Текст книги "Война, мир и книги"

Около 2000 г. Сакс датирует наступление седьмой, современной эпохи глобализации, которую называет цифровой. Ее движущая сила – всеобщая цифровизация. Информационные технологии вторглись во все сферы жизни людей, глобальная передача данных стала вездесущей. «Повсеместные потоки информации глобализировали экономику и политику более прямым и безотлагательным способом». Появились возобновляемые источники энергии: солнце, ветер, приливы. В военном деле особую роль начали играть кибервойны. В геополитике гегемонизм уступил место многополярности. Три важнейших проблемы современной глобализационной эпохи Сакс видит так: сможем ли мы выбрать «путь общего процветания, социальной инклюзивности и устойчивости окружающей среды» (вызов устойчивого развития)? Как должно быть организовано глобальное управление в многополярном мире (вызов многостороннего управления)? Возможен ли мир во всем мире, и если да, то на основе какой модели человеческого взаимопонимания и этики (вызов универсальных ценностей)? Все эти вопросы остаются нерешенными, вокруг них ведется ожесточенная борьба.

Автор предлагает несколько важных выводов из истории глобализации. Во-первых, изменения ускоряются по суперэкспоненте, «их темпы нарастали, а наибольшие перемены произошли в самом недавнем прошлом». Это подтверждает динамика мирового населения и уровня урбанизации, а также объем глобального валового продукта на душу населения. Во-вторых, глобализация приводит к увеличению масштаба рынка, что, согласно экономической теории, способствует более высоким доходам населения и более быстрому росту. Таким образом, сама по себе глобализация позитивно влияет на мировую экономику и благосостояние людей (хотя возможны и значительные отклонения, во многом обусловленные географией). В-третьих, глобализация ведет к общественному прогрессу, но этот прогресс проблематичен – не только из-за стимулируемого им неравенства, но и из-за нерешенности «проблемы Мальтуса», то есть опережения роста рождаемости над ростом наших возможностей поддерживать жизнь продовольствием и другими ресурсами. В-четвертых, глобализация приводит не только к урбанизации, но и к постоянному перемещению рабочей силы из первичного (сельское хозяйство) и вторичного (промышленность) секторов в третичный (рынок услуг), и этот процесс, кажется, неостановим. В-пятых, двигателем глобализации являются не отдельные факторы, даже столь масштабные, как технологии, институты и география, но их интенсивное взаимодействие. Именно благодаря интенсивности такого взаимодействия, полагает Сакс, в свое время произошла Промышленная революция, и оно же двигает мир вперед в современную – цифровую – эпоху глобализации.

Скотт Рейнольде Нельсон

Океаны зерна

Как американская пшеница изменила мир

М.: Директмедиа Паблишинг, 2023[19]19
  Рецензия опубликована в журнале «Историк» (№ 107, ноябрь 2023).


[Закрыть]

Взаимосвязь между доступностью продовольствия и социальными потрясениями в разных странах и эпохах подмечена давно. Достаточно вспомнить примеры дефицита продовольствия в Париже и Санкт-Петербурге, оказавшего огромное влияние на революционные перевороты 1789–1792 и 1917 гг. соответственно. Из более свежего – резкое повышение цен на продовольствие в мире незадолго до Арабской весны 2010–2011 гг. Но как именно войны и революции связаны с пшеницей – основным источником дешевых углеводов для населения европейских стран? Изучению этого вопроса посвятил свою книгу американский экономический журналист и историк Скотт Нельсон. По его мнению, именно борьба за дешевое зерно стала движущим фактором войн и революций в последние двести лет. Начиная с русско-турецких войн времен Екатерины Великой кормилицей Европы стала освобожденная от турецкого владычества и татарских набегов Новороссия – с ее лучшими в мире черноземами и идеальной логистикой, замкнутой на Одессу как главный экспортный порт на Черном море. Если прежде экспорт зерновых из России ограничивался отсутствием дорог и портов, то теперь все изменилось. Еще до начала наполеоновских войн Ливорно, Лондон и Ливерпуль превратились в главные порты – импортеры русского зерна. Эффективность центрально– и западноевропейских полей резко упала, не в силах выдержать конкуренцию с огромными объемами дешевой пшеницы из Одессы, были введены запретительные «хлебные законы», но русское зерно все равно пробивало себе путь на европейские рынки.

