Текст книги "Петербургские тайны. Занимательный исторический путеводитель"

Русский Рембрандт

В небольшом городке Аскона, что на юге Швейцарии, на одном из домов висит табличка: «Здесь жила и творила с 1918 по 1938 г. русская художница Марианна Веревкина», а в местном музее хранится более ста ее картин. В Мюнхене ее именем названа улица и в Европе ее имя широко известно до сих пор. Великий Илья Репин, у которого она училась, называл Веревкину «Русский Рембрандт», но в современной России эту выдающуюся художницу не знает почти никто.

Уроки у Репина

«Марианна фон Веревкин», как стали потом называть ее в Швейцарии, родилась в сентябре 1860 года Туле в семье потомственных дворян. Ее отец, генерал, герой Крымской войны, занимал важные посты и много ездил. Был командующим армией в Вильно, а затем его назначили комендантом Петропавловской крепости в Петербурге. Марианна, которую в семье называли просто Маня, обожала отца и всю жизнь носила медальон с его портретом. Мать, урожденная Дараган, – из старинного княжеского рода – тоже была незаурядной личностью. Писала портреты и иконы для православных церквей. Именно она и привила дочке, у которой определился незаурядный талант, любовь к искусству.

Самые яркие воспоминания детства у талантливой девочки были связаны с уютным имением родителей Благодать в Ковенской губернии. Родители обустроили его старорусском стиле, подражая Абрамцеву фабриканта и мецената Саввы Мамонтова. На всю жизнь она сохранила любовь к народному творчеству и костюмам.

В Петербурге Марианна стала брать частные уроки у Ильи Репина, который сразу почувствовал ее одаренность, а потом стал даже называть «Русский Рембрандт», «прекрасной сказкой земли». Репин написал несколько портретов Веревкиной, всю жизнь они переписывались.

На портрете, который находится сегодня в музее Висбадена, Марианна изображена с рукой на перевязи – в результате несчастного случая на охоте она прострелила правую руку. Для художницы это чуть было не обернулось трагедией. Два пальца больше не сгибались, чтобы продолжать рисовать пришлось придумывать специальную конструкцию.

Однако, несмотря на тесную творческую дружбу с учителем, Марианна чувствовала, что каноны классического искусства и ставшей уже традиционными приемы живописи передвижников, сковывают ее. Она мечтала о «новом искусстве», стремилась к поиску новых форм и способов выражения своего видения мира. Веревкина решила, что ее цель – создание искусства будущего. Во время учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, а также и в Петербурге, она сблизилась со многими передвижниками, живописцами из окружения Александра Бенуа и Дягилева, создателей знаменитого объединения «Мир искусства», писателями и поэтами.

Служение гению

На вечерних курсах в петербургской Академии художеств Марианна познакомилась с молодым и красивым офицером Алексеем Явленским. Темпераментная и увлекающаяся девушка вообразила, что он может стать гением живописи и решила посвятить служению ему всю свою жизнь. Она забросила собственные художественные занятия и целиком отдалась обустройству дел своего кумира, с которым, впрочем, ее связывали только дружба и платонические отношения.

Явленский мечтал учиться живописи в Западной Европе, но своих средств для этого у него не было. Марианна уговорила отца помочь. Генерал благословил ее гражданский брак с Алексеем Явленским, а с него взял слово офицера, что тот никогда не оставит его дочь. Это было сделано для того, что внушительная пенсия отца, которая будет поступать ее дочери в случае его смерти, прекратится, если она зарегистрирует брак. Вскоре отец умер, Явленский вышел в отставку и молодые уехали в Мюнхен, где тогда, наряду с Парижем и Берлином, творческая жизнь била ключом. Там они поселились на улице Гизелыптрассе, отчего их потом стали называть «гизелистами».

Гением не стал

Марианна была твердо убеждена, что ее гражданский супруг – выдающийся творец, специально для него она открыла в их квартире «Розовый салон», который стали посещать многие будущие знаменитости: Кандинский, Грабарь, Борисов-Мусатов, Добужинский, танцор Нижинский и другие. Веревкина обладала ярким даром убеждения, с увлечением проповедовала передовые, революционные течения в искусстве, была удивительно тонким ценителем живописи, творчества других художников, но сама на целых десять лет оставила мольберт.

