Текст книги "Рассеивая сумрак. Бессонная война"

– Tha΄re! – снова выругался Нуска. – Эй, кто-нибудь!

Вскоре над ямой возникло лицо того самого старика в зелёной накидке. Он недоверчиво глянул на Нуску.

– Позовите кого-нибудь! – прокричал Нуска, выпрямившись. Он хоть и выглядел сейчас грязным, мокрым и помятым, но на местного пройдоху, любящего выпить, точно не походил. – Я – придворный лекарь эрда! Так и передайте! Пусть помогут мне выбраться!

Старик вдруг пропал. Он ничего не ответил, но Нуска всё же надеялся на его совесть. Со вздохом привалившись к земляной стене, лекарь тупо уставился перед собой. Его мучили одни и те же мысли: горящие поля, голод, Тиама, сердце дракона, Мара, Син и Тирра, Син… Син…

Нуска зажмурился и вздохнул, откинувшись головой на земляной полог.

«Он ведь не сможет. Он не будет с ней. Даже ради спасения Скидана. Он договорится… Он ведь…»

Спустя пятнадцать минут думать стало трудно. Было так холодно, что зубы стучали друг о друга с такой силой, что Нуска и вовсе боялся лишиться их. Всё тело сотрясала дрожь. Светлая энергия медленно испарялась из тела – вместе с его жизненными силами.

«Какая же это будет глупая смерть! В колодце! В незнакомом городе! Tha΄re, tha΄re!» – ругался он про себя, пытаясь согреться с помощью остатков дэ.

Видимо, его старания не остались незамеченными. На ту светлую энергию, которую он источал, вскоре стали слетаться светочи. Их не пугали тёмный глубокий колодец и вода – они слетались вниз тонкой дорожкой света.

Вскоре их стало так много в узком и тесном колодце, что он заискрился. Стоило рою светочей перелететь с одного места на другое, как над головой лекаря мелькали блики.

«Tha΄re! Я не умру здесь, ни за что, только не так! Если никто не придёт мне на помощь – значит, выберусь сам!» – решил Нуска.

Казалось, светочи, что облепили от самых бёдер до головы, придавали сил. Словно подпитывали его, делясь светлой дэ. Нуска даже с некоторой благодарностью взглянул на слепящих глаза насекомых, а затем рывком двинулся к стене. Смахивать светочей он не хотел – сейчас бы он не воспринял бы спокойно смерть даже одного из них. А коснувшись крыльями ледяной воды, они бы наверняка погибли. Но ведь всё равно прилетели сюда…

Нуска схватился онемевшими руками за земляной склон. Он оказался ровным и вертикальным, пытаться ползти по нему – что скрестись о каменную колонну. Но выбор был невелик. Нахмурившись, Нуска нащупал первый выпиравший из-под гладкой земляной стены корень, схватился, и пополз вверх.

Очень медленно, так медленно, что и самого лекаря затошнило, он начал взбираться. Нащупывая руками корни, он затем ставил на них ноги. Тяжело дыша, обливаясь таким же холодным, как и ночной воздух, потом, он полз вверх. На свободу. К жизни.

Его желание выжить в этот момент перечёркивало всё – его несчастное прошлое, его стертое из памяти детство и родителей. Самого эрда.

Он просто. Хотел. Жить!

Неважно, что ждёт его за этим земляным склоном, неважно, что будет с ним дальше. Пусть его живьём проглотит дракон-Тиама, но… Сейчас он обязан выжить.

Как же холодно!

Ноги деревенели.

Нуска уже не чувствовал лица и собственного дыхания. Перед глазами всё плыло, но… он медленно, шаг за шагом, взбирался вверх. К звёздному небу, к жизни.

– Нуска!

Голос показался знакомым. Лекарь пополз быстрее, но вдруг остановился. Задумался.

– Что?

Послышался шум. Кто-то над головой Нуски свесился вниз, протянув руку.

– Хватайся!

И Нуска, медленно и чётко, вдруг сказал:

– Нет.

Повисло молчание. Нуске хотелось расхохотаться, но сил на это не осталось. Зубы бешено стучали друг о друга.

– Нуска, пожалуйста, возьми мою руку. Я помогу тебе выбраться, – послышался более спокойный и уверенный голос.

– Не-а. Нет, – сорвалось у Нуски с языка.

Снова тишина. Глубокая, страшная. Сердце из последних сил колотилось, молило согласиться и одновременно… не соглашаться. Что же это? Что происходит? Нуска и сам не понимал. Он реагировал инстинктивно.

– Нуска… Если ты злишься, давай обсудим там, наверху. А сейчас дай мне помочь тебе.

– Я сказал «нет»! Не нужна мне помощь всяких напыщенных аристократов! – прорычал Нуска так громко, как мог. И вновь затих. Его рука, что держалась в этот момент за корень, предательски затряслась. Стало даже страшно.

И тут Нуска услышал всплеск. Он слишком поздно понял, что кто-то спрыгнул в воду. Кто-то, чтобы помочь ему, тоже спрыгнул в колодец… Как же так? Нуска не ожидал этого. Когда он валялся в помойной яме, все лишь проходили мимо. Кто-то, высокомерно глядя на него, кидал ему монетку. Но… никто и никогда не прыгал в помойную яму вместе с ним.

Кто-то оказался совсем рядом, и чьи-то руки крепко обхватили его пояс.

– Хорошо. Тогда я выберусь отсюда вместе с тобой.

На этот раз Нуска не имел никакого права протестовать. Кто-то тащил его вверх. А он лишь чувствовал чьё-то неровное дыхание. И еле ощутимый запах миндаля и грушевого цвета…

Запрокинув голову, Нуска уставился вверх. С каждой секундой небо становилось всё ближе, а потревоженные светочи ярким роем взметнулись вверх. Нуска затаил дыхание: это было красиво. На секунду небо словно усеяла ещё одна сотня звёзд.

Когда Нуску, как рыбу, выбросили на землю, а он почувствовал на своём лице капли воды, ему всё же пришлось разлепить глаза.

Тяжело дыша, низко склонившись над ним, навис эрд. Он дышал тяжело, как после долгой тренировки. С его длинных распущенных волос лилась вода, но Нуска где-то глубоко в душе протестовал. Что-то внутри не давало поддаться моменту, но…

Эти голубые глаза. Они смотрели на него как на что-то утерянное. И одновременно как на что-то случайно приобретённое.

– Пойдём со мной, Нуска.

И Нуска кивнул.

– Ты же не поддался на её уговоры? – вдруг проронил Нуска, немного согревшись на ходу.

– Конечно нет. Я не… мне не нужно это.

– Прости… – невнятно пробормотал Нуска. Они вошли в какое-то здание, где воздух стал ещё теплее, и стали взбираться по ступенькам.

– Это ты меня прости…

Нуска засыпал на ходу. Когда они уже заходили в комнату, их покой вдруг потревожили. Нуска, который всеми силами боролся со сном, вдруг услышал:

– Нуска! Я знаю, кто это, я был на месте поджога! Это…

– Завтра, – прервал обеспокоенный голос другого мужчины Син. Он говорил очень спокойно, даже тихо, но в его тоне слышались повелительные нотки.

– Но…!

– Завтра, – холодно оборвал Син и захлопнул дверь.

А затем Нуска упал на мягкое покрывало. Ему было тепло и хорошо… как на стоге сена, в конюшне эрда.

Глава 82. Я не видела света в начале своего пути…

Нуска проснулся от того, что его желудок скрутило от голода. Сев рывком на кровати, лекарь почувствовал сильное головокружение. А ещё то, что ему было жарко, очень жарко. Нуска просто обливался по́том!

Моргнув, медленно приходя в себя, Нуска обнаружил, что укрыт толстыми шкурами северных оленей.

Лицо его было мокрым – кажется, от жары. Несколько прядок волос слиплись и приклеились к лицу. Нуска улыбнулся, сбросил шкуры на пол и устроился поудобнее, чтобы ещё некоторое время потянуться. Правда…

Вскоре Нуска вспомнил, как он оказался в этой незнакомой комнате. Лекаря с головой накрыло волной жгучего стыда. Вчера… он вёл себя отвратительно. Недостойно не то что звания дворцового лекаря, а даже ранга сурии. Да даже недостойно мужчины!

«Я так и не вернулся во дворец, я чуть не сдох в какой-то яме… Так ещё и стал выделываться, что не вылезу оттуда!!! Да меня казнить мало!»

Нуска застонал в голос и потёр лицо. Шлёпнув себя по щекам, он вскочил с кровати. Теперь у него не хватит смелости даже на то, чтобы просто посмотреть Сину в глаза.

Часть одежды оказалась испорчена. Если рубашка ещё пострадала не так сильно, то штаны и плащ… Нуске пришлось позаимствовать и то, и другое из гардероба в комнате. Сапоги для верховой езды и вовсе ещё не просохли, но… Нуска, по-быстрому всунув ноги в обувь, стрелой выскочил из комнаты.

Внутреннее убранство дворца выглядело куда богаче и изысканнее его фасада. Нуске впервые пришлось признать, что есть что-то красивое во всех этих картинах, коврах, покачивающихся фонариках-баночках, освещавших длинные проходы между комнатами.

Обставлено всё было со вкусом: яркие красные и жёлтые цветы в горшках, портреты в резных рамах, изображавшие, видимо, известных сифов, и ковры, ковры, ковры, длинными полосами ведущие от ступенек к ступенькам, от комнаты к комнате.

В какой-то момент Нуска заблудился, но скучно ему не было: он остановился у странной мраморной статуи на входе в чью-то комнату – дракона, стоящего на задних лапах, невероятно искусно высеченного из камня. Удерживая в когтях шар, он расправил крылья и смотрел своими глазами-алмазами в круглое окно. Нуска чисто из интереса уставился в ту же сторону и медленно приподнял брови. Статуя, не моргая, смотрела на видневшиеся на горизонте горы.

«Где-то там… граница между Ансолем и Дарвелем? Если я правильно помню по картам», – думал Нуска, нахмурившись. Так он и стоял со сведёнными к переносице бровями, пока кто-то не окликнул его.

Не успел лекарь развернуться, как на него практически налетел Гирру. Нуска никогда не видел его в таком состоянии: его глаза бегали, как у безумца, волосы торчали во все стороны, а рубашка оказалась застёгнута не на те пуговицы. Плаща и каких-то украшений, в том числе подаренной эрдом фибулы, не было.

– Нуска! Нуска! – продолжал повторять Гирру. Он схватился за руки Нуски, обхватил их обеими ладонями и поднёс к своему лицу, обжигая частым горячим дыханием. – Нуска, помоги мне. Вчера я ездил на свежесожжённые поля и…

Для начала лекарь вырвал руки из хватки, но затем бережно уложил их на голову Гирру, пытаясь привести разбушевавшуюся энергию арцента в порядок. А то так и до взрыва недалеко…

– Главный сурии огня Гирру!

– Господин Гирру!

Нуска посмотрел за спину арцента, туда, откуда он пришёл. По длинному округлому коридору бежало двое солдат в жёлтых одеяниях.

Гирру развернулся и зашипел, как змея. Он начал активно жестикулировать, прогоняя их:

– Уходите! Вон! Мне нужно поговорить с личным лекарем эрда!

– Но, главный сурии… огня… Гирру… – повторил запыхавшийся солдат. Он остановился напротив арцента с хаванцем и, пытаясь отдышаться, склонился вперёд, опираясь руками на свои бёдра. – Вы знаете… арцентам запрещено свободно перемещаться по Сифе без сопровождения солдат. Мы и так пошли вам навстречу и сократили число сопровождающих, но главная сурии земли Тирра…

– Я в том же ранге, что и она! Она не смеет указывать мне! Вон!

Второй солдат поморщился. В отличие от первого, он не выглядел уставшим или растерянным, скорее уж крайне недовольным и горделивым.

– Пойдём, Марз, доложим о самовольном решении Гирру Герье главной сурии земли. Ты же видишь, что он не в своём уме. Об этом и расскажем.

Гирру только махнул на них рукой и повернулся к Нуске. В его глазах снова появилось это взбудораженное и одновременно напуганное выражение. Но прежде чем начать, он дождался, пока солдаты уйдут к лестнице и начнут спускаться.

Тогда арцент приблизился, наклонился вперёд и зашептал Нуске на ухо:

– Я знаю, кто это. Я почувствовал её дэ. Это она, Нуска… – Голос Гирру дрогнул. Он сглотнул, а затем на одном громком выдохе выдал: – Жери… Герье. Моя сводная сестра. Мать Ванери. Это она сожгла поля.

Нуска вздрогнул и прикрыл рукой ухо. Отстранившись и потупив взгляд, он медленно заговорил:

– Ты уверен? Ты не мог… принять желаемое за действительное?

Гирру рявкнул что-то нечленораздельное. Со стоном запрокинув голову, он вдруг схватился за плечи Нуски, подтащил его к себе и, рывком опустив подбородок, почти ударился лбом о лоб. Теперь он шептал Нуске прямо в лицо:

– Я никогда не желал видеть её снова. Нуска, мне страшно. Я должен удостовериться, я должен пойти туда снова, но я не могу. Ты – единственный, кто знает обо мне всё больше меня самого. Я не могу доверить это… кому-то ещё. Нуска, пойдём со мной. Помоги мне. Я боюсь, что… – Он зажмурился. По его лбу покатилась капля пота и, скатившись до кончика носа, сорвалась на пол. – Я боюсь, что снова окажусь под её влиянием, едва увижу. Я боюсь, что снова начну… убивать. Но, Нуска, я… не хочу этого делать. Никогда не хотел. Только не теперь, когда у меня есть Ванери и моё имя. Нуска, помоги мне.

Хаванец не стал долго думать – только кивнул. Повезло, что его цель пересекалась с планами Гирру, но… лекаря беспокоило одно обстоятельство.

– Гирру, ты ведь помнишь, на чьей ты стороне? Ты ведь не переметнёшься и не начнёшь жечь поля вместе с ней? – спокойно уточнил Нуска.

– Нет! Если ты будешь со мной – точно нет! Я зову тебя как раз для того, чтобы ты… Чтобы ты позвал меня по имени, когда я забуду его.

Нуска вздохнул и кивнул. Но затем продолжил:

– Тогда я пойду с тобой, но с одним условием.

– Каким? Нуска, я сделаю что угодно, только скажи…

– Стена, – коротко бросил Нуска, на этот раз не пряча взгляд, и уставился арценту прямо в глаза. – Снеси стену, которая отделяет в Арценте богатых от бедных.

Гирру вскинул брови. Казалось, он удивился настолько, что даже позабыл о своём безумии. Выпустив Нуску из захвата, арцент медленно кивнул.

– Это всё?

– Да. И, конечно же, не предавай ни меня, ни эрда.

– Разумеется, – кивнул Гирру, но обвёл Нуску задумчивым взглядом. – Ты ничего не попросишь для себя?

– А ты похож на человека, который может дать мне то, чего я хочу? – вдруг усмехнулся Нуска и покачал головой, делая шаг назад. Он чувствовал себя неуютно, когда Гирру практически дышал ему в лицо.

– Тогда я сделаю это сразу, как прибуду домой. В первый же день раздам распоряжения, – пообещал Гирру. Кажется, его состояние стабилизировалось, но на смену яркой вспышке пришла апатия – теперь он стоял с ничего не выражающим лицом и смотрел на статую дракона за спиной Нуски. – Легендарный дракон Тиамат?

– Что? – поперхнулся Нуска и рывком повернулся, уставившись на каменное изваяние.

Гирру показал ладонью на статую и медленно, даже лениво сказал:

– Статуя изображает легендарного дракона Тиамат, спасённого первым эрдом Скидана Энлилем. Однако я не знаю, как она могла здесь оказаться. Все изваяния, изображавшие драконов, уничтожили по распоряжению самого Энлиля, во времена истребления этих существ. С тех пор подобные вещицы запрещены в Скидане, хотя я был бы не против обзавестись парочкой подобных для собственного дворца.

Нуска слышал, как кровь шумит у него в ушах.

«Тирра?.. Нет, вряд ли. Эта бабка занята лишь попытками увековечить свой род. Тогда…»

Нуска перевёл взгляд на соседнюю дверь. Хоть та и была запечатана с помощью дэ, но лекарь всё равно ощупал её, пытаясь уловить следы.

«Здесь слишком много энергии сифов. Ещё и те солдаты навоняли… Не могу определить».

Лекарь сокрушённо вздохнул. А затем снова обратился к Гирру:

– Когда мы отправляемся?

– Ночью. Все поджоги происходят ночью или под утро.

– Хорошо. Тогда встретимся у западных ворот в полночь, – отстранённо отозвался Нуска и, бросив ещё один взгляд на застывшего арцента, направился к покоям Сина.

«Необходимо предупредить, что меня не будет. Не могу же я каждый раз заставлять Сина волноваться? Но о целях похода лучше не сообщать… Не дай духи он увяжется с нами – тогда его тёмную энергию учуют и в Дарвеле. А дарвельцы ещё раз наделают в штаны».

Несмотря на состояние Гирру, Нуска приободрился. Преступник известен, а из Мары можно выжать ещё немного полезной информации. Хотя бы на одну тайну стало меньше – разве не хорошо?

Нуска немного поплутал в коридорах, но вскоре напал на след Сина. Двигаясь за тёмными частичками дэ, лекарь уже предвкушал встречу, когда услышал голоса.

Зачем-то спрятавшись за поворотом, лекарь напряг слух, переместив немного дэ в область ушей и барабанных перепонок, и смог расслышать разговор:

– …это никуда не годится. Ты пришёл в мои владения, Син. Твои подданные ведут себя так, будто только что вылезли из хлева. Один разгуливает без охраны, другой ведёт себя настолько непристойно, что я даже не собираюсь озвучивать его проступки. Мы оба знаем, что Гирру Герье лишился ума, но ты пустил его в Сифу. В Сифу, Син! В процветающий город, где каждое дерево священно, как звёзды на небосводе. Теперь же ты отказываешься вознести почести мне, главной сурии земли. Я старше тебя по меньшей мере на четыре десятка лет. И, поверь, от моей немилости тебя не убережёт даже титул эрда.

В какой-то момент Нуска задохнулся, ощущая давление на голову, – два сурии начали мериться дэ, бесконтрольно испуская её.

– Я пришёл с благими намерениями и не собираюсь вступать в конфронтацию. Я лишь хочу, чтобы народы объединились перед надвигающейся бедой.

– Какой же бедой, Син, не расскажешь ли? Каких ещё бед ты ждёшь? Что ещё не произошло со Скиданом с момента твоего рождения? Был ли хоть один светлый день с того чёрного дня?!

– Это она была во главе дарвельских войск.

– Что?!

– Я полагаю, что не только истребление лесных племён, инцидент в Хаване, Континентальная и Бессонная войны – её рук дело, но и сожжённые поля.

– Син! Не переиначивай! Не складывай ответственность со своих плеч на чужие!

– Я никогда не сделаю этого. Я помню лицо каждого, кого лишил жизни.

– Поля сожгли арценты, Син, а потому мы готовимся к войне. Если главный сурии огня Гирру не уберётся из нашей столицы, то станет пленником. Вам больше не обвинить во всём мифическую Тиаму. Ранее я думала, что ты действительно не имеешь никакого отношения к поджогам, но когда ты прибыл сюда вместе с главным сурии огня…

– Ты не видишь никаких совпадений, сурии Тирра?

– Каких же?

– Тиама никогда не действует своими руками. Она была хаванской царицей драконов, хоть и преданной своими же слугами. Она привыкла повелевать. Тиама никогда не опустилась бы до того, чтобы убивать простых солдат или жечь поля собственными руками. Для этого она и сейчас использует подданных.

– К чему ты клонишь?

– Откуда в сифском дворце статуя дракона Тиамат?

Нуска сглотнул. Не только он и Гирру обратили внимание на эту странную деталь.

– Как же удобно получается, эрд Син! Ты, как всегда, чист, но по твоим словам выходит, что сифы жгут собственные поля?!

– Нет. Но кто-то помогает преступникам уходить незамеченными. Я не верю, что лучшие солдаты Скидана, сифские маги были неспособны поймать нарушителя на протяжении месяца.

– Чтобы предъявлять мне такие обвинения… Ты понимаешь, что должен предоставить доказательства?

– Они появятся в ближайшие дни, сурии Тирра. А до тех пор оставь моих провожатых в покое. Вы не справились с проблемой за месяц, позволили кому-то лишить Скидан посевов на будущий год. Пришло время мне вмешаться.

– Слишком поздно. Даже если мы привлечём к подготовке почвы и посеву всех земледельцев, то озимые культуры…

– Не земледельцев, а всех сурии Сифы и даже тех, кто способен просто держать в руках мотыгу.

– Не смей вмешиваться в наши правила и традиции!

– Не смей указывать своему эрду.

Нуска, хватая воздух ртом, сполз по стене. Вспышка земляной дэ и последовавшая за ней тёмная вышибли из него весь дух. Вслушиваться дальше в разговор он не мог – пытался восстановить дыхание и успокоить бешено стучащее сердце.

«Тирра… действительно сильна. Почему же… ни она, ни кто-то ещё не смогли найти поджигателя? Неужели это сговор? Сифы прокормят себя, а вот другие народы и столица…»

– Что бы ты ни говорил, Син, у нас осталось всего несколько дней, чтобы успеть посеять зерно на огнине[25]25
  Огнина – синоним «ляда». Место выжига леса или иной местности, выделенной под посев.


[Закрыть]! Скоро ударят холода – и ты уже ничего не сможешь исправить. Мы пытались сажать зерно сразу после поджогов, но безуспешно. Преступник возвращался и превращал посевы в золу. Наши запасы истощены. Если ты так рвёшься геройствовать – действуй. Был бы толк.

– Я уже сузил круг подозреваемых и практически напал на след.

– Как ты был высокомерным юнцом, так и остался. Я не стану мешать тебе, но если ваши потуги не завершатся успехом, то Гирру пойдёт под стражу, а ты больше никогда не переступишь границы Сифы. И о поставках ячменя, пшеницы и ржи в будущем году можешь забыть.

Два пугающих своей энергией сурии разошлись. Нуска услышал приближающиеся шаги, но так и не смог заставить себя подняться с пола. Поэтому, когда Син выглянул из-за поворота, уставившись на развалившегося на полу лекаря, Нуска выдавил из себя беспомощную улыбку.

– О, эрд Син, я не хотел подслушивать, но… – начал было оправдываться Нуска.

Син вздохнул, а затем придержал лекаря под локти, помогая подняться. Когда они оба, наконец, стояли на ногах, эрд вдруг спросил:

– Что думаешь?

– А…? Что…? – не понял Нуска.

– Кто жжёт поля? И кто помогает поджигателю?

Нуска уставился на Сина во все глаза. В груди разлилось тепло – сам эрд, правитель Скидана интересовался его мнением. Конечно, Нуска никогда не считал себя глупцом, но… оказывается, что и Син не считает его последним дураком на деревне.

Нуска снова уставился на статую дракона – Син проследил за его взглядом и нахмурился. И тогда лекарь сказал:

– Мы с Гирру почти установили личность поджигателя, дайте нам время, эрд Син. Мы – ваши подчинённые, доверяйте нам чуточку больше, – Нуска вдруг неловко улыбнулся и перевёл взгляд на правителя. От лекаря не укрылось, как Син тут же отвернулся, не в силах выдержать этот взгляд. – Но кое-что не даёт мне покоя. Мара, дочь Тирры Сивьеры. Она была с нами во время похода в Дивур, затем – со мной в одном отряде во время Бессонной войны. Теперь пришла новая беда – и она снова тут как тут. К тому же она…

Но Нуска вдруг остановился. Он почувствовал, что его ноги словно вросли в пол. Лёгкая дрожь пробежала во всему телу, дэ в теле взволновалась.

Син почувствовал это и остановился в нескольких шагах впереди. Развернувшись к своему лекарю, он некоторое время разглядывал его. На секунду Нуске даже показалось, что в его глазах мелькнуло беспокойство.

– Нуска, ты думаешь, что Мара – предательница? Она помогает поджигателю пробираться на поля незамеченным?

Но Нуску одолевали сейчас совсем другие мысли. На него словно вылили ведро воды. Он не мог сделать ни шагу, не мог даже поднять взгляд на эрда.

– Син… – наконец смог выдавить лекарь. – Син, вы ведь тоже почувствовали, верно? Не врите мне. Вы – сильнейший сурии на континенте. Вы не могли не почувствовать.

Син сделал шаг к Нуске, но тот отступил на два шага.

– О чём ты? – аккуратно уточнил эрд.

– Не врите. Мара сказала… Она почувствовала, что во мне… Что я… – Нуска приложил руку к груди и до треска рубашки стиснул пальцы. – Она услышала биение сердца Тиамы. Вы тоже, Син? В какой момент вы…

Речь Нуски оборвалась. Он с трудом переводил дыхание. Син тем временем настойчиво пытался сократить дистанцию между ними, а Нуска продолжал отступать, пока не упёрся спиной в стену. Тогда Син замер в двух шагах от лекаря и, внимательно разглядывая его, коротко ответил:

– Да. Я знаю, что́ отдали тебе в лесном племени. Очень-очень давно лесные выкрали сердце Тиамы, за что она и пыталась отомстить им, то наводя болезнь, то… – Син не нашёл в себе силы уточнить, поэтому поспешно продолжил свою мысль: – Но это не имеет никакого отношения к тебе или к тому, что…

– Син, поэтому вы решили меня приблизить? Встретив хаванского мальчишку, в котором бьётся сердце Тиамы, вы…

– Нуска, подожди, это…

Но Нуска не стал слушать. Почувствовав, что силы возвращаются к нему, он тут же дал дёру.

Этот инстинкт оказался неискореним. Встретившись с опасностью, с которой он не в силах справиться, Нуска всегда бежал. Так вышло и теперь.

* * *

Вместе с Гирру они разбили лагерь в лесу. Главный сурии огня на этот раз молчал, но бо́льшую часть времени походил на потерянного ребёнка.

Пока они теснились у костра, так старательно разведённого руками Гирру, Нуска раздумывал о многом.

Действительно ли он был просто хранилищем сердца Тиамы?

Нуска так глубоко ушёл в свои мысли, что и не заметил, как Гирру присел рядом. На влажную траву они постелили оленьи шкуры, на которых и устроились друг напротив друга. Но Гирру вдруг подсел вплотную к Нуске, и лекарь всем телом ощущал его высокую температуру и жар бурлящей в нём энергии.

Гирру тихо заговорил:

– Ты сказал, что мне нечего тебе дать, но это не так. Возьми. – Он положил шёлковый свёрток Нуске на колени. – Это – реликвия моей семьи, от которой я с радостью избавлюсь. Она подавляет волю смотрящего, чем дольше он смотрит на тебя, тем быстрее оказывается в твоей власти. Этот артефакт бесполезен против сурии, вроде меня, Тирры или эрда, но он способен защитить тебя от толпы или покорить её. Это артефакт правителей и полководцев.

Нуска от удивления распахнул глаза. Да что же это за h`aidgel такое?! Почему аристократы постоянно сорят своими реликвиями и золотом?!

– Гирру! Я не могу это принять! Неужели непонятно, что такие вещи не просто так передаются из поколения в поколение?! Это не золотое блюдце и не ковёр из шкуры волчака!

– Нуска, я говорил тебе, что мы – избранные. Я чувствую в тебе жизненную силу, которой нет ни у одного аристократа. И эрд, и я живём в ожидании своей кончины, Хайя сфокусирован на своих изобретениях, а Мара – прислужница Тиамы.

– Ты… – Нуска взглянул на Гирру, но тот только кивнул, не сводя с лекаря своего цепкого взгляда.

– Эта задача решается на раз-два. Я, может, и сумасшедший, но не глупец. Мара – не её истинное имя, но она знает слишком много даже для дочери главной сурии. Будь осторожен рядом с ней. Меня беспокоит её особый навык, который я так и не смог разгадать.

– Ты говорил с ней?

– Да, она подходила ко мне. И знала обо мне всё. Но это невозможно, Нуска, ведь все, кто знали обо мне и… о ней… давно мертвы.

Нуска нахмурился. Если Мара знает так много, то и Тиама…

– Но Мара – не слепая раба своей госпожи. Убеди её перейти на нашу сторону. Пообещай ей то, от чего она не сможет отказаться.

Нуска задумался.

– Что же?

– А чего бы ты хотел на её месте?

– А?

– Если бы Син сошёл с ума и его смерти желал весь континент, то каково было бы твоё желание?

Нуска сглотнул и медленно понимающе кивнул. Приняв в свои руки подарок, он спрятал его в поясной сумке. После слов Гирру он стал постепенно понимать…

Но времени на длительные раздумья у Нуски не осталось. Небо над головой вдруг осветила вспышка – яркое пламя змеями расползлось от самого горизонта, а лекарь посреди ночи увидел новый рассвет.

Влажный и прохладный ночной воздух пронзил запах гари. У Нуски была только секунда, но он успел. Гирру, всё ещё беспечно разглядывавший лекаря, оказался под ударом. И Нуска, сжигая дэ, до боли в глазах замедляя время, толкнул главного сурии на землю. Схватившись друг за друга, они покатились с холма, а на том месте, где они сидели, расцвёл пожар.

На этот раз и Нуска узнал эту дэ – именно так пахли сожжённые поля.

Не прячась и не таясь, из-за дерева показалась хрупкая фигура – прекрасная девушка. Белое платье, глаза и кудри цвета меди делали её как две капли похожей на Гирру. Если бы Нуске не с чем было сравнивать, он бы сказал, что перед ним Гирру, но никак не…

– Это… это она? Нуска, скажи, это… – забормотал в полубреду Гирру, а тот лишь коротко кивнул, подтверждая его догадку.

– Жери. Это она. Гирру, – позвал Нуска, смотря на арцента, которого уже начала бить дрожь. – Ты – Гирру. И эта встреча не отменяет того, кем ты являешься.

Гирру судорожно закивал, они расцепились и поднялись на ноги.

Жери стояла в тени деревьев, приобняв одно из них. В местах, где она касалась вековой коры, появлялись обожжённые пятна.

Гирру и Жери смотрели друг на друга не моргая. Это была их первая встреча за последние несколько лет. А момент их прощания случился тогда…

Нуска снова уловил в воздухе запах цветов и гари.

Именно тогда, когда Гирру взорвал оранжерею, сжёг дотла сад Жери и вынес из огня Ванери. Вплоть до встречи с Нуской главный сурии огня верил в то, что его сестра мертва. Теперь же они смотрели друг на друга так, будто встретились со своими ночными кошмарами.

Нуске не с чем было сравнить. Он никогда не встречал людей, подобных им, – переломанных с головы до пят, вцепившихся в друг друга, как в последнюю надежду. Они стали жертвами собственной семьи, принесёнными так бессмысленно и беспощадно.

Это же читалось и во взглядах двух человек, одинаковых, как цветы, распустившиеся на одном древе. На всём континенте только Жери могла понять боль Гирру, и только Гирру чувствовал боль Жери.

Но идиллия длилась недолго. Девушка рассмеялась и грациозно покрутилась на месте, сделав пируэт. Повернув набок голову, она вдруг рассмеялась снова. Её рука коснулась груди – и из неё возник меч, настолько большой, какой даже взрослому мужчине не под силу поднять. Но ей это далось легко – из-под тонких пальцев, сжимавших рукоять, выпорхнули огненные залпы.

Нуска, изрыгая ругательства, схватил Гирру за руку и потащил его за собой.

Перенаправив часть дэ в ноги, Нуска бежал изо всех сил, стремясь выбраться на открытую местность. Если они окажутся в горящем лесу, то это станет для них ловушкой. Однако Гирру всё ещё пребывал в оцепенении – его взгляд ничего не выражал, ноги еле шевелились, поэтому Нуске приходилось тащить арцента за собой.

Огненные стрелы летели одна за другой, обжигая пятки. Одна из них пролетела вплотную к плечу Нуски – лекарь ощутил сильную боль на предплечье, но и это не остановило его.

Сейчас оставался только один выход – бежать. Бежать не оглядываясь, пока они не выйдут на поля. Внутри поднимался ещё один страх – Нуска вдруг вспомнил, как его мать точно так же бежала через лес, уводя за собой своё племя. Что стало с её народом? Что стало… с ней?

«Если она моя мать, то мне должно было достаться хоть что-то от неё. Я не сдамся», – решил Нуска и прибавил ходу. Энергия в теле горела, растрачиваясь впустую.

Сначала запах гари, потом – терпкая и тяжёлая энергия двух сильнейших арцентов-аристократов ударили в нос. Бежать становилось всё сложнее. Инстинктивный страх хоть и призывал сбежать, но ноги, заплетаясь, спотыкались о траву и корни деревьев, Гирру камнем тащил назад. Но Нуска не мог бросить его здесь.

Когда ещё один огненный шар промелькнул в сантиметре от щеки лекаря, подпалив его волосы, он хотел кричать от отчаяния. Казалось, лес никогда не кончится. Зачем было забираться так глубоко?! Что теперь делать?!

Их словно преследовал огненный град, который сопровождался хохотом умалишённой Жери.

И когда Нуска, наконец, со стоном выкатился на выжженную степь и покатился вниз со склона, обнимая Гирру, энергии в его теле почти не оставалось. От ощущения полной опустошённости в каналах сердце Нуски забилось быстрее, а страх почти парализовал его.

Что, если кого-то из них ранят? Что, если им снова придётся бежать?

Нуска не мог заставить себя сдвинуться с места. Он тяжело дышал и чувствовал себя загнанным в капкан зайцем.