Текст книги "Рассеивая сумрак. Бессонная война"

Глава 63. Давно не виделись

Это была Эрьяра. Именно та, которую Нуска помнил: вымощенная камнем, красивая и сверкающая, полная разодетых, праздношатающихся аристократов. Лекарь ожидал, что в столице его встретят военные отряды, марширующие вдоль улиц солдаты и нахмуренные лица сурии. Но всё было так же, как и всегда: лавочники распродавали своё барахло и съестное, ночные забегаловки постепенно зажигали огни, а люди, довольные и счастливые, спешили по своим делам. Словно войны и вовсе не было, а все слухи, случайно дошедшие до Арценты, были чьей-то выдумкой.

Огромный вооружённый отряд совсем не вписывался в эту расслабленную обстановку. Люди провожали их задумчивыми взглядами и вновь возвращались к пустой болтовне. Нуска с некоторым изумлением наблюдал за этим и в какой-то момент понял, что совершенно не рад вновь оказаться здесь.

Ему не нравились эти высокие каменные стены, эти твёрдые дорожки под ногами и эти сытые рожи богатых hve. Пускай некоторые улочки и хранили приятные воспоминания, но их было настолько мало, что в какую-то секунду Нуска просто застыл на месте, удивлённо разглядывая дома, снующих торговцев, бедняков и богатеев.

Неужели Нуска прожил здесь несколько лет? Неужели называл это место домом? Сейчас, попав сюда вновь, лекарь не смог припомнить ни одного хорошего момента из своей прошлой жизни.

Он был бедняком и изгоем, привлекающим слишком много внимания своей внешностью. Он умел лишь то, чему когда-то обучил его отец, – лечить. Медяки, которые он зарабатывал, в тот же день уходили на еду, свечи, тряпьё и мыльные корни. Изредка случалось, что больной оказывался щедр, – тогда Нуске выпадал шанс выпить и отведать кусок поджаренного на масле мяса. Так и проходили дни, недели, месяцы.

И Нуска, застывший ровно напротив своего обветшалого жилья, сейчас раздумывал над тем, что… почти все девятнадцать лет своей жизни он ничего не видел и был несчастен, даже не осознавая этого.

Нуску настолько поразила эта мысль, что он так и продолжал стоять, пока другие отряды стройными шумными рядами проходили мимо. Члены четвёртого отряда просто стояли поодаль, дожидаясь, пока их командир сдвинется с места. Оанн же оказался смелее остальных – он подошёл и снова коснулся лекаря.

– Господин Нуска, ваши волосы уже почти белые. Остальные начинают задавать вопросы.

Лекарь только поморщился и накинул на голову капюшон, а затем, всего на несколько секунд повернувшись к своему отряду, бросил через плечо:

– Да, верно, я не арцент, а хаванец. Если кого-то подобное не устраивает, то это может стать хорошей причиной, чтобы покинуть войска и присоединиться к местной страже.

Солдаты только вылупили глаза от такой дерзкой прямолинейности. Разве офицер может так просто сознаваться в таком проступке? Не отправится ли Нуска после этого под трибунал? И не сочтут ли их причастными к обману, если они примут решение остаться в отряде сурии, посмевшего обмануть всё военное командование?

Нуска же почувствовал, будто с его плеч свалилось сразу несколько неподъёмных мешков. Наконец-то он снова свободен, наконец-то может не притворяться. И, потоптавшись ещё немного напротив покосившегося и криво сложенного деревянного домишки, лекарь уверенным шагом направился дальше.

Ничто не держало его здесь. И не было ни одного воспоминания, которое смогло бы заставить его хоть ненадолго задержаться у этой хибары.

Отряд Нуски вновь сократился. Оанн, Ойми, Варла и Гард решили продолжить свой путь на границу в рядах четвёртого отряда, а остальные предпочли его покинуть. И тогда лекарь во второй раз испытал облегчение: чем меньше людей будет под его командованием, тем лучше.

Нуска не стал вместе со всеми разбивать лагерь и воздвигать палатку у городских стен. Он просто пару минут понаблюдал за работой своего отряда, а затем скрылся в толпе. Лекаря тревожило ощущение чужого присутствия – оно гнало его дальше, вглубь города, на оживлённые улицы.

Этим вечером, проходя под одним из фонарей, Нуска выхватил взглядом из толпы облачённую в плащ фигуру. Они шли навстречу друг к другу и, поравнявшись, застыли плечом к плечу. Не сговариваясь, они обменялись взглядами, внимательно изучая лица друг друга.

– Нуска.

– Вьен.

Лекарю было трудно предположить, по какому судьбоносному стечению обстоятельств они оба могли оказаться здесь в один день и один час.

– Верно, ты думаешь, что я тебя преследую? – с усмешкой проговорил арцент.

– А разве это не так? – переспросил Нуска. Он не ожидал, что брат решит оправдываться.

– Ты никогда не задумывался, почему две повозки могут ехать не сворачивая по одному и тому же пути, а, Нуска? – продолжая усмехаться, тихо поинтересовался Вьен. Его тонкие брови насмешливо взметнулись, а глаза опасно блеснули.

– Я не люблю сложные сравнения. Может, старший брат выразится попроще? – с нажимом сказал Нуска и натянуто улыбнулся в ответ.

– Потому что они направляются в одно и то же место, – покачав головой, разъяснил Вьен таким тоном, будто разговаривал с тупицей. – Пойдём.

И Вьен, нисколько не смущаясь, развернулся на месте, чтобы продолжить путь в противоположную сторону – туда, куда шёл Нуска.

– Если ты хочешь отомстить мне или… – повысив голос, начал лекарь, но не успел договорить – Вьен замотал головой и нахмурился, оглядываясь по сторонам.

– Будь тише. Я не собираюсь сегодня обнажать оружие. Поговорим.

Нуска не знал, что предпринять, но, кажется, ему не оставили выбора. Да и между ними действительно имелось слишком много разногласий, которые необходимо было уладить – словами или в бою.

Толпа начала редеть. Последние прохожие поспешно затворяли за собой двери, а по периметру всего города парами расходились солдаты, прочёсывая каждый переулок. Хоть люди и выглядели такими же беззаботными, как и раньше, но, видимо, Син заранее побеспокоился о безопасности жителей столицы. Введение комендантского часа и патрулей наверняка было правильным решением, но это заставило Нуску хорошенько поволноваться.

«Разве стражники Эрьяры не знают Вьена в лицо? Да и остальные жители? Его ведь прилюдно судили, он даже некоторое время провёл в местной темнице. Если его поймают, то казнят, а я ещё и по лбу получу за то, что разгуливал с ним прямо посередь города».

Однако вскоре они шмыгнули в переулок и окольными путями быстро вышли в трущобы. Нуске здесь были знакомы каждый уголок и каждая выгребная яма. Серые каменные стены домов сменились разношёрстными постройками: бо́льшая часть бедняков отстраивали жильё своими силами, кто из чего горазд. Один – деревянный, другой – из старательно подобранных обломков кирпичей, третий – вовсе из какого-то мусора, глины и палок. И лекарь в который раз с удивлением перечислял в своей голове имена местных жителей – он знал их всех. И также помнил, что каждый из них хотя бы раз в жизни плюнул ему в лицо или спину, словом или делом.

«Я всегда ненавидел знать, аристократов, богачей. Считал, что эти hve спят на мешках с золотом, пока мы – на голом полу. Так-то оно так и есть, но разве бедняки лучше?..»

Внезапно накатившая волна воспоминаний с примесью разочарования вновь захлестнула Нуску, да так, что он забыл, в чьей компании находится.

Маленький трущобный мир Нуски за какой-то год стал просто огромен – он узнал стольких людей, что ежедневно путался в их именах и лицах, он повидал столько, что мог бы уже часами травить байки для зевак на товарной улице. И теперь, вновь увидев свой скромный угол, он вдруг осознал, что эти столичные трущобы – лишь маленький клочок огромного полотна.

Всё, во что он верил, было отчасти ложью.

– Вьен, ты всё ещё думаешь, что аристократы – это причина смерти нашей семьи?

– А ты, значит, теперь думаешь иначе?

В этом вопросе смеха больше не было – лишь яд.

Нуска покачал головой.

– Что бедняки, что богачи. Люди – это просто люди.

Нуска послушно плёлся следом за Вьеном и думал о том, что ему пришлось пересечь половину Скидана, чтобы понять это.

Когда из тёмных переулков они наконец вышли на свет, лекарь огляделся. Это место было ему незнакомо. Хоть здесь и находился трактир, но Нуска не увидел ни посетителей, ни прохожих. Лишь крысы, услышав чужие шаги, бросились врассыпную.

И Вьен, и Нуска, привыкшие к городской живности, лишь проводили их взглядами, а затем ступили в тёмное покосившееся здание, внутри которого горела одна-единственная свеча.

За стойкой оказался не кто иной, как один из членов семьи Вьена, – только на этот раз лицо Тинея было пуще прежнего разукрашено шрамами и ожогами, а правая сторона лица и вовсе оказалась перебинтована. Не говоря ни слова, «трактирщик» наполнил для гостей две пинты эля, с грохотом установил их на стол и ушёл обратно за стойку – протирать её от слоя многолетней пыли.

Нуске было даже трудно представить, что происходит. В голову настойчиво лезли мысли о ловушке, хитроумном плане, попытке заманить его в трущобы и там же поджарить до золотистой корочки, но… разве Вьен поступил бы так? Для чего ему пользоваться доверием Нуски, если он мог бы прикончить его в любой момент молниеносным ударом в шею?

Вьен плавно опустился на стул и указал на пустующее место напротив себя. Нуска отреагировал несколько заторможенно, но всё же сел, задумчиво разглядывая разлитую по грязным кружкам выпивку.

– Вьен, это…

– Помолчи.

Нуска поднял удивлённый взгляд на арцента, но заткнулся. Вьен долго рылся в своих одеждах, а затем резким движением руки вывалил на стол драгоценный ремень с хрусталём и малахитом.

– Кажется, это твоё?

Оставалось только согласно кивнуть и медленно сгрести в свою сторону дорогую вещицу. Вьен не заложил её, не продал.

– Зачем было вообще красть её? – всё же протянул задумчиво лекарь, застегивая драгоценный ремень на поясе.

– Навык Жои – поиск. Хрусталь впитал много твоей энергии, поэтому целый год приводил к тебе. Но что-то ты пристрастился пить арцентскую и рирскую кровь, а потому искать стало сложнее, meste ti, – насмешливо и тихо проговорил Вьен, поднимая на Нуску взгляд. Его глаза вновь угрожающе поблёскивали в темноте, но одновременно манили к себе, как два чёрных бездонных омута – слишком сильно хотелось узнать, что же таится на их дне.

В небольшом заброшенном трактире было пусто, сыро и пыльно. Паутины наросло так много, что она свисала с потолка, а шторы непонятного цвета на окнах оказались изъедены молью. Благо маленькая свеча освещала только их столик, а потому Нуске не пришлось разглядывать и другие грязные уголки этого заведения.

– И зачем же я понадобился старшему брату? Хочешь отомстить? – сощурившись, поинтересовался лекарь. Лицо Вьена в мерцающем свете выглядело ещё опаснее, чем обычно.

– О, конечно нет. Если бы я хотел отомстить, то сделал бы это в тот день в Арценте.

– Но ведь из-за меня погибли твои люди. И ты хочешь так просто меня отпустить?

– Это был их выбор. Ты не настолько могущественен, как думаешь, – покачал головой Вьен, откидываясь на спинку стула. На его лице заиграла самоуверенная и даже наглая улыбка, а изредка он будто тихо посмеивался собственным мыслям. Его рука потянулась к кружке, и он отпил – только тогда Нуска решился и сам сделать глоток эля.

Они пили, запрокидывая головы назад, но оба не сводили друг с друга глаз. Когда донышки стукнулись о поверхность стола, Вьен заговорил снова:

– Я знал обо всём, что ты творишь. Но мне было дико интересно, какое же решение ты примешь и кого предашь.

Нуска поморщился и отвёл взгляд, но услышал, как скрипнули ножки стула, – Вьен поднялся с места, низко склонился над столом и продолжал:

– Только вот я сам пустил всё на самотёк, и единственным преданным оказался ты сам. Ты предал себя, Нуска, ты предал наши мечты и идеалы. Скажи мне, полудохлый эрд стоил того?

Внутри забурлила невиданная ярость. Ещё никто не смел говорить с Нуской так и никто и никогда не отзывался так об эрде. Стиснув кулаки, лекарь развернулся, вновь уставившись на лицо Вьена, но в который раз застыл как вкопанный. Чёрные глаза безумно блестели, а широкая улыбка и ряд ровных белых зубов озаряли смуглое лицо брата.

– Хочешь найти человека – следуй за его собакой. Только вот, Нуска… – Его голос и лицо вдруг стали серьёзными, а угрожающая улыбка сползла с лица. Даже Нуска на секунду напрягся, ожидая продолжения. – Тебе нельзя следовать за ним дальше. Возвращайся в Арценту, в лесные племена, в свою хибару – делай, что хочешь, но не ходи за эрдом. Он отослал тебя не просто так, но ты даже сейчас считаешь себя умнее всего человечества. Ты действуешь наперекор себе, мне, эрду и даже духам. Ради чего, Нуска? Думаешь, он прислушается к тебе, если будешь вилять хвостом у него под носом? Нет. Знай своё место. Ты нарушил мои планы, нарушил планы эрда, убил несколько десятков человек в надежде выслужиться перед правителем Скидана, но…

– Это не так! Я никогда… – невольно выкрикнул Нуска, но лицо Вьена вдруг оказалось настолько близко, что лекарь был вынужден заткнуться и просто слушать. Нос брата почти касался носа Нуски. Арцент заговорил тихо, почти шёпотом, а воздух в помещении задрожал от жара его огненной дэ:

– Но ты должен подумать о том, как будет лучше для тебя. И как будет лучше для эрда. Твоё присутствие на передовой может уничтожить Скидан. И под угрозой окажутся уже не бедные или богатые, а все скиданцы. Но ты слишком мал и слишком долго жил простым оборванцем, чтобы понять это. И если ты до сих пор считаешь себя обыкновенным нищим хаванцем из трущоб, то возвращайся туда, то так и живи, а не влезай в дела серьёзных сурии, решающих судьбы мира. Маленький нищий лекарь Нуска.

Брат отстранился, молча собрался и направился к двери. Хоть он и произносил подобные речи, но на его плечах всё ещё был тот самый бордовый плащ – знак повстанца.

– Я сказал тебе своё последнее слово. Если решишься не прислушиваться ко мне, то жри последствия. Мне бездна как отродело[14]14
  Отродело – аналог русского «осточертело», образовано от слова «отродье».


[Закрыть] опекать тебя.

Дверь открылась и тут же закрылась за покинувшим заброшенный трактир арцентом, но на этот раз Нуска не бросился следом. Он всё ещё пытался восстановить сбившееся дыхание и утихомирить колотящееся от страха сердце. Непонятно как, но Вьен действительно вселял ужас не только своими безумными повадками, уверенностью и жёстким взглядом, но и предостережениями. Нуска и сам в какой-то момент расхотел следовать на фронт, воевать, искать эрда, но…

У лекаря не было другого маячка, так же сильно манившего его. И он знал, что иного выхода нет. Возможно, он и принесёт беды, если отправится на войну, но если его там не будет, то Син наверняка…

Назавтра все они должны были отбывать на фронт. Солдаты веселись в разбитом на краю Эрьяры лагере, а офицеры и генералы – в трактире. Эль лился рекой, а арценты, не привыкшие к этой легко идущей выпивке, крепко напивались. Но среди них были далеко не только офицеры из Арценты – фасидцы, сифы, карборцы и даже хаванцы заполнили и первый, и второй этажи трактира. Не было только ни одного рира, что сейчас и удручало Нуску сильнее всего.

Чуть меньше печалило лекаря другое обстоятельство – множество его бывших соучеников оказались тоже офицерами. Нуске уже некоторое время приходилось следить глазами за мелькающим Леми вместе с Ив. Лекарь словно снова оказался в ученической ловушке – вокруг него толпилось множество людей, которых он не хотел бы видеть и которые невероятно раздражали.

Все напивались, плясали, пели песни и почти что водили хороводы вокруг столов, отплясывая незнакомые лекарю танцы. Сначала Нуска держал себя в руках, а затем вылакал подряд три пинты эля. И после этого, мягко говоря, стал неудержим.

– Танцы – не танцы! Какая разница, научите!

И пьяный Нуска, расталкивая незнакомых офицеров, влился в громкие и шумные пляски. Закусок было мало, а потому и хмель быстро ударил в голову – Нуска наваливался на незнакомцев, смеялся, извиняясь перед ними, и продолжал веселиться.

В какой-то момент кто-то попросил песню – так Нуска и запел. Да так чисто, высоко и мягко, что все притихли, вслушиваясь в разносящуюся по трактиру музыку. Даже музыканты прервали игру, пытаясь подобрать то сложное сплетение нот, что выводил Нуска. Он был хорош, действительно хорош, да так, что и ему, и всем присутствующим захотелось плакать. Только вот он просто сожалел, что песня, исполненная перед эрдом, оказалась не так хороша, как эта.

Лесное наречие не испугало ни одного – все забылись, утопая в чистой хаванской энергии, пьянящей ещё сильнее. И когда Нуска застыл, прервав песню, чтобы отдышаться во время бесконечного танца, его руки перехватили. Чьи-то пальцы сдавили его шею и пояс, привлекли к себе, но лекарь быстро отстранился.

Перед ним был Леми – тот самый человек, который когда-то пытался унизить Нуску тайно, а теперь перед всеми собравшимися. Офицерский жетон блестел на его груди, но лекарь, имевший то же положение, не постеснялся. Он поднял со стола чью-то полную пинту и вылил фасидцу прямо на голову.

– Давно не виделись, – ехидно заметил лекарь, опуская деревянную кружку прямо бывшему соученику на голову. – Фасидцы ведь предпочитают высокую влажность?

Леми молчал, глотая обиду. Ив сверкала глазами откуда-то из-за угла – назревал нешуточный конфликт.

Что было дальше, Нуска не помнил, но, кажется, сразу двое генералов вмешались в происходящее, потому что никто другой не решился. Атаковал Нуска – атаковал Леми, вода и свет сталкивались, разнося в пух и прах чужое веселье и заляпанные пойлом столы.

Нуска помнил, когда его руки перехватили за спиной, в болезненном болевом приёме выворачивая и заламывая, он всё равно продолжал драться. Кусаясь, отбиваясь ногами, он пытался сделать противнику так больно, как когда-то сделали ему. И, видя искорёженное злобой и болью лицо Леми, Нуска успокоился.

Танцы сошли на нет, все охали да ахали, но музыка всё играла – несколько струнных и духовых инструментов смешались в долгом бесконечном звучании.

И когда Нуску наконец выставили за дверь, он вздохнул с облегчением. Слава духам, что никто не заставил его лечить этого отмороженного подростка, который даже сейчас, спустя год, терял человеческий облик при виде лекаря!

– Офицер Нуска, он хоть и нанёс вам оскорбление, но…

– Что бы ни говорили другие, но так поступать неправильно…

– Леми – член одной из самых влиятельных семей в Фасиде, практически сын главного сурии воды. Вам теперь придётся несладко…

Нуска всё равно чувствовал себя сладко. Этого безмозглого фасидца теперь будут презирать за подобные выходки, а к лекарю вряд ли посмеет кто-то пристать вновь – все прекрасно видели, каким опухшим было перепачканное в крови лицо Леми.

Звёздный свет приятно слепил глаза на потонувшей во мраке пустой эрьярской улице. И Нуска вдруг заплакал. Совсем тихо, когда собравшиеся вокруг него офицеры разбрелись кто куда, а лучи звёзд скрылись за облаками.

Глава 64. Поля смерти

Огромная толпа, сотни ног, марширующих в такт, бесконечное шествие сурии, медленно всползающих на холмы и спускающихся в низины, – вот что запомнил Нуска из прошедшей в пути недели. Больше никто не веселился и не смеялся – последний шанс вылезти из лодки остался на том берегу, в Эрьяре. А теперь, посреди бесконечных зелёных лугов, сойти уже не удастся.

Нуска почти каждый день стирал ноги в кровь – так много они шагали, от рассвета и до заката звезды. Хоть другие офицеры и путешествовали на скирах, но тоже испытывали явные неудобства – у кого болела задница, у кого спина, а у кого-то скир был настолько строптивым, что постоянно вырывал поводья, жевал траву или вовсе отказывался ехать. В общем, не так уж и плоха была участь Нуски – иногда он даже позволял себе посмеяться над знатными сурии, которые кое-как от усталости держались в сёдлах и валились набок из-за сонливости под конец дня.

Оанн снова мельтешил где-то под боком – и снова умудрился втереться в доверие не только к членам отряда, но и ко всем путешествующим. Солдаты других отрядов делились то нитками, то хворостом, а иногда и пайком, что особенно удивляло Нуску, привыкшего в трущобах жить впроголодь. Когда еды не хватает, она становится высшей ценностью. Как этот необщительный юнец смог заполучить расположение других сурии?!

– Господин Нуска, держите левее – генерал Лофен не любит, когда кто-то марширует неровно.

– Господин Нуска, я уже узнал: воду здесь пить нельзя. Ни в коем случае не пополняйте здесь запасы. Она заражена тёмной рирской магией – двое из семнадцатого отряда еле пережили подобное питьё.

– Но… Господин Нуска, купаться здесь тоже не стоит!

Оанн вопил до бездны громко, когда Нуска вдруг решил искупаться и смыть с себя слой грязи, накопившийся за неделю путешествия. Ну а чем плоха рирская отрава?! Не впитается же она через кожу!

Ой как Нуска пожалел об этом, когда его желудок скрутило прямо посреди ужина! Видимо, какие-то капли отравы всё-таки попали в организм лекаря, который более часа наслаждался приятным, щекочущим током вдоль позвонков во время купания, а затем более двух часов страдал в кустах. И радовался, что они больше не посреди пустыни.

Возвращаясь обратно в лагерь, Нуска обратил внимание на двух застывших между деревьев сурии. От молодого человека довольно-таки разборчиво тянуло смешанной энергией, так что лекарь сразу узнал в нём Оанна. Однако привлекла внимание Нуски его спутница – земляная сурии, которая тоже, на удивление, показалась знакомой. Разглядеть лицо с такого расстояния не представлялось возможным, но лекарь отчётливо ощутил что-то знакомое в её сильной и чистой дэ.

«Но разве я общался с кем-то из сифов, кроме Ив? Это точно не она – её я, слава, th`are, духам, уже и спиной научился чувствовать. Кто же это?»

Нуска и сам не знал, почему так долго ломал над этим голову. Разве его касается то, с кем проводит время Оанн? Может, это вообще… тайное свидание? Разве молодые люди не…

Помотав головой, Нуска быстро направился по своим делам, а именно – к палатке генерала Отэна. Теперь весь лагерь стоял на ушах – особое внимание привлекла даже не драка Нуски, а то, что он… хаванец. Пускай те, с кем они объединились в Эрьяре, и слышали о придворном лекаре и не имели никаких претензий к его происхождению, но войско Арценты, к которому Нуска до сих пор имел прямое отношение, взбунтовалось. Другие офицеры сочли это грубым нарушением порядков, а некоторые и вовсе говорили про предательство, нарушение правил и устоев, а значит… Нуску ждало наказание.

Теперь это был не просто корпус из тысячи арцентов, а целая армия из четырех тысяч человек. Яркие огни усеяли необъятные поля – солдаты уже тушили костры и отправлялись на боковую. Бесконечное тёмное небо и звёзды освещали тысячи разноцветных палаток – к красным постройкам прибавились синие, зелёные, несколько серых и белых.

«Карборцы обещали прислать подкрепление позже. Придёт ли на передовую Хайя? Его приспособления способны выиграть нам войну. А хаванцы?..»

Нуска так ничего и не узнал о происходящем в Хаване. Последнее, что он видел, – это разорённый город мёртвых, и чувствовал не чистую энергию жизни, а смрад медленно гниющих тел.

Сколько хаванцев осталось в Скидане? И сколькие из них способны лечить и сражаться?

Эти мысли так сильно мучили Нуску, что он, не предупредив о своём приходе, просто сразу шмыгнул в палатку генерала. И, кажется, зря. Потому что тут же столкнулся нос к носу с выходящим из неё Леми.

Его светлые русые волосы были собраны в тугой высокий хвост. Сине-серые одежды сидели безукоризненно – плащ со знаменем Фасида, украшенные кисточками наплечники. Офицерский жетон на груди сверкал так же ярко, как и раньше, но на всякий случай Нуска скользнул по нему взглядом, чтобы запомнить.

«Двадцать третий отряд. Лучше ни с кем из них не иметь дела».

– Молодые господа, только не здесь… – услышал Нуска откуда-то из глубины палатки низкий голос Отэна.

Лекарь и не сразу понял, в чём дело. Но когда светлая энергия схлестнулась прямо в воздухе с энергией воды, то догадался, что им с Леми было достаточно просто оказаться рядом, чтобы вступить в безмолвную схватку. Капли воды уже танцевали вокруг фасидца, его лицо выглядело напряжённым и сосредоточенным. Только Нуска лишь усмехнулся:

– Я уже побил тебя разок. Думаю, мне пока хватит.

Хлопнув бывшего товарища по плечу, лекарь прошёл мимо него. Успел лишь отметить, что, видимо, хаванцы в их армии всё-таки имеются. Ведь те побои, которые Нуска оставил Леми, в лучшем случае, сошли бы через несколько недель, а уже сегодня от них не осталось и следа.

Фасидец быстрым шагом удалился, не удостоив бывшего соученика ответом.

– Офицер Нуска… – устало проговорил генерал и покачал головой. – Вот мы и снова встретились. Решил-таки вступить в бой? Да ещё и до прибытия на границу?

Кажется, Отэн уже готовился ко сну, а потому его парадный плащ и сверкающая броня покоились на матраце, а один солдат со всем старанием натирал переливающийся золотом металл. Нуска обвёл взглядом палатку и тут же уставился во все глаза на высокого мускулистого генерала.

– Генерал Отэн, я приношу извинения. Между мной и Ле… офицером Леми имеются давние разногласия. И на том празднике…

– Офицер Леми уже рассказал, что виновником драки можно считать его. Но Нуска… Может, дождёшься другого формирования? Не слишком ли необдуманно ты выбираешь себе врагов? – несколько взволнованно поинтересовался генерал и плюхнулся прямо на пол, за низенький столик. Только на этот раз Нуска остался стоять на правах провинившегося, а не сел рядом. – Ох, Нуска, Нуска. Я слышал, что ты любишь влезать в неприятности… Ты единственный офицер из моего корпуса, который уже во второй раз посещает мою палатку. И что же я вижу?

Нуска со вздохом опустил голову в ожидании взбучки. Он не раз проходил через это в школе – теперь его наверняка ждёт наказание. Но генерал почему-то молчал, словно выжидая. И тогда лекарь всё же решился поднять взгляд и заглянуть в тёмные глаза арцента.

– Нуска, – с расстановкой проговорил генерал, качая головой. Его взгляд был прикован к лекарю и прожигал насквозь. – Ты словно подбрасываешь брёвен в огонь, и он разгорается всё больше и больше, но этот костёр…

– …предназначается мне? – закончил Нуска, припомнив старую арцентскую поговорку.

Отэн покачал головой и махнул рукой.

– Иди к своему отряду. У офицера Леми не осталось никаких претензий, а вот с тем, что ты обманул военное командование и затесался в ряды арцентов, будет разбираться главнокомандующий завтра.

– Главнокомандующий? – переспросил Нуска и нахмурился. Его уже терзали смутные сомнения, ведь…

– Верно. Главнокомандующая Вильна Ариера. Я подчиняюсь напрямую ей, а, следовательно, ты тоже.

На следующий день в ярких лучах звезды четыре тысячи солдат влились в армию главнокомандующей Вильны, второй помощницы эрда Скидана. Дело оставалось за малым – всего несколько дней, и десятитысячная армия уже достигнет линии фронта.

Нуска чувствовал себя лишь маленькой каплей, одним из миллиона муравьев, медленно и упорно взбирающихся на муравейник. Кто он такой среди тысяч таких же солдат? Пускай в армии и оставались новобранцы, но…

– Офицер Нуска, просят пропустить следующий за нами отряд. Офицер, руководящий им, ветеран Континентальной войны и… – начал было объяснять Оанн, но Нуска только понимающе кивнул и отошёл в сторону, а за ним – и его малочисленный отряд, который так и не пополнился новыми солдатами.

Мимо проскакал статный карборец лет сорока с хмурым лицом. Чем-то он напоминал Отэна: тот же блёклый огонь в глазах, предвидящий жестокую битву. Карборец остановил взгляд на Нуске лишь на секунду, но лекарю хватило и этого, чтобы застыть на месте и ощутить слабость в ногах.

Сотни людей вокруг шли, переговариваясь и перекрикиваясь. Звук их шагов, топот копыт и скрип повозок смешались в один непрекращающийся шум. На самом деле Нуска уже очень долгое время чувствовал себя не в своей тарелке и…

Чья-то рука накрыла плечо лекаря. Тепло распространилось по телу, а странный сладковатый запах ударил в ноздри. Нуска рывком развернулся и встретился взглядом с Оанном, с немым удивлением всматриваясь во взволнованное лицо юнца.

– Оаннес, ты…

– На вас мой навык не действует, офицер Нуска. И я бы не посмел, – легко улыбнулся юноша, который сейчас выглядел как никогда хорошо – он словно источал свет. Его простые солдатские одежды теперь были чёрными – он больше не относил себя ни к арцентам, ни к фасидцам. – Но он поможет вам отвлечься.

Нуска припомнил, что последние дни и спал спокойнее обычного, и его стали реже мучить различные видения. Возможно, кто-то другой просто поблагодарил бы преданного подчинённого, но…

Нуска, смахнув руку со своего плеча, уставился на Оанна с невиданной ранее злобой.

– Если ты ещё хоть раз используешь на мне навык без дозволения, то я буду расценивать это как поднятый на меня меч.

Глаза Оанна расширились – из изворотливого и толкового солдата он вновь превратился в нелепого мальчишку. Всего одна фраза лекаря заставила его скрючиться и сморщиться, словно ему дали пощёчину.

Внезапно в разговор вмешалась Варла. Выскочив из-за спины Нуски, она обняла Оанна за плечи.

– Эй, офицер Нуска! Просили же не обижать малыша, а сами-то! Неужто он сделал что-то настолько непростительное, чтобы говорить с ним так?

Густые брови арцентки взметнулись, а Нуска в ответ только нахмурился, вглядываясь в загоревшее, почти что золотистое лицо своей подчинённой.

– Это… наше с ним дело, – коротко ответил лекарь, а затем отвернулся и быстрым шагом направился вперёд.

Ойми, которая сегодня управляла повозкой, тут же покатила следом, но, проезжая мимо Варлы, проговорила:

– Кажется, офицер Нуска сегодня снова не в духе, да?

– Да уж… Даже Оанну досталось.

Вторая повозка, которой управлял Гард, направилась по пятам за повозкой Ойми. Однако и этот арцент не удержался от комментария:

– Разве офицер Нуска не пуще других мечтал попасть на поле битвы? Что ж он всё бросается на нас, точно злая собака?

– Нет, офицер Нуска просто… – начал было Оанн, но тоже замолчал.

И Нуска был ему благодарен. Сегодня они оба уберегли секреты друг друга, ведь лекарь уже примерно догадывался о природе способностей Оанна, а Оанн же наверняка знал причину, по которой лекарь так отчаянно рвался в бой.

На фоне кроваво-красного закатного неба отчётливо вырисовывалась фигура в одеяниях того же пугающего цвета. Необъятные поля уходили вдаль, тонули в красном свечении, пока главнокомандующая Вильна упрямо скакала на гнедом скире против марширующей многотысячной армии. И Нуска знал, кого она искала.

Виляя меж рядов формирования, Вильна быстро приближалась. Нуска даже не успел как следует запаниковать, прежде чем кто-то впереди выкрикнул: