Текст книги "Слово президента"

Глава 63
Доктрина Райана

Войны обычно начинаются в точно рассчитанное время и редко заканчиваются в заранее определённые сроки. С рассветом Одиннадцатый бронетанковый полк был хозяином на ещё одном поле боя, уничтожив одну из дивизий Второго корпуса Армии Аллаха. Другая дивизия вела бой со Второй бронетанковой бригадой саудовской армии, атакующей со стороны восходящего солнца. Тем временем американский полк снова остановился для заправки горючим и пополнения боезапаса, прежде чем нанести удар по Третьему корпусу противника, который до сих пор не принимал активного участия в сражениях.

Но теперь ситуация менялась. К обеим уцелевшим дивизиям было привлечено полное внимание всех самолётов тактической авиации союзников, находящихся на этом театре военных действий. Сначала была уничтожена их противовоздушная оборона. В каждый радиолокатор, стоило ему начать действовать, истребители F-16 пускали ракеты HARM[138]138
  HARM (High-speed AntiRadiation Missile) – ракеты, предназначенные для борьбы с радиолокационными установками противника.


[Закрыть], и через два часа в воздухе обозначилось полное господство авиации союзников. Истребители ОИР, действующие с аэродромов на своей территории, попытались оказать поддержку сухопутным войскам, окружённым и оказавшимся в трудном положении, но ни одному из них не удалось преодолеть заслон из саудовских и американских истребителей, наводимых на цель радиолокаторами АВАКСов. Они потеряли более шестидесяти самолётов в бесполезных попытках прорваться к войскам, которые им приказали защищать. Гораздо легче было нанести удар по кувейтским бригадам, столь нагло вторгшимся на территорию огромного и мощного северного соседа. Крохотные ВВС маленькой страны были вынуждены полагаться лишь на собственные силы в течение почти всего дня, хотя сами бои не имели никакого стратегического значения: дороги через болота были перерезаны, дамбы и мосты взорваны, так что потребуется немало времени, чтобы восстановить прерванные коммуникации. В результате воздушные бои стали выражением обоюдной ярости, но и здесь кувейтские истребители сумели достойно проявить себя, сбивая три вражеских истребителя за каждый потерянный. Для маленькой страны, которая только начала осваивать военное искусство, об этих боях ещё долгие годы будут складываться легенды, причём рассказы о славных победах с каждым годом будут становиться все цветистее. И всё-таки потери в ходе боев окажутся бессмысленными, а гибель людей напрасной, потому что ход войны стал уже необратимым.

После того как Третий корпус Армии Аллаха лишился противовоздушной обороны, внимание союзной авиации было обращено на более серьёзные проблемы. На земле находилось свыше шестисот танков, восемьсот бронетранспортёров, больше двухсот артиллерийских орудий – как самоходных, так и на механической тяге, – несколько тысяч грузовиков и тридцать тысяч солдат, которые оказались далеко на территории иностранного государства и теперь пытались спастись. Штурмовые «иглы» F-15E барражировали над этой массой людей и боевой техники на высоте пятнадцати тысяч футов, сбросив скорость до минимальной, пока операторы их систем вооружения выбирали цели и наносили по ним удары «умными» бомбами лазерного наведения. Небо было безоблачным, солнце ярким, а поле боя ровным, и укрыться там было негде. Действовать здесь оказалось намного легче, чем на бомбардировочном полигоне на базе Неллис. Спустившись ниже, F-16 тоже взялись за охоту, нанося удары ракетами «маверик» и сбрасывая обычные бомбы. Ещё до полудня генерал-лейтенант, командир корпуса, поняв, что он является теперь старшим из командного состава Армии Аллаха, собрал машины поддержки, пытаясь установить хоть что-то вроде порядка, и приказал отступать. Под бомбовыми ударами с воздуха, видя, как с востока приближается Пятая бронетанковая бригада саудовской армии, а в тыл готовятся ударить американские войска, он решил двинуться на северо-запад, надеясь вернуться на свою территорию в том же месте, где Армия Аллаха недавно пересекла границу. Его бронетехника попыталась установить дымовые завесы, что в некоторой степени затруднило действия союзной авиации. Проявив разумную осторожность, саудовские и американские истребители не стали снижаться, опасаясь, что войска ОИР начнут отстреливаться, а это на малой высоте могло оказаться эффективным. Поведение истребителей дало командиру корпуса надежду, что он сумеет вывести хотя бы две трети своих войск. По крайней мере ему не приходилось беспокоиться о горючем – теперь в его распоряжении находились автозаправщики всей Армии Аллаха.

