Электронная библиотека » Уильям Макговерн » » онлайн чтение - страница 13


  • Текст добавлен: 30 апреля 2021, 17:35


Автор книги: Уильям Макговерн


Жанр: Исторические приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава 7
Постепенный упадок империи гуннов

В 100 г. до н. э. китайский император У-ди был на вершине своего могущества. Абсолютный властитель над своими подданными в Китае, он покорил и аннексировал или внушил страх своим соседям на юге (Маньюэ, Миньюэ и др.), на северо-востоке (Чаосянь) и на северо-западе (в Кашгарии). Все, что ему оставалось сделать, – это нанести решающий удар своим старым врагам – гуннам. Двадцать лет назад они потерпели поражение, но тем не менее их уничтожение не представлялось возможным.

Правда, в какой-то момент стало казаться, что удастся обойтись без большой военной кампании, и гунны добровольно признают китайский сюзеренитет. Они, бесспорно, были по-прежнему далеки от полного разгрома и еще недавно одержали несколько важных побед над китайцами, но успехи Китая в Даване глубоко потрясли гуннов, заставив их добровольно делать шаги к миру с Поднебесной империей.

Кроме того, империя гуннов продолжала переживать внутренний упадок. Шаньюи сменяли друг друга на гуннском троне один за другим, но ни один из них не царствовал долго и не был по-настоящему волевой сильной личностью. В действительности в этот период подлинная власть на протяжении многих лет находилась в руках не этих номинальных правителей, а талантливого простолюдина по имени Вэй-лу. По происхождению Вэй-лу был гунном, однако воспитывался в Китае и очень хорошо знал достоинства и недостатки китайской культуры. Впервые он появился при гуннском дворе с дипломатической миссией, прибывшей из Китая. Однако вскоре после своего приезда в гуннские владения Вэй-лу отказался от верности китайцам, поступил на службу к шаньюю и быстро поднялся на высокий пост, став личным советником и неформальным первым министром не только этого правителя, но и нескольких его преемников.

Нет сомнения, что именно по его совету царствовавший в то время (101 г. до н. э.) правитель гуннов отправил специальное посольство ко двору китайского императора для ведения переговоров и заключения нового договора о мире и дружбе. Шаньюй дошел до того, что послал смиреннейшее послание, в котором называл себя ребенком, не смеющим претендовать на равенство со своим «тестем» – китайским Сыном Неба. Все это было очень приятно, и на следующий год (100 г. до н. э.) император отправил одного из своих придворных, полководца Су У, в сопровождении щедрых подарков для шаньюя, чтобы тот продолжил дипломатические переговоры о заключении вечного мира.

Несмотря на то что Су У был способным и абсолютно честным человеком, он не был хорошим дипломатом и не сумел убедить шаньюя стать вассалом Поднебесной империи в прямом смысле этого слова. Расстроенный своей неудачей, Су У уже собирался вернуться в Китай, когда произошло событие, которое полностью изменило отношения между гуннами и китайцами и привело к очередному длительному периоду военных столкновений.

Несколько более мелких чиновников из посольства Су У, рассерженные провалом их миссии по достижению какой-то определенности, решили предпринять отчаянные шаги и вступили в сговор с рядом недовольных гуннских придворных с целью убить могущественного дворцового фаворита Вэй-лу и похитить влиятельную вдовствующую гуннскую императрицу. Заговорщики считали, что если их план удастся, гуннскому двору будет нанесен сокрушительный удар и он добровольно согласится признать власть Китая. Сохранение жизни номинального правителя они, по-видимому, не считали обязательным. Этическая сторона дипломатической миссии, так дерзко замышлявшей государственный переворот, похоже, не волновала этих достойных древних мужей.



К несчастью для заговорщиков, когда они уже собирались перейти к активным действиям, их схватили. Естественно, что разоблачение этого заговора вызвало большую шумиху. Непосредственные авторы заговора были немедленно преданы смерти. Но что гораздо хуже, никто не сомневался, что все посольство, включая самого Су У, принимало участие в подготовке переворота, и, хотя они заявили о своей невиновности, к ним отнеслись с большим подозрением. Сначала шаньюй хотел отрубить им головы, но в конце концов согласился сохранить жизнь, если они откажутся от своей приверженности Китаю и станут лояльными подданными гуннов.

Некоторые из высших членов посольства согласились на это предложение и должным образом «натурализовались». Но сам Су У, который считал, что в значительной степени «потерял лицо», решил, что смерть лучше позорной сдачи, и, взяв свой кинжал, попытался покончить с собой. Завершить попытку ему не дали, и, хотя Су У долго болел, в конце концов он поправился.

Как только он выздоровел, шаньюй и всемогущий Вэйлу снова попытались переманить Су У на сторону гуннов. Сначала они попробовали применить силу. Вэй-лу с обнаженным мечом в руке стал приближаться к посланнику, угрожая убить его, если тот не отречется от верности Китаю. Но Су У не пошелохнулся. Восхищенные этой демонстрацией мужества и преданности, гуннские лидеры стали предлагать Су У высокий пост, титулы и богатства, если он станет подданным гуннов, но посланник остался безучастен ко всем соблазнам.

Тогда, разъяренные его дерзостью, гунны бросили Су У в глубокую яму и долго держали там без еды и питья. Но, пока он там лежал, выпал снег, и Су У пил талую воду. Вместо еды он жевал волосы своего мехового плаща. Когда через много дней гунны обнаружили, что верный посланник еще жив, они решили, что он, должно быть, находится под особым покровительством небес и сохранили ему жизнь, но отправили в далекий необитаемый регион вблизи «северного моря» (озера Байкал). Желая поиздеваться над ним, они заставили его пасти стадо козлов, уверяя, что освободят, когда козлы дадут молоко. Девятнадцать лет Су У провел простым пастухом на далеком севере, но никогда ни на минуту не отрекался от верности своему хозяину, Сыну Неба, и не расставался с жезлом, данным ему императором, как символ власти. Су У использовал его, как пастуший посох, пока он совсем не сносился.

Китайская история хранит так много рассказов о посланниках и военачальниках, которые совершили предательство, что Су У послужил блестящим образцом непоколебимой преданности для многих поэтов и художников. Две тысячи лет спустя имя Су У по-прежнему является нарицательным у него на родине.

В результате провала миссии Су У китайская и гуннская империи вместо того, чтобы стать ближе, как было задумано, в одно мгновение разорвали все свои дружеские взаимоотношения. Фактически это стало началом нового периода военных конфликтов, и военные действия прекратились только через четырнадцать лет после того, как император У-ди лег в могилу.

Для китайцев результатом всех этих новых кампаний стало сплошное разочарование. Учитывая свои предшествующие победы над гуннами, император У-ди, без сомнения, надеялся, что, прилагая все возможные усилия и используя своих лучших полководцев, ему удастся нанести гуннам сокрушительное поражение и их империя развалится. Дальнейшие события показали, что этой надежде не суждено было сбыться.

Бесспорно, сражения по большей части проходили к северу от Великой Китайской стены и, следовательно, более или менее на территории гуннов. Кроме того, несколько раз китайские войска проникали на сотни миль вглубь гуннских владений, где убивали и брали в плен тысячи гуннов. Но эти экспедиции не давали устойчивых результатов, а достигнутые победы с лихвой уравновешивались поражениями, поскольку несколько раз китайские армии были окружены и уничтожены гуннами. В течение этого периода Китай потерял двух из своих самых блестящих военачальников. Эти полководцы были не просто разбиты и взяты в плен, но присягнули шаньюю и получили при дворе гуннов высокие посты. Одним из этих генералов был Ли Лин, другим – Ли Гуанли. Об этих двоих нужно сказать несколько слов.

Ли Лин был внуком человека, который в свое время прославился как блестящий полководец, поэтому своим первым назначением этот молодой человек был обязан своему происхождению из известной военной фамилии. Как говорят, он великолепно владел луком и был превосходным наездником. Но что еще важнее, он вскоре доказал, что является прирожденным лидером.

В течение нескольких лет он служил на северной границе и там вступил в близкие сношения с гуннами. В 99 г. до н. э., когда покоритель Даваня, великий полководец Ли Гуанли, готовился возглавить поход на гуннов, Ли Лину приказали присоединиться к штабу этого военачальника и исполнять при нем обязанности ответственного за транспорт. Однако Ли Лину хотелось оставаться независимым военачальником, и он отправил императору прошение, в котором писал: «Все люди, находящиеся под моим командованием, выходцы с юга Китая и, хотя все они доблестные воины, одинаково хорошо владеют мечом и луком со стрелами и достаточно сильны, чтобы сразиться с тиграми, будет не очень хорошо смешивать их с другими войсками. Поэтому я нижайше прошу разрешить мне возглавить независимую экспедицию на территорию гуннов, которая отвлечет их внимание и не позволит бросить все силы на армию генерала Ли Гуанли».

