Текст книги "Культура духа"

Либерализм, принцип которого – абстрактная, неразвитая, невозвращенная в свою субстанцию (нравственный дух) свобода – тотально разорван. И даже по сравнению с обыденным мышлением он разрушительно абстрактен, о чем свидетельствует монетаристское и антигосударственное сознание, утратившее здравый смысл, присущий рассудку. Так изворотливо-умная, оторвавшаяся от своего понятия, а потому и неразумная, либерально-монетаристская мысль окончательно отлетела от своей экономической реальности, выпарив ее из финансовой идеальности, оказавшейся денежной бумагой, формой материи, легальное производство которой уходит в дурную бесконечность, не оконечиваемую даже его продуктом – финансово-экономическим кризисом.

Деньги – абсолютная власть мира сего, мощный проявитель сути человеческого духа, утратив связь со своей трудовой субстанцией и не возвращаясь в нее, в условиях экономики, основанной на произволе, начинают воспроизводить самих себя, становятся своим собственным эквивалентом, перестают отражать истинное значение экономической реальности, превращаются в финансово-экономическую иллюзию, в государственный самообман, порождающий тотальный кризис. Так интеллектуально и нравственно извращенный, противоречащий своему понятию, дух извращает жизнь, а последняя соответствующим образом отражается на духе.

Противопоставив себя экономике и государству как всеобщему условию своего действительного бытия, абстрактный, недоразвитый до своей истины дух-спекулянт мнит себя свободным, либеральным. И вместо того чтобы искать причины кризиса жизни в себе самом, в логическом кризисе мышления, эгоизме чувства и в произволе воли, в своей алчной, эксплуататорской, жульнической природе, воспроизводящей адекватную себе, нравственно извращенную экономику, этот дух, ведущий планету, ее культуру и цивилизацию к гибели, ищет их в объективных экономических законах, которые, будучи законами трудовой, то есть сознательно-волевой деятельности духа, якобы не зависят от сознания и воли людей (не только либеральная мысль).

Не зависят в каком смысле? В том, что дух рыночной, полусознательной, следовательно, и полусвободной, кризисной экономики, а значит, и содержащей в себе диалектику своего собственного отрицания и перехода в подлинно свободную экономику, не превратил ее законы в самосознание (в его априорно государственно-плановой форме), отчужден от них, а потому, будучи несвободным, не способен управлять тем, что не является содержанием его сознания и воли, но не по своей субъективной, а по объективной, рыночной природе своего предмета, который господствует над ним. В чем же тогда заключается свобода рыночной экономики? В произволе? В чем ее преимущество по сравнению с плановой экономикой? И зачем в своей несвободной свободе она тогда нужна, если абсолютная цель эволюции человеческого духа – самопознание и освобождение от себя, несоответствующего своему понятию? Свободная экономика, а следовательно, и государство как основа и способ ее действительного существования невозможны без нравственной реформации духа народа, а его возвращение к самому себе – без преобразования им своего другого – экономики как предметно-практической формы духа, историческая цель которого – стать свободным от созданного им социально-материального мира (государства) не вне его, а в нем самом.

Свобода, которой кичится рыночный дух даже тогда, когда экономические волны и циклы накрывают его с головой, возможна только через объективную свободу (разумность способа производства, соответствующего понятию свободы духа как самоцели) самой экономики. Свобода последней – через свободу духа, содержащего в себе самого себя и преобразованную в соответствии со своим понятием экономику как средство высшей цели, выступая тем самым конкретным, истинно свободным духом, возвратившимся из своего социально-экономического другого к самому себе, уже другим, свободным в самой экономике. Но это уже другая, объективно и субъективно свободная экономика, а следовательно, и другое государство, не абстрактное, бессильное, неспособное или не желающее защитить себя (народ) от частно-собственнических хищников, разрывающих на куски его социально-природное тело и утаскивающих свою добычу в норы за бугром, а конкретное, подлинно свободное в своей реальной собственности государство, (которую оно продолжает отчуждать от самого себя), содержащее в различенном единстве собственно государственную и частную формы единой, общенародной собственности и выступающее в виде гражданского общества и государственной власти практически действующим самосознанием национальной экономики, ее сознательно-волевым регулятором.

