Текст книги "Морские волки. Навстречу шторму (сборник)"

XX. Под огнем зенитных пулеметов

– Флаг на нем есть?

– Не вижу.

– Это наш или чужой?

– Не знаю.

– Я не заметил на палубе ни одного человека.

– Я тоже.

– Снижаюсь и даю над ним круг, рассматривай.

– Советую быть осторожным.

Этот разговор через переговорную трубку происходил на «Разведчике рыбы», который летел на высоте шестьсот метров над морем.

Бариль и Петимко заметили внизу военное судно и сразу же определили, что это подводная лодка. Она всплыла на поверхность и стояла на одном месте, не подавая никаких признаков жизни. Металлическая палуба, освещенная солнцем, была открыта взглядам летчиков: неподвижная и пустынная. Бариль, делая над лодкой круг, опустился почти на двести метров. В это время Петимко ощутил, как что-то чиркнуло мимо его лица, и тут же заметил, как на борту самолета одновременно появились две отметины, словно кто-то резанул его невидимым лезвием. Несмотря на гулкий рокот мотора, он почувствовал сильный удар в крыло и, посмотрев туда, увидел несколько маленьких дырочек. Штурман, хоть и был моряком-рыбаком, а не военным, сразу же догадался, в чем дело.

– Стреляют! – крикнул он в переговорную трубку.

Бариль понял это одновременно со штурманом, потому что ему обожгло плечо, и он по звуку почувствовал неожиданную перемену в работе мотора. На палубе подводной лодки все так же не было видно ни одного человека, но, наверное, зенитные пулеметы осыпали самолет пулями. Стрельба заглушалась рокотом мотора.

Летчик рванул машину вверх, подальше от лодки. Через несколько секунд пули били только в хвост самолета, что могло стать причиной огромной опасности, перебей они штурвальные тросы. Но, к счастью для летчиков, тросы остались целы. Зато, очевидно, не все в порядке было с мотором. По прямой он тянул нормально, но высоту набирал понемногу, а выше шести сотен метров вообще не тянул.

– Как дела? – крикнул Петимко.

– Небольшое повреждение, – ответил Бариль, – надо идти на посадку. Подтянем пару гаек и полетим дальше.

Пилот знал, что небольшое повреждение нужно исправить как можно скорее, потому что минут через десять оно уже будет грозить большими неприятностями. Он сразу же начал снижаться, чем встревожил штурмана, который, оглядываясь назад, заметил, что подводная лодка полным ходом двинулась за ними. Там догадались, что самолет идет на вынужденную посадку, и решили догнать его и захватить.

Ни пилот, ни штурман не знали, чья это подводная лодка. У них даже мелькнула мысль «может, это советская», но тут же возникли сомнения. Во-первых, командир «Буревестника» сообщил им, что в этом районе нет советских подводных лодок. Во-вторых, с лодки, несомненно, рассмотрели самолет в бинокль и прочитали его название. И советская лодка, даже если не хотела бы, чтобы над ней кружил самолет, дала бы знать об этом сигнальными флажками, а не обстреливала воздушных разведчиков рыбы.

Попасть на подозрительную подводную лодку – такая перспектива летчиков совсем не прельщала, и, когда Петимко крикнул Барилю, что лодка идет за ними, Бариль быстро снизился и пошел над морем на бреющем полете, стараясь как можно быстрее скрыться из вида неизвестных подводников. А чтобы замести за собой следы, пилот повернул в открытое море, взяв немного правее, на восток. Он делал это специально, чтобы обмануть лодку.

Если самолет и будут искать, то, естественно, по прямой, по которой он скроется, и ближе к берегу. Тем временем он починит мотор, взлетит и будет искать «Буревестник», чтобы сообщить о своей находке.

Пройдя так несколько минут, Бариль выключил мотор и коснулся поплавками воды. Посадка была не слишком удачной; левый поплавок, судя по всему, был поврежден пулями во время обстрела, но, на счастье, не сломался.

Бариль взобрался на мотор и начал рассматривать повреждение. Его, как и полагал летчик, можно было быстро и легко починить. Немного беспокоил поплавок. Пилот пояснил Петимко, что теперь нужно быть осторожными, делать как можно меньше посадок, потому что если поплавок сломается, дело будет плохо. Оставалось после ремонта мотора, не поднимаясь в воздух, идти по морю, превратив самолет в моторную лодку, и рисковать поплавком только в самом крайнем случае.

Ремонт не занял много времени, но только Бариль его закончил, как обнаружилась новая неприятность. Петимко обратил внимание пилота на поверхность воды вокруг самолета. Она блестела маслянистыми разводами. Бариль бросился к бензиномерам и увидел, что горючее из одного бака вытекает с катастрофической скоростью. Оглядев баки, пилот увидел, что один из них пробит пулями.

Бензин из второго бака они потратили раньше. Починить пробитый бак было невозможно. Пилот решил как можно быстрее использовать тот бензин, который еще остался, и, включив мотор, двинулся по морю. И все же «Разведчик рыбы» шел не по прямой, а полукругом, обходя район, в котором боялся встретить подводную лодку. Поначалу самолет шел неплохо, оставляя за собой пенный след и поднимая волну, как торпедный катер. Но на половине этой дуги, в тот самый миг, когда они находились дальше всего от берега, мотор зачихал, оповещая о том, что горючее закончилось.

Бариль ругался и клял подводного пирата так, что Петимко даже восхитился. Наконец, немного успокоившись, пилот постучал деревянной ногой и сказал:

– Ну, я не утону. Меня моя деревяшка выдержит, а ты как?

Петимко рассмеялся и ответил:

– А у меня клипербот. Я, кажется, в еще более выгодном положении.

Оба улыбнулись. Но нужно было как-то думать о спасении. Пилот решил, согласно морским обычаям, выбросить знак про аварию.

– Ну, штурман, поднимай свои флаги, – сказал Бариль. – Может, кто-то нас заметит!

– А что поднимать, «ОВ» или «ОУ»?

– А какая разница?

– Первое означает «случилось несчастье, нужна срочная помощь», а второе – «случилось несчастье, нужна помощь». Можно еще такой сигнал: «ЩД», то есть «нужна помощь» или «ЩЕ», «нужна помощь, на судне несчастье».

– Да какая разница! Лишь бы кто-то увидел и сразу же подошел.

– Можно еще «БО», – это значит «имею значительные повреждения», или «ГБ», – «немедленно шлите помощь».

– Давай такой сигнал, чтобы нас, заметив, немедленно забрали отсюда.

– Можно еще…

– Да что ты мне «можно да можно». Поднимай хоть все флажки разом! – Бариль рассердился, но, глядя на штурмана, заметил, что тот смотрит на него не менее сердито.

– В чем дело? – спросил пилот.

– А в том, – ответил штурман, напирая на «в том», – что у нас нет ни одного флага, потому что, когда мы вылетали из Лузан, командир так спешил, что решил лететь без флажков.

Бариль вспомнил, что и вправду так все и было, протянул штурману руку и примирительным тоном сказал:

– Ну, давай помиримся, в этом я все-таки виноват.

Петимко махнул рукой и, выбравшись на крыло самолета, начал оглядывать море вокруг. Он вооружился биноклем и внимательно всматривался в пустынный горизонт, надеясь увидеть какой-то пароход, но вместо парохода на расстоянии нескольких сотен метров заметил странный плавучий предмет, который напоминал человека, но был при этом гораздо больше его размером. Внимательней присмотревшись, он понял, что это плавают два или три трупа.

– Петр Петрович! У нас, кажется, приятные соседи.

– А именно?

– Утопленники плавают.

Стуча деревяшкой, Бариль полез к штурману. Он тоже увидел неподвижных пловцов.

