Текст книги "Хозяин дома"

«Хозяин поджёг его? – подумал, услышав это, Денис. – Но ведь Дима с Эдуардом Арсеньевичем живут по соседству! Как же Дима?»

Страхов ринулся к окну, надеясь увидеть, что Формовщиков до сих пор находится на улице, а пожар его не тронул.

Да, так и было. Дмитрий в полном здравии стоял на сером тротуаре, а в нескольких метрах от него находился… огненный Хозяин. На лице своего приятеля Денис увидел крайнюю степень изумления, но через которое, казалось, вот-вот должна была прорваться неудержимая радость. Страхов подумал о том, что при встрече с огненным Владыкой он сам, должно быть, выглядел примерно так же – одновременно растерянным и счастливым.

Спустя какое-то время, после того, как закончился их с Формовщиковым разговор, Хозяин исчез. Дмитрий, о чём-то думая, недолго постоял на тротуаре, а затем скрылся из поля зрения Дениса. После этого Страхов направился на пятый этаж.

 
                                              II
 

«Не ноя, но сурово оберегаясь, пройдёте до победы. Пусть суровость [будет] как меч острый».

Агни Йога. Сердце. Шлока 218 [19, с. 144].

Недолго постояв на улице, Формовщиков решил вернуться в гостиницу. Он хотел проверить, не повредил ли пожар чего-либо ценного в его комнате – хотя и к этому он теперь морально был готов. Даже если пострадал его любимый костюм, Дмитрий не стал бы убиваться из-за этого горем. Если Хозяин и сжёг его броню и маску – то так тому и быть. Рядом с огненным Владыкой Дмитрий не чувствовал более надобности скрывать своё лицо, но, напротив, переставал желать его прятать. Теперь ему было тесно в этой маске – как уже стало тесно и в стенах гостиницы, с каждым днём всё более его угнетавшей. И всё же не зайти сейчас в свой, пусть и временный, дом Дмитрий считал неправильным.

Картина, которую он лицезрел у номера Привязчикова, уже успела стать ему знакомой. Правда, постояльцев на этот раз собралось не в пример меньше. Обожжённое тело Эдуарда Арсеньевича, едва прикрытое практически полностью сгоревшим шёлковым халатом, недвижно лежало на паркете его комнаты, и только чуть вздымавшаяся от дыхания грудь Привязчикова говорила о том, что он всё ещё жив. Рядом стоял Денис, с плохо скрываемой брезгливостью поглядывавший на обгоревшее тело художника, и Виктор Драгунский, сокрушенно качавший головой и говоривший: «Какая напасть на мой дом! Ну за что мне такое?!»

Над пострадавшим деятелем искусства склонялся Николай Чернобродов, который прибыл на место происшествия менее минуты назад. От стоявшей в углу комнаты кровати теперь оставался лишь обугленный металлический каркас. На полу валялось несколько истлевших клочков бумаги от какого-то журнала. Вероятно, в момент прихода к нему огненного Владыки, Эдуард Арсеньевич беззаботно коротал время на своём лежбище и читал какой-нибудь журнал об искусстве. Формовщиков безучастно наблюдал за происходящим, стоя в дверном проходе. Дмитрию было радостно, что ему выпала честь встретиться с Хозяином и стать причастным ко всему этому. Вскоре в комнату Привязчикова прибежала Антонина Матвеевна, в суете толкнувшая локтём стоявшую на её пути громоздкую фигуру Формовщикова.

– Ох, да что же это такое! – запричитала Пастухова, оказавшись поблизости от пострадавшего. – Только сегодня утром Сергей Анатольевич с Андрюшей вернулись домой из госпиталя – так теперь и Эдуард Арсеньевич последует тем же маршрутом! Никакой спокойной жизни нам здесь нет!

«Так вот почему эти двое не пришли, – подумал Формовщиков, – раны свои зализывают».

– Его жизнь в опасности, – констатировал Чернобродов, внимательно осматривая тело едва живого художника. – Виктор Александрович, у вас есть мобильник под рукой?

– Есть.

– Вызовите сюда скорую помощь.

– Минуту.

