Текст книги "Слово президента"

– «Лобо-шесть», это «Волчья стая-шесть», приём.

– «Лобо-шесть» в канале.

– Говорит «Волчья стая-шесть». «Белый Клык» выдвигается вперёд. Через час они займут позицию слева от вас. Сразу после этого начните смещаться вправо, приём.

– «Лобо-шесть» принял, полковник. Пока ничего не видим. Мы в отличном состоянии.

– Хорошо. Держите меня в курсе. Конец связи. – Эддингтон передал телефонную трубку связисту.

– Полковник! – послышался голос майора, руководившего разведкой. – Информация для вас.

– Наконец-то!

* * *

Артиллерийский огонь продолжался, несколько снарядов угодили прямо в вади. Полковнику Берману ещё не приходилось бывать под обстрелом тяжёлых орудий, и первый опыт не доставил удовольствия. Теперь он понял, почему танки и бронетранспортёры рассредоточены на изрядном расстоянии друг от друга, что сначала очень удивило его. Один снаряд разорвался в сотне метров слева от танка, за которым он скрывался вместе с майором Абдуллой, к счастью, на противоположной стороне. Оба отчётливо слышали, как осколки застучали по танковой броне.

– Мне это совсем не нравится, – пробормотал Берман, тряся головой, чтобы восстановить слух после сильного взрыва.

– Хорошо, что вы уничтожили остальные орудия. Этот обстрел порядком напугал нас, – заметил Абдулла, глядя в бинокль. Приближающиеся Т-80 находились на расстоянии едва ли больше трех тысяч метров, но ещё не заметили саудовских танков М1А2, у которых из песка высовывались одни башни.

– Сколько времени ведёте бой?

– Он начался вчера, сразу после восхода. Моя группировка – это все, что осталось от Четвёртой бригады. – Такая информация отнюдь не прибавила оптимизма полковнику Берману. Башня танка над их головами чуть повернулась влево. Из рации майора донеслась какая-то фраза, и он что-то односложно выкрикнул в ответ. Через секунду стоящий рядом танк с оглушительным грохотом выбросил из главного орудия длинный язык пламени и откатился на фут назад. По сравнению с грохотом выстрела разрыв снаряда показался полковнику потрескиванием фейерверка. Несмотря на опасность, Берман поднял голову. Вдалеке он увидел столб дыма и летящую в сторону башню, сорванную с танка.

– Господи! Можно воспользоваться вашей рацией, майор?

* * *

– «Скай-один», это «Тайгер-Лид», – услышал офицер АВАКСа на дополнительном канале. – Я на земле с саудовской танковой группой к северу от городка Халеда. – Полковник сообщил точные координаты. – Нас атакуют превосходящие силы противника. Сможете помочь нам? Приём.

– Опознайте себя, «Тайгер».

– Не могу, черт побери, долбаные коды сгорели вместе с моим «иглом». Говорит полковник Берман из «Горного дома», и я сейчас очень разгневанный лётчик, «Скай». Сорок минут назад мы смешали с дерьмом иракскую артиллерию, а теперь на нас надвигаются танки. Хотите верьте, хотите – нет, приём.

– Похоже, он действительно американец, – заключил на АВАКСе старший офицер.

– А если вы посмотрите повнимательней, то увидите, что вражеские танки продвигаются на юг, а наши ведут огонь в сторону севера. – Тут же прогремел очередной выстрел. – Этот обстрел совсем не кажется мне забавой, – добавил полковник.

– Мне тоже, – принял решение диспетчер. – «Тайгер», высылаю помощь. «Девил-Лид», это «Скай-один», у меня есть для вас работёнка…

Всё должно было произойти по-другому, но тем не менее случилось именно так. Тактические истребительные группировки должны распределяться по отдельным участкам фронта и охотиться там за вражескими танками и артиллерией, однако для этого у ВВС не хватало самолётов, да и времени, чтобы выбирать такие участки. У АВАКСа «Скай-один» в запасе находилось звено истребителей-бомбардировщиков F-16, готовых нанести удар по наземным целям, и диспетчер пришёл к выводу, что пора ими воспользоваться.