Но ее кумир гением так и не стал. А сама она вернулась к живописи в 1907 году. Тогда появилась ее картина «Осень. Школа», которая сегодня считается самым знаменитым полотном Веревкиной. Затем она создает свой не менее знаменитый автопортрет. Одна за другой с успехом проходят ее выставки. В это время они с Явленским особенно тесно сближаются с Кандинским и его спутницей Габриэллой Мюнтер и создают объединение НОМХ – Новое объединение художников. Душа объединения – Марианна. Согласно легенде, свой первый абстрактный этюд Кандинский создал под влиянием Веревкиной. По сути, именно она, как считают многие искусствоведы, стояла у истоков абстрактной живописи. Однако вскоре Кандинский покидает НОМХ и вместе с художником Ф.Марком создают творческое объединение «Синий всадник».

Трудные годы

Но тут Германия объявляет войну России, начинается Первая мировая война. Немцы высылают из страны всех русских или их интернируют. Марианна вместе с Явленским, спасаясь, поспешно уезжают в нейтральную Швейцарию. Тихие городки, горы, синие озера среди изумрудных альпийских лугов выглядят очаровательно. Но жить даже в этом благословенном краю ставится все труднее, солидную пенсию за ее отца, да и скромную пенсию отставного офицера Явленского в связи с войной уполовинили. Поначалу они поселились в Цюрихе. Как раз в то время там обитает со товарищи Владимир Ленин, а потому не исключено, что когда он с подельниками обсуждал в кафе будущую революцию в России, за соседним столиком сидели, беседуя об искусстве, Марианна с Явленским и другими художниками. В Цюрихе Марианна и Явленский познакомились также с великим австрийским поэтом Райнером Мария Рильке, который обожал Россию.

Несмотря на благодатный швейцарский климат, Явленский вдруг тяжело заболел. Врачи настоятельно рекомендуют ему более теплые края и вместе с Марианной они перебираются на юг Швейцарии и поселяются в местечке Аскона на берегу знаменитого Лаго Маджоре, совсем рядом с Италией.

В России между тем – революция, пенсии вообще прекращают поступать. «Гений», избалованный безбедной жизнь за счет Веревкиной и ее заботами, не готов к трудностям и вскоре находит себе утешение – молодую Эмми Шайер, дочь фабриканта, которая, как до этого Марианна, тоже посчитала его гением и решила посвятить ему жизнь. Вскоре он извещает Веревкину письмом, что порывает с ней, уезжает в Висбаден, переходя под крыло новой богатой подруги.

Марианна потрясена, оскорблена и унижена. Растоптана не только ее многолетняя любовь, Явленский нарушил слово офицера, которое он дал ее отцу. Она приходит в отчаяние, которое усиливают растущие материальные трудности. «С сегодняшнего дня, – записывает она, – для меня начинается новая жизнь. Я совершенно одна. Вокруг меня – природа, во мне – мое искусство, далеко от меня – мой брат, надо мной – Бог».

Музей в Асконе

Однако, сильная по натуре, вскоре она справляется с постигшим ее несчастьем. Начинает много работать. Рисует и продает открытки заезжим туристам, а потом устраивается на работу в фармацевтическую фирму. Помогает ей пережить трудности и благожелательное отношение жителей Асконы, которые считают ее своей, почтительно именуя «баронессой фон Веревкин». «Жители Асконы, – отмечает Марианна, – любят меня, понимают, заботятся обо мне и никогда не дадут мне умереть с голоду». Нашлись также состоятельные меценаты, которые стали покупать ее картины.

Веревкина тоже сделала для жителей Асконы немало. Написала десятки пейзажей Асконы, основала в городе Музей современного искусства, в котором и поныне хранятся 100 ее картин и 170 эскизов.