* * *

Сначала Диггз отправился в бригаду Эддингтона. Ему были знакомы подобные зрелища и запахи. Танки могут гореть удивительно долго, иногда по несколько дней, из-за находящихся в них топлива и боезапаса, а едкий запах химических веществ скрывает отвратительный смрад сгоревшей человеческой плоти. Задача армии всегда заключалась в уничтожении вооружённого противника, но мёртвые вражеские солдаты скоро начинали вызывать жалость, особенно когда погибли в такой бойне. Однако не так уж и много солдат Армии Аллаха погибло от пуль и снарядов Каролинской бригады. Большинство сдались в плен. Их следовало теперь собрать, разоружить, пересчитать и заставить работать, главным образом копать могилы, чтобы похоронить тела своих погибших товарищей. Всё это было так же старо, как и сами войны, и урок, преподанный побеждённым, всегда оставался одним и тем же: вот почему вы не должны снова воевать с нами.

– Что дальше? – спросил Эддингтон, сжимая зубами сигару. Победители прошли через разные, резко меняющиеся настроения. Сначала прибытие в спешке и замешательстве, страх перед неизвестностью, который они старались скрыть, решимость во время боя, а в их случае и ярость, подобную которой им не доводилось испытывать раньше, радость и эйфория победы, затем ужас от зрелища кровавой бойни и жалость к побеждённым. Теперь цикл опять сменился. Большинство механизированных частей за последние несколько часов подверглись реорганизации и были готовы снова вступить в бой. Тем временем американская военная полиция и прибывшие саудовские войска занялись пленными.

– Пока оставайтесь на месте, – ответил Диггз к разочарованию и облегчению Эддингтона. – Остатки вражеской армии обратились в бегство. Вы не сможете догнать их, а у нас нет приказа вторгаться в пределы другой страны.

– Они просто напали на нас, как бывало и раньше, – сказал полковник Национальной гвардии, вспомнив Веллингтона[139]139
  Артур Уэсли Веллингтон (1769-1852), английский полководец, одержал победу при Ватерлоо над Наполеоном.


[Закрыть]. – А мы снова дали им отпор. Все это ужасно.

– Помните Бобби Ли и битву при Чанселлорвилле[140]140
  Во время Гражданской войны в Америке в битве при Чанселлорвилле (1863) войска южан под командованием генерала Роберта Ли нанесли поражение войскам северян.


[Закрыть]?

– Да, это верно. И он был прав. Эта пара часов, Диггз, когда мне пришлось заниматься передислокацией своих батальонов, запрашивать информацию, действовать на основании полученных данных…. – Полковник покачал головой. – Я никогда не ожидал, что это будет так трудно… но теперь…

– Хорошо, что война так ужасна, иначе мы могли бы привыкнуть к ней. Как странно, что иногда забываешь об этом. Бедняги, – сказал генерал, глядя, как несколько десятков военнопленных ведут к грузовикам для отправки в тыл. – Наведите здесь порядок, полковник. И займитесь своими людьми. Может прийти приказ о наступлении, хотя я в этом сомневаюсь.

– А где Третий корпус?

– Он далеко не уйдёт, Ник. Мы преследуем его и гоним прямо на Десятый бронетанковый полк.

– Значит, ты всё-таки знаком с тактикой Бедфорда Форреста. – Это был один из самых знаменитых афоризмов генерала Конфедерации Южных штатов. Он гласил: «преследовать и гнать», не давать противнику ни минуты на отдых, тревожить непрерывными налётами, всё время беспокоить, заставлять совершать ошибки, загонять на войска, находящиеся в засадах. Впрочем, в данном случае это уже не имело значения.

– Темой моей докторской диссертации было «Гитлер как мастер политических махинаций». Мне он тоже не слишком нравился. – Диггз улыбнулся и отдал честь. – Ты и твои люди отлично справились с поставленной задачей, Ник. Я рад, что твоя бригада воевала вместе с нашими полками.