На это император ответил, что, если Ли Лин хочет идти на гуннские земли независимо, ему понадобится конница, а основная ее часть уже передана под начало главнокомандующего, и ему нечего дать Ли Лину. Услышав это, Ли Лин немедленно ответил: «Мне не нужна конница. Под моим командованием уже есть пять тысяч пехотинцев, и я прошу лишь разрешения начать предложенную кампанию».

Однако, к сожалению, Ли Лину не дали шанса тщательно подготовиться к своей новой экспедиции. Он или один из его подчиненных написал императору, что осенью кони гуннов в отличной форме и хорошо откормлены, поэтому было бы нежелательно нападать на «северных варваров» в это время года. Лучшим временем, чтобы выступить, будет ранняя весна следующего года, когда лошади еще не оправились после тяжелой зимы. Получив это послание, император разгневался, вообразив, что Ли Лин струсил и пытается просто отсрочить исполнение долга. Поэтому он приказал Ли Лину и его войску начать наступление немедленно.

Наступая прямо на север, Ли Лин зашел далеко вглубь вражеской территории и там столкнулся лицом к лицу с 30-тысячной армией гуннов, в шесть раз превосходящей его собственную. Несмотря на огромный перевес сил противника, он одержал крупную победу и уничтожил несколько тысяч гуннов[42]42
  Ли Лин успешно использовал самострелы, стрелявшие тяжелыми стрелами, против конницы.


[Закрыть]
. Однако, к несчастью для Ли Лина, ему не удалось получить подкрепление, поскольку шаньюй, располагавший бесконечным количеством конницы, за короткое время собрал новую армию, на этот раз, как говорят китайские хроники, насчитывавшую свыше 80 тысяч всадников, что более чем в десять раз превышало число пехотинцев Ли Лина.

Перед лицом такого огромного превосходства противника Ли Лин решил отступить. Отступление проходило медленно в организованном порядке. Гунны преследовали его, и бой продолжался практически на каждом шагу. Во время этого боя Ли Лин сохранял хладнокровие и сумел уничтожить еще три тысячи воинов противника, хотя и его потери были огромными. В конце концов маленький отряд китайских пехотинцев оказался в нескольких милях от Великой стены, и значит, еще немного – и они были бы в безопасности.

Тем временем шаньюй преисполнился естественным уважением к Ли Лину и этой горстке пехотинцев и стал подумывать о том, что ему не удастся их уничтожить. Более того, гунны, обеспокоенные тем, что подошли так близко к китайской границе, испугались, что Ли Лин на самом деле не просто отступает, а старается заманить их в ловушку. Они уже были готовы прекратить преследование и отойти на север в пустыню.

Как раз в этот критический момент один из воинов Ли Лина, рассерженный полученным нагоняем, дезертировал и сбежал в лагерь гуннов. От этого дезертира шаньюй узнал, что Ли Лин, вероятно, не получит подкрепления.

Более того, он узнал, что китайцы пребывают в отчаянном положении, поскольку у них почти не осталось стрел. Обрадованные этими новостями, гунны решили предпринять решительную атаку.

Эта атака стала последней каплей. Китайские войска были деморализованы, и Ли Лин понял, что конец близок. Разбитый в бою, он приготовился встретить свою смерть. Он приказал немногим оставшимся воинам разбиться на мелкие группы и двигаться к границе разными путями в надежде, что кто-нибудь из оставшихся доберется домой живым. В конце концов назад вернулись четыре сотни из пяти тысяч, с которыми военачальник начинал поход, но самого Ли Лина среди них не было.

На самом деле Ли Лин, видимо, не слишком старался бежать. «Как я посмею, – сказал он, – взглянуть в лицо своему господину и сообщить ему о той катастрофе, которая меня постигла?» Поэтому, оказавшись в окружении полчищ гуннов, он спокойно сдался им. Однако шаньюй, вместо того чтобы убить или взять в плен своего поверженного противника, отнесся к нему с большим уважением. И вскоре после этого, когда Ли Лин решил отречься от Китая и поступить на службу к гуннам, ему был пожалован высокий пост командующего одной из частей гуннской армии. Кроме того, он получил в жены одну из дочерей шаньюя. Тот факт, что этот достойный военачальник уже имел жену и семью в Китае, конечно же, не помешал ему наслаждаться своим новым супружеством.

