Текст книги "Великая русская революция на Дальнем Востоке Российской Республики"

Статья:

Попов В.Г. Скауты русского Дальнего Востока. – Приамурские ведомости. 2006.

№ 65. 18 мая.

Хабаровск город исторический

Хабаровск – исторический город. Хабаровск, особенно его центр, хорошеет день ото дня. Но это внешнее. Витрина. Город имеет и свою историческую топонимику, которая, пожалуй, воспитывает лучше вылизанных центральных проспектов. Делает из населения граждан и патриотов. Города, края, страны дальневосточной. Но, надо мне уточнить, должна была воспитывать. Я уверен, все разговоры об отсутствии у современного общества, и особенно у правящего политического класса, идеологии – это сплошное лукавство. Она есть. Прежняя. Например, вот у нас, в Хабаровске, по сей день есть улица уголовника-фальшивомонетчика Мухина, есть улица мелкого бухгалтера Герасимова, ставшего советчиком и залившего город кровью, есть улица уголовника, сидевшего на Сахалинской каторге за изнасилование и убийство и ставшего хабаровским чекистом Сергея Шеронова, есть улица Эдмунда Шабадина – военнопленного австрийского солдата, предавшего своих русских избирателей и демократическое земство, ставшего большевистским комиссаром юстиции и убитого после провала кровавого эксперимента над дальневосточниками по введению ленинского социализма солдатским штыком. По идеологической задумке большевиков, переименовавших исторические улицы, топонимика должна была воспитывать новые кадры дельцов «с Лениным в башке, с наганом в руке». Нам этих большевичков сейчас, в 2006 году, надо так много?

Но нет в нашем историческом городе площади Свободы, улиц Корфа, Тихменевской, Гродековской, Протодьяконова, Барановской, Яковицкого, Попова, и образцом для насмешек является главная улица, начинающаяся как Муравьев-Амурская и завершающаяся как Карла Маркса.

Наша газета в преддверии 150-летия со дня основания нашего города предлагает вниманию читателей серию статей известного хабаровского историка, краеведа, депутата 1990–1994 годов последнего Хабаровского городского совета Попова Владимира Георгиевича об исторической топонимике нашего города. Мы приглашаем наших читателей к обсуждению этой социально важной проблемы.

Известный советский историк Хабаровска лейтенант НКВД В.И. Чернышова в книге «Хабаровск» так отразила первый советский акт произвола коммунистов, только что захвативших Хабаровск, по переименованию улиц и площадей старого дальневосточного города в 1923 году. Именно тогда был нанесен самый гнусный коммунно-троцкистский удар по исторической топонимике города. Процитирую дословно: «Одним из первых шагов городского Совета было переименование улиц и площадей. В специально созданную комиссию входил один из первых большевиков города Хабаровска В. Голионко и другие товарищи, борцы за советскую власть. В конце 1923 года на очередном заседании горсовета рассматривались результаты ее работы и было утверждено: центральной улице Муравьев-Амурской называться именем Карла Маркса, Барановской – именем Ленина, Протодиаконовской – Фрунзе, Поповской – Калинина, Корсаковской – Волочаевской, Соборной площади – Красной, как она уже называлась, хотя и неофициально, после Октябрьской социалистической революции. Позднее, в 1926 году, площадь Республиканская была названа площадью Свободы (ныне им. В.И. Ленина)». Вот такая большая цитата из коммунистической версии переименований. Чернышова скромно умолчала о главном переименовании улицы имени Михаила Павловича Тихменева. Она была названа – обругана в честь главного коммунистического «маршала» Л.Д. Троцкого. (После его уничтожения Сталиным улица на военной горе стала именоваться Серышева).

С точки зрения современного читателя, совершенно незнакомого с историей становления городского самоуправления в Хабаровске в его первые 70 лет существования, все написано гладко до убедительности. Но гадко по существу. На самом деле все было совсем не так. Или даже совершенно наоборот. Я, как профессиональный историк-исследователь, хотел бы начать свой труд, посвященный 150-летию Хабаровска, именно с подробнейшего разбора этой цитаты.

