Текст книги "Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 2"

На другой день у Жени болела голова, он чувствовал себя больным и несчастным. Вера дала ему аспирин и ушла с детьми в бассейн, а вечером они молча посмотрели телевизионную программу, а потом разошлись по своим комнатам, чтобы утром начать новый рабочий день, и начать его в хорошем настроении, чтобы их семейная жизнь опять выглядела благополучной.

 
                                          * * *
 

Весной в больницу стали поступать дети с отравлением беленой. Одного мальчика в срочном порядке увезли в Степногорск в специализированную больницу, имеющую токсикологический центр с реанимационной палатой.

Хотя у Веры уже был богатый опыт по спасению детей с подобными отравлениями беленой, но в медсанчасти посёлка Шантюбе в этом опыте не нуждались, и она занялась профилактикой отравлений беленой на семейном уровне.

– Катюша, настала пора познакомить тебя с ядовитыми растениями, которые нельзя даже пробовать. Собирайся, мы с тобой пойдём во двор и поищем растение, которое называется беленой, чтобы ты его запомнила и обходила стороной, потому что дети могут отравиться семечками белены насмерть.

– Мама, зачем дети едят это растение, вернее, семечки?

– Осенью в коробочках белены находятся маковки, которые на вкус очень сладкие, если их разжевать, но этого лучше не делать, иначе сладкоежка будет как пьяница по стенкам ползать, пока не умрёт.

В тот вечер они обошли весь двор и нашли-таки одинокий кустик белены, растущий у забора – на этом профилактика отравлений в семье Лебедевых успешно завершилась.

Вечером следующего дня Катя пришла с прогулки домой чересчур весёлая. Когда Вера обнаружила маковые коробочки белены в карманах платья дочери, то пришлось её срочно будить, налицо были все признаки отравления беленой! После промывания желудка дефицитным молоком, которое практически исчезло из магазина, Катя поклялась не есть белену ни за что на свете!

На следующий вечер девочка пришла домой, когда на улице уже наступили густые сумерки. Катя с порога радостно сообщила маме, что во дворе было очень весело, что Серёжка дал ей покататься на велосипеде. Так как при разговоре девочка неестественно широко размахивала руками, то Вера насторожилась.

– Катерина, я надеюсь, что ты не ела белены?

– Конечно, нет, мамочка!

– А почему у тебя такие большие глаза? – поинтересовалась Вера, как в сказке «Красная шапочка».

– Мамочка, ты не волнуйся. Ну да, я твою белену совсем немного поела, а вот Анька, та съела всё, что было на кустике, и ещё добавки попросила.

– А?! …Какая Анька? Катя, отвечай немедленно! Какая Анька!

– Анька, что катается до сих пор во дворе на качелях.

Вера выбежала на балкон. В тёмном дворе никого из детей не было, кроме девочки в белом платьице и с белыми бантиками на косичках, которая раскачивалась на качелях и громко пела.

Эта история закончилась промыванием желудка обеих девочек в условиях приёмного покоя. По возвращении из больницы Вера в воспитательных целях помахала ремнём перед носом у Катюши. Замученная глотанием зонда и насильственным промыванием желудка, девочка белену оставила в покое.

 
                                          * * *
 

Вскоре Веру вызвали в школу.

– Ваша дочь воровка! – объявила с порога Катина классная руководительница.

– Не может быть! – перешла в оборону Вера.

– Нет, это быть может, уважаемая Вера Владимировна! Ваша дочь без спроса взяла с полочки в раздевальной комнате мою губную помаду и накрасила помадой губы всем девочкам и мальчикам в классе.

Вере ещё можно было позавидовать, так как она не знала, что пережила воспитательница в кабинете директора школы, который долго не мог оправиться от шока, когда увидел на игровой площадке банду вампирят с ярко-красными губами.

Потом в воспитательных целях Вера гневно побила солдатским ремнём обеденный стол, за которым сидела Катя, но и месяца не прошло, как в портфеле дочери она обнаружила чужую помаду малинового цвета.

Теперь Вера отшлёпала воровку ремнём и заставила отнести помаду назад.

А если и битьё ремнём не поможет, тогда что?