* * *

Наступающие танки Армии Аллаха сначала остановились и начали обмениваться огнём с саудовскими танками, однако быстро убедились, что им не под силу соперничать с системами управления стрельбой, установленными на танках «Эйбрамс» американского производства. К тому же события предыдущих суток пошли на пользу саудовским наводчикам.

Танки противника отступили и начали маневрировать, ставя дымовые завесы, чтобы скрыться за ними. На поле боя остались десятки подбитых Т-80, и чёрный дым, поднимавшийся от них, сливался с дымовыми завесами. Первая схватка длилась пять минут и стоила Армии Аллаха двадцати сгоревших танков, тогда как у саудовцев, находившихся в укрытии, потерь не было совсем. Может быть, подумал Берман, все действительно не так уж страшно.

С запада прилетели истребители-бомбардировщики, едва видимые сквозь дым на расстоянии четырех миль, и сбросили бомбовый груз в самую середину танковой группировки противника.

– Блестяще! – воскликнул по-английски майор Абдулла, получивший образование в Великобритании. Было трудно определить, какие потери понесли вражеские танки, но теперь его люди знали, что они не одни, что о них помнят. Это имело огромное моральное значение.

* * *

Улицы Тегерана стали ещё мрачнее и пустынней, если такое вообще возможно. Кларка и Чавеза (соответственно Клерка и Чекова) больше всего удивило общее угрюмое молчание. Люди шли, не разговаривая друг с другом. К тому же попадалось гораздо меньше мужчин – видно, всех резервистов призвали на воинскую службу. Их собирали у арсеналов, вручали оружие и готовили к отправке на войну, о которой неохотно объявило правительство, после того как президент Райан сообщил о её фактическом начале.

Русские указали Кларку место, где находится дом Дарейи. Задача американцев заключалась лишь в том, чтобы посмотреть на него. Это казалось совсем простым делом, но в столице страны, которая ведёт войну, положение для иностранцев резко меняется, а если ещё принять во внимание, что они совсем недавно уже побывали здесь и их лица знакомы службе безопасности, то тем более.

За два с половиной квартала они смогли разглядеть, что Дарейи живёт в скромном трехэтажном доме на улице, расположенной в районе, заселённом представителями среднего класса. Дом ничем не выделялся, выглядел таким же, как соседние, разве что у входа стояла охрана, а по углам патрульные машины. С расстояния в двести метров американцы заметили, что прохожие идут по другой стороне улицы, избегая приближаться к дому. Аятолла явно пользуется популярностью у своего народа, с сарказмом подумали оба.

– Кто ещё живёт вместе с ним? – спросил Кларк у русского резидента. Он значился вторым секретарём российского посольства и для поддержания своей легенды занимался дипломатической работой.

– Мы думаем, что с Дарейи находятся только телохранители. – Они сидели в кафе, попивая кофе, и старались не смотреть в сторону жилища аятоллы, которое так их интересовало. – Насколько нам известно, все жильцы из окрестных домов выселены. Этот «Божий человек» вынужден заботиться о своей безопасности. Местное население проявляет растущее недовольство – даже энтузиазм, вызванный присоединением Ирака, начал ослабевать. Вы ведь сами видите, каково настроение людей, Клерк, и понимаете обстановку не хуже меня. Они жили под строжайшим контролем на протяжении целого поколения и устали от такой жизни. Ваш президент поступил очень разумно, объявив о начале военных действий раньше нашего друга. Я обратил внимание, что это потрясло народ. Мне нравится ваш президент, да и Сергею Николаевичу тоже, – добавил русский разведчик.

