Текст книги "Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории"

Но, хотя Тоба, таким образом, вступили в брачный союз с другой племенной группой сяньби – мужунами, это не значило, что Тоба стали в каком-то виде подвластны своим соплеменникам, обитавшим в Маньчжурии. Тоба были достаточно сильны, чтобы оставаться полностью независимыми. Более того, в течение всего этого периода сила Тоба неуклонно росла. Новый правитель Тоба оказался очень успешным лидером, и ему удалось объединить разрозненные племена Тоба под своим началом. Объединившись, они смогли взять под контроль многие окружавшие их народы, и в результате их территория быстро увеличилась, простираясь от Маньчжурии на востоке до пункта, расположенного недалеко от Ферганы на западе, и это означало, что помимо Южной Монголии Тоба стали доминирующим фактором в Джунгарии и значительной части Туркестана.

Воодушевленный своим успехом правитель Тоба полностью реорганизовал свое царство. Чтобы стандартизировать систему правосудия в своем огромном государстве, он составил новый кодекс наказаний. Одновременно с этим он создал довольно сложную систему административной иерархии, призванную заменить аморфную племенную структуру, до сих пор преобладавшую у членов клана Тоба. Эта новая система была создана по традиционному китайскому образцу, и, чтобы следить за слаженностью ее работы, на некоторые посты в иерархии были назначены чиновники китайского происхождения.

Добившись стабильной работы системы управления, правитель Тоба пожелал пойти дальше. Он собрал вместе главных племенных вождей и предложил им отказаться, по меньшей мере частично, от их кочевых привычек и создать постоянную столицу. По-видимому, многие из племенных вождей отнеслись к этому предложению благосклонно, но все закончилось ничем из-за решительных возражений матери правителя. Эта энергичная пожилая дама воскликнула: «Мы были кочевниками с незапамятных времен, и именно этому мы обязаны своими успехами. Поселившись за стенами города, мы отдадим себя на милость первой же армии, которой вздумается осадить нас». Старая дама пользовалась таким огромным влиянием среди соплеменников, что даже ее сыну пришлось оставить всякую надежду на то, чтобы склонить своих подданных к оседлому образу жизни.

Гуннский император Ши Ху прекрасно знал об огромной потенциальной силе военной машины Тоба. Поэтому, несмотря на то что он глубоко сожалел об отказе Тоба и дальше признавать его господство, Ши Ху оказался достаточно мудрым, чтобы оставить их в покое, и не предпринимать попыток заставить этих бывших вассалов восстановить их подчиненный статус.

Однако когда третье из вассальных государств, царство Лян на крайнем северо-западе, подняло открытое восстание, он повел себя совсем иначе. Поскольку это царство было сравнительно небольшим по размеру и, как предполагалось, имело посредственную армию, Ши Ху решил предпринять очередную кампанию в надежде хотя бы на этот раз одержать убедительную победу.

Война между гуннской империей и царством Лян велась с отчаянной решимостью с обеих сторон. Неудивительно, что гуннские командующие демонстрировали большое личное мужество, но для гуннов стало настоящим потрясением, что многие из воинов противника проявили не меньшую доблесть. Особенно поразило гуннов поведение коменданта одной маленькой крепости, который, поняв, что у него больше нет ресурсов для обороны, собственными руками задушил жену и всех своих детей, чтобы они не попали в руки гуннов. Какими бы грубыми ни были гуннские воины, они были потрясены этим героическим поступком и устроили поверженному врагу торжественные похороны.

Несмотря на все мужество и решимость противника, поначалу гуннской армии под началом одного из самых способных командующих Ши Ху сопутствовал успех, и несколько городов, подвластных царю Лян, пали под ее натиском. Однако вскоре ход боев изменился, и, потерпев целый ряд поражений, войско гуннов было вынуждено вернуться в Китай, оставив царство Лян полностью под контролем его царя.

Окончательное поражение экспедиционных сил привело гуннского императора в состояние глубокого уныния. Возможно, он впервые понял, что должен оставить всякую надежду стать бесспорным сувереном всей Восточной Азии. Подавленность Ши Ху легко понять, но в то же время необходимо помнить, что ни одна из этих неудачных войн никак не угрожала существованию и независимости его собственного царства. И хотя гунны оказались не способны сокрушить царство мужунов Янь, царство Тоба Дай или китайское царство Лян, совершенно очевидно, что ни одно из этих трех царств не посмело бы начать войну против гуннов, которые продолжали оставаться абсолютными хозяевами большей части Северного Китая.

В действительности для гуннов гораздо более опасными, чем эти иностранные враги, были многочисленные внутренние проблемы, досаждавшие Ши Ху в последний период его царствования. Среди этих внутренних проблем было восстание, вспыхнувшее в юго-западной части его владений вскоре после того, как по стране расползлись вести о поражениях гуннских армий в ходе зарубежных кампаний. В течение недолгого времени (349 г.) это восстание угрожало достичь опасных масштабов, но гунны быстро собрали войска и показали, что, хотя воюя за границей, они могут быть посредственными воинами, по крайней мере способны поддерживать закон и порядок у себя дома.

Но еще печальнее, чем это вооруженное восстание, были постоянные раздоры и интриги внутри самого гуннского императорского семейства. С самого начала своего царствования у Ши Ху возникли большие проблемы с собственными сыновьями, и со временем эти семейные скандалы приобретали все большую остроту. Пару таких скандалов стоит упомянуть подробней. В первый период своего царствования Ши Ху щедро дарил любовь одному из своих сыновей по имени Ши Суй, и этот юный принц был назначен законным наследником трона. Ши Суй вырос лихим храбрым воином, но страдал редкой формой сексуального расстройства под названием садизм, доведенной до крайности. Время от времени он приглашал к себе небольшой кружок своих самых близких товарищей и устраивал роскошную оргию. Одну из обитательниц его большого гарема заставляли нарядиться в лучшие одежды, а затем отрубали ей голову. Отрубленную голову дамы передавали друг другу на блюде, чтобы каждый мог полюбоваться ею. Тело дамы разрезали на части и готовили из него жаркое, которым затем лакомились принц и его веселые приятели.

Конечно, отец принца, Ши Ху, ничего об этом не знал, но он догадывался, что принц ведет беспутную жизнь. Надеясь это изменить, он заставил принца взять на себя множество сложных административных обязанностей. Когда все эти обязанности оказались не выполнены, император приказал хорошенько выпороть сына. Такое наказание страшно возмутило принца, и он решил убить своего отца.

Поскольку Ши Суй не смел открыто взбунтоваться, он придумал хитроумный план убийства императора. Объявив, что очень сильно болен, Ши Суй лег в постель. Затем он отправил своему августейшему отцу послание, где просил смилостивиться и навестить его. Известие о болезни сына очень огорчило Ши Ху, и он сразу же стал готовиться нанести больному визит. Однако в последний момент ближайший советник императора, буддийский монах Будда Дзиньга (Чинга) уговорил Ши Ху не ходить, а послать вместо себя камергера, чтобы тот разузнал все о состоянии больного. Так и поступили. Когда камергер по ошибке был убит, император провел официальное расследование, и весь план раскрылся. Император, естественно, пришел в ярость и тут же приказал казнить принца вместе со всеми его женами и детьми, – всего 26 человек.

Во дворце казненного принца поселили другого сына Ши Ху по имени Ши Сюань, и в течение нескольких лет он мог наслаждаться благосклонностью своего отца. Однако в конце концов (в 348 г., если быть точным) новым любимцем императора стал один из его еще более молодых сыновей по имени Ши Дао, и всем стало очевидно, что император вынашивает мысль сделать этого принца своим законным наследником. Ши Сюань, носивший на тот момент этот титул, был очень недоволен поворотом событий и решил взять дело в свои руки. Но вместо того, чтобы нанести удар своему отцу, он решил убить брата, ставшего новым фаворитом. Убийство совершили нанятые для этого мелкие чиновники, а сам Ши Сюань позаботился об алиби. Однако при тщательном расследовании весь заговор раскрыли, и теперь настала очередь Ши Сюаня заплатить высшую меру за попытку остаться наследником трона. Злосчастного принца подвергли всем возможным пыткам, а затем, пока в нем еще теплилась жизнь, бросили в погребальный костер и сожгли заживо.

В соответствии со старым добрым китайским обычаем жены и дети Ши Сюаня были вынуждены разделить судьбу своего господина и отца. В присутствии августейшего императора их схватили и предали смерти. Казнь одного из этих детей – маленького внука Ши Ху – описана особенно ярко. Этот маленький мальчик был любимцем своего деда-императора, и, когда пришло его время платить за преступление отца, малыш вырвался из рук палачей и, крича от ужаса, вцепился в деда в поисках защиты. Палачи тут же попытались оттащить его. В этой отчаянной борьбе пояс императора, за который держался ребенок, лопнул. Эта душераздирающая сцена тронула даже железное сердце Ши Ху, и он захотел сохранить жизнь ребенку. Но было слишком поздно. Пока он отдавал приказания, палачи уже сделали свое кровавое дело. Случившееся так расстроило императора, что сразу после этого он заболел и слег.

После казни двух принцев, официально назначенных законными наследниками трона, у Ши Ху возникли большие трудности с выбором своего очередного преемника на гуннском троне. Горько разочаровавшись в двух своих самых многообещающих отпрысках, он никак не мог найти нового фаворита, и в результате гуннский двор все больше слабел под властью интриг. У каждого из возможных кандидатов на роль принца находились как горячие сторонники, так и яростные противники среди высших сановников.

Как раз в это время Ши Ху, который так и не смог оправиться от потрясения, вызванного казнью внука, внезапно совсем занемог и умер в 349 г. Сразу же после этого вся гуннская империя пришла в крайнее смятение. Из-за неуверенности в том, кто является законным преемником, началась отчаянная схватка за трон. В течение следующих нескольких месяцев как минимум трех принцев торжественно объявляли гуннским императором, но затем каждый из них был казнен другим предполагаемым преемником.

К концу 349 г. верховная власть перешла в руки четвертого претендента, принца по имени Ши Мин, чьи действия заслуживают отдельного упоминания. Этот правитель, хотя он носил фамилию императорского дома Ши, по сути дела, являлся самозванцем, поскольку был не родным, а всего лишь приемным сыном покойного императора Ши Ху. Китайские источники особенно подчеркивают, что Ши Мин, как и все кровные родственники императора, был гунном по происхождению. Но несмотря на это, он с юных дней связал свою судьбу с китайцами, служившими при дворе гуннов, и о нем часто говорили как о человеке, симпатизировавшем скорее китайцам, чем гуннам. Вскоре после своего воцарения на троне (в 350 г.) Ши Мин почувствовал, что правящая гуннская аристократия начинает относиться к нему с подозрением, и в отчаянной попытке удержать бразды правления предпринял удивительно смелый политический маневр.

Собрав вокруг себя большой отряд рекрутов, набранных среди китайской части населения, Ши Мин внезапно отдал приказ убить всех, в ком течет гуннская кровь. Китайцы, которые никогда не любили своих гуннских хозяев, встретили этот приказ с нескрываемым злорадством, и за несколько недель не менее 200 тысяч гуннов – и низкого, и высокого происхождения, и молодых, и старых, и мужчин, и женщин – были убиты. Поскольку гунны уже давно жили в Китае, они привыкли носить китайскую одежду и свободно говорили по-китайски, и отличить гунна от китайца было не всегда легко. Во всех случаях, когда возникали сомнения, человека все же убивали, и, согласно китайским источникам, китайцы, имевшие большой выступающий нос и густую бороду, следовательно, походившие на гуннов, пали жертвами своих соплеменников.

Резня гуннского населения естественным образом заставила тех гуннов, которым удалось избежать казни, объединиться и оказать отчаянное сопротивление новому режиму. Сплотившись вокруг одного из немногих принцев императорского дома Ши, которому удалось вырваться из кровавой бойни, гуннские мятежники бежали на северо-восток, где смогли захватить город Сянго, с тех пор ставший их ставкой. Из этого центра гуннские мятежники начали ожесточенную войну в надежде, что смогут одолеть предателя Ши Мина и восстановить контроль над Северным Китаем. Но они хорошо сознавали свою слабость, поэтому в дополнение к собственным усилиям эти оставшиеся гунны отправили слезный призыв о помощи своим старым врагам мужунам из Южной Маньчжурии.

В ответ на эту угрозу Ши Мин немедленно выступил на север и начал масштабное контрнаступление на мятежных гуннов, намереваясь стереть их с лица земли. После долгой борьбы, в ходе которой военная удача сопутствовала то одной, то другой стороне, эта цель наконец была достигнута. Вскоре после того, как Ши Мин взял последний оплот гуннов, Сянго (352 г.), гуннский претендент на трон был убит. Но триумф Ши Мина оказался не слишком долгим, поскольку не прошло и нескольких месяцев после подавления гуннского сопротивления, как на сцене появились войска мужунов. Несмотря на то что они пришли слишком поздно, чтобы оказать помощь восставшим гуннам, которые их позвали, мужуны решили, что это не должно их смущать, напротив, теперь они могут и должны воевать на свой страх и риск.