«Но это же госплан», – скажет либерал. Исторический опыт государственного планирования, основанный на абстрактно-общенародной, тотально государственной, включая колхозную, форме собственности, не развившейся в особенный элемент своего понятия – частную собственность (которая из своего разорванного состояния должна возвращаться в определенной качественно-количественной мере в государственную собственность и содержать ее в себе, отражаться в ней и отражать ее), будучи не совсем адекватным своему понятию, вовсе не отменяет самого понятия государственного планирования как исторически высшую, по сравнению с рыночной экономикой, сознательно-волевую форму материального производства, так же как и абстрактная либерально-экономическая мысль не отменяет мыслящие ее мозги.

Апофеозом сути либерального сознания является мысль об избыточности государства в экономике. По своей бессмысленности и разрушительным последствиям она равносильна мысли о живом организме, избыточно присутствующем в каком-либо из своих органов, то есть избыточном самому себе. Когда государственный организм страдает интеллектуально-волевой недостаточностью (дефицит политической культуры, государственного самосознания) вследствие избыточности в нем либерализма, то его нужно не кромсать, приватизируя куски его социально-природного тела, изымая из них животворящую душу – государственность, а применять к нему мысль и волю его оздоравливающую, а не умерщвляющую. Если государство «кошмарит» бизнес, то оно, в мере несоответствия своему понятию, уже не государство, а невежественная и криминальная иерархия чиновников, по своей сущности антигосударственников, ибо свобода, правопорядок, нравственность и государственность – синонимы.

Подлинное государство не может тормозить развитие экономики, так как по своему понятию, не понятому абстрактным духом либерализма, оно является разумом и свободой экономики, ее регулятивной функцией в форме права, государственной власти, в частности правительства, либеральные члены которого, будучи противниками вмешательства государства в рыночную экономику (смотря какого, правового или противоправного: первое – необходимо, второе – наказуемо), вместе с тем осуществляют свою повседневную деятельность, которая и есть вмешательство (планирование, регулирование, контроль, финансирование и т. д.). Наконец, государство является нравственно-правовым способом действительного, то есть государственного (в широком смысле слова) существования национальной экономики, включая частную собственность, рынок в целом.

Если государство не соответствует своему понятию, то наряду с развитием общей и профессиональной культуры народа, морально-правовой ответственностью перед ним и должным исполнением своего назначения, власть (ее профессиональная обязанность как государственного самосознания) должна постигать понятие государства и властно возвращать его блудные социально-экономические и государственно-правовые явления к их всеобщей и специфической сущности. Дезинтегрирующая сила логически недоразвитой мысли, расчленившей живую экономику как органическое единство материальной и духовной жизнедеятельности народа на мертвые части – предметы политической экономии и права – реальные и идеальные составляющие науки о государстве, выражается в непонимании профессионально ограниченным сознанием подлинной основы экономики как не только высокотехнологичного, высокопрофессионального, физически здорового, но и нравственного труда нуждающегося в качестве материально-духовной субстанции экономики и самого государства как основы-способа ее действительного бытия, в целенаправленном расширенном воспроизводстве.

Нравственная составляющая труда (рассудочное определение), содержащая в себе и религиозное сознание, как различенное единство предметно-экономической части и духовного целого (понятийное, истинное понимание) есть самооснова, материально-духовный ресурс развития экономики. Без этой высшей содержательной формы конкретного духа народа, как показывает российская манипандемия, экономика, власть, государство в целом не удерживаются на одном лишь материальном базисе и юридическом праве. Его субъекты, лишенные моральных устоев – духовной составляющей экономики, игнорируемой абстрактным экономическим сознанием, совершают экономические и другие преступления, вплоть до наитягчайшего, тотального – предательства Родины, а представители власти, самого закона, правоохранительных органов и правосудия, свободные от «химеры» совести – «внеэкономического понятия», несуществующего для современного бизнеса, который есть только он сам и «ничего личного» – покупаются и продаются с потрохами.

Хотя бы чисто экономически подошли к противоправной, безнравственной экономике (другого, абстрактного критерия для абстрактного сознания, перепутавшего цель со средством, не существует) и просчитали, во что она обходится государству и какова цена духовно-варварской цивилизации? Может быть, наглядная антикультура в цифрах смогла бы помочь осознать общественную значимость культуры духа, ее экономическую выгоду, не говоря уж о ее значимости как абсолютного ресурса-самоцели – сознательно-волевой идеализации экономики (точка зрения понятийного мышления).

Но такова природа разорванного духа в виде рассудка и духовно незрелой воли – произвола. О первом Гегель сказал, что он «подбирает лишь конечные определения; последние (экономика экономистов – В.М.) лишены в себе устойчивости, шатки и возведенное на них (техноэкономическом базисе – В.М.) здание обрушивается», как и обрушился СССР, рожденный и сокрушенный не чужой, хотя и не без помощи последней, а своей и не отдельной (групповой), а совокупной, пассивной, либо активной логически незавершенной мыслью и волей. Объективно он сокрушен и сохранен в духе России диалектикой своего собственного понятия[23]23
  Если бы духом коммунистической идеи было постигнуто и воплощено в жизнь понятие «субстанция» как подлинная основа человеческого бытия, которой экономика не является по своей абстрактной, конечной природе, с необходимостью переходящей в сознательно-волевое опосредование – государственно-правовую форму (саморазвернутую субстанцию-идею) своего действительного существования, то возможно судьба СССР была бы другой. Но увы, если бы да кабы… Для этого надо было бы понять не только абсолютный принцип бытия и мышления – понятие, которое открывается только самому себе – понятийному мышлению, но и всю науку логики Гегеля как понятие, саморазвернутое в систему мыслеопределений бытия-мышления. Другим ключом замок на дверях логической истины открыть невозможно. Для завершенного развития понятия его должен понять и претворить в пространственно-временную, историческую действительность сам субъект истории.


[Закрыть]. Но как сказал поэт: «Мы диалектику учили не по Гегелю». А зря! Придется учить, ибо диалектика по Гегелю «проявляется во всех частных областях и образованиях мира природы и духа… является вообще принципом всякого движения, всякой жизни и всякой деятельности в действительности. Диалектическое есть также душа всякого истинно научного познания».

Что же касается второй формы интеллектуально и нравственно недоразвитого духа – произвола, то его многообразным примером является сама реальность российской жизни, которая, лишь будучи преобразованной в согласии со своим понятием, станет социальной действительностью. Вот только при этом не следует думать, что можно обойтись без философии, разумное сердце которой – понятие как живой процесс возникновения и разрешения противоречия диалектических противоположностей бьется в сердце каждого, вечно пульсирует бессознательным и самосознательным разумом от атома до абсолюта.

Сознанию, придающему конечным определениям мысли самостоятельное значение, нужно понять, что сознательно-волевая форма экономики (от которой абстрагировалась экономическая мысль) – и в этом заключается логически реальное возвращение экономического духа и тела к самому себе – есть та же, но практически идеализированная, действительная, то есть реальная, плюс закономерная экономика, существующая не только в материальной (мысленная абстракция), но и в материально-духовной форме – истине и свободе экономики в виде государства. К последнему как к разумно-нравственному центру-периферии стремятся конечные, несамостоятельные экономические явления, преодолевая свою предметную ограниченность и диалектически переходя в свое другое – сознательно-волевую форму экономики, в которой ее несамосознательные законы и способ их реального бытия – производственные отношения, обретают свое практическое самосознание в виде экономико-правовых и морально-нравственных законов-явлений, осуществляющихся на основе разумной (понятийной) экономической мысли, внешней (государственно-правовое принуждение), внутренней (совесть, долг) и внутренне-внешней (нравственный труд) мысли-воли – материально-духовной субстанции экономики, в действительности существующей как своей собственной силой, так и силой целого, всех отраслей жизнедеятельности общества, всех органов и функций государственного организма, который и является своей собственной основой, следовательно, и своего материального органа – экономики.

Однако обыденным, профессионально экономическим и вне философским государственно-политическим сознанием экономика считается самодостаточной основой государства, а ее развитость – универсальным критерием развитости последнего. Это заблуждение логически разорванного сознания, вредного как для экономики, так и для государства, важной, но всего лишь материальной составляющей которого экономика является. С позиции философского мышления подлинной основой человеческой жизни может быть только самооснова (субстанция), которой является самоопределяющийся дух исторически конкретного народа, по своему содержанию целостный – нравственный (сегодня придавленный материей, своей животной, неокультуренной природой, тотально-рыночными, редуцирующими и порабощающими его отношениями, сознательно не постигающий самого себя), саморазвернутый в систему социальных явлений, образующих действительность духа – государство (по своему качеству адекватное содержанию духа народа, его культуре), выступающее и собственной основой, и целью, и средством, и способом своего бытия как субстанция-субъект второго порядка по отношению к мировому духу.

В целях постижения подлинного соотношения экономики и государства – наиважнейших сфер жизнедеятельности народа, а также практического восхождения-нисхождения духа к своему понятию как самосознанию, истине и свободе, необходимо, чтобы сознание преодолело свою естественно-обыденную и профессиональную ограниченность и с помощью понятийной культуры мышления осознало, что экономика действительна лишь в качестве своего практически действующего самосознания (которым рыночная экономика в силу своей природы в полной мере обладать не может, а потому потенциально и актуально кризисна) как волевой мысли неразрывной с экономической материей, выступающей в виде государства – основы и способа сознательно-закономерной, свободной жизнедеятельности экономики, семьи, гражданского общества и самого себя как внутренне и внешне саморазличенной духовно-материально-организационной целостности, единого социального организма, органы и функции которого идеально и реально существуют в составе и силой целого. Эта целостная, философская мысль, которая должна стать и государственно-политической мыслью, имеет логически-реальное, научно-практическое значение в понимании и изменении соотношения экономики и государства в разорванной рассудком и произволом России.

Обуздать социальный хаос, разрешить противоречия дезинтегрированного государства может лишь самообновленная целостная сила, которая в своей саморазорванности бессознательно и сознательно породила их. Этой созидающей властной силой, по своему понятию, является мысль и воля духа нации, которая должна стать сущностью духа самого народа в форме государства и прежде всего – его практического самосознания – государственной власти.

Мыслью, способной постигнуть идею государства как единство духа, соответствующего своему назначению, и его социального тела, может быть лишь логически целостная, объективно-субъективная, бесконечная, истинная мысль – понятие – универсальная структура бытия и мышления, скрепа мира, в частности – государства.

Научной формой выражения понятия является философия как теоретическое самосознание логически реальной основы государства, которое сегодня по своей философской дремучести, следовательно, квазинаучности в экономико-правовой и собственной сфере, лишило себя самого главного – самосознания, без которого государство – разум и свобода по своему понятию, таковыми уже не являются.

Вот почему философия как наука универсального разума есть сверхчувственный, интеллектуальный ресурс государства, ценность которого есть ценность истины (для товарно-рыночного мировоззрения не имеющей ценности и не существующей), ценность жизни, соответствующей своему эволюционно-национальному смыслу.

Вот почему государству нужно обратить свое внимание на философию как на логически всеобщую составляющую своего собственного понятия и, способствуя ее развитию, развивать тем самым самого себя.

Волей, способной укротить дух свободной несвободы, является свобода воли как практическое понятие (разум в действии). Такая воля, в отличие от формальной возможности выбора поведения в соответствии с законом или вопреки ему – произвол как принцип самой природы воли, в силу диалектики своего содержания есть зависимость духа от законов жизни, включая и самого себя, нарушение которых оборачивается саморазрушением. В этом содержательном смысле выбора поведения у человека нет, тогда как в формальном – он остается всегда.

Будучи познанными, эти законы уже не противостоят человеку, а являются существенным содержанием его сознания и воли, им самим, зависимость от которых превращается в зависимость человека от самого себя и тем самым в независимость, свободу от своего другого в этом другом, как в самом себе. В самозависимости дух вернулся к своему понятию. Это и есть истинная свобода, существующая в своем внутреннем, субъективном, сверхчувственном состоянии в качестве разумной цели еще не реализованной в действительность.

Опредмеченный в результате реализации своей цели во внешнюю, объективную, чувственную форму и, находясь в ней как в своем другом, получивший общественное признание своей истинности (правомерности), охраняемой государством как всеобщим условием бытия свободы в виде многообразных прав и обязанностей, человек находится у самого себя как конкретный, объективированный в свое экономико-правовое и государственное тело, благодаря которому и в котором он реально свободен. Закономерная взаимосвязь человека с государством, его сознательно-волевая зависимость от последнего (чего так боится и не приемлет разорванная мысль и воля либерала) есть подлинная свобода человека-государства. Действительная свобода возможна только при наличии у народа реальной собственности на средства производства и государственную власть как фактическое бытие свободы каждого и всех.

Из идеи государства как действительности свободы – своей собственной сущности – следует, что избыточным оно может быть только для воровской, антинародной, антигосударственной, то есть существенно несвободной экономики. На самом деле сегодня экономика испытывает не избыточность, а недостаточность настоящего государства как общенародного способа нравственно-правового развития экономики, духовно, материально и организационно пока что неадекватно самооформленной национальной идеи, принципом которой (соответствующим современному состоянию общественной жизни), должна стать диктатура свободы в руках государственной власти-воли, сконцентрированной в реально свободной личности колоссальной силы характера, вызываемой к жизни необходимостью сохранения и развития самого государства, осуществляющего на деле, а не только на уровне принятия законов, правовое принуждение к свободе, степень и способ которого пропорциональны уровню культуры духа народа, количеству и качеству «в разум не вошедших», внутреннему состоянию и внешнему положению государства. Вот чего взыскует сегодня народ. Вот какую недостаточность испытывает не только экономика, но и государство в целом, ибо свобода в ее истинном, а не рассудочном значении, есть самопринуждение духа к своему закономерному содержанию. В противном случае происходит внешнесвободное принуждение к свободе правомерной силой государства.

Противосвободной внешней силе, маскирующей свой эгоизм, лживую свободу правами человека, демократией и толерантностью, должна быть противопоставлена не формальная, а реальная сила свободы. Вот почему в условиях отвязанности воли от своего понятия, чудовищной социальной несправедливости[24]24
  Оборотная сторона духовной низости российского либерализма, тотально дискредитировавшего себя, когда совокупный представитель крупного капитала – частный собственник общенародной собственности – «деревянное железо» как социальная реальность – в народном сознании есть вор и лжец, прихвостень транснационального лжеца и вора.


[Закрыть] вместо свободы произвола нужна диктатура свободы: неукоснительное соблюдение существующего законодательства, неотвратимость наказания за его нарушение, государственная охрана нравственной свободы и достоинства духа нации, правовое обеспечение реализации нравственных прав и обязанностей граждан. Государственно-правовое принуждение к свободе есть реакция свободы на свое нарушение, ее самовосстановление. Без диктатуры свободы как сущности государства ему не устоять перед мутной породой духа, переработать которую способна скорее всего лишь сама эволюция.

Но вылечить занедуженное государство одними лишь экономическими и правовыми средствами, как это неохотно пытается делать сам больной, невозможно, потому что сами эти средства, образующие соответствующие органы и функции больного социального организма, духовно больны. Поэтому излечение – в духе, который с помощью государства должен лечить себя сам, своим собственным смыслом, общей и профессиональной культурой, а также религией, постигая свое субстанциальное, триединое понятие – истину – красоту – свободу и воплощая его в соответствующий образ жизни и социальный мир, организованный в государство. Пребывая в нем как в своей нравственно-правовой свободе дух народа находится у самого себя, в духовном, материальном и организационном здоровье. Его возвращение к себе из познанного и управляемого своего другого при одновременном нахождении в нем и у самого себя и есть оздоровление духа как различенного единства себя и созданного им мира, внутренне-понятийного содержания и внешне-реальной формы (способа) его свободного бытия. Именно поэтому интеллектуально-нравственное оздоровление духа есть вместе с тем социально-экономическое и государственно-правовое оздоровление жизни России с помощью философской мысли и государственной воли.

* * *

Дух, логически возвратившийся к себе из своего другого (идеального или реального) и в то же время находящийся в нем, осуществил свое понятие – стал конкретным, истинным, свободным, самосознательным духом – субъектом национальной идеи, понятию которой еще только предстоит развернуть себя в социальную действительность, организованную в государство. Его идеология, политика, власть, духовные, материальные и организационные составляющие, социально-экономические, морально-нравственные, государственно-правовые явления – идеально-реальные формы понятия национальной идеи, а последняя – их животворящая душа, пульсирующая самоопределяющейся энергией в каждой сознательно-волевой клетке, в каждом разумно-свободном органе своего государственного организма, предоставляя им свободу жизнедеятельности в границах ее понятия – различенного единства всеобщей и единичной свободы, возвращая посредством государственно-правового механизма физические и юридические лица к их конкретно-всеобщему единству – общенародной воле в форме государства, благодаря которому только и возможно осуществление интересов, прав и свобод его граждан.

В этом и заключается стратегическая цель государственной политики современной России и способ ее реализации, который нам предстоит рассмотреть, но не раньше, чем дух логически возвратится к своей субстанциальной сущности – мысли, которая и делает его стихийную природу тем, чем он является по своему понятию – самосознательным духом, созидающим природу и социальный мир как самого себя. Проникновение в энерго-логическое (огненно-смысловое) понятие мысли – принцип духа и сотворенного им мира, есть расшифровка кода творца, творчества и творения, природы и цели эволюции, прошлого и будущего, смысла и способа общественного бытия, основ его конкретно-исторического строя.