Текст книги "Слово президента"

Глава 40
Первые шаги

Большинство американцев, просыпаясь, узнавали то, что их президент уже знал. Во время авиакатастрофы, которая произошла в противоположной части мира, погибло одиннадцать американских граждан и троих пока не опознали. Местная телевизионная группа, узнав об аварийной ситуации от кого-то из дружески настроенного обслуживающего персонала, успела в последний момент приехать в аэропорт. На их видеозаписи был виден лишь огненный шар, вздымающийся где-то вдалеке, затем последовали кадры, снятые с более близкого расстояния. Они были настолько типичными для аэропорта, что могли быть сделаны где угодно. Десять пожарных машин окружили пылающий фюзеляж, заливая его пеной и водой, слишком поздно, чтобы спасти кого-либо. Вокруг с воем носились санитарные автомобили. Какие-то люди, скорее всего уцелевшие пассажиры, разбредались по полю, потрясённые случившимся. Какие-то – с почерневшими лицами и в обгоревшей одежде – падали на руки спасателей. Камера показывала жён, оставшихся без мужей, родителей, потерявших детей, общую суету, которая при всей своей драматичности не объясняет ничего, хотя происходящее требует принятия каких-то срочных мер.

Правительство Китайской Республики выступило с резким заявлением, в котором говорилось об акте воздушного пиратства, и потребовало созыва экстренного заседания Совета Безопасности ООН. Через несколько минут после Тайбэя Пекин опубликовал своё заявление, утверждая, что его самолёты, которые проводили учения, подверглись ничем не спровоцированному с их стороны нападению и были вынуждены открыть ответный огонь. Пекин полностью отрицал свою причастность к трагедии и винил во всём свою мятежную провинцию.

– Итак, что ещё нам стало известно? – спросил Райан у адмирала Джексона. Стрелки на часах показывали половину восьмого утра.

– Мы просматривали обе видеозаписи в течение двух часов. Я привлёк нескольких лётчиков-истребителей, с которыми мне довелось работать раньше, пару ребят из ВВС, и мы обсудили ситуацию. Начать с того, что китайские коммунисты…

– Мы не должны больше так их называть, Робби. – прервал его президент.

– Извините, старая привычка. Хорошо, джентльмены из КНР не могли не знать, что в этом районе находятся наши корабли. Электронная сигнатура корабля с системой «Иджис» видна, словно гора Сент-Хелен. А технические характеристики таких кораблей уже не являются секретом. Они на вооружении флота почти двадцать лет. Итак, они знали, что мы следим за ними, и понимали, что мы увидим каждое их движение. Это следует иметь в виду.

– Продолжай, – сказал Джек, он внимательно слушал друга.

– Второе, у нас на «Чандлере» находится группа электронной разведки, которая прослушивает радиопереговоры Вот разговор китайских лётчиков, цитирую перевод – это через тридцать секунд после начала боя: «Я вижу его, он у меня на мушке, пускаю ракету». Так вот, засечка времени на записи точно соответствует моменту пуска ракеты с головкой инфракрасного наведения в авиалайнер.

Третье, и это утверждал каждый лётчик, с которым мне довелось говорить: зачем пускать ракету в авиалайнер на пределе дальности, когда совсем рядом, прямо перед тобой, находятся вражеские истребители? Джек, здесь все подстроено, и все это очень плохо пахнет.

– К сожалению, мы не можем доказать, что голос принадлежит пилоту истребителя, который произвёл запуск ракеты в аэробус, но я придерживаюсь мнения, и оно совпадает с мнением моих приятелей с противоположного берега реки, что это был преднамеренный акт. У них изначально было намерение сбить авиалайнер, – закончил начальник оперативного управления Пентагона. – Ещё повезло, что на нём вообще кто-то уцелел.

– Адмирал, – спросил Арни ван Дамм, – вы можете подтвердить это в суде?

– Сэр, я не адвокат. Я всего лишь лётчик. Я не зарабатываю на жизнь, доказывая что-то, но шансы, что мы правы, составляют сто к одному.

