Текст книги "Хозяин дома"

– Инстинктивный центр – это совокупность наших инстинктов? – спросил, дочитав, Денис.

– Да, это те реакции нашего организма, которые заложены в нас природой, – ответил Болотов. – Когда ты отдёргиваешь руку от горячей плиты, например. Эти виды реакций присутствуют в нас изначально и не требуют усилий для своего развития. Если Николай Александрович имеет в виду именно это, когда утверждает, что «страх – это неотъемлемая часть человеческого существа и что без неё мы все бы давно погибли», то я не имею ничего против. Как сказано в прочитанном тобой тексте, подобная инстинктивная реакция законна. Но твой страх перед пожарами, Денис – он не законен, он выдуман тобой.

– Да как же выдуман, когда уже дважды наша гостиница чуть не сгорела! – с нотами возмущения в голосе воскликнул Денис.

– Я не отрицаю этих фактов, я пытаюсь сказать тебе о другом. Ты же занимался серьёзно боксом, даже кандидата выполнил, насколько я знаю. Когда ты выходил на ринг, ты знал, что тебя будут бить. И били же тебя в итоге, правда? Но разве ты боялся возможных ударов, когда звенел гонг и бой начинался?

– Нет. До начала боя, возможно, и был небольшой мандраж, но во время поединка я об этом уже не думал.

– А почему не думал?

– Да зачем об этом думать, когда ты занят процессом! – возбуждённо проговорил Денис. – Во время боя нужно действовать, а не рефлексировать! О чём-нибудь постороннем задумаешься – и на, получи удар в челюсть! Было у меня такое в самом начале занятий – сразу же эту привычку отбросил!

– Вот видишь, ты сам сказал, что нужно действовать, а не занимать себя посторонними мыслями. Да, удары будут – что на ринге, что в жизни – но когда ты весь в действии, в осознанном движении, посторонним мыслям и страху попросту не остаётся в твоём сознании никакого места. Ведь я прав? Скажи мне, я же всё-таки не такой опытный боец, как ты.

– Вы правы, Сергей Васильевич. Но я всё же не до конца понимаю эту вашу аналогию боксёрского поединка с пожаром.

– Вернёмся к прочитанному тобой тексту, – Болотов указал на книгу. – Здесь написано: «Эмоциональный центр заимствует материал у инстинктивного, а затем, отрицательной частью инстинктивного центра, с помощью воображения и отождествления, создаёт отрицательные эмоции». Отождествление в данном тексте означает «потерю себя» – когда ты полностью погряз в каких-то мыслях, чаще всего неприятных, и забыл обо всём вокруг. С тобой ведь такое бывает?

– Бывает…

– Так вот смысл в том, что человек начинает снова и снова воображать происходящие с собой неприятные ситуации – сулящие опасность, в частности – и полностью погрязает в них, что здесь названо словом «отождествление». Таким образом человек формирует у себя, можно сказать, новый рефлекс, от которого ему в дальнейшем теперь будет крайне сложно избавиться. В конечном итоге он начинает бояться своего собственного воображения – вот о чём я хочу тебе сказать.

– Но ведь пожар в действительности был…

– Ещё раз спрошу тебя, Денис: во время боя ты боялся, что тебя сейчас ударят?

– Нет. Мне было не до этого.

– Потому что ты не воображал и не был отождествлён со своим воображением. Ты был здесь и сейчас, ты действовал. Теперь вернёмся к пожару. Ты присутствовал на шестом этаже, когда загорелся номер Пастуховой?

– Нет.

– Но потом ты узнал об этом возгорании, представил себя на месте Пастуховой – и тебе стало страшно. Верно?

– Ну… в общем-то, так оно и было.

Денис вспомнил тот день, когда он прогуливался по седьмому этажу, пытаясь обнаружить следы первого пожара. Тогда он раздумывал: «Почему фантазии пугают больше реальной битвы? И почему я так много об этом думаю?»

