Текст книги "Слово президента"

И тут все резко изменилось.

Послышался стук в дверь, и в кабинет вошла секретарь, что вызвало неудовольствие её босса, пока они не обменялись несколькими фразами на своём мандаринском наречии. Секретарь вручила министру телекс, который тот внимательно прочитал и затем передал Адлеру.

– Похоже, у вас в стране возникла серьёзная проблема, господин секретарь.

* * *

Пресс-конференция закончилась. Райан вернулся в Овальный кабинет и сел на диван рядом с женой.

– Как все прошло? – спросила первая леди.

– Ты разве не следила за ходом пресс-конференции по телевидению? – спросил Джек.

– Мы тут обсуждали кое-какие проблемы, – объяснила Кэти. В кабинет вошёл ван Дамм.

– Неплохо, босс, – заметил он. – Вечером тебе придётся встретиться с сенаторами. Я только что договорился с лидерами обеих фракций. Это сделает предстоящие выборы более интересными и…

– Арни, пока я не дам иных указаний, мы не будем обсуждать политические вопросы. Политика затрагивает идеологию и теорию, а сейчас перед нами возникла суровая действительность, – прервал его президент.

– Ты не можешь уйти от этого, Джек. Политика – это реальность, а если эпидемия – следствие намеренного нападения на нашу страну, как говорит генерал, то это война, а война – политическая акция. Ты стоишь во главе правительства. Тебе нужно вести за собой Конгресс, а это тоже политическая акция. Ты не король, чтобы заниматься философией. Ты являешься президентом демократической страны.

– Ну хорошо, – вздохнул Райан, понимая правоту Арни – Что ещё?

– Звонил Бретано. План начинает действовать прямо сейчас. Через несколько минут диспетчеры передадут всем самолётам приказ совершить посадку на аэродромы мест назначения и оставаться там до получения дальнейших указаний. Сейчас, наверно, в аэропортах царит настоящий хаос.

– Это уж точно. – Джек закрыл глаза и потёр их.

– Сэр, у вас тут не было выбора, – сказал президенту генерал Пикетт.

– А как мне вернуться в Хопкинса? – спросил Александер. – Мне нужно руководить отделением и лечить больных.

– Я сказал Бретано, что можно позволить выезд из Вашингтона, – сообщил ван Дамм. – То же самое будет относиться ко всем крупным городам, расположенным неподалёку от границ штатов, таким, как Нью-Йорк, Филадельфия. Следует дать возможность людям вернуться домой, верно?

Пикетт кивнул.

– Да, дома они будут в большей безопасности. Было бы нереалистично полагать, что план начнёт действовать по-настоящему до полуночи.

– Алекс, ты можешь, наверно, лететь со мной, – послышался голос Кэти. – Мне ведь тоже нужно вернуться в больницу.

– Что? – Глаза Райана округлились.

– Джек, я ведь врач, ты не забыл этого?

– Ты глазной врач, Кэти. Люди могут несколько дней подождать новых очков, – властно заявил Джек.

– Во время сегодняшнего совещания в больнице мы решили, что все врачи останутся на своих местах и будут помогать друг другу. Мы не можем доверить уход за больными одним медсёстрам и молодёжи – врачам-практикантам. Я клиницист, Джек. Нам всем нужно принять участие в столь трудном деле, милый, – мягко добавила Кэти.

– Нет! Нет, Кэти, это слишком опасно. – Джек повернулся к ней. – Я не позволю тебе возвращаться в больницу.

– Джек, а сколько раз ты уезжал куда-то и ничего не говорил мне, занимаясь опасной работой, потому что это был твой долг. Я врач и тоже обязана выполнять свой долг.

– Это не так опасно, господин президент, – произнёс Александер. – Надо всего лишь соблюдать правила предосторожности. Я ежедневно работаю с больными СПИДом…

– Я сказал нет!

– Только потому, что я женщина? – тихо спросила Кэролайн Райан. – Меня это тоже беспокоит, но я профессор и работаю в больнице. Я учу студентов, как стать врачами, учу их профессиональному долгу. Сейчас мой долг состоит в том, чтобы быть со своими пациентами. Ты ведь не можешь скрыться от своих обязанностей, Джек. И я тоже.