Итак. 1923 год. Декабрь. Город был занят Красной армией, переодетой в форму т. н. народной армии ДВР – буферной Дальневосточной республики в феврале 1922 года. Из города, насчитывавшего 56 тысяч населения, ушли в эмиграцию более 20 тысяч человек. Ушла городская элита. Учителя, инженеры, офицеры, предприниматели, работники банков и магазинов, служащие самоуправления – городской думы, управы, земства. Члены их семей. У образованных жителей Хабаровска людоедская сущность русского большевизма-коммунизма, фактически первого фашизма, приползшего в город на штыках Красной армии, не вызывала сомнений. Чудовищный акт вандализма – уничтожения города Николаевска и его жителей красным диктатором Тряпициным весной 1920 года – был широко известен.

Первым коммунистическим диктатором города в начале 1922 года был некий Апресян – комиссар полка, оккупировавшего Хабаровск. Местным большевикам, перекрасившимся из бывших демократов, советские оккупанты совсем не доверяли. Город тогда был центром искусственно созданной Приамурской губернии ДВР. В августе 1923 года коммунистическая номенклатура Дальневосточной области (ДВО), созданной кремлевской шайкой на месте ДВР, принялась за свою любимую бюрократическую игру – перетасовку административных границ между губерниями и, главное, во имя чего все это затевалось, начать сладкую чиновную игру – перетасовку партийных чиновников – номенклатурщиков из одних кресел в другие. И бюджетных денег. Но всегда была и другая идеологическая сверхзадача, стоявшая и стоящая по сей день перед тоталитаристами, будь то КПСС или ЕДРОС, куда они, опомнившись, переползли, – переименованиями и перекраиванием административных границ заставить забыть дальневосточников о том, что у них была Республика, пускай извращенная коммунистами, но своя Республика. И что у них были местные весьма уважаемые деятели, служащие образцом подражания для горожанина-патриота. Отсюда продолжающееся духовными наследниками коммунистов едровцами, просто спрятавшими свои капээсэсные билеты, празднование своих номенклатурных дат, пир шакалов на костях уничтоженной Республики, – создание коммунистических номенклатурных деспотий – Амурской области, Хабаровского и Приморского краев и т. д.

Главное, повторяю, вытравить из сознания дальневосточного народа саму идею государственного единства нашего региона, заставить молчать историческую память нашего народа.

Итак, 1 сентября 1923 года в городе Хабаровске, ставшем уездным центром, назначается, в свою очередь назначенным из Москвы и, естественно, из московских товарищей, коммунистическим партийным органом Дальбюро ЦК РКП(б), повторяю, назначается из приехавших номенклатурщиков уездный комитет РКП(б), который возглавляет пришлый Лебедев. В качестве ответственного секретаря у бюро РКП(б). Поясняю, даже их сплошь коммунистическое бюро, созданное из кадров, присланных из центральных губерний совроссии, и то не выбирало себе секретаря. Все назначались. Чтобы гольная и наглая пришлая партийная власть не очень-то раздражала оставшихся хабаровчан и особенно крестьян окрестных сел, поголовно вооруженных, был назначен орган революционной диктатуры, Хабаровский уездный революционный комитет – уревком. Одновременно ленинско-троцкистские контрреволюционеры в целях запутывания не очень-то грамотных дальневосточников ловко использовали слова «революция», «народная власть», «свобода», не забывая писать и говорить о мировой буржуазии и ее происках, о грядущей мировой революции… В манипулировании общественным сознанием коммунисты не знали себе равных. Надо подчеркнуть, что эта демагогия, абсолютно не подкрепленная историческими фактами, по сей день кочует по трудам советских историков, отравляющих в вузах и школе очередное поколение дальневосточников… Но вернусь к насаждению коммунистами своей диктаторской власти, ничего не имевшей общего с идеалами Великой русской революцией – «Свободой», «Народовластием – Демократией», «Республикой» на Дальнем Востоке, существовавших в Хабаровске в 1917 и в конце 1918 – начале 1920 годов. Ревком возглавил некий Дриго, заместителем стал Петрологинов. Последний стал и прокурором. Были ещё Фойбушевич и Кандер. Вся головка назначенной на город коммунистической и советской номенклатуры заодно была назначена сама собой в Хабаровский горсовет. Подразумевалось, в целях коммунистической пропаганды, что он состоит из рабочих и красноармейских депутатов. Остатки хабаровчан их не выбирали ни в 1922, ни в 1923, ни в 1924 годах. Вот такова была диктатура номенклатуры ленинской партии, демагогически прятавшаяся за символ «диктатура пролетариата». В лице их института власти под названием «Горсовет». А ведь одураченные крестьяне и горожане из рабочих, а также люмпены деревни и города воевали в партизанах за советскую власть образца 1917–1918 годов, а не за диктатуру этой милитаризированной партии, поголовно вооруженной и правившей с помощью свинцовых пуль. Фашистский принцип «Есть человек – есть проблема; нет человека – нет проблемы» возник и выковался именно в тогдашнем расстрельном правлении маргинальных подонков… Товарищ Сталин продолжил дело своих предшественников. Товарищ Сталин этот ленинско-троцкистский принцип возвел в абсолют власти своего людоедского СССР.

