Текст книги "Посиделки на Дмитровке. Выпуск восьмой"

Кошатники ездили потом к нему на дачу проведать Рыжика, Зайчика и Черного с беленьким. Вместе с хозяином чай пили. Котам привезли гостинцы, но кроме Рыжика, который на стуле спал, так никого и не дождались. То ли по делам ушли, то ли спали где-то, кто знает.

Ада Дихтярь

Созвездие летающих псов

Мы обделили их своей благодарностью и благодарной памятью. И лишь потому, что они не требуют от нас этого. Как, впрочем, не требуют и ничего другого. Они только отдают все, чем богаты. Бескорыстную любовь. Ни с чем не сравнимую преданность. Случается, и жизнь. По своей воле спасают человека от дикого зверя или бандита. Или по воле человека, увитые связкой гранат, бегут под вражеский танк. Они первыми объяснили людям, как тяжела, как смертельно опасна дорога в космос. Вот об этом, последнем, я и хочу рассказать.

Беспородная маркиза и другие

Важно напомнить, что первый отряд четвероногих воздухоплавателей начал формироваться на десять лет раньше, чем первый отряд космонавтов. Мы знаем, с какой строгостью ученые и врачи отбирали будущих космонавтов, объезжая гарнизоны истребительной авиации от заполярья до южных границ. Из тысяч летчиков только двадцать составили легендарный первый отряд.

Что касается отряда хвостатых испытателей, то он подбирался… в подворотнях. Известное дело, нет более сметливых, неприхотливых и выносливых существ, чем дворняги. Выбор был большой, хотя научно-исследовательский институт авиационной медицины поставил условие: вес пса не более шести килограммов, рост не выше 35 сантиметров. Кабины ракет были рассчитаны на малые габариты.

Подготовка шла в темпах невероятных. Американцы уже провели девять запусков высотных ракет с мышами и обезьянами. И хотя только один из них оказался удачным, работа за океаном двигалась, и нам надо было спешить.

И вот оно – 22 июля 1951 года – первый старт четвероногих на геофизической ракете с вертикальным запуском. На главном в ту пору ракетодроме Капустин Яр в Астраханской области.

На высоте 87 километров 700 метров от ракеты, которая не имела ничего общего с будущим «Востоком», отделяется головной отсек и, спокойно покачиваясь на парашюте, опускается на землю. Нервы людей на пределе. Живы ли? Никогда и нигде в мире живое существо еще не поднимали на такую высоту.

Когда отвинтили крышку отсека, собаки – Дезик и Цыган – пулей вылетели из своего временного убежища и как угорелые стали носиться по траве. Счастливые экспериментаторы – врачи, ученые, Сергей Павлович Королёв – сфотографировались на память вместе со своими отважными первопроходцами. Академик Благонравов, взяв Цыгана на поводок, поторопился заявить: «Пусть этот герой теперь живет у меня». Говорят, его соседи по дому перешептывались, видя, как академик, к тому же еще по званию генерал, прогуливается с какой-то неказистой шавкой.

Интересно, что сообщение об этом эксперименте впервые открыто прозвучало на конференции в Калуге – вы не поверите – в… 1991 году.

Над космической подготовкой летающей братии, как и надо всем, что было связано с космосом, страшно довлел гриф секретности. Были засекречены фамилии физиологов, докторов, лаборантов, которые работали с животными. Думаю, что имена уборщиц тоже. Закономерно, когда от посторонних глаз и ушей закрыто все, что связано с космической и ракетной техникой – это наши военные, стратегические тайны. Можно понять, почему Королёв свои редкие статьи в газете «Правда» подписывает псевдонимом Сергеев.

Но если представить, что в какой-нибудь газете вдруг захотела выступить подопытная Жулька, ей пришлось бы выбирать один из двух своих псевдонимов – Жемчужина или Снежинка. Вымышленные имена у собак. Такая же нелепость, как и то, что Жулька пишет статью: «Как мой опыт помог человеку». Неоправданная, доведенная до абсурда секретность. Только из-за нее мы так мало знаем о братьях наших меньших, которые принимали на себя смертельную опасность высоких полетов. Еще меньше знаем об ученых, врачах, лаборантах, работавших с животными…

Ровно через неделю там же, на Капустином Яру, состоялся следующий запуск. Аэронавты – уже опытный Дезик и новичок Лиса. При спуске случилась беда. Не раскрылся парашют. Кабина с животными упала на землю со стокилометровой высоты. На следующий день Королёв написал жене: «Мы вчера потеряли двух собачек. Так ужасно жалко, ты даже и представить себе не можешь. Как будто мы потеряли живого человека. Вот от этого и настроение приниженное и невеселое».