– Для нас это большая честь, сэр.

* * *

Это был автомобиль с дипломатическими номерами, но шофёр и дипломат, сидевший рядом, знали, что к ним в Тегеране далеко не всегда проявляют должное уважение. В стране, ведущей войну, ситуация менялась, и часто можно было заметить тщательно скрываемые ранее секретные сооружения лишь по тому, что теперь вокруг них было больше вооружённых солдат, чем обычно. Было бы гораздо разумнее ничего не менять, но все почему-то поступают именно так. Автомобиль остановился. Шофёр поднёс к глазам бинокль, а пассажир достал фотоаппарат. Действительно, вокруг исследовательской лаборатории на территории экспериментальной фермы стояли вооружённые солдаты. Разве такое бывает на фермах, ведущих исследования в сфере сельского хозяйства? Как все просто, подумал резидент СВР. Автомобиль развернулся и направился обратно в посольство.

* * *

Теперь им попадались только отставшие. «Чёрная кавалерия» преследовала бегущего противника, но охота за ним оказалась вовсе не такой лёгкой. Американские танки и бронетранспортёры обладали более высокой скоростью, чем те, которых они преследовали, но убегать всегда легче, чем догонять. Преследователям приходилось проявлять осторожность и думать о возможных засадах, а стремление добить побеждённого врага компенсировалось опасностью погибнуть в самом конце уже выигранной войны. Беспорядок, царящий в рядах противника, позволил Одиннадцатому полку приблизиться вплотную, и его подразделения, находящиеся на правом фланге, установили радиосвязь с саудовскими войсками, которые уничтожали последние батальоны Второго корпуса и готовились встретиться с Третьим в решающей битве.

– Цель – танк, – послышался голос командира одного из танков. – На десять часов, четыре сто.

– Опознан, – произнёс стрелок, когда массивный «Эйбрамс» остановился, чтобы выстрел был более точным.

– Не стрелять, – внезапно скомандовал командир. – Они выпрыгивают из танка. Дай им несколько секунд.

– Понял. – Стрелок тоже увидел, как от танка бегут солдаты, да и ствол орудия на Т-80 повёрнут в противоположную сторону. Они подождали, пока танкисты отбежали метров на сто.

– О'кей, действуй.

– Пошла. – Грохот выстрела, танк чуть откатился назад, и снаряд полетел к цели. Через три секунды башня вражеского танка взлетела вверх от мощного взрыва. – Ага, попрыгунчик!

– Цель поражена. Прекратить огонь. Водитель, вперёд, – приказал командир. Это был двенадцатый танк, подбитый ими. Экипаж уже подумывал, кто же займёт первое место в их роте. Командир пометил на своём приборе ИССЭ координаты того места, где три вражеских танкиста покинули свою машину, – теперь эта информация автоматически поступит в штаб полка и служба безопасности отыщет их. Набрав скорость, танк объехал подальше трех солдат противника – каким бы невероятным это ни казалось, но один из них мог выстрелить или сделать ещё какую-нибудь глупость, а у американцев не было ни времени, ни желания тратить на них боеприпасы. Предстоит ещё одно сражение, если только у врага не хватит ума прекратить бесполезное сопротивление и сдаться.

* * *

– Есть замечания? – спросил президент Соединённых Штатов.

– Сэр, возникнет прецедент, – заметил Клифф Ратледж.