Виктор Александрович принялся набирать номер скорой, но в этот момент случилось то, чего Дмитрий никак не ожидал увидеть: Денис нанёс Драгунскому сокрушительный левый боковой в челюсть. Виктор Александрович как подкошенный рухнул на пол, а его телефон улетел куда-то под испепелённый диван.

– Дениска, что ты творишь?! – прорычал Чернобродов, а его глаза от ярости налились кровью.

Боевик встал перед Страховым в полный рост.

– Мы не будем вызывать ему скорую, – решительно ответил Денис.

– Да ты рехнулся, молокосос! – взревел Николай Александрович. – Ты мне за всё ответишь!

– Да что здесь происходит! – чуть не плача от ужаса вскричала Антонина Матвеевна и полезла в карман за своим телефоном, которого там не оказалось.

– Проклятье, у себя в номере оставила! – проскулила Пастухова и в спешке направилась к двери.

Путь ей преградил Формовщиков.

– Дима, что ты встал как истукан! Пропусти меня! – сердито прокричала Антонина Матвеевна. – Ты что, не понимаешь, что твой сосед умирает?! Нужно срочно позвонить в скорую!

– Ну уж нет! – ответил Дмитрий и, обхватив голову Пастуховой обеими ладонями, с силой ударил её виском о боковую стенку дверной коробки.

Женщина как сноп упала без сознания на пол.

– А ты что творишь?! – в ярости обернулся на Формовщикова Николай Александрович.

– Отказываю в помощи предателям, – с хладнокровием глядя ветерану в глаза, ответил Дмитрий.

– Вы все об этом пожалеете! – гневно прокричал Чернобродов, смотря поочерёдно то на Страхова, то на Формовщикова. – Да вы хоть понимаете, против кого вы пошли?!

– Ты сам не понимаешь, против кого ты пошёл, – негромко, но предельно отчётливо сказал боевику Денис.

– Дима, что здесь происходит? – донёсся из коридора голос Сони.

Проходя по пятому этажу, девушка увидела стоявшего в дверном проёме Формовщикова, после чего направилась к номеру Привязчикова.

– О чём это ты? – раздражённо нахмурившись, спросил Страхова Николай Александрович.

– Он говорит обо мне, – раздался низкий сурово звучащий голос.

Посередине комнаты Привязчикова возник недавно виденный и Страховым, и Формовщиковым огненный силуэт.

– Опять ты! Это больше не твой до…

Остальных слов Чернобродов произнести не смог. Хозяин огненной рукой схватил его за горло и плавно поднял грузное тело боевика в воздух. Вскоре все присутствующие ощутили запах копчёной плоти. Соня, Денис и Дмитрий молча наблюдали за происходящим, не желая вмешиваться. Это было продолжением той новой истории их жизней, которую они начали писать совсем недавно и ни в коем случае не хотели заканчивать.

Когда бессознательный Чернобродов с грохотом рухнул на пол рядом с Привязчиковым, Хозяин обратился к Соне, Денису и Дмитрию:

– Скоро сюда придут остальные. Объедините свои усилия и спасите её.

– Не уходи, пожалуйста! – попросил огненного человека Денис.

Но Хозяин уже исчез из видимости. Сладкова, Страхов и Формовщиков некоторое время смотрели друг на друга, но вскоре стон медленно поднимавшегося после нокаута Драгунского привлёк их внимание.

– Он опять приходил сюда… – успел произнести Виктор Александрович, но удар ногой по голове от Формовщикова положил конец его дальнейшим разговорам. Драгунский снова потерял сознание.

– Жестоко, – чуть поджав губы, проговорила Соня.

– Но справедливо, – не предаваясь сентиментальным настроениям, сказал Денис.

– А кого мы спасти-то должны? – спросил Дмитрий, памятуя о только что произнесённых Хозяином словах.

– Посмотрите на это! – воскликнул Денис, указывая на выступавший из стены голубой металлический предмет.