– Мне хотелось бы посмотреть, как ты организовал уход за пациентами, Алекс, – проговорил Пикетт.

– Буду только рад показать тебе это, Джон.

Джек продолжал смотреть на лицо жены. Он знал, что у неё сильный характер и что иногда ей приходится ухаживать за пациентами, больными инфекционными болезнями – СПИД нередко приводил к серьёзным глазным заболеваниям. Раньше он как-то не задумывался об этом. Но не теперь.

– Что, если…

– Ничего со мной не случится. Я знаю, что должна быть осторожной. Думаю, ты опять сделал это… – Она поцеловала его, не стесняясь тех, кто находились в кабинете. – Мой муж умеет выбирать самые неподходящие моменты, – сообщила она присутствующим.

Это было уж слишком для Райана. У него задрожали руки и глаза стали влажными. Он несколько раз моргнул, чтобы прогнать слезы.

– Прошу тебя, Кэти…

– А ты послушался бы меня, когда отправлялся на ту подводную лодку, Джек? – Она поцеловала его снова и встала.

Не все подчинились приказу президента, но сопротивление оказалось не таким уж серьёзным. Четыре губернатора приказали своим генерал-адъютантам – таково было обычное звание начальников Национальной гвардии штата – не выполнять президентский указ и трое заколебались, не зная, как поступить, до тех пор пока им не позвонил сам министр обороны и лично не объяснил последствия неповиновения: немедленное увольнение, арест и суд военного трибунала. Кое-где начались разговоры об организации протестов, но на это требовалось время, а зелёные боевые машины уже заняли позиции. В некоторых случаях отданные приказы звучали несколько иначе, подобно приказу, полученному полком филадельфийской кавалерии, одной из самых старых и уважаемых частей армии, солдаты которого сопровождали Джорджа Вашингтона на его инаугурацию более двухсот лет назад. Сейчас боевые машины полка направлялись к мостам на реке Делавар. По местному телевидению и радио передавались сообщения, что жителям беспрепятственно разрешено вернуться домой до девяти вечера и до полуночи после проверки документов. В большинстве своём так и произошло, но не везде, и мотели по всей Америке были переполнены.

Дети, узнав, что школы закрываются по крайней мере на неделю, с энтузиазмом приветствовали радостную новость, хотя их озадачило беспокойство и даже страх родителей.

Аптеки, торговавшие такими медицинскими товарами, как хирургические маски, распродали запасы меньше чем за час, и продавцы не понимали, что происходит, пока кто-то из них не включил радио.

Как ни странно, но в Питтсбурге агенты Секретной службы, занимавшиеся организацией мероприятий по безопасности приезжающего туда президента, узнали о его приказе едва ли не позже всех. Большинство агентов кинулись в бар, чтобы слышать выступление президента, а Раман вошёл в телефонную будку и позвонил домой. Послышалось четыре звонка, затем включился автоответчик, и агент нажал кнопки кода, позволяющего ему выслушать запись из другого города. Как и раньше, звонивший перепутал номер телефона и сообщил, что привезли ковёр, который Раман не заказывал, и его цену, которую он не собирался платить. Раман почувствовал, как по спине пробежал холодок. Теперь он мог выполнить порученное ему задание в любое время. Это означало, что нельзя медлить, поскольку предполагалось, что он, убив президента, погибнет и сам. Раман был готов на это, хотя надеялся, что у него теперь есть шанс остаться в живых. Он вошёл в бар. Три других агента стояли у включённого телевизора. Когда один из завсегдатаев бара начал протестовать, что они заслоняют экран, ему предъявили служебные удостоверения.

– Боже милостивый – воскликнул глава местного отделения ФБР. – Что же нам теперь делать?

* * *

Труднее всего оказалось приостановить международные авиарейсы. Иностранные посольства в Вашингтоне только что узнали об указе президента и тут же передали своим правительствам причину введённого им чрезвычайного положения. Однако старшие чиновники правительств европейских стран давно разъехались по домам, а некоторые уже спали, когда из Вашингтона поступили телеграммы, уведомляющие их о создавшейся ситуации. Им пришлось ехать в свои офисы, собирать совещания и принимать решения о том, как поступать дальше. Впрочем, длительность трансатлантических перелётов предоставляла такую возможность. Скоро было решено, что пассажиры авиалайнеров, прилетающих из Америки, окажутся в карантинах – сколько времени это будет продолжаться, не знал никто После срочных звонков в федеральную администрацию гражданской авиации была достигнута договорённость, что авиалайнерам, прибывающим в Америку, будет позволено совершить посадку, заправиться и вернуться обратно в аэропорты, из которых они вылетели. Эти авиалайнеры будут считаться незараженными, и потому их Пассажирам разрешат разойтись по домам, хотя при этом вряд ли удастся избежать бюрократических ошибок.

То, что финансовые рынки будут закрыты, стало ясно, как только в медицинский центр Северо-Западного университета пришёл больной лихорадкой Эбола. Это был брокер, обычно работавший на шумной Чикагской товарной бирже. Новость быстро распространилась. С завтрашнего дня все биржи и финансовые центры объявлялись закрытыми, так что деловому и финансовому сообществу оставалось лишь беспокоиться, какое влияние это окажет на их деятельность. Однако большинство американских граждан не отрывались от телевизионных экранов. Каждый телевизионный канал нашёл своего медицинского эксперта и предоставил ему (или ей) неограниченные возможности для объяснения возникшей проблемы, что обычно делалось излишне подробно. По кабельным каналам передавались научные отчёты о вспышках лихорадки Эбола в Заире, причём пояснялось, как далеко могут зайти симптомы гриппа. Это привело к тихой панике, охватившей всю страну. Люди осматривали запасы продуктов у себя дома, следили за телевизионными передачами и старались не слишком нервничать. При разговоре с соседями все стремились находиться подальше друг от друга.

* * *

К восьми вечера медицинский центр в Атланте зарегистрировал пятьсот случаев заболевания лихорадкой Эбола по всей стране. Для Гаса Лоренца это был трудный и длинный день, поскольку ему приходилось попеременно находиться то в лаборатории, то в кабинете. В подобной спешке таилась опасность как для него, так и для медицинского персонала центра Усталость приводит к ошибкам и несчастным случаям. Обычно в этой одной из лучших в мире исследовательских лабораторий рабочий день протекал размеренно и спокойно, и её персонал привык работать методично и не спеша. Но теперь ситуация изменилась, и центр стало лихорадить. Поступающие образцы крови нужно было зарегистрировать, наклеить этикетки на пробирки, затем подвергнуть анализу присланную кровь и как можно быстрее сообщить результаты в больницы, из которых поступили образцы В течение всего дня Лоренц старался перестроить работу персонала, сделать её более эффективной, чтобы лаборатория могла функционировать круглосуточно, исключив переутомление сотрудников. Того же он требовал и от себя, но когда вернулся в кабинет, чтобы немного поспать, там его уже ждали.

– ФБР, – произнёс мужчина, предъявляя своё удостоверение. Он оказался начальником местного отделения и сейчас не отрывал от уха сотовый телефон. Это был высокий спокойный человек, какие редко поддаются волнению даже в самых сложных ситуациях. В острый момент, говорил он своим подчинённым, прежде обдумайте, как поступать, иначе можете что-то напутать и тогда понадобится время чтобы выправить положение.

– Чем могу помочь? – спросил Лоренц, опускаясь в кресло.

– Сэр, мне нужно получить от вас информацию. ФБР вместе с другими федеральными агентствами старается выяснить, как все это началось. Мы опрашиваем каждую жертву эпидемии, чтобы определить, где они заболели, и пришли к выводу, что вы лучше других сможете разъяснить нам общую ситуацию. Итак, где все это началось?

* * *

Военные не знали, где это началось, но им быстро становилось ясно, к чему это может привести. Вспышка эпидемии в Форт-Стьюарте была всего лишь первой. Почти каждая армейская база находилась рядом с каким-нибудь крупным городом. Форт-Стьюарт, например, был расположен не так уж далеко от Саванны и Атланты, куда военнослужащие могли легко и быстро доехать на автомобилях. Форт-Худ находился недалеко от Далласа – Форт-Уэрта, а Форт-Кэмпбелл в часе езды от Нашвилла, откуда медицинский центр университета Вандербилта уже сообщил о случаях заболевания лихорадкой Эбола. Личный состав воинских частей жил главным образом в казармах, там пользовались общими туалетами и душами, и старшие медицинские офицеры этих баз были буквально в ужасе. В самом скученном положении жили военнослужащие ВМС. Их корабли представляли собой замкнутые системы. Те из них, которые в данный момент находились в плавании, получили приказ не возвращаться на базы и оставаться в море до тех пор, пока не выяснится ситуация на берегу. Скоро стало ясно, что опасность эпидемии подстерегает каждую крупную военную базу, и хотя некоторые подразделения – главным образом пехота и военная полиция – были выведены из казарм для усиления Национальной гвардии, медики постоянно следили за каждым солдатом и морским пехотинцем. Скоро им начали попадаться военнослужащие с симптомами заболевания гриппом. Заболевшие были немедленно изолированы от остальных военнослужащих, их одели в защитные костюмы ГИПЗО и на вертолётах отправили в ближайшие больницы, где находились пациенты, заболевшие лихорадкой Эбола. К полуночи стало ясно, что вооружённые силы США не могут считаться полностью боеспособными из-за случаев заболевания геморрагической лихорадкой. Последовали срочные звонки в командный центр Национальной гвардии, сообщавшие, в каких подразделениях отмечены случаи заболевания, на основании этой информации целые батальоны были изолированы от остальных подразделений и помещены в карантин. Личный состав питался сухими пайками, потому что столовые были закрыты, и думал о враге, который оставался невидимым.

* * *

– Боже мой, Джон. – Чавез вошёл в кабинет Кларка. Кларк молча кивнул. Сэнди, его жена, была преподавателем в учебном госпитале, обучала медсестёр. Джон знал, что её жизнь подвергается опасности, тем более что она работала в инфекционном отделении, а теперь инструктировала медперсонал, как обращаться с пациентами, больными лихорадкой Эбола, оставаясь при этом в безопасности.

Оставаясь в безопасности? – подумал он. Да, конечно. При этой мысли у него возникли мрачные воспоминания, и он почувствовал страх, который не испытывал уже много лет. Подобное нападение на его страну – Кларку ещё не сообщили об этом, но он никогда не верил в случайные совпадения – не подвергало опасности его самого, но угрожало жизни его жены.

– Как ты думаешь, кто это сделал? – спросил Чавез. Это был глупый вопрос, и ответ на него был ещё глупее.

– Кто-то, кому мы не нравимся, – раздражённо ответил Джон.

– Извини. – Чавез посмотрел в окно и задумался. – Те, кто решились на такой шаг, чертовски рискуют, Джон.

– Если мы узнаем, что всё обстоит именно так… оперативная безопасность подобного мероприятия исключительно надёжна.

– Согласен, мистер К. Думаешь, это те люди, которых мы видели?

– Не исключено. Но, надо думать, существуют и другие. – Он посмотрел на часы. Директор Фоули, должно быть, уже вернулся из Вашингтона, и следовало идти к нему.

Через две минуты они были в его кабинете.

– Привет, Джон, – отозвался директор ЦРУ. Он уже сидел за столом, тут же находилась и Мэри-Пэт.

– Ведь это не случайность? – спросил Кларк.

– Да, не случайность. Сейчас создаётся объединённая рабочая группа по расследованию причин возникновения эпидемии. ФБР опрашивает людей внутри страны. А поскольку есть подозрения, наша задача выяснить их обоснованность за пределами наших границ. Вы оба будьте готовы заняться этим. Сейчас я стараюсь придумать способ перебросить наших людей за океан.

– А как с разведывательной сводкой национальной безопасности? – спросил Динг.

– Всё остальное приказано временно положить на полку. Джек даже подчинил мне Агентство национальной безопасности и Разведуправление Министерства обороны. – Несмотря на то что ЦРУ в соответствии с законом обладало правом поступать именно так и без особого распоряжения президента, основные спецслужбы обычно не вмешивались в дела друг друга и существовали независимо внутри собственных империй. Так было до сегодняшнего дня.

– Как дела с детьми, Мэри-Пэт? – спросил Кларк.

– Держу их дома. – Независимо от того, кем она являлась и какую должность занимала, Мэри-Пэт оставалась прежде всего матерью с обычными материнскими заботами. – Они говорят, что чувствуют себя нормально.

