Текст книги "Злой"

4

После всего увиденного собственное разоблачение Ник воспринял довольно вяло. Он слишком устал от впечатлений. Единственное чувство, которое все еще жило в нем, – это глухая злость.

Злость на безмерное человеческое скотство.

Перед глазами все еще плыли чудовищные котлованы, кишащие больной, несчастной, агонизирующей жизнью. Хотелось стереть все это из памяти – но картины были слишком яркими.

Оставалось лишь злиться.

Ник вяло думал о том, что сейчас, наверное, начнут бить. Или для начала проведут формальный допрос – а бить начнут уже после. Может быть, подключат к «полиграфу». Может, бросят в душную камеру, пока будут решать, что делать дальше с агентом конкурентов. Может, попытаются перевербовать его в качестве двойного агента. Но это вряд ли: в иерархии «Старлайт Биотек» он попросту никто.

Все может быть. Одно ясно точно: теперь уже не нужно ничего придумывать, куда-то бежать и карабкаться. С этого момента думать за тебя будут другие.

Однако все оказалось куда как более неожиданно.

Его не били и даже не допрашивали. Просто затолкнули в тесную душевую, приказав привести себя в порядок, даже бритву дали. Выйдя из душевой, Ник обнаружил комплект свежей одежды. Ничего особенного: стандартная синяя форма лаборанта, подобранная под его рост и комплекцию. Сверху лежали отобранные ранее очки.

Под хмурыми взглядами охранников Ник оделся и протянул руки, ожидая, что на них защелкнутся металлические «браслеты» (фальшивую «руку» Палмера и его персональный браслет с него стянули в первую очередь), но надевать на него наручники не сочли нужным. В сопровождении четырех вооруженных громил в серой форме ВБ его повели длинными незнакомыми коридорами.

…Этот сектор не был похож на все остальные. Мало того что охранялся он с особой, небывалой тщательностью, так еще и выглядел совершенно иначе: не строго и функционально, как лабораторные помещения, а дорого и изысканно, как пятизвездочный отель. Видимо, эти помещения изначально были созданы не для работы, а для жизни, сравнимой с комфортной жизнью на поверхности.

Его вели все дальше, сквозь новые и новые двери – теперь уже отделанные дорогим деревом, – и на пути стали попадаться совсем уж не ожидаемые здесь, в подземелье, персонажи, вроде типа в смокинге, напоминающего то ли метрдотеля, то ли дворецкого…

Наконец они остановились в обширной приемной, перед высокими двустворчатыми дверьми темного дерева. Здесь была своя охрана: угрюмые ребята в штатском, волком уставившиеся на бойцов ВБ. Старший из конвоя, сопровождавшего Ника, выдвинулся на переговоры с охранниками.

«Сложно тут у них, – мельком подумал Ник. – Точно подмечено – пауки в банке…»

Рослый охранник в черном костюме приглушенно посовещался по беспроводной связи и сделал знак Нику. Бойцы ВБ расступились – и он вышел вперед.

– Только не делай глупостей, – тихо сказал охранник. – Шевельнешься слишком резко – пристрелят на месте.

Ник решил довериться профессионализму охранника и не делать резких движений. Тем более что ему вообще ничего не хотелось делать. Только лишь упасть лицом вниз – и забыться минимум на сутки.

Двое в белых перчатках открыли двери. Это почему-то произвело на Ника особенное впечатление: сейчас, в середине двадцать первого века, дешевле установить летающие двери, чем приставлять к ним специальный персонал.

Ник вошел в огромный, отделанный деревом и портьерами зал в стиле эпохи Великой Депрессии. За фальшивыми голографическими окнами был вечер, виднелись вершины чикагских небоскребов тридцатых годов двадцатого века. В кожаное кресло с высокой спинкой практически упирался длинный темный стол: зеленое сукно, толстые авторучки с «вечным пером», массивное пресс-папье, старинный дисковый телефон – и никаких компьютеров. Хозяин этого кабинета, надо полагать, своеобразный романтик.

Этот зал настолько поразил Ника совершенно неуместным здесь вычурным стилем, что он не сразу заметил стоявшего в дальнем углу, у фальшивого окна, человека.

– Здравствуйте, доктор Палмер, – с легкой насмешкой произнес человек, и Ник сразу понял, что уже видел его где-то. – Или вам ближе ваше настоящее имя?

И тут Ник вспомнил: именно его он видел у въезда на территорию комплекса, среди демонстрантов. Даже сейчас хозяин кабинета был одет несколько простовато для этой изысканной обстановки: джинсы и легкомысленный мешковатый джемпер.

– Зовите меня просто Ник.

– Договорились. Тогда называй меня просто мистер Сэдрик. Можно и просто «сэр».

– Хорошо, сэр. Скажите, пожалуйста, вы всерьез поддерживаете «зеленых» или это у вас такая игра?

Мистер Сэдрик с интересом посмотрел на посетителя и усмехнулся:

– Я в тебе не ошибся: вместо того чтобы вымаливать спасение, ты говоришь о вещах, которые тебя совершенно не касаются… Впрочем, это, пожалуй, в скором времени коснется каждого. О’кей, я скажу тебе: эти протестующие пытаются расшатать систему. Сейчас они еще слабы, но вскоре станут грозной силой. А знаешь, что надо делать, когда не можешь подавить бунт?

– И что же?

– Нужно его возглавить! – мистер Сэдрик довольно рассмеялся и уселся в кресло во главе стола. – Присаживайся, присаживайся!

Ник сел в кресло напротив. Оно было поменьше и, очевидно, не такое удобное. Это было довольно непривычно – общаться не через ширину, а через длину стола. Было в этом что-то подавляющее психику. И очевидно, хозяин кабинета это прекрасно понимал.

– Значит, вы с самого начала знали, что я не Палмер? – спросил Ник. Он старался держаться уверенно, хоть это и давалось с трудом.

– Разумеется, – кивнул мистер Сэдрик. – «Андромеда» – умная девочка. Скрыться от нее непросто, особенно в ее собственном чреве.

– Почему вы не взяли меня сразу же?

– А зачем? Лично мне торопиться некуда. Знаешь, что такое бессмертие?

Ник напрягся. Выходит, это правда – и он общается с самым настоящим бессмертным!

– Ну, ничего, – сказал хозяин кабинета. – Возможно, когда-нибудь узнаешь. В конце концов, очень многое зависит от нас самих. От наших поступков, от нашего выбора. Кстати, как раз сейчас ты находишься в этой удивительной точке пространства и времени – в точке выбора.

Мистер Сэдрик тихо рассмеялся, откинувшись на спинку кресла:

– Не скрою, когда мне доложили, что по комплексу разгуливает Палмер, я подумал, меня разыгрывают. Ведь бежать из того закрытого сектора попросту невозможно! А когда оказалось, что у старика Палмера появилась новая, юная наружность – я подумал, что спятил сам. Ну а когда старый хрыч Палмер с ходу охмурил красотку из сектора генной инженерии – я чуть со смеху не умер, благо, что теперь это для меня не столь актуально…

Он снова рассмеялся смехом здорового, жизнелюбивого человека и продолжил:

– Честно говоря, ты произвел на нас впечатление, я до самого конца был против твоего ареста – как ни настаивали партнеры. Конечно, нужно было узнать, как ты себя поведешь, насколько серьезную угрозу представляешь и какие дыры в защите «Андромеды» теперь предстоит залатать. А потому стоило дать тебе возможность достичь собственной цели. Ведь ты так хотел узнать правду – и это было очень трогательно! Мне всегда интересна реакция нового зрителя. А ты – на редкость благодарный зритель!

– Может, вы ответите вашему благодарному, но ни хрена не понимающему зрителю, – медленно проговорил Ник. – Если у вас так кипит работа – зачем же вы разбрасываетесь сотрудниками, запираете их в секторе и оставляете погибать в неизвестности? Отчего их не направить в ваш новый проект? Ведь вы понапрасну теряете отличных специалистов, да еще зачем-то посылаете в запертый сектор новых…

– С тобой действительно вышла ошибка, – признал мистер Сэдрик. – Посылать тебя в этот сектор не следовало. Проблема в том, что бюрократическая машина Корпорации слишком громоздка для тех тонких маневров, которые мы совершаем в рамках нового проекта. Проект, как ты понимаешь, очень крупный и притом – совершенно секретный. Слишком много недомолвок, слишком ограничен круг посвященных. И сбои в работе системы просто неизбежны. Мы вынуждены просто списывать эти досадные жертвы, как списывают из прибыли убытки. Увы – судьба одного человека просто теряется в общем статистическом потоке. Тебя, как бы это выразиться… округлили.

– Что?!

– Ну, знаешь, как это принято в бизнесе? Округлили до четвертого знака после запятой – никто же не считает тысячные доли цента. Ей-богу, даже забавно вышло…

– А что забавного в том, что там, в подземелье, умирают люди? Кому это нужно?

– Идея была в том, чтобы закрыть там одного-единственного человека – который действительно мешал проекту. Ну, а то, что произошло дальше, – типичная инерция бюрократии. Все не так просто в такой огромной машине: дернешь за одну ниточку – за ней неизбежно тянутся другие. Системе надо дать время подумать.

– Сколько можно думать?! Выпустите их немедленно! – сжав кулаки, проговорил Ник. – Я требую!

Наверное, со стороны его гнев выглядел смешно. По крайней мере, собеседник улыбнулся – едва заметно, одними уголками губ.

– У совета директоров нет времени заниматься такими мелочами, – мистер Сэдрик равнодушно откинулся на спинку кресла. – Система сама решит – когда их выпустить, стоит ли это делать вообще, не повредит ли это внутренней безопасности, насколько рентабельно возиться с этим сектором – скажем, зачищать и дезинфицировать его. Что же до ценности заключенных там сотрудников… это миф. У нас переизбыток высококвалифицированных кадров.

– Я ничего не понимаю… – пробормотал Ник. – Человеческая жизнь для вас ничего не значит?!

Мистер Сэдрик дернул плечом:

– Когда ставки слишком высоки – мелочь уже не считают. Как бы неприятно это ни звучало.

– То, что здесь происходит, – чудовищно! – процедил Ник.

– Это с непривычки, – возразил мистер Сэдрик. – Неправильное восприятие нового – главная проблема современного человечества. Собственно, это одна из причин, почему мы вынуждены скрывать наш проект от широких масс. Но скоро все изменится. Я имею в виду наш мир в целом. Он изменится – и изменится кардинально.

Мистер Сэдрик сделал многозначительную паузу. Наверное, ждал уточняющего вопроса. Ник не стал заставлять его ждать слишком долго:

– И как же, по-вашему, изменится мир?

– Знаешь, почему я беседую с тобой на эту тему? Я, иммортал, – с простым смертным? И это не иносказание – по сравнению со мной ты действительно простой смертный – во всех отношениях…

– И почему же вы говорите со мной?

Мистер Сэдрик тихо рассмеялся и нажал невидимую панель. Откуда-то донеслось:

– «Бессмертие для всего человечества бессмысленно. Это все равно что каждому бомжу раздать по миллиарду: не будет разницы между бедными и богатыми – и все остановится. Понимаешь? У электрического тока должен быть плюс и минус – только тогда бегут электроны. А если останутся одни лишь красивые плюсы – все, нет никакого тока. Конец цивилизации. Так и с этим бессмертием. Бессмертие имеет смысл только в том случае, если оно доступно избранным. Тогда это власть, тогда это сила!»

Ник сжал зубы, опустил голову: трудно было не узнать собственный голос.

– Гениальные слова, мой мальчик, – почти ласково сказал мистер Сэдрик. – Ты уловил самую суть положения вещей. С этого момента я понял, что ты тот, кто нам нужен!

Мистер Сэдрик поднялся и, заложив руки за спину, прошелся вдоль книжных полок за креслом.

– Мы формируем новое мироустройство. Да-да, именно мы, те, кто движет основными финансовыми потоками. Если раньше мы были заложниками политиков, то теперь все изменилось. Мы не собираемся впредь болтаться по волнам так называемого рынка в ожидании очередного кризиса, подстроенного мелкими проходимцами и идиотами-политиками. У нас собственные интересы. Свои взгляды на жизнь, а также все необходимые ресурсы для осуществления задуманного. Говоря «мы», я имею в виду не только Корпорацию, но ряд других крупнейших мировых компаний, в число которых, между прочим, входит и твоя собственная «Старлайт Биотек»…

– Значит, меня действительно подставили…

– К сожалению, это так. В большой игре принято жертвовать пешками во имя ферзя. Но, как ты знаешь, бывает и наоборот. Кстати, руководство нашего бывшего конкурента, а теперь союзника, давно уже вошло в число избранных. Ты понимаешь, о чем я?

– Они тоже… бесы?

– Точно. «Старлайт Биотек» вложила немалые средства в самый передовой проект Корпорации – проект «Кронос». И конечно же ее крупнейшие акционеры имеют право на такой бонус. В этом проекте наша Корпорация сумела объединить свои ресурсы с ресурсами бывших конкурентов, и теперь мы располагаем почти половиной мирового валового продукта. Скоро на планете останется только одна Корпорация – и слово «конкуренция» потеряет смысл.

– Но какой в этом смысл? Что будет, когда все выплывет? Ведь вас обвинят в картельном сговоре, в нарушении международных конвенций и прав человека…

Ник запнулся, словно наткнувшись на смех мистера Сэдрика. Отсмеявшись, тот покачал головой:

– Неужели ты не понял? Не будет никаких обвинений. Потому что победителя не судят. Некому будет судить. Проект «Кронос» – это не только бессмертие для избранных. Да и само бессмертие – всего лишь инструмент нового миропорядка. Наш проект – это формирование новой глобальной элиты и того мира, который сложится вокруг нее с одной-единственной целью – служить элите, защищать ее интересы. Элита – боги нового мира, центр, вокруг которого и будет вращаться все и вся. Вокруг элиты неизбежно сложится каста приближенных – полубогов, если хочешь, вроде греческого Геракла или Ясона. И сейчас у тебя есть шанс попасть в первые ряды таких героев. Ты будешь верой и правдой служить элите – и заслужишь свою долю власти, долгую и здоровую жизнь. Ты возвысишься над плебсом, над человеческой мерзостью, в которую скоро обратится рухнувший мир. Процесс уже запущен, он необратим, и у тебя только два варианта: «да» или «нет»…

Ник молчал. Он дышал тяжело и часто. И не от усталости, не от страха.

От страшной, неукротимой злобы.

– Хорошо… – с трудом сдерживаясь, проговорил он. – Скажите только – почему же тогда доктор Палмер покончил с собой? Вы не захотели его взять в свой новый, прекрасный, светлый мир?

Мистер Сэдрик с сожалением вздохнул:

– Никто не желал ему смерти. Его просто закрыли, на время – чтобы он подумал, собрался с мыслями и перестал противопоставлять себя совету директоров. Кто же знал, что он окажется таким впечатлительным? Доктор Палмер был очень хорошим ученым. И более того – отличным организатором. Именно его усилиями были сведены воедино совершенно разные области знания, и только благодаря ему заработал проект «Кронос». Теперь уже все идет как бы само собой, но нужно отдать ему должное… Однако при всем при этом он был полнейшим идеалистом. Конечно, это его личное дело. Но в один прекрасный момент он заявил, что хочет остановить проект! Ему, видите ли, претят опыты над людьми! И это после того, как в проект были вложены триллионы…

Мистер Сэдрик нахмурился и оттопырил нижнюю губу, словно ему было очень обидно за эти самые триллионы.

– Я видел, что вы делаете с людьми, – тихо сказал Ник. – И думаю, что Палмер был прав…

– Это всего лишь биороботы, – скривился мистер Сэдрик. – Биологические механизмы, хоть и выглядят как люди. Ты же ученый, а не впечатлительная девица! И прекрасно понимаешь, что все эти запреты, идиотские нормы морали, параноидальные конвенции – все это и тормозит прогресс! Именно поэтому и нужно быстро и эффективно перестроить старый, покрывшийся пылью мир!

– И в этом новом мире вы собираетесь жить под землей?

– Разумеется нет! Просто наши аналитики предполагают неизбежное обрушение экономики, хаос, войны и бедствия в течение лет эдак пятидесяти после начала Великого Перелома – пока мы не вырастим новые поколения, готовые жить по нашим схемам. Все это время желательно иметь надежное, хорошо защищенное убежище. Сюда никто не пробьется: не зря ведь нашими стараниями атомное оружие было запрещено. Что тебя удивляет? Да, да – политики, сами не зная того, исполнили нашу волю, как это случалось уже много раз… Итак, нам останется только ждать. Каких-то пятьдесят лет – для нас с вами это не срок, верно? И выйдя на поверхность нового мира, мы будем как боги, и благодарное человечество начнет возводить в нашу честь храмы и возносить нам молитвы. Но это конечно же шутка…

Ник смотрел на беса расширившимися глазами и понимал: да ни черта тот не шутит! Он действительно так думает – спит и видит, чтобы на него молились и возводили в его честь храмы!

Страшно представить, что делают миллиарды с рассудком нормального человека…

– Итак, мы поговорили по душам, пора и честь знать, – решительно заключил мистер Сэдрик. – Мы тебя здорово изучили, парень, и все выводы говорят в твою пользу. Такой энергичный сотрудник нам не помешает. Даже затрудняюсь, какое именно направление тебе предложить: и биохимик ты неплохой, и в ВБ многим бы дал фору… Кстати, самое главное, что мы предлагаем, – это даже не высокий оклад. Ты получишь здоровье, долгую полноценную жизнь. Не бессмертие, конечно, но все же… А чуть позже, когда на Земле начнется Великий Перелом, ты поймешь, что принял правильную сторону. Ты ощутишь такую власть и свободу, какая невозможна в прежнем, давно уже прогнившем обществе. Решайся!

Ник исподлобья смотрел на бессмертного. Этот человек произвел на него впечатление не меньшее, чем котлованы, заселенные мутантами.

Мистер Сэдрик и сам был мутантом. Гнусным моральным мутантом.

Ник сделал свой выбор. И возможно, этот выбор шел вразрез с планами бесов. Потому что он вдруг вспомнил тот труп с отъеденной многоножками головой, спятивших лаборантов, мертвого доктора Палмера, кошмарное подземелье клоаки… и Шона, оставшегося умирать в одиночестве.

Как же теперь не воспользоваться таким шансом – чтобы прикоснуться к святая святых масштабного международного заговора, войти в круг приближенных и хорошо информированных? Что может быть лучше для выяснения всей полноты картины и, возможно, для нанесения удара изнутри? Что может быть важнее, чем развалить это опасное для всей планеты осиное гнездо? Ради этого можно рискнуть всем.

Главное – сохранять спокойствие и не выдать своего истинного отношения к происходящему.

– Хорошо, – спокойно сказал он. – Я принимаю вашу сторону.

– Прекрасно, – неожиданно холодно кивнул бес. Возможно, он ожидал другой реакции. Или просто успел выговориться в свое удовольствие и теперь не ощущал надобности в благодарном слушателе. – Иди, я распоряжусь о твоем назначении.

Все выглядело слишком просто и оттого походило на хорошо замаскированную ловушку. Но не осталось ничего, кроме как плыть по течению – и ждать момента…

Ник молча повернулся и вышел.

Он не удивился, когда его снова взяли под конвой. Вскоре к охране присоединился какой-то новый молодой человек, в той же форме ВБ, но с особыми знаками отличия. При виде его конвоиры напряглись, подтянулись, и Ник сделал вывод, что молодой человек старше их по званию.

Парень приветливо улыбнулся Нику и сказал:

– Меня зовут Алан. Отец поручил мне проследить за твоей судьбой.

– Мистер Сэдрик – твой отец? – без особого интереса отозвался Ник.

– Да. Тебя это удивляет?

– Странно, что он поручил тебе заниматься такими мелочами. Тебе бы миллиардами ворочать…

– Не все бессмертные желают ворочать миллиардами, – нахмурившись, бросил Алан.

Похоже, Ник задел какую-то тонкую струнку во взаимоотношениях подземных «небожителей» – отца и сына.

– Куда меня ведут? – поинтересовался он.

– В сектор безопасности, – с готовностью ответил Алан. – Это необходимая часть процедуры. Система должна быть уверена в твоей лояльности.

5

Этого он и боялся.

В небольшой комнате с надежной звукоизоляцией и большим зеркальным окном его усадили в удобное, но жуткое на вид кресло – гибрид стоматологического ложа и электрического стула. Лаборант в синей униформе щелкнул пультом: от потолка с жужжанием опустились гирлянды оптоволоконных кабелей, упругих и гибких, как черви. Вмешательства человеческих рук не требовалось – юркие кабели сами потянулись к голове Ника, нырнули в волосы и принялись ползать, отыскивая нужные прибору точки. Это было отвратительно и приятно одновременно. Наконец кабели с датчиками овладели его головой целиком.

– Можно начинать! – донеслось с потолка.

Ник посмотрел в сторону зеркального окна. Отсюда ничего не было видно, но он и так знал, что там происходит: опытные спецы, медики и психологи склонились над сенсорными экранами, готовые препарировать его разум.

Вот и захлопнулась ловушка, поставленная хитрым бесом: недостаточно было выразить согласие с «новым миропорядком», отделавшись формальными фразами. Бесу нужна истинная преданность, внутреннее согласие с его извращенными идеалами. И конечно же мистер Сэдрик не настолько наивен, чтобы поверить Нику на слово. И сейчас эта мощная техника выявит в нем скрытого врага. А бесам останется лишь с удовлетворением посмеяться над ним.

Что с ним сделают потом? Сразу убьют или запытают до смерти? Есть о чем поразмыслить, пока хитрая техника расставит все точки над «i».

Неожиданно открылась единственная дверь и в комнату вошел новый знакомый – Алан. Он уселся в кресло напротив и снова улыбнулся Нику. Он производил куда лучшее впечатление, чем его папаша. Черт возьми – он просто нравился Нику! Казался каким-то более живым, искренним… Может, это пресловутая игра в «плохого и хорошего полицейского»? Но какой в этом смысл – «полиграф» и без того расколет его в два счета: современные приборы обмануть невозможно, а он даже не профессиональный оперативник.

– Ничего, если мы с тобой побеседуем? – любезно поинтересовался Алан. – Проверка будет идти параллельно, на основании нашего разговора.

– Валяй, – согласился Ник. Хоть какое-то развлечение, это отвлечет мысли от неприятной процедуры. – Скажи, пожалуйста, зачем ты со мной возишься? Почему не сидишь у себя в совете директоров или, там, в гольф не играешь?

Алан довольно рассмеялся. Ник с завистью отметил: умеет же человек веселиться на ровном месте!

– Все очень просто. Я отказался от участия в отцовском бизнесе.

– Вот как? – искренне удивился Ник. – Это почему же?

– Ты не поверишь, но это правда: не в деньгах счастье.

Ник молча разглядывал собеседника. Тот сидел свободно, закинув ногу на ногу, и любовался реакцией Ника.

– Ты не подумай, что я какой-нибудь псих, – вновь заговорил Алан. – Я люблю деньги, люблю дорогие машины, комфорт, красивых женщин. Просто сам процесс создания состояний, управления корпорациями для меня скучен. Я родился в изначально богатом семейном клане, и сколько бы я ни тратил на самого себя – у меня все равно останется излишек «на карманные расходы».

– В чем же тогда, по-твоему, это самое счастье? – поинтересовался Ник, мельком глянув в сторону окна, туда, где сейчас решается его судьба.

– В ощущениях, – немедленно отозвался молодой человек. – В жизни на грани, на острие опасности.

– Ты же бессмертный!

– Вот именно, – лицо Алана исказила странная усмешка. – Я бессмертный – и это крадет большую часть ощущений. А потому придать смысл моей жизни может только постоянный, сумасшедший риск. Именно поэтому я руковожу спецназом внутренней безопасности, и именно поэтому предпочитаю самые опасные операции проводить лично.

– И как к этому относится… твой отец?

– Как и любой отец, – усмехнулся Алан. – Это приводит его в бешенство: единственного наследника в любой момент могут прихлопнуть в какой-нибудь идиотской перестрелке. Впрочем, сам понимаешь: я формально бессмертен, и убить меня не так-то просто.

Как раз этого Ник не понимал в полной мере: механизмы «практического бессмертия» и регенерации тканей «вечно живущих» до сих пор были для него загадкой. Впрочем, как и для большинства ученых планеты за пределами проекта «Кронос».

– Знаешь, я неспроста взял твое дело под свой личный контроль, – улыбнулся Алан с некоторым смущением. – Мне очень хотелось поговорить с тобой. Ведь ты – единственный настоящий агент враждебной нам структуры, которого нам удалось взять в здравом уме. Остальным, сам понимаешь, мозги выжгло. Я искренне восхищаюсь тобой – и это не пустые слова.

Алан поерзал в кресле, разглядывая Ника. Тот не знал, как реагировать на подобные откровения этого «папенькиного сынка».

– Понимаешь, – задумчиво продолжил тот, – я, конечно, хорошо подготовлен, у моего тела такие возможности, какие и не снились моим подчиненным. Но такого опыта, как у тебя, у меня нет. Ты вырвался из надежной бетонной ловушки, проник в наши самые закрытые зоны. Разумеется, я все время отслеживал твои перемещения – но при том не переставал удивляться твоей решимости и напору. Нет – наглостью, черт возьми!

Алан довольно расхохотался. Доверительно поведал:

– Я сразу сказал отцу: этот человек нам нужен. Нужен Корпорации, нужен «Кроносу». Вскоре начнутся такие дела, что слабонервным в ВБ не будет места. Хотелось бы взять тебя в заместители. Для взаимного обмена опытом. Поднатаскать тебя в наших условиях, «прокачать» в лабораториях. Знаешь, какие возможности организма открывает «Кронос»? Обалдеешь! Ты же покажешь мне – каким образом смог просочиться сквозь все эти щели. Дыры в защите «Андромеды» нужно заделывать – и как можно быстрее.

– Сэр, можно вас на минутку? – раздался под потолком сухой официальный голос.

Интонации этого голоса очень не понравились Нику. Похоже, готовы результаты проверки. И результаты эти – вряд ли в его пользу…

Алан подошел к двери, приоткрыл ее, выслушивая доклад сотрудника в белом халате. Взгляд Ника мгновенно вцепился за кобуру на бедре у Алана. Массивная рукоять торчала наружу, словно крича: «Я твой последний шанс!»

До слуха донеслись сухие обрывки фраз: «Отсутствие лояльности… ненадежен… абсолютная ложь… скрытая угроза… немедленная изоляция…»

Ник успел увидеть недоумевающий, полный обиды взгляд Алана, а в следующую секунду акценты в беседе сменились.

Ник держал ствол у виска Алана, крепко вцепившись в его плечо, ногой же удерживал дверь от случайного закрытия:

– Эй, вы, там! А ну, освободите проход! Бросайте оружие на пол и отходите назад, чтобы я вас всех видел! И без шуток – мне терять нечего! Одно лишнее движение – и я убью директорского сынка!

– Мой отец – председатель совета директоров и владелец контрольного пакета… – машинально уточнил Алан, подчиняясь движениям Ника. – Что ты творишь, идиот? Если ты испугался результатов проверки – так это можно исправить! Я серьезно! Я с самого начала был уверен, что ты – нормальный парень с собственной головой на плечах, а не продажная шкура! Иначе стал бы я заводить этот разговор!

Ник не ответил. Он толкал перед собой Алана, используя его как прикрытие. Сотрудники, проводившие проверку, бросились прочь из каморки.

Путь в коридор был свободен.

– Опусти пушку! – спокойно продолжал Алан. – Можешь даже оставить ее себе – дарю! Только теперь надо быстро замять инцидент! Я-то все понимаю: ты крутой перец, тебе от напряжения сорвало «башню». Только вот отец не поймет! Тебя же просто убьют!

– Иди вперед, не болтай! – сквозь зубы процедил Ник. Он прижал пистолет к шее заложника – так, чтобы в случае чего снести полчерепа.

На пути, вскинув автоматы, неуверенно застыли бойцы ВБ. Они пытались поймать в прицел Ника, надежно укрывшегося за их боссом.

– Бросай оружие! – заорал Ник. – Я повторять не буду!

– Ты не понимаешь, – тоскливо проговорил Алан, без особого страха приняв навязанную ему роль «живого щита». – Система – это мощная сила. Тебе все равно не вырваться!

– А я попытаюсь, – глухо ответил Ник. – Это дерьмовое место. А добровольно плавать в дерьме не входит в мои планы.

– Ты разочаровал меня, парень, – вздохнул Алан. – Я-то думал – мы станем друзьями… Но придется тебя убить.

– Это мы еще посмотрим! – прорычал Ник.

Его захлестнула ненависть. Указательный палец подрагивал на спусковом крючке. Это было похоже на кошмарный сон: никогда в жизни он не представлял себя в роли преступника, захватившего человека в заложники. Это было против самой его природы. Это было отвратительно. Но увиденное и услышанное здесь заставляло действовать вопреки сложившимся представлениям.

И вряд ли что-то кардинально изменилось внутри него.

Наверное, менялся сам этот мир.

– Ладно, – устало сказал Алан. – Будь по-твоему…

Эта снисходительность в голосе врага особенно взбесила Ника. Алан действительно не боялся смерти. Но это была не храбрость, не отчаяние или бесшабашность, которые еще можно было бы как-то понять.

Это было равнодушие.

– Внимание! – крикнул Алан и поморщился, ощутив, как впился ему в затылок угловатый кожух ствола. – Приказываю всем сложить оружие! Выполнять! Мигом!

Бойцы ВБ подчинились мгновенно, хотя и с явной неохотой.

– Теперь покиньте коридор и не мешайте этому человеку. Дайте ему выйти…

– В жилой сектор! – процедил Ник.

– …в жилой сектор! – повторил Алан.

Так они и двинулись дальше, преодолевая коридор за коридором, пока не оказались у широкого портала, ведущего под огромный, заполненный людьми и машинами купол.

– Здесь мы расстанемся, – нервно сказал Ник. – Свободен!

Он оттолкнул от себя беса. Тот сделал шаг назад и остановился, спокойно разглядывая Ника.

– Зря ты это сделал, – покачал головой Алан. – Этот путь ведет в никуда.

– Это твой путь ведет в никуда, – бросил Ник. – Скажи своим: я никому не желаю зла. Пусть только дадут мне уйти.

– Тебе не дадут уйти… Отсюда никто не уходит. Ты сделал свой выбор, и судьба твоя уже решена.

Ник не стал продолжать этот бессмысленный разговор. Быстро спрятав оружие за пояс и прикрыв его своей синей лаборантской робой, он нырнул в толпу.