Текст книги "Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории"

Казнь гуннского принца сработала именно так, как надеялся Бань Юн. Убийство племянника привело шаньюя северных гуннов в такую ярость, что вскоре после этого он лично возглавил наступление на Северный Гуши с намерением отомстить его монарху. С помощью китайских войск это нападение удалось отбить, но стало ясно, что гунны будут ждать своего часа, чтобы снова попытаться отомстить. В результате обитатели Северного Гуши еще больше сблизились с китайцами как единственной силой, которая могла помочь им в случае нового нападения.

После поражения северных гуннов и возвращения Северного Гуши под власть Поднебесной империи слава Бань Юна разнеслась по всей Центральной Азии, но, чтобы его триумф стал окончательным, необходимо было завоевать царство Карашар, которое оставалось единственной враждебной Китаю частью Кашгарии, решительно отказывавшейся подчиниться китайской власти. Кампания против этого царства состоялась в 127 г. К несчастью, прежде чем начать кампанию, Бань Юн посчитал, что нужно получить разрешение от императорского двора. С учетом предшествующих успехов разрешение было охотно выдано. Более того, правительство даже отправило подкрепление под командованием одного видного военачальника в помощь экспедиции Бань Юна.

К сожалению, присутствие этого военачальника вызвало лишь неразбериху и множество сложностей. По плану Бань Юну со своими войсками следовало идти в Карашар по южной дороге, тогда как новый военачальник и его отряды должны были идти по северной. При этом определенно предполагалось, что атака может быть только после того, как войска обоих военачальников соединятся.

Случилось так, что новый военачальник прибыл на место за несколько дней до того, как туда смог добраться Бань Юн со своим войском. Но вместо того, чтобы дождаться прибытия основной армии, как было приказано, присланный из Китая военачальник решил начать атаку немедленно. Рассказывают, что причина заключалась в том, что в то время на родине этот военачальник был не в фаворе у неких высоких сановников, и ему хотелось вернуть себе их расположение, прославившись тем, что он в одиночку взял Карашар. Военная удача ему благоприятствовала, и, хотя в состоявшемся бою он не добился решающей победы, урон, причиненный этим авангардом, произвел такое впечатление на царя Карашара, что он решил сдаться до прихода основной армии, надеясь заключить договор на более благоприятных условиях.

Сдача Карашара означала, что на данный момент с сопротивлением китайской власти в Кашгарии покончено. Прошло немного времени, и Хотан с Яркендом добровольно перешли под юрисдикцию Китая, а вскоре их примеру последовал и Кашгар. Таким образом, 127 г. ознаменовал собой восстановление китайского верховенства на всей территории Таримского бассейна. Но вместе с тем события этого года не позволили китайцам в полной мере получить выгоду от восстановления своей колониальной империи. Причиной такой ситуации стало то, что по велению императорского двора все почести и слава достались нарушившему субординацию командующему, который взял Карашар в одиночку, тогда как несчастный Бань Юн лишился своего поста из-за того, что якобы явился на поле битвы с опозданием.

Восстановление китайского контроля над Кашгарией произошло почти исключительно благодаря военным и дипломатическим талантам Бань Юна, и, когда он сошел со сцены, не нашлось никого, кто смог бы эффективно выполнять эту работу. Многие, несомненно, надеялись, что на место Бань Юна найдется какой-нибудь другой представитель блестящего семейства Бань, но через три года (в 130 г.) оказалось, что большинство его членов либо убиты, либо опозорены из-за довольно странного скандала, случившегося при дворе императора.

Племянник Бань Юна был женат на принцессе из императорского рода, состоявшей в близком родстве с царствующим императором. Эта дама оказалась веселой особой, у которой одна любовная интрижка сменялась другой. Поначалу бедный муж терпел, считая, что с этим ничего не поделаешь. Но однажды, пользуясь его мягкостью, дама потребовала, чтобы муж оставался в комнате, где она обнималась с одним из своих любовников. Для возмущенного супруга это стало последней каплей, и он, выхватив меч, убил любвеобильную принцессу. В обычных обстоятельствах на убийство неверной жены никто не обратил бы особого внимания, но в данном случае, поскольку муж был человеком простым, а жена членом императорской фамилии, дело вызвало громкий скандал. Бедному мужу вспороли живот, а всех его близких родственников публично казнили. Так семейство Бань исчезло со страниц истории.