Соня подошла к стене, на которой висели несколько нарисованных Привязчиковым картин, и принялась внимательно изучать увиденный феномен. Без сомнения, это была та самая цепь, которую Сладкова видела в своём собственном номере. Единственным отличием было то, что со стороны комнаты Привязчикова в одно из звеньев цепи было воткнуто что-то наподобие огромного голубого штыря, как будто удерживавшего эту самую цепь в стене. Соня попробовала вытащить крепёж, но он не поддался ни на миллиметр. Сладкова держала пари, что за перегородкой, в жилище Дмитрия, сейчас наблюдалось то же самое явление. И она оказалась права.

– Друзья, в моей комнате аналогичная железяка в стене! – раздался из коридора голос Дмитрия, который уже успел зайти в свой номер и убедиться, что ничего, кроме небольшого куска стены в его жилище не пострадало. – Только этой голубой штуковины там нет.

– Денис, я уверена, что сейчас в твоей комнате и в комнате Чернобродова мы увидим точно такую же цепь, – сказала Сладкова.

– Почему ты так думаешь? – озадаченно спросил Страхов.

– Нам всем нужно поговорить с Сергеем, – обратилась к молодым людям Соня. – Он может многое вам рассказать, а также ответить на твой, Денис, вопрос. Только он, возможно, ещё не вернулся. Он куда-то уехал сегодня утром.

– Он только что вернулся, причём не один, – из коридора донёсся голос Безделова. – Боже, что за побоище здесь произошло?

Старик со смешанными чувствами волнения и радости увидел следы возгорания в комнате Привязчикова. Сам художник, черты которого было сложно разобрать из-за обширных ожогов верхней части тела, недвижно лежал посреди помещения. Та же сама участь постигла и Чернобродова, который лежал на животе – но даже так было видно, что пламя коснулось и его. Драгунский и Пастухова валялись по разным углам комнаты, но новых огненных отметин на этот раз не получили.

– Сейчас всё обсудим, – сказал Безделову Денис. – Между прочим, мы с Димой и Соней только что видели самого Хозяина, представляете!

– Да, я вижу, что он был здесь, – с немного отсутствующим видом проговорил Георгий Константинович.

Старику было крайне досадно, что счастье увидеть огненного Владыку и в этот раз обошло его стороной.

«Ну когда же он наконец придёт ко мне?» – с разочарованием подумал Безделов.

В то же время Денис чрезвычайно удивил Георгия Константиновича. В молодом человеке теперь не наблюдалось и тени – не то что страха – даже лёгкого волнения. Теперь в нём чувствовалась несломимая воля к победе и решимость. Отчасти Безделов порадовался за Дениса, отчасти – позавидовал ему. Георгий Константинович не мог отделаться от тягостного чувства, что он что-то делает не так; что его ошибка может сделать его чужим на грядущем празднике жизни, на который вскоре готовился позвать своих попутчиков Хозяин.

– Пойдёмте к Сергею, – настойчиво предложила Соня.

– Запрём их здесь? – Формовщиков указал на четырёх постояльцев, лежавших без сознания на полу комнаты Привязчикова.

– Не надо, – сказала Сладкова. – Давайте посоветуемся с Сергеем, что с ними делать.

Все четверо, включая Безделова, направились в номер Болотова. Писатель ожидал их не один.

 
                                             III
 

Тебя простят. Тебя обязательно простят. Просто иди до самого конца.

 
                                                 * * *
 

За сорок минут до встречи

Дениса Страхова с Хозяином

День начался для Анны с достаточно позднего просыпания в состоянии какого-то томительного, но в то же время радостного предвкушения. Пока что ей никто не звонил. Хотя, конечно, Обидина была бы счастлива быть разбуженной звонком от Сергея или от Петра – и чтобы этот звонок сообщил ей хорошие новости. Но телефон молчал. Анна встала с большой двухместной кровати, заправила её, съела лёгкий завтрак в виде омлета и налила себе кофе. Через минуту ей пришлось наливать ещё две кружки – в её дверь позвонили. Да, это были Сергей Васильевич и Пётр.

– Доброе утро, Анна. Составим тебе компанию? – спросил Пётр.

– Да, конечно, проходите, – Обидина чуть засуетилась при встрече долгожданных гостей, отчего в такие моменты становилась необыкновенно обаятельной и даже какой-то беззащитной.

