Текст книги "Очерки конституционной экономики. 10 декабря 2010 года: госкорпорации – юридические лица публичного права"

Реорганизация или ликвидация Агентства по страхованию вкладов требует принятия об этом специального федерального закона (ст. 26 Федерального закона № 177-ФЗ). Подобное требование о порядке реорганизации и ликвидации установлено и в отношении государственных корпораций «Внешэкономбанк» (п. 1 ст. 19 Федерального закона № 82-ФЗ), «Роснанотех» (ст. 23 Федерального закона № 139-Ф3), «Олимпстрой» (ст. 21 Федерального закона № 238-Ф3), «Ростехнологии» (ст. 18 Федерального закона № 270-ФЗ). В отношении реорганизации Фонда содействия развитию ЖКХ тоже установлена необходимость принятия специального закона, однако порядок его ликвидации уже установлен федеральным законом о его создании. Обусловлено данное обстоятельство тем, что Фонд должен прекратить свою деятельность либо с 1 января 2012 г., либо до окончания указанного периода, если средства, предназначенные для осуществления его деятельности, будут использованы в полном объеме (ст. 25 Федерального закона № 185-ФЗ). Росатом также должен быть реорганизован или ликвидирован на основании специального федерального закона, определяющего данный порядок (ст. 41 Федерального закона № 317-Ф3). Однако заранее установлено, что при реорганизации государственной корпорации «Росатом» не применяются положения п. 1, 2 ст. 60 ГК РФ, предусматривающие необходимость уведомления кредиторов о реорганизации и их право потребовать досрочного исполнения обязательств с возмещением убытков, и, кроме того, согласие кредиторов на перевод их требований не требуется. В случае ликвидации государственной корпорации «Росатом» законодательно установлено, что ее имущество поступает в федеральную собственность.

Кстати, в качестве законодательной коллизии можно выделить п. 4 ст. 61 и п. 1 ст. 65 ГК РФ, содержащих нормы о том, что государственная корпорация может быть ликвидирована вследствие признания ее несостоятельной (банкротом), если это допускается федеральным законом, предусматривающим ее создание. Это единственное упоминание гражданским кодексом такой организационно-правовой формы, как государственная корпорация.

В отношении всех перечисленных государственных корпораций, за исключением Агентства по страхованию вкладов, прямо установлено, что к ним не применяются правила, предусмотренные законодательством о несостоятельности (банкротстве) (п. 2 ст. 19 Федерального закона № 82-ФЗ, п. 5 ст. 4 Федерального закона № 139-ФЗ, п. 10 ст. 2 Федерального закона № 238-Ф3, п. 3 ст. 4 Федерального закона № 270-ФЗ, п. 2 ст. 25 Федерального закона № 185-ФЗ, п. 11 ст. 3 Федерального закона № 317-Ф3). Однако отсутствие подобной оговорки в отношении Агентства не меняет сути, поскольку закрепление возможности ликвидации только на основании специального закона означает невозможность применения общего законодательства о несостоятельности (банкротстве)[540]540
  Курбатов А.Я. Указ. соч. – С. 7.


[Закрыть].

Памятуя о таком признаке юридических лиц публичного права, как особый характер ответственности и трансформируя его на правовой статус государственных корпораций, следует отметить, что последние не отвечают по обязательствам РФ, а РФ не отвечает по обязательствам государственных корпораций, если законом, предусматривающим создание государственных корпораций, не предусмотрено иное (п. 1 ст. 7.1 Федерального закона «О некоммерческих организациях»). Действие данной нормы подтверждено всеми федеральными законами об отдельных государственных корпорациях. Примером иного, что может быть предусмотрено законом, является возможность выделения Агентству по страхованию вкладов бюджетных средств для покрытия дефицита фонда обязательного страхования вкладов (ст. 41 Федерального закона № 177-ФЗ). Однако данное обстоятельство не свидетельствует о субсидиарном характере ответственности со стороны государства, поскольку решение о покрытии дефицита и о форме такого покрытия должно приниматься в каждом случае отдельно, в зависимости от размера дефицита. Кроме того, государственные корпорации несут ответственность по своим обязательствам, исходя из норм, закрепленных в п. 1 ст. 56 ГК РФ и п. 2 ст. 25 Федерального закона «О некоммерческих организациях», т. е. всем принадлежащим им имуществом. Вместе с тем и этот принцип в отношении государственных корпораций имеет исключения. В частности, не может быть обращено взыскание по обязательствам Агентства по страхованию вкладов на фонд обязательного страхования вкладов, за исключением случаев, когда обязательства Агентства возникли в связи с неисполнением им обязанностей по выплате возмещения по вкладам (п. 5 ст. 33 Федерального закона № 177-ФЗ). В отношении Государственной корпорации Росатом предусмотрено утверждение Правительством РФ перечня имущества, на которое не может быть обращено взыскание (п. 9 ст. 3 Федерального закона № 317-ФЗ). Здесь, объективности ради, следует отметить, что уровень ответственности, предусмотренный для государственных корпораций, недостаточен, учитывая масштаб их деятельности и тот объем имущества, которым они вправе распоряжаться. Характер ответственности разнится с тем, который предусмотрен для юридических лиц публичного права в зарубежной практике. Учитывая особый статус анализируемых нами хозяйствующих субъектов, представляется целесообразным рассмотреть возможность установления персональной ответственности руководителей государственных корпораций.

Приведенный сравнительный анализ был направлен на то, чтобы сопоставить признаки, присущие юридическим лицам публичного права в зарубежной науке и практике с правовым статусом отечественных государственных корпораций.

Следует отметить, что даже адепты использования организационно-правовой формы государственных корпораций, не говоря уже о противниках, обращают внимание на недостаточную проработку законодательства в этой сфере. Причем основной акцент как со стороны сторонников, так и со стороны противников использования организационно-правовой формы в виде государственных корпораций делается на сложность определения правового режима их имущества и, как следствие, непрозрачность в управлении переданным имуществом.

Безусловным является факт, что в том виде, в котором сегодня находится законодательство о государственных корпорациях, вызывает справедливую волну критики. Так, невыясненной остается правовая природа собственности государственных корпораций (подробнее об этом см. ниже). Не вполне ясными остаются цели и последствия передачи имущества государственным корпорациям, а также особенности порядка управления переданным имуществом. Возникает справедливый вопрос о соблюдении баланса между деятельность государственных корпораций и развитием конкуренции на национальном уровне. Публичный характер функций собственности государственных корпораций обусловливает ответственность государства перед обществом за эффективность и законность их деятельности, что требует создания адекватных механизмов управления деятельностью государственных корпораций, а также контроль за ее осуществлением. В настоящий момент остается спорным вопрос о юридической личности государственных корпораций. Невыясненными остаются особенности передачи части федерального имущества отдельным государственным корпорациям (Росатом, Ростехнологии) не в собственность, а в управление, что противоречит нынешнему правовому статусу данных государственных корпораций.

Однако анализ данных аспектов не является целью и предметом нашего исследования, тем более что обозначенные тезисы уже подвергались детальному исследованию коллегами по цеху[541]541
  См.: Винницкий А.В. Указ. соч.; Курбатов А.Я. Указ соч.; Курбатов А.Я. Государственная корпорация как организационно-правовая форма юридического лица // Хозяйство и право. – 2008. – № 4; Добровольский В.И. Проблемы корпоративного права в арбитражной практике. – М.: Wolters Kluwer, 2006. – С. 15–32; Ручкина Г.Ф., Ручкин О.Ю. Имущественная основа деятельности государственных корпораций в Российской Федерации: правовой аспект // Юридический мир. – 2008. – № 6; Цимерман Ю.С. Государственная корпорация – специфика правового регулирования // Право и экономика. – 2008. – № 10; Талапина Э.В. Государственная корпорация как новый субъект права // Законы России: опыт, анализ, практика. – 2009. – № 2; Долинская В.В. Проблемы законодательства о государственных корпорациях // Законы России: опыт, анализ, практика. – 2009. – № 4; Ефимова Л.Г. О правовом положении государственных корпораций // Там же; Багрова Т.А. Государственная корпорация как форма участия государства в торговом обороте // Там же; Горазеев Н.Г. Государственная корпорация: собственность, право собственности, управление собственностью // Там же; Жукова Т.В., Жуков И.В. Государственные корпорации и оказание государственных услуг // Там же; Рыбакова С.В. Государственные корпорации и государственный финансовый контроль: диалектика отношений // Там же; Семенов A.B., Серегина Т.А. Государственная корпорация в системе некоммерческих организаций // Там же; Фроловский Н.Г. Юридическая личность государственной корпорации (цивилистический аспект) // Там же; Целовальников А.Б. Гражданско-правовое регулирование создания и деятельности государственных корпораций по российскому законодательству // Там же; Богданов Е. Правовой режим имущества государственной корпорации // Хозяйство и право. – 2008. – № 5; Ефимова Л. О правовой природе госкорпораций // Хозяйство и право. – 2008. – № 8; Мозолин В.П. Правовой статус государственной корпорации и юридическая природа права собственности на принадлежащее ей имущество // Журнал российского права. – 2009. – № 1; Мозолин В.П. Государственная корпорация vs акционерное общество // Журнал российского права. – 2010. – № 6; Кудашкин В.В. О роли и специфике организационно-правовой формы государственной корпорации в современных экономических условиях // Журнал российского права. – 2010. – № 4; Лялин Д.Ю. Право собственности государственных корпораций: монография / под науч. ред. Е.В. Блинковой // СПС «КонсультантПлюс», 2005; Клеандров М.И. Право собственности государственных корпораций: некоторые вопросы // Вещные права: система, содержание, приобретение: Сб. науч. тр. в честь проф. Б.Л. Хаксельберга / под ред. Д.О. Тузова. – М. – 2008; Нетесов Д.Н. Правовой режим государственных корпораций // Реформы и право. – 2008. – № 3; Лазаревский A.A. Диагноз института госкорпораций // ЭЖ-Юрист. – 2008. – № 6.