– Это и является моей целью, – сказал Райан. На экране появились снятые кадры военных действий, сырые и неотредактированные. На них был виден весь ужас боя: части тел, разорванных взрывом, высунувшаяся из дымящегося бронетранспортёра рука, какой-то бедняга, который почти успел выскочить из танка, но всё-таки опоздал. По-видимому, человека с портативной видеокамерой притягивают к себе такие картины. Мёртвые остаются мёртвыми, и все они жертвы того или иного, подумал Райан. Эти солдаты ещё недавно независимых стран погибли от рук вооружённых американцев, но их послал на смерть человек, чьи приказы им пришлось выполнять, который допустил ошибку в своих расчётах. Он без колебаний поставил на карту жизни этих молодых парней, использовал их как фишки в азартной игре, как монеты в огромном игровом автомате, дёргая за ручку и наблюдая, что получится. Главы государств не должны так поступать. Власть означает ответственность. Джек знал, что ему придётся сесть за стол и от руки написать письма семьям всех погибших американцев, как это сделал в 1991 году Джордж Буш. Письма послужат двум целям. Может быть, они хоть немного утешат семьи погибших. И уж несомненно напомнят человеку, пославшему их на войну, что мёртвые были когда-то живыми. Райан попытался представить себе их лица. Наверно, ничем не отличаются от лиц тех национальных гвардейцев, которые стояли в почётном карауле в Индианаполисе во время его первой поездки по стране. Да, они походят друг на друга, но жизнь каждого человека индивидуальна и неповторима, она является самым ценным достоянием её владельца, а он принял участие в том, чтобы лишить владельцев жизни этого ценного достояния. Сознавая всю необходимость сделанного им, теперь он должен всё время, пока находится в этом здании, помнить, что эти люди были чем-то большим, чем просто лица. И в этом, сказал себе Райан, заключается разница между ним и тем человеком. Я знаю, в чём заключается моя ответственность, а он – нет. Он по-прежнему живёт в мире иллюзий и считает, что люди ответственны перед ним, а не наоборот.

– Это политический динамит, господин президент, – сказал ван Дамм.

– Ну и что?

– Возникает юридическая проблема, – заметил Пэт Мартин. – Такое решение противоречит президентскому декрету, выпущенному президентом Фордом.

– Мне известно об этом, – ответил Райан. – Но кто принимает решение о президентских декретах?

– Глава исполнительной власти, сэр, – произнёс Мартин.

– Составьте мне проект нового декрета.

* * *

– Что это за запах? – потянул носом один из водителей. В мотеле, что находился в Индиане, шофёры грузовиков вышли на стоянку и принялись за утренний «танец», перегоняя свои машины с места на место, чтобы сохранить покрышки. Им смертельно надоело жить здесь, и они с нетерпением ждали, когда отменят запрет на поездки. Водитель, задавший этот вопрос, только что перегнал свой «Мак» и поставил его рядом с бетоновозом. Настала весна, потеплело, и под лучами солнца металлические корпуса грузовиков превращались в раскалённые печи. Бетоновоз тоже нагрелся, и произошло то, на что никак не рассчитывали его владельцы.

– У тебя что, утечка горючего? – спросил водитель Холбрука и наклонился, чтобы посмотреть. – Нет, бак в порядке.

– Может, пролили бензин при заправке, – предположил горец.

– Нет, вряд ли. Площадку только что полили из шланга. Давай-ка посмотрим. В восемьдесят пятом я видел, как на шоссе I-40 сгорел грузовик из-за того, что механик не правильно подсоединил топливопровод. Шофёр погиб. На шоссе было чёрт знает что. – Он продолжал обход бетоновоза. – У тебя где-то точно утечка, приятель. Давай проверим топливный насос, – сказал он и открыл защёлки на капоте.

– Эй, послушай, я хочу сказать…

– Не беспокойся, дружище, я знаю, что делать с неисправностями. Экономлю добрых пять косых в год, потому как сам ухаживаю за грузовиком. – Капот поднялся, шофёр заглянул внутрь, протянул руку, проверил исправность шлангов и прочность соединений. – О'кей, здесь все в норме. – Он пощупал топливопровод, ведущий к инжекторам. Там разболталась гайка, но это не имело значения, и шофёр просто подтянул её. В двигателе не было ничего необычного. Шофёр наклонился и заглянул под бетоновоз. – Ничего не капает. Черт его разберёт, – сделал он вывод и отошёл от машины. Может быть, это ветер приносит такую вонь… Нет, он чувствовал запах жарящегося бекона в ресторане, куда собирался пойти отсюда. Едкая вонь доносилась откуда-то рядом… к тому же дизельное топливо так не пахнет, это что-то другое, подумал шофёр.

– У тебя что-то случилось, Кутс? – К ним подошёл другой шофёр.

– Запах какой-то странный, верно? – Оба подняли головы и начали принюхиваться, как сурки.

– У кого-то течёт бак?