Итак, вот такой был «городской совет» в Хабаровске, но отнюдь не хабаровский. Об этом лейтенанты НКВД не пишут.

Теперь о том, как работал этот «Горсовет», орган камуфляжа коммунистической диктатуры над захваченным городом. Вместо многообразия газет, существовавших в Хабаровске в 1917 году, в городе в 1922–1924 годах выходила на захваченных типографских станках газеты «Приамурские известия» лишь одна коммунистическая газетка «Путь». Вообще-то это было модное тогда, в начале 20-х годов прошлого века, название газет, отражавшее политические пристрастия весьма определенной и самой радикальной фракции в правящей коммунистической партии, захватившей власть в центре страны в результате контрреволюционного переворота. Я имею в виду фракцию Троцкого – троцкистов. В вагоне спецпоезда Председателя Реввоенсовета Л.Д. Троцкого издавалась своя газета «В пути», и поэтому его сторонники, бывшие наиболее левацкой и самой экстремистски расстрельно настроенной частью коммунистической банды, везде основывали «путевые» газеты. Особенно там, где абсолютная власть была в руках троцкистских генералов, т. е. в оккупированных Красной армией территориях. Такими и были навязанные русскому Дальнему Востоку газеты «Дальневосточный путь», гавкавшей-лгавшей из Читы, и ее подголосок «Путь», тявкавший из Хабаровска. Я уже в течение почти 30 лет время от времени почитываю эту коммунистическую литературу. Готовя свои статьи к 150-летию моего города Хабаровска, я еще раз просмотрел соответствующие подшивки этих газет конца 1923 и начала 1924 годов в Государственном архиве Хабаровского края. Они там хранятся и выдаются в первозданном бумажном варианте, а не в электронном виде, как в цивилизованных странах, что связано со скудостью финансирования колониальных архивов московского имперского государства Единой России, но благодаря этому я вдыхаю дух прошлого времени, пускай даже в таком ядовито-коммунистическом виде. Если знаешь истинную историю, а не ее коммунистический суррогат, по сей день витающий над просторами моего Дальнего Востока, то листать можно. Не отравишься… В этих газетах меня интересовало отражение деятельности назначенного «Горсовета». То есть я хотел утвердиться в своем давнем подозрении о лжи лейтенантов от НКВД в истории о существовании какой-то комиссии по насаждению коммунистической топонимики города. Судя по всему, данный придуманный эпизод почерпнут из литературно-коммунистических трудов Голионко, мало имеющих общего с реальной историей революции в городе и крае. Но все-таки добросовестность историка-исследователя заставляет тщательно изучать источники, прежде чем делать выводы.

Улица Барановская моя

Я люблю мой исторический Хабаровск. Его неповторимая дальневосточная история делалась и писалась его лучшими людьми, посвятившим себя без остатка родному городу. Лучшие из лучших получали право на вечную славу в названиях улиц и площадей своего города. Вошли в историю города. И тут еще есть вопрос, и далеко не риторический, имеют ли право некие граждане, взявшие город на штык, по своему идеологическому усмотрению извращать и фальсифицировать историю города, отраженную в его топонимике.

Именно поэтому я пишу об истории центральной улицы моего города – Барановской.

Она так названа в честь военного губернатора Приморской области Иосифа Гавриловича Баранова, сменившего в 1881 году по заботам о городе Хабаровске – столице Приамурского генерал-губернаторства – генерала Михаила Павловича Тихменева. Имея определенный административный опыт, накопленный им во время долгой жизни и работы на русском Дальнем Востоке, И.Г. Баранов весьма последовательно претворял в жизнь города все идеи, выдвинутые и уже предложенные к исполнению в виде приказов и постановлений своего предшественника. При Баранове в городе росла численность гражданского населения, город впервые проводил выборы в думу, избирал городского старосту.