Под старость Марианна Владимировна оказалась в инвалидном кресле, а умерла в возрасте 77 лет. Незадолго до смерти прежний кумир Явленский через знакомого просил у нее прощения. Она ответила, что он стал для нее чужим, но что она за него молиться. Причастить и соборовать Веревкину приезжал православный батюшка из Милана. В последний путь русскую художницу провожала вся Аскона, а колокола католических и протестантских церквей звонили по православному обычаю…

Лучший полководец Латинской Америки

Им стал офицер Белой армии Иван Беляев, покинувший родину в 1918 году. Очутившись в Парагвае, он почитался там национальным героем, а когда его хоронили, у катафалка стоял сам президент страны, а толпы индейцев хором пели «Отче наш».

Из семьи военного

Родился будущий герой Южной Америки в Петербурге в 1875 году, в семье военного. Окончив Петербургский кадетский корпус, он поступил в Михайловское артиллерийское училище. Начав службу в армии, быстро рос в чинах, проявляя большие таланты к армейской науке. В 1906 году он пережил личную драму – умерла его горячо любимая жена. В Первую мировую войну воевал храбро, был ранен, награжден орденом Святого Георгия. Революцию не принял и вступил в ряды Белой армии, а потом вместе с ней был вынужден покинуть Россию.

Сначала оказался в лагере в Галлиполи, а потом в Болгарии. Но вдруг оставил Европу и очутился в нищем тогда Парагвае. Но сделал он это не случайно. Еще в детстве Беляев нашел на чердаке прадедовского дома карту Асунсьона – столицы этой страны, и с тех пор муза дальних странствий страстно влекла его за океан. В кадетском корпусе он начал учить испанский язык, нравы населения и обычаи этой страны, зачитывался романами Майна Рида и Фенимора Купера.

Беляев решил создать в этой стране русскую колонию и стал вербовать переселенцев. Но на его призыв откликнулись немногие. Сам же он, оказавшись в Парагвае, сразу нашел применение своим силам и знаниям. Его взяли на службу в Военную школу, где он стал преподавать фортификацию и французский язык. В 1924 году власти отправили его в джунгли, в малоизученный район Чако-Бо-реаль, чтобы найти удобные места для стоянки войск. В этой поездке Беляев повел себя как настоящий ученый-этнограф. Составил подробное описание района, изучил быт и культуру местных индейцев, составил словари их языков и даже перевел на русский их поэму «Великий потоп».

Под знаменем Парагвая

Тем временем в этом регионе обнаружили нефть, и между Парагваем и соседней Боливией вспыхнула война. Военные действия между двумя странами – самая кровопролитная война в Южной Америке в 20 веке – длились с 1932 по 1935 год. Боливийскую армию возглавляли опытные немецкие офицеры, она была оснащена самым современным оружием, в том числе бронетехникой. Почти ни у кого не было сомнений в быстром поражении плохо вооруженной парагвайской армии. Правительство Парагвая обратилось за помощью к русским офицерам-эмигрантам. И они все, как один, записались добровольцами, а Беляев стал генерал-инспектором артиллерии и вскоре его назначили начальником Генерального штаба парагвайской армии.

Бои шли в Северном Чако – выжженной солнцем пустыне. После обильных зимних дождей она превращается в непроходимое болото, где царят малярия и тропическая лихорадка и кишат ядовитые пауки и змеи. Но команданте Беляев так умело руководил войсками, а русские офицеры, прошедшие сквозь горнило Первой мировой и гражданской войн, составившие костяк парагвайской армии, воевали так отважно, что в 1935 году армия Боливии была полностью разгромлена и капитулировала. В Парагвае победителя носили на руках, а американский военный историк Д. Зук назвал Ивана Беляева наиболее выдающимся полководцем Латинской Америки XX века.

«Белый отец»

После войны Беляев сделал еще одну попытку создать в Парагвае успешную русскую колонию. Однако это не позволил сделать ему экономический кризис, да и многие русские относились к этой далекой стране скептически.

Оставив военную службу, уроженец Петербурга посвятил остаток жизни судьбам индейцев. Он возглавил Национальный патронат по делам индейцев, организовал первую индейскую театральную труппу, а в 1941 году получил должность Генерального администратора индийских колоний. Отставной генерал жил вместе с индейцами в простой хижине, ел с ними за одним столом, и даже научил их русским молитвам. Аборигены платили ему горячей любовью и признательностью и относились как к «белому отцу».

