Текст книги "Рассеивая сумрак. Бессонная война"

Глава 88. Гости из прошлого

– Какая встреча! – насмешливо заметил Вьен, уверенной походкой выйдя на свет. Он был в тёплых серых одеждах, а его распущенные волосы вились от высокой влажности. Нуска не мог отвести взгляд от этого насмехающегося лица и холодных глаз.

– Старший брат… Зачем?

– Не хочешь поблагодарить меня за спасение? Уверен, что смог бы пережить эти пытки? Тирра редко останавливается на достигнутом, особенно в отношении тех, кто её оскорбил.

Нуска сглотнул комок и подавился. Его глотку словно стиснула чья-то рука, а сердце затрепетало от страха намного сильнее, чем во время пыток.

Всю жизнь Нуску пугал лишь один человек – Вьен. И вот он снова перед ним, но на этот раз Нуска стал его пленником.

– Вьен, чего ты добиваешься? Хочешь увести меня силой?

Арцент вздохнул, а затем одним резким движением метнул в сторону Нуски саблю.

У лекаря не было никакой возможности увернуться, он зажмурился, попытавшись перекатиться по полу, но оружие дэ всё равно влетело в него. Влетело и пронзило живот насквозь. Нуска машинально громко ахнул, но… не почувствовал боли. Оружие, утонувшее в теле лекаря, просто исчезло, не оставив ни царапинки.

Казалось, ещё чуть-чуть, и Нуска потеряет сознание. Его начало мутить, дыхание сбилось, а грудная клетка разболелась от учащённого сердечного ритма.

– Ты всё ещё ждёшь от меня подвоха, не так ли? Даже после всего, что я для тебя сделал, после всего, чем пожертвовал. Если бы ты хоть раз за всё это время прислушался ко мне, мы бы не оказались здесь. Но нет, младший братик, тебе нравится бежать под крыло убийцы, в темницу к магам боли, прямо в глотку к Тиаме, но не ко мне. Своей непроходимой тупостью ты скоро погубишь не только себя, но и весь Скидан, – не двигаясь с места, с холодной улыбкой заявил Вьен, а затем махнул Миеле рукой.

Слуга кивнул, а затем покинул их. А Нуска стал медленно отползать в угол пещеры, прямо по холодному жёсткому камню. Теперь они с Вьеном остались наедине – и это безумно пугало. До бездновых отродий. До тошноты.

Вьен же, не обращая никакого внимания на лекаря, расположился у костра. Сначала снял плащ и положил его рядом, чтобы просушить, а затем налил себе воды из котелка. Пальцами прикурил трубку.

Наверное, прошла вечность, прежде чем Нуска стал приходить в себя. Возможно, причиной тому был страх, но спать он перехотел, как и есть.

Вьен тем временем докурил, высыпал прогоревший табак в костёр, и Нуска вдохнул знакомый аромат трубки. Затем брат заговорил снова, медленно, словно подбирая подходящие слова:

– Эрьяру скоро атакуют дарвельские войска и Тиама. Мне придётся выслать тебя. Из Скидана на reh`z. Эрд оказался недостаточно напорист в своём желании отправить тебя куда подальше. В глубине души он всё равно желал, чтобы ты вернулся. Если бы не моё вмешательство, это стоило бы тебе жизни. Знаешь ли ты, какое задание дала мне Тиама?

Нуска затрепетал. Что значит «Эрьяру скоро атакуют»? Кто пропустит дарвельские войска прямиком в сердце страны? И неужели… Вьен заодно с Тиамой и дарвельцами? Неужели Вьен не повстанец и наёмник, но ещё и предатель, променявший верность Скидану на мешок дарвельского золота?

– Ты… Ты с ней…? – только и смог выдохнуть Нуска.

– Я не стану делиться с тобой подробностями своей жизни. Как я вижу, мы для этого в недостаточно близких отношениях. – Он снова усмехнулся. А затем без тени улыбки продолжил: – Она приказала убить тебя, вырезать твоё и её сердце. Её сердце доставить в отлитой из золота шкатулке, а твоё – на золотом блюде, чтобы она могла как следует насладиться трапезой. Что думаешь об этом, Нуска? Думаешь, если бы на моём месте был другой наёмник, он бы тебя пожалел?

Нуске пришлось отвернуться. Он понимал, что брат прав. Но и выдавить из себя благодарность не получалось.

– Поэтому мне придётся сослать тебя в другую страну. Там когти Тиамы не доберутся до тебя, её влияние ограничивается Скиданом. Там ты сможешь выжить, но и на мою помощь или помощь эрда не сможешь рассчитывать. Только на себя. Зато наконец приобретёшь своё оружие дэ, как тебе такое, братик?

– Оружие дэ? – без особого энтузиазма переспросил Нуска. Подобное его сейчас не интересовало, но всё же он не мог взять в толк, отчего Вьен сделал такой вывод.

– Точно. Ты ведь не слышал продолжение моего рассказа на следующий день – ты сбежал. – Арцент медленно поднялся, обошёл Нуску вокруг, словно готовясь к нападению, но затем присел на каменный выступ и почесал щетину. Подняв взгляд вверх, Вьен продолжил: – Оружие рождается из желания защитить. Защитить себя, Нуска.

– Это не так. Я видел прошлое других сурии. Их оружие пробуждалось из желания спасти близкого человека.

Губы Вьена расползлись в усмешке, а брови взметнулись вверх, словно издеваясь.

– Ты ребёнок, и твои слова – ребячество. Зачем человеку спасать кого-то?

– Чтобы он был в безопасности. Чтобы не погиб. Чтобы не испытывал боль…

Вьен приблизился и ткнул пальцем Нуску в грудь. Его глаза округлились, и он, не моргая, уставился на лекаря. Затем снова заговорил:

– Мы спасаем кого-то, чтобы самим не испытывать боль. Мы не желаем чужой смерти, потому что не хотим страдать. Мы отказываемся смотреть на умирающего и спасаем его, чтобы не чувствовать себя виноватыми. Мы делаем это для себя.

– А как же эрд? Он не хочет быть счастливым, страдания приносят ему наслаждение…

– Чувство вины. Это ещё одна причина, почему мы не можем допустить смерти тех, кто нам дорог. И умереть эрд хочет из тех же эгоистичных побуждений – чтобы перестать испытывать боль. Спасая Скидан или тебя, он испытывает секундное облегчение, будто бы та вина, что лежит на его плечах, становится легче.

– Хочешь сказать, люди вообще ничего не делают для других? Только для себя? – сощурился Нуска.

Но Вьен вдруг задумался. Вздёрнув подбородок, он отстранился, чтобы протянуть:

– Этого я не знаю. Но я не могу припомнить ни одного примера самопожертвования во благо других. Все спасают только собственные шкуры – кто от смерти, а кто от страданий.

Но Нуска притих. Злость и страх, которые он испытывал всё это время, вдруг сошли на нет. Он поднял на Вьена сверкнувшие в свете огня глаза и сказал:

– Вьен, ты спас меня и убил члена своей семьи ради себя?

Вьен сощурился. Но промолчал.

– Ты ворвался в город в День сурии и пытался забрать меня, приносящего лишь беды, ради себя?

Вьен нахмурился.

– Ты позволил мне присоединиться к восстанию в Арценте, испортить твои планы, привести твоих людей к смерти – ради себя?

Вьен скрипнул зубами и сложил на груди руки.

– И сейчас… Вместо того, чтобы прикончить меня и вернуть сердце Тиаме, ты сидишь и рассказываешь мне это?

– Зачем тебя убивать, Нуска? Намного выгоднее тебя выменять… – Арцент вдруг усмехнулся, а затем ушёл к огню. Там он вывалил содержимое своей сумы на пол и начал рыться в вещах. Звякнуло стекло.

– Выменять? – не понял Нуска.

Вьен тем временем призвал свою саблю и вспорол ладонь. Кровь полилась в маленькую стеклянную бутылочку, которую арцент подставил снизу.

– Верно. Возвращаясь к нашему разговору… За свою жизнь я успел понять только одно. – Наполнив склянку до горлышка, Вьен перевязал руку куском ткани, а затем медленно стал подходить к Нуске. Глаза арцента в полутьме горели красным. – Пока человек поступает правильно и разумно, даже подставляясь под удар, он действует себе во благо. И лишь когда он мечется в отчаянии, допуская ошибку за ошибкой, продавая, меняя всё, что у него есть, – он действует во благо других. Когда он причиняет страдания своим близким. Когда он делает их жизнь невыносимой. И лишь по той простой причине, что неспособен понять: то, что благо для него – не благо для другого.

– Вьен…? – Нуска поёжился и прилип к стене пещеры. Но это не уберегло его от пронзительного и колкого взгляда брата.

– Нуска. Мы неспособны принять выбор другого человека. Мы можем лишь делать вид, что приняли его, чтобы нас не отвергли. Как если бы близкий тебе человек был бы пьяницей, день за днём убивал себя, а ты смотрел на него, не в силах ни одобрить его решение, ни запретить ему.

– И… Каков же выход? – прошептал Нуска, чувствуя себя забившимся в угол мышонком. Вьен подошёл ближе и навис над лекарем.

– Есть два варианта. Уйти, зная, что он умрёт. Или же… – Вьен опустился на колени и схватил подбородок Нуски, задирая его лицо вверх. Два взгляда столкнулись: один, полный уверенности, и второй, полный страха. – Или же зашить ему рот, чтобы он больше не мог пить.

Нуска хотел отстраниться, желал этого всей душой, но холодный камень сзади царапал спину и рвал рубаху, а цепкая хватка Вьена не ослабевала. Лекарь чувствовал, с какой силой сжимают его нижнюю челюсть, вдавливают пальцы в дёсны и зубы.

Вьен поднёс бутылёк со своей кровью ко рту Нуски, однако насильно напоить лекаря не вышло – тот мотал головой, отворачивался, почти разлив странное снадобье.

Лицо брата потемнело. Он перехватил руку на волосах Нуски, потащил его голову вперёд, а затем с нажимом назад.

Ударившись затылком о камень, Нуска только что-то крякнул и обмяк. Перед глазами засверкали звёздочки, а острая боль от затылка расползлась по голове, сделав её невыносимо тяжёлой. Теперь разглядеть лицо Вьена или понять его настроение стало невозможно. Тогда Вьен, испив собственной крови, насильно влил в глотку и нутро Нуски раскалённую кровь.

Лекарь повалился на пол. Он катался по полу, пытаясь остудить пожар в собственных каналах дэ. Царапал свои плечи до крови, изнывая от боли.

А Вьен стоял и пожирал взглядом страдающего от боли Нуску.

– Я снял печать с некоторых твоих воспоминаний, а на некоторые – наложил. Забывать ты начнёшь постепенно, как и вспоминать.

Нуска не мог разобрать его слов. Жар овладел его телом, кусачие языки и клыки уже пожирали его желудок.

– Это твой отец попросил меня. После смерти твоей матери, когда тебя доставили в Хавану. Ты не говорил, ты не ел. Все свои дни ты проводил за тем, что смотрел в стену. И мне пришлось стереть воспоминания о смерти твоей матери и об истреблении лесного племени.

Часто дыша, лекарь хватал ртом воздух. Вьен же присел рядом и внезапно уложил ладонь, которая показалась сейчас такой холодной, Нуске на лоб.

– Во второй раз – после инцидента в Хаване и смерти твоего отца. Я нашёл тебя посреди города, в горе гниющих трупов. Твой взгляд снова был стеклянным. Я бы думал, что ты уже мёртв, не бейся твоё сердце.

Нуска поморщился и что-то простонал, закрыв глаза.

Но Вьен продолжал:

– И после этого ты хочешь, чтобы я принял Сина, чтобы простил его? Знаю, ты желаешь этого, Нуска. Чтобы я оставил тебя в покое и больше не появлялся в твоей жизни, ведь в твоих глазах я – убийца. Но помнишь ли ты о том, кто приносил кусок хлеба в дом в своих окровавленных руках? Нет, Нуска. Даже узнав, что это Син виновен в смерти твоих родителей, ты пожелал остаться рядом. Это предательство я не смогу тебе простить. И всё же я сделаю всё, чтобы ты выжил.

Прохладная ладонь пропала. Нуска замычал и нахмурился, свернувшись. Теряя сознание, он расслышал звук постепенно удаляющихся шагов.

* * *

– Вьен…?

– Он уже ушёл. Нуска, после прихода тёмной кометы вы обязаны вернуться к Вьену. Он отпускает вас только с этим условием. Если вы не сдержите его, то он собственными руками убьёт эрда, даже если это повлечёт за собой его собственную гибель и истребление половины населения Скидана, – отчеканил Миела.

Нуска медленно кивнул. Он не успел отойти от пыток в сифской тюрьме, а столкновение светлой и огненной дэ в каналах окончательно выбили его из колеи. Как деревенский дурак, он мог только послушно кивать.

– Я собрал вам провизию и всё необходимое для долгого путешествия. Можете отправляться, как почувствуете себя лучше, а можете сразу направиться в порт Арценты на встречу с Вьеном.

– Нет. Я пойду в Эрьяру, – мотнул головой Нуска.

– Как пожелаете. Пусть духи направляют вас.

Миела быстро собрался и ушёл. Нуска же остался наедине с потрескивающим костром.

Он плохо помнил, о чём вчера говорил Вьен, но понимал, что рано или поздно вспомнит. Сейчас же Нуске пришлось раздумывать об иных проблемах:

«На Эрьяру могут напасть. Син там. Я должен прийти и помочь».

Нуска почти сутки провёл в пещере, дожидаясь, когда спадёт тошнота от удара затылком о камень.

«Удивительно, что обошлось без сотрясения. Видимо, моя голова тоже каменная».

С рассветом Нуска, прихрамывая, отправился в путь.

Дорога из Сифы в Эрьяру выдалась не самой простой. Было недостаточно просто идти в нужном направлении. Встретив первого же путника, Нуска попросил у него карту, но ворчливый старик отказался делиться.

– Нет уж, молодой человек, мне странствовать ещё до конца своих дней. Меня изгнали. Я не могу отдать её тебе.

– Тогда… позволь перерисовать?

– Это я могу. За лепёшку.

Нуска поделился со стариком припасами и принялся за дело, благо на дне сумы завалялись уголь и кусок отсыревшей бумаги.

И лекарь так быстро и ловко скопировал карту Скидана, что даже старик изумился, почесал черепушку и хмыкнул:

– А знаешь, бери мою. Мне и твои каракули сойдут.

– Нет уж, старик, не хитри. Забирай свою карту и иди, куда шёл. Но спасибо.

Нуска отдал странствующему старичку ещё одну лепёшку и побрёл по дороге, которая вилась среди полей, но должна была привести лекаря в Эрьяру, на северо-запад.

Сейчас он почему-то размышлял о том, что в своих путешествиях смог открыть в себе недюжинные таланты. Знал бы он, что может стать неплохим картографом, если бы не отправился в путь? Или что способен не только переводить старинные песни лесного народа, но и бегло разговаривать на их языке? В последнее время и книги на староскиданском становились Нуске всё понятнее и понятнее… Да и на войне он показал себя не только как хорошего фехтовальщика, но и как чуткого бойца, способного предвидеть опасность.

«Где бы я сейчас был, если бы не Син? О чём говорит Вьен? Я стал настоящим мужчиной, объехал половину страны, получил ранг, увидел то, о чём иной раз люди фантазируют всю свою жизнь. Вьен предвзят к Сину, как и ко всем аристократам. А я…».

Нуска снова задумался. Его отношение к людям действительно кардинально изменилось, а кусочки, из которых был склеен мир, наконец сложились в картину.

«Ведь Миела, думаю, сейчас ненавидит меня точно так же, как я когда-то ненавидел всех богачей. Небось ещё и шавкой эрда называет».

За день Нуске удалось обогнуть поля. Теперь на севере от него располагалась Рира, а на юге – Арцента.

«Вьен говорил, что будет ждать меня в порту Арценты. Нетрудно догадаться, что он хочет выслать меня не в другую страну, а с континента».

Нуска не мог этого допустить – он не желал оставлять Сина наедине со своей болезнью и проблемами страны. Но и возможные последствия отказа, о которых вскользь упомянул Миела, заставляли волосы встать дыбом.

«Нет, Вьен не убьёт его, нет-нет. Каким бы сумасшедшим он ни был, его ведь казнят за одну мысль об убийстве эрда. А убить Сина не так уж и просто. Хотя, если Вьен связался с Тиамой…»

Нуска остановился, приложив ладони к горящим от усталости щекам. Со всех сторон лекаря окружали поля, а далеко впереди, на горизонте, стелилась лесная полоса. Дневная звезда скрылась за облаками, освещая маленькому, запутавшемуся и одинокому лекарю путь. Мимо, гогоча, пролетела стая диких гусей. Нуска задрал голову, наблюдая, как ровный клин скрывается за лесом вокруг Сифы, и вздохнул.

«Они знают, куда им лететь. А я даже с картой в руках не понимаю, куда должен направиться».

Облака сгущались, а к вечеру тучи затянули весь небосклон. Ночью, когда Нуске почти удалось добраться до перелеска, на землю обрушился дождь, да такой сильный и холодный, что лекарь, грязно ругаясь под нос, нашёл в себе силы, чтобы бегом броситься под лесную шапку.

Стало ещё холоднее. Нуска видел, как из его рта вырываются клубы пара. Выбрав для стоянки место посуше, он попытался развести на сыром хворосте костёр, но безуспешно. Огонь, занимаясь, вновь тух от случайной капли, сорвавшейся с листьев.

Тогда Нуска забился под корни дерева, обложил себя листвой, ветками, укутался в плащ и уткнулся в свои колени, напевая одну из любимых лесных песен.

Так бы он и уснул, если бы сквозь глухой шорох листвы, скрип качающихся на ветру веток и мерный звон капель не расслышал тихую поступь.

Кажется, ещё один путник нашёл в этом лесу место для ночлега.

Нуске стало страшно оттого, что это мог оказаться Вьен. Поэтому он притих, прикрыв чёрным плащом даже лицо. Он надеялся, что его не заметят.

Однако скоро неизвестный показался из-за деревьев. Ливень мешал как следует ощупать пространство, чтобы понять, кем является незнакомец.

Словно из давно забытых снов прозвучал знакомый Нуске голос:

– Господин Нуска! Господин Нуска, это я! Вы меня узнали?! Вы от кого-то прячетесь, что с вами случилось?!

Жизнь или же судьба преподнесла лекарю ещё один сюрприз. Нуска думал, что одной судьбоносной встречи за день вполне достаточно для такого скучного хаванца, как он, но нет.

В Нуску практически врезался молодой парень, который тут же принялся ощупывать сбитого с толку лекаря.

Ну а Нуска смог только моргнуть, а затем глупо спросить:

– А? Что? Оанн? Я уже уснул?

– Духи, Нуска, это взаправду я! Простите, что так внезапно, я не мог даже отправить вам письмо. Как только моё обучение в обители закончилось, я сразу отправился в Эрьяру, но мне сообщили, что вы в Сифе… И последние пару недель я пешком брёл до Сифы, потому как все мои сбережения ушли на припасы. Господин Нуска, я искал вас.

Нуска замотал головой. С его носа сорвалась огромная дождевая капля.

– Зачем?..

Тут уже растерялся Оанн. Захлопав пегими ресницами, распахнув круглые цветастые глаза, он какое-то время раздумывал над ответом, но затем выдал:

– Я хотел вас увидеть. Хотел передать письмо от Жамина. Рассказать о своей учёбе. Передать послание от Минхэ.

– Да?

– А ещё… Господин Нуска, я не знаю, куда мне идти. Я всегда был чужим в Арценте. Я не хочу возвращаться туда. Вы были нашим лидером на протяжении долгих месяцев, поэтому я не смог придумать ничего лучше.

– А, – многозначительно отозвался Нуска и кивнул.

Оанн вздохнул, но затем огляделся.

– Неподалеку была пещера…

– Нет, только не в пещеру.

– А? – многозначительно переспросил Оанн.

– Останемся тут, – отрезал Нуска.

Оанн послушно закивал, тут же плюхнулся прямо в лужу рядом с Нуской и начал сгребать хворост обратно в кучу.

– Эй, нет, ничего не выйдет, я уже пытался… – начал разъяснять лекарь, но тут же заткнулся.

Юный полукровка сгрёб хворост, а затем поколдовал над ним, призвав огонь. Но это пламя было совершенно другим – оно было синим, не обжигающим. Однако Нуска всё равно почувствовал исходившее от него тепло.

– Мой огонь не такой, как у других арцентов, он не согреет вас как следует, не просушит одежду. Но он тоже может послужить, – неловко отозвался Оанн и улыбнулся, подставляя собственные обмороженные и перебинтованные пальцы к сине-голубым танцующим языкам.

Нуска помотал головой и распустил шнуровку своего плаща, а затем укрыл им, как одеялом, себя и Оанна. А после взял его руки в свои, исцеляя.

– Спасибо, Оанн. Ты очень вовремя пришёл на выручку. Я очень устал. Посторожи мой сон до середины ночи и разбуди меня.

С этими словами Нуска отпустил пальцы Оанна, а затем уронил голову на его плечо. И почти сразу уснул.

Лесная дэ наполняла тело и голову лекаря пугающими предзнаменованиями и страшными снами, но хаванцу удавалось сбегать от них вплоть до самого утра.

Глава 89. Комета

Нуску не будили до полудня. Очнувшись, лекарь обнаружил себя там же, под деревом, целиком укутанного в плащ и обложенного сухой листвой и травой. Оанн же сидел рядом и что-то наигрывал на своём инструменте дэ, мире.

Постепенно начиная припоминать вчерашний разговор с Вьеном, который так сильно хотелось забыть, Нуска, не высовывая носа из-под плаща, спросил:

– Оанн, как ты получил своё оружие?

Мальчишка вздрогнул, а мира рассыпалась на частицы дэ. Он рывком развернулся, а его лицо озарили утренние лучи, пробившиеся через кроны. При свете дня Нуска смог заметить, что Оанн подрос, возмужал, а его взгляд стал увереннее и осмысленнее. Золотистые волосы отросли, и теперь он собирал их в маленький хвостик на затылке.

– Господин Нуска! Вы проснулись? Как вы себя чувствуете?

– Всё в порядке, я ведь не ранен, – мотнул головой Нуска, а затем сел, чтобы продолжить разговор: – Так… как ты получил оружие дэ?

– Господин Нуска, я и не помню толком. Это произошло в детстве. Возможно, Жамин помнит…

– Ты говорил, что он передал письмо?

Оанн закивал, а затем отдал Нуске пожелтевшее и засаленное письмо в конверте. После полукровка тут же отвернулся и занялся делами: снова развёл горящий синим костёр, стал рыться в своих припасах в поисках еды.

А Нуска, тут же разорвав конверт, принялся читать:

«Здравствуй, Нуска.

Мне было тяжело заставить себя написать тебе, но я решился. Мы расстались на плохой ноте, однако когда моё здоровье начало ухудшаться, я всё же воспользовался оставленными тобой рекомендациями. Они помогли мне встать на ноги. Как ты и говорил, я принимаю настойки с мятой и ромашкой, ем меньше мяса и больше овощей, почти не пью вино. По утрам я стал выходить в пустыню и жечь песок. Потихоньку я стал учиться управлять своей дэ, занялся стеклодувным ремеслом. Посуда и украшения, которые я изготавливаю, пользуются популярностью в Арценте. Скоро я налажу продажи и в других регионах, всё идёт именно к этому.

Я знаю, что письмо тебе передаст Оанн. Я надеюсь, что у него всё в порядке. Позаботься об этом ребёнке. С тех пор как мы с ним пошли разными путями, и его, и мои дела стали намного лучше.

Возможно, был отрезок времени, когда я винил тебя в том, что ты отобрал у меня брата. Я мог грубить тебе, потому что чувствовал себя покинутым. Однако теперь я понимаю, что ты сослужил нам хорошую службу. Мы оба отправились на поиски самих себя.

Пусть духи направляют твой путь, Нуска».

Дочитав до конца, Нуска тихо выдохнул, а от облегчения чуть не выронил письмо. Они не просто расстались на плохой ноте – Жамин выгнал никудышного лекаря, обвинив во всех своих бедах. Однако больше всего Нуску обрадовало то, что Жамин не только не умер, но и пошёл на поправку. Его проблемы с перегрузкой дэ в каналах оказались не так критичны, да и ему всего-то требовалось найти способ применения для своей дэ… Почему же он не сделал этого раньше?

– Оанн, а почему Жамин отказывался пользоваться своей дэ?

– Возможно, из-за меня, господин Нуска.

– Это как? – Нуска вскинул голову, уставившись на Оанна.

Полукровка только вздохнул, отвернулся, а затем стал задирать серую рубаху, обнажая спину. Кроме островков кожи разного цвета вдоль хребта вился страшный длинный ожог, от копчика до шеи.

– Жамин всегда плохо управлялся со своей дэ. Однажды он случайно ранил меня, потом долго извинялся. Мне было всего пять лет, и мать избила Жамина так, что он несколько месяцев боялся даже подойти ко мне. Меня же из жалости выхаживал один местный хаванец.

Нуска кивнул. Теперь всё вставало на свои места. Жамин боялся снова ранить Оанна или кого-то из окружающих, а потому он запретил себе использовать дэ. То же самое сделал и Син, когда понял, насколько его магия разрушительна. Все сильные сурии тёмной стороны в чем-то походили друг на друга: они боялись ранить, когда само их существо призывало жечь или убивать.

– Ты злишься на брата?

– Нет, я никогда на него не злился. Но мать и жалела, и ненавидела нас. Думаю, нам было тяжело жить под одной крышей. Теперь мы иногда обмениваемся письмами, всё в порядке, господин Нуска.

– Ты всё-таки отучился в школе сурии? – с улыбкой спросил Нуска. Он подсел к костру и достал пару лепёшек из своих припасов. Стоило перекусить, прежде чем отправляться в путь. Но обед можно было скрасить и интересным разговором.

Оанн поправил свою одежду и сел рядом. Достав какую-то зачерствевшую булку, он стал жадно жевать, между делом продолжив разговор:

– Да. Моим учителем стал не арцент, а фасидец, Лейз. Долгое время я не мог вообще пользоваться дэ, но он научил меня разводить синий огонь и призывать горячую воду…

– Как полезно для водных процедур! Не хочешь устроиться в баню в Арценте? – рассмеялся Нуска и тоже вгрызся в лепёшку. Лекарь перевёл взгляд на синий огонь, под которым еле-еле потрескивали ветки. Эта магия удивляла и завораживала.

– Господин Нуска! – обиженно выдохнул Оанн, а затем, проглотив кусок, продолжил: – Я… хотел бы быть вашим помощником. Я почти уверен, что мои навыки могут пригодиться и лекарю.

– Если тебе действительно больше некуда податься, то этот нищий лекарь к твоим услугам, – проговорил Нуска и покачал головой. Не считал он себя той фигурой, которой нужно прислуживать. Однако одна мысль снова шевельнулась в голове у лекаря, и он спросил: – Как давно ты покинул столицу? Там всё было в порядке?

– Конечно, что может случиться с Эрьярой? Я прибыл туда месяц назад, но мне сообщили, что вы уже покинули город и отправились вместе с эрдом в Сифу. Тогда я запасся серебром и отправился следом. Это было где-то две недели назад.

– Что же, th`are, действительно могло случиться… – нахмурившись, под нос пробормотал Нуска. У него даже пропал аппетит. Он не понимал, каким образом даже целая армия дарвельцев смогла бы прорваться к столице всего за две недели. В течение долгих месяцев войны многотысячное войско Дарвеля не могло пробить оборону Скидана, их армии так и не удалось выйти с вересковой пустоши.

«Но я ведь не мог наслать какую-то беду на Скидан своим предсказанием?! Это так не работает! Но Вьен чётко сказал, что Эрьяра окажется в осаде. Мог ли он соврать? Но если соврал, то зачем? Чтобы заманить меня в столицу? Но Миела сказал, что он будет ждать меня в порту Арценты. Это значит, что в его планы не входит моё возвращение во дворец. Что, th`are, происходит?!»

У Нуски разболелась голова. Он не помнил ни собственное предсказание, ни слов Вьена. Память подводила. Лекарю всё время казалось, будто он что-то упускает, но что?

– Нет уж, я не стану сидеть и заниматься бессмысленной дребеденью. Думай тут или не думай, надо просто добраться до Эрьяры и убедиться во всём самому, – вслух заключил Нуска.

– Господин?..

Нуска резко вскочил на ноги и начал быстро забрасывать вещи в суму.

– Туши костёр, Оанн. Мы отправляемся прямо сейчас.

* * *

Сверившись снова с картой, Нуска решил идти напрямик. Чем быстрее они достигнут столицы, тем лучше. Около четырнадцати часов в день они находились в пути, останавливаясь только ночью. По пути им встречались деревни, но Нуска отказывался ночевать под крышей.

– Тёплая кровать изнеживает, а горячая еда смаривает в сон. Если будем ночевать в лесу, то быстрее достигнем цели. Так меня учил Минхэ, – рассказывал Нуска своему юному спутнику. – Если ты в пути, то ты в пути.

Они двигались на север. С двух сторон их окружил желтеющий лес. По утрам Нуска замечал стойкую изморозь на облетевшей листве и пожухлой траве. Лес окрасился в золотые и красные тона, ветер кружил стремительно опадающую листву в воздухе, но лекарю не удавалось насладиться красотой леса.

Он думал лишь о том, что движется слишком медленно. Невыносимо медленно. Оанн, который поначалу неплохо помогал, теперь начал раздражать. Нуске уже казалось, что он намеренно ползёт как набитая тележка с кривыми колёсами, что он спотыкается и падает лишь бы позлить Нуску, который сейчас не мог думать ни о чем, кроме своей цели.

– Оанн… мы не можем ускориться? – со вздохом спросил Нуска, прыжком сев на сырую землю. Он чувствовал в ногах неутолимый зуд, который принуждал его идти вперёд, быстрее и быстрее, тратя дэ. Им пришлось устроить привал, потому что Оанн выдохся, но Нуске уже через минуту начало казаться, что он на грани. Ещё секунда, и хаванец просто сорвётся и уйдёт один, бросив белобрысого мальчишку посреди дикого леса.

– Господин Нуска… простите. Мы можем поговорить? – неловко спросил Оанн, который сел в отдалении и занялся тем, что стянул сапоги и начал заново бинтовать ноги длинными грязными полосками ткани. Видимо, они постоянно сползали, а растянувшаяся ткань не держалась на тощих ногах Оанна. Жёсткая кожа сапог натирала ему щиколотки до крови за полчаса пути, Нуска просто не успевал вылечить старые раны, как появлялись новые.

– О чём? – уточнил Нуска, который, не отвлекаясь, в это время проверял остатки припасов, ножики, запасные тряпки, флягу с водой и карту.

– О том, что меня попросил передать вам сурии Минхэ, – медленно и тихо сказал Оанн. – Нуска, вам нельзя возвращаться в Эрьяру.

– А? – удивлённо переспросил тот и даже отвлёкся от своих дел. – Почему?

– Знаете ли вы, кого короновали в Дарвеле в этот жаркий сезон?

– Короновали? Короля?.. – непонятливо буркнул Нуска. Он мало что знал о других странах, даже то, кто стоял во главе вражеской страны, было для него загадкой (да и не очень-то его интересовал ответ).

– Императором объявили женщину, хаванку.

– И?

– Тиама.

Нуска несколько раз моргнул и уставился в землю. В голове бурлила каша из обрывков мыслей, но он пытался слепить из неё хоть что-то.

– Получается… Тиама – главнокомандующий Дарвеля. Поэтому дарвельцы снова напали на Скидан, поэтому она принимала участие в Предвестной схватке. Но что нам это даёт? Я и так знал, что она спит и видит, как бы насолить Скидану.

– Нуска, одна из её целей – это вы, – заключил Оанн и покачал головой. Он выглядел на редкость взволнованным и постоянно теребил бинты на своих ногах.

– Ну и что же? Мы участвовали в Бессонной войне, я лично – в Предвестной схватке. Я видел всадников смерти. Она даже не попыталась напасть на меня, её интересовал только эрд, – хмыкнул Нуска.

– Нуска, вы можете понять: если что-то случилось в самой Эрьяре, то это не случайно?

– Да каким образом с этим связан я?! У Сина с Тиамой личные счёты! Если уж сама Тиама решила напасть на Эрьяру, то я последний, ради кого затевался этот поход! – Нуска даже повысил голос и вскочил на ноги. Да что несёт этот полукровка?! Нуску снова хотят обвинить во всех бедах Скидана?!

Оанн медленно поднялся на ноги следом, но его взгляд стал серьёзным. Голубые с карим глаза так и впились в Нуску.

– Нуска, вы уже очень долгое время являетесь не только лекарем из трущоб. Почему вы продолжаете отрицать, что на вас может вестись охота?

– Потому что я – никто! – запальчиво выдохнул Нуска, приложив ладонь к груди. – Я – не тот человек, из-за которого могут начинаться или заканчиваться войны! Я не тот человек, из-за которого могут совершить нападение на Эрьяру! Не тот, из-за кого может случиться хоть что-то важное или великое! Почему все продолжают спихивать на меня ответственность?!