Текст книги "Авдеевы тропы"

Княгиня Александра

Княгиня Александра сидела у окна с вышиванием. Она любила заниматься этим делом. Это как-то выводило её из однообразия дум. Статная, дивнолицая. Вот уже два года, как уехал её муж Александр Ярославич к Батыю. Она поблёкла без него. Не для кого было чернить брови, делать причёски. Не для кого было улыбаться. Столько времени она в ожидании. И сам Александр уехал, и мальчиков-княжичей забрал. Настаивал, что они должны привыкать к дальним походам. Не пускала она младшего, десятилетнего Андрея. Поездка опасная, непредсказуемая. Мал он для этого. И Александр было согласился оставить его. Но Андрюша воспротивился. Он очень хотел с отцом поехать. И от старшего брата Димитрия не хотел отставать. Почему тот едет, а ему нельзя? Княгиня умоляла Андрюшу: ведь она одна остаётся, мол, некому её защитить, если что. Тот насупился:

– Маменька, я не маленький. Я хочу мир поглядеть. А тебе бояться нечего. Ты в крепости останешься. Тут воевода, много дружинников. Никто тебя не тронет.

Не смогла княгиня Александра выдержать умоляющий взгляд сына, отпустила. А теперь жалеет. Прошли все мыслимые и немыслимые сроки. Нет ни князя, ни княжат-братьев.

Каждый день вязанье с тревожными взглядами за окно.

* * *

Должность воеводы Духмяну была по душе. Все заглядывают ему в глаза, ловят каждое слово. Вся столица, считай, в его власти. Князю Михаилу ничего не надо. Он кутит целыми днями, развлекается, на охоту выезжает. Помнил Духмян усмешку бывшего воеводы, которого Михаил уволил в одночасье:

– Знаешь ли ты, что тяжко быть воеводой? Не обкакаешься ли с натуги? Да и предателей никто не любит.

– Так, Иван Мефодьевич, чай, не лыком шиты! Не глупее тебя, – тоже съязвил Духмян. – С божьей помощью разберусь.

– Ну-ну! Только есть ли в тебе Бог-то? – тяжело вздохнул Иван Мефодьевич.

В глазах Духмяна зажглись недобрые огоньки:

– Дерзок ты зело, Иван Мефодьевич!

– Что, на плаху поведёшь? – подбоченился бывший воевода. – Я готов. Веди! Только что ты скажешь князьям Андрею и Александру, когда приедут они из Орды? Как оправдываться будешь? А они спросят тебя, где князь Святослав и где воевода.

– Это уж сами князья разберутся.

– Ан нет! Знаю я князей. На тебя свалят всё да отвечать заставят. Не отвертишься.

Да, воистину прав Иван Мефодьевич. Придут князья, прогонят они Михаила, не жалуют они его. Тут и Духмян получит по шапке и за свои грехи, и за чужие. Так что ссориться с бывшим воеводой опасно. Так рассуждал Духмян. Вот со слугой князя Александра Дорофеем надо что-то делать. Намедни встретились после службы в Успенском соборе, и тот усмехается:

– Ну, что, Июда, всё творишь свои мерзопакостные дела? Одного хозяина бросил, к другому прибился. Вот приедет князь Александр, будет тебе, паскудливому, расправа. И за все прошлые дела ответишь. А то что-то тебе всё с рук сходит.

Задохнулся от ярости Духмян, но ничего сделать с человеком князя Александра был не в силах. И оставить без ответа такую хулу нельзя было. Он важно подбоченился:

– Ты с кем разговариваешь, смерд?! Я воевода владимирский, я власть здесь. Ты противишься власти и хулишь её всячески. Я представитель славного князя Михаила Хороброго!

Духмян говорил нарочито громко, оглядываясь, как бы призывая в свидетели людей. Дорофей тоже повысил голос, чтобы Духмян не думал, что забил его:

– Ты уже предал власть, кою посадил славный князь Александр!

Люди вокруг обратили внимание на ругань. Шушукались, качали головами. А Духмян радовался. Дорофей сказал слова, которые можно понять и так и этак. Опасные слова. Духмян нарочно подвёл его к ним. Свидетели скажут, что был такой разговор. Но Михаилу можно так их представить, что Дорофею не поздоровится. Сделав своё дело, Духмян гордо поднял голову и шагнул к своим саням. Он велел гридням остаться и взять сведения о свидетелях этой ругани, чтоб, когда нужно, привести их к князю Михаилу. Дорофей тоже понял, что сказал лишнего, только плюнул вслед поганому Духмяну и, больше ничего ему не молвив, отправился широким шагом в терем князя Александра, где служил его семье.

