Текст книги "Великая русская революция на Дальнем Востоке Российской Республики"

Огромная роль в стабилизации положения принадлежала Амурскому казачьему войску. Наказной атаман АКВ И.М. Гамов явился на заседание исполкома совета РСД и потребовал снять караулы в городе и принести извинения за произведенный обыск в его квартире. Исполком совета моментально принял постановление о снятии караулов и патрулей воинских частей в городе, в том числе и у дома Белокопытовой. Были принесены официальные извинения не только наказному атаману АКВ, но и всему Амурскому казачеству^40а. 7 (20) февраля 1918 года исполком совета РСД заслушал доклад «О возвращении оружия городскому самоуправлению» и вынес постановление: «Винтовки в количестве 400 штук возвратить городскому самоуправлению»⁴¹.

Таким образом, если судить не по тому, что написали коммунистические историки об этом весьма важном эпизоде борьбы демократии и городского самоуправления против попыток экстремистской солдатни, руководимой Ф. Мухиным, захватить власть, а по тем фактам, что произошли на деле 4 (17) февраля 1918 года, то можно с уверенностью подчеркнуть: первый штурм экстремистов-революционаристов после овладения большевиками советом РСД горожане, дума и земство отбили блестяще. Все позиции были сохранены. На деле совдеповцы были вынуждены, столкнувшись с реальной угрозой истребления их вооруженными горожанами и решительно поддержавшими демократические слои горожан казаками, пойти на организацию в городе прообраза «народного совета» снизу, где были представлены реально владеющие ситуацией политические силы. Горожане на практике, снизу, принудили экстремистов-большевиков опробовать механизм действия «народного совета» как компромисса между всеми центрами власти в Благовещенске.

Но город оказался расколот. В то же время сказалась специфика российского города на Дальнем Востоке. Во-первых, как центра управленческого, административного и только, во-вторых, производящего. Рабочий класс не был здесь на Дальнем Востоке тем пролетариатом, о котором когда-то, 50–60 лет назад, писал К. Маркс и в 1917 году, сидя в Петрограде, мечтал В.И. Ленин. Рабочие Дальнего Востока, и в том числе рабочие Благовещенска, были, как правило, квалифицированными и хорошо оплачиваемыми по труду членами городского сообщества, довольно прочно интегрированными в капиталистические отношения. Дальневосточный квалифицированный рабочий, как правило, имел собственный дом и был домовладельцем. По уровню доходов и, главное, по своему социальному статусу он приближался к рабочим цивилизованных стран Америки и Европы, где шел интенсивный процесс формирования среднего класса. Ниже грамотных и квалифицированных российских рабочих, на последней ступеньке социальной лестницы стояли иногда более многочисленные истинные пролетарии, но китайцы, перешедшие через Амур с единственной целью – какого-нибудь заработка. Китайцев советские историки вычеркивали из истории русской революции, оставляя им место только в Гражданской войне. Зарегистрированные китайцы в Благовещенске составляли 10 % населения, 5445 человек, и исполняли наиболее неквалифицированную и непрестижную работу⁴². Реальное число китайских рабочих и торговцев в городах русского Дальнего Востока иногда вдвое-втрое превышало официальные цифры. Но они были по вполне понятным причинам исключены из политической жизни города. Таким образом, рабочий класс дальневосточных городов состоял из двух частей – низкооплачиваемой и неквалифицированной китайской и высокооплачиваемой, состоявшей из российских граждан. Вот этой-то последней и было что терять в случае диктатуры нижайших слоев, маргиналов российского дальневосточного общества. В данном случае имеются в виду демобилизованные солдаты, отказавшиеся уехать домой в западные районы страны, уголовные элементы, профессиональные совдеповцы, не желавшие возвращения «к станку и плугу». Большинство жителей Благовещенска стояло за городскую думу и земство. Меньшинство – бывшие солдаты и часть наиболее социально-ущербных и экономически необеспеченных рабочих россиян – за власть советов. Большинство, как правило грамотных, образованных, так или иначе причастных к новым бурно растущим капиталистическим отношениям, было вполне удовлетворено приобретенными в ходе реализации идеалов Великой русской революции правами человека, свободами и политической демократией. Меньшинство, демобилизованные вместе с винтовками бывшие солдаты, не желавшие перейти от полукоммунистической жизни в казарме на всем готовом, с советами и постоянными митингами к прежней тяжелой крестьянской жизни в Вятской или Тверской губернии, маргиналы, выбитые из напряженной трудовой колеи и, главное, увидевшие впервые в жизни огромные просторы дальневосточной земли, большую зажиточность местного населения и привыкшие быть определенным арбитром и даже иметь решающее слово в местных делах, желали сохранить это свое привилегированное положение. Потому на Дальнем Востоке так называемый октябрьский переворот был, во-первых, делом рук солдат, а во-вторых, являлся делом рук ничтожного меньшинства, да к тому же еще и чуждого дальневосточному социуму. Поэтому экстремистский переворот оказался незавершенным, а потому и краткосрочным.

