Текст книги "Научный риск (введение в анализ)"

Несмотря на то, что существовала теоретическая область знаний и имели место абстрактные модели, порожденные абстрактным мышлением, а также модели, полученные методом экспериментальных и опытных исследований, математическое обоснование которых не получало экономического и морального поощрения, наука как элемент или подсистема ценностей культуры не являлась господствующей в обществе. Это было обусловлено общественно-политическим устройством империи, социальной психологией и уровнем влияния на них научной продукции, ее незначительной ролью в обществе.

На рис. 3.8 обозначено: Е_в и Е_м – энергия власти и материальная энергия в виде собственности; Т_кр – критический момент времени, Δ₁ = (Е_м)_н – (Е_м)_э и Δ₂ = (E_в)_н – (E_в)_э, где (Е_м)_э, (E_в)_э – материальная энергия и энергия власти, отданные элите; (Е_м)_н, (E_в)_н – материальная энергия и энергия власти, отданные народу. В некоторый момент времени Т_кр возникает перелом, и власть, отданная народу (Е_в)_н для организации жизнедеятельности, когда их слова, мысли и желания надежно защищены законом, достигает минимального возможного состояния относительно элиты (Е_в)_э. Народ лишен прав, у элиты они в избытке, что позволяет ей присваивать материальные ценности в виде энергетики народа (Е_м)_н в количествах, которые она может у него отнять (Е_м)_э.

Рис. 3.8

Перепады Δ₁ = {(E_м)_н – (E_м)_э} < 0 и Δ₂ = {(E_в)_н – (E_в)_э} < 0 создают необходимые условия для деградации научного творчества нации, возникновения принципиальных ошибок, например, в наше время для России при выборе пути развития капитализма либо в «диком» варианте, либо в «казарменном» социализме. Эти научные ошибки, неосознанные властью, приводят к противостоянию с народом.

Гипотеза. Коренные изменения в идеологии, обусловленные социально-экономическими и политическими изменениями в структуре общества, приводят к резким изменениям как в структуре компонент культуры, так и в самих компонентах культуры как целостной системы.

С чего началось падение Рима и что сопутствовало этому процессу, где заложен риск этноса, в том числе научный?

Внутренние причины: изменение системы ценностей, компонент культуры. Последние два века до н. э. Рим стал столицей мира на руинах гражданской общины, которая объединяла различные слои нации.

Переориентация ценностей с переходом мышления «на рельсы» космополитизма в масштабах всего мира, человечества – потеря человека, его личности, ценностей морали, этики.

Миссия Рима представлялась завершенной, нация зашла в тупик, на остановку, никаких обнадеживающих перемен! Цель нации – служить империи – императора уже не вдохновляла, ибо энергия страсти стала мала.

Все это вызвало кризис, исчезновение больших коллективных целей, ради которых можно было трудиться, жить, которые придавали смысл жизни и деятельности людей. В результате, как только отдаваемая энергия человека опускается ниже минимально допустимого (критического) значения, возникают энергетический застой, омертвление источников энергии и последующая деградация человека.

Именно этот кризис (как у нас в СССР в эпоху развитого социализма), усугублявшийся тем, что реальная действительность не соответствовала официальной доктрине «золотого века», в гораздо большей мере, чем утрата политической свободы (как в СССР – эпоха сталинизма), вызывал чувства отчуждения, разорванности, разобщенности, разочарования, бессмысленности существования каждой личности и нации в целом.

Положение ухудшалось из-за неуверенности в завтрашнем дне, усиления зависимости от чьей-то чужой воли для различных слоев общества, начиная от сенаторов, рисковавших навлечь на себя гнев императора (лишиться положения, имущества, жизни), кончая трудовым народом, зависящим от владельца имения, на земле которого он сидел, работодателя, патрона или просто более высокопоставленного чиновника. Чувство отчуждения усугублялось тягостным чувством ограничений свободы, достигших критического уровня, когда душевно человек отождествляет свое положение с рабом, так как вынужден лгать, изворачиваться, не высказывать откровенно свои мысли, льстить, угождать, постоянно ощущать душевный страх, который уничтожил волю и веру ноосферы человека.