И вот только что писатель во многом дал ему ответ. Сергей Васильевич сказал:

– То есть, выражаясь терминами «Четвёртого пути», ты вообразил, что горишь в пожаре, отождествился с этой мыслью, а твой эмоциональный центр включил заимствованную у инстинктивного центра реакцию страха, которая в твоём случае представляет собой незаконную отрицательную эмоцию. Язык этой книги достаточно сложен для незнакомого с ней читателя, я понимаю. И всё же я пытался, как мог, объяснить тебе это своими словами.

– И ведь здесь также написано о том, что отрицательные эмоции можно «разрушить», – с надеждой в голосе сказал Денис, – но в то же время сказано, что это очень трудно сделать.

– Если тебе интересны подобные разговоры, мы их с тобой обязательно продолжим, – сказал Сергей Васильевич.

– Конечно, интересны! – словно ребёнок, обрадовался Денис. – Вы хотите сказать, что чисто теоретически возможно никогда и ничего не бояться?

– Это возможно и чисто практически, – ответил Болотов, – просто этого очень трудно достичь. Но возможно.

– А вы? Вы боитесь чего-нибудь?

– Пока ещё боюсь, – честно признался Болотов.

– А вы можете дать мне эту книгу почитать? – с энтузиазмом в голосе спросил Страхов.

– Я предлагаю тебе другой вариант. Мы будем понемногу изучать её вместе. Если Николай Александрович тебе не запретит, конечно, – подмигнул Денису Болотов.

– Вы знаете, Сергей Васильевич, я понял, что излишне завишу от него. Я не собираюсь рассказывать ему о наших разговорах.

– Дело твоё. Если захочешь поговорить, всегда рад тебя видеть. И вот это ещё прочитай напоследок.

Болотов открыл другой абзац в книге:

«В [опрос]. Страх не обязательно должен быть отрицательной эмоцией? Бывает ли он необходим?

О [твет]. Он является основой многих отрицательных эмоций. Мы не говорим сейчас об инстинктивных эмоциях. Отрицательные эмоции инстинктивного центра необходимы, но почти все другие бесполезны. Но даже инстинктивные эмоции могут вести к воображению. Например, человек боится змей, и, живя в стране, где есть всего полторы змеи, он проводит свою жизнь в страхе перед змеями. Это воображение» [20, с. 406—407].

– Так я и есть тот человек, который живёт в гостинице, где «всего полтора» пожара? – с радостной улыбкой спросил Денис.

– Пока что да, – улыбнулся в ответ Болотов. – Но, надеюсь, это ненадолго.

– Спасибо вам огромное! – от всей души поблагодарил писателя Страхов и сжал обеими ладонями протянутую ему на прощание руку.

– До встречи. Приходи ещё.

– Обязательно!

У сказанных Болотовым фраз «пока что да» и «надеюсь, это ненадолго» было два смысла. На данный момент Денис понимал лишь один из них – тот, который касался лишь его одного. Писатель же непрестанно думал и о втором их смысле.

 
                                             VI
 

Георгий Константинович, как и планировал, проведал Антонину Матвеевну, восстанавливавшуюся после тяжёлых ожогов. Женщина уже чувствовала себя лучше, но ухаживать за Безделовым с прежней прытью пока что не могла. Правда, в этом уже не было прежней необходимости: за последнее время Георгий Константинович стал значительно более самостоятелен и трудолюбив. И пусть он всё ещё недостаточно двигался, но, по крайней мере, у него теперь появилось новое увлечение – книги. Он взял у Болотова ещё одно произведение Антуана де Сент-Экзюпери «Цитадель» и в настоящее время читал его.

Читая произведения любимого писателя, Безделов испытывал огромную радость. И всё же иногда он уставал: внимание становилось рассеянным, в голову лезли посторонние мысли. Несколько раз во время чтения Георгий Константинович даже засыпал. Теперь новоявленный книголюб осознавал, что тот внутренний рывок, который он недавно совершил, был вовсе не конечной вершиной, а лишь одним из необходимых шагов на пути духовного продвижения. Впереди их ещё предстояло не один и не два, но великое множество – если, конечно, он найдёт в себе силы не отклоняться от намеченной цели.