– Вроде незаметно. – Первый шофёр посмотрел на Холбрука. – Послушай, приятель, не хочу обижать тебя, но этот тягач принадлежит мне, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось, понимаешь? Ты не смог бы перегнать грузовик вон туда? А я попрошу кого-нибудь посмотреть на твой двигатель, ладно?

– Ну конечно, никаких проблем. – Холбрук поднялся в кабину бетоновоза, включил двигатель, медленно отъехал, развернулся и поставил машину в дальнем углу площадки. Водители молча смотрели ему вслед.

– Ты заметил, Кутс, вонь исчезла, правда?

– У него неисправный грузовик.

– Ну и хрен с ним. Пошли, сейчас будут передавать новости.

– Смотрите! – услышали они, как только вошли в ресторан. Телевизор был настроен на канал Си-эн-эн. На экране виднелась картина, словно созданная отделом специальных эффектов на киностудии. Ничего подобного не могло существовать в действительности и всё-таки существовало.

– Полковник, что произошло прошлой ночью?

– Видишь ли, Барри, они дважды переходили в наступление. Первый раз мы занимали позицию вон на том гребне. – Эддингтон дымящейся сигарой показал назад. – Во второй раз мы продвинулись вперёд, они тоже, и встреча произошла вот здесь .. – Камера сместилась, и на экране появилось изображение двух танков, ползущих мимо того места, где полковник Национальной гвардии читал лекцию корреспонденту Си-эн-эн.

– Ты только посмотри на этих кабанов! – воскликнул Кутс. – В них было бы неплохо прокатиться.

– А ещё лучше пострелять из них. – Изображение на телевизионном экране снова изменилось. Знакомое симпатичное лицо репортёра было в пыли, под глазами виднелись тёмные мешки усталости.

– Я Том Доннер и веду репортаж из Одиннадцатого бронетанкового полка. Как мне описать прошлую ночь? Вместе с экипажем я находился вот в этом «брэдли». Я даже затрудняюсь сказать, сколько танков противника уничтожили за последние двенадцать часов наш бронетранспортёр и остальные машины – танки и БМП – роты «Браво». Прошлой ночью в пустыне Саудовской Аравии разыгралась сцена из «Войны миров», а мы были марсианами и одержали полную победу. – Вооружённые силы ОИР – нам противостояли смешанные иракские и иранские части – сопротивлялись, или пытались сопротивляться, однако безуспешно…

– Черт побери, жаль, что туда не послали мою бригаду, – заметил вошедший полицейский дорожной службы, занимая своё обычное место. Он всегда заезжал сюда выпить чашку кофе, с которой начинал свою смену, и уже познакомился со многими водителями.

– Смоуки[141]141
  Смоуки – сокращение от Smoky Bear – дымчатый медведь (англ.), в США прозвище полицейских из дорожного патруля.


[Закрыть], у тебя разве есть такие монстры в Национальной гвардии Огайо?

– Да, я служу в бронетанковой бригаде. Этим парням из Каролины вчера здорово повезло. – Коп покачал головой и увидел в зеркале человека, идущего со стоянки.

– Войска противника обратились в бегство. Вы только что слышали, что сказал полковник Эддингтон, командир бригады Национальной гвардии, которая разгромила две вражеских бронетанковых дивизии…

– Две дивизии! Вот это да! – воскликнул коп, поднося к губам чашку с кофе.

– ..а бронетанковый полк «Чёрная кавалерия» уничтожил ещё одну. У меня создалось впечатление, что я смотрю фильм или матч по футболу между чемпионом НФЛ и дворовой командой.

– Добро пожаловать в высшую лигу, ублюдки, – произнёс Кутс, глядя на телевизионный экран.

– Это ваш бетоновоз? – обернулся полицейский.

– Да, сэр, – ответил Холбрук, направляясь к столику своего Друга.

– Смотри, чтоб он у тебя не взорвался, – пробормотал Кутс, не повернув головы.

– Какого черта делает здесь бетоновоз из Монтаны? – бросил коп. – Ты как считаешь? – Он посмотрел на Кутса.

– У него какая-то проблема с горючим, вот мы и попросили его перегнать свой грузовик. Между прочим, спасибо, – повернулся он к Холбруку. – Надеюсь, это тебя не затруднило, приятель.

– Ничего, все в порядке. Я уже проверил бак.