Как мы уже отметили, с исчезновением клана Бань во вновь созданной колониальной империи начался долгий период стагнации. Правда, слава Бань Юна была так велика, что в течение нескольких десятилетий открытых восстаний против китайского господства не было, и, как следствие, в этот период Китаю удавалось сохранять в Западном крае статус-кво. В 131 г., чтобы облегчить себе связь с западом, Китай усилил свою военную колонию в Хами, а через два года (в 133 г.) с помощью царя Кашгара смог наказать монарха Хотана, проявлявшего признаки беспокойства. Но это были единственные признаки колониальной активности, которые смогла продемонстрировать Поднебесная империя.

Весьма примечательно, что высший китайский военачальник в Западном крае по-прежнему назывался просто «представитель», и никаких попыток восстановить более солидный пост наместника не предпринималось. Важно также, что этот представитель продолжал жить в городе Люжун в Южном Гуши, то есть довольно близко к китайской границе, вместо того чтобы переехать в столицу Кучи, или Кашгар, где он мог бы лучше отслеживать происходящее в различных местных царствах, находящихся в его юрисдикции. Интересно отметить, что китайские летописи специально указывают, что в этот период китайские официальные лица не предпринимали попыток установить в какой-либо форме господство над усунями (в Западной Джунгарии) или над различными царствами Памира. В этом тоже проявляется заметный контраст по сравнению с более ранними эпохами колониальной империи, когда и усуни, и некоторые государства Туркестана испытывали на себе воздействие имперской политики Китая.

Фактически все, что мог делать китайский представитель, – это сдерживать северных гуннов, не давая им снова захватить Таримский бассейн. В нескольких битвах, произошедших между китайцами и гуннами, ни одной из сторон не удалось снискать большой славы. Так, в 134 г. Северному Гуши удалось нанести знаковое поражение гуннским силам, но уже на следующий год (135 г.) гунны вернулись, чтобы поквитаться, и, хотя войску Гуши помогал довольно большой китайский отряд, она потерпела серьезное поражение. То, что гунны не пошли дальше и позволили границе оставаться нетронутой в течение нескольких лет, произошло скорее из-за слабости и внутренних проблем гуннов, чем благодаря силе Китая.

Еще два десятилетия дела шли примерно так же, но после 150 г. Китай стал демонстрировать симптомы еще большего ослабления и неспособности контролировать местные государства, номинально находившиеся в его юрисдикции. В 151 г. северные гунны снова совершили набег на китайскую границу, и все, что смогли сделать китайцы, – это не позволить им захватить стратегически важный пункт Хами. На следующий год жители Хотана в Южной Кашгарии напали на китайского представителя, приехавшего в это царст во с визитом, и убили его за то, что он попытался слишком активно вмешаться в их внутренние дела. Через некоторое время жители Хотана извинились за этот инцидент перед императорским двором, но примечательно, что Китаю пришлось принять это достаточно невразумительное извинение, и он не смог добиться реального наказания виновных в смерти своего официального представителя.

В 153 г. возникли проблемы между китайскими чиновниками и царствующим монархом Северного Гуши. Благодаря близости этого царства к северным гуннам, вопрос был расценен как исключительно важный. Когда конфликт, в конце концов, перешел в открытые военные действия между китайцами и царем-вассалом, китайцы незамедлительно двинули войска на непокорную территорию. Вскоре после этого они объявили мятежного царя низложенным и назначили на его место другого правителя.

Однако не успели они это сделать, как свергнутый монарх сбежал к северным гуннам и попросил помочь ему вернуть свое царство. Гунны были только рады вмешаться в дело, и через некоторое время на границе Гуши появилась гуннская армия. Эта ситуация вселила ужас в сердца разумных китайских чиновников, которые испугались, что их ждет очередное восстановление гуннской империи.