Но сейчас Безделову хотелось отдохнуть. Уже вечерело, хотя до сна ещё было далеко. Между прочим, Георгий Константинович теперь просыпался не в обед, как раньше, а чуть позже завтрака – примерно в десять утра. Поужинав в столовой, Безделов вспомнил про человека, с которым у него недавно состоялся интересный разговор и вообще очень приятная, по крайней мере, для него, встреча. Он вспомнил про Соню.

Пусть та их встреча и произошла при весьма своеобразных обстоятельствах, в конце им всё-таки довелось поговорить по душам. Безделов давно не видел Соню и не знал, к чему привело её знакомство с Сергеем Васильевичем, через какое внутреннее испытание ей довелось пройти и какие изменения претерпевала её жизнь в последнее время. И старик решил зайти проведать Сладкову, не подозревая о произошедших в ней переменах.

Когда Безделов поднялся из столовой на второй этаж, он увидел, как из номера Сони выходил Змееносцев.

– Георгий Константинович, добрый вечер! – заприметив на своём этаже Безделова, Андрей тут же поприветствовал его. – Как вы, батюшка? Давненько ко мне не заходили! Что нового у вас? Не познакомить ли вас с красавицами-девчонками?

– Всё хорошо у меня, Андрюш, спасибо. Занят был другими делами, вот поэтому и не заходил, – ответил Безделов, который и впрямь не пользовался услугами куртизанок с того самого визита к нему Сони.

– Ну, если надумаете, то заходите! Всегда рад вас видеть! Вы к Сонечке? – осведомился Змееносцев.

– Да, хотел навестить её, – задумчиво проговорил Безделов. – Ты же не возражаешь?

– Я? Возражать? Да конечно же нет! – с довольной улыбкой ответил Андрей. – Думаю, Соня будет рада вас увидеть. Ну, а я пока что к себе. Если что, я на связи. До встречи.

Змееносцев ушёл в свой номер.

«Надо же, совсем не ревнует. А ведь он её молодой человек, вроде как. Или ко мне и ревновать-то уже невозможно?» – с горечью подумал Георгий Константинович и постучался в номер Сони.

– Войдите! – отозвалась из-за двери девушка.

– Соня, привет. Не против, если я зайду ненадолго?

– Георгий Кон… Георгий, привет! – было видно, что Соня обрадовалась приходу Безделова. – Давно мы с тобой не виделись! Проходи, пожалуйста.

Когда Безделов собирался навестить Соню, у него не было мыслей… Нет, ну конечно у него были мысли о сексе – как же могло быть иначе! Просто, скажем так, Безделов не рассчитывал на это, когда шёл к Сладковой. Разумеется, он и денег не собирался ей предлагать: он считал, что они с Соней уже успели перейти в ранг знакомых, и возвращаться к торгово-рыночным отношениям было в данном случае против его правил.

Однако встреча со Змееносцевым словно переключила внутри Безделова какой-то тумблер: сейчас он смотрел на Соню, на её объёмные соблазнительные формы и думал уже не только о простом приятельском общении. У Сони же ситуация была противоположная. Андрей только что сделал с ней своё излюбленное дело, и её тело было удовлетворено, а ум ясен.

– С тобой всё нормально? У тебя лицо какое-то красное. Не температуришь? – спросила Соня своего гостя, наблюдая его внезапно порозовевшие щёки.

– Нет… всё хорошо, – ответил Безделов, который старался смотреть Сладковой в глаза, а смотрел на грудь.

– Как у тебя дела? Чем занимался в последнее время? – спросила Георгия Константиновича Сладкова, которая, как и он, стояла посреди комнаты, не присаживаясь.

– Общался с Сергеем Болотовым несколько раз, читал книги, которые он мне давал, – ответил Безделов, который, рассказывая, сумел ненадолго отвлечься от своих похотливых мыслей.

– А какие книжки читал?

– Антуана де Сент-Экзюпери пока что читаю. Дочитал «Планету Людей» и начал «Цитадель».

– Мне очень нравится этот писатель. Но из его творчества я только «Маленького принца» читала, если честно.

– Да, это, безусловно, самое известное его произведение.

