Текст книги "Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории"

В то время как вестготы отбирали у римлян значительную часть Южной Галлии, их дальние родственники бургунды и франки начали постепенно переправляться через Рейн и захватывать различные территории в Северной Галлии. До наших дней дошло очень мало сведений об этих событиях, но мы знаем, что переселение бургундов началось в 413 г., хотя только к 443 г. эти племена окончательно заняли регион, который с тех пор и поныне носит название Бургундия. Движение франков началось в 420 г. и с тех пор шло непрерывно. Переселению бургундов и франков, несомненно, способствовала слабость римской власти в Северной Галлии. Но мы знаем, что незадолго до их миграции бургунды пережили несколько жестоких сражений с гуннами, и нам точно известно, что на решение бургундов, а возможно и франков, двинуться на запад повлияло давление гуннов с востока.

Остановившись, чтобы оценить результаты второй волны гуннского вторжения, которая началась примерно в 400 г. и закончилась примерно в 415 г., мы поражаемся, насколько важную роль она сыграла в истории Европы. Первое гуннское вторжение вытолкнуло германские народы из Южной России и заставило значительную часть из них уйти на Балканский полуостров и таким образом нанести сильнейший удар Восточной Римской империи, тогда как Западная Римская империя в основном оставалась нетронутой. Второе гуннское нашествие подтолкнуло варварские орды в сторону Западной Римской империи, и в результате Италия в течение четырех лет подвергалась разграблению одной группой варваров, а Африку, Испанию и Галлию захватила другая.

Большинство, если не все, эти варвары шли в Римскую империю, потому что сзади на них напирали гунны. С учетом этого факта удивляет, насколько редкими и малозначимыми были контакты между гуннами и римлянами. У нас есть веская причина предположить, что именно в этот период гунны впервые обеспечили себе непосредственный контроль над провинцией Паннония. Но Паннония уже была в значительной степени захвачена колонистами остготами под предводительством Алатея и Сафракса, так что завоевание этой провинции гуннами означало всего лишь то, что эти варвары из-под власти римлян перешли под власть гуннов. Кстати, можно отметить, что вследствие завоевания Паннонии практически все остготские племена были объединены под властью гуннов.

Кроме того, если не считать Паннонии, гунны в этот период практически не предпринимали нападений на саму Западную Римскую империю. Конечно, гунны совершали отдельные набеги на земли в южном течении Дуная, но они были направлены против Восточной Римской империи, и даже они скорее наводили ужас, чем причиняли реальный ущерб. В одном из таких набегов гуннам был даже дан суровый отпор.

Набег, о котором идет речь, имел место в 408 г., и им командовал сам царь гуннов Улдин, уже упоминавшийся нами выше. К тому времени Улдин стал очень важной персоной, и как главный лидер гуннов в Европе он наверняка был повелителем очень обширных владений. В римских анналах его называют «правителем всех задунайских варваров». Улдин был очень гордым и тщеславным человеком. Когда префект римской провинции Фракия робко попросил о мире, Улдин гордо показал на солнце и сказал: «Если захочу, я могу завоевать все, на что оно светит».

Улдину удалось нанести большой ущерб войскам, находившимся за пределами Восточной Римской империи, но его ждала скорая расплата. Когда он возвращался в свои владения с награбленной добычей, его внезапно атаковала римской армия. На этот раз его сопровождало не очень много воинов, и римляне одержали полную победу. Многие гунны и их союзники были убиты или взяты в плен, а самому Улдину едва удалось спастись.

После этого случая Улдин и его подвиги больше не упоминаются, поэтому можно предположить, что он вскоре умер. Со смертью Улдина закончился второй период гуннских завоеваний. О том, что происходило в гуннских владениях в ближайшие годы, мы практически ничего не знаем, поскольку сведения об этом периоде европейской истории почти полностью отсутствуют в источниках.