Вместо того чтобы сражаться, они переключились на дипломатию. Им удалось установить тайные контакты с низложенным царем и пообещать ему возвращение на трон и прощение всех его прошлых преступлений, если он отречется от альянса с гуннами и снова поклянется в верности Поднебесной империи. По той или иной причине свергнутый монарх принял эти условия, и в скором времени ему без лишнего шума вернули его царство.

Из того, как повели себя китайские власти в данном случае, видно, что в 153 г. Северная гуннская империя еще представляла собой грозную политическую силу. В глазах современника тех событий она, безусловно, казалась империей, которая в той или иной форме просуществовала 350 лет и которой суждено было просуществовать еще неизвестно сколько. Кроме того, продолжающееся ослабление и упадок, очевидные во всех частях самого Китая, наверняка усиливали ощущение, что еще немного – и гунны снова смогут отнять у Китая большую часть его колониальных владений.

Однако все обернулось иначе, и вскоре стало ясно, что Северная гуннская империя исчерпала все свои возможности. Фактически помощь, оказанная северными гуннами свергнутому царю Гуши, является последним упоминанием о ее существовании в китайских анналах. Спустя десять лет после этого Северная гуннская империя исчезла, а ее обитатели оказались разбросаны по обширным равнинам Туркестана. Чтобы понять, как произошло это важное событие, нам нужно снова перенести свое внимание в Монголию и последить за тем, как развивались события в этом регионе с точки зрения политики.

Первая сила, достойная внимания, – это, конечно, южные гунны. В течение всего периода, когда китайцы постепенно восстанавливали контроль над Кашгарией, южные гунны оставались, как минимум номинально, вассалами Поднебесной империи. Однако, несмотря на это, китайские власти уже не могли добиться прежнего безоговорочного господства над племенными объединениями южных гуннов. Точнее говоря, шаньюи и другие члены монаршей семьи были по-прежнему лояльны Китаю, но многие вожди и другие представители гуннской аристократии проявляли недовольство китайским верховенством и открыто поднимали мятежи, хотя эти мятежи означали ведение войны против своих собственных законных правителей, которых они считали марионетками в руках китайской бюрократии.

В рамках этой книги нет возможности рассказывать обо всех этих внутренних конфликтах. Достаточно сказать, что в 124 г. вспыхнул один из таких мятежей, который удалось подавить только с помощью внушительной китайской армии. В 140 г. началось похожее восстание, но на этот раз оно оказалось гораздо масштабнее. Несмотря на то что сам шаньюй не был замешан в организации восстания, китайские чиновники сурово упрекали его в неспособности поддерживать порядок во владениях южных гуннов. Несчастно го шаньюя, а также его брата, который мог бы стать наследником трона, так унизили, что оба покончили с собой.

Внезапная смерть шаньюя и его наследника только добавила неразберихи. В течение следующих трех лет у южных гуннов не было даже видимости устойчивого центрального правительства. Мятежники выдвинули своего претендента на трон, а тем временем продолжали разорять китайскую границу. Воодушевленные успехами этих набегов, к ним снова присоединились многие ухуани, жившие дальше к востоку, и вскоре вся северная граница запылала. Китайцам снова пришлось проводить крупные военные кампании. Прошло не менее трех лет (143 г.), прежде чем вожди мятежников были убиты или побеждены, и китайцы смогли посадить на место шаньюя южных гуннов князька, который, долгое время прожив заложником в китайской столице, стал практически китайцем по своим идеям и пристрастиям.

Чтобы повысить престиж нового шаньюя среди его народа (и таким образом предотвратить новые возможные мятежи), китайцы обращались со своей марионеткой с подчеркнутым почтением и осыпали подарками огромной ценности его супругу и других придворных. В значительной степени в результате такой политики мир и порядок среди южных гуннов были восстановлены, и несколько лет после этого ни о каких случаях неповиновения не было слышно. Но в 153 и в 158 гг. восстания вспыхнули снова. И снова восставших поддержали многочисленные члены ухуаньских племен, а китайцам снова пришлось посылать большую армию под началом одного из своих лучших полководцев. После подавления восстания китайский военачальник низложил царствующего шаньюя в наказание за его неспособность обеспечить порядок среди своих подданных, но император Китая отменил этот акт, и в скором времени низложенный монарх был восстановлен на троне своих предков.

На протяжении всего периода постоянной смены мятежей и покорности (109–160 гг.) ухуани играли роль просто друзей и союзников мятежных южных гуннов, поэтому нет необходимости уделять им особое внимание. Совсем другое дело – северные соседи южных гуннов и ухуаней сяньби, которые в течение этого периода стали важным фактором дальневосточной политики. До начала общего восстания 109 г. различные племена сяньби добровольно (в основном) признавали верховенство императоров Поднебесной. После их восстания такое благоприятное положение дел перестало существовать. Точнее, в 110 г. сяньби, принимавших активное участие в нападениях на Китай, вынудили отступить в Северную Монголию. Китайские командующие не хотели, да и не могли преследовать отступающего врага в этом регионе, и на протяжении нескольких лет между китайцами и этой мощной группой «северных варваров» не было почти никаких контактов. Китай не подвергался их набегам, но был не в состоянии оказывать какое-либо влияние на своих бывших вассалов.

Начиная с 115 г. сяньби возобновили свои агрессивные действия, и в китайских хрониках за этот и следующие пять лет (115–119 гг.) часто упоминаются набеги сяньби на разные участки северной границы. Набеги эти никогда не носили характера настоящей войны между двумя государствами, поскольку сяньби по-прежнему были раздроблены на большое число соперничающих, а часто и конфликтующих племен. Однако в 121 г. этот беспокойный народ претерпел существенную трансформацию. Один из племенных вождей по имени Куджин после легких заигрываний с Поднебесной империей стал главным зачинщиком нападений на Китай. Более того, вскоре он показал себя талантливым организатором, и ему, похоже, удалось привести большое количество сяньбийских племен к признанию его верховенства и убедить их подчиняться его приказам. В каком-то смысле можно сказать, что история сяньби как организованного или полуорганизованного государства начинается с этого вождя.

Опираясь на большое число – если не большинство – племен сяньби, Куджин начал серию набегов на китайские аванпосты, и эти набеги продолжались более десяти лет. К счастью для Китая, можно считать, что большую часть времени в этот период роль буфера, смягчающего силу этих атак, выполняли южные гунны и ухуани. Чтобы войти в непосредственное соприкосновение с Китаем, сяньби должны были пройти через территорию одного из этих двух буферных государств. Кроме того, гунны и ухуани часто помогали китайским войскам в их контратаках на сяньби. Если бы не помощь, которую более или менее принудительно предоставляли эти вассалы, сяньби могли стать серьезной угрозой самому существованию Китая. Но в той ситуации они являлись лишь источником беспокойства для китайских общин, проживавших на границе или вблизи нее. В 133 г. «царь» Куджин умер, и созданное им сильное политическое объединение быстро распалось. Каждое племя снова начало действовать как отдельная единица, и в результате в следующие два десятилетия набеги сяньби на Китай практически прекратились, а те, которые случались, быстро отражались.

Спустя примерно два десятилетия (вскоре после 150 г.) сяньби снова начали объединяться вокруг великого вождя по имени Таньшихай (Таньшихуай). В действительности Таньшихай был даже более крупным персонажем, чем его предшественник. Как и в случае со многими другими знаменитыми вождями кочевников, о происхождении Таньшихая было известно очень мало, а отсутствие информации породило множество легенд. Согласно преданиям сяньби, один из их мелких племенных вождей больше трех лет пробыл на западе, сражаясь против северных гуннов, а когда вернулся домой, то обнаружил, что его жена родила мальчика. Этот ребенок был не кто иной, как Таньшихай. Мать уверяла своего мужа, что зачатие явилось чудом[48]48
  Она проглотила градинку и понесла.


