Текст книги "Дао Алтая"

«Первым крупным внешнеполитическим актом Цэван-Рабтана, в качестве джунгарского хана, была война с казахским ханом Тауке. Весной 1698 года Цэван-Рабтан писал Сюан Е, что начал войну «не от доброй воли, но по великому принуждению», что ее причиной является вероломство Тауке, который обратился к нему с просьбой помочь освободить сына, взятого в свое время Галданом в плен и отправленного в Лхасу в подарок далай-ламе, обещая, что за это «он, Тауке, со мной в союзе и согласии пребывать будет». Хунтайджи добился освобождения сына Тауке и отправил его к отцу в сопровождении 500 человек «для стережения». Но Тауке «за сии мои благодеяния, – писал Цэван-Рабтан, – вместо благодарности оных моих людей всех до последнего человека наголову побил. Потом моего подданного Урхедей-Батур-Тайдзия убил и всех его людей, разграбивши, в плен к себе отвел. После сего, не в долгом времени, давних моих Ясашных урянхайцев более ста кибиток с женами и с детьми, со всем их скотом и пожитками забрал». Кроме того, люди Тауке-хана совершили нападение на караван, с которым ехала в Джунгарию с берегов Волги невеста Цэван-Рабтана, дочь Аюка-хана. «Таков же он, Тауке, моих кунецких людей, возвращавшихся с товарами с Российской земли, разграбил».

Поэтому «принужден я силе силой отвращать и против них со своим войной идти. Я сим объявлением невинность мою изъясняю того ради, дабы ваше величество не подумало, что я к войне великую склонность имею». (Златкин И. Я.)

Цэван-Рабтан убеждает цинский двор в вынужденности своих действий, чтобы скрыть свои истинные намерения и обезопасить себя от удара с тыла. И, тем не менее, он оставляет на границе с китайцами значительные войска.

Глава 2. Кровавые схватки алтайских «волков»

Нравы кочевых правителей, как и всех правителей тех времен, не отличались особой щепетильностью, а Тауке-хан и Цэван-Рабтан стоили друг друга. Поэтому трудно сказать, насколько справедливы обвинения джунгарского хана. Однако, похоже, последний лишь искал формальный повод для вторжения в казахские степи – в пользу этого свидетельствует подготовленность джунгарских войск и стремление обезопасить себя от китайцев. Цэван-Рабтан уделил большое внимание техническому оснащению своего войска. Это дело продолжил его сын Галдан-Цэрен. Они наладили производство ружей, пороха и пуль, шведский пленный Ренат изготовил для Галдан-Цэрена 15 пушек четырехфунтовых, 5 пушек малых и 20 мортир десятифунтовых.

Первая проба сил состоялась в 1710 году. Предварительно в Каракумах состоялся съезд представителей всех трех жузов, и объединенные силы казахов дали крепкий отпор джунгарам.

Цинская империя внимательно наблюдает за развитием событий. Ее посол в Джунгарии сообщал в своих донесениях императору Канси, что в 1712 году отряды казахских джигитов делали набеги, многие пограничные кочевья совершенно разорили, множество народа погубили, а жен и детей забрали в плен. В 1714 году подвластные Абулхаиру казахи совершили новое вторжение в крайние ойратские улусы, что побудило Цэвана-Рабтана двинуть свою армию в сопредельные с казахскими жузами кочевья тяньшаньских киргизов, чтобы оттуда начать вторжение в южные районы казахских территорий. В 1716 году джунгарский хунтайджи, воспользовавшись затишьем на ойрато-китайской границе, направил часть своих войск на Казахское ханство. В ходе этого наступления между джунгарами и казахскими ополченцами начались ожесточенные сражения, где казахи понесли тяжелые людские и материальные потери. В том же году, воинские отряды казахов, со своей стороны, совершили вторжение в кочевья ойратов в районе реки Или. Так, в течение многих лет казахи и джунгары воевали с переменным успехом.

В конце 1722 года в Китае скончался император Канси. Новый император Юнчжен (1723–1735) предпочел мирные переговоры с джунгарами. Цэван-Рабтан воспринял это известие как дар небес, так как все время боялся войны на два фронта. И сразу же стал готовиться к нанесению мощного удара по казахам.