– Это здание находится достаточно близко от дома аятоллы, Иван Сергеевич, – негромко произнёс Чавез, прерывая дружескую беседу и возобновляя обсуждение предстоящей операции. – Всего двести метров, прямая видимость.

– Как относительно сопутствующего ущерба? – спросил Кларк. Для перевода на русский понадобились дополнительные объяснения.

– Вы, американцы, слишком сентиментальны, – улыбнулся резидент, когда он понял вопрос Кларка. Он показался ему забавным.

– Это верно, товарищ Клерк отличается необыкновенной мягкостью характера, – подтвердил Чеков.

* * *

На базе ВВС Холлоумэн в штате Нью-Мексико восемь лётчиков пришли дать кровь на анализ. Теперь было налажено массовое производство комплектов, предназначенных для тестирования крови на наличие вируса Эбола, и они были доступны всем. Первым делом ими снабдили все авиабазы, так как ВВС могли передислоцировать свои силы быстрее других родов войск. В Альбукерке, недалеко от базы, было зарегистрировано несколько заболеваний, и все пациенты были доставлены в больницу медицинского центра университета Нью-Мексико, а на самой базе заболели два человека – сержант и его жена. Сержант умер, а женщина умирала. Об этом знал весь персонал базы, и этот случай вызвал ещё большую ярость личного состава, и без того переполненного гневом. Реакция на антитела у всех лётчиков оказалась отрицательной, и охватившая их по этому поводу радость не была просто обычным чувством облегчения. Лётчики поняли, что теперь они не останутся пассивными наблюдателями, а постараются активно участвовать в боевых действиях в Персидском заливе. Следом такой же проверке подверглись члены наземных команд. Их тоже признали здоровыми. Все тут же отправились к самолётам. Половина пилотов поднялись в кабины своих «ночных ястребов» F-117[128]128
  F-117 – бомбардировщик, изготовленный из композитных материалов и почти невидимый на экране радиолокатора.


[Закрыть]. Остальные вместе с командами наземного обслуживания разместились в транспортных самолётах-заправщиках КС-10 и приготовились к продолжительному перелёту в Саудовскую Аравию.

По каналам связи ВВС во все авиабазы поступала информация о том, что 366-е авиакрыло и F-16, прилетевшие из Израиля, добились заметных успехов. Теперь многим хотелось разделить славу своих коллег, и персонал Холлоумэна – как мужчины, так и женщины – будет во главе второй волны, которая направится в зону боевых действий.

* * *

– Неужели он совсем обезумел? – спросил русский дипломат своего иранского знакомого. На долю сотрудников службы внешней разведки России выпала самая опасная – или, точнее, самая деликатная – часть операции.

– Вы не должны так говорить о главе нашего государства, – возразил его спутник, чиновник Министерства иностранных дел, с которым он шёл по улице.

– Отлично, тогда скажите, сознаёт ли ваш учёный святой, что значит прибегнуть к оружию массового поражения? – поинтересовался русский. Оба понимали, что аятолла, разумеется, не отдаёт себе отчёта в этом. Уже более полувека ни одно государство в мире не совершало подобного преступления.

– Возможно, он просто ошибся в своих расчётах, – признался иранский дипломат.

– Неужели? – Русский разведчик на мгновение задумался. Он контактировал с этим сотрудником иранского МИДа уже больше года. Иранец занимал невысокое положение в своём дипломатическом ведомстве, но кто знает, что произойдёт в будущем? – Теперь миру известно, что вы обладаете биологическим оружием. Аятолла проявил особую мудрость, когда стал летать на том самолёте, который сделал это возможным. Он сумасшедший, и вы не можете не понимать этого. Теперь ваша страна превратится в парию, её отвергнет все человечество…

– Этого не произойдёт, если мы…

– Да, тогда не произойдёт, – согласился русский. – Но что, если вы потерпите поражение? В этом случае на вас ополчится весь мир.

* * *

– Неужели это правда? – спросил мусульманский священник.

– Чистейшая правда, – заверил его прибывший из Москвы. – Президент Райан – честный человек. Он был нашим врагом почти всю свою жизнь, причём очень опасным врагом, а теперь, когда между нами установился мир, стал союзником Его уважают как израильтяне, так и саудовцы. Принц Али бин Шейк его близкий друг. Всем это хорошо известно. – Встреча проходила в Ашхабаде, столице Туркменистана, которая находилась в опасной близости к иранской границе, особенно теперь, когда бывший премьер погиб в автомобильной катастрофе, – у Москвы были обоснованные подозрения, что катастрофа была не такой уж случайностью, – и скоро предстояли выборы нового главы государства. – Задайте себе вопрос: почему президент Райан так чётко выразил свою точку зрения относительно ислама? Произошло нападение на его страну, на его ребёнка, покушение на него самого, но разве он произнёс хотя бы одно слово против вашей религии, мой друг? Нет, ни слова. Кто может вести себя таким образом, кроме искреннего и честного человека?

– Пожалуй, вы правы, – кивнул сидевший напротив. – Что вас интересует?

– Я хочу задать вам простой вопрос. Вы – служитель Аллаха. Скажите, вы поощряете действия, совершенные Объединённой Исламской Республикой?

– Нет, конечно. – В голосе духовного главы туркменских мусульман прозвучало негодование. – Человек, повинный в смерти стольких людей, навлекает на себя гнев Аллаха. Это знают все.

Русский кивнул.

– Тогда вы сами должны решить, что важнее для вас – политическая власть или ваша религия.

Однако дело обстояло далеко не так просто.

– А что вы можете предложить нам? Мои люди надеются на улучшение своей жизни. Вы не должны пользоваться нашей верой, как оружием против правоверных.

– Вы получите автономию, право свободной торговли с остальным миром, прямое авиасообщение с зарубежными странами. Вместе с американцами мы поможем вам получить кредиты от исламских государств Персидского залива. Учтите, они не забывают дружеских поступков, – заверил он будущего премьер-министра Туркменистана.

– Но как мог истинный правоверный совершить такие поступки?

– Мой друг, – мусульманский священник не был его другом, но такое обращение общепринято на Востоке, – сколько людей стремятся к благородным целям, но в процессе борьбы за них становятся жертвами коррупции и фанатизма? А после этого разве их можно считать честными людьми? Может быть, это послужит уроком для многих Власть – страшное оружие, самое страшное из всех, которые могут оказаться в руках смертных. Вы должны принять решение. Какой вы видите свою роль и с какими главами государств будет поддерживать связь ваша страна? – Головко откинулся на подушки и сделал глоток чая. Насколько серьёзную ошибку совершила его страна, недооценив важность религии. Сидящий перед ним человек полагался на свою веру в ислам, как на оплот в борьбе против прошлого режима, находя в исламе надежду на духовные ценности, которых так не хватало в политической реальности его молодости. Теперь, когда его вера и несгибаемый характер, известные всему народу, вкладывают ему в руки политическую власть, останется ли он тем же человеком, каким был раньше, или превратится в кого-то другого? Теперь, видел Головко, он начал понимать, насколько ответственное решение ему предстоит принять, какая опасность возникла перед ним. Вряд ли приходится сомневаться, что он не задумывался над этим раньше. Политические деятели редко осознают это. Главе туркменских мусульман нужно принять решение, и принять его прямо сейчас. Директор Секретной военной разведки видел, как его собеседник ищет ответа в своей душе, в своей вере в Аллаха.

– Наша религия, наша вера сотворены Аллахом – богом добра и милосердия, а не богом смерти. Пророк благословляет священную войну, это верно, но джихад не должен превращать нас во врагов. Если Махмуд Хаджи не сумеет доказать, что обвинения, выдвинутые против него, являются ложными, я не встану на его сторону, несмотря на все данные им обещания. Когда наступит время, мне хотелось бы встретиться с президентом Райаном.

