Текст книги "Белый, белый снег… (сборник)"

– Что? – скривив в пьяной ухмылке рот, произнес крепыш в кожанке.

– Нам тоже нужно позвонить… – дрогнув под его взглядом, неуверенно забормотал я. – Мы давно здесь стоим…

– Отвали! – рявкнул он и больно пнул по ноге.

Будь я один, возможно, так бы и сделал. Зачем испытывать судьбу? Но со мной была девушка. Не мог же я на ее глазах превратиться в ничтожество.

– Вначале… позвоним… мы… – сквозь сжатые зубы выдавил я, превозмогая жгучую боль в лодыжке.

– Ты чего, земляк, совсем, что ли, офигел? – поинтересовался второй и ткнул меня кулаком в бок.

– Ладно – сказал его приятель. – Пусть девушка звонит. – А ты, – он выразительно посмотрел на меня, – пойдешь пока с нами. Разговор есть…

– Никуда он не пойдет! – попыталась удержать меня Света.

Но я покорно поплелся за ними.

Когда-то меня занимал вопрос: почему человек, которого ведут на расстрел, не сопротивляется, не протестует, не пытается бежать? Теперь понял – надеется, что все обойдется…

Мы вошли в маленький мрачный колодец двора. Я успел заметить ослепительную синеву предвечернего неба и малиновый край крыши, залитый прощальным светом уходящего за горизонт солнца. На третьем этаже кто-то торопливо задернул занавески.

Один из парней, тот, что собирался звонить, взял меня за отворот пальто и притянул к себе. Я ощутил запах винного перегара. Не отпуская одежды, он оттолкнул меня. Я отшатнулся назад… Он снова потянул к себе… Раскачивая меня, как маятник, взад-вперед, он плотоядно улыбался. Я разглядел зарубцевавшийся шрам над бровью, а перебитый нос и хищный взгляд окончательно убедили меня – этот просто так не отпустит.

– Не трогайте его! – отчаянно и звонко крикнула Света.

– Молчи, тварь! – прошипел второй, зажимая ей рот ладонью.

Дальше все произошло очень быстро.

Когда в очередной раз парень, держа меня за воротник, оттолкнул от себя, я отклонился чуть дальше и, сделав полшага назад, резко ударил снизу предплечьем в разогнутый сгиб локтевого сустава.

Раздался сухой щелчок, словно сломали ветку.

– О, ё-о-о! – простонал парень, кланяясь мне в пояс. Я добил его ребром ладони по шее. Мгновенно развернувшись, увидел искаженное злобой лицо второго… Ни слова не говоря, мы бросились навстречу друг другу.

Мне повезло – я оказался чуть быстрее… Короткий встречный удар пришелся точно в подбородок, и противник упал навзничь, глухо стукнувшись затылком о землю.

Все было кончено в несколько секунд… Я взглянул на Свету. Она стояла, прислонившись к стене, и смотрела на меня широко открытыми глазами, в которых отразились испуг и растерянность.

Я схватил ее за руку, и мы побежали в сторону метро.

Запыхавшиеся, с ходу врезались в толпу, проскочили через турникет… Пока спускались на эскалаторе, никак не могли отдышаться. Она стояла рядом, прижимаясь ко мне. Я чувствовал, как стучит ее сердце. Пытаясь успокоить, шептал ей что-то на ухо… Хотя самого все еще била нервная дрожь.

Как-то само собой получилось, что мы оказались в маленьком уютном ресторанчике. Нашли свободный столик.

Тайком ощупывая в кармане согнутые пополам хрустящие купюры, – месячный гонорар – я размышлял: «Подумаешь, новые полуботинки! До лета я и в этих дохожу… А с такой красавицей когда еще посидеть придется…»

Я протянул Свете меню. Она быстро пробежала глазами по строчкам и сказала:

– Если можно – кофе.

– И все?

– Ну, бутерброд еще какой-нибудь…

«Нет уж, – подумал я, – гулять, так гулять!»