– Я не могу сделать такого заявления перед телевизионными камерами, – сказал Райан и посмотрел на часы. Через несколько минут ему нужно было сесть в кресло гримёра. – Если они сделали это специально…

– Никаких «если», Джек, О'кей'.

– Черт побери, Робби, я выслушал тебя и понял, что ты хочешь сказать! – вспылил Джек. Он помолчал и сделал глубокий вдох. – Я не могу обвинить суверенное государство в вооружённом нападении без стопроцентных доказательств. Хорошо, предположим, они сделали это специально, зная, что нам это станет известно. Но зачем?

Группа советника президента по национальной безопасности провела трудную ночь. Гудли выразил общее мнение.

– Трудно сказать, господин президент.

– Может быть, они пытаются оказать давление на Тайвань? – спросил президент.

– Это им не под силу, – ответил Джексон, не обращая внимания на резкие слова своего верховного главнокомандующего. – У них нет физической возможности захватить остров. Мы не обнаружили никаких признаков усиления активности сухопутных сил КНР в этом районе. Так что с военной точки зрения ответ будет отрицательным.

– Высадка воздушного десанта? – спросил Эд Фоули. Робби отрицательно покачал головой.

– У них нет необходимого количества транспортных самолётов, но даже если они и попытаются, у Китайской Республики достаточно мощная зенитная оборона, чтобы быстро покончить с такой затеей, расстреляв их в воздухе, как уток на осенней охоте. Они могут начать морское и воздушное сражение, о котором я говорил вчера, но при этом будет потеряно немало самолётов и кораблей – и зачем? – задал вопрос начальник J-3.

– Неужели они сбили авиалайнер, чтобы испытать нашу реакцию на это происшествие? – удивлённо произнёс президент Соединённых Штатов. – Но это тоже бессмысленно.

– Замени «нашу» на «мою», и это станет более вероятным, – негромко произнёс глава ЦРУ.

– Перестаньте, директор, – возразил Гудли. – На борту авиалайнера находилось более двухсот человек, и они полагали, что убили всех.

– Не будь таким наивным, Бен, – терпеливо произнёс Фоули. – Они не разделяют нашего сентиментального отношения к человеческой жизни.

– Не разделяют, но…

– О'кей, давайте подумаем, – прервал их Райан. – Мы считаем, что это преднамеренный акт, но у нас нет надёжных доказательств и мы не имеем представления, зачем это им понадобилось, а раз у нас нет доказательств и нам неизвестны их намерения, я не могу назвать это преднамеренным актом, верно? – Сидящие за столом закивали. – Отлично, тогда через пятнадцать минут мне предстоит спуститься в зал для прессы, где я оглашу это заявление и стану отвечать на вопросы репортёров, и все, что я скажу, будет ложью.

– Да, господин президент, это краткий итог создавшейся ситуации, – подтвердил ван Дамм.

– Ну разве не великолепно, – проворчал Райан. – И в Пекине будут знать, по крайней мере подозревать, что я лгу.

– Вероятно, но в этом мы не уверены, – заметил Эд Фоули.

– Я не умею лгать, – сообщил им Райан.

– Тогда учитесь, – сказал глава президентской администрации. – И побыстрее.

* * *

Они не разговаривали во время перелёта из Тегерана в Париж. Адлер выбрал удобное кресло в хвостовой части самолёта, достал блокнот и в течение всего полёта писал, стараясь дословно восстановить беседу с Дарейи, затем прибавил несколько собственных замечаний, касающихся обстановки – от внешнего вида аятоллы до беспорядка на его столе. Закончив, он ещё час перечитывал свои заметки, и только потом приступил к аналитическим выводам. За время работы государственный секретарь израсходовал полдюжины карандашей. На пересадку в Париже потребовалось меньше получаса. Этого было достаточно, чтобы Адлер перекинулся несколькими фразами с Клодом, а его сопровождающие успели выпить в баре. Затем маленький авиалайнер ВВС США VC-20B взлетел и взял курс на запад.

– Как прошла ваша беседа? – спросил Джон.

Адлеру пришлось напомнить себе, что Кларк не просто вооружённый охранник, а член группы по составлению оценки национальной безопасности.

– Сначала скажите, что вам удалось выяснить во время прогулки?

Старший оперативник ЦРУ сунул руку в карман и передал государственному секретарю золотое ожерелье.

– Это означает, что мы обручены? – улыбнулся Адлер. Кларк сделал жест в сторону своего напарника.

– Нет, сэр. Это он обручён.

Теперь, когда самолёт достиг крейсерской высоты, техник, который обслуживал систему связи, включил своё оборудование. Телефакс тут же заработал.

* * *

– … мы установили, что погибло одиннадцать американских граждан и ещё трое пока считаются пропавшими без вести. Четыре уцелевших американца серьёзно пострадали и находятся на лечении в местных больницах. На этом я заканчиваю своё вступительное заявление, – сказал президент Соединённых Штатов, обращаясь к собравшимся репортёрам.

– Господин президент! – хором выкрикнули три десятка голосов.

– Прошу задавать вопросы по одному. – Джек указал на женщину в первом ряду.

– Пекин утверждает, что тайваньские истребители открыли огонь первыми. Мы можем подтвердить это?

– Сейчас мы анализируем поступившую информацию, но понадобится время, чтобы разобраться в ней. До того момента, пока у нас не будет определённых сведений, я не считаю правильным делать какие-либо выводы.

– Но стороны обменивались огнём? – настаивала женщина.

– По-видимому, так и произошло.

– Значит, нам известно, чья ракета попала в аэробус?

– Как я уже сказал, полученная информация изучается. – Давай короткие ответы на вопросы, Джек, напомнил он себе. К тому же он до сих пор не солгал, верно? Он сделал жест в сторону другого репортёра.

– Господин президент, погибло так много американских граждан. Какие действия вы собираетесь предпринять, чтобы не допустить повторения такой катастрофы?

По крайней мере на этот вопрос он может дать правдивый ответ.

– В данный момент мы рассматриваем различные варианты. Кроме этого мне нечего сказать, разве только то, что мы обратились к обеим китайским государствам с предложением задуматься над своими действиями. Гибель невинных людей не идёт на пользу ни одной стране. Военные учения ведутся там уже некоторое время, и возникшая напряжённость не содействует укреплению стабильности в этом регионе.

– Значит, вы предлагаете обеим странам прекратить свои учения?

– Мы собираемся предложить им рассмотреть этот вопрос.

– Господин президент, – произнёс Джон Пламер, – это ваш первый кризис во внешней политике и…

Райан посмотрел на журналиста. Ему хотелось сказать этому пожилому репортёру, что первый внутриполитический кризис был делом его рук, но он не мог позволить себе обострения отношений со средствами массовой информации, а стать друзьями с репортёрами можно лишь в том случае, если ты им нравишься, что для него, как он уже понял, весьма маловероятно.

– Мистер Пламер, прежде чем что-либо предпринять, нужно выяснить факты. Мы прилагаем все усилия для выяснения обстоятельств этого происшествия. Сегодня утром у меня состоялась встреча по вопросу национальной безопасности..

– Но там не было государственного секретаря Адлера, – прервал его Пламер. Прожжённый репортёр, он проверил номера автомобилей, припаркованных на Уэст-Икзекьютив-драйв – Почему он отсутствовал?

– Мистер Адлер приедет несколько позже, – попытался уйти от прямого ответа Райан.

– Где он сейчас? – настаивал Пламер. Райан покачал головой.

– Давайте ограничимся одной темой Сейчас ещё слишком рано, чтобы задавать столько вопросов, и, как вы сами заметили, мне нужно заниматься сложной международной ситуацией, мистер Пламер.

– Но ведь он ваш главный советник по международным вопросам, сэр. Где он сейчас?

– Следующий вопрос, – коротко бросил президент. Он получил то, что заслужил, от Барри из Си-эн-эн.