Это вызвало добрую улыбку на лице Петра. Болотов же не улыбался. Казалось, он был чем-то сильно обеспокоен, если не сказать подавлен. Пётр тихо сказал другу о том, что всё будет хорошо, и мужчины прошли за стол, где их ждали дымящиеся кружки горячего чёрного кофе, поспешно налитые Анной. Гости сели по одну сторону стола, Обидина расположилась напротив них с другой.

– Есть какие-нибудь новости? – поинтересовалась девушка.

– Серов и Змееносцев сегодня выписались из больницы и уже вернулись в гостиницу, – ответил Пётр, поправляя воротник своего неизменного, но всегда производившего впечатление нового, строгого белого костюма.

– А хорошие новости есть? – последовал ещё один вопрос от Обидиной.

– Пока что нет, – угрюмо проговорил, начавший маленькими глотками пить свой кофе, Болотов.

– Сергей, ты чем-то расстроен? – участливо спросила Анна, чувствовавшая, что писатель находится явно не в своей тарелке.

– Всё нормально. Я просто хочу, чтобы с Димой и Денисом всё закончилось хорошо, – ответил Сергей Васильевич.

– Он действительно переживает за них как за самого себя, – прокомментировал поведение своего друга Пётр и отхлебнул горячего кофе. – А про то, что нет хороших новостей – я бы не стал высказываться столь категорично и пессимистично. И Денис, и Дима, я считаю, находятся на правильном пути.

– А как там Соня? – вдруг вырвалось у Анны.

Вначале Обидина почему-то стеснялась об этом спрашивать, хотя уже давно испытывала к Сладковой тёплые чувства и была к ней небезразлична.

– Всё хорошо. Мы вместе. Змееносцев после того, как получил своё, не может влиять на неё с прежней силой, – ответил Сергей Васильевич.

– Она справилась!.. – тихо и радостно произнесла Анна.

– Никто из нас ещё по-настоящему ни с чем не справился, – отрезал Болотов.

– Наш друг сегодня в не самом лучшем расположении духа, как ты могла заметить, – невозмутимо сказал Пётр. – Однако сказать, что Сергей не прав, я не могу. Самое суровое испытание для всех нас, в самом деле, ещё впереди.

– Но всё же, как там Дима? – любопытство Анны всё ещё не было удовлетворено.

– Я оцениваю его шансы на победу в этом бою, как высокие, – ответил Пётр, – он должен справиться. А судьба Дениса тебя разве не интересует?

– Нет, почему же… интересует! – Обидиной стало неловко из-за того, что она придавала значение только тому, что было значимо лично для неё, при этом мало заботясь о том, что важно для общего дела.

– Это нормально, Анна, – прочитав мысли Обидиной, успокоил её Пётр. – Как писал Антуан де Сент-Экзюпери в «Маленьком принце»: «Если любишь цветок – единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звёзд, этого довольно: смотришь на небо и чувствуешь себя счастливым» [17, с. 197]. Вы с Димой друг для друга – такие особенные цветы.

– С этим, Пётр, я не могу поспорить, – сказала Анна, глядя на собеседника своими красивыми и немного печальными глазами. – Но Денису я тоже сопереживаю, поверь мне.

– А ещё Сент-Экзюпери в «Планете Людей» писал следующее, – вступил в разговор Сергей Васильевич. – «Когда кому-то сочувствуешь, вас ещё двое. Вы ещё врозь. Но бывает та высота отношений, когда благодарность и жалость теряют смысл. И, поднявшись до неё, дышишь легко и радостно, как узник, вышедший на волю» [17, с. 172].

– Это весьма актуальное замечание, мой друг, – кивнул Пётр. – И об этом с вами двумя я также хотел бы поговорить. А в скором времени, надеюсь, не только с вами двумя. Пока что все вы шестеро считаете себя независимыми друг от друга людьми. Некоторых из вас – как тебя, Анна, с Дмитрием и как Сергея с Соней – связывают близкие отношения. Некоторые, как Георгий и Денис – кто сильнее, кто слабее – желали бы иметь подобные отношения с Соней. Но в общем и целом вы пока склонны считать свои судьбы независимыми друг от друга. Вот ты, Анна: что ты сейчас чувствуешь по отношению к Диме?