Ответ на этот вопрос был один, женщина им воспользовалась и купила для дочери две помады разного цвета. Такое решение вопроса подействовало, и воровство в доме, слава Богу, прекратилось.

Если Катя в любом детском коллективе могла за себя постоять, то Танюша держалась со сверстниками с отрешённостью королевы, которую никто и так не посмеет обидеть.

Только их маленький братик Витя очень обижался на маму, когда та отводила его в ясли, где с недетским упорством он отстаивал свою независимость, на всех смотрел исподлобья и не доверял себя никому, терпеливо ожидая прихода мамы или сестёр.

В яслях мрачного малыша воспитательница тоже не любила, об этом Веру предупредила нянечка, да и так было видно. Когда же Вера увидела три чёрных кружочка против имени её сына в таблице по развитию детей, вывешенной для общего обозрения, то пошла против правил, по которым ребёнок сам должен учиться навыкам самообороны. Как мама обиженного ребёнка, она зашла в кабинет директора детского сада, чтобы поставить вопрос ребром.

– Если воспитатель в ясельной группе не находит подхода к моему сыну, то давайте мы разойдёмся по-хорошему. К счастью, есть и другие ясли в нашем посёлке.

Но директриса садика заверила, что с этого момента Вите Лебедеву будет уделено повышенное внимание. Тогда успокоенная обещаниями директора Вера перешла к ещё более болезненной теме.

– На плакате, вывешенном в раздевалке, напротив фамилии моего сына нарисованы три чёрных круга. Это означает, что мой ребёнок отстаёт от своих сверстников в речевом развитии, в умении обслуживать самого себя и в культурных навыках. Моему сыну в мае исполнилось два года. Если у него обнаружены признаки дебильности, то скажите это мне наедине, потому что это касается только меня, как его мамы. Жестоко выносить ребёнку такой диагноз без консультации специалиста, на обозрение всем, не предупредив меня об этом. Почему вы нарисовали круги чёрным цветом, они что траурные? Если у вас нет карандашей другого цвета, тогда я вам принесу…

– Нет-нет, не волнуйтесь, Вера Владимировна, всё будет исправлено…

Теперь Витенька купался во внимании воспитательницы, но ходил в ясельки по-прежнему без энтузиазма.

 
                                          * * *
 

Так как прошло пять лет с момента учёбы в Москве, то Вере, как педиатру, наступила пора повышать свой врачебный уровень. Курсы усовершенствования врачей проходили в Степногорске, куда ей предстояло ехать на целый месяц.

Перед учёбой Вера отвезла младших детей к свёкрам, которые по сравнению с её родителями были очень добры к детям и много от них не требовали. Пока Танюшка помогала бабе Любе управляться со скотиной, Вера готовила Витю к предстоящей разлуки, она рассказывала ему сказки, читала книжки, носила на руках.

– Это кто? – спросил вдруг мальчик, указывая на портрет Пушкина.

– Это Пушкин. «У лукоморья дуб зелёный. Златая цепь на дубе том. И днём, и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом. Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит. Там чудеса. Там леший бродит…»

Не успела Вера досказать это знаменитое стихотворение поэта до конца, как сынишка тихо попросил, не мычанием, а словами:

– Мама, ещё Пушкин.

Так Вере пришлось раз сорок за вечер прочитать эти поэтические строки, подражая то Бабе-яге, то дядьке Черномору, то Кощею Бессмертному.

Ранним утром Вера уже ехала обратно в Шантюбе, ей надо было ещё перед поездкой в Степногорск собрать вещи. Дома она хотела быстрее обрадовать Женю, что Витя заговорил стихами, но тот встретил её как преступницу, бросившую детей на произвол судьбы, и дал ей ровно 15 минут, чтобы она убралась из дома.

Вера не поняла, что происходит, муж был трезвым, но злым. Сначала она попыталась оправдаться.

– Женя, я еду на учёбу. Если тебе трудно оставаться с Катей, то за ней может присмотреть твоя тётя, но если ты хочешь, то я…

Её слова заглушил удар кулака по кухонному столу, от которого сковородка из-под вареников подпрыгнула, отскочила в сторону и перевернула стакан с недопитым чаем.

– Ты спрашиваешь, что я хочу?

У Жени от возмущения перехватило дыхание.

– Ты лучше спроси, что я не хочу! Чувствовать себя лохом я не хочу! Кому нужны твои дети! Уже мать звонила, что ты детей сбагрила, а сама гулять в Степногорск подалась. Теперь убирайся отсюда, пока я ещё добрый!

Вера отступила в коридор. Входная дверь без стука открылась, и в комнату вошла Катя, она запыхалась, видимо, спешила.

– Мама, я быстренько поем и пойду на урок в музыкальную школу. Я опаздываю, потому что… Мама, папа, что происходит?

– Твоя мама кукушка! – ответил Женя. – Ей не дети нужны, а учёба!

– Я должна учиться. Только месяц…

– Учиться? Чему? Даю тебе 15 минут, чтобы убралась из дома… Да, и Катьку с собой возьми!.. Время пошло!

Видя, что Вера моргает глазами и не двигается с места, он вплотную подошёл к ней.

– Слышишь меня, ты, сучка!!! Повторить…

Для наглядности момента Женя ударом ноги выбил дверь в туалете. Вера очнулась, и они с Катей быстренько собрали вещи в спальне и чуть ли не бегом вышли из дома, дверь за ними закрылась на замок.

Почему таким ужасным получилось расставание с мужем, Вера не знала. Они с Катей переночевали у соседки на четвёртом этаже, и этой ночью Вера не могла уснуть, потому что не понимала, почему она при наличии своего дома спит на чужом диване. Ответ был неутешительный: потому что в глазах мужа она падшая женщина!

Присматривать за Катей согласилась Женина тётя, жившая в Шантюбе, а Вера рано утром уехала в Степногорск на учёбу. Первый раз за столько лет она была свободна от детей, от домашних забот, но эта свобода её не обрадовала.

По-хорошему, отправляться в плаванье надо тогда, когда тебя провожают и ждут обратно, а в противном случае это не плаванье, а бегство.

Учёба проходила в напряжённом ритме. Курсанты жили в гостинице при санатории и пользовались всеми благами, как курортники. В середине курса, вечером в пятницу, Вера отправилась к родителям в Караганду на выходные дни. Она так соскучилась по ним и по отчему дому. В автобусе на Караганду рядом с ней на сиденье уселся полноватый мужчина опрятного вида и небольшого роста.

Вере, не имевшей друзей в Шантюбе, вдруг как никогда ранее захотелось простого человеческого общения, автобусного разговора ни о чём. Попутчика звали Саша. Он был бригадиром проходчиков в золотых шахтах. Несколько лет назад от него в Германию уехала жена и увезла с собой детей. Мужчина был свободен, а сама Вера хоть и была замужем, хоть и воспитывала троих детей, но в этой поездке она чувствовала себя ничейной.

Ехали они долго, но Веру утомляла не езда на комфортабельном автобусе, а борьба за свою женскую честь, потому что разгорающееся желание интимной близости со своим попутчиком с каждым километром пути приобретало власть над её разумом и чувствами. Никакие попытки угасить разгорающуюся в крови страсть не увенчались успехом, потому что её тело уже горело пламенем постыдного желания секса с незнакомым мужчиной!

Женщина ощущала, как из ноздрей уже валит жар чувственных желаний, на которые почему-то не действовали мамины назидания, не помогала и любовь к детям, потому что страсть уже булькала в её крови и шипела «Отдайся!».

Чтобы спасти своё честное имя, Вера отвернулась от соседа и стала смотреть в окно. Неимоверным усилием воли она воспроизводила в своей памяти минуты интимной близости с мужем, но …оказалось, что близкие отношения с мужем память не сохранила, а то, что вспоминалось, ещё больше отталкивало её от Жени и толкало в объятия незнакомого Саши.

Вера как можно незаметнее отодвинулась от соседа по креслу, чтобы даже случайно не прикоснуться к нему и ненароком не застонать от наслаждения при прикосновении к его плечу. Когда автобус качало на ухабах и попутчик наваливался на её плечо, то у женщины даже дыхание перехватывало, ибо она хотела большего.

Вере пришлось самой себе сознаться, что она, как падшая женщина, сгорала от желания стать любовницей этого Саши.

Приехав в Караганду, в гостях у родителей Вера сожалела о той упущенной возможности, которая сулила блаженство быть распущенной. Находясь с мамой в сауне, Вера уже любила случайного попутчика виртуально, она любила его любовь, которая никогда не должна случиться в реальности.

Выходные дни у родителей пролетели, как стрела, выпущенная из лука. Пришло время отправляться назад в Степногорск. Мама дала в дорогу целый сундук с подарками для внуков, папа с Верой вдвоём еле-еле дотащили этот тяжеленный сундук до вокзала, хорошо, что загрузить его в багажник междугороднего автобуса им помогли шофер и кто-то из пассажиров.

Когда Вера садилась на своё кресло, она мимолётным взглядом осмотрела весь салон автобуса. Саша сидел на предпоследнем сиденье, а Вера чуть не потеряла сознание от счастья. Это означало, что её искуситель сидел далеко и её честь замужней женщины будет в безопасности, но радовалась она рано, потому что сиденье рядом с ней оставалось незанятым.

Автобус тронулся с места, она долго махала своим родителям через окно и, довольная таким раскладом судьбы, приготовилась к дальней поездке.

«Слава Богу, что моё тайное желание не сбылось. Такова жизнь! Но почему моя судьба хотя бы один раз не может мне уступить?»

Не успела Вера подумать о своей невезучести, как кресло под Сашей сломалось, и он спокойно занял свободное место рядом.

– Если судьба так решила, то я уступаю, и теперь пусть с неё будет весь спрос. Мой муж прав, называя меня тем, кем раньше я не была.

Это была её последняя мысль, которая открыла ей путь к свободе. Всю дорогу в Степногорск Вера и Саша проговорили. Они знакомились друг с другом на словах, но на языке чувств уже любили друг друга. От каждого случайного прикосновения плеч, бёдер, ладоней потоки любовного наслаждения роднили их одинокие души. Желание любить друг друга напоминало горный ручей, которой падал вниз с крутых утёсов, ворочал валуны и мчался дальше, сметая всё на своём пути, чтобы насытиться буйством страстей и войти в широкое русло полноводной реки, протекающей в солнечной долине, где царят умиротворение и покой.

Когда автобус въехал в Степногорск, влечение к незнакомцу захлестнуло Веру с головой, и она согласилась переночевать одну ночь у него дома. Только одну ночь отводила она для своей нечаянной любви, только одну ночь! И пусть эта ночь будет и последней.

Когда автобус выехал на окраину и покатил в шахтёрский посёлок, Вера была уверена, что муж сам толкнул её в объятия другого мужчины, но когда вдали замелькали огоньки санатория, где жили врачи во время учёбы, она поняла, что надо немедленно, не раздумывая, остановить маршрутку, чтобы не вступить на путь, который вёл её к погибели.

– Саша. Останови такси. Мне надо выходить.

Мужчина серьёзно посмотрел на Веру, которую он так хотел любить этой ночью.

– Вера, а как же мы? …Ты хорошо подумала?

– Нет, Саша, я совсем не подумала, а подумаю позже, когда выйду из этого проклятого такси. Там у леса мой санаторий. Я пешком дойду.

Сгорбившись в три погибели, тянула Вера за собой огромный сундук маминых подарков, который упирался и оттягивал её руки, но бросить его на дороге она не могла, поэтому надрывалась, но тащила сундук изо всех сил по тропинке, ведущей к санаторию, чтобы заглушить боль разочарования в душе.

В итоге птица счастья улетела, а её тело требовало мужских объятий любой ценой.

Такого упадка сил у неё уже не было давно. «Жар-птица» была почти в руках, а теперь эта «птица счастья» посмеялась над ней.

– Как ты могла забыть о чести замужней женщины? – обращалась Вера к себе с укором и тут же отвечала сама себе: – Если посторонний попутчик так просто обворожил меня, разбудил в моём сердце любовь, значит, оно было свободно?! Разве Женя перестал быть мужем? Нет, я для него только «сука» и «тварь», которая стирает, убирает и находит весёлыми его пошлые шутки. Столько лет я, словно бесполая, не видела мужчин вокруг себя. Только один Женя был для меня единственным и неповторимым, а он выгнал меня из дома! Как это могло случиться, что первая встреча с Сашей просто свела меня с ума?

– Верочка, это нелюбовь, это просто страсть, – отвечало хозяйке её сердце. – Это нормальное желание каждой женщины в любви. Успокойся, ты правильно поступила, что сбежала от соблазна!

– Да, я поступила достойно. А Саша, если бы он захотел, то нашёл бы меня в санатории. Хотя о чём теперь говорить, теперь я так и останусь засохшим тополем на Плющихе, который за непригодностью срубят и сожгут.

Этот бесконечный разговор с собой Вера начала вести ещё тогда, когда волокла сундук в санаторий, а продолжала ночами, на занятиях и никак не могла его довести до счастливой развязки.

Прошло дней пять, московские специалисты доносили до курсантов современные аспекты лечения детской патологии. Вера машинально писала конспекты, а душа пророчила ей сыграть роль Анны Карениной, хотя фатальный исход событий Веру не устраивал никогда. Она жаждала найти компромисс между совестью и телом, а тело каждый раз побеждало, оно требовало любви.

Только нестерпимая боль в животе освободила её от любовных мук. Эта острая боль была выше, чем возможность её переносить. Видимо, Вера надорвалась, таща сундук с мамиными подарками в гостиницу. С болью её мысли поменялись, теперь женщина не могла определить, была ли она наказана за то, что противостояла зову сердца, или за своё небывалое распутство. Одно ей было понятно, что боль в животе лишала её способности трезво мыслить.

Вера отпросилась с занятий, которые проходили в городской больнице, и отправилась в санаторий, крепко держа руками живот, разрывающийся от боли. Она шла через весь город к остановке, потом в автобусе чуть не потеряла сознание, но до своей койки в санатории она добралась. Боль в животе с каждым часом усиливалась, и вскоре весь мир сфокусировался на этой боли в животе, а облегчения не было.

В комнате она находилась одна-одинёшенька, и никто не давал ей обезболивающих таблеток, а так как быстро умереть не получалось, то ей пришлось выползти в коридор.

Врач «Скорой помощи» не спешил с обезболивающим уколом, а заставил Веру лечь на носилки, чтобы её мучения продолжались уже в прыгающей на ухабах машине.

– Садист! – успела она обругать врача приёмного покоя и впала в забытьё, где так ждал её любви самый желанный в мире мужчина, и это был не Женя.

Вера пришла в себя, когда её готовили к операции. Боли в животе не было, её ум вновь стал ясным, и перед наркозом, как перед экзекуцией, у неё было только одно желание, провести хотя бы одну ночь с незнакомцем, которого звали Сашей.

Операция прошла успешно, 70 сантиметров защемленной кишки удалось оживить, и здоровье женщины быстро поправлялось.

После выписки из больницы Вера всеми правдами и неправдами разыскала адрес Саши, чтобы попрощаться с ним по-человечески. Экзамены по педиатрии Вера сдала заочно. Дети и муж ждали её приезда в Шантюбе, но очередь заботиться о них ещё не подошла.

Светило радостное солнце, и от земли, прогретой солнцем, исходил запах маминой дачи и Вериного детства. Этим солнечным утром стояла она у квартиры желанного мужчины и, вытерев ботинки о коврик перед дверью, осторожно стучала в дверь. На её счастье никто не отозвался на этот стук. Вера вышла из подъезда на улицу. Подставив своё лицо нежным солнечным лучам, она чувствовала ту обнадёживающую благодать, которая приходит с весной к каждому человеку.

Вера не стала вторично испытывать судьбу и решила не ждать хозяина закрытой квартиры. Она вытащила из сумки ручку, вырвала листок бумаги из тетради и, присев на поломанную деревянную скамейку, быстро написала несколько строк для Саши.

«Саша. Я нашла тебя, чтобы попрощаться. Время подумать у меня было достаточно. От маминой поклажи я надорвалась и почти две недели пролежала в больнице. Все эти дни разлуки я любила тебя в своём сердце. Теперь в нём только летний покой, а весенние страсти улеглись. Твой рыжий кот трётся у моих ног, словно я ещё пахну тобой и автобусом. Вера».

Потом спокойствие вернулось в её душу, ибо теперь всё стало на свои правильные места. Настало время возвращаться домой, обнять своих детей и забыть всё, что стояло вне семьи. Довольная собой женщина опустила записку в почтовый ящик и отправилась в центр Степногорска взять свидетельство об окончании курса по педиатрии.

Уже смеркалось, когда она шла на автобусную остановку. Придерживая руками прооперированный живот, Вера ускорила шаг, чтобы успеть на санаторский автобус, и уже представляла себя отдыхающей в постели прохладной комнаты гостиничного типа, как сердце в её груди вдруг забилось, как пойманный воробей в руках ловца.

У автобуса стоял мужчина в плаще. Его небольшой рост и крупная фигура напоминали Вере того, с кем она сегодня утром уже распрощалась короткой запиской. Когда мужчина, стоящий на автобусной остановке, повернулся к ней и улыбнулся, то она поняла, что пропала. Это был Саша, который смотрел на неё с такой нежностью, как даже Ромео не смотрел на свою Джульетту. Во второй раз отвергнуть любовь желанного мужчины Вера не имела силы и права, но эта любовь почему-то напоминала ей яркие похоронные венки, которые приготовили, чтобы возложить их на могилу некогда счастливых людей.

Ночь была тёмная. В незнакомой квартире на непривычно большой кровати отдавала Вера свою любовь чужому мужчине, который любил её то нежно, то пламенно, то неистово. Голова кружилась от любовного томления, стыда не было и в помине. Принимая запретные ласки чужого мужчины, её тело трепетало и жаждало продолжения блаженства, зато её сердце предательски отсчитывало минуты этого неземного счастья.

Этой ночь Вера узнала, что её тело женственно и прекрасно. Без малейшего стеснения любила она Сашу как мужчину без лица и истории. Темнота спальни укрывала её от всего мира, оставляя чувствовать только нежность властных рук любовника, сладостную влажность его мягких губ. В его руках распущенно билось её тело, пока сладкая истома не погасила все звёзды на небе, как это и писалось в бульварных романах.

С рассветом пришло утомление, Саша сонно задышал, а Вера не спала. После всего того, что с ней произошло этой ночью, спать было невозможно. В эту ночь в ней родилась зрелая женщина. Вера сначала улыбалась сама себе, потом повернула голову к Саше. Мужчина спал, но черты его лица показались ей совершенно незнакомыми. Это её насторожило.

– Что дальше? У тебя теперь есть любовник, – злорадно подсказала ей совесть, чтобы Вере стало совсем плохо, но стыда почему-то не было, а было разочарование собой и своей судьбой.

– Боже, если невозможно сделать так, чтобы то, что случилось со мной, не случилось, то помоги мне всё это забыть и начать с чистого листа.

Однако чуда ждать не приходилось, чудо не работает по заказу людей, предавших свои идеалы юности. Вера это понимала, ведь всё, что она отрицала в юности, осуществилось само собой: курить не хотела, но курила, пить не могла, но пила, измены осуждала, а изменила, и её вопрос, как дальше жить, оставался вопросом.

Утреннее спокойствие удивляло: не было ни обвинительных выкриков в её сторону, ни требовательного стука в дверь, чтобы прокричать знаменитую фразу: «Не виноватая я!».

Её положение новоиспечённой любовницы мир принял без удивления!

Рано утром приехала Вера в санаторий, где её поджидал посланный мужем человек, который собирался довезти её и родительский сундук домой, в Шантюбе. Оказывается, этот человек приходил за Верой ещё с вечера, но её не было в комнате. Женя вспомнил о ней, когда было уже поздно.

– Вчера я была в гостях, было поздно, и там осталась ночевать, – оправдалась она перед шофёром, и эта мизерная ложь показала женщине, как низко она пала.

Как теперь всё начинать сначала?