В ожесточенной битве, произошедшей недалеко от современного Пекина, Ши Мин был взят в плен войсками мужунов и в скором времени обезглавлен. После этого мужунам не составило большого труда захватить большую часть территории, которая до этого принадлежала гуннской империи. Только в гуннской столице, городе Йе (Е), они столкнулись с попыткой серьезного сопротивления. Здесь на трон был посажен сын Ши Мина, и в течение нескольких месяцев он и его сторонники храбро сражались, защищая город. Но лишенные возможности пополнять запасы продовольствия, они начали страдать от голода. В конце концов защитники дошли до каннибализма. Особым лакомством у осажденных считалось мясо дам из огромного гарема, собранного бывшими правителями дома Чжао. Но когда даже этот вид пищи иссяк, город пришлось сдать.

Так закончилась последняя фаза гуннского владычества в Северном Китае. Прошло более двух веков, прежде чем этот регион снова обрел местных правителей. Преемниками гуннов, как мы видели, стали сяньби мужуны. В более поздних китайских записях рассказывается, что за мужунами последовала династия тибетского происхождения, а за ней, в свою очередь, – династия Тоба.

В течение всего этого беспокойного времени, когда Северный Китай переходил из рук одних варваров в руки других, у гуннов ни разу не было возможности сделать еще одну попытку воссоздать империю на Дальнем Востоке. Причина, несомненно, в том, что Ши Мин вырезал весь цвет гуннской знати, а те немногие гуннские семьи, которые оставались в самом Китае, были быстро ассимилированы окружающим китайским населением.

Только на бесплодных пустошах дальней северо-западной части Поднебесной империи между Южной Монголией и Китаем смогли сохраниться несколько варварских гуннских племенных групп, ведущих обособленное существование. В следующем веке две из этих групп сделали слабую заявку на обретение власти и славы, создав два небольших царства. Но эти царства ограничивались отдаленными северо-западными территориями, и им никогда не удавалось оказывать сколь-нибудь существенное влияние на Поднебесную империю в целом. По этой причине они заслуживают лишь беглого упоминания.

Первое из этих маленьких государств с центром в Ордосе стало известно как царство Ся. Этот любопытный с точки зрения географии район расположен к северу от Великой Китайской стены, то есть за пределами Китая, но к югу от Желтой реки (Хуанхэ), и значит, за пределами Монголии. Когда Южное гуннское царство распалось на части (в 216 г. н. э.), ряд гуннских племен стали постепенно перемещаться на юго-запад и обосновались в районе Ордоса. Поскольку земли в районе Ордоса не подходят для земледелия, поселившиеся в этих местах гунны сохранили свои кочевые обычаи и, следовательно, в меньшей степени подвергались влиянию китайской цивилизации, чем их соплеменники, поселившиеся в самом Китае и в дальнейшем породившие династии Хань и Чжао, которые, вопреки своему безусловно гуннскому происхождению, во всех своих главных чертах были практически китайцами.

В тот период, когда династии Хань и Чжао правили северной частью Китая, гунны, обитавшие в Ордосе, добровольно подчинились власти своих южных собратьев. Однако после падения этих двух династий ордосским гуннам пришлось самим заботиться о себе. Какое-то время им приходилось туго, поскольку окружающие государства, появившиеся в этот период, устраивали грабительские набеги и заставляли их платить дань. Однако период слабости закончился, и в 407 г. у ордосских гуннов появился вождь и защитник в лице некоего Бо Бо (По По).

Бо Бо являлся прямым потомком одного из последних правителей прежнего Южного гуннского царства, и потому приходился дальним родственником основателю гуннской династии Хань, Лю Юаню. Но в отличие от последнего, Бо Бо не был человеком культурным и образованным и всегда предпочитал вольную бродячую жизнь в седле расслабленному существованию в многолюдном городе. И словно для того, чтобы показать свое презрение к гражданской жизни, Бо Бо никогда не расставался с луком и мечом, даже когда устраивал аудиенции своим министрам. Кроме того, Бо Бо был человеком вспыльчивого нрава и без колебаний срывал свой гнев на каждом, кто оказывался поблизости. Если кто-нибудь осмеливался улыбнуться в его присутствии, ему отрезали губы. Если кто-нибудь осмеливался возражать против того, как ведутся государственные дела, ему отрезали язык. Если кто-нибудь, даже если это был министр, осмеливался взглянуть Бо Бо прямо в лицо, его ослепляли.

В поздний период своего царствования (418 г.) Бо Бо даже удалось захватить древний город Чанъань, который в разные времена был столицей многих династий. Захват этого города сделал Бо Бо хозяином значительной части Западного Китая, и в качестве признания своего нового величия он оставил титул царя и стал называться императором Ся. Некоторые из министров хотели сделать захваченный Чанъань столицей империи. Однако в теплых долинах юга Бо Бо никогда не чувствовал себя как дома, поэтому, оставив сына управлять Чанъанем и окружающими районами, он поспешил назад в любимые ордосские земли. Здесь он продолжал свое варварское, но яркое правление до самой смерти в 425 г.

Империя, созданная жестоким Бо Бо, распалась на части вскоре после его смерти. На троне его один за другим сменили два сына, но они оба ввязались в безнадежные войны с кланом Тоба, который в это время стремительно поднимался к верховенству в Северном Китае. Оба сына Бо Бо были схвачены и убиты воинами Тоба, и в 432 г. империя Ся перестала существовать. С тех пор о гуннах, обитавших в этом регионе, никто ничего не слышал. По-видимому, они были полностью поглощены Тоба.

Последнее из гуннских государств, которое нам предстоит описать, это маленькое царство Северная Лян с центром, расположенным еще западнее упомянутой выше империи Ся, с которой оно существовало примерно в одно и то же время. Возможно, вы помните, что регион, известный как Лян, занимал крайнюю северо-западную часть Китая и был захвачен у гуннов и колонизирован китайцами в период 121–108 гг. до н. э. Однако помимо большого числа китайских колонистов, здесь всегда оставалась значительная часть «варваров», среди которых выделялась большая группа гуннов, являвшихся прямыми потомками обитателей Южного гуннского царства.

В 401 г. н. э. у этих гуннов появился лидер по имени Мэн Сюнь (Мэнсюнь), достаточно заметная фигура, чтобы заработать себе небольшое, но постоянное место в мировой истории. Один из предков этого человека во времена Северной гуннской империи занимал административный пост, именовавшийся «царь Джуку» (Цзюй). В память об этом событии и с целью обеспечить себе поддержку своих соплеменников, которые еще хранили память о былой славе гуннов, Мэн Сюнь решил сделать древний титул своим фамильным именем и с тех пор стал называться Цзюйцюй Мэн Сюнь. Собрав разрозненных гуннов в компактную армию, он разорял окружающие районы, и наконец ему удалось стать хозяином довольно большого и важного региона. Раз за разом меняя титулы на более высокие, он в конце концов стал называться царем Северной Лян.

Однако следует заметить, что этот гуннский монарх так никогда и не посмел присвоить себе титул императора и никогда всерьез не претендовал на верховенство в Поднебесной империи. Он довольствовался тем, что оставался господином в одном из самых важных районов на китайской границе. Его царство контролировало все взаимодействия между Китаем и Западным краем, и именно этот контроль давал Мэн Сюню и его двору большую часть богатства и значимости. Самое интересное и важное в этой связи то, что среди западных государств, с которыми царство Лян поддерживало отношения, было одно, управлявшееся далекими западными (европейскими) гуннами. Из краткого упоминания об этих событиях в китайских хрониках следует, что с большой вероятностью либо сам великий Аттила, либо один из вассальных царей, являвшийся непосредственным подданным Аттилы, отправил к своему дальнему родственнику, гуннскому царю Лян, несколько торговых миссий.

До тех пор, пока Мэн Сюнь был жив, сила и слава этого маленького царства оставалась неизменной. Но после его смерти в 433 г. его сын и наследник, как и наследники империи Ся, имел глупость затеять ссору с быстро растущей империей Тоба, и в результате в ходе их контрнаступления был схвачен, после чего вся территория его государства вошла в состав владений Тоба. Это событие произошло в 439 г. Так исчезло последнее гуннское царство в Поднебесной.

Но хотя гунны лишились своего последнего плацдарма в самом Китае, они смогли еще на несколько лет сохранить жалкий остаток своей былой славы в Кашгарии. Когда Тоба пришли и схватили царя Лян, два брата этого монарха собрали маленькую армию и ушли на запад в надежде, что смогут создать там свое новое царство. Их первой целью стало царство Лоулань (Шаньшань), которое им удалось захватить со второго раза. Однако вскоре после этого они решили, что эта территория их не удовлетворяет, и пошли на север в поисках новых приключений. Через некоторое время они стали хозяевами богатых земель в Турфанской впадине, известных прежде как Гуши, но в то время называвшихся Гаочан.

Вскоре после этого один из братьев умер (441 г.), а другой, по имени Ан Чжоу, продолжал править вновь созданным царством еще несколько лет. Но в 460 г. с равнин Монголии хлынули дикие авары[54]54
  Тогда они назывались жужани, название авары появилось позже.


[Закрыть] и убили бедного Ан Чжоу. Так погиб (всего через семь лет после смерти Аттилы и распада его империи) последний гуннский монарх на Дальнем Востоке.