Текст книги "Треба"

Глава 18
Вторая попытка

В этом же голубом платье Виана и пошла. Перетянула пояс ремешком, повесила на него обычный нож в суконном чехле, забросила за плечо невеликий мешочек, взяла в руку суковатую палку и зашагала по средней из трех дорог. Шалигай посмотрел на ее стоптанные башмаки и с тоской окликнул:

– Уважаемая, может, другую дорогу выбрать?

– Моя деревня там, – обернулась Виана. – Если по левой дороге вы уже ходили, нечего там делать. Не ищи там, где искал. Или время потратишь, или себя потеряешь.

– А по правой? – жалобно поднял брови Шалигай, словно все не мог выбросить из памяти ароматы и виды благословенной деревеньки за Танатой.

– По правой? – Виана повернулась, и Арма вслед за ней разглядела выщербленный камень, сухую землю вдоль правого пути, колючки у поворота. – Правая дорога – дорога к смерти.

– Это почему же? – удивился Эша.

– Никто оттуда не возвращался, – ответила Виана.

– Так, может, нам туда и надо? – остановился Эша.

– Идем туда, куда нас ведут, – твердо сказал Кай. – Далеко до твоей деревни, Виана?

– Как пойдете, – пожала она плечами. – Сюда с Аи за пару часов добрались, обратно, может, и дольше выйти.

– По крайней мере, эта дорога точно идет на юг, – решился Кай и махнул рукой. – Идем.

И снова в путь, подумала Арма. Снова держаться плеча Кая и теребить в памяти те мгновения, когда тот отказался признать ее сестрой. Сколько она уже шагает рядом с зеленоглазым? Несколько дней всего, а уже каждый жест его затвердила наизусть, и все одно, когда оборачивается, словно заходится что-то в груди. Нет в ней легкости. Наставник из клана Смерти ругал ее, когда учил обращаться с мечом.

– Нет в тебе легкости, Арма, – говорил он.

– Как же нет, – не понимала она, – я все легко делаю.

– Не о той легкости ты говоришь, Арма, – сокрушался старик. – Есть и другая легкость. Когда ничто не держит, ничто не томит. Когда рождение и смерть, как одно. Когда самой с собой не скучно и не тоскливо. Скользить надо.

Говорил, потом брал камешек и запускал его по поверхности прудика. Шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп. Тот пролетал до противоположного бережка, полсотни шагов водяной глади миновал и путался в прибрежной траве.

– Вот она – легкость, – говорил старик. – Поняла?

– Нет, – мотала она головой, прикусывая губу.

– Выброси все, что вниз тянет, что нутро точит, – вздыхал старик. – Что глаз застит, печень давит, голову забирает, сердце томит. Выброси и поймешь.

Выброси и поймешь.

Арма смотрела на Кая и думала, что и забирает, и томит, и застит, и нутро точит, но давит ли вниз? Нет, не давит. Вверх тащит. А легкости не получается. У Теши вот получается, может быть, спросить у нее?

Арма оборачивалась и смотрела на мугайку. Тарп – широкоплечий седой воин – шел вместе с Каем сразу за Вианой, а за Армой топали по дороге вместе с Тешей трое – Хас, Хатуас, Кишт. Все одного роста, словно в одной глинке их запекали. Все крепкие, бодрые, а как отыскали да натянули на лица улыбки, так и пригожими все оказались. Один рыжий, второй светлый, третий черный. Словно под интерес их Тарп отбирал, хотя разве от смерти отберешь, от смерти судьба отбирает, да и надолго ли? А так-то лицом все схожи с Шалигаем, дает о себе знать хиланская кровь, поколения клана Чистых – клана Паркуи. Только вот ехидства шалигаевского в них нет, ну так это дело времени, ехидство, как и седины, с опытом да с болячками в нутро лезет, да по затылку стучит.

– А что за водоем там у вас? – засеменил, заспешил вперед кривоногий да белобородый старичок Эша, который сначала удивил всех огненным колдовством в степи, а потом сам дивился на то, что Арма сотворила. Дивился, да губу прикусывал. Чуть заметно, усами прикрывал желтый зуб, но от досады или удивления старую губу зубом метил.

– Море, – коротко ответила Виана.

Обернулась сестра трактирщика, скользнула взглядом по Тарпу и Каю, невольно улыбнулась торопливости старика.

– Море? – охнул Эша. – И большое оно там у вас?

– Обычное море, – пожала плечами Виана. – Или моря маленькими бывают?

– До Анды, по прикидкам, от края долины за две сотни лиг, небольшое море вполне может поместиться, – заметил Кай. – Или большое озеро.

– Ага, – сплюнул Эша, отставая и удаляясь в хвост отряда. – Море. Если мы еще пару недель попетляем так, чтобы идти все время на юг, да оказываться на севере, то в этой долине и для болота места не останется.

Между тем холмы вокруг дороги стали выше и обратились песчаными дюнами, совсем как на побережье за Хурнаем. В лицо подул ветер с запахом соли и особенной, морской свежести. Именно такой ветер любила Арма, когда карабкалась по скалам за Туварсой или бегала по песчаным пляжам между Хурнаем и Аком. Может быть, именно тогда она была счастлива, одна на десятки лиг во все стороны, оставаясь наедине с морем, небом и песком без всего: без оружия, без одежды, без забот.

– А это что за пакость? – взметнул над головой лук Усанува.

– Чайки, – осекла лами Илалиджа. – Ты что, чаек никогда не видел?

– Не видел, – прошептал лами, смотря в небо, в котором кричали и закладывали круги большие черно-белые птицы.

– Вот такие они – чайки, – со знанием дела кивнул Тару и добавил: – Не знаю, как у моря, а над Хапой такие же летают. Правда, чуть мельче. Видел, по молодости. Приходилось. Но стрелять не советую. Жесткое мясо, невкусное. Как воронье, да еще и рыбой пахнет.

– А я рыбу люблю, – заявил Течима. – В горных речках форель водится, нет ничего вкуснее.

– Так я тоже рыбу люблю, – согласился Тару. – Так то рыба! А теперь представь себе, что рыбой пахнет курица. Или баранина. Или, того хуже, ягодный отвар. И как тебе это?

– Тошнота, – поморщился Течима.

– Вот, – поднял палец Тару да так и застыл с поднятым пальцем.

– Беда! – закричала Виана, поднявшаяся на очередной холм, и тут же подхватила посох и побежала вперед.

Арма метнулась вперед вслед за Каем, взлетела на гребень и увидела сразу все: и безбрежное и невыразимо прекрасное огромное зеркало воды, и белый песчаный берег, и растянутые на кольях сети в четверти лиги от холма, и лодки, лодки, лодки и небольшие кораблики на берегу и в воде, и рыбацкие хибары и амбары, и пристань чуть левее, а между домами людей, множество людей, которые убивали друг друга, и Виану, бегущую именно туда.

– Ну что, Тару? – обернулся Кай. – Судя по бурнусам и копьям, твои соплеменники ищут добычи и боевого счастья в мирной деревне. Рыбаки-то баграми пытаются отбиться.

– Может, ты и Сарлату мне в укор поставишь? – скривился старик.

– Нет, дорогой мой, этот укор я сам себе ставлю, а вот если что с Вианой случится, точно себе не прощу. Вперед!

– Да что тебе Виана, Арма лучше! – крикнул Тару, но Кай уже несся с холма к деревне, и за ним бежала и Арма, и с каким-то звериным воем неслась, вскидывая лук, Илалиджа, и Теша, и все хиланцы, и все остальные.

Виану удалось обогнать на полпути. За две сотни шагов до деревни лапани, часть которых продолжала теснить рыбаков, а часть уже занялась грабежом, заметили бегущих. Десятка три копейщиков двинулись навстречу отряду, но Кай приказал замедлить шаг и выпустить стрелы. Пока лапани догадались спрятаться за дома, они потеряли не менее двух десятков. Рыбаки же, увидев нежданную подмогу, перестали отступать и даже пошли вперед. А когда отряд Кая добрался до деревенской улицы и скрестил с оружием лапани мечи и копья, не забывая и о разящих стрелах, степняки не выдержали. Оставляя убитых и раненых на песке, они начали отступать по берегу, но рыбаки толпой ринулись за ними, намереваясь перебить всех до последнего.

Проходя по залитой кровью улице, перешагивая через трупы, Кай отыскал раненого лапани с развороченным багром животом, спросил его о чем-то, прислушался к предсмертному хрипу и обернулся к Тарпу:

– Ну, лапани нам больше не грозят. Здесь их было около семидесяти. Три десятка они потеряли, пока добрались до деревни, в том числе и в столкновении с палхами. Но деревня оказалась велика, к тому же похоже, что все рыбаки были на берегу, только готовились к лову. Дали отпор. Ну и мы помогли немного.

– Много или немного, а еще десятка три на себя взяли, – согласился, протирая хиланский меч, Тарп. – Хотя конечно, повезло, что лучников у них нет.

– Есть у них лучники, – пнул ногой лапаньский тул Кай. – А вот запаса стрел не осталось. Потратились.

– И все равно, – улыбнулся Тарп. – Такие схватки, чтобы не хоронить после них собственных воинов, мне нравятся больше.

– Кай, – раздался голос Вианы.

– Ну что там еще, – нахмурился Кай, увидев слезы у проводницы на лице. – Кто-то погиб из твоих?

– Там ваш старик… – всхлипнула Виана.

Привалившись спинами к сетям, рядом сидели Эша и Тару. Сначала Арме показалось, что ранены оба, потому как вымазаны в крови были оба, но слезы висели на щеках только у Эши, а Тару, бледный как и песок, на котором он сидел, улыбался.

– Море, – шептал старый охотник. – Хорошо, что море. Я боялся, что будет сеновал в моей башне или сугроб за ней, а оказалось – море. И мечтать не мог.

– Я сейчас, – ринулась вперед Арма, но Кай остановил ее. Придержал рукой за плечо. И она рассмотрела тут же, что живот у старика вспорот копьем, может быть, даже насквозь, и вся его жизнь теперь только в усилиях Эша, который держит приятеля за запястья и вдувает, не переставая, в него огонек жизни.

– Однако мы славно поохотились, – закашлялся Тару и, бросив Эше, – ну хватит уже, старый пень, надоел, – выдернул руки. И умер.

– Двенадцать, – залился слезами Эша. – Двенадцать нас осталось.

Трупы убирали до темноты. Из лапани никто не ушел. Но радости это не доставило ни рыбакам, ни спутникам Кая. Два десятка семей в деревне остались без кормильцев, к тому же деревня Вианы пострадала от лапани на побережье не первая. Но теперь все закончилось. Отряд расположился чуть в стороне от домов, за сетями, там, где дорога почему-то уходила в воду. Шалигай даже разулся, закатал штанины, хотя зашел не только по колена, а и по пояс, намочив порты, и выскочил на берег с удивленным лицом и утверждением, что дорога продолжается и под водой столько, сколько он мог пройти. У костра кашеварил Течима. Бросил в кипящую воду волоконца сушеной оленины, какие-то травы, порезал принесенную Вианой морковь, лук, капусту, добавил еще что-то, замочил в отдельной посудине зерно и затянул тихую кусатарскую песню. Эша сидел в стороне на песчаном холмике над могилой Тару. Трупы лапани рыбаки жгли за деревней. Собственных покойников готовили к погребению там же – укладывали на старые сети, начиняли их одежду камнями и кутали. Погибших рыбаков покой ожидал на дне моря.

Уже в сумерках пришел старик, который представился отцом Вианы. Почему-то зло спросил, чем деревня может помочь незнакомцам, которые спасли их от нежданных разбойников. Кай отставил миску с вкусным кусатарским кушаньем, повел старика к дороге. Арма пошла за ним.

– Вот, – встал у накатывающей на древний булыжник волны Кай. – Эта дорога, по которой мы шли. Хотелось бы идти и дальше, но мы не рыбы. Под водой ходить не можем.

– Понял, – кивнул рыбак, поклонился, развернулся и скрылся в сумраке.

– Тару был для тебя дороже прочих? – спросила Арма.

– Хочешь спросить, скольких я еще способен отдать в лапы смерти, чтобы добиться своего? – переспросил Кай.

– Нет. – Она взяла его за руку. – Я просто спросила, Тару был для тебя дороже прочих?

– Они все были мне дороги, – ответил Кай. – Даже Тиджа и Вериджа. Пусть и не так, как прочие. Шувая помнил мальчишкой. У Тару жил месяцами. Мекиша спасал на склонах Восточных Ребер от вольных, что высекали его дубраву. Хотя живых там уже почти не было, Сарлата постарался. Лилай был сыном моего знакомого. Понимаешь, каждая смерть словно срывает кожу. И какова бы толста она ни была, однажды кожи не остается.

– И что же делать? – спросила Арма. – Если кожи больше нет? Только сердце. Ведь смерть Тару явно не последняя.

– Это точно, – медленно проговорил Кай, потом коснулся пальцев Армы, перехватил ее руку, повернулся к костру. – Не знаю, что делать. Так знаю, а что делать с сердцем – не знаю. Терпеть, наверное.

– Не нужно терпеть, – вдруг сказала она, выдернула руку и сама пошла к костру, повторяя про себя: «Дура, дура, дура».

Возле огня Теша сидела в окружении молодых хиланцев, Течима продолжал что-то напевать, даже Тарп вел неспешную беседу с неожиданно затосковавшей Илалиджей. Арма выдернула из мешка одеяло, завернулась в него и упала на песок.

Утром отец Вианы пришел опять, но теперь вместе с дочерью. Та снова несла на плече мешок. Старый рыбак прокашлялся и произнес следующее:

– Море большое. Никто не был на другом берегу. Некоторые говорят, что его и вовсе нет. Не знаю, не проверял. Но под хороший ветер в двух днях пути лежит Заячий остров. Большой остров. Там живут две старухи: Суваис и Мури. Я сам с ними не говорил, но слухи ходят, что они многое знают.

– Почему остров Заячий, отец? – спросил Тарп. – Там много зайцев, что ли?

– Какой я тебе отец? – удивился рыбак. – Даже не брат, хотя по возрасту гожусь вроде. Не знаю насчет зайцев, лес там. Но в лес лучше не заходить. Не стоит. Но дело не в этом. Дорога там. Выходит из моря и снова в море уходит на другом краю острова. Так что в любом случае вам туда надо. Виана вас туда поведет.

– Спасибо, – поклонился Кай. – Но мы по воде не ходоки.

– По воде пойдет лодка, – сказал рыбак. – А вы в лодке сидеть будете. Большая лодка. Всем места хватит. Старая, но до острова дойдет, а то и дальше доберется. Воду мы погрузили. Две бочки. Это на всякий случай. Лодку деревня вам дает. И уходите. Быстрее уходите. Помощь помощью, а убийцы, которые приходили, искали человека с зелеными глазами и с отметиной на спине. У тебя зеленые глаза, воин. А отметину я видел, когда ты утром в воду заходил. Поэтому уходите. Когда от одного и беда и помощь, то лучше помощи лишиться, чтобы беды не знать.

Развернулся и пошел. Ни с дочерью не попрощался, ни благодарности не выслушал. Едва отошел на десять шагов, Виана и сама направилась к берегу. Обернулась, кивнула Каю:

– Уходим срочно. Не все рыбаки довольны тем, что сход решил отдать вам лодку. Да и ветер дует с берега. До полудня далеко сможем пройти.

– Сама-то как возвращаться думаешь? – спросил девушку Кай.

– Захочет море – вернусь, не захочет – кану, – равнодушно бросила Виана. – Может быть, в деревне на острове останусь. Там коптильни, иногда приходят лодки оттуда с копченой рыбой. Да, того, о ком ты спрашивал, в деревне не было.

– Не медлим! – поднял отряд Кай.

– О ком ты спрашивал? – спросила Арма.

– О Сарлате, – ответил Кай. – Его здесь не было, но мы еще с ним увидимся. Здесь его удача, – ударил себя по груди зеленоглазый, нащупал висевший под одеждой кисет. – В каменном ноже. И вот еще важное. Помнишь Сувану, что бросился бежать из трактира? Я мельком видел его в деревне. Он сразу скрылся, но все-таки здесь он не просто так.

– Чем он-то тебя заинтересовал? – спросила Арма. – Тем, что украл у тебя нож?

– Не только, – задумался Кай. – Раньше мне это казалось, а тогда в трактире я в этом уверился. Он единственный из всех обитателей долины, кто меня помнит.

– То есть? – не поняла Арма.

– Он другой, – объяснил Кай. – Не как все. Даже Непиш, в котором таился сиун, каждый раз со мной заново знакомился, оракул меня не узнавал, а Сувана помнил меня. Точно помнил.

– Так нужно будет расспросить его, – предположила Арма. – Даже если сначала придется его поймать.

– Да, – согласился Кай. – Было бы любопытно.

Лодка и впрямь оказалась большой. Она лежала кверху днищем на белом песке, и свора деревенских мальчишек торопливо добивала просмоленную паклю в щели между досками. Рядом ждали свой черед мачта, бухта каната и несколько видавших виды весел. Тут же стояли две бочки. Роль якоря должен был исполнять позеленевший от времени камень с просверленной в нем дырой.

– И мы на этом должны плыть? – сдвинул брови Тарп.

– Лодка хорошая, – сказала Виана. – Иначе бы отец не отправил меня с вами. Щели законопачены, волну поймает, набухнет, будет лучше новой. Чуть шпангоуты жучок поел, но и они уже высмолены и чисты. А ну-ка, – она свистнула, отгоняя мальчишек, – надо переворачивать и спускать на воду.

От старого дерева пахло водорослями и рыбой. К тому времени как путники общими усилиями поставили мачту и погрузили весла, воду, припасы, якорь, закрепили парус и рулевое весло, на берегу собрались не менее полусотни жителей. Мужчины, женщины, дети стояли, стиснув в руках камни. Со стороны погребального костра продолжал доноситься запах паленой плоти.

– Ты уж не обессудь, зеленоглазый, – коснулась лука Илалиджа, – но я продырявлю всякого, кто кинет в меня камнем. Пусть даже это будет ребенок.

– Не стоит, – ответил Кай. – Лучше я потрачу один заряд с картечью. Толкайте лодку.

Он выдернул из чехла ружье, поднял его и выстрелил в кружившихся над берегом чаек. Две из них упали к ногам толпы. Маленькие дети заплакали. Подростки рванули к деревне. Женщины запричитали и пошли вслед за ними. Мужчины побросали камни и стали пятиться.

– Плохая примета, – заметила Виана. – Убить чайку – плохая примета. Две чайки – еще хуже.

– Что может случиться хуже того, что уже случилось? – спросил ее Кай, но ответа не дождался.

Хиланцы с его помощью вытолкали лодку на глубину, перевалились один за другим через борт, и вот уже ветер нащупал залатанный парус, надул его, едва не вырвав из рук неумелых моряков, и потащил посудинку прочь от берега. Первое время Виана бегала от борта к борту, показывала, как крепить парус, севшему за руль Течиме объясняла таинство хода, распределяла груз на дне лодки, показывала, как растянуть в случае необходимости между бортами спасающий от палящего солнца тент, пока каждый не нашел свое место и лодка уверенно не легла на курс.

– Море! – шептал Эша, привалившись к борту и окуная в соленую воду старческие пальцы. – Вот уж не думал. Но море! Эх, опередил меня хитрец Тару.

Берег отдалялся. Вот уже и разбрелись провожатые, оставив на белом песке черные точки камней. Вот стали неразличимы и эти точки, и колья, на которых сушились сети, слились с линией берега, а там уже точками стали лодки, дома, и весь берег обратился размазанной полосой отплывающей к северу суши.

Виана стояла у вырезанного на носу лодки истукана и смотрела вперед, словно могла разглядеть что-то на прямой линии между желтоватым небом и зеленоватым морем. Арма села у борта напротив зеленоглазого, а потом повернулась, свесилась к воде, пытаясь увидеть или дорогу в ее глубине, или каких-нибудь рыб, или что-то неизвестное ей самой. Услышала веселый хохот, обернулась, поймала румянец на щеках Теши да усмешки на губах молодых хиланцев, но Кай уже дремал.

– Вот о таком путешествии я и мечтал, – бормотал негромко Эша, болтая на ходу в воде пальцами. – Чтобы тихо, светло, красиво и быстро. И чтобы ноги отдыхали. Ногам отдых требуется. Если на лошади или на осле путь держать, то отдых требуется прежде всего заднице, а если пешим ходом – то ногам. А ты, брат лами, зря трясешься, плавать не так опасно, как летать. Да и тонуть не так уж больно, как разбиваться.

– Ты тонул, наверное, – клацая зубами, заметил Усанува.

– Я много чего пробовал, – усмехнулся Эша, – но тебе знать о том не положено, брат лами. Кто еще не умеет плавать?

– Я! – подал голос с кормы Течима.

– И я, – вздохнула Теша. – А где мне было учиться? К озеру-то нашему и подойти страшно, а все речки под палхами были.

– Ты, брат кусатара, считай, что умеешь, – крикнул Эша рулевому. – С твоими ручищами и уметь не надо. Просто толкай воду под себя, все одно выплывешь, а тебе, красавица, надо было не с парнями шушукаться, а хоть в воду зайти у берега. Полежать на спине, научиться дышать над водой, а там уж и плавать попробовать. Ты ж девка ладная, не размазня какая, должна знать, что делать. А раз уж сразу не позаботилась, запомни. Ни за кого не хватайся – и сама утонешь, и спасителя своего утопишь. Хватайся за какую-нибудь деревяшку, да не пытайся залезть на нее. Просто голову над водой удерживай да руками цепляйся. И, главное, сбрасывай с себя все. Прежде всего сапоги, мешок, оружие, а там, как придется – порты, рубаху.

– И как же? – запунцовела Теша.

– А вот так, – пожал плечами Эша. – Выбирать надо – или жизнь, или стыд. Да и тебе-то чего стесняться? Это мне старому надо тело убогое прятать, а тебе гордиться им нужно.

– Что-то ты рано про утопление заговорил, – подал голос Тарп. – Лодка, конечно, не новая, плавал, понимаю кое-что, но даже и небольшой шторм выдержать может. Жалко, палубы нет, а то и большой бы выдержала, ну так и штормов нам не обещали вроде?

– А вот посмотрим, – надул губы Эша, сунул ладони под мышки и закрыл глаза, подставил нос ветру.

Арма поднялась, перешагнула через вытянутые ноги Шалигая, прошла к носу лодки. Присела за спиной Вианы, наклонилась вперед. Та стояла, обхватив руками деревянную фигуру на носу, и смотрела на волны. Пустым взглядом смотрела, словно и не видела ничего.

– Мы правильно плывем? – спросила Арма.

– Да, – словно очнулась девушка. – До полудня ветер всегда дует точно на юг. Держи курс по ветру, остров не минуешь.

– А после полудня? – не поняла Арма.

– По-разному, – пожала плечами Виана. – Может, и штиль случится. Снимем парус, пойдем на веслах. Найдутся в вашем отряде шесть гребцов?

– Найдутся, – сказала Арма. – Но как ты узнаешь путь? Не будет ветра, солнце сядет. Как?

– Я чувствую, – обернулась Виана. – Я дочь моря. Каждый из нашей деревни чувствует море. Дети рождаются в море. Схватки настигают роженицу, она садится в лодку с мужем и отплывает от берега. Если шторм, рожает под лодкой на берегу под рев волн. Мы все чувствуем.

– А что вы чувствуете про южный берег? – спросила Арма. – Или ваши чувства дальше Заячьего острова не действуют?

– Дальше… – Виана заколебалась, – сухое море. Им правит другая богиня.

– Сухое море? – не поняла Арма.

– Да, – кивнула Виана. – Море, в котором нет воды. Мы не плавали туда, кто плавал, не возвращался. Никто не знает, где оно начинается, но каждый из нашей деревни чувствует, что там – нет воды. Там сухое море.

– Сухое море, – повторила Арма и вспомнила: – Подожди. Ты говоришь, что там правит другая богиня? А здесь? Здесь тоже есть какая-то богиня?

– Есть, – кивнула Виана. – Видишь?

Она провела ладонью по вырезанной на носу фигуре.

– Вот ноги, вот бедра, талия. Спина, грудь. А вот руки. Они сложены под грудью. А вот лицо. Это богиня моря. Ее можно открывать только в море. Поэтому она была затянута тканью. Я сняла ее, как мы отплыли. Она бережет наше судно.

– Как ее зовут? – спросила Арма.

– Кессар, – ответила Виана.

– Кессар, – прошептала Арма и тут же вспомнила крохи, что остались от Кессар. Пылинки ее пепла. Старую и немощную Хуш, которая жила в доме матери Армы.

– Да, – кивнула Виана. – Каждая девчонка в деревне мечтает встретиться с богиней, получить от нее благословение, быть похожей на нее. Говорят, кое-кому это удается, но я не верю.

– Ты на нее похожа, – прошептала Арма.

– Брось, – рассмеялась Виана. – Разве ты видела Кессар?

– А как зовут ту богиню, вторую? – поинтересовалась Арма. – Ту, которая правит сухим морем?

– Это легко, – улыбнулась Виана. – Ее зовут Хисса.

– Мама, – чуть слышно прошептала Арма.

– Что ты сказала? – сдвинула брови Виана.

– Домой хочу, – ответила Арма. – К маме.

– У меня только отец, – отвернулась Виана. – А еще брат и племянница.

– Подожди, – спросила Арма. – Брат женат? Кто его жена?

– У него нет жены, – ответила Виана.

– А откуда тогда у него дочь? – не поняла Арма.

– Откуда дочь? – наморщила лоб девушка и вдруг зашипела, зашелестела обветренными губами: – Отстань от меня. Отстань от меня. Отстань от меня.