[Закрыть].

Нашими задачами являются рассмотрение юридической личности государственных корпораций сквозь призму концепции юридического лица публичного права и попытка обоснования необходимости принятия данной концепции со стороны законодателя.

Из предложенных ранее признаков, характерных для юридических лиц публичного права, мы не коснулись особенностей правового режима их имущества и влияния данного признака на правовую природу собственности государственных корпораций.

Согласно ст. 7.1 Федерального закона «О некоммерческих организациях» имущество, переданное Российской Федерацией государственной корпорации, является собственностью последней. Признание имущества, переданного государственной корпорации Российской Федерацией в собственность самой государственной корпорации, вызывает известные сомнения, поскольку вопрос остается открытым, что это за собственность: государственная или какая-то иная. Если это государственная собственность, то круг ее субъектов размыт по сравнению с тем, как он определен в п. 1 ст. 214 ГК РФ. Если собственность государственной корпорации относится к иным формам собственности, то опять-таки неясно, к каким именно, поскольку они не определены[542]542
  Гражданское право: Учеб. / под ред. Ю.К. Толстого. – 2009. – Т. 1. – С. 466 (автор главы – Ю.К. Толстой).


[Закрыть].

Мнения насчет правовой природы собственности государственных корпораций различны. В частности, Д.Н. Нетесов утверждает, что имущество государственных корпораций относится к негосударственной форме собственности, не уточняя при этом, к какой именно, а основанием возникновения права собственности является безвозмездная приватизация[543]543
  Нетесов Д.Н. Правовой режим государственных корпораций // Реформы и право. – 2008. – № 3.


[Закрыть].

Частной формой собственности собственность государственных корпораций считают A.B. Семенов, Т.А. Серегина[544]544
  Семенов А.В., Серегина Т.А. Особенности правового положения государственной корпорации // Право и экономика. – 2008. – № 2.


[Закрыть].

В качестве иной формы собственности собственность государственных корпораций определяют Ю.С. Цимерман[545]545
  Цимерман Ю.С. Указ. соч.


[Закрыть], А.Я. Курбатов[546]546
  Курбатов А.Я. Правовое регулирование деятельности государственных корпораций как организационно-правовой формы юридических лиц // СПС «КонсультантПлюс». – 2008. – Разд. 11.


[Закрыть], к аналогичному выводу склоняются Е.А. Завода[547]547
  Завода Е.А. Публичный характер имущества Агентства по страхованию вкладов // Банковское право. – 2009. – № 1.


[Закрыть], М.И. Клеандров[548]548
  Клендров М.И. Указ. соч.


[Закрыть].

Наиболее взвешенной с позиции доктрины представляет собой концепция объяснения природы права собственности государственных корпораций на основе разделенной (сложно структурной) модели права собственности. Именно данный подход дает возможность в теоретическом аспекте обстоятельно взглянуть на существо и специфику данного явления. Так, в частности, В.П. Мозолин, являясь сторонником сложноструктурной модели права собственности[549]549
  Мозолин В.П. Право собственности в Российской Федерации в период перехода крыночной экономике. – М., 1992; Мозолин В.П. Правовой статус государственной корпорации и юридическая природа права собственности на принадлежащее ей имущество // Журнал российского права. – 2009. – № 1.


[Закрыть], придерживается позиции того, что в данном случае сосуществуют два вида права собственности в отношении одного и того же государственного имущества – Российской Федерации и государственной корпорации – которые находятся между собой в состоянии юридико-генетической связи и взаимодействия в составе единой субъектной структуры права собственности. В период существования государственной корпорации право Российской Федерации на переданное ей государственное имущество приостанавливается, однако восстанавливается впоследствии[550]550
  Мозолин В.П. Правовой статус государственной корпорации и юридическая природа права собственности на принадлежащее ей имущество // Журнал российского права. – 2009. – № 1.