К сожалению, это была не последняя потеря. Более совершенные ракеты поднимали четвероногих на высоту двухсот и более километров. Вот уже и все 450. Собачки Пёстрая и Белая возвратились со своей по тому времени немыслимой высоты, но были смертельно травмированы.

Любопытно, что настоящая кличка Белой была Маркиза. Но перед полетом один из очень важных людей предупредил, что из-за имени может выйти скандал с французскими дипломатами. «Скажут, мол, умышленно француженку выбрасываем в космос». Тогда даже умному человеку приходилось быть до глупости осторожным.

Разбился Чижик. Исследователь, одинокий человек, страшно любивший своего питомца вот уж и вправду, как брата меньшего, плакал и не скрывал слез. Упокоил друга вопреки запрету в земле на территории института. Потом сделал недопустимое. Тайно пронес через военизированный пост фотоаппарат и сфотографировал на память невысокий холмик, прикрытый зелеными ветками. Это грозило едва ли не пожизненной тюрьмой, но каким-то чудом все обошлось. Чудом этим было непоказная способность друзей-коллег разделить беду, усиленная переживаниями за своих подопечных…

Первоначально в вивариях института авиационной медицины были в основном кобельки. Ухоженные, сытые, завидного здоровья – женихи первый сорт. Как они преодолевали перегородки, решетки, заборы институтских заграждений, знали только их хвостатые невесты. Секретность! Везло некоторым прохожим: они видели, как мчались смешные псы, расцвеченные зелёнкой, иногда в настоящих маленьких жилетах, а то и с болтающимися на шее непонятными предметами, явно свалившимися с головы. Никто и представить себе не мог, что это детали собачьего скафандра, точнее то, что от него осталось, пока кавалер штурмовал преграды на пути к прекрасной даме.

Лайка

Шли дни и недели октября 1957 года. Неугомонные земляне продолжали всматриваться в ночное небо, пытаясь увидеть Спутник – первый за все время существование планеты рукотворный спутник Земли.

Прошел месяц – и снова мир потрясен. З ноября на орбиту выходит новый искусственный спутник. Первый в мире биологический спутник Земли.

Аппарат летит выше. Весит полтонны. Внутри него – научная и измерительная аппаратура. А в отдельной герметичной кабине – собака Лайка. Наша первая космическая путешественница. В кабине – воздух, обогащенный кислородом, периодически открывающаяся кормушка с желеобразной пищей, поильники и даже ассенизаторское устройство.

Но вернемся немного назад – ко времени подготовки к полету.

Лайка должна была лететь уже на настоящей космической ракете и с полигона Тюратам, который еще не назывался Байконуром. У нее тоже были дублеры – Альбина и Муха. Их готовили, тренировали. Каждый день усаживали в контейнер и учили есть из движущихся кормушек. На специальной ленте крепилась череда маленьких емкостей в виде корытцев, где находилась еда.

Подошло время. Идут последние приготовления. Лайку одевают, в нужных местах смазывают йодом, протирают спиртом кожицу на холке, где сейчас закрепят электроды. Проверяют надежность креплений на брюшке и боках.

Вошел Королёв в белом халате. Остановился около Лайки. Осторожно почесал ее за ухом. Медики с укором взглянули на Главного, но ничего не сказали. Собака спокойно лежала на столе перед контейнером, вытянув вперед светлые лапы. Следила за всем большими черными внимательными глазами. Она всегда доверяла людям, их рукам, их голосу. И сейчас тоже.

Каким-то особым собачьим чувствованием она угадывала неясную и нескорую беду, но сейчас ей было хорошо с людьми. Она ловила их взгляды. А люди не могли смотреть ей в глаза. Они чувствовали себя виноватыми перед ней. Они снаряжали четвероногого друга в ее высокую дорогу… навсегда.

Лайку усадили в кабину. Ее доктору показалось, что она хочет пить. Не показалось, он это понял. Собаки, когда чувствуют беспокойство людей, сами начинают волноваться. От волнения им хочется пить.

В кабине были поильники. Они автоматически подавали воду, но не простую, а обогащенную специальными составами. Лаечка же любила чистую.

Доктор попросил разрешения у Королёва на секунды приоткрыть крышку люка и дать Лайке попить – через узкую трубочку накапать несколько капель на язык. Не из автомата, из своих рук. Она любила эти руки. И человек тоже был очень привязан к этому доброму и понятливому существу с большими торчащими ушами, которые у самых кончиков забавно складывались и опускались вниз.

Королёв не допускал нарушения регламента. Тем более в момент приготовления к старту. В таких случаях был резок и строг. Все притихли.

– Дайте ей попить. Только быстрей, – понимающе, кивнул он.

Королёв не позволял себе никакой слабости. Но и в нем занозой сидело чувство вины перед этим ни в чем не повинным существом.

3 ноября 1957 года Лайка ушла в свой безвозвратный полет.

Вновь сенсационное сообщение. Внимание мира вновь обращено к России. Кто с добрым волнением, а кто с пристрастием следит за нашим новым искусственным спутником Земли с пассажиркой на борту.

Люди только и говорят, что о космической путешественнице. Все знают, что собаке полтора года. Что под космическим костюмом у нее белая шерстка с черными и палевыми пятнами. Внимательно разглядывают ее на фотографиях в газетах. Дети играют в летающую Лайку. Матери учат малышей проговаривать ее имя.

Виток за витком – по орбите вокруг Земли. Технари ведут наблюдения за работой аппаратуры и систем корабля. Физиологи – за состоянием животного. Медико-биологический эксперимент начался успешно. Все виды информационных устройств передают необходимые данные. По этим данным судят о поведении Лайки. Датчики сообщают о состоянии организма, работе сердца, легких.

И так час за часом. Лайка ест, пьет, дышит. И вдруг… Телеметрические ленты перестали показывать биение сердца. Оно остановилось.

Лайка прожила в космосе лишь несколько часов. Ее убила непредвиденно высокая температура в кабине.

Как быть? Весь мир уже знает, что жизнь четвероногого «запланирована» на неделю. Дальнейшее решают не Главный конструктор, не ученые, а власти. Дается указание не прекращать сообщений о «благополучном» состоянии Лайки. И сегодня еще многие помнят, с каким волнением ловили они каждую новость о летающей собачке и как переживали за нее. Теперь нет необходимости скрывать правду, пусть и такую нерадостную…

Но есть правда и в том, что за время своей короткой жизни на орбите Лайка успела многое «рассказать». О том, как высокоорганизованное существо чувствует себя, когда ракета с кабиной пробивает силу земного тяготения. То есть, как оно переносит перегрузки, а потом и невесомость, что ни в каких лабораторных условиях на земле нельзя было проверить. И еще очень важное. Полет Лайки показал, что с помощью радиометрической системы можно получать подробную информацию о состоянии организма и самочувствии живого существа.

Вдруг подумалось мне: может быть, именно это и есть жертвоприношение. Во имя того, чтобы отвести смертельную угрозу от человека, когда он полетит во враждебную ему среду с таинственным названием «космос».

Космические принцессы

Вскоре после полета Лайки в лабораторию профессора Владимира Ивановича Яздовского, которому суждено было стать основоположником космической биологии и медицины, приехал Сергей Павлович Королёв. Главный конструктор говорил о неотложной необходимости готовить собак для суточного полета в космос. И обязательно с возвращением на Землю.

Были отобраны двенадцать крепеньких и сообразительных барышень. В течение нескольких месяцев их приучали к жизни в изолированной от шумов герметической кабине. Учили брать пищу из автоматических кормушек, носить одежду и не рычать на лаборантов, которые крепили к их телу датчики.

Лучшими единодушно признали Лисичку и Чайку. Каждой выдали (хочется сказать – вручили) собачий паспорт, который, по общему мнению, был подробней и содержательней человеческого. К середине 1960 года, точнее, к двадцать восьмому июля, все было готово к старту.

Сергею Павловичу особенно нравилась ласковая рыжая Лисичка. Человек, которого за суровость и требовательность нередко называли железным королем, взял собачонку на руки и, прежде чем передать ее медикам, негромко сказал: «Я хочу, чтобы ты вернулась».

Не случилось.

Ракета, едва поднявшись от стартового стола, рухнула и развалилась от удара о землю. Спускаемый аппарат сплющился и превратился в бесформенный сгусток металла. А там… Королёв в сердцах бросил кому-то из друзей: «Пусть ракета летит, куда хочет, а собаки пусть возвращаются».

Не прошло и месяца, а в заатмосферное пространство выходит новый экспериментальный космический корабль. Наблюдатели на пунктах слежения с помощью своих радиоустройств слышат с орбиты… собачий лай. Четвероногие немного пособачились в космосе. То были Белка и Стрелка – пара терпеливых, хорошо подготовленных к полету созданий. Они показали себя молодцами на тренировочных занятиях. Потом успешно прошли отборочные испытания, оставив позади всех своих подруг. И вот они в своих нарядных, тщательно подогнанных по «фигуре» жилетках и… трусиках, – одежда придерживает датчики, введенные под кожу, – заняли место в кабине корабля.

Белка и Стрелка чувствовали себя принцессами среди прочей «мелочи», объединенной общим названием «биологические объекты». А это 40 мышей, две крысы, морские свинки и несколько сот мух. Биологи, для которых чрезвычайно важно было все без исключения, приготовили к полету еще и растущий цветок с кусочком почвы, сухие семена лука и проросшие семена гороха, кукурузы, пшеницы. А еще водоросли и микроорганизмы. Не случайно этот космический корабль назвали «Ноев ковчег».

Все, что происходило с хвостатой парой, записывалось на видеопленку. Эту пленку потом показывали будущим космонавтам. В первые секунды полета, – поделится впечатлениями от просмотра Юрий Алексеевич Гагарин, – собаки заметались, но по мере ускорения движения корабля их прижимала все возрастающая сила тяжести. Стрелка, упираясь лапами, пыталась сопротивляться навалившейся на нее силе. После больших перегрузок наступило состояние невесомости, и животные как бы повисли в кабине. Головы и лапы были опущены. Собаки казались мертвыми. Но затем постепенно они оживились. Белка рассердилась и стала лаять.

Этот лай к всеобщей радости и услышали наблюдатели. Только животные сердились не друг на друга, а на крепежные ремни, от которых хотелось освободиться, и на страшно плохое самочувствие.

«Ноев ковчег» плыл целые сутки. Сделал 17 с половиной оборотов вокруг Земли, а на восемнадцатом по команде из центра управления полетом стал переходить на траекторию спуска. Кабина отделилась от приборного отсека, и на высоте семи-восьми километров все обитатели корабля катапультировались.

Радиосигналы подсказали, в каком месте приземляется парашют. Члены поисково-спасательной службы в это время находились на борту вертолета, в воздухе, всего лишь в десяти километрах от расчетной точки. В короткие минуты вертолет был на месте. Нетрудно представить волнение встречающих и прежде всего исследователей, которые работали с космическим зверьем. Они еще не пережили трагедию, случившуюся месяц назад. В нетерпении открыли люк… И отлегло от сердца. Собаки были живы и невредимы.

Доктор Всеволод Сергеевич Георгиевский успел отметить, что языки у собак розовые, а носы влажные и холодные. Радостное повизгивание, хоть и слабоватое, свидетельствовало, что и голосовые связки в порядке. Красивый наряд не потерял новизну, тогда как после лабораторных экспериментов их костюмы, случалось, были изрядно разодраны зубами и когтями.

Стояла темная степная ночь. Но исследования нельзя было откладывать. Георгиевский проводил их под светом фонариков и вертолетных огней.

– Сердце в порядке. Легкие – в норме. Животы мягкие и безболезненные. Лучше, чем ожидали, – пояснял доктор той части встречающей публики, которая не разбиралась в собачьей медицине, но очень беспокоилась о здоровье путешественниц.

Пока Георгиевский извлекал из контейнера крыс, мышей и прочие «биологические объекты», принцессы немного побегали по степной траве. Им не дано было понять, какую великую услугу оказали они космонавтике и будущим ее героям. На них отрабатывалась система жизнеобеспечения корабля. А медико-биологические эксперименты, которые они испытали, не сочтите за грубость, на своей шкуре, дали богатый материал для подготовки к полету людей. Например, подсказали, что продолжительность первого полета человека не должна быть более одного витка.

Наконец, вертолет со всем населением «Ноева ковчега» прибыл на аэродром. Еще не спустили трап, а машину уже осадила бесцеремонная толпа с фотоаппаратами и кинокамерами.

– Они опрокинут вертолет, – не на шутку испугался механик.

Георгиевский на всякий случай поместил Белку и Стрелку в заранее приготовленную клетку. Увидев в толпе незнакомых людей Олега Георгиевича Газенко, одного из руководителей всей программы подготовки «летающих собак», он передал клетку ему в руки. Клетку с мышами также отдал по назначению – ученому-биологу.

Олег Георгиевич был счастлив. Его бесконечно обрадовала вернувшаяся живность. И в первую очередь собаки. Он до сих пор мучился воспоминаниями о Лайке.

– Сам по себе запуск и получение информации – все очень здорово, – говорил он. – Но, когда ты понимаешь, что нельзя вернуть эту Лайку, что она там погибает, потому что нет системы для возвращения, это очень тягостное ощущение.

А вот сейчас у него в руках тяжелая клетка с четвероногими космонавтами. Живехонькими! Фотовспышки вырывают из ночной темноты страдальческую мордочку Белки и Стрелку с её сверкающими глазами и оптимистично поднятым носом.

Стрелка была просто молодцом. А через некоторое время у нее родилась шестерка на редкость симпатичных щенят. Одного из них, по имени Пушок, отправили в Вашингтон, в подарок Жаклин Кеннеди – жене американского президента. Над искусно стриженой травой на газонах у Белого Дома очень приятно было задирать лапу нашему Пушку.

Чернушка и Звёздочка

Готовился к запуску новый пилотируемый корабль. В нем было два пассажира. Собака Чернушка – живое, очень симпатичное существо темной масти – и манекен Иван Иванович, изготовленный из специальной резины. С запуском четвероногого космонавта все было отработано. А вот с Иваном Ивановичем возникли проблемы. И уж коли он был в тесной связке с нашим хвостатым испытателем, посвятим ему несколько абзацев в порядке веселого отступления.

Вот он в цехе, стоит, чуть прислонившись к стене. Невысокого роста, хорошо сложен. Смотрит стеклянными глазами. На голове шлемофон. А на туловище – ничего. «Как некрасиво!» – пристыдили испытатели и набросили на его стройную фигуру халат. У Ивана Ивановича ответственная работа – посылать с борта корабля на Землю контрольные сигналы. Радисты требовали, чтобы это был человеческий голос, предварительно записанный на пленку.

– Нет! – возражает ведущий конструктор Олег Ивановский. – Какие-то радиостанции примут из космоса живой голос и заявят на весь мир, что русские секретно вывели на орбиту человека.

– Тогда дадим песню.

– Напишут: русский космонавт запел на орбите.

Мужчины соревновались в остроумии, но надо было что-то решать.

– Давайте запишем хор имени Пятницкого.

Все дружно захохотали, но конструктор горячо поддержал эту идею:

– Давайте! И голос будет. И вряд ли кто-то рискнет заявить, что русские вывели в космос целую хоровую капеллу. Представьте картину.

Легко представили. Иван Иванович, пристегнутый к креслу, лежит в халате и шлемофоне, устремив в одну точку стеклянный взор, и по команде с Земли начинает петь хором…

Динамик бедному манекену вмонтировали между щеками. Потом, перед самым стартом, его от души станут «начинять» биологи. В груди, в животе, в бедрах поместят белых и серых крыс, морских свинок, несколько десятков мышей, мух, водоросли, грибы и тому подобное. Еще один «Ноев ковчег».

По плану «ковчег» должен был один раз проплыть по орбите Земли. Чернушку, а также Ивана Ивановича, внутри которого, все скреблось и пищало, решено было приземлить на парашюте прямо в «шарике» – в спускаемом аппарате корабля. Важно было понять, как сработает катапультное устройство.

Итак, 9 марта 1961 года на космическую орбиту выведен четвертый корабль-спутник. Он благополучно приземлился в заданном районе. Замечаний по полету не было никаких. Но, как рассказал Олег Ивановский, на задней ноге Чернушки были обнаружены… мужские наручные часы на браслете. Кто-то поставил свой индивидуальный эксперимент. Ивановский быстро вычислил, кто. Это был видный ученый, уважаемый всеми человек и большой юморист. Конструктор молчал. Молчал и экспериментатор, который не спешил обнаружить свое авторство. Мог быть большой шум. Но не на этот раз. Запуск, полет и весь эксперимент прошли блестяще.

– Таких подарков, Юра, никто в мире не получал, – шутили друзья Гагарина, собравшись у него в гостях.

По счастливому совпадению 9 марта у Юрия Алексеевича был день рождения. Ему исполнилось 27.

Ровно через полмесяца Гагарин и все шестеро подготовленных к полетам космонавтов впервые вылетели на Байконур. «Хотелось ходить с обнаженной головой, – скажет Гагарин, пораженный увиденным. Готовился последний экспериментальный запуск. Павел Попович долго смотрел на ракету, а потом заключил:

– Наверное, надоело ей возить собачонок на орбиту. Пожалуй, она сама понимает, что подходит очередь человека.

Космонавтов пригласили в лабораторию, чтобы познакомиться с пассажирами корабля.

– Наша новая путешественница, – с уважением представили им дворняжечку рыжеватой масти. Она напомнила Юрию Алексеевичу домашнюю собачку, с которой он играл в детстве. Взял на руки, погладил. Спросил, как зовут. Оказывается, этому славному существу придумали уже несколько имен, но ни одно не прижилось. Значилась собака под каким-то испытательным номером.

– Посылать в космос пассажира без имени и без паспорта? Где это видано, – улыбнулся Юрий Алексеевич и опустил собачку на пол. – Счастливого пути, Звёздочка! – от души пожелал он.

Это случайно выпорхнувшее имя понравилось. Так оно и прозвучало в эфире, когда рассказывали сначала об успешном старте, а потом и успешном приземлении пятого космического корабля-спутника с четвероногим космонавтом по имени Звёздочка.

Корабль приземлился в Воткинском районе Удмуртии на границе с Пермской областью. Первым на место приземления прилетел летчик из Ижевска, столицы Удмуртии. Привез Звёздочку на аэродром. Здесь под наблюдением врачей она жила несколько дней, пока ее спешно не отправили в Москву.

Там она стала участницей невероятного события – первой пресс-конференции по результатам исследований на кораблях-спутниках, совершивших полет в космос. В зале Академии наук – невероятный ажиотаж. Среди присутствующих иностранные корреспонденты. На фоне царившей тогда атмосферы закрытости, секретности – явление из ряда вон выходящее. Фотоаппараты и кинокамеры в фас и в профиль, в хвост и в гриву снимают повизгивающих в клетках Белку и Стрелку, Чернушку и Звёздочку, а неподалеку сидят Гагарин и Титов, Николаев и Быковский, Попович и Нелюбов, но никто даже не повернул голову в их сторону…

Сейчас район старого Ижевского аэродрома застроен большими домами. В центре его, в сквере на Молодежной улице, стоит памятник… Звёздочке. Его создал местный скульптор Павел Медведев. Невысоко приподнят над землей круглый спусковой аппарат космического корабля. В полуоткрытом люке в характерной «собачьей» позе сидит Звёздочка. Как на зов, повернула голову, навострила уши.

Вся большая чугунная поверхность шара снизу доверху испещрена надписями. Так сделана отливка. В длинных строчках фамилии тех, кто участвовал в создании космического аппарата и в его запуске. Имена выдающихся конструкторов, первых космонавтов. Названы и члены поискового отряда, нашедшие спускаемый аппарат. Перечислены клички десяти «летающих собачек», в том числе тех, что не вернулись из полета.

А теперь, читатель, внимание! Надписи эти отлиты и обычными буквами, и шрифтом Брайля. Для того, чтобы незрячие или плохо видящие дети и взрослые могли не только дотронуться до лап или ушей Звёздочки, провести ладонью по рифленым ремням, которые тянутся от нее к люку корабля, но и кончиками пальцев прочесть все, что там написано. Сколько любви и доброты вложено во все это!

Мы, люди, в большом долгу перед четвероногими исследователями околоземного и заатмосферного пространства. Хотя бы потому, что очень мало знаем или совсем забыли о них. А ведь наша Лайка, наши Дезики и Жульки, Белки и Стрелки, Чернушки и Звёздочки немало настрадались, пробивая человеку путь на орбиту.

Пройдет несколько лет. Многие космонавты узнают, что такое внеземное пространство. Один из них – Владислав Волков – по возвращении из первого своего полета напишет: «Внизу летела земная ночь. И вдруг из этой ночи сквозь толщу воздушного пространства… донесся лай собаки. Обыкновенной собаки, может, даже простой дворняжки. Показалось? Напряг весь свой слух, вызвал в памяти земные голоса – точно: лаяла собака. Звук еле слышим, но такое неповторимое ощущение вечности времени и жизни… Не знаю, где проходят пути ассоциаций, но мне почудилось, что это голос нашей Лайки. Попал он в эфир и навечно остался спутником Земли…»