[Закрыть], но у вождя были свои подозрения на этот счет, и он приказал убить ребенка. Матери удалось увезти мальчика, и его тайком воспитали в семье старого слуги.

Мальчик развивался очень быстро и уже в раннем возрасте отличался смелостью и прозорливостью. Когда ему исполнилось всего 14 или 15 лет, он возглавил поход против соседнего клана и вернул скот, похищенный противниками во время недавнего набега. С того времени его восхождение к славе пошло стремительно, и вскоре он стал признанным вождем большого числа кланов сяньби. Таньшихай славился своей справедливостью и беспристрастностью в отношении подчиненных, что вкупе с блестящими военными успехами помогло собрать под его знаменами огромное большинство сяньби. Прошло немного лет, и он стал чем-то большим, чем племенной вождь. Таньшихай основал обширное царство и стал его бесспорным монархом.

Восхождение Таньшихая к власти, естественно, привело его к конфликту с Китайской империей. Уже в 156 г. появляются записи о его нападении на северную границу Китая. С того времени набеги Таньшихая становятся частыми, и редкий год обходится без того, чтобы он нанес урон какому-нибудь из аванпостов Поднебесной. Император послал своих лучших военачальников и отборные войска, чтобы наказать выскочку сяньби, но, когда им не удалось добиться никаких заметных военных успехов, китайцы попытались избавиться от набегов с помощью дипломатии.

В 166 г. (через 10 лет после появления первых упоминаний о Таньшихае) императорский двор отправил посольство в столицу сяньби в Монголии, предлагая признать за этим варваром титул царя и заключить договор о мире. Таньшихай гордо отверг императорскую грамоту и печать, предложенные ему китайцами, на том основании, что он завоевал трон собственными руками и не нуждается в китайской помощи и признании. Отказался он и от подписания договора о мире и дружбе. Так случилось, что задача создания и управления империей заняла значительную часть времени новоявленного правителя, и его набеги на Китай стали не такими частыми. Однако они не прекратились, и в результате вся северная граница Китая стала зоной постоянного беспокойства, и вассалы Поднебесной южные гунны и ухуани тоже пребывали в постоянном страхе нападения.

В 177 г. китайцы предприняли еще одну отчаянную попытку уничтожить нового северного колосса. В этом году армия из 30 тысяч воинов, часть которых были китайцами, часть южными гуннами, отправилась сражаться с сяньби, и ей удалось продвинуться на 500–600 миль за пределы китайской границы. Однако вскоре после этого она потерпела сокрушительное поражение от войска Таньшихая. Остатки этой армии позорно бежали назад в Китай, но лишь четверти от первоначального состава удалось благополучно добраться до границы. С тех пор и до смерти Таньшихая Китай довольствовался обороной и не осмеливался на очередные попытки вторжения на территорию сяньби.

Военные действия, которые вел Таньшихай, представляют для нас определенный интерес, но гораздо важнее те огромные изменения, которые он внес в политическую географию Центральной Азии. В период его восхождения к власти разрозненные племена сяньби уже контролировали большую часть Северной Монголии, так что создание нового царства просто означало, что все эти разрозненные племена объединились под единой властью. Но это было только начало. Затем Таньшихай напал на динлинов в Южной Сибири, одержал победу и включил их в состав своих владений. Двигаясь на восток, он напал на государство Фую в Восточной Маньчжурии и таким образом добавил к царству сяньби тунгусов, обитавших в этом регионе.

Последним, но не маловажным, стали несколько атак на земли, расположенные к западу. Летописи подчеркивают, что Таньшихай завоевал и оккупировал все территории, которые прежде принадлежали гуннам. Это может относиться не только к Монголии, которая уже давно была в руках сяньби, но указывает также, что его войска вытеснили гуннов с их нового места жительства в Джунгарии. Любые сомнения на этот счет исчезают после утверждения, что в это же время сяньби напали и победили усуней, которые занимали юго-западную часть Джунгарии и до которых сяньби не смогли бы добраться, если бы не убрали с дороги гуннов. Учитывая тот факт, что Таньшихай с такой легкостью смог занять Джунгарию, кажется удивительным, что он не пошел на юг и не напал на Кашгарию, где власть китайцев быстро приходила в упадок, но в конце концов царствование этого монарха было сравнительно коротким, и у него просто не хватало времени на все.

В истории упоминается еще одно деяние Таньшихая, которое представляет особый интерес с точки зрения этнологии. Его царство стало таким перенаселенным, что у царя возникли трудности с обеспечением достаточного количества продовольствия для его подданных. С учетом сложившейся ситуации он стал думать о том, как бы найти новые продукты, пригодные в пищу. Ни гунны, ни сяньби никогда не ели рыбы, в результате чего реки и озера Монголии долгое время не использовались, и Таньшихай решил, что пора исправить это положение. Он услышал, что японцы, которые в достаточно большом количестве обитали в то время на побережьях Кореи, считались особенно хорошими рыбаками. Вскоре после получения этой информации Таньшихай вторгся в Корею, но не для того, чтобы оккупировать этот регион, а просто чтобы отловить некоторое количество японских рыбаков, об искусстве которых он так много слышал.

В результате этого похода Таньшихаю удалось захватить порядка тысячи японских семей, которых он заставил переселиться на берега одного из озер в Восточной Монголии и там начать рыболовецкий промысел. Рассказывают, что эта насильственная колонизация оказалась очень успешной, и обитатели Монголии обеспечили себе хорошее дополнение к обычному рациону. Как выяснилось позднее, японские колонисты в течение нескольких веков оставались отдельной хорошо известной этнической группой, прежде чем были постепенно поглощены окружающим населением.

История этого деяния Таньшихая представляет для нас особый интерес, поскольку это одно из первых письменных упоминаний, касающихся самого существования японцев. Реальная японская история начинается не раньше VII в. н. э., то есть на много веков позднее этого события. До VII в. о японцах известно только по кратким случайным записям в китайских анналах, но все они относятся к более поздним временам, чем времена царствования Таньшихая. Таким образом, интересно, что уже во II в. н. э. было хорошо известно о большом количестве японцев, обитавших на побережьях Кореи. В свете недавних событий забавно отметить, что японская колонизация Маньчжурии и Восточной Монголии началась почти две тысячи лет назад, даже несмотря на то, что эта колонизация была совсем не добровольной.

Таньшихай во многих отношения заслуживает того, чтобы считаться одной из по-настоящему важных исторических фигур, и довольно обидно, что он так мало известен широкой публике. Если бы он прожил на несколько лет дольше, вполне возможно, что он осуществил завоевание Китая и таким образом изменил весь ход истории Дальнего Востока. Но он умер в 181 г., вскоре после того, как нанес сокрушительное поражение посланной против него китайской армии, и было ему всего 40 лет.

Его сын оказался слабым правителем, не способным даже сохранить единство своих соплеменников[49]49
  Сын Таньшихая Хэлянь был убит во время набега стрелой из самострела. Такая стрела пробивала любые латы (а защитное вооружение у сяньбийцев было серьезным). Китайские воины натягивали тетиву самострелов, ложась на спину. Спусковой механизм самострела китайцы держали в секрете, и в случае угрозы захвата он рассыпался на части, которые противник не мог собрать.


[Закрыть], и в течение пяти лет гигантская империя, созданная Таньшихаем, рассыпалась на части. Стремительная дезинтеграция этой империи означала, что Китай, несмотря на свою слабость и упадок, более века не подвергался вторжению извне. Тем не менее короткий взлет империи Таньшихая навсегда изменил мировую историю. Империя гуннов, как единое образование, была уничтожена навсегда. Племена сяньби в течение нескольких веков оставались хозяевами Внешней Монголии, бывшей родины гуннов. Но еще важнее то, что рухнуло государство гуннов в Джунгарии, и гунны небольшими разрозненными группами были вынуждены двигаться еще дальше на запад. И хотя в течение нескольких веков после этого потомки гуннов продолжили играть важную роль в истории, империя гуннов, как отдельная политическая единица, исчезла раз и навсегда.