– Как вы оказались здесь с бетоновозом из Монтаны? – снова спросил полицейский.

– Видите ли, мы, так сказать, купили его в Монтане и теперь перегоняем на восток – там находится наша компания.

– А-а??.

Телевизионный экран снова приковал к себе внимание присутствующих.

– Да, они наступали на юг, и мы нанесли им сокрушительный удар! – рассказывал кувейтский офицер другому репортёру. Он с благодарностью похлопал ствол своего танкового орудия, как обычно делают с жеребцом, выигравшим скачку, – маленький мужчина, который вырос за последние сутки на целый фут вместе со своей крошечной страной.

– Неизвестно, когда мы можем снова взяться за работу, смоуки? – спросил Кутс у полицейского. Коп покачал головой.

– Я знаю не больше тебя. Мне приказано снова ехать к перекрёстку, где перекрыто движение.

– Представь себе, смоуки, сколько денег ты теряешь из-за того, что не можешь штрафовать нас! – засмеялся один из водителей.

– Я не обратил внимания на номерные знаки. Действительно, зачем, черт побери, гнать бетоновоз из Монтаны? – заметил Кутс, размышляя вслух.

– Наверно, купил по дешёвке. – Полицейский допил свой кофе. – На компьютерной распечатке он не значится как краденый. И вообще, кому придёт в голову красть такого кабана?

– Я тоже такого не слышал. Бам! – выпалил Кутс. На телевизионном экране «умная» бомба накрывала цель. – По крайней мере безболезненная смерть, – заметил он.

– Желаю удачи, парни. – Коп направился к выходу. Он сел в свой «шевроле» с форсированным двигателем и направился к шоссе, но передумал и решил посмотреть на бетоновоз. Пожалуй, стоит проверить номерные знаки через компьютер. А вдруг он и впрямь краденый? И тут полицейский тоже почувствовал запах. Он сразу понял, что это не дизельное топливо… Скорее аммиак? Или аммиачная селитра? Этот запах всегда напоминал ему о мороженом – однажды летом ему довелось работать на фабрике, где его делали, и… о запахе метательных зарядов в своей бронетанковой бригаде Национальной гвардии. Решив удовлетворить любопытство, он вернулся в ресторан. – Извините меня, джентльмены, это ваш бетоновоз в дальнем углу площадки?

– Да, а в чём дело? – спросил Браун. – У нас что-то не в порядке?

Его выдали дрожащие руки. Полицейский заподозрил неладное.

– Вы не могли бы пройти со мной, джентльмены? – предложил он.

– Одну минуту, в чём мы провинились?

– Ни в чём. Просто я хочу проверить, откуда доносится этот запах. Есть возражения?

– Мы собирались нанять механика, чтобы он проверил подачу горючего.

– Если не возражаете, мы проверим это прямо сейчас. – Он сделал жест в сторону двери. – Прошу вас.

Полицейский вышел следом за двумя приятелями и, сев за руль машины, поехал за ними. По пути к бетоновозу водители оживлённо разговаривали. Здесь что-то не так, подумал полицейский и, следуя профессиональному инстинкту, вызвал в качестве подкрепления патрульную машину, а также связался с участком и попросил проверить номерные знаки. Закончив с этим, он вышел из машины и снова посмотрел на бетоновоз.

– Включите двигатель, пожалуйста.

– Да, конечно. – Браун забрался в кабину и включил двигатель, который изрядно шумел.

– Позвольте взглянуть на ваши документы, – сказал коп.

– Да в чём же, наконец, нас обвиняют?

– Ни в чём, сэр. Просто хочу проверить документы.

Пит Холбрук достал бумажник, и в этот момент на стоянку въехал второй полицейский автомобиль. Браун тоже заметил его, посмотрел на Холбрука, державшего бумажник, и на полицейского, рука которого лежала на расстёгнутой кобуре. Коп стоял в обычной позиции готового ко всему полицейского, но Браун подумал о другом. Оба горца не были вооружены. Они оставили револьверы в комнате, им и в голову не пришло брать их с собой, спускаясь на завтрак. Взяв водительское удостоверение Холбрука, полицейский вернулся к машине и достал микрофон…

– Номера подлинные, грузовик не значится в угоне, – сообщила ему женщина из полицейского участка.