Все надежды на переход власти в руки совета РСД, а значит, в руки большевиков, Ф. Мухин связывал теперь с тем, кто соберет очередной съезд крестьян Амурской области. Было ясно, что тот, кто собирает делегатов, кто ведет агитацию, тот и получит тех делегатов от крестьян, которых потребует. Такова была амурская деревня в конце 1917 года. 27 января 1918 года на заседании исполкома Благовещенского совета РСД был обсужден вопрос о созыве крестьянского съезда. Была установлена желательная норма представительства по одному делегату на 1 тысячу населения⁴³.

Военной организацией были направлены солдаты для агитации в села и деревни Амурской области. Причем в первую очередь эти агитаторы с винтовкой направлялись в деревни новоселов и в бедные деревни. Солдатский комитет начал интенсивную рассылку по деревням уже не солдат, а демобилизованных маргиналов, но одетых в военную форму и с оружием в руках агитаторов из демобилизованных солдат, которые в крайне упрощенной форме вели лживую и погромную агитацию, натравливая крестьян-новоселов и бедноту на «царских наследников и тайных его приспешников», обещая в случае победы пролетарской революции отобрать у горожан имущество и передать его в деревню. Это было оголтелое и циничное разжигание низменных инстинктов во имя захвата власти солдатней. «Военная организация совета рассылает по селам и деревням агитаторов большевизма, снабженных особым наказом, в котором контрреволюционными объявлены вкупе все партии, за исключением большевиков». «Всего отправлено 60 агитаторов»⁴⁴.

Коммунистический автор и не скрывает: «С возвращением из армии революционно настроенных солдат усилилось влияние большевиков в городе и на селе, обострилась классовая борьба в деревне. Многие солдаты становились агитаторами за власть Советов. Прежде массы крестьян мало знали о большевиках и о сущности советской власти, да и то часто в извращенном виде. Теперь положение быстро изменилось. С возвращением фронтовиков новоселы и беднота обрели силы»⁴⁵. В ряде деревень Амурской области анархически настроенная вооруженная солдатня, не встречая должного отпора от еще не созданной земской милиции – первые милиционеры появились только в волостных и городских центрах Амурской области, у земств еще не было денег на создание органов защиты от обыкновенного маргинального хулиганства и анархического политического бандитизма, – штыками и угрозой убийства разгоняла земских гласных, отбирала ключи от канцелярий земств, объявляла себя солдатской властью. Наиболее показательно было прохождение заседания волостного схода выборных от сел Тарбогатайской волости. Волостная земская управа, получив решение от Совета крестьянских депутатов Амурской области о выборе делегатов от Тарбогатайской волости на предстоящий IV крестьянский съезд, планировавшийся на 17 января 1918 года, и для решения своих волостных задач, в том числе важнейшей – избрания мировых судей на 1918 год, собрала 7 января 1918 года волостной сход десятидворных выборных.