– Я сочувствую ему в его переживаниях, которые он испытывает после моего исчезновения, – стыдливо глядя Петру в глаза, ответила Обидина. – Я даже… испытываю в отношении к нему некоторую жалость.

– Видишь, Анна, как нам только что процитировал французского писателя Сергей: «Когда кому-то сочувствуешь, вас ещё двое. Вы ещё врозь». И ты с Димой пока что врозь, потому что считаешь, что можешь покалечить его судьбу. Но ты станешь относиться к этому совсем иначе, если осознаешь, что у вас одна судьба. То, что происходит сейчас с ним – это часть и твоей судьбы, которую вы проживаете с ним вместе. То же самое касается Сергея и Сони – и вообще всех семерых нас, включая и меня.

– У нас и с тобой один и тот же жизненный путь? – немного удивившись, спросила Анна.

– Я уже говорил тебе в нашем прошлом разговоре, что я – лишь своеобразное звено на пути к нашему общему освобождению. Его мы достигнем, лишь сумев объединиться в наших усилиях вернуть Хозяину его дом. Тогда мы перестанем быть врозь.

Анна в этот момент пристально всматривалась в гладко выбритое лицо Петра, иногда переводя взгляд на чуть заросшее щетиной лицо Сергея. У неё назрел вопрос:

– Скажите, а вы точно не братья?

Пётр чуть снисходительно улыбнулся, а Болотов оставался мрачен.

– Хочешь сказать, что «прямо одно лицо»? – с не сходящей с лица улыбкой спросил Пётр.

– Вы правда очень сильно похожи, – подтвердила Обидина.

– И на Диму твоего мы также чем-то похожи? Как ты считаешь? – глотнув кофе, просил гость в белом костюме.

– На Диму? – Анна крепко призадумалась. – Ну да, что-то есть. Он конечно, более мускулист, чем каждый из вас, но рост у вас троих примерно одинаковый, и лица… Да, и лица ваши явно имеют сходные черты.

– И мы трое также чем-то схожи и с Георгием, и с Денисом, верно? – продолжать спрашивать слегка растерявшуюся девушку Пётр.

Анна нахмурила брови и задумалась над прозвучавшим вопросом. Однако в какой-то момент она испытала шок.

– Теперь ты понимаешь? – уже предельно серьёзно глядя Обидиной в глаза, спросил Пётр.

– Боже… Я понимаю.

Анна вспомнила окончание её последнего разговора с Петром. Теперь она понимала, почему был мрачен Болотов. Он, так же, как и она, успел узнать больше о печальной судьбе «единственного жильца» их дома.

Пётр вдруг отвёл свой взгляд от собеседницы и как будто принялся к чему-то внимательно прислушиваться.

– Что-то случилось? – спросила, немного насторожившись, Обидина.

– Он говорит с тобой? – спросил долго до этого молчавший Сергей.

Болотов догадывался, в чём могло быть дело. Впервые за весь разговор его вид перестал быть мрачным, а радость начала лучиться сквозь черты его лица.

– Они сделали это! – громко и торжественно провозгласил Пётр и поднялся со своего стула.

– Кто? Дима? Денис? – с робкой радостью спросила Анна.

– Они оба! – ликующим голосом провозгласил Пётр. – Чернобродов без сознания. Мы все вместе едем в гостиницу. Анна, скажи спасибо этому дому. Мы возвращаемся в наш.

– Спасибо. Вам всем спасибо, – едва сдерживая подступившие от восторга слёзы, промолвила Анна.

Белый Land Cruiser неудержимо мчался к дому, где нужно было навести порядок.

 
                                             IV
 

Георгий Константинович только что совершил двухкилометровую пробежку и теперь неспешно прогуливался вдоль аллеи парка, расположенного недалеко от гостиницы. Безделов раздумывал о своём недавнем разговоре с Антониной Матвеевной. Знавшая пожилого рантье, как никто другой, Пастухова сумела задеть нужные струны в метущейся душе престарелого мечтателя. И пусть он прогнал надоедливую советчицу в конце разговора, но её слова всё же заронили в душу Безделова столь нужные ей семена.