Эпидемия картофельной чумы в 1840-х годах не только привела к крупнейшему голоду в Ирландии, но и побудила европейские элиты смягчить законы, защищавшие собственных аграрных производителей, в пользу закупок заграничного зерна. В выигрыше оказались не только Россия, но и Америка. Так «началась столетняя конкурентная борьба» двух стран за право накормить рабочий класс Европы. Сначала в этой борьбе безусловно лидировали русские. Но в 1860-е годы, после Гражданской войны в США, ситуация изменилась. Это стало следствием целого ряда технологических, финансовых и политических перемен. Освобождение крестьян в России надолго парализовало отечественное сельское хозяйство: помещики лишились рабочих рук, а крестьяне стонали под гнетом непосильных выкупных платежей за землю. Американские капиталисты, напротив, не только получили громадные выгоды от уничтожения рабства, но и придумали новый финансовый инструмент – фьючерсный контракт. Вкупе с трансатлантическим телеграфом и новыми океанскими пароходами фьючерс радикально снизил риски для торговцев зерном. Именно фьючерс создал систему всемирной торговли зерном в том виде, в каком она существует сегодня. Главным центром этой системы стала не Одесса, а Чикаго с его зерновой биржей и удобными судоходными каналами, по которым зерно перебрасывалось с американского Запада на Восток и далее в порты Северной Атлантики.

За 1868–1872 гг. цены на пшеницу в Европе упали вдвое! На тех же кораблях, которые везли американское зерно на Восток, обратным путем следовали миллионы европейских иммигрантов. Расцвет Одессы завершился, а в зернопроизводящих районах России, Германии, Австро-Венгрии и Османской империи начался длительный период упадка. Наоборот, Западная Европа, получив подпитку в виде дешевого хлеба, резко ускорилась в развитии. В выигрыше оказались не только рабочие, которые теперь могли позволить себе гораздо лучше питаться, но и элиты, научившиеся через импортные пошлины на хлеб расширять свои бюджетные возможности. Германия, Франция и Италия «обчистили карманы рабочих, чтобы купить канонерки… Великие державы построили военно-морские и торговые флоты», которые превратили Африку и Азию в их колониальные угодья. Россия смогла оправиться от американского удара только к 1890-м годам. Нельсон пишет о дерзком плане Сергея Витте проложить железнодорожный путь на Дальний Восток с выходом к незамерзающему порту – Порт-Артуру, этой своеобразной новой Одессе. Целью было вовлечь в сельскохозяйственный оборот новые земли в Сибири и Центральной Азии и создать новое, азиатское направление для зернового экспорта. Этот план вовлек Россию в схватку за контроль над Северным Китаем (Маньчжурией), завершившуюся поражением в Русско-японской войне.

В итоге железная дорога была проложена, но план не сработал, громадные инвестиции (в основном на заемные европейские деньги) не окупились. В стране разразилась первая революция… Единственным экспортным направлением для России осталось черноморское. Увы, в случае войны русский зерновой экспорт легко блокировался Стамбулом, из-за чего и возникла мечта русской аристократии и буржуазии захватить «Святую Софию» и проливы. Первую мировую войну автор называет «войной за иностранный хлеб». Основная борьба в ней разворачивалась не на сухопутных, а на морских театрах. Антанта лишилась русского хлеба, заблокированного турками в Одессе, но сумела нейтрализовать все попытки немецкого флота через неограниченную подводную войну перерезать снабжение американским зерном. Германия и ее союзники, напротив, доступ к иностранному хлебу потеряли. В результате к 1918 г. они уже вовсю голодали и были принуждены капитулировать, хотя так и не потерпели военного поражения. Все европейские империи, кроме Британской, рухнули, а первенство в мире стало переходить к новой, Американской империи, выросшей на торговле дешевым зерном. В России победившие большевики сначала раздали землю крестьянам, а затем забрали ее обратно, вновь превратив зерно в главный экспортный товар, чтобы осуществить дорогостоящую индустриализацию.

