Текст книги "Рассеивая сумрак. Бессонная война"

Глава 77. Празднование победы

Треск. Нуска смущённо смотрел в пол, чувствуя, как горят его щёки. Белоснежный костюм, который год назад сидел как влитой… Разошёлся по шву ровно на заднице, а затем…

Треск. Тонкая рубашка лопнула на плечах. Из-под разошедшихся тканей выглянули упругие мышцы, которые Нуска так старательно наращивал целый год.

Лекарь уже не знал, куда себя деть от смущения, а поэтому стал как можно быстрее стягивать с себя одежду.

Миела отвёл взгляд.

– Лекарь Нуска, я подыщу вам… что-нибудь более подходящее…

– Н-не… Не стоит! Пойду в своей обычной одежде! – отмахнулся Нуска, как раз дорвавший штанины. Он уже обдумывал, вздыхая, сколько же золота придётся отвалить за этот костюм…

– Так не пойдёт, лекарь Нуска. На праздник прибудут почти все главные сурии и аристократы Эрьяры… Это очень важное мероприятие, – покачал головой Миела.

– Зато эта h’aidgel обувь в самый раз! – поморщился Нуска, взяв в руки две узкие белоснежные туфли на каблуках. Именно это исчадие бездны ему по-прежнему впору!

– Что ж, тогда я подберу другие хаванские одеяния. Понадобится ли вам корсет?

– А? Что? – не понял Нуска.

– Видимо, нет… Постараюсь найти что-то удобное. Но туфли всё же придется надеть, – развёл руками Миела и вышел.

Нуска вздохнул. Всё ещё держа в руках туфли, он плюхнулся в кресло, а затем ударил обувью себе прямо по лбу, закрыл глаза и подпёр щеки ладонями. Кто же знал, что праздник – это не только выпивка и пляски, но и громоздкие неудобные костюмы, этикет, правила и нерушимые традиции? Всё-то у аристократов выспренное и скучное! Разве на празднике не достаточно веселиться? И какие могут быть развлечения в этих стягивающих тряпках? Ни вздохнуть, ни сплясать, ни выпить без тошноты!

Стояло серое утро холодающего сезона. Листва на деревьях желтела, ветер бил в окна, а птицы летали так низко, что Нуска со своего верхнего этажа мог рассмотреть их спины. И именно тогда, когда небо стянули тучи, а последние лучи звезды спрятались за тяжёлым месивом из облаков, начали появляться первые гости.

Нуска стоял у окна и разглядывал суетящиеся точки внизу. В какой-то момент он потерялся – забыл, кто он и где. Люди внизу, эти знатные люди в пышных одеждах, казались мельче насекомых или пятнышек на стекле.

Вскоре прибежал Миела с новым костюмом, и Нуска присоединился к этой игре в богатых господ.

«Что значат их одежды? Для чего это всё? Становятся ли они сильнее, умнее или лучше, вырядившись в эту расфуфыренную дрянь?»

Нуска поправил высокий воротник своей рубашки, который нещадно его душил. Новые одежды сидели безупречно, но этим раздражали ещё сильнее.

Даже если бы у Нуски выросло несколько лишних рук, он не сумел бы надеть их самостоятельно. Поэтому он стоял посреди комнаты, точно кукла, пока Миела скакал вокруг и затягивал множественные шнуровки.

Золотистые нити сплетались и спереди, и сзади. Мягкая белая ткань скрипела, но натягивалась, плотно обхватывая подтянутое тело хаванца. Посмотрев на себя в зеркало, Нуска сначала восхитился немыслимой красотой юноши, отразившегося там.

Довольно высокий и поджарый, с молочной кожей и белоснежными волосами, собранными в тугой низкий хвост, он очаровывал. И особенно ослепительно сверкали необыкновенные глаза.

Только Нуска вдруг рассмеялся и выдал про себя: «Какой хмельной цвет!»

Но чем дольше Нуска разглядывал накрахмаленную рубашку с пышными рукавами и высоким воротником, плотно сидящие брюки и изящные туфли, тем меньше узнавал самого себя.

Человек в отражении выглядел чужим. Поэтому Нуска резво отвернулся, чуть не упал и… решил больше не смотреть. Ему казалось, что он влез в шкуру незнакомца, похитил судьбу либо жизнь какого-то аристократа.