[Закрыть]. Подобное мнение в отношении собственности государственных корпораций высказывает Ю.К. Толстой, предлагающий использовать модель «разделенной» собственности, при которой Российская Федерация олицетворяет верховную собственность (dominium directum), а государственная корпорация – подчиненную собственность (dominium utile)[551]551
  Толстой Ю.К. К разработке теории юридического лица на современном этапе // Проблемы современного гражданского права: Сб. ст. / под ред. В.Н. Литовкина и A.B. Рахмиловича. – М., 2000. – С. 87.


[Закрыть].

Действительно, если бы так обстояло дело, то в законе нельзя было бы записать, что при ликвидации государственной корпорации имущество корпорации поступает в федеральную собственность – при модели разделенной собственности оно из нее и не выбывало[552]552
  Подробнее анализ правовой природы собственности государственных корпораций см.: Винницкий A.B. Указ соч. – С. 281–292.


[Закрыть].

В действующем российском законодательстве господствует моноструктурная, элементарная модель права собственности: одна вещь – одно право собственности на нее. Именно такой подход, по мнению Е.А. Суханова[553]553
  Гражданское право: В 2 т. / под ред. Е.А. Суханова. – Т. 1. – М., 2000. – С.491.


[Закрыть], С.В. Скрябина[554]554
  Скрябин С.В. К вопросу о теоретических моделях вещного права // Журнал российского права. – 2009. – № 4.


[Закрыть] и большинства других ученых, является правильным и соответствующим романо-германским правовым традициям. Так, Е.А. Суханов пишет, что теория ограниченных вещных прав успешно заменила в континентальной Европе феодальную идею земельной собственности, «расщепленной» между сюзереном и вассалом. Последняя сохранилась лишь в консервативном английском праве. Поэтому автор предлагает решительно отвергнуть призывы к признанию различных «сложноструктурных» и иных «моделей права собственности», призванных заменить «господствующую элементарную модель» данного права, как игнорирующие исторически сложившуюся и общепринятую в европейском континентальном праве категорию вещных прав[555]555
  Суханов Е.А. О понятии и видах вещных прав в российском гражданском праве //Журнал российского права. – 2006. – № 12.


[Закрыть]. Кроме того, Е.А. Суханов в своих исследованиях отмечает, что вместо привычных для европейских правопорядков вещных прав, включающих широкое право собственности и иные ограниченные по содержанию вещные права, в англо-американском праве закреплена система property rights. Подобно феодальному средневековому праву она допускает одновременное существование таких «прав собственности», принадлежащих разным лицам (и в действительности, конечно, не совпадающих по содержанию), на один и тот же земельный участок (недвижимость). При этом следует иметь в виду принципиальное для рассматриваемого правопорядка различие правового режима недвижимости (real property, к которой относятся земельные участки, строения и большинство прав на них) и движимых вещей, охватываемых понятием «personal property». Эта последняя, в свою очередь, подразделяется на «tangible property» (или choses in possession – «вещи во владении», т. е. физически осязаемые вещи) и «intangible property» (choses in action – «вещи в требовании», к которым относятся не только права требования, но и «доли участия», права на «интеллектуальную собственность» и т. д.).

«Полное» право собственности (full ownership) здесь может существовать только в отношении движимых вещей, тогда как в отношении недвижимости признаются лишь различные более или менее ограниченные титулы (estate), поскольку по традиционным (феодальным) представлениям «верховным собственником» земли может быть только корона. Кроме того, наряду с титулами по «общему праву» (estates in law) имеются и титулы «по праву справедливости» (equitable estates), которые могут одновременно находиться у разных лиц, но также касаться одного и того же земельного участка.

Возникает немыслимая для современного европейского права ситуация, когда на конкретный земельный участок одновременно «сосуществуют» несколько различных «прав собственности»: например, двое совместно имеют «неограниченное право собственности» (в действительности – лишь широкий по содержанию титул – estate) по «общему праву» (in law), третий имеет срочное («ограниченное по времени») «право собственности» (в действительности – аналог аренды), четвертый – «будущее право собственности» (future interest, или estate in expectancy), а пятый – «право собственности по праву справедливости» (in equity) – яркий пример принципиальных различий европейского вещного права и англо-американских «прав собственности».

По мнению Е.А. Суханова, такое положение принципиально ничем не отличается от считавшегося обычным для средневекового феодального (в том числе и германского) права случая, когда один и тот же участок земли одновременно признавался собственностью сеньора по единому праву соответствующего государственно-территориального образования (gemeines Landrecht), собственностью вассала – по ленному праву (Lehnrecht) и собственностью его крестьянина-арендатора по поместному праву (Hofrecht).

В итоге «property rights», охватывя «full ownership» на движимые вещи и различные «estate» на недвижимость, в действительности представляют собой не аналог европейского права собственности, а являются совокупностью различных имущественных прав. Поэтому принципиально ошибочно их отождествление с правом собственности, ибо речь идет о различных по содержанию правах на имущество (притом в правопорядке, которому вообще неизвестно деление имущественных прав на вещные и обязательственные)[556]556
  Суханов Е.А. Понятие и виды вещных прав // Право собственности: актуальные проблемы / отв. ред. В.Н. Литовкин, Е.А. Суханов, В.В. Чубаров. – М., – С. 33, 34.


[Закрыть].

Нам представляется, что, по-видимому, несмотря на то, что государственные корпорации формально и признаются собственниками принадлежащего им имущества, фактически это имущество является публичным, возможно носящее некий производный характер. В конце концов, создавая исследуемую нами организационно-правовую форму, власть, в целом, законодатель в частности, чем-то руководствовались, включая в словосочетание слово «государственная».

Концепция полиструктурной модели права собственности наиболее подходящая для объяснения особенностей правового режима собственности государственных корпораций, однако уровень подобного объяснения остается, на наш взгляд, доктринальным.

Мы исходим из того, что режим имущественных прав юридического лица определяется его организационно-правовой формой. В этой связи, с одной стороны, не лишены оснований предложения Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства об упразднении организационно-правовой формы госкорпорации и преобразовании существующих госкорпораций в юридические лица тех форм, которыми они, по сути, и являются: органы публичной власти, фонд, хозяйственные общества со 100-процентным государственным участием[557]557
  См.: Концепция развития законодательства о юридических лицах, рекомендованная к опубликованию Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (протокол от 16 марта 2009 г. № 68). – С. 97 // http://www.privlaw.ru/concep_YUR.rtf


[Закрыть].

Оценивая перспективы развития института госкорпораций, необходимо обратиться к Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, в соответствии с которой госкорпорации называются переходной формой, призванной способствовать консолидации государственных активов и повышению эффективности стратегического управления ими. По мере решения этих проблем, а также укрепления институтов корпоративного регулирования и финансового рынка часть государственных корпораций должна быть акционирована с последующей полной или частичной приватизацией, часть государственных корпораций, созданных на определенный срок, должна прекратить свое существование[558]558
  См.: Подраздел 1 разд. IV Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, утв. распоряжением Правительства РФ от 17 ноября 2008 г. № 1662-р (СЗ РФ. – 2008. – № 47.– Ст. 5489).


[Закрыть].

Нам представляется, что полный отказ от института государственных корпораций на данной стадии нецелесообразен, поскольку в том числе для образования государственных корпораций в ряде случаев действительно имелись объективные предпосылки.

Возвращаясь к выводам, сделанным Советом при Президенте РФ по кодицикации и совершенствованию гражданского законодательства о необходимости упразднения данной организационно-правовой формы и преобразовании уже имеющихся государственных корпораций, возникает вопрос: что же при таком подходе изменится кардинально? Акционерные общества со 100-процентным государственным участием превратятся, скорее всего, в монополистов, каждый в своей сфере. К чему приведет сам процесс приватизации, т. е. не будет ли он сам по себе являться одним из способов вывода активов? Разрешится ли многолетняя дискуссия о правовом статусе Банка России, государственных внебюджетных фондов и иных, неоднозначных, в организационно-правовой форме, субъектов права?

На наш взгляд, данные меры носят вторичный характер по сравнению с выработкой единой (унифицированной) юридической модели подобных субъектов права, безусловно построенной на исчерпывающем анализе тех сфер, где могли бы эффективно функционировать специфические государственные организации. Первым шагом могло бы послужить законодательное закрепление концепции разделения хозяйствующих субъектов на юридических лиц частного и юридических лиц публичного права, в первую очередь на уровне кодифицированных источников. Следующим шагом могли бы явиться разработка и принятие специального нормативного правового акта, определяющего правовое положение юридических лиц публичного права, закрепляющим признаки, исходя из которых возможно было бы отнесение юридического лица к категории юридических лиц публичного права и т. п. (конкретизация предложенной концепции представляет собой предмет отдельного исследования). Подобный подход, на наш взгляд, и позволил бы разрешить спорные вопросы правового положения не только государственных корпораций как таковых, но и государственных квазикорпораций, Банка России и различных государственных внебюджетных фондов.