– Господин президент, вы только что сказали «к обоим китайским государствам». Сэр, означает ли это перемену нашей политики по отношению к Китаю, и если так…

* * *

В Пекине было чуть позже восьми вечера. Всё шло хорошо. Он видел это, глядя на экран телевизора. Как странно видеть политического деятеля, которому так явно недостаёт обаяния и находчивости, особенно американца. Чанг Хансан закурил сигарету и поздравил себя. Он снова добился успеха В организации этих «учений» таилась немалая опасность, особенно в последних вылетах истребителей, но тут ему на помощь так удачно пришли лётчики Китайской Республики, первыми начавшие воздушный бой, в точности, как он и надеялся Теперь возник международный кризис, который он мог контролировать и даже закончить в тот момент, когда сочтёт нужным, просто отозвав вооружённые силы КНР на свои базы. Он заставит Америку реагировать, но реагировать не путём каких-либо действий, а бездействием, а затем кто-нибудь ещё возьмётся за дело, спровоцировав атаку на её нового президента. Чанг Хансан не имел представления о том, что задумал Дарейи. Может быть, это будет попытка убийства? Или ещё что-то? От него самого теперь требовалось всего лишь занять позицию стороннего наблюдателя, как он и делает это сейчас, а затем собрать плоды, когда возникнет благоприятная возможность, а она неминуемо возникнет. Везение не всегда будет на стороне Америки. Она утратит его, по крайней мере пока этот молодой дурак находится в Белом доме.

– Барри, одна страна называет себя Китайской Народной Республикой, а другая – Китайской Республикой. Я ведь должен как-то называть их, правда? – раздражённо спросил Райан. Черт побери, неужели я снова что-то натворил?

– Да, господин президент, но…

– Но у нас погибло, вероятно, четырнадцать американских граждан, и сейчас не время заниматься спорами о семантике. – Вот тебе, съешь.

– Так что мы собираемся предпринять? – потребовал ответа женский голос.

– Во-первых, мы попытаемся выяснить, что же на самом деле произошло. Затем начнём думать, как отреагировать на это.

– Но почему нам до сих это неизвестно?

– Потому что, как бы нам ни хотелось знать обо всём, что происходит в мире каждую минуту, это просто невозможно.

– Так вот почему ваша администрация так резко увеличивает штаты ЦРУ?

– Как я уже говорил, мы никогда не обсуждаем вопросы, связанные с нашими разведывательными службами.

– Господин президент, существуют опубликованные материалы, которые…

– В средствах массовой информации публикуются материалы о регулярном появлении НЛО, – огрызнулся Райан. – Вы им тоже верите?

Аудитория на мгновение стихла. Действительно, не каждый день видишь, как президент теряет самообладание. Репортёрам это понравилось.

– Дамы и господа, я сожалею, что не могу дать ответы на ваши вопросы, которые бы вас удовлетворили. Между прочим, я сам задаю себе некоторые из этих вопросов, но требуется время, чтобы дать на них правильные ответы. Раз мне приходится ждать получения надёжной информации, то и вам тоже, – закончил Райан, стараясь вернуть пресс-конференцию в прежнюю колею.

– Господин президент, человек, который очень походит на бывшего председателя советского КГБ, недавно выступал по телевидению и… – Репортёр сделал паузу, увидев, как под слоем грима покраснело лицо Райана. Он надеялся, что президент снова потеряет самообладание, но этого не произошло. Костяшки пальцев президента, сжимающие край трибуны, побелели, и он сделал глубокий вдох.

– Продолжай свой вопрос, Сэм.

– … и этот джентльмен сказал, кто он такой. Теперь, сэр, кот выпущен из мешка, так что мой вопрос является вполне законным.

– Я так и не услышал ещё вопроса, Сэм.

– Является ли он на самом деле тем, за кого себя выдаёт?

– Вы и без меня это хорошо знаете.

– Господин президент, это событие, эта… операция имеет огромное международное значение. С какого-то момента разведывательные операции, пусть и самые секретные, начинают оказывать серьёзное влияние на наши иностранные дела. С этого момента американский народ хочет знать о подобных вещах.

– Сэм, я скажу теперь уже в последний раз: я никогда, ни при каких обстоятельствах не буду обсуждать вопросы разведки. Сегодня утром я пришёл сюда, чтобы сообщить нашим гражданам о трагическом и пока не поддающемся объяснению инциденте, в котором погибло больше ста человек, включая четырнадцать американцев. Наше правительство приложит все усилия, чтобы выяснить, как это произошло, и затем примет решение о дальнейших мерах.

– Очень хорошо, господин президент. Итак, наша политика касается одного Китая или двух Китаев?

– Мы не внесли никаких изменений в нашу политику.

– Но, может быть, после этого инцидента политика будет пересмотрена?

– Я не стану высказываться по столь важному вопросу. Это не более чем абстрактные размышления. А теперь, с вашего разрешения, мне хотелось бы вернуться к работе.

– Спасибо, господин президент! – услышал Джек, уже открывая двери. Сразу за углом находился хорошо скрытый стенной шкаф с оружием. Президент стукнул по нему кулаком с такой силой, что хранящиеся там автоматы «узи» жалобно звякнули.

– Проклятье! – выругался он, направляясь по пятидесятиярдовому переходу обратно в свой кабинет.

– Господин президент? – Райан обернулся. Это был Робби. Странно было видеть лётчика с портфелем в руках.

– Я хотел извиниться перед тобой, – сказал Джек, прежде чем Робби успел заговорить. – Извини, что я вышел из себя.

Адмирал Джексон хлопнул друга по плечу.

– Когда в следующий раз мы будем играть в гольф, это обойдётся тебе по баксу за лунку, и если ты опять начнёшь злиться, злись на меня, а не на лунки, ладно? Они ни при чём. Я видел и раньше, как ты злишься. Держи себя в руках, приятель. Командир может терять самообладание перед своими подчинёнными, только когда хочет сделать это намеренно – мы называем это техническим приёмом руководства, а не всерьёз. А вот кричать на помощников – это другое дело Я твой помощник, – сказал Робби. – Кричи на меня.

– Да, я знаю. Держи меня в курсе дела и…

– Джек?

– Что, Робби?

– У тебя все получается хорошо. Только сдерживай себя.

– Я не должен допускать, чтобы кто-то убивал американцев, Робби. Я нахожусь здесь для того, чтобы этого не происходило. – Его руки снова непроизвольно сжались в кулаки.

– Неприятности случаются, господин президент. Если вы думаете, что способны не допустить этого, то просто обманываете себя. И я не должен говорить вам это. Вы не Господь Бог, а просто очень хороший человек и отлично справляетесь со своей работой. Как только закончим изучение, представим вам более подробную информацию.

– Как относительно ещё одного урока в гольф, когда все успокоится?

– Располагайте мной, как только сочтёте нужным, сэр. – Друзья обменялись рукопожатием. Каждому из них это показалось недостаточным, но оба знали, что придётся ограничиться этим. Джексон направился к выходу, а Райан открыл дверь в комнату секретарей.

– Миссис Самтер! – произнёс он по пути. Может быть, табачный дым успокоит его.

* * *

– Какие новости, господин секретарь? – спросил Чавез. Сообщение, поступившее по факсу через шифрованный спутниковый канал рассказало им все, что было известно президенту. Кларк и Чавез внимательно прочитали все три страницы.

– Я не знал этого, – признался Адлер. – Чавез, как теперь с тезисами вашей диссертации?

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Вам следовало подождать с её написанием. Теперь вы знаете, что происходит в высших эшелонах власти. Это походит на детскую игру «из круга вышибалы», только нам приходится уворачиваться не от резинового мячика, ясно? – Государственный секретарь уложил свои записи в портфель и дал знак сержанту ВВС, который обслуживал пассажиров. Правда, он был не столь привлекателен, как французские стюардессы.

– Да, сэр?

– Клод оставил нам что-нибудь?

– Пару бутылок из долины Луары, – с улыбкой ответил сержант.

– Откупорьте их и принесите бокалы.

– Сыграем в карты? – спросил Кларк.

– Нет, на этот раз я хочу выпить пару бокалов и немного поспать. Похоже, мне предстоит новое путешествие, – покачал головой государственный секретарь.

– В Пекин. – Не удивительно, подумал Джон.

– Да уж не в Филадельфию, – согласился Скотт, когда появились бутылка и бокалы.

Через тридцать минут все трое откинули назад спинки своих кресел. Сержант задвинул шторки на иллюминаторах.

На этот раз Кларк заснул, а вот Чавез не смог. В замечании Адлера скрывалось немало правды. В своей диссертации Динг резко обвинял государственных деятелей конца прошлого и начала этого века за то, что они не сумели заглянуть дальше ближайших проблем. Теперь он понимал их. Трудно определить разницу между ближайшей тактической проблемой и по-настоящему стратегической, когда тебе приходится постоянно увёртываться от летящих в тебя снарядов, ежеминутно решая вопросы. Книги по истории не в состоянии были передать настроение, атмосферу тех дней, о которых писали их авторы. И не только в этом было дело. Они создавали ещё и не правильное, искажённое представление о людях. Вот государственный секретарь Адлер, который похрапывает сейчас в своём кожаном кресле, – кадровый дипломат, напомнил себе Чавез, и он завоевал доверие и уважение президента – человека, которого глубоко уважает он сам. Райана не назовёшь ни глупым, ни корыстным, но он всего лишь человек, а люди совершают ошибки… причём у великих людей и ошибки великие. Когда-нибудь какой-то историк напишет и об этом их путешествии, но сумеет ли тот историк понять ситуацию, в которой оно происходило? А если не сумеет, сможет ли правильно оценить происшедшее?

Так что же происходит на самом деле? – спросил себя Динг. Иран проявляет небывалую активность, свергает иракское правительство и образует новую страну, и в тот момент, когда Америка пытается разобраться в этом, происходит что-то ещё. Само по себе это событие, пожалуй, в глобальных масштабах незначительно, но ведь его подлинное значение узнаешь только после того, как все закончится, не правда ли? Как можно определить его истинный вес до этого? В том-то и проблема. Государственные деятели на протяжении столетий допускали серьёзные ошибки потому, что запутывались в каждодневности, не могли взглянуть на происходящее со стороны. Именно за это им платят деньги, но это совсем не так просто, правда? Он только что закончил свою диссертацию, в конце года получит степень магистра и будет официально признан экспертом в области международных отношений. Но как тут будешь экспертом, подумал Динг, откидываясь на спинку своего кресла. Ему вспомнилось своё легкомысленное заявление, сделанное однажды во время другого длительного перелёта. Слишком часто в международных отношениях попросту одна страна использует другую. Доминго Чавез, будущий магистр области международных отношений, улыбнулся при этой мысли, но разве она так уж забавна? Особенно когда гибнут люди, а они с мистером К, находятся на передней линии, защищая интересы своей страны. Что-то происходит на Среднем Востоке. Ещё какие-то события развиваются в Китае… За четыре тысячи миль… Может быть, между ними существует какая-то связь? Что, если существует? Но как это определить? Историки считают, что такое возможно, если только люди, занимающиеся такого рода проблемами, достаточно проницательны. Но историкам не приходится заниматься самой работой…

* * *

– Сегодня он был не в лучшей форме, – заметил Пламер, отпивая чай со льдом.

– За двенадцать часов, даже меньше, трудно определить, что именно происходит на другом конце света, Джон, – высказал свою точку зрения Хольцман.

Они сидели в типичном вашингтонском ресторане, оформленном в псевдофранцузском стиле с забавными маленькими ленточками на меню, в котором перечислялись дорогие блюда заурядного качества – впрочем, расходы обоих будут оплачены их редакциями.

– Он должен держаться лучше, – сказал Пламер.

– Тебе не нравится, что он не умеет лгать более умело?

– Это одно из качеств, требующихся от президента…

– А когда мы ловим его на этом… – Хольцману можно было не продолжать.

– Кто считает работу президента лёгкой, Боб?

– Иногда мне приходит в голову, а не стоит ли нам действительно сделать его работу ещё труднее, – произнёс Хольцман, но Пламер не клюнул на приманку.

– Как ты думаешь, где сейчас Адлер? – выразил свои мысли вслух корреспондент Эн-би-си.

– Сегодня утром ты задал интересный вопрос, – согласился репортёр из «Вашингтон пост», поднимая стакан. – Я поручил своим парням разобраться в этом.

– Мы тоже. От Райана требовалось всего лишь одно: сказать, что Адлер готовится к встрече с послом КНР. Это был бы достаточно убедительный ответ на вопрос.

– Но это было бы ложью.

– Это было бы правильной ложью. Боб, ведь такова игра. Правительство пытается сделать что-то втайне, а мы стараемся узнать об этом. У Райана любовь к секретности прямо-таки в крови.

– Но если мы наказываем его за это, то кому на пользу действуем?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Перестань, Джон. Утечку информации организовал для вас Эд Келти. Не надо быть учёным-ракетчиком, чтобы догадаться об этом. Всем это известно. – Боб принялся за салат.

– Значит, все это правда, не так ли?

– Да, – признался Хольцман. – И мне известно намного больше.

– Вот как? Ну что ж, я знаю, что ты работал над серией очерков. – Он не добавил, что сожалеет, что ему удалось перехватить столь сенсационную тему у репортёра «Вашингтон пост», главным образом потому, что не жалел об этом.

– Даже больше, чем я могу опубликовать.

– Действительно? – Это привлекло внимание Джона Пламера. Хольцман принадлежал к более молодому поколению, чем телевизионный корреспондент, и к старшему поколению по отношению к новому поколению репортёров, которые считали Пламера человеком с устаревшими взглядами, несмотря на то что посещали его семинары по журналистике в Колумбийском университете.

– Действительно, – заверил его Боб.

– А именно?

– А именно такие вещи, которые я не могу опубликовать, – повторил Хольцман. – По крайней мере, в течение длительного времени. Знаешь, Джон, я знал отдельные части этой истории уже много лет. Я знаю офицера ЦРУ, который вывез из России жену и дочь Герасимова. У нас заключено соглашение. Через пару лет он расскажет мне подробности этой операции. История про подводную лодку соответствует действительности и…

– Я знаю. Видел фотографию Райана на палубе подлодки. Не могу понять, почему он отказывается публиковать эту информацию.

– Он не нарушил правила. Никто не объяснил ему, что, поступая таким образом, он не нарушает правил…

– Ему нужно проводить больше времени с Арни.

– .. В отличие от Эда.

– Келти знает правила игры.

– Да, знает, может быть, даже слишком хорошо. Веришь ли, в одном я так и не смог разобраться, – заметил Боб Хольцман.

– В чём именно?

– Какую роль играем в этой игре мы? Кем мы должны быть: зрителями, судьями или участниками?

– Боб, наша работа заключается в том, чтобы сообщать правду нашим читателям, в моём случае – зрителям.

– На чьих фактах должна основываться эта, правда, Джон? – спросил Хольцман.

* * *

– Рассерженный, вышедший из себя президент Джек Райан… – Джек взял пульт дистанционного управления и заглушил слова репортёра Си-эн-эн, который ошеломил его вопросом о двух Китаях.

– То, что я был рассерженным, – это верно, а вот что вышел из себя – нет…

– Тоже верно, – согласился ван Дамм. – Ты запутался в вопросе о Китае, а также в ответе на вопрос, где находится Адлер. А между прочим, где он?

Президент посмотрел на часы.

– Он должен совершить посадку на базе Эндрюз примерно через полтора часа. Сейчас летит, наверно, над Канадой. С авиабазы он приедет прямо сюда, а затем, видно, снова отправится в путь – на этот раз в Китай. Что они там задумали, черт побери?

– Не имею представления, – признался глава администрации. – Но для этого у тебя есть группа советников по национальной безопасности.

– Я знаю ровно столько, сколько знают они, и не знаю ни хрена, – пробормотал Джек, откидываясь на спинку кресла. – Нам нужно увеличить число людей, способных давать оперативную информацию. Президент не может сидеть здесь, не имея представления о том, что происходит в мире. Я не могу принимать решения, не обладая информацией, а пока все, что есть в нашем распоряжении, это догадки – если не считать того, что сообщил нам Робби. Он представил надёжные сведения, но они не поддаются объяснению, потому что не соответствуют ничему остальному.

– Вам нужно научиться ждать, господин президент. Несмотря на то что пресса не хочет ждать, вам нужно проявить терпение и научиться концентрировать свои силы на том, что вы можете сделать – когда появляется такая возможность. А пока, – продолжил Арни, – на будущей неделе состоятся первые выборы в Конгресс. В соответствии с нашим расписанием тебе нужно совершить поездку по стране и выступить перед избирателями. Если ты хочешь, чтобы в Конгресс были избраны те, кто тебе нужны, ты должен поступить именно так. Я поручил Кэлли подготовить для тебя пару речей.

– На что мне следует обратить основное внимание?

– На налоговую политику, улучшение методов управления, честность и борьбу с коррупцией – твои любимые темы. Завтра утром будут готовы проекты выступлений. Настал момент, когда следует провести больше времени среди народа. Пусть они выразят свою любовь к тебе, и ты ответишь им тем же. – Президент бросил лукавый взгляд на своего главу администрации. – Я уже говорил тебе, что ты не должен постоянно сидеть в этих четырех стенах, а радиосвязь с президентскими самолётами действует вполне успешно.

– Пожалуй, в самом деле неплохо будет изменить обстановку, – согласился президент.

– Знаешь, что принесло бы сейчас наибольшую пользу?

– Что?

Арни усмехнулся.

– Какая-нибудь естественная катастрофа. Это позволит тебе отправиться на место катастрофы и выглядеть истинным президентом: встретиться с людьми, утешить их, пообещать федеральную помощь и…

– Типун тебе на язык! – рявкнул Райан так громко, что секретари услышали его голос через трехдюймовые двери. Арни тяжело вздохнул.

– Тебе нужно научиться понимать шутки, Джек. Спрячь свой вспыльчивый характер в сундук и запри его на замок. Я ведь просто хотел развеселить тебя. Я на твоей стороне, разве не помнишь? – С этими словами Арни покинул кабинет президента.

Райан остался один. Вот ещё урок в искусстве быть президентом. Интересно, когда ему больше не понадобятся эти уроки? Рано или поздно ему придётся и выглядеть и вести себя, как подобает президенту, но пока это не удаётся. Арни не сказал ему об этом прямо, как не сказал этого и Робби, но это было ясно и без них. Он всё ещё не чувствовал себя здесь, как дома. Он старался изо всех сил, но одного старания было недостаточно – пока, прибавил его рассудок. Пока? А может быть, никогда. И всё же постепенно, шаг за шагом, надо… напомнил он себе. Так говорит каждый отец каждому сыну, вот только эти отцы никогда не предупреждают, что постепенность – это та роскошь, которую человек не всегда может себе позволить, во всяком случае не он. Четырнадцать американцев погибли на посадочной полосе острова в восьми тысячах миль отсюда, возможно, они убиты преднамеренно, вот только ради чего? А ведь он должен отложить это в сторону и заняться другими делами, вроде поездки для встречи с людьми, права которых он поклялся соблюдать, ограждать и защищать, одновременно пытаясь понять, почему он не смог сделать этого в отношении четырнадцати из них. Что нужно для того, чтобы справиться с обязанностями президента? Забыть о погибших гражданах и заняться другими делами? Для того чтобы сделать это, нужно быть социопатом, верно? Нет, пожалуй. Другим тоже приходится заниматься подобными делами – военным, врачам, полицейским. А теперь и ему. Кроме того, он должен держать в узде свой нрав, избавиться от чувства разочарования и сосредоточиться на других делах, которые ждут его внимания и решения в течение остального дня.