Текст книги "Повелитель магии"

– А вся посуда, что стоит на столе, принадлежала разным королям и королевам или их высокопоставленным придворным, – сказала графиня. – Сейчас вы едите суп из тарелок, которыми пользовалась сама Маргарита Валуа, они пережили Варфоломеевскую ночь! Ложки времен Людовика ХIV. Бокалы – от Филиппа Орлеанского. Мы чтим традиции, все в нашем доме несет отпечаток великого прошлого.

Обед, несмотря на то, что подавался на вековых предметах, был неплох, и Симон ел с удовольствием, хотя и старался быть предельно аккуратным с этими музейными редкостями. Сейчас Симон ненавидел свой рост и вес, он чувствовал себя слоном в посудной лавке. В конце подали кофе.

– А вам, Симон, можно кофе? – спросила мадам де Клермон.

– Можно, но не часто.

– Хорошо, тогда на сегодня вы сможете снять запрет, – графиня сделала вид, что улыбается.

Кофе был в таких малюсеньких и хрупких чашках, что Симону казалось, что он держит в руке наперсток. Затаив дыхание, юноша взял чашку, но мощные пальцы не пролезли под паутинку ручки, и чашечка, достойная эльфа, упала на «королевскую» скатерть, с тонким звоном разбилась на пылинки, по старинной ткани стало неумолимо расползаться уродливое коричневое пятно.

– Ее же нельзя стирать! – в ужасе вскричала мадам де Клермон.

– Я сейчас, я исправлю, – Симон попытался салфеткой, лежащей рядом, затереть пятно, но, почти трехсотлетняя вещь, поползла. Прямо на глазах у всех в ней образовалась обширная дыра, кофе протекло на стол и тут же впиталось в пористую древесину древнего, изъеденного временем дуба.

– Симон, как же так? Что же это! – кричала графиня. – Стол, он же нам достался по наследству от самого Карла IХ!

Леони прыснул в кулак, он схватил растерянного и напуганного Симона за руку.

– Бежим! – радостно закричал Леони.

– Я заплачу, я исправлю, – бормотал юноша.

Леони, не переставая хохотать, утащил друг в сад. Здесь, в глубине деревьев, они перевели дыхание.

– Ну, Симон, вы просто Робеспьер, или, скорее, – Дантон! – хохотал Леони. – Этот революционный деятель тоже был могучего телосложения. Я обожаю вас!

– Леони, я, правда, не хотел всего этого. Я нечаянно.

– Да успокойтесь, Симон, сейчас мама проохается, папа проворчится, и все пойдет гладко. Они у меня отходчивые.

– Я все оплачу, – говорил Симон.

– Да ничего не надо, все это пустяки, – улыбнулся Леони, – вековой хлам и рухлядь! Давайте лучше перейдем на «ты» и обменяемся энергиями.

– Я согласен.

Симон несколько раз глубоко вздохнул, Леони сделал тоже. Симон взял за руки своего изящного друга. Они застыли в тени деревьев. Теплые плавные невидимые волны, перекрещиваясь, стали входить из одного тела в другое.

– У нас энергии одинаковые, – прошептал Леони.

– Да, – с удовольствием отметил Симон.

Энергетический обмен длился около сорока минут. Когда сеанс окончился, каждый из экстрасенсов чувствовал себя обновленным и отдохнувшим. Даже Симон смог с юмором посмотреть на свои промахи в замке.

– А теперь хороши водные процедуры, – сказал Леони, блаженно потягиваясь. – Вода отлично разгонит все вошедшие токи по организму. Поплаваем в нашем бассейне!

– Я не могу, – смутился Симон.

– Шрама стесняешься? – понял Леони.

– Да, – опустил голову Симон.

– Это надо преодолеть. Я тоже после того происшествия со мной боялся даже подойти к воде. Мыться шел со слезами. А потом пересилил себя. Сейчас могу часами плавать, и нырять, и прыгать с вышки. Специально ходил заниматься в спортивный бассейн. И ты заставь себя не замечать шрам.

– Я стараюсь, но пока не очень получается.

– У тебя получится, ты ужасно сильный и все сможешь.

– Но у меня и плавок нет, – совсем застеснялся Симон.

– Плавай в трусах или так. Мы же здесь одни! А потом просто наденешь брюки и пойдешь. Никто же не догадается, что у тебя нет нижнего белья.