Д.В. Пятков
ГОСУДАРСТВЕННЫЕ КОРПОРАЦИИ И КРИЗИС УЧЕНИЯ О ЛИЦАХ В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ (КЛАССИКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ)

Много нового узнаешь о гражданском праве из произведений, написанных выдающимися учеными прошлого. В соприкосновении с идеями дореволюционных монографий, научных статей и учебников обнаруживается какое-то другое измерение и необычайная глубина российского гражданского права, чувствуется его непривычная свежесть. Все это скрыто сегодня за плотной завесой общепризнанных и общепринятых теперь вариантов «правоотношения как общественного отношения», «физического лица как человека», «юридического лица как организации» и пр.

Однажды, прочитав некоторые темы из Лекций по энциклопедии права Е.Н. Трубецкого[559]559
  См.: Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права [Электронный ресурс]: подг. по печ. изд. 1917 г. // СПС «КонсультантПлюс». – Режим доступа: http://civil.consultant.ru/reprint/books/112/ (дата обращения: 9 июля 2010 г.).


[Закрыть] и тут же случайно обнаружив позднюю и пока не самую известную редакцию учебника по гражданскому праву Г.Ф. Шершеневича[560]560
  См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права [Электронный ресурс]: подг. по печ. изд. 1911 г. // СПС «Гарант» – Версия Гарант-Студент 2010 (весенний семестр) / ООО «НПП «Гарант-Сервис». – 1 электрон, опт. диск. – Загл. с экрана.


[Закрыть], сравнив их высказывания с творчеством H.Л. Дювернуа[561]561
  Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву. – Т. 1. Введение. Учение о лице / под общ. ред. и с предисловием В.А. Томсинова. – М.: Зерцало, 2004. – 568 с.


[Закрыть] и некоторыми современными интерпретациями научных достижений прошедших времен[562]562
  См.: Хохлов Е.В., Бородин В.В. Понятие юридического лица: история и современная трактовка // Государство и право. – 1993. – № 9. – С. 71–78.


[Закрыть], испытав затем это богатство в практическом применении, приходишь ко все большему убеждению, что у современной российской юриспруденции есть надежная опора в прошлом и там же открывается для нее удивительная перспектива.

Вот и дискуссия о судьбе государственных корпораций, обострившаяся сейчас в связи с предстоящим обновлением всего нашего гражданского законодательства, может существенно изменить свой ход под влиянием некоторых идей досоветской цивилистики. Современные юристы не остались в долгу у классиков по части восторженных отзывов на их труды. Ничто теперь не препятствует в полной мере использовать эти достижения научной мысли в законотворческом процессе.

В Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации дана отрицательная оценка государственной корпорации как самостоятельной организационно-правовой форме юридических лиц. Но для начала, в качестве общей характеристики, отмечается: «Госкорпорации не являются ни корпорациями (не имеют членства), ни государственными организациями (будучи частными собственниками своего имущества), ни некоммерческими организациями, ибо в ряде случаев создаются для осуществления предпринимательской деятельности»[563]563
  Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. – 2009 – № 11. – С. 41.


[Закрыть]. Верна ли эта характеристика в каждом своем пункте? Если она ошибочна или хотя бы только сомнительна, тогда не поспешна ли оценка, выставленная государственной корпорации авторами Концепции? В данном случае утверждение, что государственные корпорации не имеют членства, – вызывает сомнения; вывод, что государственные корпорации являются частными собственниками, – вызывает настоящий протест.

Представляется, что излишняя категоричность авторов Концепции и допущенная ими неточность в описании государственных корпораций хотя бы отчасти обусловлены тем кризисным состоянием, в котором находится учение о лицах в российском гражданском праве. Кризис этого учения проявляется не столько в том, что оно не дает убедительного ответа на многие вопросы, сколько в том, что оно препятствует самой их постановке. Потому и начинать разговор о государственных корпорациях следует с общего понятия о лице.

Какую помощь здесь может оказать классика российской цивилистики? Чем современный исследователь может воспользоваться, обратившись к истории юридической науки? Прежде всего, тем оригинальным пониманием субъекта права, когда человек и лицо в праве, даже физическое лицо, – это не одно и то же.

Вот как Е.Н. Трубецкой описывал исходную для его времени ситуацию в науке по вопросу о субъекте права: «В большинстве юридических энциклопедий отдел о субъекте права начинается с положения, что субъектом прав является человек, физическое лицо. Положение, что люди являются субъектами прав, само собой очевидно и не нуждается в разъяснении. Но рядом с этим значительная часть юристов полагает, что субъектами права могут быть только живые, действительные люди. Положение это служит в наше время предметом спора, имеющего первостепенное значение. Утверждение, что субъектом права может быть только живой человек, тесно связано с узкореалистическим пониманием права»[564]564
  Указ. соч. – С. 166.


[Закрыть]. С тех пор ситуация если и поменялась, то в худшую сторону: узкореалистическое понимание права осталось, а спор исчез, во всяком случае утратил первостепенное значение.

Не первый год я с удовольствием трачу немалое время на обсуждение со студентами вопроса: человек есть физическое лицо или у человека есть физическое лицо! Надо ли говорить, что в предложенной дилемме вызывает большее сочувствие? Чрезвычайная удача – найти собеседника, который уверенно и убежденно признает, что физическое лицо именно у человека, а не само оно человек. Однако настроение аудитории быстро меняется, стоит только выяснить, что может означать в юриспруденции термин «лицо». То, что это не часть головы человека, понимают все, но о большем догадываются не многие.

В некоторых ученых трудах по римскому праву словом «лицо» переводится римский термин «persona». Например, в учебнике И.Б. Новицкого можно прочесть следующее: «Рабовладельческое общество признавало лицом (persona), т. е. существом, способным иметь права, не каждого человека»[565]565
  Новицкий И.Б. Римское право. – Изд. 6-е, стереотип. – М., 1994. – С. 47.


[Закрыть]. Из этого предложения видно, что термин «persona» И.Б. Новицкий переводит как «лицо» для обозначения человека, пускай и не каждого. Используя современную терминологию, И.Б. Новицкий далее недвусмысленно пишет, что физические лица – это люди. С ним как будто все солидарны, потому совершенно неожиданно звучит голос Г.Ф. Шершеневича: «…для обозначения субъекта права употребляется римский термин persona, означающий маску»[566]566
  Указ. соч. – § 13 (II. Природа юридического лица).


[Закрыть].

У слова «лицо» много значений. В словарях есть указание на то, что слово «лицо» может быть использовано в значении «человек»[567]567
  См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М.: Азъ Ltd., 1992. —С. 337, 338.


[Закрыть]. Предлагаются и такие значения: «наиболее показательная, выражающая сущность явления или предмета сторона чего-либо», «персонаж»[568]568
  Ефремова Т.Ф. Большой современный толковый словарь русского языка [Электронный ресурс]: подг. по печ. изд. 2006 г. // Электронный словарь ABBYY Lingvo 12 (английская версия). – Выпуск: 12.0.0.459/000 «Аби», – М., 2006. – 1 электрон, опт. диск (CD-ROM). – Загл. с экрана.


[Закрыть]. В последних двух значениях слово «лицо» очень близко к слову «маска», которое однажды предпочел использовать Г.Ф. Шершеневич для перевода термина «persona». Встречаются толковые словари, в которых слова «лицо» и «персона» приводятся как взаимозаменяемые, по крайней мере в некоторых своих значениях4. Поэтому допустимые переводы римского термина «persona» не безразличны для понимания русского слова «лицо».

Среди многих значений слов «лицо» и «персона» в толковых словарях обычно встречается и такое – «личность». В то же время Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон дают следующее толкование слову «личность» как философскому термину: «…объединенная единством самосознания совокупность наиболее устойчивых воспоминаний, стремлений и чувствований (личность психическая), приуроченных к известному телу (личность телесная) и имеющих определенное отношение к другим личностям (личность социальная)»[569]569
  Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Современная версия. – М.: Эксмо, 2002. – С. 341.


[Закрыть]. Итак, о личности можно говорить как о чем-то приуроченном к телу, не отождествляя ее с человеком.

Если попытаться свести воедино десяток толковых словарей, то можно заметить, что слова «лицо», «персона», «маска» в некоторых своих значениях могут образовать единый смысловой ряд. Ни этот ли смысловой ряд принадлежит юриспруденции?

Стоит только заменить термин «лицо» словом «маска» при обозначении субъекта права, то очевидным становится, что маска (лицо) как раз у человека, а не сам человек. При таком подходе к пониманию лица, в частности физического лица, современная юриспруденция получает ценный инструмент. Разрыв между физическим лицом и человеком дает принципиально новые возможности для моделирования в юридической теории, в законодательстве, в хозяйственной деятельности. Признавая, что физическое лицо – не человек, а принадлежит человеку, можно задать следующие вопросы:

как соотносятся во времени люди и физические лица им принадлежащие?

допустимо ли существование физического лица в правоотношениях без соответствующего ему живого человека в общественных отношениях?

каким количеством физических лиц в гражданских правоотношениях способен одновременно обладать один человек?

Ответы были бы весьма полезны для успешного регулирования наследственных отношений (проблема «лежачего наследства»), авторских отношений (проблема охраны авторства и имени умершего автора), предпринимательской деятельности (проблема необоснованного удвоения субъекта при осуществлении человеком предпринимательской деятельности без образования юридического лица).

H.Л. Дювернуа, характеризуя своих современников, отмечал, что их «…правосознание не ставит понятия личности так обособленно от человека, как это было у римлян»[570]570
  Дювернуа H.Л. Указ. соч. – C. 245.


[Закрыть]. Это замечание справедливо и для оценки правосознания ныне живущих людей. Давно уже непозволительно представлять человека, лишенным личности в праве, но вместе с тем утрачен полезный навык ума видеть физическое лицо без человека. Современное правосознание неприемлет личность как «известную сферу правоотношений», ему подавай телесную или вещественную начинку лица, что-нибудь такое, что можно потрогать руками.

Е.Н. Трубецкой утверждал, что понятие человека и субъекта прав не совпадают между собой[571]571
  См.: Трубецкой Е.Н. Указ. соч. – С. 166.


[Закрыть]. Вот цитаты некоторых мест из его Лекций по энциклопедии права, которыми могут быть показаны особенности восприятия Е.Н. Трубецким человека и соответствующего ему субъекта права:

«…раз закон признает и охраняет права зародыша, последний тем самым признается за субъекта права. Но, если так, то, стало быть, субъектом права может быть лицо, еще не родившееся…»[572]572
  Там же. – С. 167.


[Закрыть];

«Известный воздухоплаватель Андрэ, отправившийся открывать Северный полюс, быть может, давно покоился на дне Ледовитого океана, когда право еще продолжало признавать субъекта прав Андрэ, признавало его брачные, имущественные и другие права, доколе не истек установленный французским законом срок безвестного отсутствия. Стало быть, таким образом субъект права и лицо живое, физически существующее, не совпадают между собой»[573]573
  Трубецкой Е.Н. Указ. соч. – С. 168.


[Закрыть];

«Чтобы признать права наследников, нужно признать, что права наследодателя, которые к ним переходят, представляют собою нечто не прекратившееся, длящееся после смерти наследодателя»[574]574
  Там же. – С. 169.


[Закрыть].

Последняя цитата нуждается в особом комментарии. Г.Ф. Шершеневич в 1907 г. так описывал проблему правосубъектности при открытом, но еще не принятом наследстве: «По отношениям, установленным наследодателем, иски предъявляются к лицу умершего собственника (Уст. гражд. суд., ст. 215). Закон в этом случае считает как будто, что субъектом имущества продолжает быть наследодатель, но так как в действительности последний не существует как реальное лицо, то субъектом наследственной массы является фиктивное лицо, т. е. юридическое»[575]575
  Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.) / Вступ. статья Е.А. Суханов. – М.: Фирма «СПАРК», 1995. – С. 92.


[Закрыть]. Обращает на себя внимание некоторая легкость и непринужденность в использовании выражения «иски предъявляются к лицу умершего собственника». Не к умершему собственнику, а к лицу собственника. Сейчас так никто не выражается. Вместе с тем в этой фразе, взятой (по-видимому, в качестве цитаты) из официального источника, отчетливо отразилась идея противопоставления человека его лицу. Заметно, что Г.Ф. Шершеневич стремится обосновать прекращение тесной связи правоотношения с умершим человеком. На смену физическому лицу он вынужденно приводит юридическое лицо. Это вполне обоснованный ход мысли, если отождествлять человека и его физическое лицо: умирает человек – прекращается существование физического лица. Но если допустить сохранение физического лица после смерти человека, не потребуется менять физическое лицо на юридическое. Примечательно, что этот критический отрывок исчез из более позднего издания учебника (1911 г.), где нет привычного противопоставления физических лиц юридическим лицам как реальных лиц фиктивным лицам, где физические и юридические лица для Г.Ф. Шершеневича становятся явлениями одного порядка – юридическими представлениями, центрами юридических отношений, юридическими точками. А вот слова H.Л. Дювернуа, написанные им по тому же поводу: «Когда уходит со сцены предположенный нами деятельный субъект цивильной правоспособности, то, с этим вместе, цельная в его лице сфера цивильных отношений не исчезает тотчас, вместе с ним. Свойство этих отношений личное, сосредоточенное, удерживается, временно, в известной степени неподвижности, в «лежачем наследстве» (hereditas jacens). Можно ли назвать это сосредоточенное состояние имущества безличным, хотя временно нет известного человека, определенного индивидуума, который давал бы активный характер этой сосредоточенной цивильной силе? Отнюдь нет, ибо для наличности цивильной правоспособности нет нужды (и не в одном этом случае) в непрестанно деятельном состоянии правоспособного субъекта»[576]576
  Дювернуа H.Л. Указ. соч. – С. 238.


[Закрыть].