«Волостное собрание, ввиду произведенной заранее агитации среди населения солдатами-большевиками от военной организации Благовещенского гарнизона, постановило упразднить волостную земскую управу и организовало волостной комитет, избрав в президиум комитета председателя и его товарища, и передачу дел назначило на 14 января»⁴⁶. 10 января 1918 года вооруженные солдаты угрозами разогнали Селемджинскую волостную земскую управу⁴⁷. Телеграммой в Амурскую областную земскую управу Тамбовская волостная управа сообщала, что помещение управы захвачено солдатской организацией⁴⁸. 7 января 1918 года состоялось заседание волостного земского собрания в здании волостной управы в селе Красный Яр. Из 35 гласных, избранных на всеобщих выборах, на заседание явилось 22 человека. Собрание обсудило доклад депутата военной организации г. Благовещенска Паламарчука о текущих событиях. На вопрос, поставленный большевистским агитатором, кому должна принадлежать власть – земствам или крестьянским, рабочим и солдатским депутатам, – земцы проголосовали 17 голосами за при 5 против – «признано дать власть крестьянским, рабочим и солдатским депутатам»⁴⁹. При этом гласные Краснояровского волостного земства, принимая это нечетко сформулированное решение в отсутствие 13 своих товарищей, не прибывших на волостное собрание, при 5 голосовавших против, понимая, что они не имеют даже простого большинства, этим и ограничились. Не приняли никаких мер против своего собственного земства. Важно отметить тот истерический политический фон, на котором принималось данное постановление. Паламарчук сообщил «о формировании в городе Благовещенске белой гвардии, которая, вооружившись трехлинейными винтовками, обучается военным действиям, неизвестно для каких целей». В Благовещенске в это время шло формирование добровольной гражданской милиции горожанами. Еще 30 октября 1917 года по просьбе областного комиссара Временного правительства Н.Г. Кожевникова и городского головы А.Н. Алексеевского был издан приказ по Благовещенскому гарнизону о выдаче 400 винтовок для добровольной гражданской милиции. Это не являлось тайной ни для кого, и в благовещенских газетах сообщение о вооружении горожан было опубликовано сразу же. И вызвало одобрение большинства горожан⁵⁰. Гражданское общество вооружалось именно для защиты от экстремистской и анархистской деятельности военной организации по захвату власти у городской думы. Других гражданских вооруженных формирований в начале февраля в Благовещенске не было. Это заявление Паламарчука является типичным примером дезинформации и грязной клеветнической кампании, развернутой большевиками, для того чтобы во что бы то ни стало захватить власть. Большевики уже в самом начале своего движения к захвату власти беззастенчиво использовали любую демагогию. Крестьяне-гласные, не имевшие никаких сведений о событиях в Благовещенске, 13 голосами при 9 воздержавшихся и 13 отсутствующих поддакнули: «У сформированной в городе Благовещенске белой гвардии отобрать трехлинейные винтовки, патроны и все к ним принадлежности и передать таковые в военную организацию в городе Благовещенске»⁵¹. А как бы эти крестьяне-гласные восприняли появление у них группы вооруженных лиц, не имевших никакого отношения к селу Красный Яр, которые бы потребовали распустить избранное ими волостное земство и отдать им власть? А ведь именно так и обстояло дело в Благовещенске.

20 января 1918 года в газете «Амурское эхо» появилась весьма интересная аналитическая статья под названием «Как работают большевики в деревне». «Под влиянием возвращающихся с фронта солдат, недовольных тем, “что на Амуре до сих пор не так, как в России”, многие деревни, а отчасти и целые волости, присоединяются к большевикам. Волостные земские управы кое-где разогнаны и заменены самочинными “советами” и “военными организациями”. На первый взгляд такие явления кажутся весьма серьезными и, наверно, радуют местных вдохновителей большевизма как начало осуществления захвата власти, но достаточно посмотреть на “работу” сельских “советов” и “организаций”, чтобы убедиться в полнейшем их бессилии и непригодности к обслуживанию различных нужд сельского населения». Автор статьи так описывает свои личные наблюдения во время посещения ряда деревень горного зазейского района: «“Переворот” произошел там не вследствие большевистской пропаганды, а просто явился последствием буйного настроения солдат, не желающих ничего признавать или кому-нибудь подчиняться, вернувшихся со службы с девизом “что хочу, то и ворочу”… Земская управа, видя, что население относится к “перевороту” равнодушно и что во главе “военной организации” находятся свои же односельчане-домохозяева, долго не спорила, сдала захватчикам все: власть, имущество и деньги. Кстати сказать, солдаты, выбирая “исполнительный комитет”, остановились только на “товарищах”, имеющих свои хозяйства, не удостоив избранием ни одного “пролетария”»⁵². Демобилизованные солдаты, захватив власть силой, столкнулись с массой проблем, в том числе и проблемой контакта с государственными органами, почтой, телеграфом, выдачей денег солдаткам, и в конце концов должны были пригласить снова на работу только что изгнанных земцев. Автор статьи делает вывод: «Обязанности волостных земств везде одинаковы. Можно с уверенностью сказать, что всюду, там, где большевики разогнали земства и захватили в свои руки власть, они оказались в таком же положении, и продержатся очень недолго, и уже на деле покажут простому доверчивому люду, что умеют только горланить, но не работать. Это будет скоро, ибо несостоятельность “советов” и “организаций” слишком бьет в глаза. Жаль только, что нарушена полезная работа правильно соорганизованных земских учреждений и обмануто население»⁵³. Но именно эти захватчики, столкнувшись с массой проблем, вызванных в большинстве случаев их некомпетентностью и элементарной неграмотностью, дали основную массу делегатов так называемого IV съезда крестьян Амурской области. Сказалась старая крестьянская привычка – надежда на доброго начальника. Крестьяне думали: «Вот выгоним там, в Благовещенске, всех старых начальников, а то тут у себя в деревнях выгнали, и ничего не получилось, а вот тех выгоним, тогда город поможет. Блага посыплются, как из рога изобилия». Точно так же рассуждали и руководители «военных организаций» и «советов», выбирая самих себя на IV съезд. 25 февраля 1918 года в Благовещенске открылся съезд солдат-революционаристов, получивший в советской версии истории наименование IV крестьянского съезда Амурской области. Всего за время проведения этого съезда на него приехали, были зарегистрированы и уехали, не дождавшись его завершения, 605 делегатов с решающим голосом и 193 с совещательным⁵⁴. Фактически это был не съезд, а митинг сторонников большевиков, составленный из представителей «военных организаций» и «советов», только что захвативших власть, печати волостных управ, их деньги на оплату поездки в Благовещенск. При регистрации делегатов «съезда» были грубо нарушены собственные решения Благовещенского «мухинского» городского совета РСД – формировать состав делегатов по пропорции – 1 делегат от 1 тысячи душ населения. Таким образом, если бы была выдержана собственная советская норма представительства, то получалось, что на съезде представлено 605 тысяч жителей Амурской области. Но в области насчитывалось всего 218 тысяч крестьян, и значит, при выборах на данный съезд по всей области, чего, естественно, не было, число делегатов не могло превысить 218 человек. На съезде же делегатов было втрое больше. Уже само по себе слишком большое количество делегатов вызвало подозрение у руководства областного крестьянского совета во главе с Г.И. Клитчоглу. Но в мандатную комиссию «крестьянского съезда» никого из прежних руководителей крестьянства Амурской области мухинцы не включили. Чтобы ни у кого не было сомнений, что за съезд собрался в Благовещенске, революционаристы послали приветственную телеграмму В.И. Ленину и Л.Д. Троцкому. Правда, во всех советских исторических трудах об этом съезде фамилия Троцкого не упоминается⁵⁵. Это очень важный факт для выяснения вопроса об объективности коммунистической версии истории. Причем уже вечером этого же дня съездом была принята резолюция о власти. Но принималась она совершенно невероятным составом голосующих. Причем оказалось, что это уже был не только съезд крестьян Амурской области. В протоколах IV крестьянского съезда Амурской области прямо написано: «Объединенное заседание депутатов IV крестьянского съезда Амурской области и депутатов совета рабочих и солдат г. Благовещенска 25 (12) февраля 1918 г. всего в числе крестьян 160 человек, рабочих и солдат 120 человек, всеми голосами при шести воздержавшихся постановило: власть во всей области, в селениях и городах принадлежит только советам крестьян, рабочих и солдат»⁵⁶. Вот так вместо съезда крестьян заседают и решают уже только 160 крестьян и 120 солдат и рабочих. Неизвестно, где остальные 445 крестьянских делегатов. Вполне возможно, подъехали позже. Ведь съезд заседал, ел и ночевал в опустевших казармах Благовещенского гарнизона восемь дней. Но принимать решение о власти без кворума? Никто из историков еще не анализировал, насколько был легитимен этот съезд даже по меркам советской демократии. Но вот мнение из другого лагеря, с другой культурой и с жесткими принципами парламентской практики выборов в городские думы, земства и в Учредительное собрание. Член Амурской областной комиссии по выборам в Учредительное собрание и гласный гордумы Д.В. Дулетов сообщил пленарному заседанию Благовещенской городской думы, что от волостей в 35 тысяч человек населения на крестьянский съезд избирали по 1 делегату, от других волостей по 7 делегатов, деревня Дубовка от 13 дворов прислала 3 делегатов⁵⁷.