– Спасибо. – Полицейский бросил микрофон обратно в машину и направился к Питеру Холбруку, держа в руке его удостоверение…

Браун видел, что коп снова подошёл к его другу, видел вторую полицейскую машину, видел, как коп только что говорил по радиотелефону…

Полицейский с удивлением услышал рёв двигателя и поднял голову. Бетоновоз рванулся с места. Он крикнул, приказывая водителю остановиться. Вторая полицейская машина тут же заблокировала выезд, и лишь тогда бетоновоз остановился. Теперь всё ясно. Здесь явно пахнет жареным.

– Выйти из кабины! – скомандовал он, теперь уже сжимая пистолет в руке. Второй полицейский, ещё не понимая, что происходит, подошёл к Холбруку. Браун спустился из кабины, коп тут же схватил его за воротник и бросил на дверцу грузовика. – Что это с тобой? – с недоумением спросил он. Потребуется несколько часов, чтобы найти ответ, и это будут интересные часы для остальных шофёров, чьи грузовики находились на стоянке.

* * *

Ему ничего не оставалось, кроме как закричать, и он неожиданно для себя так и поступил. Видеокадры на экране телевизора невозможно опровергнуть. Люди с уважением относятся к глобальной телевизионной сети, и скрыть происшедшее не удастся. Свои спутниковые антенны имеют многие богатые иранцы, и не только очень богатые, но и те, кто живут совсем рядом. Как ему теперь поступить? Приказать выключить телевизоры?

– Почему они не атакуют?! – гневно выкрикнул Дарейи.

– Командующий армией и командиры всех корпусов не выходят на связь. Мы поддерживаем контакт только с двумя командирами дивизий. Одна бригада доложила, что отступает на север и её преследует противник.

– Что ещё?

– Наша армия разгромлена, – ответил начальник разведслужбы.

– Но как?

– Разве это имеет значение?

* * *

Они отступали на север. Полк «буйволов» двигался на юг. Третий корпус Армии Аллаха не знал, что у него впереди. Встреча произошла в середине дня. Первый батальон Мастермана пока записал на свой счёт около сотни автозаправщиков и других грузовых машин – больше, чем другие батальоны. Вопрос теперь был в том, насколько упорно станет сопротивляться противник. По информации, поступающей с воздуха, Мастерман точно знал, где находятся вражеские войска, их количество, расположение и в каком направлении они движутся. Ситуация сейчас была намного проще, чем во время прошлой войны, в которой ему тоже довелось участвовать.

Рота «А» была выдвинута вперёд в качестве авангарда, прикрывающего остальные силы, а роты «Б» и «В» двигались в трех километрах за ней. Отдельную танковую роту Мастерман держал в резерве. Несмотря на то что в предыдущих боях дивизии Армии Аллаха понесли значительный урон от американской артиллерии, на этот раз он решил пока не пользоваться своей. Ему не хотелось, чтобы противник узнал о приближении бронетанковых частей. Когда до столкновения оставалось минут десять, Мастерман перевёл роту «А» на правый фланг. В отличие от предыдущей и единственной в его службе битвы на этот раз Дьюк Мастерман не примет непосредственного участия в бою. Он будет руководить своими танками по радио.

Рота «А» вступила в бой на предельном расстоянии, открыв огонь из башенных орудий и пустив противотанковые ракеты «тоу». Первые беспорядочные ряды бронетехники противника были тут же уничтожены. По оценке командира роты, ему противостоял примерно вражеский бронетанковый батальон, двигавшийся с левого фланга. Эта дивизия войск ОИР была укомплектована иракцами и при первых же выстрелах повернула в противоположную сторону, даже не заподозрив, что её намеренно гонят на две другие бронетанковые роты.

– Это «Флажок-шесть». Поворот налево, повторяю, поворот налево, – отдал приказ Мастерман из своего командирского бронетранспортёра. Роты «Б» и «В» тут же развернулись, резко увеличили скорость, промчались на восток километра три и повернули в обратную сторону. Кроме того, Мастерман приказал своей артиллерии обстрелять второй эшелон противника. Теперь не было смысла выжидать, и командир батальона решил причинить вражеским частям максимальный ущерб всеми силами, находящимися в его распоряжении. Прошло несколько минут, и ему стало ясно, что он ведёт бой одним батальоном «буйволов» с целой бригадой противника. Впрочем, сейчас количественный перевес уже не имел решающего значения.