И.Г. Баранов родился 28 марта 1835 года в семье потомственных военных. Из дворян Минской губернии. И дед, и отец были офицерами. Участник русско-турецкой войны в 1854 году. Воевал на Дунае и в Бессарабии. В 1855–1856 годах активный участник Крымской войны. Макензиевы высоты, осада Севастополя, ожесточенные бои на реке Черной – основные сражения той далекой войны, в которых показал свою храбрость двадцатилетний офицер. Он был сподвижником адмиралов Нахимова и Корнилова, матроса Кошки и Дарьи Севастопольской.

В 1865 году связал свою жизнь с Дальним Востоком. И.Г. Баранов был назначен в Амурское телеграфное управление и стал начальником разведочной экспедиции для прокладки телеграфной линии от Хабаровки до рек Уссури, Даубихе и Новгородского поста. В экспедиции был с 12.04.1865 по 2.12.1865. Карьера шла неспешно – старший адъютант войск Приморской области, исполняющий обязанности и в дальнейшем начальник штаба войск Приморского военного округа. Полковник с 1872 года. С 1877 по 1879 год активный участник войны с турками на Кавказе. Генерал-майор. Высочайшим указом императора Александра II Сенату назначен военным губернатором и командующим войсками Амурской области. Прибыл и вступил в должность 7.09.1880. Назначение императором Александром II кадрового военного губернатором Амурской области было неслучайным. Начало 80-х годов XIX в. было вызвано, с одной стороны, активными мерами цинского правительства Китая, направленными на заселение пустынной Маньчжурии, а с другой – усилением напряженности на русско-китайской границе. Границе, державшейся только благодаря редкой цепи казачьих станиц. Потому особым указом императора И.Г. Баранов назначается и первым наказным атаманом Амурского казачьего войска. А это означало упорядоченную административную вертикаль военного управления казачьим войском. Эта вертикаль завершилась созданием первого войскового Правления АКВ. Для укрепления самоуправления казаками своими прочими делами.

С 4 мая 1881 г. И.Г. Баранов – военный губернатор и командующий войсками Приморской области, наказной атаман Уссурийского казачьего войска. И на Уссури Баранов помогает организации самоуправления уссурийских казаков. Неоднократно замещал приамурского генерал-губернатора А.Н. Корфа во время его длительных командировок в Петербург. В 1887 году Баранов заболел, войны и суровый климат Дальнего Востока сказались на здоровье… С 30 августа 1888 года в отставке с присвоением ему звания генерал-лейтенанта и права ношения мундира. В сентябре 1888 года И.Г. Баранов выехал в Киев, где жил по адресу: улица Рыбацкая, 14 – в собственном доме. Занятый службой Родине и карьерой, Баранов так и не женился, правда, усыновил в Хабаровске двух мальчиков-сирот, сыновей офицеров, погибших при выполнении своего воинского долга на Дальнем Востоке. Умер и был похоронен на кладбище Киево-Печерской лавры недалеко от могилы графа Е.В. Путятина.

20 января 1893 года на обеде в честь участников III съезда сведущих людей Приамурья генерал-губернатор А.Н. Корф отметил: «Много труда, терпения и самоотверженности положено на благо края и немало труды эти унесли жертв. Бывший приморский губернатор, деятельный участник II хабаровского съезда, был вынужден покинуть край вследствие полученной им здесь болезни и, вернувшись на родину, недолго пережил разлуку с ним».

Благодарные хабаровцы решением городской думы присвоили главной улице города имя Иосифа Гавриловича Баранова. Он был избран почетным гражданином города.

В 1924 году тысячи улиц, площадей в советской России были по воле правящей большевистской партии чохом переназваны в память умершего вождя своей партии. Началось беспрецедентное в истории страны идеологическое вторжение в историческую топонимику городов и сел. Особенно сильно пострадали исторические сибирские и дальневосточные города и села. Так, не стало в Хабаровске улицы Барановской, площади Свободы, появилась улица Ленинградская, при отсутствии на сегодняшней карте страны такого города, и даже улица Крупской.

Я задался целью установить, что знали дальневосточники о дворянине и революционере по фамилии Ульянов, но под подпольной кличкой Николай Ленин, приехавшем в апреле 1917 года из десятилетней эмиграции через Германию в революционную Россию. Через территорию страны, с которой Российская империя воевала уже более двух лет, неся самые тяжелые человеческие потери за всю свою историю. В 1917 году война продолжалась уже Российской Республикой, и враг находился на территории страны. Попутно я хочу отметить: та война была Первая мировая, недавно широко отметили окончание Второй мировой. И вот представь себе, читатель, если бы какой-то эмигрант приехал бы в коммунистический СССР в 1944 году через территорию нацистской Германии и начал бы агитировать за свержение сталинского правительства и за окончание войны сепаратным миром с Гитлером… Что бы с ним стало?

В дальневосточных газетах за первые месяцы 1917 года я нашел только одну публикацию о Ленине, перепечатанную из центрального органа партии социалистов-революционеров «Дело народа». Статья так и называлась – «О Ленине». Ее автором был находившийся на пике популярности лидер самой большой партии революционной демократии – социалистов-революционеров – Виктор Чернов. Человек и политик, знавший Ленина по подполью и эмиграции несколько десятков лет. Вот что он писал: «Ленин – это крупная по задаткам фигура, беспощадно измельченная, изуродованная ненормальными условиями подпольного времени. Ленин мог бы повторить про себя известную фразу: “Я не знаю, куда я иду, но я иду туда решительно”. У Ленина есть преданность революции, но она воплощается в собственной персоне (государство – это я), для него нет разницы между личной политикой, интересами партии, интересами социализма. У Ленина есть незаурядный ум, но ум однолинейный. Ленин – человек, безусловно, чистый, но человек однобокого волевого устремления и потому притупленной моральной чуткости… Социализм Ленина – топорный социализм. Ленин действует неуклюжим топорищем там, где нужен скальпель…» Далее В. Чернов особо подчеркнул, исходя из этих весьма точно и выпукло отмеченных личностных качеств Ленина: «Он (Ленин) даже и не подумал о том, что, даже и с его точки зрения, соизволение Англии на его поездку было бы лучше уже тем, что его вынудило бы давление русской революции, а соизволение Германии по мотивам может быть подозрительным».

Нужно подчеркнуть, что Ленин весьма быстро откликнулся на статью Чернова заметкой в «Правде» «Логика гражданина Чернова». Заметка неровная, нервно-злая, на мой взгляд, ярко подтверждающая характеристику, данную Ленину Черновым. В ней Н. Ленин сам себя даже назвал «маньяком». Если статью В. Чернова можно найти только в архиве в Москве, то заметку Ленина любознательный читатель, интересующийся политикой эпохи русской революции, может прочитать в любой библиотеке, где и сегодня трепетно хранится полное собрание сочинений В.И. Ленина. Вот этот-то прием полного замалчивания политических противников Ленина и его топорного тотального большевизма и по сей день самый распространенный метод дезинформации коммунистическими историками российских читателей, сохраненный по сей день в своей первозданной целостности.

Есть более убийственная политическая характеристика Ленина, данная эмигрантом Вячеславом Менжинским (личным секретарем Г.В. Плеханова) в июле 1916 года в парижской русской эмигрантской газете «Наше эхо». «Ленин – это политический иезуит, который в течение многих лет лепит из марксизма все, что ему нужно для данного момента. Ныне он уж совершенно запутался в своих теориях… Ленин – это незаконно рожденное дитя русского абсолютизма, считающий себя единственным претендентом на русский престол, когда тот станет вакантным… Если он когда-нибудь получит власть, то наделает глупостей не меньше, чем Павел I… Ленинисты – это даже не фракция, а какая-то секта или клан партийных конокрадов, пытающихся щелканьем своих кнутов заглушить голос пролетариата». Статья, отражавшая мнение Плеханова и подавляющего большинства цивилизованных российских эмигрантов социалистов-демократов. Печальная тенденция измены демократическим принципам части из них видна на примере Менжинского Вячеслава Рудольфовича, вошедшего в историю русского коммунистического тоталитарного режима одним из самых кровавых чекистов, руководителем ВЧК. Через 15 месяцев после написания своей статьи стал активнейшим «кнутом пролетарской диктатуры» Троцкого – Ленина, хлеставшего свинцом пролетариат и всех граждан Российской Республики.

После полемики Чернов против Ленина была «топорная» попытка большевиков, опираясь на матросов-анархистов и разложившихся солдат Петроградского гарнизона, как черт ладана боявшихся отправки на фронт, захватить власть в июле 1917 года с помощью военного путча. Но был и возмущенный протест всей страны. Хабаровские газеты печатали протоколы и резолюции собраний рабочих, воинских частей, где говорилось о поддержке хабаровцами Временного правительства и демократии в стране. Солдаты-ополченцы 724-й Пензенской дружины постановили «в случае приезда Ленина в Хабаровск не допускать его».

Депутату IV Государственной думы от Приморской области А.Н. Русанову, назначенному Временным правительством Российской Республики комиссаром по делам Дальнего Востока, пришлось много заниматься нашумевшим летом 1917 года делом прапорщика 16-го Сибирского стрелкового полка Ермоленко. Это дело в прессе 1917 года получило и другие названия: «Ленин – немецкий шпион» и «Германское золото для большевистской партии». Ермоленко, взятый в плен немцами, был ими же переброшен 25 апреля 1917 года в русский тыл, на фронт 6-й армии, для агитации в пользу скорейшего заключения сепаратного мира с Германией. Поручение это Ермоленко принял «по настоянию товарищей». Перейдя линию фронта, Ермоленко добровольно сдался русской контрразведке и во время первого же допроса показал следующее: «Офицеры германского генерального штаба Шидицкий и Люберс ему сообщили, что такого же рода агитацию ведет в России агент германского генерального штаба и председатель украинской секции “Союза освобождения Украины” А. Скоропись – Иолтуховский и Ленин. Ленину поручено стремиться всеми силами к подорванию доверия русского народа к Временному правительству». С заявлением, содержащим вышепроцитированные сведения, обратились в комитет журналистов при Временном правительстве член II Государственной думы, бывший большевик Г.А. Алексинский, и социалист-революционер, 14 лет отсидевший в одиночке Шлиссельбургской каторжной тюрьмы, В.С. Панкратов. К заявлению прилагалось письмо от 16 мая 1917 года за № 3719 начальника штаба Верховного главнокомандующего А.И. Деникина военному министру А.Ф. Керенскому. В письме говорилось о немецких деньгах на оплату этой агитации и путях их поступления в Россию. «Деньги на агитацию получаются через некоего Свендсона, служащего в Стокгольме при германском посольстве. Деньги и инструкции пересылаются через доверенных лиц… В Стокгольме: большевик Яков Фюрстенберг, он же Ганецкий, и Парвус (доктор Гельфанд). В Петрограде: большевик М.Ю. Козловский, родственница Я.С. Ганецкого – Е.М. Суменсон, занимающиеся совместно с Ганецким спекуляциями, и другие. Козловский является главным получателем немецких денег, переводимых из Берлина через “Дисконто-Гезельшафт” на Стокгольм “Виа-Банк”, а отсюда на Сибирский банк в Петрограде, где в настоящее время на его текущем счету есть свыше 2 000 000 рублей». Позднее А.Ф. Керенский писал, что об этих же деньгах, поступавших из Германии к большевикам, доверительно сообщал Временному правительству Российской Республики французский министр и социалист Альбер Тома во время своего приезда в Петроград. Во время допросов прапорщика Ермоленко русскими контрразведчиками в Петрограде выяснилось, что одним из заданий, порученных ему германскими офицерами, была организация взрывов мостов в Хабаровске и Харбине. Так высоко ценилась немецкими офицерами-разведчиками остановка американской помощи сражающейся за свободу и демократию русской армии. Необходимо отметить, что Амурский мост в 1918 году был все-таки взорван большевиками, убегавшими из Хабаровска и заключившими «похабный» мир с Вильгельмом II.

В Хабаровске быстро выяснили, что жена Ермоленко Зинаида получила от мужа большую сумму денег в 40 тысяч рублей и положила ее в Хабаровское отделение государственного банка. Для того чтобы современный читатель мог ориентироваться в сравнительных размерах называемых сумм, можно привести такой пример – 40 тысяч рублей стоил летом 1917 года двухэтажный каменно-деревянный жилой дом средних размеров в центре Хабаровска. В 2006 году такой дом стоит до 100 миллионов рублей. Вот такими огромными суммами оплачивались агитация и пропаганда сепаратного мира с Германией. Срочную депешу об этих деньгах направил в Петроград в июле 1917 года А.Н. Русанов. После обращения комиссара Русанова к прокурору Владивостокского окружного суда Приморской области счет З. Ермоленко был арестован. Финал этой истории был типичен для демократического строя, уже властно диктовавшего уважительные отношение к личности человека, решившего во имя разоблачения германского шпионажа пойти на мнимое сотрудничество с враждебной спецслужбой. В конце августа 1917 года прокурору Владивостокского окружного суда поступила телеграмма: «Военный министр по докладе ему всех обстоятельств дела Ермоленко приказал отпустить Ермоленко на родину. Арест, наложенный на его деньги в сумме 40 тысяч рублей, снять». Приказ из Петрограда дисциплинированными дальневосточниками был выполнен. В дальнейшем Ермоленко, вероятно, вернулся в Хабаровск к жене и деньгам. Но это еще не конец хабаровского следа германских денег. 16-й Сибирский полк был дальневосточным. Принимал участие в русско-китайской войне 1900 года. В 1902–1903 годах стоял в китайском городе Гирине. Потом принимал участие в русско-японской войне. В 1914 году 16-й полк располагался в городе Сретенске Забайкальской области, входившей тогда в Иркутское генерал-губернаторство. Оттуда полк, пополненный дальневосточниками, направился на войну. Таким образом, и хабаровец Ермоленко мог вполне быть тем самым прапорщиком Ермоленко, пытавшимся «по настоянию товарищей», сидевших с ним в немецком концлагере, остановить измену, фиктивно согласившись работать на немцев и сдавшись русской контрразведке. До 1938 года в Хабаровске проживал Ермоленко Никита Андреевич, 1882 года рождения, офицер, участник мировой войны, рабочий государственного спиртзавода – бывшего спиртзавода Богданова. В августе 1938 года он был арестован и 3 ноября этого же года расстрелян как бывший офицер органами НКВД.

Большевики прятали «концы в воду» не только в Хабаровске в 1938 году. В Петрограде все началось гораздо раньше. Сразу же, 16 ноября 1917 года. Фактически на второй день после переворота и захвата власти. Целенаправленно все 70 лет их тотальной власти они сознательно формировали лживую версию истории. Цитирую документ с грифом «совершенно секретно», напечатанный на бланке народного комиссара по иностранным делам, а этим народным комиссаром был Л.Д. Троцкий:

«Председателю Совета Народных Комиссаров.

Согласно резолюции, принятой на совещании народных комиссаров, товарищей Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, мы произвели следующее:

1. В архиве Министерства юстиции из дела об измене товарища Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и др. мы изъяли приказ германского имперского банка № 7433 от второго марта 1917 года с разрешением платить деньги тт. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и др. за пропаганду мира в России.

2. Были просмотрены все книги банка Виа в Стокгольме, заключающие счета тт. Ленина, Троцкого, Зиновьева и др., открытые по приказу германского имперского банка за № 2754. Книги эти переданы Мюллеру, командированному из Берлина. Уполномоченные народным комиссаром по иностранным делам Е. Поливанов, Г. Залкинд». Вот так большевики чистили архивы страны, так потом советские историки писали свою версию истории, сдавая в архивы «обнаруженные» документы. Вот почему так мучительно трудно писать настоящую историю страны и Дальнего Востока.

Так, расстрелами и уничтожениями документов, были спрятаны концы этой изменническо-шпионской истории, нормальное расследование и разрешение которой могло бы изменить ход русской революции. Не дать ей рухнуть в пропасть большевистской контрреволюции. Похоже, в 1938 году вооруженный отряд партии Ленина – Сталина – НКВД тайно захоронил последнего опасного свидетеля во рвы, где лежат еще десять тысяч таких же, как Ермоленко Н.А., во рвы, поверх которых сегодня располагается Хабаровское кладбище.

Возвращаясь к теме исторического названия центральной улицы города Хабаровска Барановской, я бы попросил читателей данной статьи сравнить деятельность двух человек – И.Г. Баранова, солдата, защищавшего Россию в трех войнах и работавшего на Дальнем Востоке, при котором город рос, и В.И. Ленина, бросившего в маргинальные слои общества идеи о социальной революции и установлении диктатуры его партии. С лозунгом «грабь награбленное». Именно ретиво претворяя ленинские идеи в Хабаровске, Краснощеков-Тобельсон, Герасимов, Губельман залили город кровью, город потерял треть населения, прекратилось на 80 лет демократическое развитие городского самоуправления.