– Верно, – засмеялся Симон.

В бассейне замка кроме одного охранника никого не было, но и он тактично спрятался за колоннами.

– Ух ты, какая красивая у тебя татуировка! – восхитился Леони. – Знак жречества?

– Да.

– Я тоже себе такую сделаю, точнее, ты мне сделаешь. Ты же у нас художник и посвященный.

– Но у меня еще знаний мало, чтобы наносить священные символы. Это должен делать настоящий мастер.

– А ты и есть настоящий мастер. Это правда. – Леони подплыл к другу. – Мне давно так хорошо не было, как сегодня, – сказал юный граф.

– И мне тоже, – признался Симон. – Мой наставник Нармер передает мне свою энергию, но она мне несколько тяжела, наверное, в силу возраста. Он же намного старше меня. Его энергию мне трудно усваивать, – юноша перевернулся на спину, стараясь не думать об уродливом шраме.

– Когда я выхожу из экстрасенсорного состояния, то часто теряю сознание, – признался Леони. – Однажды обморок был таким длительным, что думали, что я умер.

– А у меня очень болит желудок после выхода из энергетической работы, – сказал Симон. – Не всегда, конечно, но, когда трудное дело.

– Да, нелегкая у нас судьба, – печально проговорил Леони, но в его глазах тут же заплясали веселые искры. – И все же это так приятно осознавать, что ты круче других!

Леони задорно нырнул. Симон тоже нырнул под воду. После купания молодые люди вновь пошли погулять в сад. День клонился к вечеру.

– Мне пора, – сказал Симон. – Ирвинг, наверное, уже заждался меня.

– Твой Ирвинг, как мне докладывал наш охранник, поел с большим аппетитом, посмотрел футбол по телевизору, а потом благополучно заснул. Он только-только проснулся.

Проводить Симона вышли мадам и месье де Клермон.

– Я столько нанес вам убытков, – виновато проговорил Симон, – простите меня, пожалуйста.

– Это все пустяки по сравнению со здоровьем сына, – сказала графиня. – Что может быть важнее, чем видеть своего ребенка бодрым и веселым! Ради этого никаких богатств не жалко! Леони после общения с вами просто сияет.

– Передавайте мистеру Шельдману привет, – буркнул старый граф.

Со смешанными чувствами покидал Симон графский замок. С одной стороны он встретил хорошего друга, но с другой – юноша видел, что родители Леони просто терпели его общество рядом со знатным сыном.

– Ну и как прошел день у феодалов? – смеясь, спросил Шельдман.

– Я нечаянно сломал там антикварный стул, – вздохнул Симон, – разбил чашку Людовика какого-то, продырявил скатерть Марии-Антуанетты, испортил многовековой стол.

– Ну, значит, время потратил не зря, – резюмировал Шельдман.

Глава 68. У шамана

Рано утром Роберту Шельдману позвонил Нармер.

– Мистер Шельдман, – сказал экстрасенс, – через несколько дней мне понадобится Симон. Пожалуйста, не планируйте никаких дел на это время. Симон должен поехать со мной. Это для его образования и… здоровья.

– Да без вопросов, – кивнул Шельдман. – Я, так понимаю, вы встречаетесь с каким-то из ваших собратьев?

– Да. Одним из лучших представителей нашего сообщества.

– Отлично, нахождение в вашем братстве благотворно влияет на Сима.

– Юноше нужно регулярное общение с биологически близкими ему людьми.

Симон помнил о приглашении в дом к шаману. В предчувствии получения новых знаний, сердце юноши радостно трепетало. И все же, Симон не забыл, как загрустил Нармер, услышав о каком-то решении Актая. Юноша пытался узнать, что ждет их в доме его соотечественника, чтобы не быть таким неловким, как в семье Леони, но магический шар, в этот раз, оставался непроницаемой кристальной бездной. Симон покорно вздохнул и, с еще большим нетерпением, стал ожидать часа Х.

Актай жил в небольшой загородной вилле, окруженной милым садиком. Интерьер оказался современным и комфортным: электричество, компьютер, плита. Только стены украшали шкуры животных, бубны, большие качественно выполненные фотографии сибирских просторов. Увидев эти напоминания оставленной родины, юноша невольно взгрустнул.

– Вернешься, вернешься, – улыбнулся Актай мыслям мальчика. – Всему свое время.