Подошел официант. Я заказал шампанского, фруктов, горячие закуски.

– Зачем! – прошептала Света, когда он удалился. – Ведь это дорого.

– Ничего, – беспечно отмахнулся я. – Заработаем!

– А где ты работаешь?

– В газете… Я журналист.

– Правда? – в глазах ее вспыхнул огонек любопытства. – Не представляю, как это: взять и чего-то там написать…

– Обыкновенно… Садишься к столу, берешь авторучку, чистый лист бумаги – и поехали!.. Переводить чернила и бумагу – моя профессия… А если серьезно, я и сам не знаю, откуда что берется.

– Ты учился?

– Закончил университет… Но если тебе не дано писать, нигде этому не научат. Одного желания мало. Для того, чтобы летать, нужны крылья… Куда-то меня не туда понесло… Кстати, а кто ты по профессии?..

Тут я сделал маленькое открытие. Оказывается, мы давно перешли на «ты». Это произошло, так естественно, что я даже не заметил.

– Кто? – Света улыбнулась. – Угадай…

– Стюардесса.

– Нет.

– Секретарша.

– Нет.

– Сдаюсь…

– Я преподаю иностранный язык в школе.

– Английский?

– Французский.

Официант принес шампанского. Я откупорил бутылку и разлил шипящую жидкость в бокалы.

Мы выпили.

– Где ты научился так драться? – спросила она.

– Жизнь всему научит… Я же говорил тебе – боксом занимался. В армии служил в спецчастях внутренних войск: полгода в сержантской учебке, остальное – во «взводе захвата». Причем большую часть – заместителем командира. Так что школу по этой части прошел хорошую.

– Кажется, ты сломал ему руку…

Я насторожился.

«Вот она, женщина… Сейчас начнет обвинять меня в том, что я поступил слишком жестоко».

И довольно резко ответил:

– Если бы я не сломал ему руку, они свернули бы нам шеи… По крайне мере, мне-то уж точно!

– Ну что ты, не сердись, – ласково сказала Света. – У тебя, действительно, не было выхода. Я так испугалась… Кто бы только знал, как я испугалась!.. А ты?

– Не боятся только хвастуны и идиоты. Страх – нормальная реакция на опасность. Просто не все способны его преодолеть… Ты знаешь, в детстве я был довольно смелым мальчиком. В шесть лет, заступаясь за девчонку, я подрался с пацаном года на три старше себя и одержал победу… Другой раз к нам во двор пришли хулиганы с соседней улицы. Наши ребята хотели с ними разобраться, но их предводитель достал нож, и все разбежались. И тогда я один вышел им навстречу… А потом что-то случилось со мной. Я стал ужасным трусом. До сих пор со стыдом вспоминаю некоторые эпизоды своего отрочества… Как-то пошли мы с другом в кино. Стоим в очереди за билетами. И вдруг вижу – стоящий рядом парень вытаскивает у него из кармана перчатки… Страх парализовал меня. Я не мог вымолвить слова. Потом, когда друг хватился пропажи, я сочувствовал ему и даже пытался вместе с ним искать… Или еще случай. Шли вечером с товарищем по улице. Тут, откуда ни возьмись, – местная шпана… Мне повезло – один из хулиганов оказался моим знакомым. У приятеля знакомых среди них не оказалось… Пока его били, я стоял рядом, разговаривал о чем-то и, как это ни позорно, заискивающе улыбался… Как личность я ничего не стоил. Меня можно было унизить, оскорбить, я покорно сносил любую обиду… Лет в пятнадцать, однако, понял – так дальше жить нельзя. И записался в секцию бокса. Это был первый шаг по преодолению недуга под названием страх… Потом случалось всякое… Ты, например, видела когда-нибудь драку двести на двести? А я – участвовал… Из армии вообще вернулся другим человеком… Не раз попадал в разные переделки, но все как-то обходилось. Видно, мама усердно молилась за меня.