«Главнокомандующим силами ойратов Цэван-Рабтан назначил своего сына Шоно Лоузана (умер в 1732 году), в подчинение которому было выделено свыше 30 тысяч человек. В срочном порядке джунгарские войска перебрасывались с южной границы ханства в район рек Шу и Талас.

…В феврале – марте 1723 года многочисленные джунгарские войска подобно снежной лавине обрушились на южные кочевья казахов, которые были застигнуты врасплох». (Ерофеева И.)

Их вторжение совпало с голодом и джутом в этих краях. Казахи понесли огромные потери, многие города и селения Семиречья и Средней Сырдарьи были захвачены джунгарами, в том числе номинальная степная столица – город Туркестан.

Казахи отступили в Бухару, Самарканд, Хиву и к границам России. Воспользовавшись их слабостью, на них с запада стали нападать волжские калмыки, уральские казаки и башкиры. Лишившиеся привычных кочевий и крова, много женщин и детей кочевников погибло от голода.

Темная мгла опустилась на степь. Эта трагедия – навечно отпечаталась в народной памяти как время «Ақтабан шұбырында – Алакөл сұлама» («горе, бредущих с истертыми пятками от (озера) Алаколь»).

В эти трудные годы хан Младшего жуза Абулхаир II (1693–1748), по свидетельству известного историка Ирины Ерофеевой, «оказался первым и, по существу, единственным из степных правителей-чингизидов, кто сумел не только быстро преодолеть в себе психологическое состояние растерянности и отчаяния, но и мобилизовать в короткий срок наличные силы подвластных ему казахских родов и племен на решительное отражение чужеземной агрессии». Абулхаир II верно оценил военно-политическую обстановку, и прежде чем начать военные действия против джунгар, решил в начале обезопасить себя с тыла, которому угрожали приволжские калмыки – союзники джунгар. Уже летом 1723 года он от берегов Сырдарьи взял направление к Волге. В ходе боевых действий 1723–1724 года против калмыков он не только основательно потрепал калмыцкие улусы, отбив у них охоту выступать против казахов, но и получил важный боевой опыт для своих войск. После этого он летом 1724 года двинулся на юг, освободил Туркестан и Ташкент. И хотя к весне 1725 года джунгары все же вытеснили казахов из сырдарьинского региона, слава об Абулхаире II пошла по Степи. И когда в конце 1726 года было созвано собрание народных представителей всех трех жузов, его единогласно избрали предводителем народного ополчения. В 1727 году скончался Цэван-Рабтан, и вождем джунгар стал его сын – не менее талантливый полководец Галдан-Цэрен. К этому времени в военной кампании наступил перелом, и казахи одержали целую серию больших и малых побед над джунгарами. Наиболее значительная достигнута в местности Анракай весной 1729 года.

Таким образом, Абулхаир II прекратил внутренние междоусобицы в Степи, остановил вооруженные набеги башкир, калмыков и яицких казаков на приграничные районы и в качестве победителя всесильного хунтайджи Галдан-Цэрена завоевал уважение у владетелей соседних государств – России, Калмыцкого ханства, Джунгарии, Хивы и Бухары.

«В октябре 1730 года в урочище Мойынтюбе, расположенном на северо-западе Казахстана, в районе верховьев р. Иргиз, Абулхаир первым из казахских ханов официально принял российское подданство и этим правовым актом фактически предопределил почти на три века вперед систему геополитического притяжения казахских жузов…

Он явился инициатором основания г. Оренбурга, ставшего главными воротами взаимного обмена ресурсами, товарами, хозяйственными технологиями и продуктами культуры народов разных частей евроазиатского континента». (Масанов Н., Ерофеева И., др.)

В 40-х годах XVIII века по разным причинам умирают три влиятельнейших правителя в Центральной Азии. 13 сентября 1745 года умер могущественный правитель ойратов Галдан-Цэрен, и среди джунгарской знати началась кровавая распря за власть. На трон посадили безвольного и испуганного сына покойного хунтайджи Цэван Джорджи Алджи – Намжила, который временно устраивал всех основных конкурентов.

20 июня 1747 года, в результате заговора придворной знати непокорных племен, убили великой иранской державы, удачливого авантюриста Надир-шаха, захватившего в числе прочих Хивинское и Бухарское ханства, и империя стала распадаться.

1 августа 1748 года был убит победитель джунгар Абулхаир II. Долгие годы историки считали, что это сделал Султан Барак из чувства мести. Однако, в последнее время, это подвергается сомнению.

И эти обстоятельства резко меняют геополитическую ситуацию в регионе. Во всей Центральной Азии установилась смута, этим не преминули воспользоваться три империи – Российская, Цинская и Британская, которые устремились сюда.

В это время, в Степи возрастает влияние султана Аблая, который формально признает сюзеренитет хана Абильмамбета, но фактически управляет всем. Султан активно вмешивается в междоусобные распри джунгарских феодалов, то поддерживая, то отворачиваясь от наиболее честолюбивых нойонов Даваци и Амурсаны, и ведет сложную геополитическую игру с Россией и Китаем. Ослабленная внутренними раздорами, действиями казахов и китайцев Джунгария становится легкой добычей.

«В 1758 году китайские полководцы Чжао-Хой и Фу-Де устроили поголовное избиение ойратов на всем пространстве от Сайрама до Джунгарии. Истребляли всех поголовно, не щадя ни детей, ни стариков, ни женщин. Ужас, охвативший ойратов, вынудил их бежать к казахам и киргизам. Казахские феодалы воспользовались этим случаем для ограбления бежавших ойратов, захватывали их в плен, обращая в рабов и «толенгутов»… Разгром Ойратского союза явился концом последнего крупного движения кочевников в Центральной Азии и имел большое влияние на дальнейшее развитие кочевых народов. Вся Монголия, Джунгария и Кашгария были окончательно завоеваны Китаем». (Асфендияров С.)

И это сделала маньчжурская династия Цин (1664–1911) – династия кочевников. Маньчжуры долго правили Китаем, но они сохранили свою самость и в тайне от китайцев соблюдали свои кочевые обряды и культы, даже при императорском дворце в Мукдене и Пекине.

Синолог Мурат Ауэзов пишет: «Летняя резиденция цинских императоров находилась в Чэндэ, в двухстах с небольшим километрах к северо-западу от Пекина. Дворцово-парковый ансамбль резиденции с его охотничьими угодиями, специальными участками для конных скачек воспроизводит атмосферу степного мира, исконной родины новых властителей Китая.

…Лишь при Цы Си, в последней четверти XIX века, летняя императорская резиденция была перенесена на окраину Пекина, лишившись навсегда своего терпкого, полынного аромата.

Сколько бы ни говорили об ассимилированности маньчжурских правителей, Чэндэ остается главным свидетелем их подлинной ментальности. Ее-то и необходимо иметь в виду при осмыслении джунгаро-казахских войн, в ужесточении которых и трагической развязке для джунгар решающую роль сыграли цинские войска».

Увидев, с какой жестокостью расправились маньчжуро-китайцы с их давними соперниками, казахи испытали амбивалентные чувства. Радость от избавления от опасного врага и страх перед новой угрозой, гораздо более серьезной для их существования, которая в лице Китая оказалась у самого их порога, и этот страх был настолько силен, что они окончательно бросились в объятия России. Тогда-то и появилась пословица: «По сравнению с черноликим китайцем рыжий русский – как родной отец».

Кочевые империи, кочевая вольница были обречены. Вздымающийся грозный русский медведь, терпеливый и неутомимый китайский дракон, кокандский волк, обернувшийся в городских лабиринтах лисой, британский лев, бродивший рядом, рано или поздно покорили бы кочевье.

Но по велению рока, два последних диких алтайских волка, монгольский и тюркский, сцепившись, нанесли друг другу смертельные раны. Джунгары были истреблены, рассеяны и исчезли с лика земли. В их лице погиб жестокий и храбрый, вероломный и наивный народ, любивший волю и боровшийся до конца. Вместе с ним ушел последний естественный союзник казахов в неизбежном противостоянии с оседлыми государствами.

Гибель Джунгарии лишила казахов восточного щита от гораздо более могущественного государства, объективно ускорив падение Казахского ханства.

Джунгарский синдром явление сложное, он играет глубоко интимную и болезненную роль в казахском сознании, и это можно понять, но его надо преодолеть ради исторической справедливости.

Глава 3. Между Китаем и Россией

Аблай, чтобы сохранить независимость своего ханства и свое влияние в нем, был вынужден искусно лавировать между Россией и Китаем.

Тайванский профессор Чжен Кун Фу, работавший в Казахском государственном университете, пишет:

«В июне 22 года (1758 года. – С.К.) правления Цянь Луня (императора Китая с 1736 года по 1769 год. – С.К.) султан Абылай встретился с генералом Чжао Хуэем на восточном берегу озера Балхаш, у реки Айтансу и официально заявил о своем желании покориться цинам… Грамота Абылая гласила: «Начиная с предков Вашего слуги, мы никогда не имели возможности приблизиться к китайской цивилизации. Лишь теперь мы начали получать повеления великого императора, удостоившего своей милостью племена окраин. Ваш покорный слуга и мои люди все радуемся и сердечно тронуты благодеяниями и гуманностью императора. Ваш покорный слуга Абылай желает вместе со всеми казахами приобщиться к великой цивилизации Китая и навечно остаться подданными Китая. Слава императору!».

По свидетельству старшины рода керей Среднего жуза Сагадыка Мамбетова от 28 марта 1768 года, Богдыхан внял просьбе Аблая и назначил его «киргисцами и султанами начальником», которые платили ему подать лошадьми. И он получил право наказывать, вплоть до смертной казни, тех казахов, которые нарушали спокойствие цинского правительства.

В результате казахи стали вассалами цинского Китая и в течение ряда десятков лет регулярно платили дань китайскому императору. А между тем Аблай 28 февраля 1740 года вместе с ханом Абильмамбетом и старейшинами Среднего жуза принял Российское подданство, а в 1748 году дал присягу на верность России. В 1771 году в Туркестане в мавзолее Ходжи Ахмета Яссави по казахскому обычаю степная аристократия избрала Аблая ханом. После чего Аблай пишет императрице России Екатерине II прошение с просьбой признать его ханом всех трех казахских жузов.

Однако Екатерина II, понимая опасность усиления власти Аблая, 24 мая 1778 года издала указ об его утверждении ханом только Среднего жуза. В знак чего ему выдали «саблю с надписью, шубу соболью и шапку черной лисицы».

Через год распоряжением вице-канцлера М. Л. Воронцова и «по назначению иностранной коллегии» Аблаю было определено жалованье в сумме 300 рублей и 200 пудов муки, и был построен деревянный дом «близ реки Ишима в городе Енгистау». (Басин В.)

Однако, Аблай на этот раз деликатно отказался принести присягу и принять подарки, давая понять, что он не нуждается в Российской легитимации и будет править самостоятельно, впрочем, не портя отношений с империей.

Итак, Аблай формально считался вассалом двух императоров, но фактически проводил независимую политику, в этом и заключалось искусство политического лавирования между двумя гигантами.

Двум ханам в XVIII веке было суждено сыграть особую роль – Абулхаиру II и Аблаю. Сейчас вокруг этих фигур идет подспудная борьба, окрашенная в идеологические, трайбалистские, политические и меркантильные тона.

Советская историография ханов вообще-то не жаловала, но из их среды она выделяла Абулхаира II, изображая его дальновидным и мудрым государственным деятелем, принявшим подданство России и склонившим весь Казахстан присоединиться к империи. Правда, забывая рассказывать о всей сложности этого процесса и о многих метаниях, сопровождавших его.

В первые же годы после получения независимости Казахстаном, он стал изображаться коллаборационистом, и официальная пропаганда принялась возвеличивать Аблая. Понять мотивы подобной трансформации нетрудно – Абулхаир II со старшинами Младшего жуза, первым дав присягу на верность России, положил начало присоединению Казахстана к России, хотя сейчас трудно сказать, понимал ли он все последствия своего шага. Такую же присягу в бытность свою султаном дал и Аблай. Однако став ханом, этой присяге он не придавал особого значения.

Несомненно, оба хана были незаурядными людьми: их судьбы во многом похожи – оба из обедневших ханских родов, потерявших влияние, оба в детстве испытали большие лишения, а к власти их привели чрезвычайные обстоятельства и выдающиеся личные качества, деятельность обоих прошла под знаками Джунгарии и России.

Абулхаир II провозглашен ханом в 1710 году, в самое трудное время противостояния с Джунгарией, а Аблай принял деятельное участие в ее развале и стал ханом лишь в 1771 году.

И Абулхаир II, и Аблай вынуждены были считаться с постоянным разбродом в Степи и с могущественными соседями, и тот, и другой всячески использовали в своих интересах противоречия между ними. Но их историческая заслуга несомненна, оба они в труднейших условиях – XVIII века внесли существенный вклад в сохранение независимости Казахского ханства и увеличение его влияния. Они – великие исторические фигуры равного масштаба.

Глава 4. О разделе казахских земель

В начале XIX века, Российская империя при Александре I (1801–1825) осуществляла контроль, впрочем, довольно слабый, над улусом Младшего жуза и большей частью улуса Среднего жуза, то есть над значительной частью территорий современного Западного, Северного и Восточного Казахстана. Однако дальнейшее продвижение на юг она была вынуждена приостановить из-за серии продолжительных войн с Персией в 1804–1813 годах, Турцией в 1806–1812 годах и наполеоновской Францией, шедшей с перерывами с 1798 по 1814 годы.

В это время, в Средней Азии окрепли Хивинское ханство при хане Мухаммед-Рахиме (1806–1825) и Кокандское ханство при Алим-хане (1800–1809) и его наследнике хане Омаре (1809–1822). Объектом их экспансии стали те казахские земли, которые не вошли в состав Российской империи. После ряда набегов, хивинцы завоевали все левобережье реки Сырдарьи и правобережье ниже Джусалы и восточное Приаралье.

Небольшое Кокандское ханство в Ферганской долине, отпавшее от Бухарского ханства, завоевав Ходжент, Каратегин, Дарбазу, Куляб, Алай, Ташкент, часть земель Среднего жуза и почти все земли Старшего жуза, превратилось в грозное государство.

В 1815 году его приобретения в рамках современного Казахстана простирались от предместий Ташкента на юге до Бетпак Далы на севере; от Джусалы – на Сырдарье на западе до Узын-Агача в Семиречье на востоке. Под его власть попали такие известные города, как Шымкент, Сайрам, Туркестан и Тараз.

Основное население Хивинского ханства составляли узбеки, туркмены и каракалпаки при доминировании первых. В Кокандском ханстве оседлое население состояло из таджиков и узбеков, а полукочевое – из казахов, игравших большую роль в политической жизни. Так, казахские земли оказались поделенными между Россией, Кокандским и Хивинским ханствами.

Так в Старшем жузе исчезла ханская власть, а в Младшем и Среднем жузах она основательно ослабла. Царское правительство только радуется этому, постепенно вообще ликвидирует ее и внедряет свою административную систему.

В 1821 году умирает хан Среднего жуза Вали. После его смерти выборы нового хана не проводятся. В 1822 году издается «Устав о сибирских киргизах», разработанный графом Михаилом Сперанским (1772–1839), губернатором Западной Сибири. Устав отменил ханскую власть и создал новый аппарат управления.

В это же время, проводятся действия по ликвидации ханской власти в Младшем жузе. В 1821 году один из двух ханов – Арынгазы (1785–1833) – зазывается в Петербург и задерживается там. Второй хан – Шергазы – в 1824 году отстраняется от власти и перевозится в Оренбург, причем, ему разрешается быть в своем жузе не больше месяца в году, дабы он не мутил народ. Таким образом, здесь тоже покончено с ханской властью.

Глава 5. Восстание последнего хана

Российский император Николай I (1796–1855) пытался железной рукой навести порядок в своей империи и расширить ее пределы.

И в начале 30-х годов XIX века царское правительство берет курс на полную колонизацию Казахстана. Лучшие пастбища отбираются царскими чиновниками. Царское правительство производит смену местной правящей элиты. От власти отстраняются наследники исконных ханов, а вместо них утверждаются более покорные султаны средней руки и баи. Особенно ущемлены династические и территориальные права дома Аблая. Его наследники не получили каких-либо заметных должностей, и именно в его уделе были построены мощные Акмолинские укрепления.

Естественно, все это воспринималось как месть покойному степному Талейрану. А правление Аблай хана уже поэтизировали, в народных устах он изображался мудрым, сильным и дальновидным правителем, способным противостоять грозным соседям. Его дух как бы взывал к прямым потомкам, и мистический призыв был услышан – знамя деда решил поднять молодой, энергичный и честолюбивый его внук – Кенесары Касымов (1802–1847).

Восстание Кенесары стало мощным национальным всплеском в общем русле борьбы угнетенных народов против российской колонизации.

Кенесары летом 1837 года выступил для восстановления династийных прав. Поначалу у него всего лишь около 1000 туленгитов – остатки военной дружины Аблай хана. Но постепенно многие казахские роды, располагавшихся вдоль линии русских военных укреплений, присоединяются к Кенесары.

Весной 1838 года на р. Тургай соединяются все силы повстанцев.

По образцу Чингисхана он делит войско на сотни и тысячи, назначая над ними сотников и тысячников, наводит твердую дисциплину. Он придерживается привычной степной тактики, совершает быстрые переходы, внезапно нападает в самых неожиданных местах на русские форпосты и тут же исчезает, избегая встреч с крупными соединениями.

Во избежание утечки информации султан даже самым приближенным людям не говорит о направлении следующей кочевки и месте ночлега. Поэтому все его маневры неожиданны. Обычно с рассвета, он, молча, садится на коня, следом за ним едут сарбазы, и поднимаются аулы. Доскональное знание степи позволяет ему всякий раз останавливаться в местах с хорошими кормами.

Кенесары совершает нападения на казачьи станицы и селения, на крепость Акмолинск, Кокчетав, вплоть до Петропавловска. Угоняется скот, уводятся в плен люди. В течение нескольких лет Кенесары остается неуловимым, несмотря на все усилия правительственных войск.

К декабрю 1838 года он установил контроль над караванными путями, проходящими через Степь, и стал взимать пошлину с купцов. По признанию Сибирского генерал-губернатора, князя Горчакова: «Безуспешно гоняясь в разных направлениях за многочисленными партиями сподвижников Кенесары, видеть равнодушно верные волости разграбленными, а торговые и военные сообщения прерванными, или действовать на самые волости единомышленников мятежа (какие бы они не были) как на гнездища беспорядков, остановить возраставшее и опасное для целого края беспокойство». Его сиятельство явно склоняется к тактике выжженной земли.

И царское правительство начинает строить новые линии военных форпостов в районе Улы-Тау, Кокчетава, Атбасара и Ишимскую линию. Этим Кенесары лишается своих зимних стоянок и вынужден удалиться к границам Западного Казахстана, в район р. Тургая и Иргиза. Но власти и здесь возводят линию.

Русские войска получают приказ осуществлять массовый террор в отношении мятежных аулов. С этой целью, в Степь отправляются три отряда под командованием штабс-капитана Спиридонова, полковника Генса и полковника Горского. Все три отряда образцово выполняют задание и жестоко расправляются со многими казахскими аулами, разграбив их, забрав скот, взяв в плен женщин и детей.

В свою очередь, Кенесары совершает ожесточенные нападения на укрепления русских, а заодно на прилинейных казахов, вынудив их откочевать от границы и присоединиться к повстанцам. Таким образом, восстание приобретает еще более широкий размах и ожесточенность. В 1841 году Кенесары контролирует значительную часть Степи, и его провозглашают ханом.

Кенесары с поразительной быстротой переносится с одного места на другое, и русские отряды повсюду находят только его свежие следы. Летняя кампания 1844 года закончилась победой хана. Все русские отряды возвратились на исходные позиции, не выполнив своей задачи.

Такое развитие событий, особенно на фоне продолжающегося восстания Шамиля, на Кавказе вызывает серьезную тревогу царского правительства. Власти решают приступить к прямым переговорам с Кенесары и направляют к нему две миссии, во главе которых стоят попечитель казахов Долгов и поручик Герк.

После долгих и безуспешных переговоров, в 1945 году мятежный хан вручил Долгову письмо, в котором изложил смысл своей борьбы.

«При этом докладываю, что отец великого государя Императора, белый царь (отцом Николая I был Павел I, правивший в 1796–1808 годах, т. е. после смерти Аблая, поэтому Кенесары оговорился – речь идет о царице Екатерине II (1729–1796). – С.К.) покойному отцу моему Аблай хану предоставил обширную свободу, соизволил обещать, чтоб каждый владел своим, чтобы русские производили между собой торговлю, чтоб между ними свободно ходили караваны, и каждый занимался своим промыслом. Таким образом, поживали некоторое время, всякий находясь под беспредельной сенью покровительства государя. По кончине отца нашего Аблай хана преемником был султан Вали. При этом хане и отце великого государя императора народ наслаждался долгое время спокойствием. Тогда никто не делал насилий и притязаний на земли киргизские; не измеряли кочевки и не строили оных укреплений.

…Неужели у прежних государей недоставало аркана для измерения земли, не было лесу для постройки укреплений, недоставало силы не делать насилия?!

Напротив, все это показывает правосудие их. Нынешнее начальство, озабочиваясь распространением могущества государя, меряет земли, строит укрепления и тем беспокоит народ. Это дело не для будущности, а только для настоящей жизни. Никто не останется вечным в этом мире…».

Степной вождь несколько путается во временах правления российских императоров. Но в подобной точности он не нуждается, их идеализированные образы ему нужны для недвусмысленной критики действий Николая I.

Противостояние продолжается, однако, силы не равны. Все теснее смыкается круг военных укреплений, все больше хорошо вооруженных русских солдат наводняют Степь, в то время как кочевники имеют около ста устаревших ружей с фитилями и сабли. Повстанцам все труднее становится маневрировать, да и от многолетних боевых действий они начинают уставать.

Царские войска начинают очередное наступление, и Кенесары вынужден отступить далеко на юг, к среднему течению р. Сырдарья, т. е. в пределы Кокандского ханства. Он пытается договориться с кокандцами о совместных действиях против России, но те, почувствовав его слабость и боясь мести империи, отказывают ему. Тогда хан овладевает Джусалы и Кармакчи, пытается взять Ак-Мечеть (Кзылорду), однако, это ему не удается.

Ко всем трудностям добавляется еще одна неожиданная напасть – среди кочевников вспыхивает эпидемия холеры. Кенесары, в качестве последнего шанса, планирует пройти в Кашгарию для восстановления своих сил, и по примеру своего деда, – для налаживания отношений с Китаем (не понимая, что попавшему в вассальную зависимость от западных стран Китаю не до него). В 1847 году последний казахский хан Кенесары погибает. Полная колонизация Степи стала неизбежной.

Трудно найти в казахской истории другую личность, которая вызывала бы столько споров. Кенесары обладал выдающимися полководческими качествами – не зря в России его называли «степным Шамилем». Он в течение 10 лет вел упорную борьбу с царским режимом, и хотя потерпел поражение, его борьбу нельзя назвать бесполезной: Россия стала проводить в Степи более осторожную политику.

Кенесары – таинственная и трагическая личность шекспировского масштаба. Безрассудно храбрый, любивший покрасоваться на своем аргамаке под залпами линейных батальонов русских и их пушек, он имел необузданный характер, и нередко страсти одолевали его разум. Однако он прекрасно понимал, на что шел. Имея ясное представление о военном потенциале России, он не мог не знать, что обречен на проигрыш, но чувство человеческого и национального достоинства не позволяло ему склонить голову. Именно о таких, как он, бросивших вызов Року, сохраняет народ в своей памяти и слагает о них новые песни.

Образ Кенесары станет объектом ожесточенной идеологической борьбы и символом национальной ориентации в царское и, особенно, в советское время. Всех, кто пытается дать объективный портрет мятежного хана, ждет суровая кара. И среди таковых окажутся историк Ермухан Бекмаханов, писатель Мухтар Ауэзов и ученый Каныш Сатпаев.

После этого, все панически боятся упоминать имя Кенесары. И только в начале 70-х годов писатель Ильяс Есенберлин выпускает трилогию «Кочевники», где главным героем одной из книг он изображает Кенесары. Эти книги сразу же становятся бестселлерами, которые народ читает до сих пор.