Во время Второй мировой войны Беляев, как русский патриот, поддержал СССР в борьбе с фашизмом. Он активно выступал против тех эмигрантов, которые видели в Германии «спасительницу России от большевизма». В своих мемуарах отставной генерал называл их «идиотами и обманщикам».

Когда Беляев умер, то был похоронен на острове посреди реки Парагвай на территории индейских поселений. В стране был объявлен траур, а имя «Команданте Беляева» получила одна из главных улиц столицы страны Асунсьона. В почетном карауле у гроба стоял сам президент Стресснер, парагвайский оркестр играл «Прощание славянки», а индейцы хором пели «Отче наш».

Репин и большевики

Илья Репин стал знаменитым еще при царе, что не помешало объявить его в советские времена корифеем реалистической живописи. Однако в СССР некоторые подробности его биографии были неизвестны, т. к. он оказался за границей, отказался от всех приглашений вернуться и умер на тогдашней территории Финляндии.

Родился Илья Ефимович в 1844 году в Чугуеве в семье военного поселянина-кантониста, занимавшегося торговлей. Сам он говорил, что его род восходит к московским стрельцам. Яркий талант художника у Репина проявился еще в детстве, он учился у иконописца, писал иконы для церквей и портреты. В 1863 году уехал в Петербург, где поступил в Академию художеств. Там сразу отличился, получил при окончании Большую золотую медаль и был отправлен, как тогда водилось, в командировку за границу во Францию и Италию. Однако Италия ему не понравилась. «Что вам сказать о пресловутом Риме? – писал он домой. – Ведь мне он совсем не нравится. Отживший, мертвый город…»

Вернувшись на родину, Репин стал членом Товарищества передвижных художественных выставок, где собрались живописцы, стремившиеся изображать реальную жизнь. Впрочем, Репин стал известным еще до этого, написав еще в стенах Академии поразившую всех картину «Бурлаки на Волге». Он создает картины, пронизанные симпатией к революционерам: «Под конвоем», «Арест пропагандиста», «Не ждали», «Отказ от исповеди», вызвавшие горячие симпатии «прогрессивной общественности». Позднее, в СССР за эти полотна его стали называть примером «гневного протеста против царизма», а его самого «борцом с самодержавием», начали изучать его творчество в школах и академиях. Одновременно Репин пишет яркие и выразительные портреты современников: Льва Толстого, Мусоргского, Писемского. Однако власть пыталась с ним заигрывать. По ее заказу Репин пишет огромное полотно «Заседание Государственного совета». Всеобщий восторг вызывает его озорная картина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Постепенно Репин богатеет, покупает дом, земельный участок в Куоккола под Петербургом, в банке на его счету, как он сам потом признавался, скапливаются 200 тысяч рублей.

В Куоккале он строит особняк – «Пенаты», где и стал постоянно жить, лишь временами приезжая в Петербург. После революции, когда эта территория отошла к Финляндии, получившей независимость, Репин автоматически оказался за границей. Он восхищался Финляндией, а ее столицу Гельсингфорс (Хельсинки) называл «кусочком Парижа». В 1919 году он подарил Обществу художников Финляндии 23 работы русских художников, в том числе 7 собственных картин. Финские художники избрали Репина почетным членом Общества художников Финляндии.

Дело в ОПТУ

Репин негативно относился к Николаю II, называл его «гнусным варваром», мечтал, что «эта мерзость рухнет». Поэтому он с восторгом встретил Февральскую революцию, писал портрет Троцкого, восхищаясь им. «Какая сложная, гениальная натура! Вот человек родился Наполеоном: какой талант, какая энергия!», – писал Репин, увлеченно работая над портретом. Но когда власть захватили большевики, художник опомнился и стал горько жалеть о былых временах. Особенно, когда все его имущество в России, в том числе банковские вклады, были конфискованы. На старости лет Репин практически оказался нищим. Мало того, унизительным преследованиям подверглись его оставшиеся «при большевиках» родственники. В «деле Репина», хранившемся в архивах ОГПУ, сохранилась справка, в которой говорится, что у его сестры произведен обыск, «описано все имущество, включая и надетое на теле белье, детские пеленки и т. п.», а также ей было велено лично отправиться возить лес. Затем пожилая женщина была вызвана в сельсовет для заполнения анкеты на предмет выселения в Сибирь.

Художника возмущало произведенное большевиками изменение русской орфографии. «Это безграмотно, это неправильно, это величайшее надругательство над русским языком. Нет, нет, с этим я никогда не соглашусь!» Когда на конвертах писем из СССР писали его фамилию в новой орфографии, он с яростью возвращал письма на почту, не читая, с заявлением, что «такой здесь не проживает».

По приказу Сталина

Чтобы поднять свой престиж в мире, большевики тогда всячески старались вернуть в СССР бежавших от революции русских знаменитостей: Бунина, Горького, Шаляпина, Куприна, в том числе и Репина. Сталин лично написал Ворошилову (который информировал его о бедственном положении художника): «Клим! Я думаю, что Соввласть должна поддержать Репина всемерно».

Ворошилов тут же отрядил к Репину в Куоккола целую делегацию «советских художников» во главе с Кацманом и Бродским. «Вас ждут в СССР, – настойчиво уговаривали посланцы маститого художника. – Ваш приезд будет праздником для всей страны. Вас встретят с почестями, как любимого художника».

Однако Репин, уже зная от эмигрантов, что на самом деле творится на родине, ответил иронически: «Нет, нет, я недостоин этого. От почестей, пожалуйста, освободите. Я уж лучше приплачу».

«Быдло империализма»

После шестидесяти лет у Репина отказала правая рука, и он стал писать левой. Созданные им в тот период картины отличаются от того, что он рисовал раньше. Советская критика отзывалась о них пренебрежительно, намекая на то, будто всякий талант на Западе деградирует. О судьбе некоторых картин стало известно совсем недавно. Так, Репин написан новый вариант бурлаков «Быдло империализма», который сейчас находится в Азербайджанском музее. В коллекции у Ростроповича оказалась купленная им где-то за границей страшная картина, приписываемая Репину, «Солдаты Троцкого отбирают у мальчика хлеб». Первым о ней сообщил Илья Глазунов.

Многих в семье Репина ждал трагический конец, о чем во времена СССР в его официальных биографиях было говорить не принято. Сын, Юрий, тоже художник, стал бродягой и покончил с собой, выбросившись из окна. Его внук Дий (сын Юрия) был арестован за нелегальный переход границы СССР и приговорен к расстрелу. Дочь Репина Надежда страдал шизофренией и лечилась у Бехтерева, умерла через год после смерти отца.

Последняя просьба

Сам Репин смерти не боялся смерти и спокойно к ней готовился. Попросил, чтобы его похоронили в любимых «Пенатах», в собственном саду. Шутил: «Да пора думать о могиле, так как Везувий далеко, и я уже не смог бы ныне доползти до кратера. Было бы весело избавить всех близких от всех расходов на похороны…». Последняя просьба художника была исполнена. Илью Ефимовича похоронили в «Пенатах». А прежде финский поселок Куоккола носит сегодня его имя. На родину он вернулся только после смерти, когда эта территория отошла к Ленинградской области.

Танцующая красавица

Это, наверное, был единственный случай в истории Европы, когда для популярной танцовщицы был построен властями огромный театр. Это произошло в Милане, где муниципалитет оказал такую честь эмигранте из России, танцовщице и хореографу Евгении Борисенко. Впрочем, в Италии она была больше известна под артистическим псевдонимом Иа Руская, что в переводе означало: «Я – русская».

Из Петербурга в Рим

Родилась Евгения Федоровна Борисенко в 1902 году к Керчи, в семье офицера царской армии. Еще в юности стала учиться танцам в Петербурге, но революция и Гражданская война положила конец этим занятиям. А в возрасте 20 лет она вместе с отцом покинула Россию, как оказалось, – навсегда. В Константинополе Евгения вышла замуж за англичанина Эванса Даниэля Пола. Но брак оказался непрочным, через год она развелась и уехала в Италию, которая стала ее второй родиной.