Буйное воображение старика неустанно рисовало красочные картины его, как ему казалось, возможного счастья. Та молодая актриса, игравшая офицера полиции в сериале про ослепшего стража порядка; та блондинка, в реальной жизни являющаяся обладательницей чёрного пояса по тхэквондо и заодно имеющая лицензию телохранителя, а в кино сыгравшая воительницу викингов; да, наконец, та грубо отшившая его на лестничной площадке любовница Формовщикова – все они были объектами вожделения престарелого горе-ловеласа. Каждый день Георгий Константинович мечтал о том, что однажды все они – и многие другие роскошные женщины – поклянутся ему в вечной любви. И для того, чтобы наступило это «однажды», Безделову – как пелось в одной из его любимых песен группы Bon Jovi под названием «In These Arms» [23] – «как дождь розам, как смена временам года, как боль поэту» был необходим Хозяин.

«Мне б хотя бы седьмую долю его могущества – и все эти красавицы мои! И Соня тоже! – упивался сладостными мечтаниями Безделов. – Да нет… Хотя бы одну двадцатую долю!»

И вдруг грёзы Георгия Константиновича внезапно рассеялись. От неожиданности он даже остановился на месте. Что-то необычное произошло внутри него. Он по-прежнему считал всех тех девушек, обладать которыми столь страстно мечтал, безумно привлекательными, но… Безделов вдруг подумал о том, что его привлекает главным образом их внешность, а их внутренний мир он сам дорисовывает при помощи собственного воображения, в действительности не зная ни одну из этих девушек. И сейчас Безделов отчётливо увидел, что он очарован «картинками», но не реальными женщинами. Конечно, он бы по-прежнему не отказался быть любимым и желанным для всех вышеупомянутых красавиц – но всё равно что-то теперь было иначе.

«Как-то интересно это всё получается… – раздумывал, всё ещё стоя на месте, Георгий Константинович. – И как же разобраться во всём этом? Кто бы смог меня понять?»

Сейчас понять Безделова смог бы Формовщиков, но в данный конкретный момент Дмитрий бил ногой в голову Драгунского, тщетно пытавшегося подняться с пола.

Вдруг Георгий Константинович услышал за своей спиной зычный автомобильный гудок. Это был белого цвета Land Cruiser. Машина затормозила напротив стоявшего у входа в парк Безделова, и её боковое стекло начало опускаться. Через пару секунд старик увидел перед собой решительное лицо Сергея Болотова.

– Георгий, садись к нам! – сказал писатель. – Нам нужно срочно ехать в гостиницу.

– Да-да, сейчас! – заторопился Безделов, который был очень рад увидеть Болотова в эту минуту.

Отворив заднюю дверь машины, Георгий Константинович увидел Анну.

– Аня, привет! – ещё больше обрадовался старик и принялся засыпать девушку вопросами. – Ты вернулась? Где ты была? Что у тебя нового произошло за это время?

– Много чего произошло, – доброжелательно, но очень коротко ответила Обидина.

– А к вам как мне можно обращаться? – сев на заднее сиденье рядом с Анной, Безделов обратился к сидевшему за рулём Петру.

– Пётр. И давай сразу на «ты». Пора нам уже заканчивать с этой множественностью, – строго произнёс человек в белом костюме.

– Хорошо-хорошо. Рад знакомству!

Пётр ничего не ответил.

Через минуту Land Cruiser заехал во двор гостиницы и остановился у её крыльца. Болотов повернулся к Георгию Константиновичу и попросил:

– Пожалуйста, поднимись на пятый этаж и позови Дениса, Дмитрия и Соню в мой номер. Увидимся там через несколько минут.

– Уже бегу! – с несвойственной для себя резвостью Безделов побежал на пятый этаж гостиницы.

 
                                             V
 

Стремительной поступью Пётр вошёл в вестибюль гостиницы. Обидина, Безделов и Болотов следовали за ним. У Анны сразу же возникло ощущение, что этот человек в белом костюме знает здесь каждый уголок – настолько уверенно он шагал по месту, где, возможно, никогда прежде не бывал. Пётр обратился к Болотову и Безделову:

– Заприте запасные выходы из здания и возвращайтесь сюда.

