – Он нетвердо вышел из библиотеки, уже едва ли в собственной власти.

А я остался стоять и смотреть на двадцать лет его жизни.

Марша Пэтерсон. СМЕРТЬ БЕКОНА. Автором была девица, не примечательная ничем, если не считать страдальческого выражения лица. Она сунула мне эту потрясающе засаленную книгу и в ужасе выбежала из библиотеки. Книга и сама смахивала на фунт бекона. Я хотел было открыть и посмотреть, о чем она, но передумал. Может, не ставить ее на полку, а поджарить?

Библиотекарь – не такая уж легкая профессия.

Сьюзен Деуитт. НЛО ПРОТИВ КБС. Книгу написала пожилая женщина – она сообщила, что сочиняла ее в Санта-Барбаре, в доме сестры, и говорится в ней о том, как марсиане решили захватить телерадиокомпанию «Коламбия Бродкастинг Систем» [57]57
  «Columbia Broadcasting System» (CBS) – американская коммерческая радио– (с 1927) и теле– (с 1930) вещательная сеть.


[Закрыть].

– Тут все написано, – сказала она. – Помните эти летающие тарелки прошлым летом?

– Припоминаю, – осторожно ответил я.

– Про них все там есть, – сказала она. Книжка выглядела очень симпатично, и я уверен, что там действительно есть про всё.

Беатрис Куинн Портер. ЯЙЦО, ОТЛОЖЕННОЕ ДВАЖДЫ. Писательница сказала, что это – поэтический сборник, в котором собрана вся мудрость, обретенная ею за двадцать шесть лет жизни на птицеводческой ферме под Сан-Хосе.

– Может, это, конечно, и не поэзия, – сказала она. – В колледжах я никогда не училась, но, черт побери, насчет курей уверена.

Сэмюэл Хамбер. СПЕРВА ЗАВТРАК. Автор сказал мне, что завтрак – первейшая необходимость путешествующих, а во многих путеводителях его досадно упускают из виду. Потому он и решил написать книгу о том, насколько важен завтрак для туриста.

Томас Фаннелл. БЫСТРЫЙ ЛЕС. Автору на вид можно было дать лет тридцать. Он смахивал на ученого, лысел и был явно не прочь поговорить о книге.

– Этот лес – быстрее обычного леса, – сказал он.

– А сколько времени вы ее писали? – спросил я, зная, что авторам такой вопрос нравится.

– Я ее не писал, – ответил он. – Я ее у матери спер. Так ей и надо. Сука она первостатейная.

Доктор О. НЕОБХОДИМОСТЬ ЛЕГАЛИЗАЦИИ АБОРТОВ. Автору было под сорок, и он нервничал. На обложке название не значилось. Книга была аккуратно отпечатана на машинке – почти 300 страниц.

– Это все, что я могу сделать, – сказал он.

– Хотите сами поставить на полку? – спросил я.

– Нет, – ответил он. – Позаботьтесь о ней сами. Я больше ничего сделать не могу. Позор какой, черт возьми.

На улице только что пошел дождь. Я слышу, как он плещет в стекла и эхом отдается среди книг. Похоже, в этом прекрасном сумраке жизней они знают, что снаружи идет дождь, а я жду Вайду.