– Ты знаешь, Георгий, я ведь тоже с Сергеем Васильевичем общалась – с тех пор, как ты мне про него рассказал.

– Да что ты! А мне он про тебя ни слова не говорил, – слегка удивился Георгий Константинович.

– Мне про тебя тоже, – улыбнулась Соня.

Следом улыбнулся и Безделов, но выглядело это натянуто.

Соня вдруг о чём-то задумалась. Отвернувшись от Георгия Константиновича, она подошла к занавешенному окну своей комнаты и облокотилась обеими руками о подоконник. Она подумала, что, возможно, имеет смысл рассказать Безделову о своём недавнем опыте: о наблюдении за собственными страстями, о её пока что однократном отказе Змееносцеву, о чтении данного ей Сергеем Васильевичем отрывка. Соне казалось, что Безделов её поймёт: он ведь и сам в последнее время читал духовные книги. К тому же в конце той их встречи он, доверившись Соне, поведал ей о собственных психологических проблемах. И у них непременно состоялась бы конструктивная беседа, не встреть старик перед приходом к Сладковой Андрея Змееносцева. Эта короткая встреча почему-то вмиг настроила Георгия Константиновича на совершенно иной лад. Сейчас он вспоминал не о том, на чём закончилась их последняя встреча с Соней, но о том, с чего она начиналась.

«Она так отвернулась, словно бы приглашает тебя подойти! – Безделову показалось, что он услышал голос Драгунского в своей голове. – Уверен, и она не может забыть, как вы в тот день проводили время вместе! Ты – мужчина, а женщина создана для того, чтобы ублажать тебя! Иди и возьми то, что по праву твоё!»

И пусть слова о «предназначении женщины» сильно резанули Георгию Константиновичу слух, всё же он пошёл на поводу у сказавшего их голоса. Он медленно, почти беззвучными шагами, подошёл к стоявшей у подоконника Сладковой и обнял её за талию, плотно прислонившись своим тазом к её ягодицам.

– Георгий, ты что делаешь?! – Соню как током ударило. – Немедленно отойди от меня!

– Хорошо, хорошо, извини… – перепугался Безделов и тут же сделал пару шагов назад.

– Так ты для этого сюда пришёл, оказывается?! – Соня была разгневана. – Я-то думала, что я как человек тебе стала интересна, а ты, оказывается, поиметь меня просто захотел!

– Не просто… Вернее, я бы не хотел, чтобы ты понимала всё именно так… – как мог, пытался оправдаться Георгий Константинович.

– А как ты прикажешь мне всё это понимать?

– Сонечка, я не отношусь к тебе… как к телу… я испытываю к тебе на самом деле большое уважение…

– Большое уважение я сейчас вижу у тебя в штанах, но в данную минуту оно меня нисколько не радует, – с досадой и злостью промолвила Сладкова.

– Мне нравилось и нравится общаться с тобой, Соня! – всё ещё надеялся выправить положение Георгий Константинович. – Просто мне оказалось не по силам устоять перед твоей красотой!..

– Некстати ты всё это начал.

– Ну да, я же не Андрей Змееносцев, чтобы всё время быть кстати! – в глазах Безделова вдруг сверкнула озлобленность.

– Боже, да он-то здесь причём?! – воскликнула Соня.

– Да при том, что он для тебя – мужчина, а я – видимо, всего лишь какая-то подружка! – также повысил голос несостоявшийся соблазнитель.

– И ты пришёл трахнуть меня, чтобы доказать себе, что ты тоже мужчина? – на лице Сони Безделову померещилась издевательская улыбка.

Георгий Константинович не знал, что возразить, и уже сам начинал жалеть, что пришёл к Сладковой.

– Я хочу, чтобы ты ушёл, – строго сказала Соня.

– И я хочу! – выкрикнул Безделов и вышел, громко хлопнув напоследок дверью.

«Конечно, это лишь моя вина, что я так зарекомендовала себя здесь, – подумала Сладкова, оставшись одна. – И не стоит его винить, что и он ко мне относится подобным образом. Просто я почему-то подумала, что я для него теперь не просто соблазнительная плоть, а нечто большее – человек. Но, опять же, кто кроме меня самой виноват в моих заблуждениях?»