Мужчины последовали поручению лидера, в то время как он сам направился в расположенный в дальнем углу вестибюля буфет. Анна осталась стоять на месте и следила за Петром, который о чём-то разговаривал с немолодой буфетчицей. Насколько могла усмотреть Обидина, сначала работница столовой радушно улыбалась посетителю, потом, после того, как он что-то ей сказал, явно о чём-то забеспокоилась, но затем, получив от Петра какую-то вещь, заметно приободрилась и начала закрывать кассу. Пётр вернулся к ожидавшей его Анне.

– Что ты ей сказал? – поинтересовалась Обидина.

– Я выплатил ей три оклада с некоторой надбавкой и уведомил о необходимости искать новую работу.

– Это связано с тем, что здесь вскоре будет происходить?

– Да. Это не её война. Мы не имеем права подвергать её опасности.

– Она слышала про сегодняшние происшествия?

– Пока что нет. И это ещё один повод не оставлять её здесь.

Вскоре в вестибюль вернулись Болотов и Безделов, а ещё через полминуты сюда спустились Формовщиков, Страхов и Сладкова.

– Дима! – воскликнула Анна и бегом устремилась навстречу любимому.

– Анечка! – с нежностью глядя на бегущую в его объятия девушку, произнёс Дмитрий.

Анна бросилась на шею своему мужчине, не желая выпускать его из своих жарких объятий.

– Почему ты плачешь? – тихо спросил Дмитрий, почувствовав слёзы девушки на своей шее.

– Я так счастлива снова увидеть тебя! – сквозь слёзы проговорила Анна. – Я каждую минуту думала о тебе! Не знала, простишь ли ты меня. Поймёшь ли, почему я вынуждена была так поступить.

– Я всё понял, любовь моя, – прошептал на ухо девушке Дмитрий. – И огромное тебе спасибо, что преподала мне этот урок. И Сергею я тоже безмерно благодарен. Я не знаю об этом наверняка, но чувствую, что вы совместно спланировали это, чтобы научить меня сражаться не только врукопашную.

Анна ничего не ответила, а просто посмотрела на любимого своими заплаканными глазами. Теперь его объятия более не были для неё тюрьмою, но были храмом их взаимной любви, в которой каждый теперь чувствовал себя свободным. Дмитрий любовался женственным, полным нежности, лицом своей возлюбленной и более не желал сравнивать его ни с каким другим. Для него она была прекрасна, и он её любил – это всё, что сейчас имело для него значение.

Анна и Дмитрий слились в поцелуе, а стоявшие рядом Сергей, Соня, Денис, Пётр и Георгий Константинович растроганно смотрели на воссоединившуюся пару. Правда, должен отметить, что Безделов испытывал вдобавок чувство сильной зависти.

– Там, на пятом этаже, лежат на полу без сознания Пастухова, Драгунский, Привязчиков и Чернобродов. Последним двум, по-хорошему, нужна медицинская помощь, – через какое-то время проинформировал собравшихся Денис.

На левом рукаве его белоснежной водолазки багровело засохшее пятно крови.

– Сейчас мы решим, что с ними делать, – ответил Денису Болотов.

Тем временем буфетчица, собрав сумку, направлялась к выходу из гостиницы.

– Всего вам доброго. Была рада у вас работать, – с чуть грустной улыбкой проговорила «сокращённая по соглашению сторон» работница столовой.

– И вам всего наилучшего, – вежливо сказал женщине Пётр и пошёл проводить её до выхода.

– Её уволили? – с удивлением и сожалением в голосе спросил Георгий Константинович.

Эта буфетчица неоднократно выслушивала стенания старика о том, как сера и однообразна его жизнь, за что он успел по-настоящему привязаться к ней.

– Её не стали подвергать опасности, – уточнила Анна.

Закрыв двери парадного входа на засов, Пётр вернулся к шестерым постояльцам и обратился к Болотову:

– Сергей, предлагаю нам всем собраться в твоём номере и обсудить дальнейший план действий.

– Согласен. Приглашаю всех к себе.

Все семеро направились в комнату писателя.

 
                                                * * *
 

Когда все приглашённые вошли в комнату Сергея Васильевича, он предложил им присесть. Разговор предстоял обстоятельный. Над одной из кроватей, которая стояла рядом со стеной, отгораживающей номер Болотова от комнаты Серова, выступало звено знакомой уже многим цепи. На этой кровати расположились Георгий Константинович, Анна и Соня, в то время как на постель, стоящую напротив, присели Страхов, Формовщиков и сам хозяин номера. Пётр взял из-за письменного стола тёмно-коричневый деревянный стул и поставил его по центру перед двумя кроватями (спинкой к входной двери). Присев, Пётр некоторое время молча смотрел на собравшихся. Каждый из них был ему знаком, но сам он пока что был знаком далеко не всем из них.

– На данный момент каждый из вас был удостоен встречи с нашим Хозяином, и настало время и нам с вами познакомиться, – начал разговор человек в белом костюме.

– Как вас зовут? – обратился к Пётру Денис, на которого тот произвёл впечатление своей уверенностью и хладнокровием.

– Меня зовут Пётр. И я предлагаю, чтобы отныне каждый обращался к каждому исключительно на «ты». Нам всем действительно необходимо как можно лучше узнать друг друга.

– Лично я только за. Но я, кажется, совершенно тебя не знаю, – прищурив глаза, сказал Страхов.

– Ты ошибаешься, – ответил человек в белом костюме. – Вспомни свой самый лучший бой.

Денис на какое-то время предался воспоминаниям. В его памяти всплыли соревнования по боксу, по итогам которых ему было присвоено звание кандидата в мастера спорта. Тогда он отправил своего противника в глубокий нокаут, ловко увернувшись от заряженного удара оппонента, в ответ нанеся тому разящий кросс в голову. Денис чувствовал, словно в тот момент действовала сама его глубинная природа, какое-то сверхъясное сознание, которое, не впадая в излишние раздумья, нашло оптимальный вариант действий, приведший его к победе. Страхов полюбил спортивные состязания во многом из-за этого ощущения бдительности и ясности сознания, которые он испытывал, принимая в них участие.

– Да, я вспомнил ту свою победу, которая наиболее мне дорога, – заговорил через какое-то время Денис.

– Это был я, – сказал ему в ответ Пётр.

– В смысле ты? – Страхов не понял, шутит его собеседник или нет.

– Когда ты сознателен, я руковожу тобой, донося до тебя голос самого Хозяина, – ответил Пётр.

– Я что-то ничего пока не понимаю, – несколько раздосадованно сказал Денис.

Остальные пятеро также были слегка напряжены. Они, за исключением Болотова, ещё не улавливали сути разговора.

– Ты помнишь свою недавнюю встречу с Хозяином? – спросил Страхова Пётр.

– Конечно! Я никогда в жизни не забуду это мгновение! Встреча с этим огненным человеком – это, безусловно, пока что самое яркое событие в моей жизни! – с чрезвычайной уверенностью в голосе проговорил Денис.

– Ты встречал его и прежде.

– Да, он приходил ко мне и во сне. Чуть раньше…

– Ты встречал его ещё раньше, – утверждал Пётр.

– Но я ничего такого не помню! – воскликнул Денис.

– И здесь ты не прав. Ты именно помнишь.

– Не помню, – настаивал Денис.

Никто из присутствовавших не хотел вмешиваться в беседу. Каждый из них чувствовал, что, если они смогут понять то, о чём говорил представительный человек в белом костюме, они найдут ответы и на свои собственные вопросы. В эту минуту все шестеро совершенно позабыли о квартете постояльцев, находившихся без сознания на пятом этаже.

– Ты же читал недавно «Четвертый путь» Петра Демьяновича Успенского, Денис, – выдержав небольшую паузу, вновь обратился к Страхову тёзка последователя Гурджиева.

– Да, читал. Во время чтения этой книги ко мне и пришёл Хозяин.

– Тогда ты наверняка вспомнишь и этот фрагмент, – сказал Пётр и, удивив всех присутствующих феноменальной памятью, дословно продекламировал отрывок из «Четвёртого пути»: