Текст книги "Рассеивая сумрак. Бессонная война"

Это были покои эрда. Нуска не смел там показываться с тех пор, как вернулся в Эрьяру. Говорили, что Син так и не просыпался. Хоть яд оказался для него не смертельным, а Нуска тут же вывел его из крови эрда, но пагубное воздействие на энергетические каналы оказалось велико. А Син… не был обычным человеком. Как догадался Нуска, для эрда энергетические каналы являлись чем-то вроде полноценного органа. Пока они не работали, не мог бодрствовать и он сам. Если Нуска, повредивший когда-то каналы в правой руке, просто не мог воспользоваться энергией, то Син и вовсе не просыпался.

– Я бы хотел… – решился попросить Нуска.

Минхэ просто кивнул и остановился рядом.

С тяжёлым вздохом лекарь отворил эти тяжёлые двери. Слабый сгусток тёмной дэ вился в воздухе, а комната казалась заброшенной. Слой пыли покрыл даже пол – видимо, пока эрд спал, никто не решался сюда входить.

Но для Нуски правила не писаны, верно?

Лекарь ступил на мягкий пушистый ковёр. Прошёл мимо рабочего стола, как всегда заваленного бумагами, и остановился у кровати, занавешенной чёрным плотным балдахином. Раньше этот кусок ткани сдерживал энергию Сина во сне, но теперь его полог был отодвинут, а край держался за резное изголовье кровати.

Нуска уставился на эрда во все глаза. Его уложили как покойника – на спину, сложив на груди руки, подобно тому, как правителей укладывали в гробы перед тем, как навсегда погрести в землю.

Эта картина так сильно испугала Нуску, что он тут же бросился к эрду, схватился за его холодную руку, нащупывая пульс.

«Ещё живой», – с облегчением вздохнул про себя лекарь и сглотнул.

Видимо, кто-то всё же потрудился снять с эрда доспехи, а поэтому на нём были простая чёрная рубаха и длинные тёмные штаны для верховой езды. И больше ничего.

Син никогда не носил украшений, не надевал на себя больше, чем требовало от него окружение. Он явно не испытывал никакого удовольствия ни от своего богатства, ни от статуса, ни от самой жизни.

Его лицо было таким бледным, что просвечивали капилляры. Длинные чёрные волосы лежали длинной чёрной полосой на груди.

«Судя по всему, уложил его уже Нарид. Судя по этой вонючей скрупулёзности…»

– Нуска? Всё в порядке? – поинтересовался Минхэ откуда-то из-за спины.

Нуска поймал себя на том, что всё это время крепко стискивал в руках ладонь Сина. Лекарь вздохнул и медленно выпустил холодную руку правителя из пальцев – видимо, подобное поведение не было подобающим.

Нуска выпрямился и бросил ещё один взгляд на исхудавшее и осунувшееся лицо правителя, а затем отвернулся.

– Учитель Минхэ, пойдёмте. Не будем беспокоить сон эрда. А я вам пока расскажу… какие сны видел сам.

Глава 71. Сон о раскаянии

 
Задыхаясь, стыдился молиться —
Ведь тогда я уже понимал,
Что проклятье мне вовсе не мнится:
«Ведь не сплю», – я легко осознал.
 

Тень который день не покидала город. В столице, потонувшей в непроглядных сумерках, жители старались лишний раз не высовываться из своих домов, словно с минуты на минуту ожидали ливня.

Месяц шаль обычно выдавался дождливым. Вот и сейчас капли то и дело срывались, накрапывая на мощёные мостовые. Совсем молодая офицер как раз прогуливалась по улицам, изучая подворотню за подворотней. Она сама вызвалась на это задание – найти источник тягучей тёмной дэ. Как её ни уговаривали бывшие соученики, арцентка не могла оставить это задание без внимания. Ведь это происшествие на секунду вернуло её в прошлое, в детство, когда её учитель Галан ещё был жив.

Верно. Год назад они всем ученическим составом похоронили своего учителя. У арцентов было принято сжигать трупы, а потому офицер не могла даже наведаться на могилу – память о Галане продолжала жить лишь в её памяти.

Его внезапная смерть стала для молодой арцентки ударом. Отец давно уже отрёкся от дочери, не желая иметь что-то общее с ребёнком, который кое-как управлялся своей дэ. Поэтому она, вступив в должность офицера в затянувшейся войне, бралась за любое задание, выполняла любые поручения, чтобы заслужить славу.

Но найти источник тёмной дэ было не так просто. У Вильны никогда не было хорошего чутья, но она прикладывала все усилия, чтобы выявить причину непривычной непогоды и странных, пробирающих до мурашек миазмов.

Командующие предполагали, что это мог быть засланный убийца со стороны Дарвеля или Сонии. Именно это и не давало Вильне покоя – война шла тяжело, они кое-как удерживали позиции, а тут ещё и это… Только проблем в столице сейчас не хватало.

Улочки казались непривычно пустыми. Никто даже не думал высовывать нос наружу – все и так прекрасно понимали, что со дня на день оборона столицы падёт. Скидан оказался осаждён сразу с трёх сторон армиями нескольких государств. Эта война не была справедливой. Маленькая бедная страна вроде Скидана не могла противостоять богатому Дарвелю, чьи колонии в Кноне и Ансоле бесперебойно поставляли золото, продовольствие и новых воинов.

Перед другими Вильна храбрилась: толкала патриотичные речи о том, что они обязательно победят, рассказывала, как много талантливых сурии проживает в Скидане. Говорила, что один скиданский боец стоит сотни из объединённой армии.

Но это были пустые слова. Противников было не сто, не тысяча, а миллионы. Сколько бы они ни убивали, на место погибших прибывало ещё больше. Спустя несколько лет война уже пошла на истощение… И всем было понятно, кто проиграет.

Даже сейчас, патрулируя улицы в поисках источника тёмной дэ, Вильна не могла отвлечься от тяжёлых мыслей. Каждый день арцентка видела сны о том, как противники прорывают последнюю оборону столицы и занимают Фавэру[17]17
  Фавэра – старое название Эрьяры, столицы Скидана. До Сина около сорока лет эрдом был Фавэр, а столица во время его правления носила это название.


[Закрыть].

Наконец, спустя несколько часов поисков, арцентке повезло забрести в одну особенно тёмную и грязную подворотню. Казалось, там не пробегали даже крысы, а бездомные гнушались заглядывать в этот духами забытый проулок. Разодетая в красные атласные одежды, офицер выглядела здесь как эрд на жатве.

В самом дурно пахнущем углу, облокотившись на стену дома, валялся рир, облачённый в драный чёрный плащ. Не было видно ни его лица, ни тела, но Вильна застыла как вкопанная, чувствуя, как к горлу подкатывает желчь.

– Так это был ты. Думал, я не узнаю твоей энергии, потому что слаба?! Не-ет! С того самого дня я навсегда запомнила это чувство! Ты, ранивший наших милых девочек, убийца учителя!

Вильна, всегда чувствовавшая превосходство в бою, всё же понимала, что так просто этого рира не одолеть, но всё равно обнажила меч и бросилась в атаку.

А что ей терять? Что вообще осталось у неё, кроме чувства долга? Ни семьи, ни достижений, ни будущего…

Когда меч Вильны был готов пронзить рира в самое сердце, тот вдруг медленно поднял голову, а его взгляд голубых глаз прожёг офицера: ей казалось, что всё её тело от головы до пят охватило ледяное пламя.

Клинок будто бы соскользнул и пробил каменную стену, воткнувшись в неё на половину лезвия. Сверху посыпались пыль и мелкие камешки, но рир не обратил на это никакого внимания. Он очень долго смотрел на Вильну, как заворожённый, словно наяву ему явилось видение о будущем или прошлом.

Вильна же с ужасом изучала лицо своего бывшего соученика: его кожу словно коркой покрыли странные чёрные рытвины – узоры, похожие на виноградные лозы; белки его налились чернотой, и казалось, даже влага, скопившаяся в уголках глаз, была цвета дёгтя.

Он был худ и бледен: скулы выпирали из-под натянутой кожи. Волосы были взлохмачены и нечёсаны, и, возможно, Вильна признала бы свою ошибку и решила, что напала на какого-то бродягу, но этот рир даже на грани голодной смерти был невероятно красив благодаря необыкновенно правильным и аккуратным чертам лица. От него, развалившегося в подворотне и дожидающегося своей смерти, не исходило никакого неприятного запаха, а лицо его было гладко выбрито.

Вильна скривила губы. Она схватилась за рукоять, желая нанести второй удар, как вдруг остановилась. Её парализовал непонятный страх. Рир не выглядел испуганным и не пытался защищаться… Он вдруг улыбнулся. И в улыбке его было столько радостного ожидания, что руки арцентки невольно опустились, а оружие распалось на частицы.

– Син… Ты… хочешь, чтобы я убила тебя?

– У тебя вряд ли получится, но я не против попробовать.

Бровь Вильны в недоумении взметнулась. Он что, смеётся над ней? Думает, она неспособна добить какого-то изголодавшегося больного рира?

– Ты всегда был слишком высокого мнения о себе! И когда ранил Фэнни с Айли… И когда убил нашего учителя, нашего учителя, Галана, Син! Пришёл ли ты, чтобы раскаяться? Объяснил ли нам, как это произошло?! – Вильна не сдержалась и перешла на крик. На самом деле эти вопросы мучили её долгое время. Как Син мог так поступить? Как он мог ответить на любовь учителя и своих соучениц предательством?

– Нет, Вильна, нет, – вдруг покачал головой Син. Всё это время он не шевелился, возможно, был слишком истощён для этого.

– Что «нет», Син?! Ты оправдываешься?! Что, правда глаза колет?! – кричала она, схватив рира за рубаху. Она трясла его так разъярённо, что по земле покатились оторванные пуговицы. Но Син продолжал смотреть на неё пустыми глазами, что злило ещё сильнее.

– Никто ненавидит меня сильнее, чем я сам, – очень тихо и коротко отозвался он, и тогда его ясный взгляд померк, словно он с головой провалился в ледяной колодец.

– Тогда почему ты не умер?! Почему не покончил с собой, не утонул в ближайшем болоте, не упал со скалы?! Почему, Син, почему?! – Вильна трясла обмякшее тело всё сильнее, скрипела от злобы зубами, но не находила в себе мужества, чтобы ударить или прикончить поверженного противника.

– Я пытался так много раз, что тебе и не снилось, – тихо проговорил Син, в упор глядя на арцентку. Он почти не моргал, не отводил глаз и говорил так уверенно, что… Вильне было трудно заподозрить его во лжи.

– Докажи, – вдруг хмуро отозвалась она и практически швырнула молодого мужчину наземь. Послышался глухой стук – кажется, Син неплохо приложился головой о каменную стену, но Вильна ни на секунду не испытала жалости и даже самодовольно хмыкнула.

Син только слабо улыбнулся:

– Одолжи оружие. Моё не способно меня ранить.

Вильна только горько рассмеялась:

– Не ожидала ничего другого от всесильного Сина Рирьярда! Так любить себя, чтобы оружие даже отказывалось ранить твою физиономию!

Хоть арцентка на секунду поколебалась, но всё же вновь обнажила длинный тяжёлый клинок. Однако Син не стал дожидаться, пока Вильна передаст ему в руки орудие – он просто аккуратно взялся за лезвие, опустив остриё ниже, а затем подался вперёд. Рир грудиной налетел на меч – послышался омерзительный треск, и с шумом хлынула кровь. Вильна даже поморщилась, наблюдая, как судорожно сокращаются мышцы рира – он практически висел на внезапно потяжелевшем лезвии, с его одежд рекой стекала кровь, но сам он молчал, лишь низко повесив голову.

Вильна ждала. Минуту, пять минут, десять. Сильный металлический запах бил в ноздри, а концентрация тёмной энергии в воздухе только повышалась.

Арцентка непонимающе приподняла бровь.

«Как оно так? Если он умирает, хоть и так долго, то дэ должно становиться меньше, а не больше?»

Но нет. Тяжелел сам воздух. Отрава витала на узкой улочке, а Вильна уже почти задыхалась от смрада тёмной дэ.

– Син! Что за штуки?! Это какая-то ваша магия?! – выкрикнула она, но Син хранил молчание, тяжёлым мешком свисая с её меча.

«Бездна! К отродьям!» – мысленно выругалась она и, упёршись коленом в плечо рира, с усилием выдернула меч из его тела.

И тогда Син повалился наземь. Арцентка наблюдала и не верила своим глазам: его грудина была пробита насквозь, в ней зияла огромная чёрная дыра, а рёбра неестественно изогнулись. Но Син продолжал дышать. С головы до ног он обливался по́том, изо рта его текла чёрная кровь, но, откинувшись на стену, он продолжал ловить ртом воздух.

И прямо на глазах у изумлённой Вильны рана начала медленно срастаться: кость за костью, мышца за мышцей, повреждение за повреждением. Уже через минуту рир был совершенно цел, и, хоть под ним и собралась огромная лужа крови, на нём не осталось ни царапинки.

Вильна хмурилась. Она ждала, что Син всё же выкинет какой-то фокус, но он продолжал лежать, облокотившись на стену и прикрыв глаза. Кажется, приходил в себя. Арцентка и сама окаменела, наблюдая за этим чудовищным чудом.

Наверное, прошло около получаса, прежде чем рир снова открыл глаза. И хрипло спросил:

– Теперь веришь, Вильна?

– Хорошо, Син, хорошо! Ты всегда во всём прав и никогда не врёшь, великолепный наш! Тогда скажи мне: что ты вообще здесь забыл? Что ты сделал для того, чтобы расплатиться за свои грехи?!

– За них невозможно расплатиться. – Син даже отвернулся. Казалось, слова Вильны делали ему куда больнее, чем её меч. Это обрадовало арцентку.

– Ты принёс столько зла Скидану! Фэнни и Айли отправились обратно в Хавану и не смогли закончить учебу, Галан погиб, а чёрная мразь… Син, я ведь была там, была на месте, где погиб Галан! Сразу после инцидента в Хаване! И теперь я знаю… Я знаю, это тоже сделал ты!

Син не стал оправдываться, лишь кивнул.

– Так… так и знала. – Вильна вдруг тихо рассмеялась и схватилась за свои волосы. – Так и знала! Во всём виноват ты! Во всех бедах!

– Это так. Я почти уничтожил Скидан, ранил наших соучениц и убил нашего учителя. И повинен ещё во многих преступлениях. Что мог, я исправил. Но излечить кого-то или вернуть к жизни неспособен.

– И… ты правда желал им смерти? Нашим… Фэнни и Айли? Нашему Галану? Всем хаванцам?.. – Голос Вильны задрожал. Она знала, что это так, но по какой-то причине всё равно боялась услышать ответ. Возможно, в ней всё ещё жила та привязанность и симпатия?

Но Син моргнул и поднял на Вильну растерянный взгляд.

– Я никогда и никому не желал зла. Всеми своими силами я добивался лишь одного – собственного исчезновения. Каждый раз, когда закрывал глаза, я мечтал лишь о том, чтобы от меня не осталось и следа. Чтобы исказилась сама моя суть и… рассыпалась пылью.

Вильна переменилась в лице. Она недоумённо смотрела на рира, который взирал на неё снизу вверх этими чистыми глазами, переполненными отчаянием. Ему… невозможно было не поверить.

– Тогда… что же ты делаешь здесь? – почти шёпотом, срывающимся голосом спросила арцентка.

– Пытаюсь умереть от истощения и больше не приносить вреда, – вдруг по-детски откровенно выдал Син и отвёл взгляд.

Вильна растерялась вдвойне, а затем разозлилась.

– Так не пойдёт! – вдруг, нахмурившись, громко заговорила она. – Ты обязан исправить всё, что в твоих силах! Ты должен бороться, ты должен оправдать то, что родился и что существуешь!

– Это невозможно, – горько усмехнулся Син, склоняя голову ниже. – Оправдать… существование этого? Нет. Сколько бы я ни сделал, мне не отмыться.

– Тогда… Тогда! – вдруг ещё громче и быстрее затараторила Вильна, размахивая руками. – Тогда есть ли что-то, что могло бы заставить тебя жить? Какое-то желание? Цель?

Син открыл было рот, но тут же захлопнул его и задумался. Вильне казалось, что прошла вечность, прежде чем он выдавил из себя:

– Один… один мальчик…

– Что? Мальчик? – переспросила она.

– Да. Я вижу его каждый раз, когда засыпаю.

– Ты бы хотел… помочь ему чем-то? – предположила Вильна.

– Нет, нет… Ему невозможно помочь. Уже нет.

– Но он жив?

– Я не знаю, – помотал головой Син.

– Но, возможно, жив? Тогда что бы ты сделал, если бы встретил его?

– Я бы упал ему в ноги и молил о прощении. Молил так, как последний мерзавец просит о помиловании перед виселицей.

Вильна нахмурилась, а затем вздохнула.

– Неважно. Чего бы ты ни хотел, теперь пойдёшь со мной прямиком к эрду Фавэру, и он решит твою участь. Ты испускаешь столько тёмной дэ, что люди из дома выходить боятся. Тебе нельзя здесь больше оставаться.

Син скрипнул зубами и опустил голову ниже. Больше он ничего не сказал.

* * *

– Маленькая мерзкая мразь пробралась к нам в город, так, главнокомандующий Аверис? – монотонно изрекала статная фигура, разгуливая от стены до стены в своих драгоценных драконьих одеждах, свисающих до самого пола.

– Хм-м… Так и есть. Однако он когда-то обучался в северной обители, но был исключён, потому что ранил своих соучениц во время тренировки. После этого его видели недалеко от места гибели младшего учителя Галана.

– Впервые о таком слышу. Мелкая сошка?

– Возможно, что так, высший сурии. Я слышал, что тот учитель был изгнан из семьи Герье, поэтому его смерть не предавалась огласке. Мало ли кто умирает каждый день.

– И то верно, – закивал эрд, а затем развернулся лицом к растянувшемуся на полу Сину. По потрёпанной одежде можно было предположить, что его не так давно избивали кнутами, но на теле пленника не осталось никаких повреждений.

– Высший сурии эрд Фавэр, так… что прикажете? – неуверенно залепетал Аверис.

Фавэр поморщился. Сложив за спиной руки, он стоял напротив окна, а его белоснежные сверкающие одежды, украшенные драконьей чешуёй, переливались в лучах звезды. Когда он кривил своё покрытое старческими морщинами лицо, оно напоминало кору дерева.

– Эти мрази, риры, созданы для того, чтобы убивать и калечить. Так не лучшее ли место для него на фронте? Даже в таком состоянии он испускает неведомую мне мощь. Какова дата его рождения? – задумчиво проговорил Фавэр, уставившись, не моргая, на Сина. И Син тоже не сводил с него глаз, даже лёжа на полу и прижимаясь щекой к грязному полу.

– Это… Мы достали некоторые записи из архивов северной обители, – начал Аверис, взвешивая каждое своё слово. – Оказалось, что он родился под чёрной звездой. В ночь затмения, когда тёмная комета расчертила небо, он родился в семействе Рирьярдов…

– Рирьярдов?! Тех вонючих псов, самых грязных отродий?! – повысил голос Фавэр и взмахнул рукой – Авериса тут же прибило к стене. Как мёртвая муха, прихлопнутая стопкой бумаги, он медленно сполз наземь.

– Д-да…

– Почему я не получил никаких донесений о том, что род Рирьярдов стал на одного ублюдка больше?! – кричал Фавэр, а его лицо с каждой секундой становилось всё уродливее.

– Нет… нет никаких упоминаний об этом! Этот… этот рир не жил в Рире! Кажется, отец… Отец его, глава семьи, Ранмом, избавился от него сразу после рождения!

Фавэр усмехнулся. В несколько шагов сократив дистанцию между собой и Сином, он навис сверху и наступил на голову рира.

– И вот что у нас выросло… спустя двадцать лет! – втаптывая Сина лицом в пол, продолжал выкрикивать Фавэр. – Ничего-ничего! Пускай он сослужит хорошую службу! Это же офицер Вильна приволокла это уродство?!

– Так… Так точно… – пробормотал Аверис. Он так и не встал с пола, а по голосу казалось, что он вот-вот упадёт в обморок.

– Так пусть поступит в её распоряжение! Никудышная офицер, от которой отказался собственный отец, и отродье бездны, которое не смогла прикончить собственная семейка! Лучшая партия!

Всё это время Син молчал. Никто не видел его лица, да и нечего там было разглядывать: Фавэр вкладывал дэ в каждый удар, наступая на голову рира, и вскоре лицо Сина стало похоже на окровавленную обрезь.

– Пускай расплачивается за своё существование кровью! В первые ряды его, на передовую! Зачем гибнуть чистокровным хаванцам и фасидцам, когда можно пожертвовать одной бездомной тварью, просто созданной для того, чтобы убивать? – Голос Фавэра затих, превратившись в зловещий шёпот. Наверное, в тот момент, когда он обнажил оружие, на его губах кривилась улыбка.

Длинное древко пронзило рира насквозь, пригвоздив к полу. Тот не издал ни звука, до крови стиснув зубы, но это ещё больше раззадорило хаванца, который следом шесть раз провернул копьё вокруг оси, не вынимая его из тела Сина. Несколько секунд огромный тронный зал наполняли лишь хруст костей и отвратительный звук пропускаемого через мясорубку мяса.

Син потерял сознание, а когда очнулся, настала уже глухая ночь. В зале висела тишина, где-то далеко, снаружи, в дворцовом саду стрекотали сверчки. Копьё всё ещё торчало из тела рира, намертво пригвоздив его к полу, но кто-то отчаянно дёргал за древко. Наверное, от этого Син и проснулся.

Скрючившись и до крови разодрав руки, над Сином стояла Вильна. Она прикладывала все силы, чтобы выдернуть копьё, но у неё ничего не выходило. Но арцентка продолжала – на её лице не было ни тени отчаяния, она продолжала пытаться, даже когда первые лучи уже коснулись окон, а длинная жёлтая полоса света побежала по полу.

– Ещё… немного! Ещё… чуть-чуть! Уже поддаётся!

Син, приоткрыв глаза, с удивлением наблюдал за Вильной, которая прикладывала все усилия для того, чтобы его освободить.

– Мои бойцы… так просто не сдаются! Мы не можем… отправиться в бой без тебя! Вставай, Син, я вижу, что ты открыл глаза! Вставай и помоги мне! – надрываясь, выкрикивала она. Обеими руками схватившись за середину древка, а ногами упёршись в пол, она тащила что было мочи.

Син не понимал. Но медленно приподнял дрожащую руку с пола и коснулся древка копья. Лёгким движением он заставил орудие дэ эрда распасться на частицы, а Вильна со всего размаху повалилась на пол. Вскрикнув и потирая пятую точку, она злобно уставилась на Сина и загорланила:

– Син! Если ты мог так легко вытащить его, то почему не сделал этого раньше?! Скорее, вставай, нам было приказано немедленно отбывать на фронт! Войска объединённой армии уже почти подобрались к столице! Син, весь Скидан в опасности!

Син несколько раз моргнул. Он всё ещё не находил в себе сил и желания, чтобы встать. Но арцентка не растерялась – поднявшись с пола и отряхнувшись, она подала руку развалившемуся на полу риру, чьи раны уже почти затянулись.

– Давай, Син! Давай покажем им, чего стоим! Давай разгромим Дарвель и спасём Скидан вместе!

Глаза рира вдруг блеснули. И он схватился за протянутую руку.

* * *

– Вы слышали?! Мы смогли откинуть вражеские войска на несколько километров на север! И всё благодаря нашему отряду!

В лагере было непривычно шумно. Все, сидя вокруг костров, распивали, жевали свои сухие пайки, а кто-то даже затянул песню.

– А ведь всё благодаря Сину, верно?! – вдруг радостно воскликнул хаванец, подскочив с места, держа огромную кружку пенящегося эля.

– Фэнли… Сколько раз тебе говорить: что сделал член отряда – то достижение всего отряда! – закатив глаза, поправил его арцент.

– Но это ведь правда, Жарм! Ты видел, как Син размахивает своим мечом?! Да он похож на духа смерти! И вообще! – Фэнли запрокинул голову и приговорил разом половину кружки, а затем, утерев рот рукавом, воскликнул, во все глаза смотря на Сина: – Этот рир – отличный парень! Сразу видно, что из простых!

– Из простых…? – вдруг подал голос Син. Все члены отряда бросили на него удивлённые взгляды и притихли. Но не Фэнли.

– Конечно! Ты не задираешь нос, не обижаешь слабых, всегда прикрываешь нас и хорошо выполняешь свою работу! Ты такой молодец, Син! Какая разница, рир ты или кто-то ещё, да ты стоишь сотни зазнавшихся фасидцев из корпуса Кезеона!

– Тс-с, – предупредительно цыкнул карборец. Фэнли закатил глаза, но замолчал, плюхнувшись обратно на своё место.

– Ты всё правильно говоришь, но вопрос вот в чём: что делать дальше? Даже если мы отобьём ещё несколько атак и выгоним дарвельцев с нашей земли, то что потом? Они ведь могут вернуться. Войск у них навалом, не то что у нас.

– Значит, уничтожим! – отмахнулся Фэнли, а затем бросил ещё один восхищённый взгляд на Сина. – Теперь нашему отряду всё по плечу!

Кажется, не все разделяли воодушевление Фэнли, но решили промолчать. Но вдруг голос подал Син:

– Я сделаю всё, что в моих силах. Мы сможем отстоять Скидан.

Голос Сина звучал так уверенно, что члены сразу нескольких отрядов в округе замолчали. Казалось, они вновь и вновь прокручивали в голове сказанное риром.

Ещё месяц назад никто из них не верил в победу. Ещё месяц назад вооружённые до зубов противники стояли у домов скиданцев, чтобы разрушить всё, что им дорого.

Но теперь всё изменилось. Этот незнакомец до дрожи пугал своей нечеловеческой дэ, но, когда солдаты представляли, что эта мощь направлена против врага, что она ежедневно кромсает тех, кто кромсал бы их, – они испытывали странное наслаждение и гордость.

Поэтому бойцы некоторое время сидели молча, уставившись на этого тёмного героя. А затем, подстрекаемые Фэнли, встали с мест, чтобы вместе поднять бокалы, наполненные дешёвой выпивкой, и прокричать хором:

– За Сина! За Сина! За Сина!

Все радостно рассмеялись, а затем стали хлопать друг друга по плечам и обсуждать их будущую победу.

Это был первый раз, когда в лагере всерьёз обсуждали… победу. И вместо понурых вокруг костров мелькали разгорячённые и довольные лица хоть и измученных, но воодушевлённых солдат.

– Эй, Син, – Фэнли толкнул сконфуженного рира в плечо и подмигнул, – не надо так волноваться. Не слушай безмозглых вельмож и свиту Фавэра. Для нас ты – герой.

Наверное, Фэнли был единственным, кто мог разглядеть на этом пугающем бледном лице рира какие-то эмоции, потому что вскоре хаванец рассмеялся:

– Да не смущайся так! Ты один работаешь за целый фронт. И ты и есть наш фронт – фронт защиты Скидана.

Эти ночные посиделки, вдруг обернувшиеся небольшим празднеством, стали сворачиваться только к полуночи. Две огромные ночные звезды, одна почти круглая, а другая полумесяцем, освещали лагерь, даже когда костры превратились в медленно тлеющие угли.

И вдруг по лагерю прошёлся шепоток – сначала тихо, а затем всё громче и громче все солдаты начали обсуждать новости.

– Нет, вы слышали?! Офицера Вильну назначили военным советником. Жэд умер, а другие просто-напросто отказались от этого звания! Кто ж хочет быть военным советником во время войны – это как быть главой пахарей во время голода и засухи!

– Что же это для нас значит?!

– Как что! Говорят, Вильна теперь поднимется – будет командующей, генералом корпуса.

– А кто же будет офицером тридцатого отряда?

Все члены отряда Сина, как один, обернулись на него. А Син сидел и чувствовал, как всё сильнее и сильнее колотится его сердце от скрутившегося на дне желудка дикого страха.

* * *

Очередная битва была тяжёлой. Лекарь Фэнли знал об этом лучше других, ведь каждый раненый обращался именно к нему. Он был хорошим знатоком лекарского дела из Хаваны, которого призвали на фронт в обязательном порядке.

Не то чтобы он сильно противился, потому что, хоть мать и отец плакали и отговаривали его днями напролёт перед отъездом, он чувствовал, что должен это сделать. Ведь кто может быть полезнее на войне, чем лекарь, способный срастить кости и касанием пальцев залечить кровоточащую рану?

Тем более у Фэнли проявился свой дар – иммунитет к тёмной дэ. Он был в этом уверен, потому что год назад их семье повезло выжить во время инцидента в Хаване.

– Фэнли, чего застыл?! Принимай новых раненых!

Хаванец моргнул и увидел, как перед ним уложили ещё пятерых бойцов, израненных так, будто их кромсала стая волчаков.

– Неужели… наше положение в городе так плохо? – не удержался от вопроса Фэнли. Ведь ему, как лекарю, приходилось просто отсиживаться в этом домишке и снова и снова лечить прибывающих раненых солдат. О ситуации в окрестностях он не знал ничего – мог судить лишь по количеству ран у товарищей да по хмурым лицам сопровождающих безжизненные тела бойцов.

Сиф из тридцать первого отряда только покачал головой, но взгляд его всё ещё казался тяжёлым.

– Не так плохо, как могло бы быть. Но освобождение Вирзы… идёт с трудом. Противник расположил здесь бо́льшую часть своих сил, а также алхимическую лабораторию. Мы боимся, чтобы они не отравили воду, хлеб или не сделали ещё какую пакость. Командующие спешат и отдают приказы не думая, а от этого мы совершаем ещё больше ошибок. А раненые солдаты погибают, потому что вовремя не вернулись в тыл. Но ситуация не так плачевна, да и говорят, что сам Син должен скоро прийти на помощь… – Солдат вдруг улыбнулся, а в его глазах затеплилась надежда. – Ваш офицер действительно заслуживает уважения. Каждый из нас сейчас бросается в бой только с той мыслью, что скоро придёт Син и всё это наконец прекратится.

Фэнли проводил солдата, чьё имя даже не знал, задумчивым взглядом. А затем, ругаясь под нос, принялся врачевать разложенных прямо в проходе охающих от боли больных.

– «Син придёт, Син всё решит, Син будет воевать вместо нас! Мы посидим в сторонке и посмотрим, как этот великий воин день за днем рубит дарвельцев, ведь ему-то это не тяжело, а нам – да!» – передразнивал Фэнли, неистово тыкая пальцами в раны какого-то солдата. Тот даже в какой-то момент пришёл в себя, вскрикнул, а затем потерял сознание.

Фэнли попытался взять себя в руки, но только вздохнул.

– Ребята, это война. Каким бы Син ни был сильным, он не сможет выиграть её для вас без жертв. Каждый из нас должен выложиться на полную.

Но Фэнли мог рассуждать об этом только наедине с собой, ведь для других Син стал фигурой наравне с Великими духами – стоило только кому-то упомянуть его, намекнуть, что скоро он придёт и разрешит ситуацию, как солдаты набирались духу и… справлялись с любым боем и проблемой сами. Кто бы рассказал этим дуракам, что Син всего-то один, а открытых фронтов сейчас – три? Что Син ежедневно мечется между западом, востоком и севером, то тут, то там освобождая поселения и деревни.

«Долго ли наш звёздный офицер так протянет? Да ещё и с такими ожиданиями от этих олухов…»

День тянулся за днём, а раненых становилось всё больше. Фэнли уже не задавал вопросов – он и так видел, что половина их корпуса уже расположилась в соседних домах. Израненные и истощённые, они не были в силах продолжать сражаться, а противники так и не заканчивались.

Пришла и вторая проблема – недостаток продовольствия. Поставок не было. Фэнли уже и сам еле волочил ноги, а иногда чувствовал, как энергия его подводит. Он не мог так же хорошо, как и раньше, лечить больных. В его истощённом теле еле-еле теплилась дэ, которой попросту не хватало на всех.

Одной ночью Фэнли проснулся от криков снаружи и звуков сражения. Его сердце похолодело и провалилось куда-то в пятки.

Спотыкаясь, переступая через разложенных прямо на полу больных, он пробрался к двери и обнажил своё оружие дэ – простой кинжал.

За дверью его ждала бездна. Округлив глаза, лекарь наблюдал, как через догорающие ворота в их маленькую крепость врываются вражеские солдаты. Как город наполняется криками умирающих и вопящих от боли горожан.

Вирза была небольшим провинциальным городком, где по большей части проживали сифы. Только им удавалось выжить в этой болотистой местности.

И сейчас Фэнли видел, как малочисленные скиданские войска пытаются сопротивляться, стараются отбить атаку, но растрачивают слишком много времени и сил на то, чтобы защитить простых жителей. Как один за другим плашмя падают бездыханные тела, а со всех сторон то и дело взмывают в воздух залпы огня.