В Риме тогда культурная жизнь била ключом. Борисенко, живая и общительная по натуре, быстро обрела множество друзей в артистической среде Вечного города. Этому помогли не только ее незаурядный талант, но и поразительная красота, которую так высоко ценят жители Апеннин. В июне 1921 года Евгения дебютировала в «Доме искусств Брагалья» с сольным концертом «Мимические танцы и действия» на вечере, посвященном чтению стихов поэта Артуро Онофри. Организатор ее гастролей Антон Брагалья и придумал ей артистический псевдоним «Иа Руская», решив использовать вспыхнувшую в Европе бешеную популярность русского искусства благодаря дягилевским Русским сезонам. Публика была поражена пластикой и мимикой, необычной манерой исполнения танцовщицы из России, она сразу обрела признание и славу. А вскоре русская красавица вышла замуж за главного редактора крупнейшей в Италии газеты «Коррьере делла сера» Альдо Борели и смогла, таким образом, получить итальянское гражданство.

Благодаря выступлениям в театре Брагальи популярность ее росла и вскоре Ию Рускую пригласили в миланский Театр эспозицьоне. В 1929 году состоялся ее успешный дебют в кино. Евгения сыграла заглавную в фильме знаменитого тогда режиссера Б. Негрони «Юдифь и Олоферн» и стала известной уже не только всей Италии, но и в Европе.

Театр для эмигрантки

В это время она выработала собственную методику танца, которую назвала «оркестика». С 1932 по 1934 гг. Иа Русская была одним из руководителей балетной школы знаменитого миланского театра Ла Скала, преподавая там ритмический и классический танец, и активно проповедуя свои творческие идеи. А три года спустя миланские власти специально для эмигрантки из России построили в городе театр на 2 тысячи мест. Такого в Италии никогда и не для кого не делали. Первые же ее постановки в этом театре «Похищение Персефоны», «Танец жертвоприношения» пользовались огромным успехом.

Танец понимался Евгенией Борисенко как основа для самопознания и совершенствования человека. Невольно получилось так, что именно ее новые «классические танцы», выходящие за рамки привычных академических правил, совпали с художественнокультурными мифами фашизма, теориями раскрепощения духа в сочетании с культом здорового и прекрасного тела, а потому государство Муссолини стало ее поддерживать, хотя сама танцовщица была далека от политики. Ия Рускую отправили в Берлин (где уже у власти был Гитлер) на Олимпиаду 1936 года, где ее увенчали серебряным лавровым венком, она сотрудничала с женскими молодежными организациями фашистской партии. Но что касается новых форм танца, то это тогда была общая культурная тенденция в Европе и в других странах (достаточно вспомнить всем известную Айседору Дункан), а потому после падения режима Муссолини в 1943 году, никто ее в сотрудничестве с фашистами не обвинял.

Еще в 1940 году Евгению пригласили в Рим. Там в структуре Национальной королевской академии была основана Национальная королевская школа танца, где эмигрантка из России воспитала целое поколение итальянских танцовщиц. Потом эта школа получила самостоятельность и стала называться Национальной академией танца.

Следует отметить, что ученицами ее академии были совсем юные учащиеся в возрасте 6-ю лет. В основе метода Ия Руской лежала концепция танца как психо-физического искусства, а не привычного тренинга в духе спортивной гимнастики классических балетных школ.

Страсть и упорство

Газета «Коррьере делла Сера» так оценивала ее педагогические усилия: «Искусство, страсть и упорство Ии Руской делают из этих тщательно отобранных учеников группу современных танцовщиц, подготовленных музыкально, интеллектуально и физически для исполнения классических танцев, привлекательных и возвышенных в силу присущих им вкуса и утонченности».

Евгения Борисенко оказалась не только замечательным практиком танца и его теоретиком, талантливым педагогом, но еще и сумела ярко изложить свои творческие взгляды на бумаге. Она стала автором книг «Танцующая красавица», «Танец как способ бытия», «Теория и запись танца», которые пользовались и продолжают пользоваться среди любителей танца большим успехом во всем мире.

Ничего не знали о своей знаменитой соотечественнице только в СССР. На родине она так больше не побывала, а умерла в Риме в возрасте 68 лет. Похоронили «танцующую красавицу» на некатолическом кладбище Тестаччо, где покоятся останки и других выходцев из России. На надгробном камне надпись: «Основательница Национальной академии танца. Посвятила всю себя хореографическому искусству с решительностью и самоотверженностью».