В газете «Амурское эхо» была опубликована речь на этом формально «крестьянском съезде», реально на сборище экстремистов, бывшего уголовника-фальшивомонетчика и бывшего социал-демократа, а в данном случае большевика– погромщика Ф.Н. Мухина. Он говорил перед своими, социально близкими, он был уверен в том, что никто и никогда не подвергнет сомнению его сентенции. Я думаю, что, публикуя эту речь, демократы прекрасно понимали: Мухин сам говорит против себя. Каждому культурному человеку после прочтения этой речи было ясно: голосом мухиных ревет дикая и полуграмотная анархическая стихия: «Товарищи! Я должен остановиться на речах предыдущих ораторов… Здесь крестьяне говорят не красные слова, какие пишут в газетах или как говорит т. Никифоров, а говорят слова крестьянские. Товарищ Никифоров утверждает, что все крестьяне за Учредительное собрание и за земство. Вот ты, товарищ Никифоров, ты говоришь: голосуйте за Учредительное собрание. Ты повторяешь слова, которым цена одна – ложь! Товарищи крестьяне! Нас хотят надуть, не верьте ни одному слову, что Учредительное собрание что-нибудь даст. Учредительное собрание затеяла буржуазная свора. Здесь тов. Никифоров хочет этим вставить нам шпильку, палку, оглоблю в колеса нашей действительности… Ты враг наш. Сбросили романовщину – сбросим и саботажников. Вы подсовываете Учредительное собрание как раз в тот момент, когда рабочий и крестьянин тянутся к власти». В заключительной части своей речи Мухин окончательно распоясался: «Пора сказать буржую: довольно тебе толковать, подчинись-ка лучше диктатуре пролетариата. Когда вы совали нас в тюрьмы⁵⁸, мы терпели это. Довольно играть нами, как четками. Наша теперь власть. Наша теперь диктатура. Вы не бойтесь. Если вы подчинитесь нашей власти, мы вешать вас не будем. Если вы признаете наши законы, от голода не умрете. Но если вы не будете признавать советскую власть, мы отнимем у вас теплые квартиры, не дадим вам хлеба… Нам необходимо объединиться, так как буржуазия организована… У нас есть и пушки, у нас есть и ружья. Если никто не брал ружья в руки, то научиться стрелять недолго: была бы охота защищать советскую власть… Если буржуазия выйдет на улицу против нас, мы раздавим ее, мы победим ее»⁵⁹. 26 февраля 1918 года крестьянский съезд совместно советом РСД заслушал доклад о земстве и о городской думе и принял два разрушительных решения. Одно о земстве: «…земство распустить и передать исполнительному комитету нового состава… Вообще, вместо земства должны быть организованы сельские, волостные, поселковые и районные советы крестьян, рабочих и солдат, согласно изданным и имеющим быть изданными инструкциям и декретам». Второе о городской думе: «Выразить недоверие городской думе, считать ее распущенной, возлагая всю работу на городскую управу впредь до выработки мер и способов реорганизации исполнительными комитетами крестьянских, рабочих, солдатских и если будут, то и казачьих депутатов…»⁶⁰ «Торжество большевизма полное», – так комментировала газета «Амурское эхо» итог трудов Мухина со товарищи⁶¹. Коммунистический историк пишет: «Это была победа советов и народа, победа большевиков. И в завоевание этой победы внес немалый вклад Федор Никанорович Мухин»⁶².

Опираясь на решения так называемого IV съезда крестьян Амурской области, Благовещенский городской совет РСД, из которого вышли все представители партий организованной демократии и интеллигенты, имея в качестве физической силы демобилизованных солдат, но не выехавших из Благовещенска в родные места в западных районах страны, приступил с 17 февраля 1918 года к вооруженному захвату власти в городе и области. Городской думе и областному земству были направлены ультимативные требования о немедленной передаче власти и роспуске областного земства, Благовещенской городской думы и гражданской милиции. Все грозные приказы были подписаны Ф. Мухиным. Во все крупные торговые фирмы были посланы комиссары совета РСД для опечатывания складов, чтобы потом организовать централизованное распределение. Так, председатель местного совдепа, некий Корешков, с товарищами-солдатами опечатал товарные склады Российского Транспортного торгового общества, что полностью остановило работу по приему и отгрузке грузов. Общество обратилось с жалобой в Благовещенскую городскую думу. В условиях анархии на улицы города вышли уголовные элементы – темные силы, проводившие самочинные обыски и разоружение гражданских милиционеров. Налицо было грубое попирание гражданских прав и свобод, завоеванных Великой русской революцией.

18 февраля 1918 года открылось экстренное заседание Благовещенской городской думы. Так как это было последнее демократическое и свободное заседание органа городского самоуправления, избранного всеобщим, прямым, тайным и равным голосованием, и его материалы советскими историками, перечисленными в начале статьи, в течение 80 лет не приводятся в их трудах, но дружно объявляются «буржуазными» и «белогвардейскими», в соответствии с догматами всепобеждающего «марксистско-ленинского учения», то я объективности ради постараюсь привести их максимально полно. В газетном репортаже о данном историческом заседании Благовещенской городской думы отмечается, что зал заседаний думы не смог вместить всех избирателей, пришедших поддержать своих избранников⁶³. В качестве председателя думы пленарное заседание городского демократического самоуправления открыл В.Я. Ротт. Информируя гласных о цели экстренного созыва думы, он подчеркнул: «Местный совет уже не раз обнаруживал стремление к захвату власти… В связи с происходящим теперь в Благовещенске крестьянским съездом вопрос о передаче власти в крае совдепу поставлен… в ультимативной форме… Вчера на имя земского самоуправления и городской думы поступил от местного совета целый ряд бумаг, в которых переход власти в руки советов информируется как свершившийся акт, и местный совдеп выдвигает к городскому самоуправлению целый ряд требований как к подчиненному органу… Получена от совдепа бумага, в которой объявляется о роспуске городской думы, с требованием всем ответственным товарищам оставаться на своих местах впредь до избрания нового состава думы. Роспуск городской милиции является угрозой безопасности имущества и жизни граждан. Это и вызвало созыв настоящего экстренного заседания думы, так как городское население требует от нас ответа. Городской думе предстоит решить, склонить ли покорно голову и разойтись или предпринять те или иные действия. Население ждет ответа»⁶⁴. По уже сложившейся демократической процедуре слово было представлено ведущим фракциям думы. Ветеран освободительного движения амурчан, учитель истории С.Г. Бухаревич, выступая от фракции социал-демократов, меньшевиков, заявил: «Вместо обещанного закрепления завоеваний революции – господство террора. Они расчищают дорогу контрреволюции и довели страну до такого ужаса, что некоторые рабочие и крестьяне радуются немецкому наступлению, которое избавит их от власти большевиков. Мы, социал-демократы, меньшевики, определенно и категорически заявляем, что всеми силами… должны охранять органы городского и земского самоуправления от всякого покушения со стороны советов… Мы должны определенно сказать, что Правительство народных комиссаров не является общепризнанным народным правительством и на местах власть должна принадлежать земствам и городам, избранным на началах четырехчленной формулы. Советские организации должны стать на ту точку, на которой они стояли в начале революции, и работать в полном контакте с органами самоуправления. Постановления этих организаций не имеют силы и не должны исполняться, а в случае грубого насилия с их стороны все последствия от этого падут на ответственность этих организаций. Все изданные декреты получают силу лишь в том случае, если пройдут через земское и городское самоуправление. Мы должны обратиться к населению с воззванием, в котором заявить, что правам народа готовится удар, но вместе с тем мы должны призвать население к спокойствию, чтобы оно не поддавалось никаким провокационным подстрекательствам. Дума должна стоять гордо на своей позиции и охранять все завоевания революции»⁶⁵.

Фронтовик Поляков⁶⁶, докладчик от фракции социалистов-революционеров, подчеркнул: «Когда мы отсюда уходили на фронт, то было условлено, что мы, отправляющиеся туда, будем защищать Родину от врага, а остающиеся здесь, на местах, будут охранять порядок и спокойствие граждан. Но эти обещания исполнялись, пока в сердцах граждан царили сознание и патриотизм. Но вот пришли свои по виду, но чужие по духу люди и разорили души. Банда большевиков-авантюристов разложила армию, восстановила брата на брата, залила Россию потоками братской крови… Нашему городу до сих пор не пришлось переживать тех ужасов, которые происходили во всей России. У нас до сих пор русские с русскими не воевали. Мы всеми силами старались избежать этих ужасов и сдерживали население от всяких эксцессов. На притязания местного совета мы должны твердо заявить: ваших декретов мы не знаем и не признаем, и исполнять их не будем. Дума должна творить волю избирателей. Они объявили гражданскую милицию распущенной. Им, очевидно, не нравится, что в городе прекратились убийства и грабежи. Мы должны охранять гражданскую милицию, так как она тоже является завоеванием революции.

Большевики довели Приморскую область до голода и безденежья, и вот эти господа теперь посылают сюда к нам своих представителей, чтобы забрать у нас хлеб и деньги и довести Амурскую область до такого состояния, как и Приморскую. Мы отсюда не уйдем, пока нам не скажут наши избиратели, и будем защищаться всеми силами от посягательств большевиков, не обращая никакого внимания на их декреты»⁶⁷.

Д.В. Дулетов, выступая от фракции союза амурских республиканцев, подчеркнул: «Советы никогда не смогут заменить органы самоуправления. Советы представляют из себя не более как кустарные организации. У них нет ни общественного понимания, ни нравственного чутья. Они называются советами солдатских и рабочих депутатов. Армия распущена и солдат нет. А те, что остались, представляют из себя дармоедов, занимающихся лущением семечек. Тут говорят о крестьянском съезде. Но как этот съезд составлен? От волостей с населением 35 тыс. человек послано по одному депутату, а от других – по 7 и более депутатов. Какая-то деревенька… Дубовка от 13 дворов прислала трех представителей. Власть советов, власть большевиков хуже, чем татарское иго. Те соберут дань и дают жить спокойно, по-своему, а ведь большевики вмешиваются во все стороны областной жизни и давят все. Не дают свободно ни думать, ни говорить. У этих советских захватчиков девиз, как у продажных женщин – хоть день да мой.

Доведя Приморскую область до разорения, до голода, они явились сюда, к нам. Их прельстили имеющиеся у нас 16 миллионов денег и 2 миллиона пудов зерна, которые они хотят захватить для Приморской области, без этого они не могут явиться туда. Они хотят довести до самоубийства Амурскую область, как довели Приморскую. Они распустили гражданскую милицию, чтобы возможно было безнаказанно грабить и убивать. Они хотят залить кровью наш город. Нет, граждане, им тут не место! Нас выбрало население и требует защиты от них!..»⁶⁸

Журналист, комментируя итоги заседания городской думы, взволнованно писал: «Все встают. Возгласы: “Да здравствует дума!”, “Да здравствует Учредительное собрание!” В этот момент городские избранники и избиратели слились в едином порыве защищать до последней возможности демократические учреждения – думу и земство – от всяких посягательств со стороны насильников»⁶⁹.

Благовещенская городская дума приняла два исторических документа, которые обеспечили Благовещенску вечную славу единственного города на русском Дальнем Востоке, граждане которого выступили с оружием в руках на защиту демократии, свободы, революции – всех тех идеалов, горевших в сердцах многих поколений россиян и взятых народом в процессе Великой русской революции, славу города, вставшего против контрреволюционного, антидемократического и антинационального переворота большевиков. Благовещенцы спасли честь дальневосточников. Демократы в Хабаровске и во Владивостоке подписывали соглашения с бандами большевизированных маргинальных отбросов российского общества. Эти соглашения никто из большевиков никогда не собирался выполнять. Наоборот, когда приходило время выполнять подписанные соглашения, большевики арестовывали тех, кто доверялся им. Благовещенцы учли этот негативный опыт.