– Может быть, она молилась и сегодня?

– Может…

Вошла шумная компания. Я услышал знакомый голос, обернулся и узнал бывшего однокурсника Лешу Новоселова. Мы давно не виделись, но он ничуть не изменился.

Леша тоже узнал меня и, театрально раскинув руки, направился к нам. Сделав комплимент Свете, присел за столик.

– Как дела? – поинтересовался он.

– Все в порядке.

– С нашими видишься?

– Редко… Вечно спешка какая-то, суета. Вечно времени не хватает. Позвонить – и то некогда… Мишка на телевидении сейчас, Андрей и Наталья – на радио. Остальные – по газетам и журналам… Кое-кто в бизнес ушел… А ты сам-то, чем занимаешься?

– Работаю спецкором в… – он назвал одну из центральных газет.

– Нравится?

– Ничего. Только по командировкам часто мотаться приходится… А знаешь, кого я недавно встретил? Диму Гринцевича… Помнишь, он со второго курса в Израиль эмигрировал.

Нетерпеливый женский голос донесся из полутемного зала:

– Лешенька, ты надолго нас покинул?

– Сейчас, сейчас… – откликнулся Леша и, вставая, сказал:

– Давай как-нибудь встретимся. Я здесь еще недели две буду. Ребят соберем.

– Ладно, звони.

Я посмотрел на Свету. В мерцающем полумраке ее лицо было еще прекрасней.

Играла музыка. Несколько пар медленно кружились на пятачке между столами.

– Потанцуем? – предложил я.

– Давай, – согласилась Света.

Мы оказались совсем рядом. Я ощутил под ладонями тепло ее тела, холодный шелк волос, почувствовал терпкий запах дорогих духов и едва уловимое, легкое дыхание.

Музыка закончилась. Мы вернулись за столик. Я разлил по бокалам остатки шампанского и, пригубив искрящийся напиток, спросил:

– Ты сильно любила его?

– Кого? – не поняла Света.

– Ну, того парня… Помнишь, ты говорила?

– Да, очень…

– А он?

– Тоже… Так, по крайней мере, мне казалось… А, впрочем, он и сам об этом часто твердил.

– Тогда почему вы расстались?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Наверное, просто «залюбила» его. Или, как это говорится в романах, сожгла на костре своей любви. Начиталась девочка книжек… Когда он уходил, думала – умру. Но ничего, живая, как видишь… Время прошло, сейчас уже не больно… Почти… А почему ты об этом спрашиваешь?

– Просто так… Я ведь тоже пережил это.

– Неужели? – удивилась она.

– Я тоже расстался с женщиной, которую безумно любил. Чего мне это стоило – долго рассказывать… Но знаешь, что самое страшное – я потерял веру в любовь. Теперь, когда вижу влюбленных, меня охватывает отчаяние… К чему все эти высокие слова, эти фальшивые слезы, эти горячие клятвы, которые не стоят ни гроша? Зачем обманывать себя и других? У этого чувства слишком короткий век. Не успев вспыхнуть, оно тут же гаснет, оставляя после себя темноту, пепел и обожженные доверчивые души… Вечной любви не бывает! Наивный, кто верит в нее.

– Но если не верить, ради чего жить? И как?..

– Не знаю… Мне кажется, ты похожа на меня. Поэтому скажу тебе – таким, как мы, любить нельзя!

Света печально вздохнула:

– Такие, как мы, не любить не могут…

Я быстро посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляда. Что-то, похожее на электрическое поле, возникло между нами. На несколько секунд я утратил чувство реальности.

Снова заиграла музыка. Послышалась знакомая песня.

«Просто-о, кончилась зима-а… Кончилась зима-а!..» – выводила певица. Света улыбнулась:

– Знаешь, какой сегодня день?

– Какой?

– Первое марта. Действительно – кончилась зима…

Мы посидели еще немного. Я снова хотел заказать шампанского, но Света сказала:

– Мне пора.

– Куда ты торопишься? – попробовал я удержать ее. – Поезд еще не скоро.

Но она была непреклонна… Мы вышли на улицу, поймали такси.

– Я провожу тебя?

– Проводи.

Машина петляла по вечерним улицам. За окнами мелькали яркие неоновые огни. Редкие прохожие спешили по домам – было уже поздно.

«Вот и все… – усмехнулся я. – А чего бы ты хотел?»

Остановились на привокзальной площади.

– Подожди меня здесь, – сказала Света и куда-то ушла.

Я бесцельно бродил возле стеклянных ларьков, разглядывая разложенные на витринах товары. Время тянулось мучительно.

Наконец послышались торопливые шаги. Обернувшись, я увидел ее.

– Долго? Ты замерз? – скороговоркой выпалила Света, и вдруг:

– Я сдала билет…

– Что?

– Сдала билет.

Я замешкался, не зная, что сказать. Буквально лишился дара речи.

Она растерянно посмотрела на меня.

– Что-нибудь не так? Я неправильно сделала?

Этот испуг окончательно сразил меня.

– Все правильно, умница ты моя… Все правильно!

Она несмело улыбнулась, едва приподняв уголки губ. Глядя на нее, и я расплылся в улыбке… В глазах ее сверкнул лукавый огонек – она рассмеялась тихонечко. Потом – громче… И мне отчего-то тоже стало смешно.

Взявшись за руки, мы стояли и заразительно хохотали. Мимо проходили люди с сумками и чемоданами в руках, бросая на нас недоуменные взгляды.

А мы смеялись и не могли остановиться… На душе у меня было радостно и легко – пожалуй, впервые за все эти долгие зимние месяцы.

Котенок

– Мат! – Золотарев, довольный, развалился в кресле.

– Стоп-стоп! – замахал руками Андрей Иванович. – Перехожу!

– И так тоже – мат.

– Да? – он задумался. – Подлови-и-ил…

Воронцову сегодня не везло. Проиграл две партии подряд. Зато напарник был в ударе.

– Может еще?

– Хватит. Пора…

Андрей Иванович поднялся, накинул плащ, поправил сбившийся галстук. Хозяин вышел проводить.

Они учительствовали в одной школе. Воронцов преподавал историю, а Золотарев – математику.

– Трудный у тебя завтра день, – посочувствовал коллега.

– Ничего, – улыбнулся Воронцов. – Выдюжим.

Назавтра был назначен показательный урок для участников областной учительской конференции. Воронцов готовился к нему целый месяц. За себя он был спокоен. Как ребята? Не подвели бы…

Вечерние сумерки охватывали город. Теплый ветер доносил запахи свежей листвы. На опустевших улицах зажигались фонари. Желтыми пятнышками светились окна в домах.

Впереди Воронцов заметил девушку. В короткой юбке, с распущенными волосами, она легко ступала по тротуару. Андрей Иванович невольно прибавил шаг.

Через дом девушка свернула под арку. Следуя мимо, Воронцов услышал лишь стук каблучков: «Цок-цок-цок!»

И вдруг…

– А-а-а! Помогите!

Сердце упало, ноги стали ватными. По инерции он продолжал двигаться дальше.

«Зачем это мне? Для чего?»

Остановился… И бросился назад.

Вбегая под арку, едва не столкнулся с парнем, лет двадцати. Тот прошмыгнул мимо; следом – девушка.

– Что случилось?!

– Сумка!.. Сумку украли!

Воронцов помчался за грабителем. Бегал он неважно, догнать не надеялся. Но при девушке…

Беглец уходил дворами. В сумерках Воронцов то и дело терял его из виду.

Он всегда сочувствовал тем, кого догоняют. Может быть, поэтому втайне надеялся, что жулик, в конце концов, убежит. Однако вышло по-иному. Запутавшись в лабиринтах двора, парень оказался в ловушке.

Хватая перекошенным ртом воздух, Воронцов вбежал в длинный узкий тоннель и замер. Прямо перед ним, прижавшись спиной к стене, стоял человек. В тишине было слышно его свистящее неровное дыхание.

Воронцов растерялся… Преодолев себя, сделал шаг, другой. Парень поднял руку и вслед за негромким щелчком из кулака выскочило узкое белое лезвие.

– Брось нож!

Парень не пошевелился.

– Брось! – твердо повторил Воронцов, подступая вплотную.

Опустив голову, грабитель уронил нож на землю. Лезвие глухо звякнуло о камень.

– Сумку!

Тот послушно протянул черную кожаную сумочку на ремне. Но едва Воронцов коснулся ее, как ослепительный желто-зеленый шар полыхнул у него перед глазами… Потеряв равновесие, он упал. И уже сквозь затихающий гул услышал торопливые удаляющиеся шаги.

Придя в себя, Воронцов первым делом схватился за сумку. Она была рядом. Андрей Иванович прижал ее к груди.

– Мя-а-а-у! – раздался где-то неподалеку жалобный писк.

Воронцов огляделся – никого. И снова:

– Мя-а-ау!

В сумке зашевелилось… Воронцов «вжикнул» молнией и опешил. Котенок! Маленький рыжий котенок был внутри… Ни денег, ни документов, ни драгоценностей…Только подстилка из шерстяного платка.

«Идиотка! А если б он меня ножом?!»

Гудела голова, левая сторона лица наливалась свинцовой тяжестью. Воронцов потрогал заплывший глаз, и подумал, что неплохо было бы приложить чего-нибудь холодного.

Девушка ждала его на пустынной улице. Увидев, бросилась навстречу.

– Догнали?

Воронцов, молча, подал ей сумку.

– Ой, как я вам благодарна!

Девушка извлекла из сумки котенка и, чмокнув в пушистую мордочку, посадила за отворот куртки.

– Чего же вы кричали? Я уж подумал…

– Коте-е-енок! – произнесла девушка так, что Воронцов сразу оттаял.

«Чего теперь… Все позади – и ладно».

Они пошли рядом. Андрей Иванович старался держать голову так, чтобы девушка не видела его подбитого глаза. Но она все равно заметила.

– Он вас ударил? Больно?

– Пустяки…

– Вы из милиции?

– С чего вы взяли?

– Не каждый решиться вот так…А вдруг у него нож?

– Нож, кстати, был.

– И что?

– Обошлось.

Они замолчали. Воронцов подумал, что уже целую вечность не гулял по ночному городу.

– Так, где же вы работаете? – снова поинтересовалась девушка.

– В школе… Историю преподаю.

– Здесь, в нашей?

– Нет. В другом районе… Здесь места не нашлось. А жаль… Я ведь рядом живу. Вон, видите? Верхний этаж, окна справа.

– Мя-а-ау! – пропищал котенок, пытаясь выбраться на волю.

– Сиди! – девушка упрятала его подальше и повернулась к Воронцову. – У подруги кошка пятерых принесла. И все такие красивые… А вам бы хотелось котенка?

– Не знаю, надо подумать, – отшутился Андрей Иванович.

Домой он явился заполночь. Жена еще не спала. В комнате мерцал экраном включенный телевизор.

Воронцов разулся, скинул на вешалку измазанный плащ. Сразу войти не решился… Постоял, переминаясь с ноги на ногу в прихожей.

– Где Надя?

– Звонила от однокурсницы. На метро опоздала, останется у нее ночевать. А ты чего поздно?

– С Золотаревым посидели… В шахматишки…

Супруга Воронцова – полная рыжеволосая женщина с низким голосом и ухватками базарной торговки, – возлежала на разобранном диване. Когда она увидела мужа, глаза ее округлились.

– О-у-у! – изумленно воскликнула Вера Михайловна. – Это еще что такое?!

– Подожди… Я тебе все объясню.

– Какой ужас! Пил?.. Не ври, я вижу!

Она неловко поднялась с постели. Под кружевами ночной рубашки колыхнулась рыхлая бесформенная грудь.

Воронцов молчал. Он, конечно, не рассчитывал, что его сейчас начнут жалеть, но все же…

– Где ты был, я тебя спрашиваю? А впрочем… Можешь не отвечать. Я и так знаю…Муж не вовремя пришел?

– Муж? – не понял Воронцов. – Чей муж?

– Известно чей… Той, у которой был…

– Что ты плетешь! Ну что ты плетешь!

– Просто так людям под глаз не наставляют.

– Много ты понимаешь!.. Да просто так – убить могут!

Он бросил на стул развязанный галстук и вышел вслед за супругой на кухню.

– Ты послушай, как дело было… Иду я по улице, слышу крик. Балбес какой-то на девушку набросился. Сумку отнял – и бежать. Я за ним… Догнал, а он нож выхватил…

– Ха-ха-ха! – неожиданно рассмеялась Вера Михайловна. – Поумнее ничего придумать не мог?

– Не веришь?!

Воронцов задохнулся от обиды… Кровь застучала в висках, глаза заволокло горячей пеленой.

– И не стыдно тебе… – жена укоризненно покачала головой. – Взрослый человек, дочь невеста… Вот завтра придет, пусть на папашу полюбуется.

Андрей Иванович хрястнул кулаком по столу.

– А мне не стыдно! Нисколечко! Ни капелюшечки!.. Я что, подлость какую-то совершил?!

Вера Михайловна оставила недопитый чай и молча поднялась из-за стола.

«Что толку ей объяснять, – устало подумал Воронцов. – Ларечница! Одни тряпки на уме… А ведь когда-то учила детей музыке».

Он открыл холодильник, достал из морозилки покрытую инеем пластмассовую решетчатую форму. Ковырнув ножом, извлек оттуда несколько кусочков прозрачного льда. Потом оторвал широкую полоску марли и завернул в нее холодные мокрые кубики.

«Ерунда! За ночь рассосется…»

Проснулся Андрей Иванович рано, еще до будильника и первое, что ощутил – смутное чувство тревоги. Подушка была мокрой от растаявшего льда. Он смахнул с лица влажную марлевую тряпицу и, с трудом приоткрыв заплывший глаз, отправился в ванную.

Ледяной компресс не помог. Левую сторону украшал огромный, отливающий чернильным цветом синяк. Воронцов ужаснулся, представив себе, как в таком виде появится в школе. Это было немыслимо.

– Алло! – произнес он в телефонную трубку. – Тамара Павловна?.. Это Воронцов. Я, наверное, не смогу сегодня на работу придти.

– То есть как? – опешила директор школы. – Что значит не смогу?

– Заболел.

– Когда успели? Еще вчера я видела вас здоровым.

– То было вчера.

– С ума сошли!.. Вы хоть помните, что у вас сегодня показательный урок.

– Помню. Но…

– Вы погибели моей хотите?

– Замените меня кем-нибудь, Тамара Павловна.

– Ну, кем, кем я вас заменю? Вы соображаете, что говорите?.. Проявите мужество, Андрей Иванович.

Воронцов молчал.

– Вы ставите под угрозу честь нашей школы, всего педагогического коллектива… Вы же волевой, сильный человек… Всего лишь на час, Андрей Иванович. А потом я вас отпущу.

Воронцов понял, что выбора у него нет. Эта старая дева от него не отстанет. Он собрался с духом:

– Хорошо, я приеду… Но предупреждаю – будет только хуже.

– Хуже? В каком смысле?.. Вы что, мне угрожаете?

– Ну, что вы, Тамара Павловна. Вы не так поняли…

Всю дорогу до школы Воронцов просидел на заднем сидении автобуса, прикрываясь газетой. Во взглядах окружающих чувствовалось молчаливое осуждение.

Поначалу Андрей Иванович хотел надеть темные солнцезащитные очки. Но на улице, как назло лил дождь. В такую погоду и в очках… Только полный идиот способен на такое.

Ну, что они смотрят? Ведь если разобраться, ничего постыдного он не совершил. Наоборот, повел себя, как настоящий мужчина. Почему только в кино можно умиляться отвагой героя? Отчего в жизни, если с синяками, так обязательно пьяница или хулиган?

Первый урок уже начался, поэтому школьные коридоры были пусты. Лишь рядом с учительской гремела ведрами уборщица тетя Люся. Воронцов на ходу поздоровался с ней, заметив, как взметнулись от удивления ее брови.

«Ну и пусть! Ну и ладно!.. Подумаешь!»

Он решительно толкнул дверь в учительскую. Несколько преподавателей, свободных от занятий, сидели за столиками. Здесь же была и директор школы Тамара Павловна.

– Здравствуйте! – бодро сказал Воронцов.

– Здра-а-а… – только и смогла выговорить потрясенная директриса.

Кто-то некстати прыснул … Возникла неловкая пауза.

Понурив голову, Андрей Иванович стоял перед коллегами, словно двоечник на педсовете. Впору было провалиться сквозь землю.

– Вы… Вы безответственный человек, Воронцов, – изрекла наконец директриса. – Как вы могли? В такой ответственный для всей школы момент…

– Но я же нарочно не планировал! Так получилось… – голос его дрогнул. – Я сейчас все объясню. Понимаете, было поздно, я шел домой, один… Вдруг слышу – кто-то кричит… Грабитель на девушку напал, сумку вырвал. Я – за ним. Догнал, а он на меня с ножом… Вот… Но сумку я девушке вернул.

– Зачем вы врете, Воронцов? Зачем?.. – Тамара Павловна говорила почти ласково, как с больным ребенком. – Напали на вас хулиганы, избили… Так и скажите. А выдумывать-то зачем? Мы же с вами взрослые люди!

Прозвенел звонок. В коридоре послышался шум, топот ног, крики. Засидевшаяся на уроке детвора дружно высыпала на перемену.

– По-вашему я вру? – Андрей Иванович вытянул жилистую шею и стиснув зубы, заиграл желваками. – Выходит, я вру!?

– Тихо-тихо! – воскликнула, отступая, директриса. – Что вы себе позволяете?

– А вы?.. Вы, всегда уверенные в своей правоте! Вы, никогда не знающие сомнений!.. Да вы опаснее любого бандита! Тот бьет ножом в сердце, а вы – прямиком в душу!

– Прекратите сейчас же! – возмутилась Тамара Павловна. – Хам!

– Да сами вы!..

Воронцов развернулся и хлопнул дверью.

«Уволят! Теперь непременно уволят… И пусть, не жалко!.. Зачем только ехал? Ну, сорвался бы этот урок. И что? Подумаешь, катастрофа!»

Прикрывая ладонью подбитый глаз, он спустился на первый этаж и хотел уже выйти на улицу, как вдруг неожиданно увидел возле раздевалки мужчину и женщину. А рядом с ними – своего ученика, грозу класса, хулигана и двоечника Славу Манушкина.

Воронцов вздрогнул… Ведь именно на сегодня он пригласил в школу родителей этого сорванца. Хотел поговорить с ними о его поведении. И что теперь?

Он быстро пошел назад, надеясь, что его не заметят. Но было поздно…

– Андрей Иванович! Подождите!

Притворившись глухим, Воронцов пулей взлетел на второй этаж, но Слава Манушкин не отставал.

– Андрей Иванович! Куда же вы!

Воронцов остановился. Торопливо дыша, спросил:

– Ну!.. Чего тебе?..

Парнишка от изумления разинул рот. Дикий восторг отразился на его лице.

– Мама! Папа! – радостно закричал он, отрезая Воронцову путь к бегству. – Идите сюда! Андрей Иванович здесь!

«Какой кошмар! – успел подумать Воронцов, глядя на поднимающихся по лестнице родителей. – Что я им скажу?»

Манушкин-старший, не дрогнув, пожал ему руку… Женщина удивления скрыть не смогла. И ее можно было понять.

– Хорошо, что вы пришли! – не дав им опомниться, начал Андрей Иванович. – Я, собственно, хотел поговорить с вами о вашем сыне. Дело в том, что он… Видите ли… Он…

Воронцов съежился под пристальным взглядом Славиной мамы и понес дальше что-то совсем уж нелепое.

– Он очень способный, не по годам развитый мальчик. На уроке физкультуры ему практически нет равных. А какой любовью, каким авторитетом он пользуется в классе!.. Да, есть у него маленькие сложности с физикой и математикой. Ну, так и что же?.. Не всем, извините, Энштейнами и Ковалевскими рождаться. Мы с вами должны в первую очередь помнить о том, что перед нами маленький человек, личность, если хотите… И мы всячески обязаны помогать, способствовать развитию всего лучшего, что в нем есть.

Андрей Иванович говорил и говорил: горячо, убежденно, почти без пауз. Слава Манушкин стоял потупясь, с пунцовыми от смущения ушами. Наверное, никто и никогда еще столько его не хвалил.

Спасительной трелью залился звонок. Воронцов с облегчением прервал свою речь и поспешил распрощаться.

– Спасибо, что пришли. А сейчас извините, у меня урок.

Воронцов любил свой предмет. Каждый раз старался открыть ребятам что-то новое, интересное. По привычке, сложившейся годами, он всегда так и начинал: «Здравствуйте! Сейчас я расскажу вам что-то очень интересное».

Войдя в класс, Воронцов услышал привычный шум отодвигаемых стульев. Ученики, вставая, приветствовали его… На задних партах теснилось несколько взрослых. Это были делегаты областной учительской конференции.

– Здравствуйте, дети! – ласково сказал Андрей Иванович, жестом показывая, что можно садиться. – А сейчас… – он выдержал паузу. – Я расскажу вам что-то очень интересное!

Звенящая тишина повисла над классом. Ни звука, ни шороха… И вдруг! Словно шквальный ветер грянул с небес – абсолютную, космическую тишину в одно мгновение разорвал громкий смех.

Смеялись все… И отпетые двоечники в помятых пиджаках, с протертыми на локтях рукавами, и круглые отличники, с аккуратными чистыми воротничками, и толстые тети с лысыми дядями, сидящие на галерке.

– Извините, – произнес Воронцов, не слыша собственного голоса. – Наверное, я расскажу об этом в следующий раз.

Дождь хлестал тугими холодными струями, вздымая на мутных лужах прозрачные пузыри. Кутаясь в поднятый воротник плаща, и держа над головой раскрытый зонт, Андрей Иванович торопливо шагал по залитому водой асфальту. Непогода была ему на руку.

«Иду, словно вор, и прячусь… – думал он, украдкой поглядывая по сторонам. – Что за нелепость!»

Тяготила необходимость объяснений с дочерью. Что он ей скажет?

Поднявшись на свой этаж, Андрей Иванович позвонил в дверь. Надя была уже дома.

– Ой!.. – воскликнула она, увидев его лицо. – Вот это да!

– А-а, это? … Полез вчера на антресолях прибираться – коробка с книгами упала.

Воронцов снял плащ и принялся развязывать шнурки на ботинках.

– Пап…

– Что?

– А ты у нас, оказывается, герой?!

Андрей Иванович поднял голову и с удивлением заметил веселую хитринку в ее глазах.

«Откуда узнала?»

Воронцов недоуменно застыл, не зная, что ответить… И тут из кухни в прихожую, маленьким пушистым комком выкатился котенок. Рыжий, с белым пятном на груди…