– Оружие массового поражения… – произнёс Чавез. От него не требовалось говорить что-то ещё.

– Совершенно верно, – кивнул директор ЦРУ. Кто-то не обратил внимания или не принял всерьёз то обстоятельство, что политика Соединённых Штатов по вопросу применения оружия массового поражения на протяжении последних лет была чёткой и недвусмысленной. Ядерная бомба теоретически ничем не отличалась от баллона с вирусами или снаряда, начинённого отравляющим газом, и ответом на применение вирусов или химических отравляющих веществ являлась атомная бомба, потому что у Америки не было другого оружия массового поражения.

На столе Фоули зазвонил телефон.

– Слушаю. – Директор ЦРУ несколько секунд слушал говорившего. – Вы можете выслать сюда группу специалистов? Спасибо.

– Кто это?

– Армейский институт в Форт-Детрике. Они приедут сюда через час. Мы получили разрешение послать своих людей за пределы страны, но прежде будет проведён анализ их крови. Европейские страны… ну, ты представляешь себе, как они обеспокоены. Даже при нормальных обстоятельствах нельзя послать собаку в Англию без того, чтобы оставить её на месяц в карантине, дабы убедиться, что она не больна бешенством. Вас вместе с членами экипажа проверят, наверно, и на другом берегу Атлантического океана, – добавил Фоули.

– Мы не собрали вещи… – возразил Кларк.

– Но ведь все, что вам потребуется, Джон, находится здесь, правда? – Мэри-Пэт сделала паузу. – Извини.

– Есть какие-то подозрения?

– Пока нет, но это пока. Нельзя сделать что-то подобное, не оставив никаких следов.

– Тут происходит нечто странное, – заметил Чавез, оглядывая узкий и длинный кабинет директора ЦРУ. – Ты помнишь, Джон, что я недавно говорил?

– Нет, – покачал головой Кларк. – Что ты хочешь сказать?

– Есть вещи, которые нельзя вернуть в прежнее состояние и на которые нельзя ответить тем же. Ведь если это террористический акт…

– Нет, – возразила Мэри-Пэт. – Для террористического акта это слишком крупная и сложная операция.

– Хорошо, мэм, но даже если бы это было актом терроризма, мы можем превратить ту же долину Бекаа[110]110
  Долина Бекаа – область в Ливане, считается, что там находятся базы по подготовке террористов.


[Закрыть] в ровную асфальтовую площадку для стоянки автомобилей и затем послать туда морских пехотинцев, чтобы они разметили её белыми полосами, после того как она остынет. В этом нет никакой тайны. То же самое относится и к другим странам, правда? Мы уничтожили баллистические ракеты, но ядерные бомбы у нас по-прежнему остались. Мы можем сжечь любую страну до её скального основания, и президент Райан поступит так без колебаний – во всяком случае я не сделаю ставку против такого варианта. Мне довелось видеть его в действии, и он далеко не слюнтяй.

– Ну и какой вывод? – спросил директор ЦРУ. Он не стал объяснять, что все не так просто. Прежде чем Райан или кто другой отдаст приказ об использовании атомного оружия, понадобятся столь веские доказательства, что их можно сравнить разве что с теми, что предъявляют в Верховном суде. К тому же он не думал, что Райан относится к числу людей, готовых прибегнуть к атомному оружию почти при любых обстоятельствах.

– Думаю, что тот, кто провёл такую операцию, пришёл к выводу, что либо не имеет значения, узнаем мы о намеренной попытке начать биологическую войну, либо мы не отважимся на такой ответный удар, либо… – Был ещё и третий вариант – вот только Динг не мог ещё его полностью сформулировать.

– Либо они надеются тем самым устранить президента – но тогда зачем сначала пытаться похитить его маленькую девочку? – спросила Мэри-Пэт. – Это только увеличивает бдительность Секретной службы и усложняет задачу, вместо того чтобы сделать её проще. В мире сейчас происходит множество странных вещей. Проблема с Китаем. Возникновение Объединённой Исламской Республики. Корабли индийского флота незаметно вышли в море. Все эти политические осложнения у нас дома, и вот теперь появление лихорадки Эбола. У меня нет единой картины происходящего. Все это кажется не связанным друг с другом.

– Если не принимать во внимание, что это в целом осложняет положение Америки, не правда ли?

В кабинете воцарилась тишина.

– А ведь парень прав, – сказал Кларк руководителям ЦРУ.

* * *

– Вспышки лихорадки Эбола всегда начинаются в Африке, – произнёс Лоренц, набивая трубку. – Вирус Эбола живёт именно там. Несколько месяцев назад мы зарегистрировали вспышку в Заире.

– Об этом не сообщалось в новостях, – заметил агент ФБР.

– Там было всего две жертвы: маленький мальчик и медсестра, точнее, монахиня, занимавшаяся уходом за больными. Насколько я помню, она погибла в авиакатастрофе. Затем произошла вспышка лихорадки в Судане – опять две жертвы, взрослый мужчина и маленькая девочка. Мужчина умер, а вот девочка выздоровела. Это случилось несколько недель назад. Нам прислали образцы крови пациента «Зеро», и мы провели с ними ряд экспериментов.

– Как это делается?

– Мы выращиваем вирус в культурной среде. Между прочим, ею служат обезьяньи почки… Ах, да… – вспомнил врач.

– Что случилось?

– Я заказал партию зелёных обезьян – ими мы пользуемся для экспериментов. Усыпляем их и извлекаем почки. Но кто-то опередил нас, и мне пришлось ждать, пока будет собрана новая партия.

– Вам не известно, кто вас опередил?

Лоренц покачал головой.

– Нет, мы не узнали этого. Пришлось отложить исследования на неделю-другую, вот и все.

– Кому ещё могли понадобиться обезьяны? – спросил агент.

– Фармацевтическим компаниям, медицинским лабораториям и так далее.

– С кем я могу поговорить по этому поводу?

– Это вы серьёзно?

– Да.

Лоренц пожал плечами и вытащил карточку из своей картотеки.

– Вот с ним.

* * *

Понадобилось время, чтобы организовать эту встречу. Посол Дэвид Л. Уилльямс вышел из лимузина, и его провели в официальную резиденцию премьер-министра. Он был признателен, что его согласились принять столь рано, во время завтрака, потому что позднее Индия превращается в раскалённую духовку, а в его возрасте становилось все труднее переносить такую жару, особенно если учесть, что пришлось одеться как подобает послу, а не выглядеть губернатором Пенсильвании, где никто не возражал против неформальной одежды, даже на работе. В этой стране народ одевался слишком уж свободно, а потому высшее общество с особым вниманием относилось к соблюдению дипломатического протокола. А ещё любят называть себя самой большой в мире демократической страной, насмешливо подумал отставной губернатор. Вот так.

Премьер-министр уже сидела за столом. Она встала, когда посол вошёл в комнату, взяла его за руку и проводила к столу, где их ожидал утренний сервиз, украшенный золотом. Слуга, одетый в ливрею, налил послу кофе. Завтрак начался с того, что перед ними поставили тарелки с тонкими ломтиками дыни.

– Благодарю вас за согласие принять меня, – сказал Уилльямс.

– Я всегда рада видеть вас в моём доме, – ответила премьер-министр с любезной улыбкой. Как у змеи, подумал посол. Вежливый разговор продолжался минут десять. Дети здоровы. Внуки тоже. Да, с наступлением лета становится все жарче. – Итак, какой вопрос вы хотели обсудить, господин посол?

– Насколько я понимаю, ваш флот вышел в море?

– Совершенно верно. После всех неприятностей, которые американский флот причинил нам, нашим кораблям пришлось встать на ремонт. Полагаю, теперь они хотят убедиться, что все механизмы исправны и функционируют должным образом, – ответила премьер-министр.

– Значит, ваши корабли всего лишь проводят учения? – уточнил Уилльямс. – Моё правительство поручило мне задать вам этот вопрос, госпожа премьер-министр.

– Господин посол, позвольте напомнить вам, что мы являемся суверенной страной. Наши вооружённые силы действуют в соответствии с законами Индии. Кроме того, вы постоянно говорите нам, что море свободно для плавания всех кораблей. Теперь ваша страна хочет лишить нас этого права?

– Отнюдь, госпожа премьер-министр. Нам всего лишь кажется странным, что вы организуете такие крупномасштабные учения. – Посол удержался от того, чтобы не добавить: с вашими столь ограниченными возможностями.

– Господин посол, нам не нравится, когда нас пытаются запугать. Всего лишь несколько месяцев назад вы голословно обвинили нас в намерении совершить агрессивные действия против нашего южного соседа. Вы угрожали нашей стране. Более того, вы напали на наш флот и повредили наши корабли. Чем вызваны столь недружественные действия с вашей стороны? – Премьер-министр откинулась на спинку кресла.

«Недружественные действия» – это выражение не употребляют, не подумав, и сейчас оно прозвучало совсем не случайно, отметил посол.

– Госпожа премьер-министр, мы не совершали, как вы выразились, недружественных действий. Возможно, создавшееся представление объясняется ошибочным толкованием намерений обеих сторон. Дабы избежать в дальнейшем повторения подобных ошибок, я и попросил о встрече с вами. Я хотел получить ответ на простой вопрос. Америка никому не угрожает. Нас всего лишь интересуют намерения вашего военно-морского флота.

– Я уже ответила на этот вопрос. Наш флот проводит учения. – Уилльямс обратил внимание, что минуту назад она «полагала», что флот вышел в море для проверки действия механизмов после ремонта. Теперь премьер-министр говорила об этом с большей уверенностью. – И ничем больше.

– Тогда я получил ответ на свой вопрос. – На лице Уилльямса появилась кроткая улыбка. Боже мой, подумал посол, а ведь она считает себя умной женщиной! Уилльямс прошёл трудную школу в одной из самых сложных политических систем Америки – в демократической партии Пенсильвании – и сумел пробиться в её руководство. Ему нередко попадались подобные люди, правда, не столь лицемерные. Для политических деятелей ложь стала делом привычным, и они не сомневались, что им это всегда сойдёт с рук. – Спасибо, госпожа премьер-министр.

* * *

Очередной учебный бой впервые кончился столь сокрушительным поражением национальных гвардейцев. Просто удивительно, насколько плохо они рассчитали начало своих манёвров, подумал Хэмм, глядя на боевые машины, возвращавшиеся по просёлочным дорогам. Бригада Национальной гвардии начала бой сразу после того, как её бойцы выслушали выступление президента. Впрочем, ничего удивительного – они находятся вдали от дома, где у них остались семьи, так что даже во время учений их не покидало беспокойство. У них не было времени, чтобы хоть немного успокоиться перед боем, позвонить домой и убедиться, что все там в порядке с родителями или с женой и детьми. Расплата была жестокой, но как профессиональный солдат полковник Хэмм не мог на этот раз упрекнуть каролинскую бригаду. Такое не случится в настоящем сражении. Какими бы реалистичными ни были условия в Национальном центре боевой подготовки, всё-таки они резко отличались от боевых. Здесь никто не рисковал жизнью – разве что в результате несчастного случая, – тогда как дома положение было обратным. Разве такой должна быть солдатская жизнь?

* * *

Армейский медик взял пробы крови у Кларка и Чавеза и тут же провёл анализ. Оперативники следили за его действиями, затаив дыхание, – особенно смущали толстые перчатки на руках медика и маска на лице.

– Вы оба здоровы, – заявил он наконец, тоже вздохнув с облегчением.

– Спасибо, сарж, – поблагодарил Чавез. Теперь обстановка стала совершенно реальной. На его смуглом лице отразилось не только облегчение – как и Джон, он уже думал о предстоящей операции.

Не теряя ни минуты, они отправились в служебном автомобиле на базу Эндрюз. Улицы федерального округа Колумбия оказались необычно пустынными, так что они ехали, почти не останавливаясь. Впрочем, это не уменьшало чувства беспокойства у обоих. На одном из мостов им пришлось подождать, пока несколько автомобилей минуют контрольно-пропускной пункт. Посреди проезжей части стоял «хаммер» Национальной гвардии. Подъехав к нему, Кларк показал своё удостоверение.

– ЦРУ, у нас срочное дело, – сказал он военному полицейскому.

– Проезжайте, – ответил сержант.

– Так куда мы направляемся, мистер К.? – спросил Чавез, когда автомобиль снова набрал скорость.

– В Африку, через Азорские острова.