Если первым главным героем книги Нельсона является зерно, то вторым – загадочный персонаж рубежа XIX–XX веков, революционер и богач Александр Парвус. Именно он пришел к выводу, что «пшеничные поля – главное богатство России и Америки… что банковские вклады – самое уязвимое место империи, что борьба за контроль над узловыми пунктами международной торговли зерном – первопричина Первой мировой войны». Страстный противник царизма, Парвус приложил огромные усилия для модернизации Турции после младотурецкой революции 1907 г. Он был посредником между турецкими военными и немецкими промышленниками, когда потребовалось перевооружить армию и защитить черноморские проливы от союзников. Он помогал немецкому Генеральному штабу установить связи с русскими революционными эмигрантами и организовать знаменитый «запломбированный вагон», на котором Ленин и его соратники весной 1917 г. вернулись в Россию. И даже если рассуждения о вкладе Парвуса в главные события начала XX века преувеличены, неоспоримым фактом остается его авторство теории, постулирующей, что «зерно правит миром». Теории, которую применяет к современной истории мира Скотт Нельсон.

Ха-Джун Чанг[20]20
  Другой вариант написания имени – Ха Джун Чхан.


[Закрыть]

23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

М.: ACT, 2014

После трех с половиной десятилетий идеологической монополии, установленной неолиберализмом, мало кто в мире понимает, как на самом деле устроена капиталистическая экономика, каковы ее правила и исключения, к каким последствиям ведет экономическая политика и есть ли альтернатива существующему положению дел. Кембриджский экономист Ха-Джун Чанг полагает, что логичным результатом неолиберального курса стала Великая рецессия – крупнейший (после 1930-х годов) мировой кризис, последствия которого не преодолены до сих пор. Нам предлагали просто положиться на рынок и не мешаться у него под ногами, обещая взамен всеобщее обогащение. Увы, на практике «политика свободного рынка привела к замедлению темпов роста, усугублению социального неравенства и повышению нестабильности». В странах побогаче эти явления маскировались грандиозной раздачей кредитов почти всем желающим. В странах победнее не было даже такой возможности, так что там жизнь за столь длительный промежуток вообще не улучшилась. Есть ли исключения? Есть, и это… Китай и Индия! По странному совпадению эти страны отказались принимать политику свободного рынка, позаимствовав только некоторые ее элементы. Благодаря этому они обеспечили быстрый экономический рост и сокращение бедности, правда, ценой резкого роста неравенства.

Неэффективность неолиберального курса очевидна всем, кто умеет видеть: это учение, будучи реализованным на практике, не выполняет данных обещаний. Но есть ли ему альтернативы? Любая идеология пытается представить себя единственно истинной и опорочить конкурентов либо даже отрицать их существование. Вот и о более эффективных моделях капитализма мы почти не знаем ввиду засилья неолиберальной пропаганды. А эти варианты есть, их много, они абсолютно реалистичны и более успешны по сравнению с тем, что предлагают неолибералы (именно поэтому говорить о них в «приличном обществе» считается некомильфо). И это не КНДР, а развитые капиталистические страны, которые, будучи вынуждены на словах поддерживать неолиберальную риторику, на практике все делают иначе. Чтобы рассказать о них, Ха Джун Чанг формулирует 23 тезиса, являющихся частью неолиберального символа веры, и последовательно разоблачает их на реальных примерах.

Начнем с базового постулата о «свободном рынке»: утверждают, что любое ограничение, которое вводит правительство на свободное движение рыночных сил, снижает эффективность обмена и в конечном счете делает нас беднее. Если предоставить людям «свободу выбора», они быстро разбогатеют! Увы, любой рынок по определению имеет пределы и рамки, которые устанавливаются правительством. И любое правительство всегда вовлечено в происходящее на рынке. Неолибералы не исключение, они очень жестко регулируют рынки, но только там и тогда, где и когда это выгодно их спонсорам из крупного бизнеса.

Скажем, в XIX веке Британия провозгласила нечестивым делом торговлю людьми и упорно боролась за принятие этого запрета всем миром. Как же так, зачем запрещать торговлю столь ценным товаром, зачем мешать работорговцам накапливать богатство и вносить свой вклад в процветание родины? Или детский труд на английских фабриках: он был запрещен только после длительного и яростного сопротивления их хозяев. Каждый запрет такого рода давался тяжело, но в конечном счете сделал наш мир лучше. Любое ограничение или, наоборот, либерализация рынка – это сиюминутное политическое решение, принимаемое в конкретных обстоятельствах благодаря сложившемуся в этот момент уникальному соотношению сил. Идеология же свободного рынка используется бизнесом и его агентами во власти только в тех случаях, когда им это выгодно. Никто из них не думал об идеологии в 2008–2009 гг., когда американские власти залатывали дыры в балансах крупнейших частных банков и страховых компаний! Эти средства были колоссальными, и это были средства налогоплательщиков, используемые для спасения частной собственности… Не правда ли, странное поведение для неолибералов? Нет, абсолютно нормальное, ведь неолиберализм – он «для кого надо», а остальным просьба не беспокоиться. «Символ веры» имеет весьма относительное влияние на практику неолиберализма, он обращен к доверчивым массам, а реальную политику определяют крупный бизнес и его агенты в своих интересах. И они весьма прагматичны, легко отбрасывают постулаты «единственно верного учения» сплошь и рядом, где им это выгодно.

Кстати, о частной собственности: неолиберализм предполагает, что только частная компания может добиться успеха, поскольку лишь ее владельцы способны заботиться о ее бизнесе по-настоящему. Одной из движущих сил неолиберального курса стала приватизация госкомпаний, другой – «возвращение компаний акционерами», то есть смена менеджмента частных компаний с целью заставить их меньше тратить на развитие и больше отчислять акционерам в качестве дивидендов. Увы, в большинстве случаев приватизированные компании стали работать не лучше, а хуже. Многие из них по-прежнему требуют обширных государственных дотаций. А некоторые даже пришлось вернуть государству в результате полного развала работы новыми частными владельцами (хрестоматийный пример Британских железных дорог)! Но даже успешные частные компании постепенно движутся к упадку в результате диктата акционеров, выбирающих большие дивиденды в ущерб капиталовложениям в будущее. Максимизация акционерной стоимости часто вредит самой компании, не говоря уже о ее работниках, потребителях и поставщиках. Именно эти три силы, наиболее заинтересованные на практике в процветании компании, благодаря неолиберальному курсу оказываются лишены влияния на корпоративную политику. Результат ожидаем: частные акционеры богатеют, компании стагнируют, рабочих увольняют, потребителей лишают свободы выбора, неравенство растет.

И таких «тайн капитализма» автор раскрывает немало. Макроэкономическая стабильность – еще один фетиш неолибералов – не делает экономику стабильнее, а чаще всего подрывает потенциал ее роста. Бедная страна не может разбогатеть, следуя неолиберальным советам. Африка и другие слаборазвитые страны мира вовсе не обречены на нищету и отсталость вследствие якобы «лени» или «примитивности» их населения. Если богатые богатеют, это не делает богаче все общество. Сверхвысокие зарплаты менеджеров не имеют никакого разумного обоснования, кроме алчности частных акционеров компаний (те готовы много платить топ-менеджерам за политику высоких дивидендов и при этом не думать о будущем самой компании). Интересы частного бизнеса далеко не всегда совпадают с интересами страны и общества, а чаще, наоборот, им прямо противоречат. «Общество равных возможностей» на самом деле не обеспечивает людям равных возможностей: юридическое равенство на практике неосуществимо из-за крайне неравномерного распределения общественного богатства. И, наконец, для хорошей экономической политики совершенно не требуются хорошие экономисты! «Чудо» Японии, Южной Кореи, Тайваня было сотворено правительствами, в которых таких экономистов не было! Зато они с избытком были представлены в правительствах стран, которые так и не сумели разбогатеть – вопреки всем жертвам, принесенным на алтарь неолиберального учения. Похоже, пора наконец свергнуть этого Молоха, пожирающего целые страны и общества, пока он не пожрал всю планету. Но времени на это у нас все меньше…

Ха-Джун Чанг

Тайная история капитализма

Почему мы бедные, несчастные и больные

М.: Родина, 2023[21]21
  Рецензия опубликована в журнале «Историк» (№ 113, май 2024).


[Закрыть]

Кембриджский экономист, выходец из Южной Кореи (и даже сын бывшего министра экономики этой страны) Ха-Джун Чанг известен своими разоблачениями лицемерия и лживости неолиберальной ортодоксии. Одна из его работ в оригинале называется «Недобрые самаритяне». Так он именует западных идеологов, уже несколько десятилетий самоуверенно прописывающих всему миру рецепты спасения от бедности. Эти рецепты не только не работают, но приводят принявшие их страны ко все более частым кризисам. «Правительства богатых стран используют свою финансовую помощь и доступ на свои рынки как морковку, чтобы побудить развивающиеся страны принять неолиберальную политику. Это делается в интересах конкретных лоббирующих компаний, но обычно чтобы создать общую благоприятную обстановку для иностранных товаров и инвестиций… Эти правительства и международные организации поддерживает целая армия идеологов. Некоторые из них – это высококвалифицированные ученые… Эти различные органы и частные лица составляют могущественную пропагандистскую машину, финансово-интеллектуальный комплекс, опирающийся на деньги и власть».

Проповедуя прежде всего свободный рынок и свободуторговли (книга вышла в 2006 г. – еще до того, как США и другие страны Запада развернулись в сторону от свободы торговли, подменяя ее растущим числом запретов и санкций), эти «недобрые самаритяне» преследуют очень прагматичные цели. Им нужно захватить как можно бóльшую долю рынков развивающихся стран и предотвратить возникновение в них конкурентов собственному доминирующему положению. Ради этого неолибералы радикально переписали собственную историю, скрыв тот факт, что и Британия, и США, и практически все остальные страны Запада пришли к процветанию противоположным путем. Те немногие развивающиеся страны, которым в XX веке удалось присоединиться к процветающему Западу, тем более действовали совершенно нелиберально. Ярчайший пример – Южная Корея, одна из беднейших стран мира, сумевшая со временем войти в десятку экономических лидеров планеты. Она сделала ставку на тотальный протекционизм, огосударствление банковской системы, многолетние масштабные государственные инвестиции в специально отобранные отрасли промышленности, субсидирование убыточных частных предприятий, целенаправленное выращивание компаний-«чемпионов», всеобщее воровство иностранной интеллектуальной собственности и т. п. Как только страна отказалась от такой суперэффективной политики, так тут же ее настиг тяжелейший финансовый кризис 1997 г. И выйти из него удалось только вопреки, а не благодаря советам неолиберальных идеологов…

Ранее аналогичный путь прошла Япония. До нее – США. До них – Британия. Последняя, к примеру, перешла к политике свободной торговли только в 1860-х годах, полностью получив все возможные бонусы от протекционизма – и развив под его покровом собственную промышленность. Также поступали и США, снявшие бóльшую часть протекционистских барьеров только в XX веке – уже после того, как создали крупнейшую и сильнейшую в мире индустрию. А сегодня Запад рассказывает всему миру, что пришел к богатству через свободный рынок и свободу торговли! Это пошлое вранье полностью игнорирует все известные ученым и историкам факты. США и Британия не только не являются родинами свободной торговли, но, наоборот, на протяжении долгого времени были самыми протекционистскими странами в мире. Еще более лживо утверждение неолибералов, что их учение, пусть и ведет к росту неравенства, но все же способствует обогащению и процветанию стран в целом. Экономическая статистика показывает, что все наоборот: среднегодовой темп роста развивающихся стран в 1950-1970-х годах, когда протекционизм и импортозамещение были в моде, почти в два раза превышал показатели 1980-2010-х годов, когда правили бал свободный рынок и свободная торговля! Таким образом, усилиями неолибералов мир получил взрывной рост неравенства – на фоне снижения темпов экономического роста.

Ну и как после этого верить «нечестивой троице» международных организаций (МВФ, Всемирный банк и т. д.)? А верить и не надо. Нужно поступать не так, как говорят идеологи западных стран, а так, как западные страны в соответствующих обстоятельствах поступали сами. Действовали они практично и прагматично, не сильно заморачиваясь идеологическими спорами – и реализуя ту политику, которая была для них наилучшей в каждый конкретный момент. Автор выдвигает и доказывает на реальных примерах несколько еретических с точки зрения неолиберальной идеологии тезисов. Так, свободная торговля на практике не увеличивает, а уменьшает свободу выбора для бедных стран. Недопущение иностранных компаний в долгосрочной перспективе может быть не бедой, а благом. Некоторые из лучших компаний мирового класса принадлежат государству и управляются им. Низкая инфляция и чрезмерная экономия государственных расходов могут нанести вред экономическому развитию. Свободный рынок и демократия не всегда идут рука об руку… Увы, развивающиеся страны зачастую слишком слабы, чтобы противостоять неолиберальной ортодоксии, чьи настойчивые поучения подкреплены мощью государственной политики западных стран. Прогибаясь под их требования, лидеры «третьего мира» обрекают свои страны на то, чтобы навсегда остаться бедными.

Только те, кто выбрал альтернативный путь, имеют шанс развиться по-настоящему и разбогатеть. Это сложно, но возможно! Как напоминает Ха-Джун Чанг, «рынки имеют сильную тенденцию укреплять статус-кво». Рынок диктует странам держаться за свои сравнительные преимущества. В случае бедных стран это означает: занимайтесь по-прежнему низкопроизводительной деятельностью и оставайтесь бедными – никто лучше вас в мире этого не делает! Те же, кто хочет выбраться из бедности, «должны бросить вызов рынку и заниматься более сложными и трудными вещами, которые приносят более высокие доходы». Идти против течения трудно, но именно этим и занимаются каждый день руководители коммерческих компаний. Они строят далеко идущие планы и упорно претворяют их в жизнь, не обращая внимание на краткосрочные финансовые результаты. Компания Samsung, к примеру, десять лет субсидировала свое юное электронное подразделение за счет доходов от текстиля и сахара, прежде чем оно принесло доход. Странам нужно пожертвовать сиюминутными интересами, если они хотят построить производственные мощности, обещающие выигрыш в долгосрочном плане. Это даже может потребовать временного сокращения уровня потребления из-за запрета на покупку дешевых иностранных товаров. В конечном счете все обернется на пользу стране, уверен автор. А начать путь к богатству нужно с отказа от того, чтобы слушать лживых и лицемерных неолиберальных идеологов – и бояться стоящих за ними капиталистов, чиновников и военных Запада.

Роберт Шапиро

Прогноз на будущее

М.: ACT, 2009

В 2008 г., на пороге Великой рецессии, американский экономист, бывший заместитель министра труда в администрации Билла Клинтона Роберт Шапиро выступил с прогнозом развития мира на период до 2020 г.

По его мнению, будущее должно было определиться в результате взаимодействия трех самых мощных факторов: демографического переворота (снижение рождаемости и старение населения), глобализации экономики, ускоряемой и углубляемой информационно-коммуникационной революцией, и геополитических сдвигов (крах Восточного блока и американский «момент однополярности»). Глобализованная экономика, стареющее население и американская гегемония – вот три главных черты мира-2020 согласно Шапиро.

Сила этих факторов такова, что ни одно государство не может их игнорировать и вынуждено строить свою политику с учетом их воздействия. Каковы же основные последствия взаимодействия трех главных тенденций? Во-первых, «демография и глобализация усилят экономическое неравенство почти везде. Китай и США, два главных двигателя и ведущих элемента глобализации, уже представляют собой два самых неравных в мире крупных общества». Прибыль от международных инвестиций обогащает богатых, а потери от международной конкуренции снижают зарплаты рабочих и бедняков. Бум в ИТ также содействует росту неравенства, ведь в экономике «идеи сменяют физические активы как основной источник богатства», и работникам «старой» экономики все труднее удерживаться на плаву. Тогда как инвесторы, менеджеры и крутые профессионалы почти всегда остаются в выигрыше. Старение также ведет к углублению неравенства, ведь старые и больные получают обычно меньше, чем молодые и здоровые.

Вторым последствием видится кризис здравоохранения. Рост доли пожилых граждан дополняется прогрессом в медицине, который превращает «все большее количество болезней, угрожающих жизни, в хронические состояния и позволяет людям на последней стадии болезни выживать» еще долгое время. Законы развитых стран дают пенсионерам возможность требовать новых видов лечения. Увеличение продолжительности жизни сопровождается ростом возрастных заболеваний, прежде всего онкологических. Новые препараты и методы лечения стоят все дороже, чему виной глобализация. Она создала для медтеха рынок планетарного масштаба, который способен окупить самые дорогостоящие инновационные разработки. Но чтобы схема работала, нужны драконовские законы о защите патентов на новые лекарства – поэтому они и стоят очень дорого. Общий рост затрат на здравоохранение повышает стоимость медицинских услуг не только для пожилых, но и для всех. Госбюджеты трещат по швам, а политики не могут сократить эту статью, ведь единственный сегмент электората, который непрерывно растет, это пожилые люди! Усиливается тренд к росту налогов и перераспределению госрасходов в сторону здравоохранения. Альтернативы – деградация медпомощи в сторону низкотехнологичной либо… реформа системы защиты интеллектуальной собственности в мировом масштабе!

Третье главное следствие – рост цен на энергоресурсы. Повышенный спрос на них предъявляют поднимающиеся страны Азии. Цены также растут ввиду хронической нестабильности в главном нефтедобывающем регионе мира – на Ближнем Востоке. Наконец, борьба против изменения климата переходит из стадии дебатов в стадию правительственной политики. Это требует дорогостоящих разработок и поддержки новых видов энергии, и деньги на это государства возьмут из налогов на традиционную энергетику. В общем, все дороги ведут к росту цен на энергоресурсы. А значит, усилится и борьба за контроль над странами-нефтедобытчиками. Так, Китай неизбежно втянется в геополитические игры на Ближнем Востоке, откуда он черпает значительную часть необходимой ему нефти, а также в других регионах мира. Ближний Восток в целом ждут большие и драматичные перемены! Главным же проигравшим от роста цен могут стать США с их расточительной, энергоемкой и зависимой от импорта энергоносителей экономикой (спойлер: нет, Америку спасли сланцевые нефть и газ, которые помогли ей выйти на самообеспечение энергоресурсами и даже стать их крупным экспортером).

В прогнозе Шапиро присутствуют и две «дикие карты», способные изменить будущее в неизвестном направлении. Это международный терроризм и исламский фундаментализм, которые могут заставить США дополнительно сфокусироваться на странах Ближнего Востока и уделять меньше внимания другим регионам. Вторая «дикая карта» – технологический прогресс, темп которого ускоряется, но точное время и влияние его плодов останется трудно предсказуемым. Скажем, «выстрелят» ли нанотехнологии, которые некоторое время назад казались ключом к светлому будущему? Оправданны ли ставки на широкомасштабные последствия расшифровки человеческого генома? Найдут ли все-таки лекарство от рака?.. Каждый из подобных прорывов может сильно скорректировать картину будущего.

Что будет в «мире по Шапиро» с основными странами? Хуже всего, считает автор, придется Евросоюзу и Японии. Причины – слабая демография, слишком жесткое госрегулирование экономики и рынка труда, недостаточный приток молодых трудоспособных иммигрантов. Обоим потребуется повышение налогов, чтобы профинансировать растущие расходы на здравоохранение и поддержку стареющего населения. Глобализация стимулирует деиндустриализацию, но что взамен? Либо ставка на развитие рынка услуг, в том числе на экспорт, либо перевод промышленности на инновационные рельсы. То и другое маловероятно в силу сопротивления профсоюзов и культурных ограничений этих стран. Рецепт спасения от Шапиро прост: по возможности обнулить защиту труда, уничтожить госрегулирование бизнеса, дать полную свободу капиталу! И будет им счастье (нет). Впрочем, могут помочь расширение ЕС за счет слаборазвитых стран и перевод японской промышленности за границу (прежде всего в Китай).

Больше всего выиграют Америка и Китай, которые во многом похожи. Население стареет везде, но в этих двух странах количество работоспособных граждан вырастет. Американская система соцобеспечения на фоне европейской выглядит издевательством над трудящимися, а в Китае она почти отсутствует. Это позволяет капиталистам поддерживать высокие темпы роста и почти полностью присваивать плоды глобализации, инновационного бума и информационно-коммуникационной революции. Неравенство растет, социальное недовольство – тоже, но в Китае его сдерживает жестокий коммунистический режим. Актуальная задача для КНР – создать современную финансовую систему, зачатки системы соцобеспечения и сделать качественный рывок в транспортной инфраструктуре (спустя 15 лет можно сказать, что Китай свое «домашнее задание» выполнил на отлично). Дальнейшие экономические успехи Китая повысят его геополитический вес так, что Америке придется начать волноваться – и прежде всего заняться предотвращением альянсов Китая с другими крупными мировыми игроками, такими как Россия и Европа.