Шаман был в теплом вязаном свитере и глубоких вязаных то ли тапочках, то ли башмаках.

Показав жилище, Актай проводил посетителей в уютную гостиную. Посреди комнаты располагался маленький стол, освещенный ночной лампой, излучавшей неяркий добрый свет. Шаман, Нармер и Симон сели в мягкие кресла, стоящие возле стола. Шаман сам принес чай, напоенный ароматом лесных ягод и сибирских трав.

– Значит, вы все же не отменяете своего решения? – спросил Нармер.

– Нет, стар я очень, больше века живу, и не вижу смысла дальше землю топтать.

– Мой учитель еще старше вас, – почтительно проговорил экстрасенс.

– Он не потерял смысл жизни, а я – да. Ради чего мы живем? Ради служения Вселенной, чтобы бороться со злом, но главное – чтобы наш дар и знания не пропали в веках. Цель каждого жреца – подготовить себе ученика, преемника, который передаст таинства другому избраннику. Но передать мало – надо еще сохранить воспитанника, твой наставник смог, а я – нет. Светлая вечная память Марусеньке.

– Все Братство помнит вашу ученицу Чарон. Чудесная была жрица.

Актай повернулся к Симону, который жадно слушал не понятный пока ему разговор.

– У меня была ученица, сиротка, – сказал Актай. – Замечательная девушка, ее звали Мария, Марусенька. В посвящении ей дали имя Чарон, цветок, значит. Одаренная девчушка. И такая умница! Как она готовила мне рыбу, ни в одном ресторане так не умеют! И пела, дивный голос! Мысли читала, звезды понимала, травы чувствовала. Я любил ее, как дочь, своих-то нам детей Вселенная не дает. Но я не грустил, что не по крови она мне родная. Духовное, энергетическое родство – самое крепкое! Еще отчаянно храбрая была. С группой молодых экстрасенсов она выступила против Амсета. Выступила, несмотря на мои запреты, и Амсет ее убил, как и остальных ее товарищей. Подготовить нового жреца у меня нет ни сил, ни желания. Всю душу я отдал этой девочке, а начинать всё сначала не хочу.

– Мы понимаем вас, уважаемый Актай, – сказал Нармер.

– Да, поэтому я и позвал вас, Нармер, и вашего воспитанника. Ты ведь уже знаешь, мальчик, – вновь обратился шаман к Симону, – что настоящий иерофант не может умереть, пока не передаст свою силу тому, кого выберет. Моей наследницей должна была стать Марусенька, но ее больше нет, поэтому я выбрал самого мудрого среди нашего сообщества, Нармера. Тебе, паренек, я не стану давать свою силу, у тебя ее и так с избытком, только ты ее пока применять не умеешь, – Актай усмехнулся смущению юноши. – Но ничего, приятель, еще все впереди. А вот Нармеру она очень скоро понадобится. Шаман стал серьезным. Он заговорил по-русски, прямо смотря на Симона: – Много испытаний тебя ждет, брат. Очень много. В преисподнюю попадешь, свет узришь, друга найдешь, богом станешь. Чудеса творить будешь. Мир спасать будешь. Вот так, мальчик, мотай себе это на ус.

Симон ничего не понял из слов шамана, юноша во все глаза смотрел на Актая, не зная, какой вопрос задать первым.

– А ты пока и не ищи разгадку, – вновь рассмеялся шаман, – в нужное время все сам увидишь.

Шаман подошел к окошку и чуть отдернул штору.

– Еще несколько часов до полной силы луны, – вновь по-французски заговорил он. – Хочу провести их с пользой. Я знаю, о чем вы желаете попросить меня, Нармер. Вас волнует здоровье вашего ученика.

– Да, Симона часто мучают сильные боли в желудке, ни наши собратья, ни врачи, пока так и не смогли исцелить мальчика. Может быть, вы что-нибудь посоветуете, мудрый Актай?

– Сейчас посмотрим, сними свой фирменный пиджачок и рубашечку и ложись на диван, – сказал шаман юноше.

Симон очень не любил осмотры, он неизменно стеснялся и волновался во время них. Чтобы не обидеть хозяина дома, юноша старался как можно вежливее отказаться.

– Да что вы, уважаемый Актай, ну не стоит. Со мной все хорошо. Однажды у меня вообще все пройдет. Не тратьте на меня силы.