Читая китайские летописи, невольно удивляешься тому, как много китайских военачальников, потерпев крупное поражение, переходили на службу к гуннам, где снова поднимались до высоких постов и наживали состояние. У нас уже была возможность упомянуть об одном или двух подобных случаях, но были и другие, которые нет смысла перечислять. Может показаться странным, что человек, который годами вел в бой китайские армии против гуннов, внезапно оказывался во главе войска гуннов, сражавшегося против китайцев. Однако реальную причину не придется долго искать.

В Китае полководец, действовавший успешно, мог быть уверен, что получит высокую должность и богатство. Но если по какой-то причине (и не всегда по своей вине) он терпел крупную военную неудачу, то знал, что как минимум лишится своей должности и богатства, и при этом должен считать большой удачей, что не лишился головы. Поэтому, потерпев такое поражение, разумный военачальник предпочитал перейти на службу к гуннам, чем, вернувшись в Поднебесную, рисковать, что будет передан в руки военного трибунала.

Судьба, которая затем постигла друзей и родственников Ли Лина, доказала, что он, вероятно, поступил очень мудро, отказавшись возвращаться на родину. Услышав о поражении Ли Лина, император пришел в неописуемую ярость. Желая соответствовать настроению его величества, большинство придворных в один голос винили во всем побежденного командующего. Только великий астролог Сыма Цянь, которого называют китайским Геродотом за его великую книгу «Ши-цзи», или «Исторические записки» (которую мы так часто цитируем), посмел предположить, что Ли Лин был скорее неудачлив, чем некомпетентен. За это проявление гражданского мужества великий историк был без промедления кастрирован.

Немного позже пошли слухи (они оказались ложными), что своими последовавшими за этим победами над китайскими армиями гунны обязаны Ли Лину, натренировавшему их войска. Тогда император, чтобы отомстить ему, приказал предать мечу всех близких родственников Ли Лина, включая мать, младших братьев, жену и детей.

Поражение и захват Ли Лина в 99 г. до н. э. нанесли серьезный удар по самолюбию Поднебесной, но это было ничто по сравнению с невзгодами, выпавшими на долю Ли Гуанли, который считался величайшим из китайских полководцев. Это ведь Ли Гуанли завоевал далекое царство Давань и тем самым вовлек всю Кашгарию в орбиту китайского влияния. Его престиж был огромен, и, когда его послали биться с гуннами, император уверенно ожидал серии громких побед.

Ли Гуанли провел три большие кампании против «северных варваров». Одну он предпринял в 99 г. до н. э. (в тот самый год, когда Ли Лин был разбит и попал в плен к гуннам), другая состоялась два года спустя, в 97 г. до н. э. Затем последовал перерыв длиной в несколько лет, и в 90 г. до н. э. состоялся его последний и самый большой поход на север.

В 99 г. Ли Гуанли вышел из Северо-Западного Китая и двинулся в направлении Небесных гор (Тянь-Шань). Его цель определенно заключалась в том, чтобы вбить клин между гуннами и городами-государствами Кашгарии. Поначалу китайской армии во всем сопутствовал успех. Зайдя далеко вглубь гуннской территории, Ли Гуанли встретил и разгромил несколько крупных отрядов гуннов, убив и захватив в плен более 10 тысяч человек. Но когда он отводил свои войска назад в Китай, его догнала и окружила новая армия гуннов. В течение нескольких дней китайцы просидели в окружении, и за это время их продовольственные запасы практически истощились. В конце концов отряд китайцев под командованием одного из подчиненных Ли Гуанли осуществил блестящий прорыв в гуннском строю, через который удалось вырваться основной части армии. Однако, когда они вернулись в Китай, обнаружилось, что за время кампании погибли две трети китайских солдат.

Китай не мог снести удара, который был нанесен его престижу, в результате того, что Ли Гуанли чуть не оказался в плену, и через два года (в 97 г. до н. э.) три новые армии были отправлены биться с гуннами. Основная армия, которой снова командовал Ли Гуанли, насчитывала более 140 тысяч человек. На этот раз командующий шел прямо от северной границы Китая и нанес удар в самом сердце империи (примерно там, где расположен современный город Улан-Батор.