«Сколько бы усилий я ни приложил… я не чувствую, что достоин этого. Эта жизнь, это богатство… принадлежат не мне», – думал Нуска, усевшись на стол и перебирая в руках ремень с драгоценными хрусталями. Лекарь выглядел на редкость растерянным.

«Я так ждал этого дня, я ждал всеобщего признания, титула, но… Почему мне так… пусто?»

Но Нуска быстро взял себя в руки. Сжал ремень покрепче, повязал его себе на пояс, а затем закрепил у левого бедра меч. Поправив растрепавшиеся волосы, он уверенно покинул свои покои.

Пути назад всё равно уже не осталось. Правильно или нет, страшно или нет, он должен. А отступить Нуска всегда успеет.

Юный лекарь пожаловал на празднование великой победы в Бессонной войне одним из последних, но тут же приковал к себе десятки взглядов. Сегодня тронный зал сверкал необычайно ярко, а множество сурии с обнажёнными оружиями дэ толпились у постамента. Только теперь Нуске довелось узнать, почему его обязали явиться на это мероприятие с мечом, – видимо, таковы были правила, потому что каждый сурии в этом зале стоял с оружием наголо.

Сначала дрожь и паника охватили хаванца. Он думал, что уподобится им – этим светилам на вершине скиданского общества, – но оказалось, что одной одежды и признания недостаточно.

У Нуски до сих пор не было оружия дэ. Он не знал, по какой причине, но за все эти годы так и не сумел получить его. И теперь среди этих светящихся от переизбытка дэ существ Нуска выглядел безымянной фигурой на игральной доске. Все недоумённо смотрели и наверняка думали: «С чего бы простолюдину так выряжаться? Да и кто пустил на праздник это отребье?»

Но Нуска знал, что воспитание не позволит им произнести это вслух, однако вместо слов лекаря прожигали ядовитые взгляды.

Этот меч, когда-то ставший драгоценным для Нуски, вдруг показался ему неподъёмной ношей. Однако лекарь только усмехнулся. Отогнав навязчивые мысли, он высоко задрал голову и проследовал по длинному чёрному ковру прямиком к толпе гостей.

Теперь, увидев это унизительное отличие между собой и знатными господами, он испытал облегчение.

Он не хуже и не лучше, он – другой.

«А не так уж и сильно мне хочется походить на них», – хмыкнул про себя Нуска, обведя взглядом десятки бесполезных орудий. Среди них попадались и книги, и вилки, и расчёски, и носовые платки…

«Да моим мечом хотя бы можно сражаться. А носовым платком они что сделают? Заткнут противнику рот?»

Нуска тихонько посмеивался себе под нос, продираясь через толпу. Ему не терпелось увидеть Сина в парадных одеждах – единственного аристократа, которому шли эти дорогие тряпки. Но стоило Нуске подобраться совсем близко, как кто-то остановил его, придержав за плечо. Не успел лекарь обернуться, как услышал шёпот:

– Лекарь Нуска, займите место за столом. Здесь собираются эпсы и тарки.

Когда Нуска развернулся, Нарид уже исчез.

Лекарь поворчал, нахмурился, но сменил направление, расталкивая людей на своём пути.

Добравшись до длинного стола, выставленного в форме спирали, лекарь устроился с краю, боясь даже коснуться белоснежных скатертей.

Зал, который с таким усердием он украшал вместе с Хайей, сегодня выглядел завораживающе. Только теперь Нуска понял, зачем нужен хрусталь. Драконья энергия собравшихся аристократов оказалась так сильна, что кружила в воздухе полупрозрачными цветными сгустками: вот под потолком пролетела туча красноватой арцентской энергии, за ней – тяжёлое серое облако из металлических частиц. Все цвета, каждая крупица дэ отражалась от граней хрусталя, освещая потолок немыслимыми оттенками.

Нуска огляделся по сторонам, вдохнул поглубже: так и есть, в зале, помимо Нарида, не было ни одного фасидца, а помимо стражи – ни одного сифа.

«Неужели вражда между столицей и Фасидом с Сифой уже достигла такого размаха?» – подумал лекарь.

Тёмная энергия в зале тоже едва витала – Нуска догадался, что сегодня Син снова присутствовал на торжественной церемонии в своих бездновых одеждах, скрывающих дэ.

По краям огромной залы, с двух сторон от трона и постамента, слуги установили столы – длинные, с закруглёнными краями, они сходились к центру, напоминая свернувшихся белых гусениц, усыпанных яствами.

Нуска с интересом разглядывал сразу нескольких аристократов, которые пока и не думали притрагиваться к еде, но на нервах не выпускали из рук свои оружия дэ под столом.

Подняв взгляд, лекарь уставился на толпу в центре. Как объяснил Нарид, там собрались только эпсы и тарки – средний класс. Им не выделили мест за столом, но каждый из них желал увидеть своего эрда и обратиться к нему. И всё же в этой огромной комнате стоял такой гул, что лекарь не смог разобрать ни слова, а за головами пары сотен человек не было никакой возможности увидеть хотя бы макушку Сина.

Нуска замер, ожидая начала торжества.

Как по команде столпившиеся эпсы и тарки разбрелись по две стороны, встав подле столов. Лекарь даже подпрыгнул на стуле, желая увидеть эрда, но в эту же секунду в зале погас свет. Сурии взволнованно зашептались, но лишь Нуска расплылся в широкой довольной улыбке – по ногам волнами прокатились мурашки, и даже собранные в тугой хвост волосы на затылке зашевелились.

Тёмная энергия неощутимо обняла зал, а затем, свеча за свечой, огонёк за огоньком стал вспыхивать свет. Над потолком кругами заметались всполохи и искры, по очереди подлетая к каждому канделябру и люстре.

«Арцентская магия?» – изумился Нуска.

Он огляделся, и действительно: у нижних широких ступеней постамента в напряжённой позе застыла Вильна. Даже в неярком свечении нескольких зажжённых фитилей было заметно, как по её лицу стекает пот. Но и с широко расставленными ногами и этим огромным мечом за спиной вторая помощница Скидана сегодня выглядела превосходно. Ярко-красное платье подчеркнуло её фигуру, а белоснежный мех на воротнике и плаще выглядел не слишком броско – контрастируя с её смуглой кожей и тёмными волосами, он смотрелся изысканно.

«Получается, даже ежа можно научить петь?» – всё же язвительно хмыкнул Нуска, но, наблюдая за плавным полётом огней, не смог не восхититься тому, каких высот в управлении дэ достигла Вильна.

Когда последняя люстра под потолком вспыхнула огнём, зрители стали свидетелями нового представления. Огромный дракон, сотканный из капель воды, пронёсся над головами гостей – кто-то захлопал в ладоши, кто-то вскрикнул.

Нуска уже было подумал, что сейчас вредный Нарид решит насолить второй помощнице и потушит так старательно зажжённые ею огни, но дракон не задел ни единого фитиля. Сверкая и отражая крыльями свет, он взорвался в воздухе, разлетевшись по залу мелкими дождевыми каплями. Лекарь зажмурился, ожидая, что его и сидящих вокруг аристократов сейчас подмочат, но этого не произошло. Снова распахнув глаза, Нуска увидел, что каждая капля воды превратилась в пар.

И пока в зале стояла лёгкая дымка, а гости оправлялись от изумления, Нуска уже во все глаза смотрел на спрятавшийся в тумане трон. Фигура, восседавшая на нём, наконец шевельнулась. И чёрный силуэт с вытянутым вперёд мечом стал плавно спускаться по ступеням.

Сначала Нуска разглядел лишь мигнувшие в тумане платиновые украшения на одеждах правителя, а затем, когда он вышел на свет, – блеснувшие россыпью алмазы, которыми переливалась его мантия. И лишь на фибуле под длинной белоснежной шеей эрда переливался голубым один-единственный звёздный камень[20]20
  Звёздный камень – ближайший аналог – лунный камень, но в Скидане считается, что он добывается из остатков звёзд.


[Закрыть], испокон веков считавшийся в Скидане даром духов, знаменующим власть эрдов над своим народом.

Когда Син спустился на нижнюю ступеньку постамента, медленно опустив меч лезвием вниз и сложив на рукояти руки, Нуска поймал себя на желании поклониться.

Видимо, эпсы и тарки, оказавшиеся ближе к центру зала, не просто так оставались на ногах, ведь в следующую секунду все они как один опустились на колени, склоняя головы к земле. Их оружия, какими бы они ни были, наоборот, взметнулись к потолку: мечи, секиры, луки, топоры, книги, музыкальные инструменты и даже тот несчастный платок – все они в этот момент словно посвящали себя правителю вместе с сердцами своих владельцев.

Нуска судорожно вздохнул. Его взгляд скользнул по длинным ногам в чёрном, по украшенной платиновыми завитками и пуговицами рубахе к знакомому лицу. Впервые эрд вышел к публике с распущенными волосами – такими гладкими и чёрными, что их можно было спутать с шалью. На голове ровно сидела платиновая корона с длинными остроконечными зубцами, мерцающая россыпью алмазов.

И Нуска, смотря в голубые глаза, сверкающие ярче звёздного камня, забыл, как дышать. И вспомнил, лишь когда эта невообразимая картина поплыла, а лёгкие защемило от недостатка кислорода.

Может быть, Нуска и смог бы со временем отойти от увиденного, но эрд, высоко подняв голову, обеими руками возводя меч над своей головой, начал речь. Не моргая глядя на остриё собственного чёрного клинка, он сказал:

– Победа.

И сила его голоса, та гордость, что прозвучала в одном этом слове, отозвалась дрожью в телах присутствующих и слезами на их глазах.

– Более ста бессонных ночей, более трёх сотен жизней скиданцев были отданы за то, чтобы мы с вами сегодня оказались здесь. Чтобы наши границы оставались нерушимы, чтобы в наших домах горели свечи, а не пожирающий огонь. Чтобы мы продолжали жить в Скидане и называть себя скиданцами. В этом с сегодняшнего дня и навсегда наша победа, наша слава, наша гордость за себя и за каждого скиданца. Каждый из вас сражался не только за себя – он бился за прошлое, настоящее и будущее нашей страны и за право быть теми, кем мы являемся.

Голос эрда всё креп, а искренняя вера, что сияла в каждой фразе, пробирала до гула в костях. Син верил в каждое произнесённое слово и заставлял каждого пропустить через себя то чувство, что он испытывал сам.

Это была та сила, что дана лишь настоящим правителям. Если бы Син оказался самозванцем, он бы не смог достучаться до сердец рассевшихся здесь знатных господ. Но он смог.

Сурии, элита Скидана, посаженная за белоснежные столы, больше не могли оставаться на своих местах. Тощие и пухлые, старые и молодые, мужчины и женщины поднимались на ноги и, как эрд, как упавшие на колени эпсы и тарки, возвели к потолку переливающиеся дэ оружия. И Нуска тоже подскочил, обнажая земной клинок, чтобы разделить со всеми этот момент.

Бо́льшая часть войны прошла мимо Нуски. Он прибыл лишь под конец с маленькой группкой, со своим четвёртым отрядом, чтобы просто поставлять на фронт провиант, одежду, мечи. Но так сложилась судьба, что в итоге он стал участником похода на Вересковые пустоши и Предвестной схватки. Многие видели в появлении четырёх всадников прошлые и грядущие беды Скидана: эпидемию, войну, голод и смерть. Но Нуска уже участвовал в очищении Дивура от чёрной мрази, в Бессонной войне, полжизни он голодал и сотни раз был на волоске от гибели. Что ему до прошлых и грядущих бед? Что им всем любые беды? Что бы ни обрушилось на их головы, сейчас они сплочены, как никогда, а на защите Скидана стоит сам эрд Син Рирьярд.

И всё же червячок сомнения грыз лекаря, ведь на праздник не явился ни один представитель Фасида и Сифы.

Первыми зал покинули эпсы и тарки. И тогда Син, устроив меч на бедре, подозвал к себе главных помощников. Из тени вышли обворожительная Вильна, которая хоть и странно смотрелась с этим огромным мечом за спиной, но всё равно приковывала взгляды, и Нарид, чьи седеющие светлые волосы были собраны в аккуратный хвост, а тёмно-синие одежды особенно подчёркивали строгость и происхождение. Они встали по обе руки от правителя и открыли драгоценные шкатулки.

– Гирру-Жеро Герье, главный сурии огня, откликнулся по первому зову Эрьяры и предоставил в распоряжение Скидана все свои войска и тысячи новобранцев. За преданность Скидану ваша память будет увековечена в летописях.

Нуска обвёл взглядом зал и увидел, как человек в красном медленно вышел из-за стола и подошёл к эрду. Лекарь сразу отметил усталое лицо и чёрные круги под глазами, но уже через секунду уставился на диадему, венчавшую его голову. Ещё в Арценте Нуска заметил странную магию, таившуюся в этом предмете, но Син и его помощники оказались непоколебимы даже перед старинным артефактом.

Гирру опустился перед правителем на колено и поцеловал его руку, а затем Вильна подала золотую печать с гербом Сину, а тот вручил её главному сурии огня. Послышался громкий вой собравшихся в зале арцентов – все поздравляли Гирру Герье с заслуженной наградой.

– Усли Кардор, наследник главных сурии металла Хонея и Уновы Кардоров. Вместе с вами и вашим народом скорбит весь Скидан по ушедшему Хонею Кардору. Ваша храбрость на века будет увековечена в летописях.

Усли Кардор, внешне так сильно напоминавший Хайю, но обделённый и его уверенностью, и азартом, пересёк зал неуверенной поступью. Однако новоиспечённого главного сурии металла поддержали криками другие карборцы, и Усли вернулся на своё место с железной медалью и лёгкой улыбкой на устах.

– Генерал Минхэ, за проявленную отвагу и преданность Скидану, за непревзойдённое мастерство во владении мечом и неоспоримые заслуги награждается рангом сурии. Вы стали живым воплощением того, что скиданцем становятся не по праву рождения, а за преданность своей стране.

Нуска во все глаза уставился на своего учителя, который в обыкновенных белых одеждах выплыл из темноты и прошёл к постаменту. Как же так?! Неужели всё это время у Нуски был ранг выше, чем у Минхэ?!

Но лекарь быстро взял себя в руки. И, когда хаванцу вручили медную фибулу, Нуска кричал и поздравлял его громче всех. Минхэ, проходя мимо, обвёл своего ученика взглядом и тепло улыбнулся.

– Генерал Отэн и генерал Хаз, за силу и веру в своих солдат, за тот уровень руководства, которому стоит поучиться каждому, награждаются рангами сурдия. Никто и никогда не забудет о той лепте, что вы внесли в победу в Бессонной войне.

Два генерала, когда-то бывших простыми стражниками в столице и вояками средней руки, громко рассмеялись. Похлопав друг друга по плечам и обнявшись, они вместе подошли к постаменту, чтобы забрать две позолоченные фибулы. Их поздравляли все – в том числе и Нуска, знавший и Хаза, с которым проделал путь до Дивура, и Отэна, своего генерала.

Некоторые аристократы уже стали лениво сползать на стулья, однако Син и помощники всё ещё стояли на своих местах. Взгляд правителя скользнул по залу и остановился на Нуске. Сердце лекаря снова пропустило удар. Кажется, он кое о чём забыл…

– Лекарь Нуска, офицер Бессонной войны. Твои деяния на благо Скидана начались ещё задолго до вторжения Дарвеля: ты оказал неоценимую услугу в очищении Дивура от чёрной мрази. Ты принимал непосредственное участие в подавлении повстанческих движений в Карборе, Рире и Арценте. На твоём счету бесчисленные заслуги в Бессонной войне. Под руководством главнокомандующей Вильны и генерала Отэна ты спас несколько тысяч скиданцев от смерти на Вересковых пустошах, а затем оказывал помощь пострадавшим. Твоя помощь бесценна… для всех нас. За свои заслуги ты награждаешься титулом лекаря Драконьего дворца.

Нуска понимал, что ему следует подойти, но неприятные шепотки за спиной и предательская дрожь в коленях как нельзя кстати пошатнули его решимость. Лекарь мотнул головой – он пережил слишком многое, чтобы оказаться здесь. Скорее всего, даже те усилия, которые он прикладывал всё это время, действительно не стоили этого момента, но… Нуска не должен упасть в пыль лицом после всего, что сделал.

Он вышел из-за стола и, как во сне, медленно зашагал по чёрному бархатному ковру к Сину. И в конце концов лекарь просто побежал по проходу, чтобы, запыхавшись, резко упасть на колено перед своим правителем и принять из его рук медную фибулу в виде головы дракона с маленьким кристаллом хрусталя в пасти.

Как и все до него, Нуска склонился над протянутой рукой эрда, чтобы коснуться пальцев правителя губами. Когда Нуска вернулся на своё место, на лице правителя было его привычное спокойное выражение.

– Праздник! – объявил Син, в последний раз взмахнув своим клинком и спрятав его в груди. За ним вторили все гости – и лишь Нуска остался с покачивающимся у ноги тяжёлым мечом.

Торжественная часть праздника медленно перетекла в попойку. Уже никто и не помнил, зачем они тут собрались и по какому-такому великому поводу. Все смеялись, громко разговаривали и пили вино, которое по стоимости могло сравниться со всеми их украшениями.

Сначала Нуска и сам увлечённо пробовал местные кушанья: запечённого до золотистой корочки кабана, маринованного в южных фруктах гуся и политую сладким тягучим соусом рыбу – но, съев и испив достаточно, стал вслушиваться в разговоры.

И они оказались куда менее приятными, чем Нуска рассчитывал.

Конечно, знать пыталась держать лицо, но, когда все необходимые слова были сказаны, а за каждого героя войны уже подняли по тосту, в ход пошли сплетни. И аристократы, так редко видевшие своего эрда живьём, не придумали ничего лучше, как углубиться в обсуждение его…

– Что думаете? Эрд так и не женится, как и говорят? Думаете, он слаб как мужчина? – зашептала одна арцентка с огромным пучком на голове.

– Ой, что вы, всякое бывает… Мой муж тоже не так уж и силён, хо-хо… Ладно, дорогой, не обижайся!.. Да все соседи об этом знают… Ну и что, посмотри, нашёл же меня? А вот сам эрд вон и без жены!

– Детей ему надо. И в Континентальной, и в Бессонной всего добился он. Сейчас бы уже рудники копали на поживу Дарвелю, – прокряхтел один старый карборец, одетый в военную парадную форму. – Его сынишка или дочка могли бы защищать нас и после его смерти. А что с нами будет, случись что с эрдом?

– Ха-ха! Старик верно говорит. Только знаете, слушок пошёл… – загорланил один знатно напившийся арцент, а его взгляд вдруг скользнул прямо по Нуске. – Что эрд-то не только ведёт разгульный образ жизни, но и предпочитает симпатичных хаванок из бордели…!

Некоторое время за столом стояла тишина. Казалось, все пытались переварить и взвесить очередную сплетню. А затем пуще других заголосили женщины:

– Да что ты говоришь такое! Зачем эрду это?! Неужели он не может выбрать себе знатную женщину?!

– На его месте никто не променял бы знатную жену на каких-то проходимок!

– Госпожи, госпожи, успокойтесь! Не так громко… – перебил их карборец, а затем утёр пот со лба салфеткой. Он бросил несколько взглядов в сторону постамента, но эрд продолжал сидеть со скучающим видом на троне, держа в руках круглую платиновую чашу. Остальные тоже поглядели в сторону правителя, но, не заметив никакого интереса с его стороны к своим разговорам, продолжили:

– Даже если мы предположим, что это так… Доказательства где? Сам свечку держал?

– Ну что вы, что вы! В покоях эрда я не бывал… Хотя и не думаю, что отказался бы от такой чести! Но смею заверить, что источники самые достоверные!

– Если в твоих мечтах оказаться в покоях эрда вместе с женщинами из бордели, то не вплетай его в свои сокровенные мечты! – рассмеялся кто-то с задних рядов.

Арцент, казалось, обиделся. Встав на ноги, покачивая в руках бокал вина, он заговорил громче:

– А что, если я вам докажу?! Я даже знаю, каких именно женщин наш эрд предпочитает!

– Ну и каких же?!

Нуска, чувствуя неописуемый стыд за присутствующих, прикрыл рукой лицо – и не зря. В следующую секунду тот самый арцент подошёл к нему со спины и, схватившись за стул лекаря, загорланил громче прежнего:

– Да вот таких, как этот мальчишка! Милых хаванских девушек с красивыми личиками и упругими задницами!

Этого Нуска уже не мог вынести. Вознося мольбы духам, чтобы его не лишили титула в тот же день, в который он его получил, он развернулся к арценту, готовясь как минимум хорошенько расквасить ему лицо. Но, видимо, духи услышали маленького несчастного хаванца, потому что в ту же секунду из-за спины болтуна выскочила Вильна. Её статус позволил ей надавать арценту подзатыльников и выгнать его взашей с праздника.

После случившегося все присмирели. Но не успел Нуска как следует отойти от случившегося, как кто-то аккуратно похлопал его по плечу. Лекарь развернулся и подскочил от радости.

Это был Минхэ. Учитель выглядел точно так, как в горах, когда обучал молодого хаванца. Белоснежные свободные одежды в пол, собранные в высокий хвост волосы, и лишь вышитый медными нитями пояс говорил о том, что учитель всё же пожаловал на праздник, а не вышел полить растения в своём огороде. На груди хаванца уже красовалась медная фибула.

– Нуска, – кивнул с улыбкой Минхэ и отвёл ученика в сторону. Они встали в тени у одной из боковых колонн. – Я хотел увидеться с тобой напоследок, а заодно поздравить тебя. Наконец ты смог достичь того, о чём мечтал.

Лекарь неловко переступил с ноги на ногу. Достиг ли?

– Спасибо, учитель Минхэ. Без вас я бы не справился, – учтиво ответил Нуска, не смотря учителю в глаза.

И тогда уже Минхэ сделал шаг вперёд – он обнял своего ученика первым, чего никогда ранее не делал. Нуска лишь глупо заморгал, но тут же расплылся в улыбке, отвечая своему учителю не менее тёплыми объятиями.

Похлопав ученика по спине и сделав шаг назад, Минхэ, улыбаясь, сказал:

– Я верю, что ты ученик, за которого мне никогда не придётся испытать стыд. Ты великолепно показал себя на войне – и как боец, и как лекарь. Я горжусь тем, что учил тебя. И жалею лишь о том, что мы не связаны кровными узами. Но я был бы счастлив, будь ты моим сыном.

Нуска дрогнул от этих слов. На секунду благородное лицо Минхэ расплылось, и лекарю кое-как удалось сдержать слёзы.

Учитель продолжил говорить, а его золотистые глаза светились:

– Я собираюсь вернуться в горы. Там моё место, не здесь. Но я буду рад любой весточке от тебя и любому письму. Если у тебя когда-нибудь возникнут трудности, то приходи. Ледяные горы Скидана укроют тебя от любой беды, только попроси. Оставайся верен себе и будь счастлив, Нуска. И… – Минхэ замялся и снова приобнял своего ученика. – И не плачь, пожалуйста…

Но Нуска плакал. Он не знал почему, но на сердце было одновременно и горестно, и тепло.

К тому моменту, как звёзды скрылись за горизонтом, праздник подошёл к концу. Завершился он поистине великолепным выступлением придворных музыкантов: орудуя музыкальными инструментами не хуже, чем бойцы мечами на поле боя, они заставили умолкнуть даже самых пьяных сплетников.

Грустно пели простонародная пилька и возвышенная мира, птичьим пением им отвечали фариза и спарли[21]21
  Фариза и спарли – духовые инструменты, распространённые в Скидане. Фариза напоминает флейту с закруглённым концом, «спарли» переводится с древнескиданского как «поющий камень» – это округлый духовой инструмент, выдолбленный из камня.


[Закрыть], а переборы струн арвины[22]22
  Арвина – громоздкий музыкальный щипковый инструмент, ближе всего к арфе. Струны сплетены в виде сложных узоров с деревянными вставками в виде звёзд, боковые рамы выполнены в виде полумесяцев. Обычно на нём одновременно играют несколько музыкантов.


[Закрыть] наполняли зал ощущением волшебства и особого таинства.

Нуска вслушивался в великолепное сплетение нот и звуков. И не мог поверить в то, что он сейчас находится на своём месте. Что он сейчас никем не притворяется, не влез неприглашённым и не спит. Что всё, что с ним сейчас происходит… взаправду.

Когда утихли песни, когда разошлись все гости, а до рассвета оставалось всего ничего, Нуска поднялся на ноги. Он не ощущал усталости, а сна не было ни в одном глазу.

Как по велению духов разошлись все, кроме него и Сина, так и не покинувшего трон.

Нуска неловко прицепил фибулу к своей рубахе, расстегнул воротник и манжеты, а затем лёгкой поступью поднялся по ступеням.

Син сидел там. Он ждал его. Увидев Нуску, он поспешил снять корону и сбросить мантию на каменный подлокотник.

Лекарь подошёл и, стоя на ступеньку ниже, смотря на своего правителя всё тем же полным восхищения взглядом, протянул к нему руку:

– Сегодня весь Скидан празднует победу, не только знать. Неужели вы не хотите встретиться с простыми горожанами и солдатами?

На лице Сина на мгновение мелькнула неуверенность.

– Ты думаешь… они хотели бы меня видеть?

– Неужели вы полагаете, что хоть кто-то сейчас в стране не желает вас видеть? – ответил вопросом на вопрос Нуска, продолжая держать руку протянутой. Он улыбался, он ждал.

В голубых глазах Сина зажглась искорка тепла. Он кивнул, потянулся и крепко сжал пальцы лекаря. А на его лице мелькнула улыбка – кажется, эрда осчастливила одна мысль, что ему будут рады все.