– Точно, как моя Марусенька, – засмеялся шаман, – гордячка и скромница. Я тоже с ее ангинами долго боролся, но духи, в итоге смилостивились, выздоровела моя лапочка. А вот уберечь я ее не смог, – на глазах Актая выступили слезы. – Вы берегите Симона, Нармер, такие, как ваш ученик – милость Вселенной ко всем ее жителям.

– Я все делаю для Симона. Симон, а ты не дури, – строго проговорил Нармер, – и веди себя, как настоящий жрец нашего Братства, а не капризный мальчишка. Ты не имеешь права равнодушно относиться к своему здоровью, потому что теперь от твоего физического состояние зависит и твое служение.

Юноша согласно вздохнул, развязал галстук, снял пиджак и рубашку и лег на диван. Актай стал аккуратно прощупывать живот юноши. Симон боли не чувствовал, но шаман недовольно качал головой.

– Поздно к вам попал мальчик, – вздохнул Актай.

– Да, Симону сделали операцию без меня, – сказал Нармер, – а когда я приехал, то все уже срослось, как срослось.

– Там все, как камень, плохо это. Сибирские охотники, когда такое случается, знают: нет лучше средства, чем бульон из ежатины, он отлично расслабляет брюшные мышцы.

– Из чего? – не удержал возгласа удивления юноша.

– Ежик отварной, – засмеялся шаман. – И сейчас я его приготовлю, все равно еще окна Верхнего мира закрыты.

– Уважаемый Актай, а, может, не надо, – забеспокоился Симон. – Вроде пока ничего. Ничего не болит.

– Очень даже чего, – передразнил шаман. – Вот понадобится твое магическое умение в ближайшее время. А вдруг дело окажется сложным, ты напряжешься, а сведенные мышцы от усилия и порвутся, и ты, мальчуган, получишь не только отменный болевой приступ, но и внутреннее кровотечение. До конца ты их уже никогда не расслабишь, они такими стали, но поддерживать в более или менее хорошей форме, чтобы избегать, или переносить легче внутренние спазмы, ты сможешь. Нармер, вы как наставник мальчика давайте чаще вашему ученику слабительные средства. Это предотвратит или даже снимет окончательное мышечное затвердение.

Нармер почтительно поклонился шаману.

– Благодарю за науку, мудрый Актай.

– Пойдемте, мой собрат, – обратился шаман к Нармеру, – приготовим нашему товарищу лекарство.

– Симон, ты посиди пока здесь, – сказал Нармер, – а мы сейчас подойдем.

– Да, конечно, спасибо, – пробормотал Симон, не очень обрадованный перспективой принимать новое жутковатое снадобье.

Актай положил перед мальчиком увесистый фотоальбом.

– Посмотри, Симоша, – ласково, по-русски, проговорил он, – ты не навсегда оторван от своей земли. И настоящего друга ты встретишь, и ученики у тебя будут. Замечательные ученики, лучшие из лучших!

Экстрасенсы удалились. Симон, взволнованный, обескураженный, растерянный и немного напуганный, открыл альбом. И вновь перед юношей предстала череда фотографий его страны, ставшей в одночасье враждебной мальчику. Леса, поля, просторы и мегаполисы России – вихрь воспоминаний и чувств захватил Симона. Время пролетело незаметно. Примерно через час Актай и Нармер вернулись в гостиную. Юноша поднял голову, сгоняя тени прошлого, и тут он вновь замер от удивления. Симон, в первый момент, даже не узнал Актая. Шаман был в шапочке, украшенной тяжелыми оленьими рогами, в короткой куртке из косматой шкуры, меховых штанах и меховых сапогах, похожих на валенки. Его грудь украшало большое ожерелье, состоящее из зубов хищников, речных раковин и разноцветных драгоценных и полудрагоценных камней. В руках Актай держал бубен. Рядом с ним был Нармер с чашей в руках.

– А теперь начнем работу, – снова на французском языке заговорил шаман. Он сел за стол к мальчику. – Я не хочу печально уходить в вечность. Я решил совместить помощь тебе и свое прощание. Выпей этот отвар, так тебе будет легче перенести эту мистерию.

Нармер поставил перед Симоном чашу с дымящейся ароматной янтарной жидкостью и положил деревянную ложку. Наставник был торжественен и мрачен.

– Это вкусно, – улыбнулся Актай.

Симон несмело зачерпнул первую ложку и сделал маленький глоток. По вкусу это оказался наваристый бульон, очень приятный. Симон стал смелее есть. С каждой новой ложкой юноша ощущал, как напряжение в желудке, к которому он уже почти привык, уходит.

– Хорошо, – сказал Симон.

Шаман улыбался.

– Когда ритуал завершится, у тебя начнется обильный понос и рвота, но ты не пугайся, – объяснил Актай. – Так демон болезни выйдет из твоего тела. Увы, на время. Ты чаще изгоняй его всеми способами. А потом найдется знахарь, который окончательно исцелит тебя, очень искусный знахарь, бог своего дела. Но это случится очень нескоро. Доверься своей судьбе, мальчик, она приведет тебя к свету, большому свету, огромному, как сам мир.

Симон, хоть ему были ужасно любопытно, и в голове крутились сотни вопросов, не осмелился расспрашивать шамана. Съев отвар из мяса ежа, юноша действительно почувствовал себя очень хорошо. Ему даже показалось, что прибавилось сил. Актай чуть отогнул куртку и снял с шеи тонкий кожаный шнурок, на котором висел белоснежный клык хищника. Шаман протянул этот амулет Симону.

– Это зуб волка-оборотня, матерый был зверь, я победил его при посвящении в шаманы. Всю жизнь я носил его при себе, но теперь отдаю тебе, достойнейший мой собрат. Но ты не должен его надевать, только сегодня, когда я камлать начну, чтобы духи и демоны не причинили тебе вреда. А потом спрячь в мешочек и пусть он лежит в твоих вещах. Куда поедешь, мешочек с клыком бери с собой, однажды он пригодится тебе. В нем дух волка-оборотня, он защитит тебя. Никто не может пробудить его, но ты сильный, сильный, не как человек, но, как зверь. Ты пробудишь его и тем спасешься.

Симон старательно запоминал слова шамана, смысл которых очень смутно понимал, а скорее ощущал.

– Да ты не волнуйся, паренек, – засмеялся Актай, – в нужный момент мой друг и брат, волк-оборотень, найдет тебя. Но вот теперь мне действительно пора.

На часах в гостиной было 10 часов вечера.

– Вы будете мне помогать, чтобы моей душе было легче пройти сквозь небесные сферы, – сказал шаман.

– А что мы должны делать? – не удержался Симон.

– Нармер знает. И ты умный парень, по ходу дела, ты все поймешь

– Мы будем поддерживать уважаемого Актая, хвалить его, ободрять, успокаивать, – объяснил Нармер. – И тогда его путешествие завершится легко и удачно.

– Но ты, мальчик, чтобы сейчас ни увидел и ни услышал, не смей трогать меня. Слышишь, не смей! – грозно сверкнул глазами на Симона Актай. – Моя сила не тебе, но твоему учителю! Я знаю, что делаю, я так решил

– Да-да, конечно, я все понял, уважаемый Актай, – испуганно проговорил Симон. – Я не нарушу ваше слово.

– Вот и хорошо, мальчуган, – вновь подобрел шаман. – Для твоего же блага говорю, чтобы ты не загубил себя ненароком. А теперь начнем.

Шаман замер с бубном в руках. Нармер опустился на колени на войлочный ковер, застилавший комнату. Симон последовал примеру наставника. В гостиной на несколько минут воцарилась напряженная тишина, и вдруг Актай стал раскачиваться из стороны в сторону, издавая горлом низкие гудящие звуки.

– А-а-а-а, у-у-у, – пел Шаман. —Ы-ы-ы.

Он повернулся вокруг себя, и продолжая напевать, принялся быстрее раскачиваться, теперь он еще переминался с ноги на ногу. Это было шаманское камлание, священный ритуал священного древнего прошлого.

Шторы в комнате были чуть приоткрыты, пропуская свет луны. Ночник добавлял всей атмосфере зловещую таинственность. Актай ударил в бубен. Ритм песни ускорился.

– Мы с вами, Актай! – крикнул Нармер.

Глава экстрасенсов чуть толкнул Симона.

– Мы с вами, Актай! – не очень уверенно повторил юноша.

Симон посмотрел на наставника, спрашивая, правильно ли он делает. Нармер кивнул, одобряя и ободряя мальчика. И снова зазвучало странное горловое пение, после удара в бубен Нармер сказал:

– Вы – наш друг, Актай!

Симон уже громче воскликнул:

– Мы вас любим, Актай!

Внезапно среди магической песни юноша услышал свое имя. Он вопросительно посмотрел на учителя.

– Актай просит за тебя духов, – шепотом пояснил Нармер.

И вновь прозвучал удар в бубен.

– Здоровья и сил Симону! – отозвался Нармер. – А ты молчи, – сказал глава экстрасенсов юноше, – пациент не может за себя просить.

Ритмы пения и движения ускорились. Симон уже без подсказки наставника ощущал, когда нужно говорить слова поддержки шаману. В полночь свет луны ворвался в комнату. Актай, как заведенный кружился вокруг своей оси. Бубен не умолкал, но вдруг прозвучал особенно резкий удар, напоминающий раскат грома.

– Легкой дороги, Актай! – крикнул Нармер.

– Легкого пути, Актай! – воскликнул Симон.

Песня на самом высоком пронзительном звуке оборвалась, и шаман упал на ковер. Нармер подбежал к Актаю и крепко взял его за руку.

– Тебе моя сила, Нармер, – прохрипел шаман.

Нармера всего затрясло, а юноша испытал приступ тошноты и одновременно неимоверное, до боли, желание опорожниться.

Симон бросился в туалетную комнату, где началось бурное облегчение. Когда все закончилось, Симон не очень твердой походкой вернулся в гостиную. Шаман был мертв, рядом с ним находился Нармер, которого по-прежнему трясло.

– Он ушел, – проговорил Нармер, тяжело дыша. – Сейчас его магические силы внедряются в меня. Это очень мучительно. Но и ты, я вижу, не в лучшей форме, – глава экстрасенсов чуть усмехнулся.

– Простите меня, пожалуйста, я понимаю, что должен был находиться здесь, с вами и Актаем, но ничего не смог с собой поделать. Мне так стыдно за этот вульгарный приступ.

– Не стыдись, так и было задумано. Тебя очистили, завтра будешь, как новенький. Действия этого снадобья надолго хватит. Ладно, пора домой. Придется ехать на такси, меня до сих пор всего трясет.

– А как же Актай? – спросил мальчик.

– Я приеду сюда завтра и займусь его похоронами. Сейчас я не способен, что-либо делать. Душа Актая ушла в Верхний мир, а его телу ничего не грозит. Что же касается имущества шамана, то он составил завещание, по которому я – его наследник и духовный сын.

Мертвого шамана Нармер и Симон перенесли на диван и закрыли узорчатой тканью, которую глава экстрасенсов принес из соседней комнаты. Нармер вызвал такси. В ожидании машины учитель и ученик сели в кресла в той самой гостиной

– Я не знаю языка твоей родины, – сказал Нармер, – но я понял, о чем говорил Актай.

– Он сказал очень страшные и удивительные вещи, – взволнованно проговорил мальчик. – Преисподняя, муки, бог. Что все это значит?

– Актай мудрец, отшельник. Он описал твой путь посвящения в жречество. Сложный и трудный путь ты пройдешь, прежде чем станешь иерофантом, высшим среди нас, самым высшим. Нет единого ритуала, никто из нас не может предугадать ту дорогу, которую ему надлежит пройти. Лишь Апулей оставил нам смутные описания того, что ожидает всякого избранника Вселенной. Нармер закрыл глаза и на память процитировал: «Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вспять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал перед богами подземными и небесными и вблизи поклонился им». Но у каждого это происходит по-своему.

Такси доставило учителя и ученика в дом Роберта Шельдмана. Юноша был бледен, а главу экстрасенсов трясло немилосердно. Миллиардер был удивлен такому виду своих друзей.

– Ого, да вечеринка, похоже, была зажигательной! Вы что, пили всю ночь?

– Хуже, молились с шаманом, – сказал Нармер. – И теперь, чтобы придти в норму, нам потребуется несколько чашек зеленого чая.

Шельдман позвал Ирвинга, который принес экстрасенсам просимое. Симон и Нармер, каждый выпил кружек по пять ароматного зеленого жасминового чая, прежде чем ощутил, что пришел в порядок.

– Ну вот, теперь мы действительно готовы ко всем грядущим испытаниям, а их, увы, будет немало, – подытожил Нармер.