Княгиня Александра позвонила в колокольчик. Дорофей вошёл, поклонился.

– Посиди, Дорофеюшка, со мной. Одиноко мне что-то. Расклеилась я совсем.

– Слушаюсь, матушка княгиня! – Дорофей сел на самый краешек кресла. – Чем маешься, матушка? Тоскуешь по князе и детушкам?

– Да, Дорофеюшка, одна у меня эта нынче думка. Что-то долгонько их нет.

– Велика путь-дорога в Орду. Когда ездили с Ярославом, царствие ему небесное, тоже два года прошло в дороге. Больно далеко поганая эта земля.

– Как бы ни случилось чего с ними?

– Бог милует! Коли сам монгольский хан звал, значит, ему надобность в них есть. Ему самому важно, чтобы князья живыми были.

– Спасибо тебе, Дорофеюшко, сердце у меня от твоих слов и отмякло малость.

В это время вошёл слуга-отрок и сообщил, что пришли от воеводы, ищут Дорофея, требуют явиться.

Княгиня нахмурила брови:

– А зачем ему являться туда? Он же не у воеводы служит.

– Не ведаю я… – пролепетал отрок.

Взглянула княгиня на встревоженного Дорофея:

– Ну, ладно, иди. Ввечеру зайдёшь ко мне, скажешься. Может, есть новости и о князьях.

– Непременно, матушка-княгиня.

Духмян красочно описал князю Михаилу встречу с Дорофеем. Рассказал, что и было и чего не было. Мол, хулил этот ничтожный человек на всю улицу и князя, и всех его слуг.

Князь аж побелел от гнева:

– Так ты сразу тащил бы его в поруб и выпорол бы до смерти плетьми! Для того тебе и дана власть, чтоб пресекать все дерзости и татьбу.

– Но, княже, я бы с радостью! Да за Дорофеем стоит князь Александр. Он будет разгневан, если я без его ведома содею оное над его слугой.

Михаил нахмурил брови:

– Так, князя пока нет во Владимире, и ничего о нём не слышно. Не преклонят головы ни он, ни Андрей перед Батыем. Это уж наверняка. Они гордые. И убьют их, как Михаила Черниговского, за непокорность. Всё может быть. Так что притащи этого ничтожного пса и собственноручно запори!

Духмян перепугался. Одно дело расправиться чужими руками, как он и любил, другое дело – своими. А потом надо являться перед разгневанным Александром, зная, что защиты не будет. Михаил не станет из-за этого ссориться с братом. И зачем он только эту кашу заварил? Теперь отсюда чистеньким не вылезешь. Надо придумать такое, чтоб до крайности не доводить, но и проучить Дорофея. Хотел было он сгладить все углы, чтобы князь Михаил не так остро воспринимал дело Дорофея, но тут князя Михаила позвали сообщить какие-то важные новости. У двери он обернулся:

– К моему приходу порка должна быть закончена!

Дорофей пришёл быстро. Испугался, поди, подумал Духмян, не ведает, что его ждёт. Вот она, расплата, приходит. Но радости почему-то не было. Только в первое мгновение. Потом он встретился с глазами Дорофея, в которых было презрение:

– Что тебе в голову ударило, воеводишко липовый, позвать меня!

Духмян аж содрогнулся от ярости:

– Ты кто такой, чтобы со мной так разговаривать? – у него аж губы ходуном заходили. – Да ты знаешь, что князь Михаил велел мне тебя плетьми до смерти запороть!

– Ну, а ты со страху обосрался, как будешь потом отвечать за меня перед князем Александром! Что, не так?

Духмян ничего не мог ответить. Он потерял дар речи. Дорофей как будто насквозь его видел.

– Да тут и князя ждать не надо. Княгиня Александра велела мне вечером прийти и поведать ей, с какой стати воевода лезет в личную жизнь княгини и отвлекает её слугу от дел. Тут тебя никто не спасёт!

– Вон как ты, смерд, говоришь! – неожиданно появился в гриднице князь Михаил. – Ты надеешься, что княгиня тебя от наказания спасёт?

Дорофей поклонился князю:

– Помилуй, княже, я никогда татем не был за всю свою жизнь. Никогда добрых людей не обижал и не измывался над ними.

– А я, значится, измываюсь! – усмехнулся Михаил.

– Я не про тебя молвлю, княже. Я не смею такого и подумать.

– Одначе же стоишь передо мной, дерзкий и непокорный!

– У меня нет вин перед тобой.

– Я лучше знаю, есть или нет! – отрезал князь Михаил.

Он стоял перед коренастым плечистым Дорофеем, почти наполовину ниже его ростом. И статью не чета своим братьям Александру и Андрею. Только борода и глаза роднили его с ними. Но во взгляде не было степенности и доброты, а был там недобрый огонь:

– Ты смел говорить дерзкие речи при воеводе и хулить его, моего ставленника!

Духмян при этих словах князя горделиво поднял голову. Дорофей промолвил:

– Помилуй, княже, у нас с ним были свои разговоры, и он знает, о чём.

– Врё-ёт!!! – потеряв сразу свою напущенную горделивость, закричал Духмян.

Князь прервал его:

– И что это за разговоры и дела?

Духмян весь сжался. Ему не хотелось, чтобы Дорофей вспоминал прошлое и тем паче рассказывал Михаилу.

– Он у батюшки вашего, благословенного князя Ярослава, воровал всё что плохо лежит и тиранил людей, что слабее его, женщин и детишек.

– Хватит! – нахмурив брови, закричал князь Михаил. – Всё это было давно и не проверишь теперь. А ты хулил власть нынче. А эту власть поставил я, значит, ты хулил меня! Я этого не потерплю. Ты ещё и страха передо мной не имеешь! Кто ты такой, и что думаешь о себе?

– Я просто сказал, что меня ждёт моя хозяйка княгиня Александра. Воевода вызвал меня неожиданно, и я бросил все дела.

Князь издевательски захохотал:

– Вон, оказывается, какой нерадивый ты слуга! Бросил хозяйку да и убежал. За это тебе надобно лишний десяток плетей!

– Да нет, княже, хозяйка меня отпустила, думая, что есть новости об её муже Александре Невском. Она приказала быстрее вертаться в терем.

Князь поморщился от досады. Он не любил, когда всё идёт не так, как он задумывал. Но ссориться из-за холопа с женой брата тоже не хотелось. Она нажалуется Александру Ярославичу. До некоторых пор он бы не обратил на это внимания и с удовольствием велел бы выпороть этого смерда как следует. Но сейчас ему сообщили, что возвращаются князья из Орды живыми и невредимыми. Пожалуй, скоро во Владимире Михайлова власть закончится. Вспомнят они ему и захват столицы, и изгнание Святослава Всеволодовича, и многое ещё чего. Так что лишнюю каплю в сосуд добавлять не следует.

– Моли Бога, холоп, что я сегодня добрый. Иди к своей хозяйке и скажи ей, – скривил Михаил губы в ухмылке, – что никаких новостей о её муже нет.

Не хотелось Михаилу радовать княгиню Александру предстоящим приездом князей. По его мнению, недостойна она была этого. После захвата им столицы ни разу она его не пригласила в гости. Не захотела, гордячка, видеть. Ну вот и пусть помучается в неведении.

Что-то странное было в поведении князя, думал Дорофей, когда шёл восвояси. Вначале видно было, что хотел князь выпороть его, лишь бы насолить хозяйке-княгине. Но потом вдруг что-то заставило его раздумать, и Михаил отпустил его, даже не тронув пальцем.

Хотя по торжествующему виду Духмяна вначале и по тому, как он непонимающе сник в конце, была тут какая-то подоплёка. А уж загадочная ухмылка князя, когда он сказал, что новостей о Невском нет, заставила Дорофея наполниться радостной догадкой, а не подъезжает ли Александр Ярославич к дому. Отсюда и понятна милость Михаила, которая сделана против его воли. Ведь ссориться с братом у него нет никакой причины.

Выслушала княгиня Александра предположения Дорофея и грустно покачала головой:

– Неужто Михаил такой мерзавец? Бог ему воздаст должное, если это так, как ты думаешь?

– Воистину молвишь. Но может быть, я и не прав.

– Неприятен мне всегда был Михаил. Он на всё способен. И людьми себя окружает ему под стать.

Княгиня задумалась. Вспомнила о своей подруге Евпраксии, дочери богатого боярина, это ещё в пору первых лет замужества Александры. Михаил тогда появился в столице после какого-то успешного похода и победы. Крутился-вертелся он в княжьем тереме ещё живого батюшки Ярослава. И вот влюбилась в него Евпраксия без памяти и умоляла Александру свести её с любимым. Встреча их состоялась. Михаил принимал её любовь как бы между прочим и открыто общался ещё с несколькими девушками. Александра отговаривала подругу от встреч с князем и старалась раскрыть ей глаза на него. Но любовь затмевала Евпраксии глаза.

– Почему он тебе нравится? – пытала княгиня подругу. – И на вид плюгавенький да ещё хвастливый и неверный.

Пожимала в ответ Евпраксия плечами:

– Что-то в нём есть такое, коего в иных нет. Что-то во взгляде, что-то в улыбке! Да я сама не ведаю, объяснить не могу.

– Да он же не любит тебя, смеётся над твоей любовью!

– Ну и пускай, – плакала Евпраксия. – Главное, чтоб он меня замечал.

Такое раболепие было не по душе Александре, и она раздражалась. Не понимала Евпраксию. Даже перестала с ней общаться. А потом случилось страшное. Михаил объявил Евпраксии, чтоб она ему больше на глаза не попадалась. Прибежала тогда Евпраксия к Александре вся в слезах, рыданиях… Ну а что та могла поделать? Опять развенчивать Михаила ей было уже невмоготу. Да и что проку? Ушла Евпраксия от неё и пропала. Через неделю выловили тело её в Клязьме. Много пережила душевных мук в тот год Александра. Всё себя винила в смерти подруги. Вот если бы она не сблизила их… Вот если б не отпустила в тот роковой день… Может, и жива была бы Евпраксия. На Михаила она с этих пор не могла даже смотреть, не то что общаться! Не простила ему смерти подруги.

Когда Михаил объявил себя великим князем владимирским, прогнав из Владимира своего дядюшку, княгиня была очень возмущена и не пошла на пир, который Михаил устроил в честь своей победы. Он собрал князей, их жён, богатых бояр и их дочек. Говорили, что он хвастался своими любовными похождениями. Подвыпив, стал приставать к молоденьким боярским дочкам. Иные возмущённые семьи ушли с пира. Некоторые девицы, наоборот, подыгрывали бесстыднику и разрешали себя целовать в щёчки. Хорошо, что она не пошла, а то бы не выдержала и надавала бы ему пощёчин, памятуя о Евпраксии. А Михаил, видимо, обиделся, что она не пришла на его победный пир. И что же: он решил отомстить, ничего не сообщая о приезде Александра Ярославича.

Хотя это только предположения Дорофея. Но на это есть причины. Чувствует старый слуга любую ложь. Может быть, пойти к Михаилу и спросить в лоб, отбросив всю свою к нему брезгливость? Да будет ли толк? Посмеется он над ней да и всё. Тогда на душе будет ещё горше.

– Княгиня, матушка! Приехали! – вбежал в гридницу взволнованный Дорофей. – Прибыли сыновья твои Андрюшенька и Димитрий. Они, как звоночки! Издали я услышал их. Выгружаются. Сейчас сюда прибегут.

У Александры ёкнуло сердце и от радости, что увидит она сейчас сыновей, которых почти два года не видела, и от тревоги, что не упомянул слуга о князе. Она почти выдохнула:

– А Александра Ярославича нет?

Пожал плечами растерянный Дорофей:

– Не ведомо мне, матушка, ничего. С княжатами ещё Андрей Ярославич приехал.

В смятенных чувствах вскочила Александра, накинула шубейку, сунула ноги в сафьяновые сапожки и побежала на всход. Сыновья уже навстречу бежали, взвизгнули, бросились обниматься. Она целовала их и не узнавала: вытянулись, повзрослели.

– Папенька-то где? – вырвалось у неё из губ. – Жив ли, здоров ли?

– Жив, жив, не плачь, маменька! – успокаивал старший Димитрий.

А Андрюша восторженно кричал:

– Папенька теперь великий князь киевский и великорусский!

– Да где же он? – смотрела вокруг княгиня.

Зашёл Андрей Ярославич:

– Саша, не заезжая во Владимир, поскакал в Новегород. Там какая-то заварушка. Нас почти у столицы посыльный перехватил оттуда.

– Да что же он даже на часок не заехал? – дрогнули губы у Александры. – Чай, я его столько времени не видела…

Андрей поцеловал сноху.

– Он велел простить его и поцеловать в щёчку. Говорит, что медлить нельзя. Молвил, что тосковал по тебе неимоверно. Но, если бы заехал в столицу, не сразу удалось бы выехать.

– Но ведь в Новегороде сын наш Василий сидит, – тревога проскользнула в голосе. – Что там могло случиться?

– Да вот какая-то смута приключилась, я тоже не до конца понял.

Значит, в самом деле что-то важное, что не терпит отлагательств. Знала княгиня мужа, что только в таких случаях всё готов забыть он на свете, даже её.

– Да и у вас тут тоже не всё ровно, – озабоченно произнёс Андрей Ярославич. – У меня теперь ярлык на великое княжение владимирское. А тут уже сидит один самозваный великий князь! Доложили мне уже.

– Да, Михаил совсем обнаглел! – у княгини вырвалось это из самого сердца. – Дядюшку, как собаку, за ворота выкинул. Безобразничает. Наставил везде своих людей, а те подражают хозяину.

Андрей Ярославич нахмурил брови:

– Ну, сегодня кончилась его власть!

Не пришлось князю Андрею применять силу. Михаил сам пришёл к нему с распростёртыми объятиями:

– Слышал, слышал, брат, о твоём великокняжеском звании! Поздравляю! Скажу тебе, что мне это звание скучно. Ждал вас с Сашей, чтоб отдать его. И – вновь на коня и на поле боя. Вот моя стихия.

Андрей усмехнулся:

– А тебе вроде никто это звание и не давал, сам уселся. Дядьку-то почто прогнал?

– Сам знаешь, не любил я его, больно он нуден. Да и не пускал он меня в столицу. Хотел меня у стен крепостных ночевать заставить. Ну, я и погорячился, обидно стало! Да и повеликокняжествовать немного захотелось, попробовать. Скукота, я тебе скажу, неимоверная. Это не для меня – править!

Андрей слушал брата и чувствовал, что он искренен. То, что взбалмошный он, известно давно, и в горячке обиды на всё готов. Отлегло у Андрея от сердца, и он дружелюбно похлопал его по плечу:

– Ну, что ж, бывает. Главное, вовремя остановиться.

– Искусился я властью, больше она мне не нужна.

– Ну, и слава господу!

Есть у меня к тебе просьба, брате! – озаботился Михаил. – Уж особо не тирань моих людей! Коих я с собой заберу, но кои останутся во Владимире, ибо не годны они для воинской брани. Воеводой я, как пришёл, поставил некоего человека Духмяна…

Андрей перебил брата, усмехнувшись:

– Так он, пожалуй, мой человек, нежели твой. Был оставлен мною в столице, якожде блюсти мои наказы. Спрошу я его, почему он переметнулся под твою руку, почему бросил свои обязанности.

Михаил не смутился:

– Я давно Духмяна знаю и был ему должен в делах сердечных. Он из-за меня в своё время пострадал. И ещё кое-какие услуги мне оказал. И поставил я его воеводою, понеже ставить было некого. Особо не ведал, что он твой человек, лишь недавно узнал.

Накануне известно стало Духмяну, что возвратился Андрей Ярославич в город с новыми полномочиями, прибежал к Михаилу, пал перед ним на колени и умолял заступиться за него перед новым хозяином столицы. Михаил Ярославич уже решил мирно отдать Володимир брату. В сопротивлении толку не было. Володимирцы не пошли бы за Михаилом, не любили они его. А за Андреем стояла ещё и Орда. Да и для себя мирный уход был выгоден. Самозвано он забрал столицу и власть. А это не прощается. Ещё хорошо, что Александр отъехал в Новегород. От него бы так просто не открутился бы Михаил. Не простил бы тот свержение дядюшки. Да и встречаться со старшим братом не было у Михаила охоты.

Андрей Ярославич, как только вышел из гридницы брата, тут же натолкнулся на Духмяна. Тот видел братьев и ждал конца разговора.

– Ах, вон ты где шляешься! – нахмурил брови Андрей Ярославич. – Ты, оказывается, здесь большой человек! Но мне отчёт твой нужен о делах, к которым я тебя приставлял…

Голос князя твердел.

Духмян был в смятении:

– Я, княже, никогда не забывал о твоих делах. Всё в порядке. Будучи воеводой, имел больше возможностей блюсти твои наказы.

Андрей Ярославич ухмыльнулся:

– Хитрый ты лис, Духмян. Уж больно ты пронырлив! Но оставляю тебя пока на должности сей.

Никак не ожидал Духмян такого княжеского решения. Он уже распрощался со своим воеводством. От перенаполнения чувств схватил и облобызал княжескую руку. Андрей Ярославич нахмурился:

– Ну-ну! Ты же не холоп! Всё-таки воевода, второй человек после князя. Должен себя блюсти.

– Для моего князя я верный раб!

– Это хорошо, что ты мне предан. Но учти, если что замечу – не сносить тебе головы! – Оглядел князь Духмяна презрительно. – Да и воевода ты временный!

– Почему? – с осторожностью спросил Духмян.

– Да глуп ты и в ратном деле не силён. Гляжу, и льстив ты, а я этого не люблю.

Сердце Духмяна упало от таких княжеских слов. Перемаслил он, пожалуй, перестарался.

А князь продолжал хлестать:

– Осмотрюсь, пригляжусь к людям, там тебя и заменю.

Брёл унылый Духмян в гридницу. Не ценит его князь, не уважает. И раньше-то смотрел на него косо, свысока. Лучше под Михаилом ходить. Но собрался тот враз, узнав, что брат приехал великим князем владимирским и что теперь ему нечего ждать и надеяться. Собрал личную дружину и назад, в свою Москву. Духмян заикнулся было, чтоб взял его, а тот и глазом не моргнул:

– Ты ж воевода владимирский и продолжай им тут быти.

– А вдруг Андрей Ярославич прогонит меня?

– А это уж как покажешь себя! – как-то рассеянно ответил Михаил. – Старайся!

Умолять князя Михаила было не к лицу. Да и кем он может оставить Духмяна у себя? Воин из Духмяна никакой. А слугой, даже княжеским, не прельщает быть после того, каких он высот добился.

Княгиня Александра всё пребывала в недоумении. Муж передал ей через брата Андрея епистолию. Он написал, что очень тоскует по ней и хочет увидеться, но не может не ехать в Новегород.

– Как же так, Саша? – вела она с князем внутренний разговор. – Ты пишешь слова, от которых не веет теплом. По ним я не верю, что тебя тянет ко мне. Можно было бы хоть обменяться взглядами и ощутить губами друг друга. Но не уехать, даже не перемолвившись словечком.

Сыновья, соскучившись по ней, льнули под материнские ладони. Она не могла всецело объять их своей любовью, потому что сердце терзалось о муже. Она расспрашивала то Андрюшку, то Димитрия об отце, но не получала из детских уст того, что жаждало её сердце. Только тогда, когда Андрюша рассказывал ей о том, как его украли монголы, и то, что он пережил в коротком плену, она забывала о своих терзаниях.

– Мама, я не плакал! – с гордостью говорил сын. – Я верил, что батюшка спасёт меня.

Александра целовала милое мальчишеское личико:

– Я знаю, что у меня сыночек храбрец!

Приступила она с расспросами к Андрею Ярославичу:

– Как же так получилось, что ребёнка украли? – Так это сам хан и придумал, поди, чтоб нас запугать.

Он на всякие хитрости скор. А сын его Сартак пришёл да будто бы освободил сыновца Андрюшку от монгольских татей!

– Так ведь сыночка могли тати убить! – в ужасе всплеснула руками княгиня.

Андрей промолчал.

Как же так, зная, что жена всё это болезненно переживёт, пусть даже всё и позади, Александр Ярославич даже на мгновение не заглянул во Владимир и не успокоил свою ладушку? Подозрительные мысли лезли в голову. Да это до любой женщины доведись. Когда одно время жили они в Новгороде, замечала она одну круглолицую боярыню, которая всё время при любом случае была подле Александра. И до того это было явно, что при дворе уже стали перешёптываться… Уязвлённая гордость Александры не могла вытерпеть, и она всё высказала мужу. Но он только посмеялся над этими её страхами.