Текст книги "Треба"

Глава 10
Оракул

– Это все сказки, – вскоре после начала пути начал ворчать Мекиш. – Маленьким малла матери рассказывают сказки о волшебных странах. Выдумывают… разное. Вспоминают то, что им рассказывали их матери. Где тут волшебство? Где? А уж миражи… Насмотрелись мы с зеленоглазым миражей в Холодных песках. Пока вплотную не подойдешь – и не поймешь, берег ли моря перед тобой или очередной бархан. Иногда даже и рыбаков видишь, и запах моря чувствуешь! А подойдешь… Так и мы однажды уткнемся в сухую глину и поймем…

– А ну-ка, мелкий, найди-ка мне пару камешков! – хмыкнул Эша. – Найдешь, покажу тебе сказку наяву.

Проводник повел отряд по восточной дороге, по которой путники уже успели отмерить одну лигу. Тару даже с удовлетворением отметил оставленные ими следы; примятую траву на обочине, шелуху от семян, которые почти постоянно грыз малла, крошки от сухарей Шувая. Только камней что-то не было видно. Булыжники в дорожном покрытии сидели плотно, да и тот же Кай призвал ничего без особой нужды не ломать и не корежить. Корежить никто и ничего не собирался, хватало пищи и для глаз. Вокруг дороги сначала росла трава, потом появились кустарники, а на исходе первого десятка лиг, уже за полдень, встал светлый лиственный лес.

– И что было проводника нанимать? – ворчал Усанува, как будто Кай отвесил худосочному Непишу серебряный из его личных запасов. – Иди себе по дороге и иди, заблудиться трудно. Так бы и я нанимал проводника по родным горам, только я там и так каждую расщелину знаю.

Непиш между тем шагал чуть впереди и даже не оглядывался, словно полученный серебряный вовсе избавлял его от заботы о спутниках. Тару уже собирался возмутиться, но Кай оборвал его ворчание, объявив, что привала раньше поселка не будет, потому как ночевать вне укрепленных стен в Запретной долине небезопасно.

– Что тут с нами может случиться? – тут же принялся бормотать старый охотник. – Сам же сказал – главное, никого просто так не обижать. А эти твои страшные сиуны должны сначала вызвать нас на схватку. По-любому получается, что должны разбудить. А если ты боишься, зеленоглазый, тех, кто вошел через Ледяное ущелье, так оно далеко. Неделю будут до нас добираться. Да и найдут ли? В пустыне, может быть, еще бы и нашли. А тут-то – лес, вон овражки я вижу, холмы, речка журчит. Спрячемся как-нибудь.

– Не все так просто, – отвечал Кай. – И Ледяное ущелье может оказаться ближе, чем ты думаешь. И сиун может предупредить тебя за долю секунды до нападения. Так что держи уши востро, охотник.

– Это пусть Илалиджа уши востро держит, – хмурился Тару, потому как из-под серебряных волос пустотницы ветер и впрямь являл заостренные сероватые уши. – А я уж буду держать их кругло, как и положено лапаньскому пастуху.

– Вот! – закричал наконец Мекиш. – Вот, почтенный Эша, тебе камни. Вот!

– А ну-ка. – Тару опустился на колено.

Один из древних камней был раздроблен, и часть осколков малла как раз теперь старательно собирал.

– Все понятно, – заметил Лилай, который то и дело вертел головой, прислушиваясь к залитому послеполуденным светом лесу. – Среди гранитных булыжников затесался известковый. Он и раскрошился.

– Да я не о том, – нахмурился Тару. – Раскрошился-то давно уж, но не просто так. Вот же. Под подкованное копыто камешек попал.

– И что же? – не понял Течима. – Известняк слабый камень.

– Откуда здесь лошади? – постучал себя по лбу пальцем Тару. – Зеленоглазый же сказал, что с лошадьми сюда нельзя.

– Всякая скотина бесится или гибнет, – согласился Кай. – Но так тут есть и свои лошади. И не только лошади. И овцы, к примеру. Или что мы не так давно ели в трактире?

– Ребрышки были весьма вкусны, – согласился Усанува.

– Однако, если здесь есть лошади… – Тару почесал бороду, – то хотелось бы узнать, в какую цену. Все-таки ноги не так чтобы очень…

– А большие лошади тут есть? – поинтересовался Шувай. – Даже очень большие?

– Мне не попадались, – огорчил великана Кай. – Но это не было ударом подковы. Вот.

Кай показал на край выщербленного камня.

– Что получается? – не понял старый охотник. – Удар топора? Кто-то шел перед нами по дороге и ни с того ни с сего со всей дури засадил топором по камню?

– Может быть, и по камню, – задумался Кай. – А может быть, увидел селянина или селянку да бросил в него топором. Но не попал.

– Не попал, так слава Пустоте, – вытер лоб Тару.

– Поторопимся, – выпрямился Кай. – Впереди деревенька, Нетиш ждет нас на околице.

– Вот, – протянул камни Эше Мекиш. – Что ты хотел показать?

– Позже, – сунул камешки за пояс Эша. – Не до показов пока.

Непиш стоял на краю деревни, стоял со сдернутым с пояса старым топором, но прежде, чем увидеть деревню за молодым сосняком, путники почувствовали запах дыма, а затем и сами замерли в ужасе за спиной проводника. Деревеньки, на первый взгляд обычной гиенской деревеньки, не было больше. Дымились остовы изб, на уходящем в сторону проселке между пепелищами лежала на боку мертвая корова, собака, а чуть дальше несколько трупов крестьян. Издали казалось, что среди них есть и дети.

– Десять, – тихо заметил Лилай. – Я вижу десятерых. Трое детей.

– Палхи, – скрипнул зубами Тару и зло посмотрел на Усануву и Течиму. – Вон. У некоторых трупов отрублены ноги под ягодицы. Палхи так делают.

– Зачем? – недоуменно буркнул Шалигай.

– На мясо, – зло прошептала Теша.

– Ты разве не был с нами в мугайской деревне? – обернулся к Шалигаю Эша. – Однако быстро палхи добрались сюда от Ледяного ущелья.

– Быстро, – согласился Кай. – К счастью, здесь мы с ними разминулись, но отряд людоедов был не слишком большим. Думаю, что пара десятков тати. Ушли они по проселку.

– Они делятся, – прошелестела Теша. – Когда много маленьких деревенек, они делятся на банды по две дюжины. И грабят и убивают всех.

– Что там? – спросил Кай проводника о пересекающем дорогу проселке.

Проводник, который мрачно шевелил бровями, озирая окрестности, буркнул:

– Еще одна деревня. Здесь много деревень. Это хороший край… был. Надо идти. До поселка еще более десяти лиг. Там мы скажем мертвым воинам. Они придут сюда и будут смотреть.

– Мертвым воинам? – не понял Мекиш.

– Пошли, – бросил через плечо Непиш и зашагал по дороге быстрее, чем шел до этого.

– Я не понял! – пролепетал Мекиш. – Он сказал про мертвых воинов? Это что еще за мертвые воины? Или мы не в Запретной долине, а в Пустоте?

– Запретная долина посылает их, – пробормотал Кай. – Запретная долина посылает палхов на нас. Впрочем, сейчас это к лучшему.

– На нас? – оторопел Тару. – И что же здесь лучшего?

– Плохая деревня, – объяснил Кай. – Сколько бы раз я ни проходил здесь, меня пытались убить и ограбить. Приходилось отбиваться. Никогда не оставлял на этой дороге меньше пяти трупов. И всякий раз Непиш докладывал об этом мертвым воинам. А у них разговор короткий: пока идет разбирательство, тебя сажают в холодную. Могли бы и неделю ждать встречи с оракулом.

– Нет, – вздохнул Шувай. – Я бы не влез в холодную. Ты же говорил, что она маленькая, даже тебе не выпрямиться во весь рост?

– Тебя бы, приятель, посадили на цепь на площади, – ответил Кай.

Лиг пять спутники прошагали в молчании, тем более что и лес вокруг тропы стал выше и ближе, да дубы и липы сменили разлапистые ели. Правда, Непиш так и шагал впереди, словно уже забыл о разоренной деревне, но увидев, что Кай выудил из чехла ружье, стрелки тоже потянулись за луками. Только Эша словно вовсе не беспокоился ни о чем, когда лес вокруг пошел на убыль, поредел и сменился болотом, да и камни под ногами от сырости покрылись мхом, старик подозвал Мекиша, показал ему два камешка, которые он до этого держал в разных кулаках, наклонился и положил их рядом между камнями.

– И? – недоуменно спросил малла.

– Пошли, пошли, – с ухмылкой оглянулся Эша. – И считай вслух. До десяти.

На счете «десять» за спиной раздалось шипение, шедший последним Шувай испуганно ухнул и, вместе с яркой вспышкой света, отпрыгнул не меньше чем на пару локтей от полотна дороги.

– Шуточки прекратить, – повысил голос Кай. – Ты в порядке, мейкк?

– Пятки отбил из-за вас, озорников! – обиженно проворчал великан.

– Однако первый раз вижу прыгучего мейкка, – растянул губы в ухмылке Усанува.

– Его ум удивляет меня больше прыгучести, – заметил Течима. – Все-таки даже малла умнее, чем мейкки.

– Что ты хочешь этим сказать? – приподнялся на носках Мекиш. – Или думаешь, что ум можно взвесить так же, как и мозги?

– Отстать от меня, – отмахнулся Течима. – Еще не хватало спорить с малла.

– Однако тати не добрее друг к другу, чем люди, – заметила Теша.

– Зато, исключая палхов, не грызут друг другу глотки, – огрызнулся Мекиш и повернулся к Эше: – И вот чтобы научиться этой ерунде, старцы сидят в этой вашей Гиме десятилетиями?

– Ерунде учиться не нужно, – скривил губы Эша. – А вот для знаний и умений порой и десятилетий не хватает. Жив будешь, сам поймешь.

– Буду! – пообещал Мекиш. – Тем более пока наш поход не опаснее обычной прогулки.

– Меньше болтай и больше слушай, – потребовал от малла Кай.

– Болтовня и шуточки прекратятся сами после первой же смерти, – с усмешкой заметила Илалиджа.

– Наоборот, – не согласился Тару. – Чем труднее и тошнее, тем злее шутки. Увидишь еще, серебряноволосая.

– Тихо! – потребовал Кай, останавливаясь возле ожидающего отряд Непиша.

– Ваш? – спросил тот, протягивая руку.

Арма посмотрела в сторону. Из придорожной, поднимающейся из зеленого месива осоки торчал сапог.

– Сейчас, – заторопился Мекиш.

– Стоять! – неожиданным рыком заставил замереть на одной ноге малла Кай.

– Болотная выдра, – объяснил Непиш. – Дорога зачарована, на нее не выйдет, но болото – ее вотчина. Сплошь под осень обсыпает клюквой, но ни один самый ушлый лесовик и ягоды не сорвет. Это приманка.

– А сапог знакомый, – заметил Тару, вытягивая из мешка веревку.

– Тарх, – узнала Арма. – Это сапог Тарха, помощника Сарлаты.

– Однако он надет на чью-то ногу! – зарычал Мекиш, вытягивая из ножен меч.

– Сейчас увидим, – кивнул охотнику Кай.

Тару размахнулся, накинул на сапог петлю и медленно потянул веревку на себя. Сначала из тины показалось колено, потом огрызок второй ноги, туловище, разорванное вдоль, словно гигантский рот отхватил от несчастного плечо вместе с рукой и изрядную часть груди и, наконец, искаженное ужасом лицо мертвеца.

– Тарх, – прошептала Арма.

– Сарлата здесь, – удовлетворенно кивнул Кай.

– Надеюсь, что он вместе с остальными разбойниками все-таки доживет до моего меча! – прошипел Мекиш.

– И что мы с ним будем делать… – начал говорить Тару, как вдруг зеленая тина вспучилась бугром, раздался рев и над поверхностью появилась зубастая морда, способная перекусить пополам человека.

– Стреляй! – захрипел Тару.

– Нет! – отрезал Кай и повторил еще громче всем лучникам: – Нет!

Чудовище подало туловище вперед, блеснуло серыми глазами, фыркнуло грязью, навалилось когтистыми лапами на берег и, прихватив труп зубами, рванулось обратно в топь.

– Десяток локтей отличной веревки! – всплеснул руками Тару.

– Нельзя стрелять, – согласился с Каем Непиш. – Прольется кровь, чары рассеются. Там, где кровь, там нет преграды выдре. Убить можно, но пока будешь убивать, четверых или пятерых она сожрет.

– На кого она тут охотится? – пролепетал Мекиш.

– На людей, на собак, на волков, – объяснил Непиш. – Пошли. Ваш старший умный. Я далеко с ним пойду. Надо спешить. Скоро закат, надо уйти за стены поселка. Плохие люди пришли.

– Там в деревне были тати, – заметил Тару.

– Здесь были плохие люди, – сказал Непиш. – Следы смотри. Их было много, тридцать или больше. Один отошел и присел по нужде. Выдра прихватила его поперек, но никто не стал его спасать. Ни одной стрелы, ничего.

– Да, – с уважением посмотрел на проводника Тару. – Так все и было.

– Может быть, и плохие, – заметила Илалиджа. – А может быть, умные.

– Бывают и плохие и умные, – согласился Непиш.

– Они тоже шли в поселок? – подпрыгнул Мекиш.

– Здесь больше некуда идти, – ответил Непиш. – Но ты не бойся плохих людей, малыш. В поселке за всем следят мертвые воины. Они никого не дадут в обиду. В поселке нельзя сражаться, только если ты вызовешь кого-то или кто-то вызовет тебя. И опять же по согласию. На твой вызов могут не откликнуться, и ты можешь не ответить на чей-то вызов, и схватки не будет.

– Как надо вызывать? – хрипло спросил Мекиш.

– Дать врагу шкурку белки, – объяснил Непиш.

– А где ее взять? – беспомощно оглянулся Мекиш.

– Купить у мертвых воинов.

– А если враг возьмет у меня белку, но биться не станет? – спросил Мекиш.

– Если возьмет, то станет, – уверил малла проводник. – Мертвые воины не выпустят его из поселка, пока он не выстоит в схватке. Они сами в этом заинтересованы.

– Почему? – не понял Мекиш.

– Тот, кто проиграет в схватке, становится мертвым воином, поскольку схватка идет до смерти одного из противников. Однако хватит болтать, пора идти.

– Почему белка? – успел спросить проводника малла.

– Очень злой зверь, – ответил тот. – Маленький и с зубами. Маленький и с зубами всегда злой. Потому что маленький.

Скорее всего, это все же была крепость, решила для себя Арма. А поселком ее называли из-за того, что крепостью не владел какой-нибудь урай или вождь племени, да и дворца, как оказалось позже, внутри не оказалось, хотя все здания, даже самые бедные домишки, были сложены из камня, различаясь только его цветом. Но уже внешние укрепления развеивали мысли о том, что прогулка по Запретной долине будет веселой и легкой. В отсветах садящегося солнца, да с учетом холма, на который взбиралась выползшая из болота дорога, каменные стены поселка, тянущиеся не менее чем на четверть лиги, вздымались выше окрестных деревьев. Вот только башен у странной крепости не было, хотя башнями можно было счесть и выступающие вперед четырехгранные бастионы, пусть даже они не решались подняться выше самих стен. Только коньки самых высоких домов поднимались над ними.

Дорога подходила к самым воротам крепости, но прежде чем нырнуть в них, делилась на три. Две из них разбегались в стороны под стенами, а одна заходила внутрь. У ворот стояли воины в кожаных потертых доспехах и с лицами, затянутыми серой тканью. Только глаза их были видны, но лучше бы их не было вовсе. Глаза были без зрачков.

Арма втянула ноздрями приглушенный запах тлена и прикусила губу. Воины действительно напоминали мертвецов, как если бы их заставили уже после смерти разомкнуть веки, навесить на себя доспехи и взять в негнущиеся пальцы мечи и копья. Впрочем, пальцы воинов сжимали оружие крепко, а страшные глаза были широко открыты и даже порой шевелили веками. И все-таки стражи крепости были не более живыми, чем выщербленные временем камни в ее стенах. Воинов было более двух десятков, но распоряжался на воротах невысокий седой горожанин в сером плаще. Он кланялся каждому, начиная с Непиша, и каждому произносил одно и то же:

– Добро пожаловать в Танату – поселок оракула и честных горожан. Все споры и ссоры на территории города разрешаются только по правилам, установленным оракулом.

Помимо повторения утомительной скороговорки, горожанин снимал с плеча черные ленты и надевал некоторым путникам их на шею. Свою ленту получили Эша, Илалиджа, Вериджа, Тиджа, Кай и Арма.

– Что это? – прошипела сквозь зубы Арма.

– Здесь все построено на магии, – объяснил Кай. – Каждый шаг любого обитателя Запретной долины связан с обрядами и амулетами, поверьями и заклинаниями. Лента означает, что оракул признал за тобой способность к колдовству. Внутри городских стен оно запрещено.

– Но как оракул мог узнать о моих способностях? – не поняла Арма.

– Зачем ему узнавать? – удивился Кай. – Ему достаточно взглянуть на тебя. Он посмотрел, увидел – и отметил тебя лентой.

– Так это был оракул? – оглянулась Арма.

– Это он и есть, – кивнул Кай. – Его зовут Наршам. Запомни, в какой бы поселок или городок мы ни попали, главным всегда будет колдун. Или староста.

– Так он еще и колдун? – округлила глаза Арма.

– В первую очередь, – кивнул Кай. – Но переговорить с ним мы сможем только завтра. Ты посматривай по сторонам, тут интересно.

Если даже все, что видели глаза Армы, и было мороком, с чем бы она не согласилась никогда, то фантазия у заклинателя всего действа била через край. Поселок оказался не большой деревней в каменных стенах, а маленьким городом. Почти сплошь небольшие, сложенные из темно-серого камня дома образовывали идеально прямые улицы, которые сходились на довольно обширной площади, где имелись и торговые ряды, и несколько внушительных сооружений, напоминающих караван-сараи, и каменная вышка стражи, и что-то вроде ажурного, вырезанного из твердого дерева шатра, и опять торговые ряды, и какие-то палатки и навесы. И все это пространство заполняли обычные горожане. Ходили, сложив руки на животах, почтенные мастера, сновали подмастерья, перекрикивали друг друга горожанки, бегали стайками ребятишки, и никого почему-то не беспокоило, что на каждом углу по двое, по трое, а то и по пятеро стояли молчаливые воины, показавшиеся Арме ожившими мертвецами.

– Они не мертвые на самом деле, – обернулся Кай к спутнице. – Но и не живые. Ни то и ни другое. Это куклы, надетые на руку. Оракул повелевает ими. Видит их глазами. Слышит их ушами. Заставляет их двигаться. Препятствует тлену пожирать их плоть.

– Но их много! – удивилась Арма.

– Примерно сотни три, – кивнул Кай. – Но он очень сильный колдун. Очень. Если вдруг окажется, что в его облике скрывается сиун, нам придется очень трудно. Может быть, слишком трудно. Пока он так и не явил себя. Но я точно знаю, что он не только делает своими слугами мертвых или смертельно раненных, он может больше.

– Ты хочешь сказать, что, когда я с ужасом рассматривала этих уродцев, он видел мой ужас? – воскликнула Арма.

– Скорее всего, – согласился Кай. – Но не думай, что ты сможешь поговорить с оракулом, если станешь разговаривать с мертвыми воинами. Оракул говорит с гостями города только утром и только вон в том резном шатре.

– С каждым? – спросила Арма.

– С тем, кто хочет, – ответил Кай. – Но только один раз. Захочешь еще раз поговорить с ним, будешь должна выйти из города и вновь войти в его ворота. Тару! – Зеленоглазый нашел взглядом охотника. – Вон тот трактир, с лошадиной головой над входом, лучший. Закажите с Эша еду на всех, прикажи сдвинуть для нас два стола. Возьмите с собой тати. Лилай! Вместе с Тешей и Шалигаем идите вон в тот караван-сарай. Нужны спальные места для всех, главное, чтобы комнаты закрывались изнутри и окна были с решетками. А мы с Армой посмотрим, может быть, удастся обзавестись лошадьми.

– Тут хорошая торговля лошадьми, – кивнул Непиш. – Мало где продается столько лошадей. В Танате всегда порядок, слава оракулу. В других местах все иначе.

– А мы? – спросила Илалиджа. – Что должны делать мы?

– Присматриваться, – ответил Кай. – У вашей троицы самые зоркие глаза, смотрите вокруг. Встретимся в трактире через час.

– Я не могу идти в трактир, – подал голос Мекиш. – Мне нужно купить белку у мертвых воинов.

– У тебя есть серебряный? – поинтересовался Кай.

– У меня есть больше, – гордо ответил малла.

– Иди к сторожевой башне, – показал Кай. – Протяни серебряный любому воину, он даст тебе белку.

– Мне нужно тридцать белок! – расправил плечи малла.

– Белка только одна, – отрезал Кай. – И запомни, ты не покупаешь ее, а берешь в пользование. После схватки воины забирают ее. Вместе с трупом.

– Не с моим, – расплылся в улыбке Мекиш. – Но я смогу купить ее еще один раз?

– Да, – кивнул Кай. – Если останешься жив. Но, чтобы перебить всех тридцать человек, тебе придется задержаться здесь на месяц.

– Я готов, – расправил плечи Мекиш.

– Вряд ли они будут тебя ждать, – заметил Кай.

Лошадей в рядах действительно было немало, и, как заметила Арма, хороших лошадей. Но ни одну из них купить не удалось, они уже все были проданы. С каждым следующим отказом Кай мрачнел, пока у последней пары гнедых не столкнулся с самим Сарлатой. Разбойник не скрывал своего лица. За прошедшие дни он словно вернул и здоровье и силу. Плечи его раздались, на щеках играл румянец. На шее висела черная лента. За его спиной толпилось не менее десятка подручных.

– И ты здесь, Меченый? – оскалился Сарлата в усмешке. – Надеюсь, мой нож еще не потерял? Я собираюсь забрать его у тебя. Нет, не здесь, но заберу. Не думаю, что тебе помогут твои дружки, я разглядел каждого. И всех тати, и троих уродов из пустотных, и прочий мусор. Смотрю, и баба от тебя не отстает? Детей еще не завел? Лошадей присматриваешь? Опоздал, приятель. Лошадей я уже всех скупил. Так паршиво, знаешь ли. Не привык платить за товар, а тут приходится. Но что делать, многовато у нынешнего управляющего молчаливых мечников, зловещих мечников. Но не мечники страшны, правитель их устрашает. Я уважаю силу, Меченый. Поймешь еще.

– Пойму, – кивнул Кай.

– Я бы тоже хотел кое-чего понять, – скрипнул зубами Сарлата. – Чего ты здесь ищешь, Меченый? В Ледяном ущелье только и было разговоров о богатствах какой-то Анды. Может быть, мы там с тобой встретимся? Кстати, имей в виду, что лучшего проводника в городе я уже нанял. Да, и лошадь ему купил. Его ведь Шиттаром кличут? Отличный проводник. Завидный проводник. Даже лучше твоей синеглазой. Таких больше нет, Меченый.

– Много народу было в Ледяном ущелье? – спросил Кай, словно встретился со старым знакомым.

– Народу? – Сарлата озадаченно замолчал, прищурился. – Хватало. Мне, правда, пришлось скрывать лицо, поскольку в погоню за тобой лапани снарядили отряд в сотню копий. Кроме них была орда в две сотни голов от палхов, но эти держались в стороне, на лигу ушли вдоль границы. Но и кроме моих молодцов, лапани и палхов хватало народишку. Как бы не под тысячу. Разношерстные, из разных мест. Луззи, обедневшие арува, преступники и убийцы. И в одиночку и отрядами. Неужели и вправду Анда столь богата?

– В Анде никого не было тысячи лет, – сглотнул, словно пересилил собственную ненависть, Кай. – Думаю, что богатства там есть. Но добраться туда будет нелегко.

– Зачем тебе мой нож? – шагнул вперед Сарлата. – И так и так прикидывал, может быть, он ключ какой или еще что?

– Узнаешь… в Анде, – твердо сказал Кай. – Если доберешься туда.

– Доберусь, – прошептал Сарлата.

– Вряд ли, – послышался напряженный голос.

Мекиш втиснулся между Каем и разбойником и протянул последнему чучело красной белки с оскаленными черными зубами.

– Держи, Сарлата. Я, малла Мекиш из рода дупловников, вызываю тебя на поединок за смерть моих родных и соплеменников. Завтра с утра жду тебя у сторожевой башни. Схватка на мечах.

– Ну что ты будешь делать? – покачал головой Сарлата и присел напротив малла. – Схватка на мечах? А если я не возьму твою белку?

– Возьмешь! – прошипел Мекиш.

– Нет, – вздохнул Сарлата. – С ребенком я сражаться не могу. А равно и с маленьким самонадеянным тати. Убивать могу, но сражаться – это против моих правил. Конечно, тати, это как бы не люди, почти животные. Но все равно. Чтобы тебе не было обидно, малыш, людей я тоже не особенно жалею. Что ж мне делать с твоей белкой? Ведь не отстанешь? Эй! – Сарлата оглянулся. – Молодцы! Кто у нас самый низкий ростом? Косой, кажется? Косой!

Из толпы разбойников вышел действительно низкорослый и худощавый лапани, хотя и он был выше малла на две головы.

– Возьми белку, – приказал ему Сарлата и добавил: – Завтра утром убьешь этого дятла, тьфу, дупловника. Мнится мне, ты недорезал его деревню в свое время, доделаешь работу.

– Доделаю, – растянул губы в улыбке Косой.

– Доделает, – повернулся к Мекишу Сарлата. – Косой не лучший мечник, но закоренелый убийца. Твои родичи многое рассказали бы о нем, если бы могли говорить из Пустоты. Ты, малыш, распорядись вещами. Да надень что похуже, пропадет же одежа…

Ужин прошел в молчании. Трактир, в котором расположился отряд, почти ничем не отличался от трактира Муриджана, разве только столов в нем было несколько да народу хватало. Мекиш почти ничего не ел, сидел, прикрыв глаза, и Арма, которая все пыталась найти что-то еще, кроме легкой тревоги на лицах спутников, вдруг начала злиться на Кая, которого словно и не занимала судьба маленького тати. Зеленоглазый отодвинул блюдо, хлебнул вина и сказал, обращаясь ко всем сразу:

– Сейчас всем спать. Встаем с рассветом. Сначала посмотрим схватку Мекиша с этим Косым, потом говорим с оракулом – и сразу выходим.

– Потом будет схватка с Сарлатой, – твердо произнес Мекиш. – Серебра у меня хватит. Завтра я снова выкуплю белку.

– Сарлата уйдет ночью, – сказал Кай.

– Как? – выпучил глаза Мекиш.

– Вот увидишь, – ответил Кай. – Поэтому тебе придется убить Косого и рассчитывать на встречу с разбойником в другом месте. Она будет скоро, не сомневайся. И имей в виду, что Сарлата привык нападать сзади. Как убить Косого – ты знаешь. Главное, не забываться.

– Не забудусь, – пообещал Мекиш. – Но Сарлата будет моим!

– Надеюсь, – мрачно улыбнулся Кай.

Арма получила топчан в одной комнате вместе с Шуваем и Каем. Великан, потирая живот, улегся на расстеленных прямо на полу овчинах, а зеленоглазый занял второй топчан. Арма закрыла дверь, задула лампу, легла. Когда дыхание Шувая стало ровным, Кай вдруг подал голос:

– Завтра, может быть, доберемся к вечеру до речки. Должна быть речка за скалами. Я был там, чувствовал речной запах на ветру. Можно будет помыться.

– Ты об этом сейчас думаешь? – спросила она.

– Ты об этом думаешь, – сказал Кай. – Я видел, как ты посмотрела на кадушку с водой у трактирной стойки.

– А как же Мекиш?

– Завтра он убьет Косого, – зевнул Кай. – Если, конечно, не сглупит. Он хороший мечник. Но мальчишка, по сути. Все малла – как дети. Потому их почти и не осталось. Очень мало.

– А если Косой убьет его?

– Не должен, – задумался Кай. – Он движется не как хороший мастер, хотя и опасен, наверное. Но кто бы ни погиб, завтра нам будет нужна пролитая кровь, иначе мы далеко не уйдем. Так что Косого нужно убивать в любом случае. И Мекиш способен это устроить без особых хлопот. Поверь мне. Еще что?

– О чем ты?

– Ты хотела спросить меня о чем-то. Спрашивай.

– Ты далеко проходил по долине?

– Не очень. Я скажу, как мы доберемся до моего предела. Это все?

– Нет. – Она помолчала, потом выдохнула: – Почему так смотришь на меня? Хочешь угадать слова, что передала для тебя моя мать?

– Нет. – Он усмехнулся. – Пытаюсь разглядеть десятилетнюю девчонку с огромными синими глазами.

– Она здесь, – прошептала Арма. – Во мне. Глаза так уж точно.

Утро проникло через окно и наполнило комнату прохладой. Когда Арма проснулась, Кая в комнате уже не было, только великан посапывал, свернувшись в подобие внушительного холма. Арма торопливо плеснула в лицо водой из жестяного рукомойника, брызнула на завопившего Шувая и уже под его жалобные стоны вышла в коридор. Рассвет только занимался. Над стеной висел туман, и размытые фигуры мертвых дозорных проглядывали через него словно забитые в стену колья. Не менее трех десятков их же стояли кругом у сторожевой башни. Там же Арма увидела и Лилая, Тешу и всех тати, кроме Шувая. Удивилась изморози, легшей на балки резного шатра, на навесы, пустующие с ночи без продавцов, на камень, насторожилась от тьмы, окутывающей все. Теша поежилась от утренней свежести, увидела Арму и ткнулась Лилаю носом в плечо. Прошептала Арме:

– Прости, что определила вас в одну комнату с мейкком, но Шувай сказал, что он спит крепко.

– Я тоже сплю крепко, – отрезала Арма, шагнула вперед и разглядела Кая и Мекиша. Оба сидели на камне, положив на колени обнаженные мечи, и смотрели друг на друга. Время от времени губы Кая вздрагивали, и Мекиш едва заметно кивал. Арма пригляделась к мечу зеленоглазого. Он был необычным – не сверкающим, как клинок какого-нибудь хиланского гвардейца, которому не жалко долгих ночей для полировки меча стеблями хвоща и каменной пудрой, а серым. Серым и покрытым, как изморозью, рисунками листьев и цветов. Арма прищурилась. На мгновение ей показалась, что в изгибах узора закипают капли крови.

– Сарлата ушел, – услышала она над ухом голос Тару. – Но Косой остался. Эша сейчас в трактире, собирает припасы в дорогу. Мы тоже уходим сразу после схватки и встречи с оракулом. Непиш и Шалигай уже в трактире. И Шувая я туда отправил. А пустотники сели завтракать, им схватка не интересна.

– Ты озабочен чем-то? – спросила Арма старика, лицо которого было хмурым.

– Всем озабочен, – буркнул Тару. – Больно уж весел Косой. Поверь мне, так веселятся те, чья смерть уже над их головой. Обычно перед смертью они совершают всякие гадости. Кроме того, сто мертвых воинов ушли из Танаты. Вроде бы пошли в разоренную деревню, но куда точно, никому не ведомо. И если оракул ведет всю сотню да еще вот этих, – старик кивнул на державших круг стражников, – то я не слишком хорошо представляю, как он будет еще и говорить с нами.

– Сарлата давно ушел? – спросила Арма.

– С час назад, – вздохнул старик. – Знатного проводника он перехватил. Уж кто-кто, а он точно сиун. Точнее не он, а она. Баба. Ты уж прости меня, девонька, но никогда я такой красоты не видел. И никогда не думал, что ужас такой испытаю от этой красоты. Я, как ее узрел, аж ростом уменьшился. Ничего, Кай сказал, что мы с ними точно не разминемся. Так что полюбуешься еще, может быть. Вряд ли Сарлата будет терпеть до Анды. Устроит где-нибудь засаду.

– Тем лучше, – заметила Анда.

– А вот и Косой, – крякнул старик.

Соратник Сарлаты шел к месту схватки вразвалочку, прицокивая подбитыми сталью сапогами, кривясь улыбкой, которая сразу же объяснила Арме его кличку, глаза-то у разбойника были нормальными, зато ухмылка перечеркивала физиономию наискосок, придавая ей глумливый и тошнотворный вид. Арма даже представила, как именно с этой ухмылкой разбойник резал, не разбирая ни женщин, ни детей, малла, и невольно потянулась к посоху, внутри которого прятала меч матери. Белка болталась у Косого на груди.

Мертвые воины, словно подчиняясь неслышной команде, разом попятились в стороны, расширяя круг. Кай поднялся, поклонившись Мекишу, и малла принялся засучивать рукава, как будто ему предстояла не схватка, а утомительная, но вполне посильная работа.

Косой вошел в круг, выдернул из ножен меч, достал грязную масляную тряпицу и старательно протер клинок, покрытый разводами ржавчины.

– Раньше надо было чистить, – буркнул Тару через строй мертвых воинов.

– На порубку не влияет, – еще сильнее скривился Косой и чуть присел, согнул спину, расставил в стороны локти, да так, что стал похожим на раскоряченные козлы для пилки дров. Мекиш скрежетнул клинком в ножнах, повернулся к разбойнику левым боком, взметнул меч над головой.