Когда через несколько лет занавес снова поднимается, мы видим, что власть над гуннами в Европе перешла в руки совершенно новой династии, обычно называемой династией Аттилы, хотя основателями династии и первыми правителями были два дяди Аттилы. Насколько нам известно, не существует связи между этой новой династией и правителем гуннов в предшествующий период Улдином, как и между ней и гуннским вождем Баламбером, который первым привел гуннов в Европу. По мнению некоторых ученых, уже из самого этого факта вытекает предположение, что представители новой династии были вождями очередной волны гуннской миграции, хлынувшей в Европу в этот период. Можно почти с уверенностью сказать, что в этот период большое число гуннов действительно переселилось на запад: из Южной России на равнины Венгрии, а из Турке стана в Южную Россию. Но приписывать новую династию к этим иммигрантам совершенно не обязательно. Вполне возможно, что новые правители были вождями какой-нибудь мелкой группы гуннов, которая уже жила в Европе несколько десятилетий, но впервые стала известна в сложный период, последовавший за поражением и смертью Улдина.

Так или иначе, мы знаем, что первыми правителями из новой династии были Октар и его брат Руа. Фигура Октара покрыта мраком, и мы почти ничего не знаем ни о его жизни, ни о событиях, имевших место в его царствование, хотя, по-видимому, именно он является реальным основателем царского дома, впоследствии упроченного его братом и племянником. Вполне возможно, что Октар был тем вождем, который, согласно летописям, вел гуннов в атаку на бургундов на берегах Рейна и который, хотя поначалу и добился успеха, в конце концов был убит в ходе первой попытки гуннов подчинить себе народы, обитавшие в регионе, теперь известном как Центральная и Западная Германия.

Согласно древнему туранскому обычаю, преемником Октара на троне стал не его сын, а его брат Руа (или Руга, или Ругила). Первые несколько лет царствования Руа тоже почти полностью покрыты мраком. Известно, что в 422 и 426 гг. гунны снова вторгались в Восточную Римскую империю и опустошали Фракию и Македонию. Оба этих похода, видимо, вел Руа. И в каждом случае восточным римлянам удавалось отогнать гуннов на север от Дуная. Но они по-прежнему оставались серьезной угрозой стабильности империи, и вскоре восточный император Феодосий II назначил царю гуннов Руа ежегодную субсидию в 350 фунтов золотом[66]66
  В настоящее время это около 7 млн долларов.


[Закрыть] при условии, что тот не будет позволять гуннам нарушать границы империи.

Руа с готовностью принял дань, но в 432 г. предъявил константинопольскому двору новые требования. Многие гунны, спасаясь от жесткого правления своего монарха, бежали в Восточную Римскую империю. Руа потребовал, чтобы ему вернули всех перебежчиков. Не менее важным для укрепления единства, которого наконец удалось добиться в гуннском царстве, было требование Руа в отношении мелких племен, обитавших на Дунае в непосредственной близости к границам империи. До сих пор римляне привыкли вести дела с каждым из этих племен отдельно. На этом основании Феодосий II заключил с ними целый ряд соглашений с целью предотвратить набеги на территорию империи. Руа заявил, что все племена, обитавшие к северу от Дуная, находятся в его юрисдикции, и потребовал аннулировать все соглашения с ними, заключенные Феодосием II. Отныне все договоры могли заключаться только с гуннским двором.

Феодосий II был человеком бесхарактерным, гораздо больше интересовавшимся теологией, чем защитой чести и достоинства своей державы. Поэтому, вместо того чтобы, получив возмутительные требования гуннов, объявить им войну, он всего лишь отправил посольство к гуннскому двору в надежде добиться от монарха этих варваров более мягких условий. Прибыв на границу с гуннами в 434 г., послы обнаружили, что Руа умер и новыми соправителями гуннов стали два его племянника, Бледа и Аттила.

До нас дошло краткое описание встречи римских послов с новыми царями гуннов. Встреча произошла не в гуннской столице, а в приграничном городе Марг, располагавшемся на территории современной Югославии[67]67
  При впадении реки Велика-Морава в Дунай; ныне это место после распада Югославии находится в Сербии, ставшей одним из шести (седьмое – не признанное большинством государство в Косово) государств на месте крупной балканской страны.


[Закрыть]. Не только оба царя, но и вся их свита сидели на конях, и римским послам, чтобы не уронить свое достоинство, пришлось сделать то же самое. Несмотря на такое внимание к соблюдению этикета, посланцы Рима оказались никуда не годными дипломатами. Их не только вынудили согласиться с условиями гуннов в вопросе о перебежчиках, но, кроме того, Аттила настоял, что раз теперь у гуннов два царя, то и ежегодная дань, выплачиваемая римлянами, должна быть увеличена вдвое: с 350 до 700 фунтов золота. Гунны потребовали, чтобы все эти условия были приняты немедленно, иначе они объявляют войну. Поскольку послы знали, что их хозяин Феодосий II предпочитал любое унижение возобновлению военных действий, они согласились на все условия гуннов.

Во исполнение этих договоренностей римляне немедленно выдали двух юных гуннских князей, нашедших при ют в Константинополе, и не могли ничего возразить, когда гуннские монархи тут же приказали распять обоих несчастных перебежчиков.

В течение нескольких лет после ратификации этого соглашения мы не находим в римских источниках никаких упоминаний о действиях гуннов. Вероятно, в этот период гунны занимались консолидацией своей власти и завоеванием различных варварских племен, обитавших в Центральной и Восточной Европе.

Сейчас нам трудно точно определить размер и силу империи, созданной Бледой и Аттилой, поскольку исторические источники пишут об этом крайне туманно. Кроме того, известно, что существовала огромная разница между территорией, непосредственно принадлежавшей гуннам, и территорией, населенной племенами, которые в той или иной степени признавали их верховенство.

Теперь центр гуннского царства находился в бассейне среднего течения Дуная, что соответствует владениям Австро-Венгрии в XIX в. Однако даже на этой территории гунны составляли меньшинство среди всего населения. Основную массу жителей по-прежнему составляли такие германские народы, как остготы, жившие в Паннонии, к западу от Дуная, и гепиды, обитавшие к востоку от Дуная. И остготам и гепидам разрешалось иметь собственных королей. Мы знаем, что король гепидов Ардарих (Ардарик) и король остготов Валамир (следует отметить, что все ветви остготов вновь объединились под властью единого правителя) пользовались особым вниманием гуннских монархов, и к ним часто обращались за советом по всем государственным вопросам. Но хотя эти народы сохраняли значительную степень автономии, не платили дань и их единственной обязанностью было поставлять солдат для гуннской армии, по меньшей мере формально они считались покоренными народами, и гунны имели полное право распоряжаться их жизнью и собственностью.

Помимо центра в бассейне среднего течения Дуная гунны в этот период обеспечили себе определенное господство над племенами, населявшими то, что мы теперь именуем Германией. Даже таким германским народам, жившим поблизости от Рейна, как алеманны, бургунды и рипуарские франки, приходилось в той или иной степени признавать верховенство гуннов. Тюринги и саксоны должны были поставлять воинов в гуннскую армию, а из некоторых фраз классических авторов следует, что в какой-то степени власть гуннов распространялась до Северного и Балтийского морей. Некоторые весьма компетентные ученые даже предполагают, что гуннская экспансия в этом направлении напрямую связана с миграцией англов, саксов и ютов из континентальной Европы на Британские острова.

Не менее важен тот факт, что власть Бледы и Аттилы простиралась далеко на восток. Мы знаем наверняка, что даже гораздо более многочисленным, чем гунны в Венгрии, племенам гуннов, обитавшим в степях Южной России, пришлось признать власть Аттилы. В 435 г. были подчинены соразги. Через несколько лет (в 447 г.) акациры – ветвь гуннов, обитавшая еще дальше на востоке, которая до этого времени состояла с Аттилой в дружественном альянсе, были непосредственно подчинены ему, а их правителем Аттила назначил своего старшего сына Эллака. Возможно также, что многие славянские и угро-финские народы, обитавшие в лесистых регионах России к северу от Великой степи, тоже признавали какую-то разновидность подчинения. Весьма вероятно, что именно в это время славяне, впавшие в подчинение гуннам, впервые попали в Западную Европу[68]68
  В таком же подчинении оказались и многие германские и иранские народы. Однако впервые в массовом количестве славяне стали попадать в Западную Европу со II в. до н. э., когда сарматы стали теснить скифов и живших со скифами в своеобразном симбиозе славян («скифов-пахарей», невров и др.). Захваченных скифов и славян сарматы продавали в рабство в Римское и другие государства. Тогда славяне были вынуждены переселяться в менее благоприятные земли севернее, в лесной зоне. Остатки скифов уходили туда же, часть скифов до III в. н. э. держалась в Крыму.


[Закрыть].

Известно, что власть Бледы и Аттилы простиралась на восток до реки Дон, включая бывшее царство аланов. Есть сведения, что одно время Аттила планировал сделать этот регион плацдармом для масштабной кампании против Ирана. Однако, вероятно, в этом регионе, называвшемся Сугдак, имелся свой монарх, и его зависимость от двора Аттилы была довольно слабой, что достаточно важно, если вспомнить, что именно царство Сугдак являлось связующим звеном между европейскими гуннами и Поднебесной империей.

В 445 г. один из соправителей гуннов, Бледа, умер, и Аттила стал единоличным правителем гуннских орд. Некоторые историки намекали, что Бледа был убит по приказу его брата, но мы не располагаем точной информацией об этом. В любом случае Бледа всегда был несколько призрачной фигурой, а обретение Аттилой единоличной власти способствовало объединению и укреплению гуннских владений.

Именно в годы, непосредственно следовавшие за обретением Аттилой единоличной власти, гунны впервые стали по-настоящему серьезной угрозой самому существованию Римской империи. Именно в этот период и Восточная и Западная Римские империи отправляли одно посольство за другим к гуннскому двору в тщетных попытках предотвратить нападения гуннов с помощью дипломатии. Но хотя все эти попытки закончились провалом, нам посчастливилось иметь отчет члена одной из таких миссий, и этот отчет позволяет представить себе, как выглядел гуннский двор в эти богатые событиями годы.

Из дошедшего до нас описания внешности Аттилы следует, что в его жилах имелась большая доля монголоидной крови. «Он был невысокого роста, с широкой грудью, большой головой, маленькими глазками и бородой с проседью. Его нос был приплюснутым, лицо смуглым». И еще: «Он держался надменно и вращал глазами туда-сюда, так что сила его гордого духа отражалась в движениях тела. Он был большим любителем войны, безудержным в своих действиях, но на совете умел слушать, был милостив к просящим и к тем, кто находился под его защитой».

В личной жизни привычки Аттилы были очень простыми. На пирах ему подавали все виды роскошных яств, но он ел только самую простую пищу. Его знатные придворные пили и ели с золотых и серебряных блюд, тогда как он пользовался только деревянными. Однако в других делах Аттила был исключительно самолюбив, и это видно из того, что он настаивал, чтобы римляне присылали к нему послов только самого высокого ранга.

Кроме того, гуннский правитель пил много вина и часто бывал пьян. Он имел пристрастие к женщинам, держал огромный гарем и имел бесчисленное количество детей от разных жен и наложниц, но лишь одна из этих жен носила титул царицы. Эта дама не только превосходила всех своих соперниц по рангу, но, по-видимому, имела существенное влияние в государственных делах. Один из ее детей, юноша по имени Эрнак, был любимым сыном Аттилы.

Еще больший интерес, чем эти подробности личного характера, представляют описания манер и костюмов гуннов того периода. Очевидно, что во многих отношениях гунны претерпели огромные изменения за те несколько десятилетий, которые прошли с тех пор, как они обосновались в Европе. Они больше не были исключительно кочевниками, о чем свидетельствует появление у них новой постоянной столицы, застроенной капитальными и достаточно внушительными зданиями. Существуют определенные сомнения в отношении точного расположения этой столицы, но принято считать, что она располагалась где-то на территории современной Венгрии между реками Дунай и Тиса.

Так называемый дворец Аттилы был построен на возвышении, и из него открывался вид на весь город. Судя по всему, он представлял собой большой круглый участок, огороженный деревянным забором, внутри которого располагалось несколько отдельных зданий. Главное строение венчали высокие башни с зубчатыми стенами. Все здания представляли собой бревенчатые дома, сделанные из половинок стволов круглой стороной наружу. Столица могла похвастаться лишь одним каменным зданием, и это была баня, построенная греко-римским архитектором, захваченным в рабство гуннской армией, по приказу одного знатного гунна.

Внутри дворцовых зданий имелось гораздо больше мебели, чем можно было ожидать от грубых потомков кочевых гуннских племен. Чтобы сидеть и лежать, обычно использовалось мягкое ложе. Столы, стулья и скамьи тоже не были диковинкой. Сам Аттила спал на роскошной кровати. Полы в большинстве случаев застилали войлочными матами или коврами. Ночью в качестве факелов использовался длинный камыш.

Во время поездок гунны продолжали пользоваться палатками (шатрами) и крытыми повозками. Поскольку теперь они жили на землях с большим количеством рек, гунны обычно возили в повозках легкие плоты, чтобы иметь возможность переправиться через любую речку. На крупных реках они использовали маленькие лодки, выдолбленные из одного бревна.

Помимо своей одежды из кожи и меха, гунны, особенно женщины, начали часто использовать одежду изо льна. Мясо и кумыс – кислое кобылье молоко, упоминавшееся выше, – по-прежнему употреблялись ими в больших количествах, но теперь гунны уже ели просо и другие злаки. Им даже были знакомы такие деликатесы, как перец (из Индии) и финики (из Аравии). Эти деликатесы, по всей вероятности, попадали к гуннам в качестве подарков или дани от римлян. Кроме своего традиционного кумыса, гунны выпивали огромное количество вина.

Если гунны хотели оказать честь какому-нибудь гостю, они подносили ему полную чашу вина. Когда гость выпивал вино, хозяин обнимал и целовал его. На Дальнем Востоке целование всегда было и остается чем-то непринятым, так что этот способ приветствовать гостя гунны, несомненно, освоили с тех пор, как пришли в Европу.

У нас очень мало информации в отношении социальной структуры гуннов того времени. Очевидно, что они не делали попыток держать своих женщин взаперти. В ряде случаев, когда Аттилы не было в столице, на обедах в честь римских послов присутствовала супруга Аттилы и вдова Бледы. Впрочем, даже в Монголии гуннские женщины пользовались большой свободой, и маловероятно, чтобы переселение в Европу заметно повлияло на их положение.

На царские пиры было принято приглашать местных менестрелей, которые слагали и пели баллады о великих битвах прошедших дней. Очень жаль, что до нас не дошло ни единого слова из этих песен, и мы не можем узнать, были ли они посвящены только недавним победам или гунны хранили предания о славных делах своих древних предков в Восточной Азии.

Но в одном гунны сохраняли обычай, довольно странный для кочевников Центральной Азии. Когда умирал правитель, этикет требовал, чтобы его подданные рвали на себе волосы и резали себе лица. В отношении религиозных верований и практик гуннов классические авторы на удивление молчаливы. Говорится, что Аттила был исключительно суеверен, но это значит мало или совсем ничего. Он очень радовался, когда кто-нибудь случайно находил «меч Марса, всегда считавшийся священным у скифских царей» – очевидно, один из тех мечей, которые использовались в религиозных ритуалах как у скифов, так и у сарматов. Такой меч торжественно преподносили Аттиле. Гуннский монарх «радовался этому подарку и, будучи очень амбициозным, думал, что он предназначен править всем миром, а меч Марса обеспечит ему превосходство во всех битвах». Несомненно, что ни Аттила, ни кто-либо из его знатных подданных никогда не принимал христианства.

Огромные изменения в материальной культуре гуннов во времена Аттилы, по сравнению с ее состоянием на полвека раньше, произошли не только благодаря долгой жизни в близком соседстве с Римской империей, но и благодаря тому, что Аттила держал при себе многих инородцев, которым он очень благоволил. Среди фаворитов его двора были не только вассальные короли многих германских племен, но и некоторое количество людей греческого и римского происхождения. Его личный секретарь, человек по имени Константин, был видным римским гражданином, итальянцем по рождению. Но еще более важной персоной при гуннском дворе был некто Орест, часто исполнявший роль гуннского посла. Орест тоже был римским гражданином, женатым на женщине из известного римского семейства. Но еще больший интерес для нас представляет тот факт, что Орест был отцом Ромула Августа, которому позднее суждено было стать последним императором Западной Римской империи.

Присутствие греков и римлян при дворе гуннов не ограничивалось людьми высокого ранга. Многих граждан Римской империи, попавших в плен во время военных действий, привозили в гуннское царство, где их держали в качестве ремесленников и квалифицированных работников. Известен по меньшей мере один случай, когда грек из верхнего слоя среднего класса добровольно остался жить при гуннском дворе после того, как был освобожден из рабства. Но, несмотря на гостеприимство и благосклонность, которую выказывал Аттила многим грекам и римлянам, вскоре гуннский монарх доказал, что являлся опаснейшим врагом Римской империи. Сначала его враждебность в полной мере ощутила на себе скорее Восточная, чем Западная Римская империя.

Уже в 441 г. гунны провели кампанию, в ходе которой разграбили Македонию и Фракию, убив многие тысячи подданных восточного римского императора. Однако только в 447 г., через два года после того, как Аттила стал единоличным монархом гуннов, он предпринял один из своих самых чудовищных походов против Восточной Римской империи. Считается, что в этот раз Аттила со своим войском разрушил более семидесяти городов и крепостей. Один из отрядов гуннской армии дошел до Фермопил на севере Греции, другой – до места вблизи Галлиполи у пролива Дарданеллы. Сам Константинополь не подвергался серьезному нападению, но, чтобы заставить гуннов уйти с территории Восточной Римской империи, императору Феодосию II пришлось подписать крайне унизительный договор (448 г.). По условиям этого договора Восточной Римской империи пришлось назначить Аттиле ежегодную «стипендию» в 2100 фунтов золота[69]69
  В настоящее время более 40 млн долларов.


[Закрыть] и, кроме того, заплатить единовременно 6 тысяч фунтов золота в счет погашения «прошлых долгов»[70]70
  В настоящее время около 120 млн долларов.


[Закрыть].

В последующие месяцы после подписания этого договора Аттила слал в Константинополь одно посольство за другим, формально, чтобы выразить протест по поводу того, что ему еще не передали всех беглецов из гуннских владений, укрывшихся в Римской империи. Но истинной целью этих посольств, похоже, было желание Аттилы обеспечить некоторым своим фаворитам личное состояние, поскольку константинопольский двор, видимо, считал необходимым осыпать гуннских послов невероятно ценными подарками, дабы оградить себя от дальнейших нападений.

В результате понесенных расходов финансовое положение Восточной Римской империи оказалось в опасности. Были введены большие налоги, а во многих случаях личные состояния богатых людей просто конфисковывались. Но, даже несмотря на это, императору было очень трудно выполнять условия, принятые под давлением гуннов. Не желая очередной войны, он опустился до того, что попытался убрать Аттилу с помощью наемных убийц. Однако заговор был раскрыт, и, чтобы успокоить разгневанных гуннов, Восточной Римской империи пришлось отречься от своих агентов и вдобавок сделать множество подарков Аттиле и его наиболее влиятельным приближенным.

Как раз в тот момент, когда Восточная Римская империя была на грани того, чтобы свергнуть своего правителя, Феодосий II умер (450 г.)[71]71
  Упал с коня во время охоты, повредил позвоночник и скончался.


[Закрыть], и его преемником стал престарелый сенатор по имени Маркиан. О жизни и характере Маркиана нам известно очень мало, но он наверняка был весьма выдающимся человеком. Вместо того чтобы тратить деньги на подарки ненасытным гуннским посланникам, он пустил их на реорганизацию армии и укрепление всех основных оборонительных сооружений. Сделав это, он перешел к гораздо более смелой дипломатии в отношениях с гуннским двором.

Аттила, который был большим специалистом в области блефа, понял, что дальнейших уступок от Восточной Римской империи можно добиться только путем очередной долгой и ожесточенной военной кампании. Однако этот регион был уже настолько обескровлен, что выигрыш от такой кампании, даже при удачном исходе дела, представлялся весьма сомнительным. Поэтому Аттила весьма благоразумно перенес свое внимание с Восточной на Западную Римскую империю.

В течение времени, прошедшего с момента воцарения Аттилы в 434 г. и 450 г., отношения между гуннами и Западной Римской империей были на удивление дружескими. Даже конфликты гуннов с Восточной Римской империей практически не сказывались на отношениях с Западной. В значительной степени так было благодаря тому, что Аэций – главный наперсник императора Валентиниана III и самый влиятельный в политическом и военном отношении лидер Западной Римской империи того периода – был в очень хороших отношениях с гуннским двором. Еще в юности Аэций побывал заложником у гуннов, поэтому хорошо знал главных гуннских лидеров и, вероятно, был знаком с Аттилой. В то время, когда на троне сидел дядя Аттилы Руа (Ругила), Аэцию дважды (в 425 и в 433 гг.) удалось привлечь гуннские подкрепления для подавления волнений в Италии.

В первые годы царствования Аттилы дружеские отношения между Аэцием и гуннским двором скорее укрепились, чем ослабели. Аэций трижды (в 436–439 гг.) привлекал большое число гуннских наемников для кампаний в Галлии против вестготов, бургундов и других варваров, и есть все основания считать, что он делал это при непосредственном содействии Аттилы, поскольку эти двое часто обменивались корреспонденцией и подарками по разным поводам. В этой связи интересно отметить, что, по сведениям из исторических источников, многие гунны научились говорить на латыни, хотя практически никто из них не смог освоить греческий.

Однако в 448–449 гг. в отношениях Аэция и Аттилы возникло охлаждение, а в конце 450 г. Аттила определенно решил начать против Западной Римской империи военные действия. Когда решение было принято, найти повод для ссоры не составило труда. На протяжении многих лет гунны и римляне обменивались язвительными письмами в отношении прав на обладание несколькими золотыми вазами, которые когда-то составляли достояние одной церкви в городе Сирмий[72]72
  Современный город Сремска-Митровица на р. Сава в Сербии.


[Закрыть]. Гунны снова вспомнили этот давний спор, и, кроме того, Аттила посчитал уместным напомнить о своей так называемой «помолвке» с Гонорией, сестрой Валентиниана.

С ранних лет Гонория проявляла необузданную, страстную натуру. В возрасте 16 лет ее поймали на связи с мелким чиновником императорского двора и с тех пор держали во дворце практически пленницей. Исполненная романтических мечтаний, она смогла отправить к Аттиле посланца с кольцом, предлагая ему свою руку и сердце, невзирая на то, что у него уже был большой гарем. Какое-то время Аттила не обращал внимания на предложение потерявшей голову женщины, но в 450 г. он решил воспользоваться ситуацией и отправил к римскому двору посольство, требуя отдать ему Гонорию, а с ней половину Западной Римской империи в качестве приданого. Нет нужды говорить, что на оба требования он получил отказ, и гунны решили начать войну.

После некоторых размышлений Аттила решил начать кампанию не в Италии, а в Галлии. Галлия уже была разделена на несколько полунезависимых варварских королевств, не считая провинций, которые еще оставались непосредственной частью Римской империи, и в войне против римлян Аттила надеялся обеспечить себе помощь со стороны некоторых из этих королевств.

Во главе огромной армии (римские хроникеры утверждают, что под началом Аттилы было свыше 500 тысяч воинов, хотя сами гунны составляли лишь незначительное меньшинство из общего числа), гуннский монарх перешел Рейн и двинул свои войска в Северную Галлию. Сначала все шло хорошо. Гунны брали один город за другим и разоряли их. В числе этих городов был и Мец. Париж (тогда Лютеция) избежал этой участи только потому, что был слишком мал, чтобы удостоиться внимания гуннов. Наконец войска Аттилы осадили главный город Северной Галлии, Орлеан (тогда Цивитас Аврелианум), и какое-то время казалось, что этот стратегический центр вот-вот попадет в руки гуннов.

Однако как раз в это время крупный римский полководец Аэций выступил на север, чтобы спасти осажденный город. К счастью, ему удалось заручиться содействием и даже активной помощью таких варварских народов, как вестготы, бургунды, часть аланов, а также кельтов, обитавших в Арморике (Бретань). При приближении их объединенной армии Аттила прервал осаду Орлеана и отошел на северо-восток. Однако Аэций и его сторонники преследовали его, и вскоре на Каталаунских полях[73]73
  Название от города Каталаунума, современный Шалон-сюр-Марн.


[Закрыть], западнее города Труа, две армии сошлись в крупном сражении. Битва была долгой и очень кровопролитной. Считается, что за один день было убито свыше 50 тысяч человек[74]74
  Готский историк VI в. Иордан сообщает о почти 200 тыс. павших с обеих сторон воинов.


[Закрыть].

Во многих отношениях исход битвы оказался достаточно неопределенным. Король вестготов Теодорих был убит, и сразу же после этого вестготская часть союзной армии ушла в свои владения[75]75
  По совету Аэция.


[Закрыть]. Несмотря на это, Аттила чувствовал, что на данный момент с него довольно военных действий, и, не возобновляя бой, он и его войско отступили за Рейн и вернулись в Венгрию.

Учитывая, что гуннам пришлось прекратить свои действия в Галлии и вернуться в Венгрию, можно считать, что Рим одержал блестящую победу, но опасность со стороны гуннов была далеко не ликвидирована, и уже на следующий год (452 г.) Аттила начал новую кампанию. На этот раз своей целью он выбрал не Галлию, а Италию. Он, безусловно, понимал, что прошлогодний поход не увенчался успехом во многом потому, что варвары, обитавшие в Галлии, встали на сторону римлян. Но он был уверен, что, хотя эти варвары помогли изгнать гуннов из Галлии, которая теперь стала их домом, они не будут пытаться помочь Риму, если военные действия ограничатся Италией.

В этом предположении Аттила оказался совершенно прав. Никто из варваров не протянул Риму руку помощи, и Аэцию с его римскими легионами (всего лишь тенью блестящих римских легионов прошедших веков) пришлось нести всю тяжесть нового нападения гуннов. Поначалу Аттиле и его соратникам повсеместно сопутствовал успех. Первым действием гуннов после перехода через Альпы стала осада Аквилеи, которая на протяжении многих веков была главным городом Северо-Восточной Италии. Несмотря на отчаянные усилия защитников, гунны в конце концов взяли город штурмом. Прекрасные здания они сровняли с землей, а большую часть жителей перебили, как и всех, кто обитал в непосредственной близости от него и имел несчастье попасть к ним в руки. Однако довольно большая часть жителей бежала в болотистые лагуны, располагавшиеся вблизи побережья Адриатики, и там они основали город Венеция, который в конце концов стал главным городом этого региона вместо Аквилеи.