* * *

К 13.00 по местному времени картина уже почти определилась, хотя соотношение сил, понимал Диггз, по-прежнему оставалось угрожающим, ведь на четыре воинских части, каждая силой в бригаду, к тому же не успевших собраться в единый кулак, наступали пять бронетанковых дивизий. Но кое-что уже можно было предпринять.

Небольшая саудовская группировка к северу от военного городка короля Халеда совершила поразительный подвиг: она сдерживала наступление противника в течение целых трех часов! Теперь, однако, её начали окружать, и Диггз решил отвести назад уцелевшие танки, несмотря на возражения генерального штаба Саудовской Аравии. Американский генерал не знал имени офицера, стоявшего во главе группировки, но хотел бы познакомиться с этим молодым парнем. Может быть, после пары лет подготовки из него выйдет настоящий командир.

По «совету» Диггза началась эвакуация военного городка короля Халеда. Из-за этого пришлось приостановить деятельность разведывательных служб, которые там базировались, в частности групп, контролировавших полёты «хищников» и получавших от них очень важную информацию. Этим группам пришлось вернуть обратно свои «птички» и отступить к линии, находившейся под защитой бригады «Волчья стая» к северу от Эль-Артавийя. Теперь, когда у всех появилась возможность обдумать свои планы, военная кампания начала походить на гигантские учения в Национальном центре боевой подготовки, только сейчас вместо батальонов им противостояли бронетанковые корпуса, хотя в принципе ничего не изменилось, верно?

Генерала Диггза беспокоила, правда, иранская бронетанковая дивизия, которая шла через болота к западу от Басры. В оперативном плане противника оставалась неизвестная брешь. Обходя Кувейт, Армия Аллаха не оставила в том районе группы прикрытия, возможно, генералы ОИР не считали это необходимым, но, что более вероятно, не хотели привлекать к этому внимания, надеясь закрыть брешь позже, – и вот теперь вспомнили об этом. Ну что ж, у каждого плана есть слабое место.

Возможно, слабое место существует и в плане «Бафорд», который разработал Диггз, хотя генерал не сумел обнаружить его, потратив на поиски целых два часа.

– Вы согласны, джентльмены? – спросил Диггз у собравшихся в центре. Каждый саудовский офицер, присутствовавший здесь, был старше Диггза по званию, но все поняли логику его предложения. Они собирались разгромить противника, а не просто проучить его. Генералы кивнули в знак согласия. Они даже не возражали против того, чтобы оставить врагу военный городок короля Халеда. У Саудовской Аравии достаточно денег, чтобы заново его выстроить. – Тогда операция «Бафорд» начнётся сразу после заката, – подвёл итог генерал Диггз.

* * *

Они отступали эшелон за эшелоном. Сюда прибыли несколько самоходных артиллерийских установок, и теперь они произвели залп дымовыми снарядами, чтобы поставить завесу на поле боя. Как только снаряды разорвались, половина танков майора Абдуллы выехала задним ходом со своих оборонительных позиций и поспешила к югу. Машины, находившиеся на флангах, уже отступали, отразив попытку окружения, которую предпринял противник. Правда, на этот раз крайним флангам саудовской группировки пришлось заплатить дорогую цену.

Вертолёт так и не прибыл за Берманом, зато вторая половина дня, полная шума и напряжения, оказалась для него весьма поучительной. Если саудовцам удастся выбраться из клещей, которыми пытались охватить их группировку части Армии Аллаха, полковник навсегда запомнит то, как он ещё четыре раза вызывал штурмовики и какой урон они наносили противнику на поле боя.

– Садитесь ко мне, полковник, – сказал Абдулла и побежал к своему командирскому бронетранспортёру. Так закончилась первая битва за военный городок короля Халеда.

Глава 61
Гонка Гриерсона

Картина боевых действий на карте казалась просто ужасной. Это понимал каждый, кто видел длинные красные стрелы и короткие синие. Карты, демонстрируемые по телевидению во время передач утренних новостей, мало чем отличались от тех, что находились в ситуационном центре, а в комментариях – особенно так называемых «экспертов» – говорилось о том, что американские и саудовские войска намного уступают противнику в количественном отношении, занимают неудачно выбранные позиции и прижаты к морю. Передачи шли и через спутники связи.

– Мы слышали сообщения об ожесточённых воздушных схватках на северо-западе, – произнёс Доннер, глядя прямо в камеру. Он вёл репортаж «откуда-то из Саудовской Аравии». – Однако солдаты полка «Чёрная кавалерия» пока не вступали в бой. Я не могу сказать вам, где нахожусь – мне это просто неизвестно. Рота «Б» остановилась для заправки, сотни галлонов горючего заливают в топливные баки этих огромных танков M1 «Эйбрамс». Танкисты сказали мне, что этот монстр прожорлив, как кабан. Однако боевой дух у солдат остаётся прежним. Эти мужчины – и женщины – полны гнева и желания отомстить. Не знаю, что ждёт нас за западным горизонтом, могу лишь добавить, что солдаты рвутся в бой, несмотря на все плохие новости, которые доходят до нас из штаба саудовских войск. Противник находится где-то там, в пустыне, и его огромные силы рвутся на юг. Вскоре, после заката, мы надеемся столкнуться с вражескими танками. Передачу вёл Том Доннер, рота «Б», Первый батальон полка «Чёрная кавалерия», – закончил корреспондент.

– А он неплохо ведёт передачу, – заметил Райан. – Когда будет следующий репортаж?

К счастью для всех, телевизионные репортажи велись по военным каналам, которые кодировались и подвергались цензуре. Не хватало ещё, чтобы противник точно узнал, какие части противостоят ему и где они размещаются. Панический репортаж о «поражении» саудовской армии передавался, однако, прямо в эфир. Пентагон категорически отказывался от комментариев по поводу этих новостей, просочившихся в Вашингтоне, и потому их воспринимали как абсолютную правду. И всё-таки Джек беспокоился, хотя ему казалось забавным, что средства массовой информации распространяют ложные сведения, хотя их никто об этом не просит.

– Сегодня вечером. Может быть, даже раньше, – ответил генерал Микки Мур. – Закат наступает там через три часа.

– Мы сумеем добиться успеха? – спросил президент.

– Да, сэр.

* * *

Первая бригада Национальной гвардии Северной Каролины «Волчья стая» полностью закончила подготовку. Эддингтон совершил облёт своих подразделений на «блэк-хоуке» UH-60. Его Первый батальон, «Лобо»[129]129
  Лобо – волк (исп. ).


[Закрыть], занимал позицию на левом краю шоссе, ведущего из Эль-Артавийи в военный городок короля Халеда. Второй батальон, «Белый клык», расположился к западу от дороги. Третий, «Койот», полковник держал в резерве, это была его манёвренная группировка, поглядывающая на запад, потому что именно там, по мнению Эддингтона, были самые благоприятные возможности. Свой артиллерийский батальон полковник разделил на две группы, каждая была способна поддержать огнём левый или правый фланги, и обе могли сосредоточить огонь в центре. У него не было авиации, и он смог получить только три вертолёта «блэк-хоук» для эвакуации тяжелораненых. У него была также группа разведки, батальон технической поддержки, медицинский персонал, взвод военной полиции и все остальные подразделения, входящие в состав столь крупной воинской части, как бронетанковая бригада. Впереди его передовых батальонов находилось разведывательное подразделение, в задачу которого входило, во-первых, докладывать о появлении противника, и, во-вторых, устранять вражескую разведку, как только она появится. Эддингтон подумал о том, чтобы попросить Одиннадцатый бронетанковый полк выделить ему несколько вертолётов, но он знал, для чего Хэмм собирался использовать их, и пришёл к выводу, что это будет напрасной тратой времени. Он не сомневался, что получит от него разведывательную информацию, добытую вертолётами, и этого уже будет достаточно.

Глядя вниз, полковник увидел, что тяжёлые танки М1А2 и «брэдли» передовой линии сумели найти удобные укрытия, главным образом за песчаными валами и небольшими дюнами, или просто укрывшись за складками местности, так что в большинстве случаев виднелись только их башни, а нередко не было видно и их.

Достаточно того, что командир, держащий в руках бинокль, может наблюдать за открывающейся перед ним панорамой. Танки были рассредоточены на расстоянии не менее трехсот метров, а порой и больше. Это превращало их в трудную цель для массированного артиллерийского огня или воздушного налёта. Ему сказали, чтобы он не беспокоился об атаках с воздуха, но Эддингтон всё-таки не мог о них не думать. Командиры его подразделений знали свои обязанности, как положено офицерам запаса, ситуация, казалось, была взята из учебника, написанного Гудерианом, и практики Роммеля, и была известна каждому танковому командиру.

* * *

Отступление началось с десятимильного броска в тыл со скоростью тридцать пять миль в час – этого достаточно, чтобы выйти из зоны артиллерийского обстрела, – и Берману оно показалось паническим бегством, пока он не вспомнил, что часто сам уходил из-под вражеского огня со скоростью раз в пятнадцать большей, чем у этих бронированных машин. Они мчались с открытыми люками, так что полковник смог посмотреть назад, на черно-коричневые фонтаны разрывов. Раньше он не имел представления, что такое оборонительная позиция. Ему казалось, что она состоит из собранных в один кулак машин и пехотинцев, забыв, как он поступал с такими группировками, когда видел их с воздуха. Позади Берман насчитал с полсотни столбов дыма, поднимавшихся от танков и бронированных машин, уничтоженных огнём саудовской национальной гвардии. Может быть, саудовцы и действительно не относились серьёзно к боевой подготовке – ходили такие слухи, – однако вот эта группировка выдержала вражеское наступление и дала отпор силам противника, в количественном отношении превосходившим её по меньшей мере впятеро, и держала оборону в течение трех часов.

Но ей пришлось заплатить за это. Берман посмотрел вперёд и насчитал только пятнадцать танков и восемь боевых машин пехоты. Он с надеждой подумал о том, что в облаках пыли могут скрываться и другие невидимые ему машины, затем посмотрел в небо, где, как он предполагал, господствовали теперь самолёты союзников.

* * *

И на самом деле союзные истребители господствовали в воздухе. За время, прошедшее после рассвета, военно-воздушные силы ОИР лишились сорока истребителей – все они были сбиты ракетами «воздух – воздух». Союзные войска потеряли шесть американских и саудовских самолётов, сбитых зенитными ракетами. Истребители противника не могли ничего противопоставить высокотехнологичным средствам управления боем, которое велось с самолётов АВАКС. Единственное, чего им удалось добиться, – это отвлечь самолёты союзников от нападений на свои наземные войска, которые в противном случае могли бы понести серьёзные потери. Устаревшие истребители американского, французского и русского производства, составлявшие военно-воздушные силы ОИР, выглядели впечатляюще на бумаге и на взлётных дорожках своих аэродромов, но в воздухе они не могли противостоять хорошо организованным атакам американских и саудовских истребителей, наводимых на цель самолётами раннего радиолокационного обнаружения. И всё-таки союзные ВВС ночью не были столь же эффективны. Всего два десятка F-15 являлись всепогодными штурмовиками-истребителями, поскольку ночь в авиации считается состоянием погоды. По мнению разведслужбы ОИР, этого было слишком мало, и они могли не опасаться сколько-нибудь значительных ударов. Наступающие бронетанковые дивизии Армии Аллаха остановились прямо перед военным городком короля Халеда для заправки и приёма боезапаса. Ещё один такой же прыжок, думали их командиры, и, пока американцы успеют сформировать свои части и войти в огневой контакт с ними, они окажутся в Эр-Рияде. Армия Аллаха сохраняла инициативу и находилась на полпути к цели.

* * *

Станция радиоперехвата «Пальма» следила за наступлением, прислушиваясь к переговорам противника, доносящимся с юго-запада, но теперь над ней нависла угроза с севера – оттуда продвигалась иранская бронетанковая дивизия. Возможно, Объединённая Исламская Республика предполагала, что сейчас, когда Саудовская Аравия втянулась в войну с Армией Аллаха или даже вот-вот капитулирует, Кувейт упадёт к её ногам, как перезревший фрукт. Если дело обстояло именно так, то ОИР принимала желаемое за действительное. Известно, что границы можно пересекать в двух направлениях, и правительство Кувейта пришло к правильному выводу, что бездействие лишь ухудшит положение их маленькой страны. Оказалось, что и здесь требуется ещё один день для окончательной подготовки, однако теперь в этом дне нуждалась противная сторона.

Авиационная эскадрилья Десятого бронетанкового полка поднялась в воздух, как только стемнело, и полетела на север. Границу охраняли небольшие моторизованные группы, которым, как предполагалось, вот-вот придёт на смену группировка, пересекающая сейчас дельту Тигра и Евфрата. Эта группировка состояла из двух мотострелковых батальонов, размещённых на грузовиках и лёгких бронетранспортёрах. Они не соблюдали радиомолчания, свободно вели переговоры по рациям, командиры их ездили без конца взад-вперёд. Как ни странно, противник даже не предполагал, что на него может напасть страна, во много раз уступающая ему как территориально, так и численно. В течение следующего часа все двадцать шесть штурмовых вертолётов «апач» бронетанкового полка «Буйволы» охотились за ними, уничтожали ракетами и огнём авиационных пушек и прокладывали пылающую дорогу для механизированной бригады кувейтской армии. Её лёгкие бронированные машины веером развернулись в поисках бронетанковых частей иранской дивизии. В пяти километрах за ними следовал батальон тяжёлых танков, который наводили на противника разведывательные машины, и грохот двадцати танковых орудий, разорвавших ночную тишину, был первой крупной неожиданностью, постигшей этой ночью Армию Аллаха. Не прошло и нескольких секунд, как оказались подбитыми пятнадцать иранских танков. Это прибавило уверенности кувейтцам, и они продолжили наступление. Все у них ладилось: системы ночного видения действовали исправно, танковые орудия били метко, и они прижали противника к непроходимым болотам.

Майор Сабах, слушая на станции «Пальма» радиопереговоры сражающихся войск, воспринимал происходящее, словно из вторых рук. Оказалось, что лишь одна бригада Четвёртой бронетанковой дивизии иранской армии, сформированная главным образом из резервистов, успела переправиться через реку и продолжала безмятежно и ни о чём не догадываясь двигаться навстречу кувейтским танкам. Справедливость восторжествовала, подумал Сабах, теперь с противником происходило то же самое, что и с его крохотной страной утром 1 августа 1990 года. Через три часа после заката всё было кончено; единственная дорога в южный Ирак, пригодная для движения тяжёлой военной техники, была полностью блокирована, и тем самым Армия Аллаха теряла надежды на подход подкреплений. В течение ночи «умные» бомбы для дополнительной страховки уничтожат ещё и мосты. Это была небольшая битва его маленького народа, но победа в ней задала тон союзным войскам.

Бронетанковый полк «Буйволы» уже начал передислокацию своих наземных сил на запад, его авиационная эскадрилья вернулась на базу для заправки и пополнения боезапаса, а победоносная кувейтская армия охраняла теперь тылы союзников и снова рвалась в бой.