Такое положение обусловило всеобщий интерес к вопросам, откуда берется все это зло, как жить, как преодолеть отчужденность и разобщенность, противоречащую самим основам гражданина, как не утратить даваемое свободой самоуважение. Этими вопросами занимались философия и, в большей мере, религия, которая стала выдвигаться на первый план, первое место в иерархии компонентов культуры всех слоев общества, отвергая существующие ценности, одряхлевшие, беспомощные, лишающие нацию энергетического развития.

Религиозные формирования трактовали свободу как уход от внешнего (материального) мира, преходящего, подчиненного и управляемого людьми и, в большей степени, императором, следовательно, зависящего от обстоятельств, к внутреннему, духовному, вечному, подчиненному только Богу, не зависящему от земных «тиранов» и перемен судьбы. Все это обусловило интерес к душе, разуму, посмертному бытию духовного мира человека.

В недрах общества зарождались новые религиозные течения, под покровом языческой религии создавалась новая религия – христианская. Все это порождало, в свою очередь, модификацию всех сфер греко-римской культуры. При этом философия сближалась с религией, все дальше отходя от науки, которая не смогла сделать людей хорошими и счастливыми. Предпочтение внутреннего внешнему, духа – материи пронизывает все мышление, происходит смена ценностей, стремительно распространяется новая вера – христианская.

Происходит раскол общества, порожденный формированием «массовой культуры», которая не была культурой масс, хотя и воздействовала на них, идеологией народных масс, трудящихся, свободных и рабов, сближавшихся и в общем труде, и в коллективных поисках религиозных и этических путей к лучшей жизни.

Причиной развала империи было рабство – одна из внешних ошибок человечества, узаконившего институт рабства, высоко ценившего его. Эту ошибку следует отнести не только к духовной, но и к экономической. Раб наряду с другими средствами производства есть собственность. Труд раба эквивалентен машине, его энергия пополняется, как и в машине.

Отметим, что в Древней Греции и Египте в период мамелюков рабы часто выполняли важнейшие административные и военные функции. В античности господствующий класс состоял из граждан тех городов, которые накапливали богатство с помощью труда рабов в сельской местности. Так как рабы часто приобретались наряду с завоеванием территорий, перспектива рабства грозила каждому человеку.

После кризиса III в. изменились экономика, общественный и государственный строй империи, города утрачивают характер античных гражданских обществ, меняется идеология различных социальных слоев и, естественно, культура. На смену античной культуре приходит христианская; греко-римской – провинциальные культуры, с выраженными местными традициями, уже достаточно близкие к идущим им на смену «варварским». В этой новой эпохе истории мировой культуры греко-римская есть всего лишь один компонент.

Это обстоятельство было осознано, прежде всего, философами, учения которых влияли на духовный мир различных слоев общества, создавая необходимые предпосылки востребованности науки со стороны государства и патрициев. Патриции и плебеи жили на разных жизненных уровнях. Духовный мир первых не создавал ни научных, ни технических ценностей. Их устраивала та жизнь, которую они имели, и тратить ее на дополнительный труд у них не было желаний. И все это происходило в силу того, что занятие ремеслом в римской империи считалось уделом людей невежественных, а всякий оплачиваемый труд по найму или на заказ относился к ремесленной деятельности. При этом городские жители-ремесленники свысока относились к сельским жителям, которые по различным причинам переселились в город. Духовная и материальная составляющие культуры в Римской империи вошли в противоречие между собой, обусловливая потери нации, которые характеризовались духовными и материальными потерями, что обусловливало соответствующие риски этноса.

3.5. Об особенностях знаний в различных культурах

Для исследования научного риска важно такое понятие, как достоверность, с помощью которого вводится достоверность знаний, в том числе научных. Рассмотрим это понятие, его реализацию, осмысление согласно учениям различных культур.