Услышав о приближении китайской армии, шаньюй отослал гуннских женщин и детей далеко на север, а сам во главе основной армии остался ждать, когда подойдут войска китайцев. Наконец они показались на горизонте, и две армии сошлись в бою. Этот бой не привел к каким-либо существенным результатам, поскольку ни одна из сторон не смогла нанести решающего удара, однако гунны одержали как минимум моральную победу, поскольку вскоре после этого китайцы поняли, что должны отступить, и повернули назад домой. Гунны опять организовали преследование армии Ли Гуанли и нападали на китайцев, но на этот раз это не привело к серьезным последствиям.

Результаты этой кампании оказались настолько разочаровывающими, что прошло несколько лет, прежде чем император смог отдать приказ о новом походе на север. Воодушевленные этим, гунны снова взялись за старое и начали нападать на северную границу Китая. Очевидно, что это не могло продолжаться долго, и в 90 г. до н. э. Ли Гуанли снова поставили во главе армии, которой предстояло идти на гуннов и показать им, что нельзя безнаказанно совершать набеги на Поднебесную империю.

На этот раз командующему снова удалось продвинуться далеко на север, один за другим разбивая отряды гуннов, которые посылали, чтобы остановить его и заставить отступить. Судя по всему, эта кампания предназначалась только для того, чтобы наказать гуннов за их набеги, и не ставила своей целью серьезные военные действия, направленные на уничтожение их государства. По этой причине Ли Гуанли следовало удовлетвориться серией побед, которые он одержал, и вернуться назад в Китай, не подвергая дальнейшему риску успех экспедиции и жизнь своих воинов.

Однако случилось так, что политическая ситуация в его родной стране заставила Ли Гуанли продолжить свою кампанию в тщетной надежде, что ему удастся нанести гуннам по-настоящему сокрушительный удар. К тому времени император У-ди состарился, и возникло множество спекуляций и интриг в отношении того, кто из его сыновей унаследует трон. Не будем забывать, что сестра Ли Гуанли была одной из наложниц императора и матерью мальчика, известного как принц Цзан-И.

Естественно, что Ли Гуанли стремился, чтобы его племянник был объявлен наследником в обход другого, более легитимного претендента (сына императрицы), и с этой целью участвовал в интригах с первым министром, с которым имел родственные связи по линии своей жены.

Пока Ли Гуанли был занят на севере борьбой с гуннами, пришли вести о том, что заговор с целью сделать Цзан-И наследником раскрыт, первый министр (товарищ Ли Гуанли по заговору) публично казнен, и, поскольку сам Ли Гуанли был вне досягаемости, император схватил и отправил за решетку его жену и детей. В отсутствие серьезных боевых действий казалось весьма вероятным, что и сам командующий, несмотря на все его недавние победы, отправится в тюрьму, как только окажется южнее Великой стены. Ли Гуанли подумал, что, добившись в дальнейшем еще более крупных побед над гуннами, он сможет заслужить прощение императора, поэтому вместо того, чтобы сразу же вернуться в Китай, он повел своих воинов на север, где ему удалось догнать и разгромить крупное войско гуннов. Оставшись доволен этим, он повернул на юг и двинулся в направлении Китая.

Однако эта последняя фаза кампании совершенно измотала его армию. Кроме того, воины, сознавая, что их принесли в жертву амбициям военачальника, проявляли недовольство и непослушание. Это стало известно гуннскому шаньюю, поэтому он, не теряя времени, собрал большой отряд конницы и отправился в погоню за отступающей китайской армией. Догнав ее, он применил военную хитрость.

Прекрасно зная, что китайцы обременены огромным обозом, он велел выкопать на их пути глубокие рвы. Когда войско Поднебесной приблизилось к этим траншеям, оно пришло в замешательство и строй нарушился. Для гуннов это был сигнал к началу атаки. Вскоре китайская армия была полностью окружена, а сам Ли Гуанли оказался в руках гуннов.

Как и в случае с Ли Лином и другими китайскими полководцами, гунны вместо того, чтобы обезглавить побежденного Ли Гуанли, отнеслись к нему с большим уважением. Понимая, что в Китае у него нет никакого будущего, пленный командующий добровольно поступил на службу к противнику. И уже очень скоро он оказался женат на гуннской принцессе и стал пользоваться такой благосклонностью гуннского двора, что затмил хитроумного Вэй-лу, который до этого времени играл ведущую роль в империи гуннов.

Нет нужды говорить, что император, получив известие о разгроме своей армии и пленении командующего, страшно разгневался, но ничего не мог сделать. Чтобы показать свой гнев, он немедленно приказал казнить всю семью Ли Гуанли. Однако за оставшиеся ему три года жизни У-ди так и не смог собрать новую армию, чтобы пойти против гуннов, и вынужден был довольствоваться тем, что отправлял к гуннскому двору посланников с оскорбительными письмами. Гунны просто сажали этих дерзких послов в заключение и продолжали спокойно жить своей жизнью.

К тому времени, когда в 87 г. до н. э. император У-ди умер, казалось, что империя гуннов переживала новый этап возрождения, и снова была так же сильна, как пятьдесят лет назад, когда У-ди вступил на трон. Конечно, Китай еще сохранял контроль над Южной Маньчжурией (на востоке) и значительной частью Кашгарии (на западе), но большинству современников наверняка казалось, что эти приобретения подвергаются опасности из-за повторяющихся поражений, которые китайские армии несли от гуннов.

В оставшейся части Центральной Азии гунны в значительной степени восстановили свою прежнюю власть и свой престиж. Хроники с ясностью показывают, что в среде различных народов, обитавших в Туркестане, с гуннскими посланниками обходились гораздо лучше, чем с послами из Китая. Когда в столицу какого-нибудь царства, расположенного в Туркестане, прибывал посланник с письмом от шаньюя, местный правитель бесплатно снабжал его провиантом и средствами передвижения, но когда на сцене появлялся китайский агент, он должен был платить, и щедро платить за провизию и животных, необходимых ему для транспортировки.

Однако случилось так, что реальный упадок империи гуннов начался именно тогда, когда старый китайский император сошел в могилу усталым и горько разочарованным человеком. Суеверные современники верили, что упадок гуннов начался из-за проклятия, которое бросил им умирающий Ли Гуанли.

Не нужно забывать, что, попав в плен, Ли Гуанли перешел на службу к гуннам и занял высокое положение, потеснив в какой-то степени прежнего фаворита Вэй-лу. Вэй-лу, естественно, был недоволен, что вновь прибывший китаец потеснил его, и задумал отомстить. Случай сделать это представился уже скоро, когда очень сильно заболела вдовствующая императрица.

Согласно гуннскому обычаю, лечением занимался колдун (шаман). Вэй-лу использовал свое влияние на «доктора», и в результате тот заявил, что болезнь императрицы вызвана гневом духа прежнего шаньюя. На самом деле дух этого достойного покойника понадобился для того, чтобы через колдуна сказать: «У гуннов давно существует обычай приносить жертвы духам умерших. Гуннские воины раз за разом повторяли, что принесут в жертву Ли Гуанли, как только он окажется у них в руках. Так почему это не было сделано?»

Услышав от дорогого им мертвеца такие слова, легковерные гунны немедленно схватили Ли Гуанли и принесли в жертву разгневанному духу. Когда командующий-перебежчик лежал, умирая, он громко произнес проклятие, сказав: «Моя смерть непременно станет причиной падения гуннов».

И не успели предать смерти Ли Гуанли, как начался сильный дождь, продлившийся несколько месяцев, за которым последовал снегопад, что привело к большому падежу среди гуннских стад, да и сами гунны стали много болеть. Напуганный этими событиями шаньюй приказал возвести специальное святилище в честь духа Ли Гуанли, чтобы как-то успокоить его, но власть и престиж гуннов продолжали таять. Мы, скептически настроенные современные люди, можем посмеяться над рассказами о силе проклятия Ли Гуанли и с легкостью привести другие причины постепенного упадка могущества гуннов, продолжившегося в последующие десятилетия. Прежде всего свои отметины оставили пятьдесят лет постоянной войны с Китаем. Несмотря на то что в последние годы гуннам удавалось отражать нападения всех китайских армий, отправленных против них, это делалось ценой множества убитых и раненых, и популяция гуннов, которая никогда не была особенно многочисленной, не могла себе позволить такую потерю мужской живой силы. Кроме того, табуны лошадей и стада домашнего скота – основа экономической жизни гуннов – очень страдали от поспешных перемещений туда-сюда. Как следствие, все население, вместо того чтобы желать продолжения войны с Поднебесной империей, думало только о том, как бы получить передышку, чтобы восстановить свои потери.

Но что еще хуже, как раз в этот период среди гуннов снова начались внутренние разногласия и волнения, которые временами доходили почти до гражданской войны.

Талантливый царедворец Вэй-лу умер вскоре после того, как ему удалось убрать с дороги своего соперника Ли Гуанли, и с его смертью все государственные дела снова легли на плечи шаньюя и представителей местной наследственной знати, ни один из которых не продемонстрировал большой инициативности или организационных способностей. К этому добавилась ожесточенная борьба за престолонаследие (в 86 г. до н. э., всего через год после смерти У-ди), и в результате несколько влиятельных представителей знати отказались быть придворными или советниками нового шаньюя.

С учетом этих факторов неудивительно обнаружить, что на протяжении этого периода гунны не вели никакой последовательной политики в отношении Китая, ни дружественной, ни агрессивной. Они постоянно колебались между попытками установить взаимопонимание с Поднебесной империей и продолжением набегов на ее северные границы. Так, например, в 81 г. до н. э. гуннский двор добровольно отправил назад в Китай знаменитого посланника Су У, которого держали у себя пленником больше девятнадцати лет. В то же самое время несколько других пленников-китайцев были освобождены и препровождены на границу.

Эти действия не привели к какому-либо заметному изменению политики Китая, и в том же году гунны снова отправили несколько своих отрядов с целью грабежа северных провинций Поднебесной. В данном случае их с легкостью удалось отбить, и многие сотни гуннов погибли, а один из влиятельных племенных вождей был схвачен. Теперь казалось, что отношения гуннов и китайцев зашли в тупик. Китайцы были не в состоянии захватить или уничтожить империю гуннов, в то время как гунны не могли захватить Китай или нанести ему серьезный урон.

Примерно в это же время мы замечаем, что у гуннов появляется тенденция понемногу двигаться на запад – предвестник их более позднего переселения на равнины Туркестана, а затем и их появления на границах Восточной Европы. Причину этого медленного движения на запад отыскать нетрудно. К северу от гуннов были густые сибирские леса, совсем не подходящие для их образа жизни. На юге был Китай, и гунны на собственном горьком опыте убедились, что у них нет никакой надежды на экспансию в этом направлении, пока Китай сохраняет свою политическую и военную организацию. Таким образом, любая попытка экспансии с целью восстановления империи гуннов такой, какой она была в прошедшем веке, могла быть направлена либо на восток (в Маньчжурию), либо на запад (в Кашгарию и Туркестан). Гунны решили сконцентрировать свое внимание на западном направлении.

Их решение двинуться на запад, а не на восток можно отчасти приписать постепенному усилению потомков дунху, ухуаней и сяньби, когда-то так бесповоротно разбитых гуннами. Когда империя гуннов ослабела под ударами китайских армий, ухуани и сяньби не только выскользнули из-под гнета гуннов и восстановили свою независимость, но начали вытеснять их из восточной части их владений. В 78 г. до н. э. до Китая дошли вести о том, что ухуани совершили набег на территорию гуннов, где осквернили гробницы нескольких более ранних гуннских шаньюев. Гуннов так возмутили эти действия, что они немедленно собрали большую армию и нанесли ухуаням ощутимый удар за их дерзость. Но хотя на время это помогло держать ухуаней в узде, гунны, видимо, понимали, что рано или поздно ухуани и сяньби восстановят силы, поэтому будет разумней сосредоточить внимание на западном направлении.

Одним из самых важных результатов движения гуннов на запад стало возобновление военных действий между гуннами и усунями. Гунны захватили некоторые части территории усуней в Джунгарии. Немного позднее гуннский шаньюй отправил к усуням посланника, требуя, чтобы они выдали китайскую принцессу, которая была замужем за их правителем, в знак того, что добровольно разрывают свой союз с китайцами и восстанавливают свой прежний статус вассалов гуннской империи.

Тогда китайская принцесса, несомненно, по наущению своего мужа, правителя усуней, отправила императору Китая жалостное послание с просьбой оказать военную помощь. В это время в Китае правил император Чжао-ди, внук и преемник великого У-ди. Чжао-ди был еще юнцом, к тому же юнцом с невысоким уровнем инициативности и агрессивности. Вместо того чтобы самостоятельно предпринять решительные действия, он вынес вопрос на рассмотрение своего совета. Пока совет обсуждал проблему, юный император умер (74 г. до н. э.).


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации