Текст книги "Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 2"

Эта шустрая молодая женщина из Тюмени, приезжающая в село навестить свою маму, была Вере симпатична своей открытостью и оригинальностью суждений, тем более, что добровольно помогала ей в ведении хозяйства, так как Ирина по образованию была зоотехником, но периодически вела себя как избалованная городская фифочка, не знающая, что и корова может бодаться, а внешностью и характером она напоминала весёлого Карлсона в коротком платье, который мог растормошить даже мертвеца своим неутомимым оптимизмом.

К слову сказать, мужу Ирины постоянно грозило увольнение, но женщина не давала ему впасть в депрессию, а обязывала неустанно искать золотую жилу на рынке трудоустройства, в то время как она сама от работы не бегала, потому что работать она вовсе и не собиралась. Ира была счастливой домохозяйкой и заботливой мамой, которой так хочется по-белому позавидовать.

Вере нравилось навещать эту гостеприимную семью во время её поездок в Тюмень, и как-то раз ей довелось быть свидетелем одного разговора между супругами, который по логике вещей не входил в никакие ворота.

В ожидании попутной машины до Андрюшина Вера почти целый день просидела в гостях у Ирины, они пили чай и вели неспешную беседу. На улице стемнело, когда в прихожую вошёл Павлик, её муж. Он замёрз и был голоден. Только по тому, как глава семьи стряхивает с шубы снег, Ирина поняла, что работу он так и не нашёл. Она приподнялась на подушке, словно копируя купчиху художника Кустодиева, разочарованно всплеснула холёными ручкам и произнесла фразу, потрясающую по своей нелогичности:

– Я тут… целый день… лежу на диване, бьюсь, как рыба об лёд, а с тебя… как с козла молока.

Вот за эту фразу любила Вера бесподобную Ирину, поэтому искренне объяснила ей причину своего отказа взять Павлика шофёром при батюшке и не жалела об этом.

– Ирина, пойми, денег у этого батюшки Андрея я ещё не видела, и его дьяконское свидетельство уже с полгода как просрочено. Всё, что он обещает, это только бабой на воде вилами писано. Он сам нищий, как голый король, у которого вместо одежды одни разговоры о ней. Понятно?

– Он что, блаженный?

– Ирина, вполне может быть, что блаженный, но я не делаю выводов, а просто наблюдаю.

– Но вы, Вера Владимировна, ему же помогаете, да и живёт он у вас в доме.

– Ирочка, а где ему ещё жить? Гостиниц у нас в Андрюшино нет, а помогаю я ему добровольно, считаю постройку церкви в Андрюшино – хорошим делом. Но я ничего не теряю. Моя работа остаётся на первом месте, прежде всего я доктор, и мне небезразлична судьба деревни, а если честно, то мне самой очень любопытно узнать, что из этого всего получится.

Обиженная Ирина передумала встречать Новый год с Верой и ушла к своей маме, Зинаиде Петровне.

После новогодних праздников на машине «скорой помощи» Вера повезла батюшку Андрея за Урал, в северный городок Свердловской области, где жила и работала её родная тётя.

Тетя Рая, папина сестра, занимала должность экономиста на цементном заводе, и она поспособствовала тому, чтобы на строительство церкви в Андрюшино цементный завод выделил гуманитарную помощь в виде цистерны солярки, но по бумагам эта солярка была заприходована как гуманитарная помощь больнице в Андрюшино, так как батюшка Андрей не имел при себе доверенных бумаг для получения гуманитарной помощи, а Вера как главный врач больницы имела доверенности, закреплённые печатью и подписанные главным врачом района. На следующий день завхоз Буталов оприходовал цистерну солярки в больничную собственность, тогда как во всём хозяйстве андрюшинского совхоза горючего в наличии не было.

Во время этой поездки за Урал Вера познакомилась со священником, служившим в городской церкви. Отец Сергей был практически неуловим. Он служил людям не только в церкви, но в тюрьме и в больнице. В его приходе была организована столовая для голодных людей, где кормили и детей из неблагополучных семей. Довольная собой повариха отправляла детвору летом на прополку церковного огорода, а зимой – в подпол, картошку перебирать, а после трудового воспитания кормила их наваристыми борщами. Вера и батюшка Андрей, как гости издалека, были тоже приглашены к столу.