В эпоху Нового времени произошла смена базиса в виде замены этической системы с традиционной на нетрадиционную [31]. Вместе с расцветом для одних слоев населения эта смена базиса в духовном мире другим принесла материальные потери, разорение, обнищание. Первые (нетрадиционные) оказались сильнее вторых, активнее, и они победили. Произошел конфликт в сфере науки и этики и, соответственно, между двумя компонентами одной сущности – естественно-научной и гуманитарной. Победила материальная, созданная собственно научной.

Наука окончательно сформировалась в тот момент, когда она впитала и приняла к себе на службу экспериментальный метод, что позволило частично исключить ошибки умозрительных выводов, т. е. уменьшить потери, обусловленные человеческим фактором. Экспериментальный метод создан в недрах культуры и имеет изначально не специально научное, а общекультурное применение в качестве категории культуры, для достижения которого человек прошел большой путь от философского «познай себя» до метода научных изысканий. При этом он имел следующие ступени духовного развития:

– освоил школу опытного самопознания, а потом осознал возможность и необходимость опытного познания природы;

– научившись планировать и контролировать свою собственную жизнь, осознал, как перенести свой опыт в познание природы, осуществив планируемый и контролируемый эксперимент;

– научившись испытывать, измерять, взвешивать и покорять самого себя, перенес этот опыт на покорение природы, на эксперимент.

Требование самостоятельного, критически-внимательного, испытывающего отношения к действительности, природе становится основным элементом духовной жизни человека. Идея применять к природе «жесткие» экспериментальные средства смогла получить социальную санкцию только благодаря широкой распространенности в культуре практики экспериментирования с любым идеальным или материальным объектом, вызванной потребностями нового способа жизнедеятельности и, прежде всего, производства.

Таким образом, снятие ограничений на процессы духовного развития рождает новые факторы культуры, которые, в свою очередь, ускоряют или замедляют эти процессы. При этом возникают новые ориентации личности, происходит перестройка духовного мира личности, а затем – коренные изменения роли науки в культуре, духовном производстве: сначала созревает дух, потом созревает ум.

Среди античных философов выделяются такие, как Платон и Аристотель. Первый сформировал учение, впитав идеи духовной культуры Востока, в которой высшая цель человека, познавшего истину, – освободиться от привязанности к физическому миру, покинуть его как царство тьмы и страдания. Достойный предмет познания есть высшая духовная реальность.

Философия Платона воспроизводит мудрость Древнего Востока относительно чувственного мира. Платоновский рационализм, его последовательно проведенный теоретизм насквозь пронизаны отрицанием самоценности чувственного мира, трактуемого как могила духа, царство несовершенства, несправедливости, беспорядка и дисгармонии. Абсолютное благо и истина принадлежат сверхчувственному, внеэмпирическому бытию.

Аристотель создал противоположное учение, в котором физика и астрономия вырастают из обыденного чувственного опыта, не противореча, а являясь систематизацией и рационализацией. При этом эмпиризм непосредственно связан с ценностным мироотношением Аристотеля; который вытекает из доверия к непосредственной чувственной действительности как к разумной, гармоничной, совершенной.

Таким образом, Платон и Аристотель в смысле своих учений представляли антиподы, а их учения условно можно обозначить точками (рис. 3.9): y – Платон, х – Аристотель. При этом ошибки, вносимые этими философами в знания, с помощью которых описывался вещественный мир, для Платона: в духовном мире δ_д(у), в естественном мире – δ_ест(у); для Аристотеля – δ_д(х), δ_ест(х) соответственно.

Рис. 3.9

Естественно, что описание вещественного мира только с духовных позиций создает большие погрешности по сравнению с подходом Аристотеля. При этом имеем δ_д(у) < δ_д(х); δ_ест(х) < δ_ест(у). Скептики – это третья разновидность античной философской системы, сыгравшая решающую роль в развитии научного метода, способа познания мира, а также научного метода мышления. При этом учение скептиков можно обозначить точкой z на рис. 3.9, в которой погрешности учений скептиков δ_д(z) отличаются от δ_д(у), δ_д(х), δ_ест(х), δ_ест(у).

В культуре античной Греции был создан высокий идеал научности, строгой доказательности знания – идеал, который отвергли Платон, а затем скептики. Приложимость этого идеала к познанию физического мира обосновал Аристотель, который связал его с ценностным значением чувственного мира. В итоге сущностная методология Аристотеля сделала индукцию-наведение первым вспомогательным шагом на пути к сущности вещей, создающей не вероятное, а достоверное знание всеобщего и необходимого, представленного миром единичного и случайного.

Монастыри стали центром образованности. Монахи были хранителями традиций и занимались обучением, начиная с чтения и письма, искусства и науки и заканчивая совершенствованием права и управления. Вся духовная и общественная жизнь оказалась под господствующим влиянием Церкви. Впоследствии ее влияние распространилось и на политику. Из двойственного облика Церкви, стремящейся к власти, с одной стороны, и отказывающейся от мирской суеты – с другой, возникла универсальная культура западноевропейской Церкви, духовный центр которой находился в Риме во главе с Папой.

Восток и Запад жили обособленно. В то время, когда на Западе сплав античных традиций и зарождающихся германских государственных структур вызвал к жизни молодое католическое христианство, Восток твердо придерживался древних традиций культуры. В Византийской империи не было «средневековья» в западном понимании. Ко всему прочему добавились богословские споры и конкуренция патриархов Александрии и Византии.

Из-за вторгшихся арабов-мусульман Церковь, распространившаяся по всему Ближнему Востоку, теряла почву под ногами. Она стала греческой Церковью с центром в Византии и ограничилась Францией, Грецией и частью Малой Азии. Когда Византия вступила в период упадка, христианство распространилось в областях, которые прежде были для него закрытыми, – это славянские народы. Они сохранили свою независимость от западного влияния, несмотря на энергичные притязания Рима.

Побеждавший мечом Рим был побежден духом побежденного: на римлян, подчинивших себе греков силой, духовная мощь последних наложила неизгладимый отпечаток; в свою очередь греки и римляне были покорены духовно – религиями побежденного ими Ближнего Востока. Из иудаизма и христианства родилась духовная жизнь Западной Европы, в том числе Рима. Германцы пришли в Римскую империю как победители, но в культурном отношении на них наложили отпечаток античные традиции, которые впитало в себя христианство. Произошло мощное переплетение культур, выравнивание их и создание одной. Она покоряла физически сильные государства. Там, где была сила духа, процветал гуманизм, отсутствовали сила оружия, насилие.

Ислам, казалось, следовал другим правилам, но это не так. Вознося знамя пророка Магомета, он подминал культуру покоренных земель: в Египте, на Ближнем Востоке до самого Константинополя, в североафриканских странах, где Тертуллиан и Августин, казалось, создали несокрушимые христианские традиции, на самом юге Испании. На востоке ислам выглядел привлекательным: он вобрал в себя часть иудаизма и часть христианства и поначалу предстал как исконная религия Авраама, которому не были известны споры с государством. Этот период характеризуется отсутствием веры в человека, поклонением и возвеличиванием роли первородного греха – удобным способом объяснения невзгод в жизни человека.

Все Средневековье не знало веры в человека, оно было пропитано духом всецелой его греховности. По выражению блаженного Августина, грех так глубоко исказил человеческую природу, что она сама по себе уже была неспособна к добру. Идея первородного греха часто позволяла церкви получить рабскую покорность прихожан. Это один из способов подчинить мирян, приручить к церкви, властвовать духовно над ними. Все это обусловливает потребность принять для руководства церковью богатство индивидуалистических философских течений, которые были созданы в глубинах средневековой культуры. Эти философские учения раскрываются и публикуются в процессе демократизации, когда традиционно-сокровенное, предназначенное для немногих избранных, делается всеобщим достоянием.

Ренессанс возрождает к новой жизни идеи и этическую практику позднеантичных систем: неоплатонизма, эпикурейства, стоицизма, скептицизма. Человек вынужден к ним обратиться, учиться, познавать, чтобы выжить, и потому вышеуказанные идеи стали массовыми. Сработали системные свойства социальной среды, произошла духовная мутация человека: когда он подстраивался под те ошибки, которые ему были даны философией, религией и наукой. Происходит «идентификация», т. е. всеобщее признание ошибок, которые «внедряет» социальная система, ибо любая ошибка, «принятая» системой, становится обязательной для ее подсистем. Эти ошибки на фоне успеха человечества незаметны, и понадобятся столетия или тысячелетия, чтобы массы (народ) поняли их и приняли меры по их устранению. Для этого дух должен созреть до уровня осмысления и понимания ошибок народом.

Неортодоксальные религиозные движения Реформации (протестантизм, янсенизм), используя августинианство, вовлекли в процесс индивидуальной работы над собой широкие массы. Идея преобразования человеком своего «поврежденного» естества, систематического строительства правильного пути стала повсеместной и «дала образцы массовой целеустремленности, методичности, превратилась в суровую школу самодисциплины, перевоспитания и преобразования духовного облика своих приверженцев» [31].

Другим источником энергии культуры Нового времени были духовные ордена. Одной из крайностей такого проявления было создание ордена иезуитов [79], в том числе для борьбы с протестантизмом. Члены ордена были полностью лишены свободы воли, им было присуще беспрекословное подчинение, которое обеспечивалось «духовными укрощениями» [80]. Протестанта и иезуита роднили черты духовного воина-аскета; сохранность, отчетливость мысли; точность памяти; натренированность; способность к наблюдению и самонаблюдению (в том числе психологическому). Как отмечал М. Вебер [7], протестанты, как личности, свой духовный мир привнесли в культуру нового времени и воплотили его в духе капитализма.

Таким образом, для формирования культуры Нового времени понадобился период накопления знаний, энергии, несущей эти знания в конкретных личностях. В результате в недрах Средневековья создалось новое, всеобъемлющее мировоззрение, способное убедить людей примкнуть к нему, наполнить его новой энергией; способное, если понадобится, растоптать старое, не дав ему умереть естественной смертью, задерживающей развитие нового. И этот процесс бесконечен, он создается естественным путем развития духа человека, произрастает из него благодаря духовной энергии личности, которую она отдает не ради своей плоти, а ради духа.

События переломных эпох Ренессанса и перехода к Новому времени были обусловлены следующим:

– в культуре Ренессанса проповедуется интерес к познанию природы как объекта приложения человеческих сил, с применением новых методов современного научного познания, опирающегося на абстрактное мышление, создающее абстрактные модели мира с экспериментальным подтверждением полученных знаний;

– в культуре Возрождения признается, что человек есть существо, активно противостоящее природе в качестве мыслящего и деятельного начала; снимается ореол священности, неприкосновенности природы без ограничений на глубину, ширину и всеобъемлемость человеческой деятельности (деятельность без ограничений), что обусловливает максимализм и экстремизм с последующим разрушением основной ценности человека – среды обитания;

– любая деятельность, в том числе интеллектуальная, была признана как ценность, источник богатства, т. е. как цель жизни (смена базиса).

Проанализируем эти факты подробнее. В рассматриваемую эпоху под влиянием новых мыслей, идей рождаются новые ценности, которые дополняют уже известные и одновременно уничтожают часть из них. При этом происходит принятие платоновской устремленности за пределы действительности к высотам умозрения, с потребностью признания и преобразования этой устремленности.

На месте разрушаемого строится новое ценностное мироотношение, когда действительность, физический мир трактуется как несовершенный материал для активного преобразования, усовершенствования, рационализации. Существенную роль эти перемены оказали в науке, ее формировании, становлении, получении научных знаний. При этом происходит замена традиционного эмпиризма аристотелевско-схоластической методологии на эмпиризм нового типа – экспериментализм, тем самым отрицаются старые ценности, что обусловливает противостояние, непонимание.

Новый эмпиризм нацеливает исследователя не на наблюдение явления в его «естественном» виде, а на создание искусственных условий, в которых проявляются количественные характеристики изучаемых факторов. Для этого ученому вменяется конструирующая, деятельная роль, в процессе которой происходит изменение, преобразование, разрушение физического объекта и построение нового объекта, который создан в результате умственной деятельности человека.

Наиболее полное воплощение новый эмпиризм нашел в области механики, естествознании, включающих вероятностные концепции достоверности естественно-научного знания, сформировавшиеся к середине XVII века в трудах таких естественников, как Декарт, Гюйгенс, Лейбниц, Ньютон, Локк.

Лейбниц: «Как бы далеко человеческая пытливость не продвинула вперед опытное исследование физических тел, я склонен думать, что мы никогда не достигнем в этой области научного познания, если мы считаем, что наука есть достоверное познание» [37].

Локк: «Я склонен думать, что как бы далеко человеческое рвение не продвинуло вперед… основанное на опыте познание физических тел, их научное познание всегда будет за пределами нашего разума…В этих вопросах мы не должны претендовать на достоверность и доказательность» [40].

Ньютон: «Мы видим лишь формы и цвета тел, мы слышим лишь звуки… но сами субстанции мы не познаем ни чувствами, ни в акте рефлексии, и, таким образом, мы имеем о них не больше понятия, чем слепой о цветах» [48].

Самкез Ф.: «Никто не может знать того, что не создано им самим» [19].

С учетом сказанного, основоположники механистического естествознания в своей концепции знания выдвинули новый идеал – практической (моральной) достоверности, переводящей опытные знания о природе из области просто вероятного мнения в область обоснованного знания по более слабым критериям, чем было ранее. Это значит, что научные знания (их объем) включают в себя вероятные знания со случайным фактором W, который может проявиться в разное время, в различных ситуациях поразному, в том числе количественно.

В формировании нового мировоззрения значительную роль сыграл скептицизм, основной тезис которого – невозможность обосновать абсолютную достоверность опытного естественно-научного знания в строгом смысле, т. е. безошибочного знания. Прежде чем стать психологическими понятиями, концепты «вероятность», «достоверность» использовались в XV–XVII вв. в качестве категорий культуры. Понятие практической (моральной) достоверности предполагало высшую степень убежденности личности, действующей во имя общего блага, а не корыстного интереса, в достоверности своих результатов, высказываний по их поводу. Это означало, что личность, нравственная и ответственная за свои поступки, способна защитить выдвигаемые гипотезы о мире перед лицом скептической критики. Эта личность есть «социологический базис» нового идеала достоверности в естествознании.

Здесь выдвигается тезис: личность в научном плане обладает определенными свойствами, которые отделяют и роднят ее с другими личностями, а сама личность несет ответственность (моральную) за достоверность знаний. Именно такие личности создают подсистемы: дух, ум, душа – в таких системах, как философия, религия, наука. Итог: заслуга Платона и Аристотеля в том, что они указали границы области познания: чисто эмпирическое и чисто теоретическое. Величие и заслуга скептиков: способ создания знаний расположен между этими двумя крайностями (в точке z – оптимальной), т. е. необходимо разумно сочетать теорию и эмпирику, не претендуя на абсолютную достоверность.

Таким образом, культура как система, как динамический объект, наполняемый энергией большого количества мыслителей, осмыслила, изучила, проанализировала все интеллектуальные мысли, учения, вплоть до таких антиподов, как платоновский рационализм с аристотелевским эмпиризмом, «догматизм» схоластики, эпикурейцев и стоиков со скептицизмом. В результате культура как система создала экспериментальный метод в науке и на его базе – экспериментальное естествознание Нового времени с новым идеалом практической достоверности. На вершине этой пирамиды творчества культуры движущей энергией (силой) стоит идея преобразования окружающего нас мира. В этот период возникает новое научно-философское движение – гуманизм, сущность которого связана с учением о человеке и моралью.

В противовес недоверию с оттенком презрения к человеческой природе гуманизм живет верой в человека, и в этом он близок протестантизму. Начиная с XVI в. до нашего времени, оказался востребован именно гуманизм с верой в человека, подчеркивающий его важность и главные роли в процессе жизнедеятельности.

Период X–XV вв. Среднего и Позднего Средневековья характеризовался необычайным подъемом богословского мышления под влиянием философии арабов и евреев. Их переводы и комментарии к произведениям Аристотеля по-настоящему раскрыли греческого философа Западной Европе. На понимание Аристотелем мира и проблем духа ориентировался, прежде всего, основанный францисканцами и доминиканцами философско-богословский метод новообразованной университетской науки («схоластики»). В то время, когда доминиканцы и, прежде всего, Фома Аквинский пытались объяснить разум и откровение, мышление и веру как свидетельство единства и четко ориентировались на реализм Аристотеля, францисканцы (Дунс Скот и др.) склонялись к Августину и подчеркивали, что одна лишь вера в состоянии распознать онтологию тварной природы и ее создателя. Христианство, предопределившее культуру этой эпохи, в противоположность гностическому аскетизму видело цель не в истреблении плоти и не в глумлении над ней, а в просветлении ее.

Зрелая средневековая культура воспроизводит античную ценностную антитезу платонизм-аристотелианство в форме различия «теологии божественной воли» и «теологии божественного разума». Истоки первой восходят к Августину (354–430 гг.), вторая – ярко выражена у последователей Фомы Аквинского (1226–1274 гг.). При этом Августин подчеркивает божественное всемогущество, Его волю, а не просто Его совершенный ум. Он утверждал возможность абсолютно достоверного знания лишь в сфере умопостигаемого бытия. Главное, что, как и скептики, он отвергал достижимость достоверного знания в области физического бытия.

Схоластики – христианские философы (IX–XIV в.), в том числе Фома Аквинский, учение которого подчеркивало в качестве определяющей характеристики Бога разум и совершенную мудрость. В основе этого было учение Аристотеля, у которого «идеи» присутствуют в самих вещах, познание происходит при помощи органов чувств, данные которых обрабатываются с помощью логики, в результате создается истина, в результате имеем важнейшие понятия философии и теологии: бытие, разум, вера, душа, истина.

Наука и философия выводят свои истины, опираясь на опыт и разум, теология – на Откровение и Священное Писание. Все это происходит через человека и для человека, потому религиозные догматы, обоснованные философией в совокупности с наукой, укрепляют веру. Если до данного времени наука и религия были вместе, то с этого времени их пути расходятся. Происходит рождение естествознания, которое в тот момент было необходимо и полезно.

Другой вопрос: каковы были последствия такого разрушения, так как при этом начался раздел сферы влияния, в том числе имущества, который в дальнейшем сопровождался отчуждением, противостоянием науки и религии. Все это привело к бездуховному естествознанию и, соответственно, безъестественной духовности. В связи с этим начали зреть духовные ошибки в науке, ошибки естествознания – в религии.

Мы можем надеяться на достоверные знания в мире абстрактных объектов, абстрактных теорий, т. е. в том мире, который мы создали, но в физическом мире, который создали не мы, можем надеяться на достоверность в мире чувственных объектов и их моделей, но на адекватность чувственных и физических объектов надеяться не можем, ибо не творец физических объектов создает чувственные объекты.

Отметим, что культуре Средневековья присуще пространственно-временное состояние, обладающее различной природой и значением:

а) обыденное мышление;

б) художественное восприятие мира;

в) религиозно-теологические и философские концепции;

г) средневековая физика, космология и т. п., когда небесное есть «святое» и «духовное», земное есть «темное» и «греховное».

Фома Аквинский вслед за Аристотелем усматривает истоки познания в чувственном восприятии (чувственном мире), восходящем затем к умопостигаемому бытию, достоверному знанию, т. е. к сущности вещи, объекта. Фома отрицает противопоставление веры и разума, хотя он признает различные взгляды, не преуменьшая их: аристотелевское мышление, утверждающее естественную действительность (реализм), видимый, осязаемый, живой материальный мир, требующие естественной силы познания и человеческого разума, и сверхъестественное откровение, т. е. доступная вере действительность. Но Фома Аквинский видит в вере и разуме самоутверждающееся единство. Откровение и естественный порядок не могут противостоять друг другу.