В последний раз в ходе этой войны на поле боя бушевал шторм битвы бронетанковых войск. Языки пламени, вырывающиеся из стволов орудий, при дневном свете не были столь яркими, как ночью, и танки проезжали сквозь облака пыли от взрывов собственных снарядов. Как и предполагалось, противник отвернул от губительного огня бронетанковых рот «Б» и «В», надеясь найти просвет между двумя атакующими группировками. Вместо этого вражеские машины наткнулись на четырнадцать танков М1А2 отдельной роты, занявших позицию в двухстах метрах друг от друга, образовав что-то вроде волнолома. Как и раньше, первыми были уничтожены танки противника, затем бронетранспортёры, и батальон Мастермана продолжал взламывать вражескую оборону, углубляясь в неё. И вдруг все прекратилось. Машины противника начали останавливаться, экипажи выпрыгивали из открытых люков и разбегались. По радио Мастерману передали, что то же самое происходит по всему фронту. Застигнутые врасплох солдаты противника, которым повезло уцелеть после первых минут боя, увидели, какая сила движется им навстречу и поняли, что сопротивление бесполезно. Третья (и последняя) битва у военного городка короля Халеда закончилась через тридцать минут после начала.

Не всё кончилось так легко для остальных воинских частей захватчиков. Наступающие саудовские войска, вступившие наконец в ожесточённую схватку, продолжали наступление. Они сокрушили ещё одну бронетанковую бригаду Армии Аллаха, которая был укомплектована иранцами и потому не получила снисхождения, какого удостоились арабские войска. К заходу солнца все шесть дивизий ОИР, вторгшиеся в Саудовскую Аравию, были разгромлены. Немногие уцелевшие подразделения получили приказ от своих командиров сдаться ещё до того, как союзные войска, окружившие Третий корпус со всех сторон, успели приступить к окончательной ликвидации.

И здесь наибольшей трудностью, с которой столкнулись союзники, были военнопленные, причём наступившая темнота ещё более затрудняла этот процесс. Заниматься ими придётся по меньшей мере ещё сутки, сообщили командиры. К счастью, в большинстве случаев у солдат Армии Аллаха сохранились полевые пайки и запасы воды. Их отвели от брошенных ими машин и выставили охрану. Впрочем, поскольку они находились далеко от дома, можно было не опасаться, что военнопленные попробуют убежать и пересечь пустыню пешком.

* * *

Кларк и Чавез вышли из российского посольства через час после того, как стемнело. В багажнике их автомобиля лежал большой чемодан, содержимое которого при беглом осмотре не могло показаться особенно опасным. К тому же оно соответствовало их легенде как журналистов. Они решили в разговорах между собой, что предстоящая операция достаточно безумна, но это несколько беспокоило только старшего по группе, Динг же находился в приподнятом настроении. Предварительный этап операции казался невероятным и нуждался в проверке. Без всяких приключений они въехали в переулок позади кафе, где совсем недавно сидели с русским резидентом, глядя на дом аятоллы Дарейи. Охраняемый периметр вокруг его дома заканчивался недалеко от этого места. Само кафе было закрыто, и вокруг царила кромешная тьма – в столице полувоюющей-полумирной страны соблюдалось затемнение. Уличное освещение было выключено, окна домов закрыты шторами, однако машинам разрешалось ездить с включёнными фарами и в жилые дома подавалось электричество. Это было только на руку сотрудникам ЦРУ. Замок наружной двери, выходящей в тёмный переулок, они вскрыли без особого труда. Чавез осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь подъезда. За ним с тяжёлым чемоданом в руках следовал Кларк. Они вошли в дом и заперли за собой дверь. Только на втором этаже слышались какие-то звуки: там жила семья. Оказалось, в квартире находятся муж и жена, оба лет пятидесяти, хозяева кафе на первом этаже. Они смотрели телевизор. Если бы операция планировалась более тщательно, подумал Кларк, это стало бы известно заранее. Впрочем, ничего не поделаешь.