– Что, чада мои, лоб-то перед едой перекрестили? – с хитринкой спросил отец Сергей чумазых ребят, которые дружно покивали головами и тут же принялись опять хлебать гороховый суп.

Отец Сергей под честное слово выдал андрюшинской церковной общине из своей казны на продажу медные крестики и маленькие иконки. Это доверие к батюшке Андрею со стороны отца Сергея было приятно Вере, потому что она уже сама засомневалась в чистоте помыслов своего постояльца, и однажды она вызвала его на честный разговор, когда в доме были только они вдвоём.

– Батюшка Андрей, разве это прилично священнослужителю так баламутить людей в деревне? Вы прилюдно заигрываете с местной элитой, заманивая их сомнительными посулами, а сами исподтишка натравливаете глав крепких деревенских семей друг на друга, которые рвутся получить право начать строительные работы, хотя по строительству у нас всё глухо. Разве это хорошо, делить шкуру неубитого медведя? Во-первых, у вас нет никаких документов, разрешающих начать строительство, во-вторых, ваше свидетельство дьякона давно просрочено!

Но батюшка Андрей только улыбнулся в ответ, выразил сочувствие самой Вере.

– А вы знаете, что говорят о вас в селе? Понимаю, вы женщина одинокая, вам тоже хочется быть любимой. На вас очень обижается жена председателя сельсовета, товарища Тихона. Вы отбиваете у неё мужа на глазах у сельчан! Вы знаете, эта женщина скорая на расправу, так что вам надо поостеречься.

– Да бросьте вы, батюшка, ерунду городить. Причём здесь Тихон и его жена, вы, батюшка, сами из них верёвки вьёте. Вам народ верит, а вы его подставляете, заманиваете в какие-то игры… Бога не боитесь?

– А вы, Вера Владимировна, не волнуйтесь. Я вам уже объяснял, что дело только начинается, скоро мы будем иметь долю от перевозок грузов для постройки нашей с вами церкви… Вы же сами этого хотели, а тут, кто не рискует, не шампанское пьёт, а на паперти с протянутой рукой стоит. Я предлагаю устроить детям праздник с подарками. Ведь скоро у Витюши день рождения. Забыли? …Давайте в четверг на моей машине отправимся в город? Я хотел бы в Тюмени кое-какие дела решить и что-то прикупить.

Вера согласилась, в Тюмени надо было собрать информацию о получении разрешения на лицензию для самоуправления больницы. В путь они отправились на жёлтом «Москвиче» её земляков. Шофёром у батюшки Андрея работал их сын Слава, недавно демобилизованный паренёк. В машине кроме шофёра, Веры и батюшки Андрея в город поехал и завхоз Виктор.

В Тюмени, по пути в департамент здравоохранения, Вера зашла в приёмную депутата, чтобы лично передать благодарность депутату от жителей одной татарской деревеньки, куда можно было добраться только зимой, когда замерзали болота.

 
                                          * * *
 

По собственной инициативе Вера поехала в эту деревню с агитационной командой депутата, чтобы просить людей проголосовать именно за того депутата, кого знала по его делам. Собрание проходило в актовом зале школы. После выступления профессора из Тюмени, говорившей на классическом татарском языке, вне регламента встал со своего места в переднем ряду маленький аксакал и обратился к президиуму на русском языке:

– Она вот умно говорил, хорошо говорил, по-татарски говорил. Я её хорошо слушал, но я её не знал. Наша доктор приехал, она тоже хорошо говорил, по-русски говорил, она меня лечил, я ей доверял, она правду сказал.

Так хорошо о Вере ещё никто не говорил. Во время выборов весь посёлок как один проголосовали за депутата, которого рекомендовала деревенский доктор, и вскоре в деревне заработала обещанная депутатом динамо-машина, дающая электричество для всего посёлка.

 
                                          * * *
 

Передать благодарность депутату от жителей деревни на болотах ей пришлось заочно, потому что сам депутат был на выезде, но попить чаю в его приёмной в обществе милой знакомой секретарши ей сам Бог велел, пока батюшка Андрей с завхозом делали свои дела в городе.

Этот разговор о строящейся в Андрюшино церкви был начат случайно.

– Лидия Тимофеевна, вы помните батюшку Андрея, с которым я познакомилась в вашей приёмной почти год назад? Он так много делает, чтобы построить у нас в Андрюшино церковь, как я мечтала о…

– Подожди, подождите. Кто? …Вера Владимировна, какой батюшка Андрей?

– Ну, тот, которого я встретила у вас в приёмной год назад.

Вера пришла в недоумение от того, как подозрительно на неё смотрела секретарша депутата.

– Что случилось с вами, Лидия Тимофеевна? Что-то не так?

– Просто уму непостижимо, как узок этот мир! Вера Владимировна, мы этого батюшку уже обыскались, а он у вас скрывается! Он не батюшка, а проходимец с большой дороги! Депутат выделил деньги на ремонт церкви в селе Троицкое, а ваш батюшка Андрей деньги взял, и больше его не видели. В милицию подавали, а он как в воду канул. Так, значит, он у вас прижился…

Теперь наступила Верина очередь за сердце хвататься.

Слишком много в деревне было связано с этим человеком, доверенным лицом которого она являлась. Вера бледнела с каждой минутой, и первой опомнилась секретарша.

– Депутата сегодня не будет. Давайте мы с вами позвоним в Тобольск. Там, в тобольском соборе, находится архиерей Тюменской области. Пусть он сам решает, как нам быть.

Вера оживилась и в душе приготовилась услышать страшную правду о том, кто жил в её доме столько месяцев.

– Алло, – распетым басом проговорил мужской голос на другом конце провода.

Разговор был включён на громкую связь, от этого шаляпинского баса побежали мурашки по спине Веры. Когда история бегства батюшки Андрея была рассказана в подробностях, трубка ответила тем же певучим голосом:

– Передайте дьякону Андрею, что он находится в розыске. Если в пятницу в 10 часов утра он не явится в приёмную архиерея, то пусть пеняет на себя, тогда ему Бог судьёй будет.

Пятиминутная аудиенция закончилась, и сразу задребезжал телефон на столе приёмной депутата. Лидия Тимофеевна подняла трубку и сразу передала её Вере, которая не стала говорить с завхозом Виктором, а сразу потребовала позвать батюшку Андрея.

– Значит так. Вы, батюшка Андрей, находитесь в розыске непонятно у кого, и в ваших же интересах в пятницу, то есть завтра, прибыть в приёмную архиерея тобольского собора до 10 часов. Я думаю, что…

В трубке раздались протяжные гудки.

– Господи, помоги, – проговорила Вера, глядя перед собой.

Выходило, что она приютила афериста в своём доме! …Если о похождениях батюшки Андрея узнают односельчане, то они могут разувериться в Боге? Если батюшка Андрей не тот, за кого себя выдаёт, то как бы ни случилось чего плохого с машиной её земляков и со Славой, ведь она была доверенным лицом афериста.

Телефон в приёмной депутата молчал, а время отсчитывало уже часы. Когда ждать известий не было больше мочи, Вера про себя взмолилась:

– Не допусти, Господи, не допусти ещё большего зла на мою голову. Прости меня, что доверилась проходимцу, хотя видела, что нечисты были его дела. Спаси, Господи, доверчивых людей, которые мечтали не о постройке церкви, а нажиться на этом. Не дай батюшке Андрею использовать машину моих друзей в своих корыстных целях, пощади сына моих друзей и завхоза Виктора. Никто не знает, что в голове у этого беглого попа, а ты знаешь. Помоги, Господи, и ему принять твою волю как свою. «Богородица, дева, радуйся, благодатная Мария, помилуй нас. Богородица, дева, радуйся, благодатная Мария, помилуй нас».

После её молитвы прошло не больше десяти минут, как опять в приёмной депутата прозвучал звонок.

– Вера Владимировна, это говорит Виктор. У нас мотор у машины забарахлил, но скоро Слава его починит, и мы поедем в Андрюшино. Батюшка Андрей говорит, что за вами заезжать не надо, вы уж своим ходом до дома доберётесь. Где мы стоим?.. На улице Комарова, однако, у центрального универмага. Батюшка Андрей собирается… пи… пи…

– Виктор, без меня не уезжайте, дождитесь меня…

Последние слова Вера проговорила впустую, ибо связь была прервана.

Видя, что ситуация критическая, Лидия Тимофеевна пошла на должностное преступление, отдав служебную машину в распоряжение Лебедевой.

Вера сидела по правую руку от шофера чёрного джипа и внимательно просматривала улицу Комарова. Подъезжая к центральному перекрёстку, она увидела знакомый «Москвич» жёлтого цвета, возле машины её друзей столпился народ. Пока Вера пробиралась сквозь толпу, завхоз Виктор вводил её в курс дела. Определённо, Бог слышит молитвы попавших в безнадёжные ситуации.

Оказывается, как только неполадки в моторе были устранены, батюшка Андрей собрался заехать в Андрюшино, там заправиться больничным бензином и отправиться в Тобольск.

– Вера Владимировна, поймите меня правильно, – оправдывался завхоз Виктор, наступая ей на пятки, – это батюшка Андрей наш разговор прервал. Он так сильно нервничал, что когда садился на пассажирское сиденье, не заметил, что его ряса осталась торчать снаружи. Машина уже выезжала на дорогу, как батюшка дверку распахнул, рясу подобрал, но закрыть дверцу не успел, тут, хрясть, дверь нашего «Москвича» вышибла из петель дверцу иномарки, а у нас – даже ни царапины не отмечается. Что там ни говори, а наши машины фору дадут всяким там мерседесам и фордам.

Вера видела: два накачанных бугая вели батюшку Андрея под руки как заложника на разборки, они требовали с него пять тысяч рублей, а таких денег у него не было, таких денег не было и у Веры. Она бросилась верзилам наперерез, чтобы поговорить с несчастным беглым батюшкой Андреем, который теперь казался ей нескладным длинным Дон Кихотом в чёрном манто, так и не одолевшим дракона.

– Батюшка Андрей, мне очень хочется тебе верить, хотя трудно… Скажи, тебе нужна моя помощь?

Сам Андрей не любил свидетелей своего унижения.

– Вера Владимировна, вы же знаете, что мой отец работает в министерстве, а моя мама имеет высокую должность в департаменте по здравоохранению на Украине. Мне надо только до неё дозвониться, и всё будет улажено. А вы перестаньте добренькой притворяться. Вы такая же, как и все!

– Тогда прощайте, батюшка Андрей. Жаль, что церковь не построили… видимо, Бог не благословил…

Последние события Веру очень расстроили, ей было жалко заблудшего дьякона, но больше всего она жалела себя, что теперь она никогда не узнает правды о том, кто почти целый год у неё гостевал.

Сохранить в секрете истинное лицо батюшки Андрея стало её задачей, чтобы деревенские не засомневались в правомочности тех церковных обрядов, которые тот проводил в Андрюшино. Но без поддержки это было трудно, поэтому она связалась по телефону с отцом Сергеем и попросила его срочно приехать в Андрюшино.

Отец Сергей приехал через неделю. Вера со слезами на глазах рассказала ему о том, как она приветила афериста в рясе, а ему поверили люди, и ждала осуждения.

– Вера Владимировна, вы поймите, что крещение – это таинство, оно нисходит с небес. Святость крещения не зависит от того, кто на земле его проводил… Вы не могли бы для нашей церковной столовой немного картошки передать?

К вечеру небольшая община деревенских верующих собралась в холле больницы. После службы деревенские бабы запричитали о своём батюшке Андрее, который сгинул в одночасье: «Мы просим Боженьку вернуть нам батюшку Андрея, а то и схоронить нас будет некому».

– Не просите того, чего не знаете, и не желайте того, чего сами не ведаете. Идите с Богом, – ответил женщинам отец Сергей на прощанье.

Когда верующие разошлись, толкуя каждый по-своему слова молодого священника из-за Урала, Вера попросила отца Сергея проводить хоть иногда воскресные служения в их деревне, и тот пообещал испросить разрешения на это служение в своей епархии.

С ведром квашеной капусты и тремя мешками картошки уехал отец Сергей на свой погост, а через неделю Вера узнала, что в Свердловской епархии такие выездные служения не благословлялись.

Чтобы справиться с противным чувством незавершённости начатого дела, Вера решила сама подготовить все документы для строительства церкви, но уже законным путём, а ещё через год она вошла в число постоянных гостей Тюменской епархии, где получала назидания и благословения. Вскоре крестьянская община в Андрюшино была зарегистрирована, потом был открыт церковный счёт в банке. Особо долго пришлось ждать получение церковной печати. Когда все регистрационные документы были сделаны, наступило жаркое лето, но до сих пор на Верин домашний телефон дозванивались какие-то люди, которые с ходу то интересовались поставками вагонов сахара на Север, то что-то говорили о цистернах с мазутом. На подобные звонки женщина отвечала односложно: «Вы ошиблись номером».

С началом летних полевых работ Вера забыла не только обиду на странника в рясе священнослужителя, но и своё имя. Огород, сенокос, собирание лесной ягоды, окучивание картошки, поливка огородов, а летний день весь год кормит, в этом Вера не сомневалась. Между делами она пыталась учить детей мужеству и выдержке, эти качества прививала ей когда-то мама, а теперь её черёд.

Как-то в жаркий день Вера отправилась в тайгу по ягоду чернику. Женщина шла по лесным просекам, обмахиваясь ветками от озверевших комаров, а за ней ковылял Витя, которому подошло время воспитывать свой характер. Вдруг Вера услышала за спиной его крики.

– Комары! Комары! Я сдаюсь!

Оглянувшись, она увидела страшную картину, как её мальчика заживо съедали комары, а он в комарином облаке терял характер победителя. Спасая ребёнка, женщина рывком кинула его на закорки и бросилась бежать из леса, но комары гнались по пятам. В таких экстренных моментах любая мать соображает быстрее, чем в обычной жизни.

Вера через определённые промежутки разжигала костёр из сухих веток, потом на пламя бросала ветки с листьями, чтобы в дыму прокоптиться, и снова пуститься в бега, чтобы скорее вырваться из тайги на трассу, где в жару нет комаров.

В свою очередь, Катя сразу отказала маме собирать клубнику на летнем лугу, чем её сильно огорчила. Чтобы преподать дочери назидательный урок, Вера после работы отправилась вместе с Танюшей собирать клубнику для варенья на зиму. Они весело разговаривали, радуясь, что жара спала, дул тёплый ветер, и наблюдали, как над лесом поднимались грозовые облака.

– Видишь, Таня, как нам повезло, мы будет в тенёчке ягодку собирать, – ободрила Вера дочку, когда они пришли на луг.

Ягод было рассыпано по лугу видимо-невидимо. Луговая клубника в тот год была сочная, красная, сладкая. Только пять ягодок успела женщина бросить в свою чашечку, а потом она забросила чашечку в траву и пустилась наутёк, а за ней гнались несметные полчища комаров!

Таня без слов уже бежала за мамой к дороге, потом они бежали по дороге к дому, потому что начиналась гроза. Когда грянула гроза, и на землю обрушился проливной дождь, за ягодницами захлопнулись ворота.

Любопытная Катя заглянула в бидончик и улыбнулась. Вера в оправдание пожала плечами, а Таня вздохнула, ей было чашечку жалко, которую мама забросила в траву. Эту чашечку девочка подарила маме к 8 Марта в прошлом году.

Наученная горьким опытом, Вера оставила детей в покое, они и так хорошо помогали ей по хозяйству. По вечерам Таня и Витя отправлялись на окраину деревни встречать корову из стада. Иногда корова Зинка приходила домой и без погонщиков, и Вера, загнав корову в загон, сама отправлялась на поиски детей.

Мечтательница Таня могла бродить по окраине деревни и от мечтаний уснуть где-нибудь в стоге у леса, а Витя с мальчишками любил играть в пиратов на затонувшей барже, а настоящим пиратам было не до коров.

В августе начиналась грибная пора. В это время на землю выпадала первая холодная роса, и насекомые оставляли тайгу в покое до следующей весны.

Одним воскресным августовским днём Вера решила отправить Катю с Таней в лес, насобирать опят, которые, по разговорам грибников, в изобилии росли вдоль единственной дороги, соединяющей Андрюшино с остальным миром. Поэтому заблудиться девочки не могли, как прошлым летом малыши, когда вместо того, чтобы собирать грибы на больничной поляне, они отправились в лес на поиски эльфов, которые, по мнению Танюши, показывались только заблудившимся в лесу ребятам. Хорошо, что Витя быстро проголодался и заставил сестру вернуться домой.

Когда девочки с корзинками в руках ушли со двора, Вера принялась крутиться по хозяйству, как мышка-норушка, туда-сюда. Настал вечер, все дела по хозяйству были управлены, кроме ухода за кроликами, заботиться о которых любила Таня, потому что эти два кролика были ей подарены на день рождения, вместо одной лошади, о которой девочка мечтала целый год.

Последнее, что Вера сделала перед ужином, – разлила парное молоко по мискам: для Пирата и для кота Мурзика.

Пират от парного молока страдал запорами, но молоко пил назло невозмутимой корове Зинке, которую недолюбливал, и каждый раз, когда та проходило мимо его будки, облаивал её самым страшным собачьим лаем. Пират пил молоко, он терпеливо ждал холодной осени, когда наступало время забоя свиней и бычка, потому что тогда у него начинался праздник живота, и он наедался мяса на весь год.

Надо сказать, что к Мурзику, домашнему коту, у Пирата было братское чувство. Мурзик был любимцем Катюши и ревностно следил, чтобы рядом с Катей спал только он один. Однажды Мурзик справил малую нужду на подружку хозяйки, которая улеглась на его законном месте.

Напоив молоком собаку и кота, Вера стала накрывать на стол, но за столом без приглашения уже сидел только Витя, а Кати и Тани всё не было. Каша остывала на плите, а Вера взяла Витю за руку и пошла дочкам навстречу. Но на дороге, ведущей в лес, тоже никого не было. На дорогу ложились сумерки, тайга темнела на глазах, а женщина запаниковала, она как безумная шла вдоль улицы и от каждого, кто попадался ей на глаза, ждала помощи.

– Мои девочки не вернулись домой. Они ушли за грибами! Они пропали! – повторяла она снова и снова, еле сдерживая рыдания.

Вера смутно помнила, как зашла в дом лесника, как тарабанила в ворота Катиного друга, прося помощи, а ночь неумолимо надвигалась над деревней. В некоторых окнах стали загораться лампочки. Вера металась по деревне от дома к дому и с ужасом замечала, как в сторону леса отправлялись трактора, а в них сидели мужчины с ружьями. Дойдя до больницы, она взяла себя в руки и по больничному телефону позвонила шофёру «скорой помощи», но трубку взяла Лидия Ивановна, которая тут же принялась поучать несчастную Веру.

– Вера Владимировна, ну и разбаловали вы своих девчат, ох, как разбаловались они у вас…

Вера положила телефон на рычаг, а через полчаса «скорая помощь» уже въезжала в таёжную чащу. Витя сидел радом с мамой, он нутром чувствовал опасность и крепко держал маму за её прочные широкие зелёные штаны, теперь никакая сила на свете не могла бы отцепить его от них. Он боялся потеряться, как потерялись в тайге его сёстры.

В тайге Вера, как и все, кто приехал с ней искать пропавших девочек, растерялись от безнадёжности этих поисков. Сколько бы они ни кричали имена потерявшихся детей, тайга враждебно молчала. Федор Николаевич, шофер «скорой помощи», фары выключил, и всё пропало во мраке.

О, боже! Вера стояла, оглушённая этой тьмой, которая к тому же что-то нашёптывала, слышались отголоски беседы мужчины с женщиной, лёгкое постукивание колёс телеги, детский смех. Тут сзади неё кто-то сказал: «Уже за полночь. Всё бесполезно. Надо отложить поиск до утра».

Как главный врач больницы, она не могла приказывать своим сотрудникам продолжать поиск, но по возвращении домой оставила сына с Валентиной, а сама взяла фонарь и отправилась в лес, в уверенности, что путь подскажет её материнское сердце, и эту надежду утверждала в молитве: «Богородица, дева, радуйся. Боже, дай мне силы. Прости нас грешных. Боже, помоги».

На выходе из деревни Веру ослепил свет фар автомобиля, выехавшего из тайги, который резко затормозил в пяти метрах от неё. Дверца уазика открылась, и на дорогу выпрыгнули две тонкие фигурки девочек. Сначала её сердце перестало биться, чтобы не спугнуть надежду, а потом оно зашлось от счастья. К Вере бежали её девочки, живые и невредимые, с корзинками в руках.

– Мама, смотри, сколько мы опят насобирали!

Уже глубокой ночью, когда семья вновь собралась на широкой материнской кровати, чтобы вместе ещё раз прочувствовать чудесное спасение, которое дал им Господь, Вера призналась, что была уверена в том, что материнское сердце её бы привело к потерявшимся в тайге дочерям.

– Мама, – с улыбкой перебила её Катя, – я верю, что твоё материнское сердце привело бы тебя к нам, и что потом? Ты бы нас потом сама спросила: «Девочки, как я рада вас видеть, а где наш дом?»

– Так почему же вы не собирали грибы у дороги. Я же вас не просила в тайгу заходить!

– Почему? А ты у Таньки спроси! Она заверила меня, что идти к дороге через лес будет гораздо короче, чем вдоль села.

Татьяна, прижавшись к маме, скромно улыбнулась. Девочка любила, когда о ней хорошо говорили, а Катя продолжила свой рассказ.

– Ты, Танюша, не улыбайся. Кто испугался первым, когда мы вышли на болото, а твои миленькие карликовые берёзки оказались трухлявыми и рассыпались в руках?.. Так вот, Таня испугалась первой, она стала звать на помощь и напугала криком даже меня. Я её предупредила, что если она будет так громко кричать, то сбегутся все волки в округе, как в маминых сказках про Танечку, а защищать её будет некому. Танька сразу кричать перестала. Мы долго шли по лесу уже в темноте, на ощупь. Потом Таня стала укладываться спать под ёлкой, тогда я забралась на ствол поваленного дерева и давай на нём раскачиваться. «Танька, садись сзади меня, домой поедем!» – кричу я ей, а она от меня задом пятится. Тут я и сама опомнилась, поняла, что не то делаю. Стали мы с ней по углублениям дорогу к реке искать. Эти углубления от ручейков, которые во время дождя бегут к реке, а где река – там и дорога. Мама, а ночью в лесу не так темно, как это кажется из деревни. Я не знаю, сколько мы прошли, а тут Танька где-то туфель посеяла, её мне пришлось на загривке тащить. А к дороге мы вышли, потому что свет увидели между деревьями. Какая-то машина стояла на лесной дороге, я к машине было подалась, а Танька в меня вцепилась и просит: «Не ходи, Катюша, – говорит, – там тюменские сидят, а мама нам не велела с городскими якшаться». Таня, а ну-ка, скажи маме, где ты таких слов-то набралась?.. Улыбаешься? Больше таких слов не говори. А дело было так. Когда мы к машине подходили, то я Таньку за руку волокла, чтоб не вырвалась и в лес обратно не убежала. В машине незнакомые мужчины сидели и так странно на нас смотрели, что и я сама испугалась, думала, что пропали мы, на бандитов нарвались. Я попросила мужчин вежливо, чтоб до деревни Андрюшино нас подвезли, а они давай смеяться: «А для чего мы здесь, в тайге, стоим-то! Катя, ты что, не узнаёшь?». Тут у меня словно глаза заново открылись, ведь это были наши лесники, андрюшинские.

Возвращение детей из леса было чудом из чудес. На радостях воскресным днём вся семья Лебедевых собралась вместе перед двумя иконами, что стояли в стенке в зале. Вера прочитала главу наугад из синей книжки, где описывались страдания Иисуса Христа на кресте.

После этого чудесного спасения детей Вере захотелось ещё больше чудес, но больше чудес не было, как бы горячо она ни молилась, зарплату медикам не выдавали.

На ноябрьские праздники пришло письмо от Ганса из Германии, оно только усугубило чувство потерянности и безысходности, овладевшее Верой. Судя по письму, сибирская деревня Андрюшино находилась слишком далеко для Ганса, живущего в Германии. Между строчками в письме читалось, что Гансу очень хотелось с Верой встретиться, но ехать за тридевять земель ему было или не по плечу, или не по карману. Рыцарство не для тех, кто перед тем, как совершить подвиг, рассчитывает, на сколько у него хватит средств, смелости и мужества. Прочитав письмо, Вера вычеркнула Ганса из своей жизни раз и навсегда.

В один из осенних дней, когда вся страна не знала, отмечать революционные праздники или нет, Вере позвонили её друзья из ДРСУ с печальной новостью.

– Вера Владимировна, вы только не волнуйтесь, но ваш пропавший батюшка Андрей, с которым вы к нам приезжали, два дня назад погиб в автодорожной катастрофе при странных обстоятельствах. Грузовик выехал на встречную полосу, и такси, где сидел ваш друг, разбилось всмятку. Авария случилась на тобольском шоссе.

Особой жалости к погибшему батюшке Вера не испытывала, кто бы её саму пожалел, ибо безденежье становилось нормой жизни. Всё в доме было, кроме денег. Дети ходили в школу в старой одежде, с дырявыми рюкзаками, в которых лежали перешитые прошлогодние дневники.

Однажды, слушая жалобы больного на приёме, Вера поняла, что ей глубоко безразличны его страдания, потому что все мысли были заняты проблемой, как заплатить кредит в банке в 5 миллионов, который она взяла, отправляясь в Тунис. После приёма больных Вера заняла у Лидии Ивановны деньги на телефонный талончик и позвонила домой, в Караганду.

– Мама, я не могу работать врачом. Я нищая.

– Очень хорошо. Вера, займи денег у Лидии Ивановны и приезжай в Караганду.

Так Вера и сделала. Это было впервые в её жизни, Вера призналась родителям в нужде! Папа и мама собрали к приезду дочери приличную сумму денег, и довольная женщина отправилась к брату в гости. Его новый дом теперь стоял в пяти минутах ходьбы от родительского.

Римма и Володя помогли сыну купить этот дом, потому что хотели ему счастья, долг Саша отдал уже после денежной реформы, но родители на это не обращали внимания, лишь бы сыну и его семье хорошо жилось. В гости к брату Вера пришла без приглашения, она принесла гостинцы от мамы.

– Ну, зачем пожаловала?.. Что надо? – так грубо приветствовал её брат, разбогатевший и сильно растолстевший за прошедший год. Не дождавшись ответа, Саша прошёл мимо сестры и скрылся в своём кабинете.

Вера почувствовала себя попрошайкой, поднялась с дивана и, глотая слёзы, пошла к выходу. Её остановила Галя, которая теперь стала домашней хозяйкой при богатом муже.

– Верочка, не обижайся! Саша добрый, он хочет тебе помочь. Ты прости его за грубость. Вернись, ведь он тебя любит.

Вера вернулась. Расстроенный Саша уже сидел на диване, и он напоминал ей раскаявшегося синьора Помидора, не потому, что тот тоже был богатым и толстым, а потому, что его лицо было краснее помидора, а примиряться с сестрой ему помогала Галя.