А вот мысли Безделова, который уже на несколько шагов отошёл от Сониного номера, но всё ещё не покинул второго этажа, приобрели совершенно иной ход. Старик снова вспомнил о Драгунском, который как-то раз отвесил ему комплимент, что «мало какая женщина устоит перед вашим неординарным умом и жизненной мудростью». Следом Безделову послышался голос Серова, который в данную минуту будто бы говорил ему: «Да куда же вы полезли, Георгий Константинович! Ну неужели вы действительно думаете, что такая роскошная девушка, как Соня, согласится без денег, по любви, отдаться такой малопривлекательной мужской особи, коей являетесь вы! Окститесь, батюшка!»

И всё-таки сейчас раздосадованному приёмом Сони Безделову захотелось прислушаться к голосу Драгунского и… Змееносцева. Вскоре Георгий Константинович уже стучал в номер Андрея.

– Андрюш, выбери мне кого-нибудь посимпатичнее, пожалуйста! И с грудью побольше, если можно!

– Всё можно! Всё можно, голубчик! – так и расплылся в белозубой улыбке Змееносцев.

 
                                                * * *
 

Примерно через час Георгий Константинович удовлетворил своё чувственное желание с пышногрудой брюнеткой. На несколько минут ему стало легче. А потом он подумал: «Зачем?»

 
                                             VII
 

Как они и договаривались, Сергей Васильевич прибыл в «Магнитный» центр в три часа дня, сразу после обеда. Он прошёл в расположенный неподалёку от входа ресторан и поздоровался с официанткой.

– Вас ожидают, – вежливо сказала девушка.

Пётр, как обычно одетый в строгий белый костюм, дожидался Болотова и пил чёрный кофе. С ним Сергей Васильевич виделся чаще, чем с Хозяином, но всё равно это происходило далеко не каждую неделю.

– Здравствуй, – поздоровался Болотов.

– Здравствуй. Присаживайся, – пригласил писателя Пётр.

В это время буднего дня в ресторане находились только они двое. Болотов заказал у официантки фруктового чаю и присел за столик.

– Как продвигаются дела? – поинтересовался Пётр.

– Произошло ещё одно возгорание.

– Благодаря Безделову?

– Да.

– Ты посвящал его в наши дела?

– Отчасти.

– Насколько он устремлён, по твоему мнению?

– Ещё пока колеблется. Но динамика определённо положительная.

– Каково состояние Пастуховой?

– Ослаблена, но постепенно возвращается к привычной деятельности, – ответил Болотов.

– Поддерживай Безделова в его начинаниях. Процесс запущен.

– Обязательно буду поддерживать.

– С кем ещё ведётся работа?

– Соня Сладкова.

– Соня? – показалось, что привычно флегматичный собеседник Болотова несколько удивился. – Я ожидал скорее Формовщикова или Обидину, но не её.

– С теми двумя пока что мало контактировал. Дмитрий восстанавливается после травмы и, насколько мне известно, периодически общается с Анной.

– Нужно чаще.

– Поспособствую.

– Что с Денисом Страховым?

– Пока что сложно. Пытаюсь использовать канал Гурджиева, но страх Дениса пока ещё слишком силён, – констатировал Сергей Васильевич.

– Полагаю, следующей будет Соня?

– Скорее всего. Ожидать ли тебя в ближайшее время?

– Вероятность мала. Чернобродов ещё слишком могуществен. Работай со Страховым.

– Передавал ли что-нибудь Хозяин? – спросил Болотов.

– Говорил укреплять Середину. Не забывай про Анну.

– Буду использовать подходящий случай. Известно ли что-нибудь про пленницу? – с заметным волнением спросил Сергей Васильевич.

– Пока жива, но стремительно теряет силы.

– Ты можешь помочь?

– Ты спрашивал об этом в прошлый раз. Я уверен, ты помнишь ответ.

– Да, помню, – несколько подавленно произнёс Болотов.

– Я считаю, что наша работа движется. Шансы её спасти есть.

– Сделаю всё, что от меня зависит.

– Будем наблюдать за Соней. Свяжусь с тобой, если ситуация того потребует.

– Хорошо. Рад был тебя видеть, – сказал Болотов, поднимаясь с плетёного стула.

– Взаимно.

Мужчины попрощались, и Сергей Васильевич направился обратно в гостиницу.

Глава пятая

 
                                              I
 

«Пустота не существует, но часто люди ощущают как бы подобие пустоты. Что же может значить такое тягостное чувствование? Конечно, оно не без основания. Люди своим мышлением отравляют окружающее и претворяют его в хаос. Так называемое чувство пустоты и есть ощущение хаоса. Сам по себе хаос вовсе не пустота, но он так далёк от сознания человеческого, что приближение его уже составляет потерю руководящего начала. Такое мертвенное начало ощущается как пустота, в ней заключается не малая опасность, нарушается равновесие и происходят самоубийства и разные безумия. Не пустота, не хаос, но гадкое мышление поражает неумных отравителей атмосферы. При этом они заражают окружающее и тем поражают своих соседей. Поистине, человек может становиться общественным лишь при известном уровне мышления».

Агни Йога. Мир Огненный.

Часть вторая. Шлока 266 [11, с. 187—188].

После их последнего разговора с Сергеем Болотовым, который состоялся примерно неделю назад, Денис Страхов чувствовал себя окрылённым! Он перестал бояться! Он стал относиться к своему страху смерти как к пустой иллюзии, которой не следует придавать большого значения. Сама мысль о том, что человек способен жить без страха, на какое-то время и впрямь сделала Дениса бесстрашным. Он больше не нуждался в поддержке Николая Чернобродова, в его беспрестанных утешениях и обещаниях защитить. Денис больше не считал, что его нужно от чего бы то ни было оберегать. Весь мир стал казаться дружественным, не имеющим ни малейшего намерения нанести ему, своей части, какой-либо вред. Теперь Денис хотел шагать по широкой дороге Вселенной, а не боязливо укрываться в окопах.

Целую неделю состояние безграничной радости не покидало Дениса. Работа шла на ура; парню больше, чем прежде, захотелось общаться с людьми, в том числе с соседями-постояльцами. Однако в один из дней, оставшись один в своём номере, Страхов глубоко погрузился в собственные мысли. Он подумал:

«Хорошо, сейчас я не испытываю страха – лишь одну только радость. Но всё-таки, что будет, когда я умру? Ведь я же не смогу жить вечно: даже сто лет кажется мне запредельным сроком. А что станется со мной после смерти? Что вообще происходит с человеком, когда он умирает? Его душа остаётся жить, просто в другой форме? Или же от него вообще ничего не остаётся? Или будет одна лишь пустота? А что такое пустота? Это что-то или же это вообще… ничто? А что такое ничто?»

И карусель этих мыслей унесла Дениса в область жуткого страха, даже ужаса. Он будто бы пребывал в состоянии полного отсутствия любых вещей, в состоянии пустоты, и при этом словно бы на время исчезал и сам. И эта «пустота» не имела ничего общего с покоем и безмятежностью – она скорее была ей противоположна.

«Будто бы нет ничего… лишь один только страх, – рассуждал, потеряв всяческое спокойствие, Денис. – А если и самого страха вдруг не станет?»

Но страх всё равно оставался. Что-то внутри подсказывало Денису, что он выходит за кем-то установленные для него границы, ступает на территорию неизведанного ранее пространства. Но сейчас это его пугало. Ужас, который он в данный момент испытывал, превосходил по своей силе все его предыдущие тревоги, и Страхов чувствовал себя беспомощным и беззащитным. Ему захотелось вернуться обратно в зону комфорта – где всё знакомо и контролируемо, пусть даже прежние границы и останутся. Но сейчас на привычную территорию ему не давал вернуться этот новый парализующий страх.

«Я не хочу бояться! – внутренне заметался Денис. – Я хочу спокойствия и комфорта! Но что мне делать? Неужели снова идти к Чернобродову?»

Эта мысль даже при поглотившем его с головой ужасе вызывала у Дениса крайнее неудовольствие. Всё-таки советы ветерана-боевика он считал для себя пройденным этапом. Но теперь был согласен выслушать и их.

Уже собравшись идти к Николаю Александровичу, Страхов вдруг вспомнил про Сергея Болотова – можно сказать, своего проводника на эту «новую территорию», с которой Денис теперь в отчаянии пытался сбежать.

«А вдруг его совет мне поможет? Ведь он наверняка сталкивался с чем-то подобным?» – с надеждой подумал Страхов.

И он ринулся на первый этаж гостиницы. Постучался в дверь Болотова – никто не отвечает. Подёргал за ручку – заперто.

«А вдруг этот страх не пройдёт никогда? Вдруг он будет продолжаться… и после моей смерти?» – с ужасом представил себе подобную перспективу Денис.

Спасовав перед невидимым врагом, Страхов решил прибегнуть к помощи давно знакомого «союзника». Он пошёл к Чернобродову.

– Давно тебя не видел, Денис, – глумливо заговорил Николай Александрович с гостем, лишь только тот зашёл к нему. – Видно, новых друзей нашёл? И что, старый друг всё-таки оказался надёжнее?

– Николай Александрович, прошу вас, не издевайтесь! – чуть не плача, взмолился Денис. – Мне кажется, что я схожу с ума! Помогите мне как-нибудь! Я хочу, чтобы этот страх прошёл! Посоветуйте же мне что-нибудь!

– Вот теперь будешь знать, к чему приводит пропагандируемое Болотовым «духовное развитие»! – язвительно ответил Николай Александрович. – Ну да ладно! Есть у меня одно проверенное средство для подобных случаев.

Чернобродов полез в стоящую рядом с кроватью тумбочку.

– Вот, глотай сразу шесть, – ветеран подал Денису пластинку таблеток. – А можешь сразу все восемь, так надёжней будет.

– А что это, Николай Александрович?

– Это сильное успокоительное, проверенный временем транквилизатор. Заглушит твои тревоги как надо. Только спать будет хотеться всё время. Но для тебя это сейчас самое то.

– Спасибо вам… – пробормотал Страхов и ушёл в свой номер.

 
                                                * * *
 

Последующие пять дней Денис пребывал в странном состоянии: он словно бодрствовал во сне и спал наяву. Из своего номера он вовсе не выходил и более половины суток спал. Лишь стремительно шедшая на поправку Антонина Матвеевна заходила к нему два-три раза в день, чтобы покормить на время превращённого в овоща парня. Устраивало ли самого Дениса подобное состояние? Сейчас он об этом не думал – но впоследствии стал ярым противником подобных «мер успокоения».

 
                                                 * * *
 

«Урусвати знает, что человек, впавший в беспокойство, утрачивает оздоравливающие вибрации и попадает в вибрации разрушительные. Не только он сам претерпевает мучения, но становится очагом заразы. Такие распространители эпидемий должны быть под медицинским наблюдением, но, конечно, врачи должны прежде сами признать причину таких заболеваний. Они не должны отравлять организм наркотиками, ибо они могут временно притуплять сознание, но причина не будет устранена. Наоборот, когда наркотики теряют силу, возбуждение и беспокойство лишь возрастают. Они как бы аккумулируются, чтобы вдвойне напасть на незащищённый организм.

Можно наблюдать, что лишь психическое воздействие будет лучшим способом излечения».

Агни Йога. Надземное (III). Шлока 683 [14, с. 128—129].

 
                                             II
 

На следующее утро после своего неудачного похода к Соне, Георгий Константинович испытывал чувство глубокой тоски и разочарования. Разочарования самим собой. Он отдавал себе отчёт, что поддался страстям, над которыми, как он был склонен считать, он уже взял верх. Оказалось, что полное искоренение страстей является делом неимоверно трудным и требует очень долгого приложения усилий. Один стремительный рывок не способен исправить всего, что должно быть исправлено. Георгий Константинович корил себя за вчерашнее падение в бездну вожделения, но перспектива нового подъёма духа придавала ему сил для дальнейшего труда. Он продолжил чтение недавно начатой «Цитадели» Сент-Экзюпери:

«Любви необходимо понять, что же она любит. Я спасу того, кто полюбил сущее, – его возможно насытить.

Поэтому я затворяю женщину в доме мужа и велю бросить камень в неверную. Мне ли не знать той жажды, что томит женское сердце? Словно в открытой книге, читаю я в сердце той, что в вечерний час, сулящий чудеса, оперлась на перила: своды небесного моря сомкнулись над ней, и собственная нежность – палач для нее.

Как ощутим для меня её трепет; рыбка трепещет на песке и зовёт волну: голубой плащ всадника. В ночь бросает она свой зов. Кто-то появится и ответит. Но тщетно она будет перебирать плащи, мужчине не насытить её. Берег, ища обновления, призывает морской прилив, и волны бегут одна за другой. И одна за другой исчезают. Так зачем потворствовать смене мужей: кто любит лишь утро любви, никогда не узнает встречи.

Я оберегаю ту, что обрела себя во внутреннем дворике своего дома, ведь и кедр набирается сил, вырастая из семени, и расцветает, не переступив границ ствола. Не ту, что рада весне, берегу я, – ту, что послушна цветку, который и есть весна. Не ту, что любит влюбляться, – ту, которая полюбила» [18, с. 37].

«А ведь я относился к Соне как к «опершейся на перила», – признался сам себе Георгий Константинович. – У меня был стереотип насчёт неё, который я пытался замаскировать под тёплое человеческое отношение. И мой предрассудок говорил мне, что она живёт лишь своей жаждой.

Почитав около часа книгу, Георгий Константинович решил навестить Сергея Болотова и направился на первый этаж.

 
                                                * * *
 

Сергей Васильевич, как обычно, был рад увидеть Безделова. Мужчины уселись друг напротив друга, попивая ароматный ягодный чай, и принялись обсуждать последние события.

– Сергей, мне неловко тебе об этом рассказывать, но я вчера, что называется, дал маху, – сразу же решил поделиться самым неприятным Георгий Константинович.

– Что у тебя приключилось?

– Я тебе рассказывал, как я впервые познакомился с Соней Сладковой?

– Кажется, нет.

– Ну, для тебя же не секрет, чем она зарабатывала на жизнь до недавнего времени?

– Не секрет.

– Больше месяца назад она оказала мне услуги… куртизанки.

– Даже не знаю, радоваться ли мне за вас…

– Ну а после того, как… всё закончилось, мы с ней немного побеседовали. Можно сказать, прямо по душам поговорили. Вернее, я ей свою душу начал изливать. Пожаловался на то, какая у меня монотонная жизнь, какой я ленивый… Тогда моя жизнь действительно была крайне однообразна. Сейчас я хотя бы книги читаю – во многом благодаря тебе. Так вот, я тогда рассказал Соне, что познакомился с тобой, и что ты дал мне почитать книгу де Сент-Экзюпери. Соня, как мне показалось, была заинтригована моим рассказом о тебе.

– Сказала что-нибудь про меня? – поинтересовался Болотов.

– Почти ничего. Сказала только с некоторым удивлением, что ни разу не видела тебя в женском обществе.

– А ты что ей ответил?

– Сказал, что я в твою личную жизнь не вникал.

– А в дальнейшем вы с Соней общались?

– Мы достаточно тепло попрощались и договорились как-нибудь пообщаться «не в рабочей обстановке». Однако всё это время ни я к ней не заходил, ни она ко мне…

– Ко мне она зато заходила, – подметил Сергей Васильевич.

– Серьёзно? – удивился Безделов.

– Серьёзно, – невозмутимо подтвердил Болотов. – Но закончи сперва свой рассказ.

– Да, конечно. Я заходил к Соне вчера вечером. Хотел возобновить наше доверительное общение, но вышло всё иначе. Я не сдержался и… начал к ней приставать, – в голосе Георгия Константиновича зазвучало раскаяние.

– Тебя можно понять, Георгий.

– В смысле, ты тоже считаешь её привлекательной? – провокационно спросил Безделов.

– От природы – да.

– А… сейчас?