– Надувай, Степанович, клипербот и гони в разведку, – сказал Бариль. – Посмотри, что это за мертвецы.

Штурман взялся за клипербот и вскоре уже отталкивался веслом от самолета. Бариль, разместившись на поверхности крыльев, наблюдал, как лодочка быстро шла к утопленникам. Петимко греб изо всех сил. Он сидел спиной к самолету и лишь время от времени оглядывался назад.

Вот лодочка уже совсем близко к ним. И в этот момент пилоту захотелось протереть объективы своего бинокля, ему показалось, что мертвец вдруг зашевелился и поднял голову. Лодка остановилась рядом с утонувшими, и штурман склонился над водой. У Бариля от напряжения заболели глаза, он зажмурился, а когда вновь посмотрел, то ясно увидел, как Петимко кого-то затаскивает в лодку.

– Тю-тю, фью-фью-ю-ю! – свистнул пилот. – Значит, один еще живой. Лишь бы только этот медведь Степаныч не перевернул клипербот, а то придется мне плыть им на помощь. – И он вопросительно глянул на свою ногу.

Назад штурман возвращался очень медленно. Он буксировал за собой утонувших.

– И чего он мертвецов сюда тянет? – спрашивал сам себя Бариль. – Что ж там за драгоценность?

Когда клипербот подошел совсем близко, пилот увидел, что за лодкой плывет только один мертвец, да и тот… одной рукой загребал воду.

– Эй, на лодке! – закричал Бариль. Сорвав с головы шлем, он потряс им в воздухе, выражая этим свои самые наилучшие чувства.

Петимко не отвечал. Он греб изо всех сил, стараясь как можно быстрее пришвартоваться к «Разведчику рыбы». Наконец резиновый борт коснулся самолета, и пилот помог штурману вытащить из лодочки девочку, почти без сознания. Ее посадили на место наблюдателя, потому что положить ее в маленьком самолетике было негде, разве что на крыльях. Потом вытащили того, кто оставался в воде, и, очевидно, едва держался за поплавок. Это был парень, которого штурман узнал только тогда, когда тот оказался на хвостовой части фюзеляжа.

– Марко Завирюха! – удивленно воскликнул Петимко. Он несколько раз встречал юнгу с «Колумба» и очень огорчился, когда узнал в Соколином о его гибели. В воде он сначала его не узнал.

Услышав имя Марка Завирюхи, Бариль тут же понял, кто перед ним.

– Люда Ананьева? – спросил он, показывая на девочку, которую, как и Марка, он никогда раньше не видел.

– Нет… – хрипло ответил Марко. – Дайте воды!

Штурман немедленно протянул парню фляжку с водой, но тот жестом показал, что сначала нужно напоить девочку, и назвал ее:

– Яся Найдена.

Пока штурман вливал воду Ясе в рот, Бариль спросил Марка:

– Люда Ананьева утонула?

– Нет, она на подводной лодке.

Напившись воды, девочка открыла глаза, ей, видимо, сразу стало легче. Петимко пришлось устраивать спасенных на крыльях самолета. Пилот помогал изо всех сил, насколько ему позволяла деревяшка. Нужно было что-то подстелить, приспособить все так, чтобы неожиданные гости не скатились с плоских крыльев. Наконец, надо было раздеть их, вытереть, а потом переодеть в сухую одежду. Цейхгауза в «Разведчике рыбы» не было, поэтому обоим летчиком пришлось снять из-под комбинезонов часть своей одежды и отдать спасенным. Ясю одели в костюм Бариля, и одна штанина у нее была короткой, а вторую пришлось закатывать. Костюм Петимко хоть и выглядел на Марке длинным и свободным, но в целом подошел, а после переодевания парень почувствовал себя намного лучше. Он сразу же хотел встать, но штурман приказал отдыхать обоим.

Было уже шестнадцать часов без пяти минут, солнце припекало почти так же, как раньше, но ветер с юго-запада принес с собой немного прохлады. Горизонт оставался пустынным. Петимко, подсчитав свои измерения, показал Барилю на карте их местонахождение. Оба пришли к неутешительному выводу, что «Разведчик рыбы» оказался довольно далеко от линии, по которой курсируют пароходы между Лузанами и соседними портами. Правда, где-то поблизости проходил путь экспрессных пароходов, раз в три дня поддерживающих пассажирскую связь с заграницей. Завтра можно было надеяться встретить один из них.

– Нас будет искать «Буревестник», – сказал пилот, – хотя сегодня вряд ли найдет, потому что мы отлетели далеко, а потом, убегая, сменили курс, и он прежде всего будет искать нас там, где мы должны были пролетать, как договорились с командиром эсминца. Главное – в шторм не попасть, а так мы несколько дней просидеть сможем. Воды немного есть, аварийного запаса на три дня хватит.

– Шторма быть не должно, – ответил штурман. – А вот ветра надо ждать, но не больше пяти баллов.

– Нет худа без добра, нам все-таки повезло, – Бариль показал на спасенных.

– Я, понимаешь, подплываю, смотрю, один шевелится… Ну, услышал голос – скорей к ним. А они совсем уже обессилели. Если б не этот поплавок, давно бы уже оказались на дне.

– Ну-ка, вытащи его, посмотрим, что оно такое.

Петимко наклонился и вытащил резиновую подушку, которая держалась на воде между клиперботом и самолетом. Оба с интересом рассматривали спасательное устройство.

– Надувная подушка, – сказал Бариль. – Но я такой никогда не видел. Откуда они ее достали?

– Это с подводной лодки, – сказал Марко, поднимаясь над крылом самолета. На другом крыле точно так же показалась Яся.

– О, детки, вы уже в себя пришли? – обрадовался Бариль. – Тогда давайте поговорим. Откуда вы здесь, среди моря, взялись?

– Нас выбросили с подводной лодки, – ответил Марко.

– Чья это лодка?

– Не знаю.

– Ну и дела!

Марко рассказал о приключениях на подводной лодке, а после этого сказал про свой синий пакет. Теперь вместе попробовали его открыть. Выяснилось, что пакет был из непромокаемой бумаги. Прочитать документы никто не мог. Петимко, который знал иностранные языки, отметил, что документы зашифрованы.

– Ничего, это не беда, – заявил Бариль. – Вы молодцы, что раздобыли его. У нас найдутся такие специалисты, что самый запутанный шифр за день-два разберут.

XXI. Паруса на самолете

Юго-западный ветер усилился до трех-четырех баллов и понемногу относил «Разведчика рыбы» на северо-восток. Летчики лишь радовались этому, потому что в итоге приближались к берегу. Петимко уверял, что с такой скоростью дня за три-четыре их донесет до Лебединого острова. К сожалению, он не мог ручаться за то, что ветер продержится хотя бы до ночи. И никаких подтверждений того, что ветер не изменит направления, он тоже дать не мог.

– Одним словом, товарищ метеоролог, – сказал Бариль, – выражаю вам свое неудовольствие, раз вы не можете устроить нужный нам ветер.

– Зато, – ответил Петимко, – я могу соорудить неплохой парус, который в два или три раза ускорит наше движение.

– Из чего?

– А из наших парашютов…

– У-у-у. Правильно! Это дело.

– Тогда дружно за работу!

В половине шестого на самолете уже заканчивали устанавливать паруса. Распустили парашюты, натянули их между тросами, которые шли от крыльев, а кроме того, приспособили мачту, связав для этого весла от клипербота. Марко, привыкнув иметь дело с парусами, продемонстрировал немалое умение и получил за это благодарность и похвалу Бариля. В шесть часов самолет уже шел под парусами со скоростью свыше трех миль. Бариль сидел за штурвалом и довольно удачно правил рулем, словно всегда плавал на таком самолете-паруснике.

Ясю посадили в кабину наблюдателя, а Петимко и Марко устроились верхом на фюзеляже. Это было не очень удобно, но при той скорости, с которой двигался самолет, вполне терпимо. Если бы это было во время полета, их бы сразу сорвало потоком воздуха, а сейчас они чувствовали себя примерно так, как будто сидели на корме лодки, спустив ноги за борт.

Через полчаса Марко, рассматривая горизонт в бинокль, увидел какую-то черную точку немного левее от них. Петимко, посмотрев в том же направлении, подтвердил наблюдения Марка.

– Пароход? – спросил пилот.

Штурман и юнга это подтверждали. Когда же стали подплывать, у обоих появились сомнения. Какое-то странное судно, казалось, застыло на месте.

– Может, это подводная лодка? – спросил Бариль, и, встревожившись, взялся за бинокль. Однако, хорошо присмотревшись, убедился в том, что это не лодка. Когда самолет-парусник подплыл ближе к судну, стало ясно, что это все же пароход, между двух мачт которого вырисовывалась труба. Вот только этот пароход сидел почему-то очень глубоко в воде.

– Наверное, у него случились какие-то неприятности, – говорил штурман, продолжая рассматривать пароход в бинокль.

– Там «ОВ» или «ОУ» не видно? – спросил пилот.

– Подойдем ближе – сразу увидим.

Приближался вечер, ветер начал стихать и, как назло, совсем утих, когда самолет оказался примерно в полумиле от парохода.

Теперь уже было ясно видно, что пароход наполовину затоплен. Никаких признаков жизни на нем не замечалось: не шел дым из трубы, никто не ходил по верхней палубе, лежавшей почти на одном уровне с водой. Никакие флажки-сигналы не бились на мачтах.

– Его, наверное, оставили, – сказал штурман, – а он все не тонет.

– Ты думаешь, он скоро может затонуть?

– Кто его знает. Мне кажется, что с тех пор, как мы его видим, он больше не погружается.

– А если подплыть к нему на клиперботе и осмотреть внимательней, это очень опасно?

– Все можно, если осторожно. Давай я отправлюсь туда.

– Смотри, чтоб тебя не потянуло на дно вместе с ним.

– Если за то время, пока я доберусь до него, он не затонет глубже, то и бояться нечего. А если будет заметно погружаться, я просто не стану к нему приближаться.

– Возьмите меня с собой, – попросил штурмана Марко.

– Давай. Оно и правда, вдвоем мы быстрее управимся.

– Вот моряки, бросить нас хотят! – засмеялся Бариль, обращаясь к Ясе.

– Пусть плывут, – ответила девочка. – Мы же на вашей машине тоже не пропадем.

– О, молодец! – похвалил ее Бариль и добавил: – Мы на этой машине еще всех спасем.

Клипербот отправился в плавание. Петимко и Марко спешили, чтобы успеть вернуться назад до темноты; солнце уже висело очень низко над горизонтом, и времени у них оставалось мало.

Гребли они по очереди, хоть Марко еще и чувствовал боль в руке. Хотя после короткого отдыха рука почти перестала болеть, но все же давала о себе знать. Яся тем временем вылезла на верх самолета и махала им платочком.

– Это чудесная девочка, – сказал Марко штурману и коротко изложил ему историю Яси Найдены. Когда же пересказал последний разговор со шпионом, Петимко даже перестал грести и довольно захохотал.

– Вот так девочка! Что ж вы ее дефективной-то считаете? Она же умнее сотни обычных девчонок и мальчишек!

До полузатопленного парохода оставалось метров полтораста, и осторожность требовала внимательности. Корма почти целиком погрузилась под воду, наверное, на полметра. Обходя пароход с кормы, Петимко несколько раз громко крикнул, чтобы проверить, не остался ли кто на пароходе, но никакого ответа не получил.

– Шлюпки с левого борта не видно, – сказал штурман. – Значит, на той шлюпке команда оставила пароход. Нам бы название его прочитать…

Но сделать это не получалось, потому что нос парохода еле выглядывал из воды, и под самым краем они разобрали в свете исчезающего за горизонтом солнца только латинское «S», это была последняя буква названия парохода. Обойдя вокруг парохода «S», как назвал его Петимко, оба моряка, старший и младший, глянули друг на друга и выразили одну и ту же мысль:

– Подойдем к борту…

– Он не скоро потонет, – успокаивающе сказал штурман. – Я такие случаи знаю. Иногда пароход с трубой под водой исчезнет, а мачты еще несколько дней сверху торчат. Когда-то я плавал на севере, в Карском море. Мы наткнулись среди моря на мачты над водой. Это была шхуна «Белуха», которая затонула за две недели до того, на сто миль дальше к югу от места нашей встречи. Наш пароход прошел мимо тех мачт, и никто не знает, сколько еще они держались на поверхности воды. Значит, где-то в цистернах остался воздух и не выходит или трюм чем-то плавучим наполнен.

Наконец подплыли к борту парохода, то есть клипербот заплыл на сам пароход и остановился возле трапа, который вел с затопленной кормы на шлюпдек. Осторожно, чтобы не замочить ноги, Петимко ступил на сходни трапа и привязал резиновую лодочку к поручню. За ним вылез Марко.

Из воды торчали лишь палубные надстройки, капитанский мостик, радиорубка, труба и мачты. По нижней палубе можно было пройти, но при этом пришлось бы замочить ноги почти до колен. По внешним признакам Петимко мог лишь определить, что это иностранный пароход. У них было очень мало времени, поэтому осматривать помещения они не могли. Штурман только хотел зажечь бортовые огни на капитанском мостике, чтобы избежать неожиданной аварии, которая бы могла произойти ночью, если бы тут проходил какой-то пароход. По этим огням с «Разведчика рыбы» могли также следить за этим «плавучим рифом» и, если он утром не уйдет под воду, еще и воспользоваться им. Петимко прошел с Марком по шлюпдеку, поднялся на капитанский мостик и заглянул в штурманскую рубку. На столе лежала английская карта с проложенным на Лузаны курсом. Над курсовой линией, начерченной мягким карандашом, стояла надпись: «2 20. 7/VIII».

– Два часа двадцать минут седьмого августа, – сказал штурман. – Значит, авария случилась сегодня ночью.

Ни судового, ни вахтового журналов не было. Очевидно, их забрали вахтенный или капитан, когда отплывали на шлюпке. В целом же вид штурманской рубки свидетельствовал о том, что покидали ее в большой спешке. Не задерживаясь, Петимко вылез из рубки и начал зажигать бортовые огни. Оба были с исправными керосиновыми лампами, но в них почему-то лопнули стекла. Зажигая фонари, Петимко вспомнил, что в окне штурманской рубки тоже почему-то высажено стекло.

Закончив с фонарями, оба вернулись обратно на клипербот.

Солнце уже скрылось за горизонтом, небо на западе алело. Неподалеку виднелся «Разведчик рыбы». Посмотрев на самолет, штурман поставил ногу в клипербот и еще раз обвел прощальным взглядом утопающий корабль. Его внимание привлекли несколько железных бочек, поставленных стоймя под стеной надстройки, которая была скорее всего кубриком. Вид бочек заинтересовал штурмана, и он попросил Марка подплыть туда. Он прочитал надпись на бочке, заволновался, быстро обшарил ее и нашел с другой стороны краник, который довольно легко открылся. Из краника полилась жидкость. Он поднес руку к носу, понюхал и крякнул с таким удовольствием, с каким старый пьяница после долговременного вынужденного режима трезвости находит водку.

– Чем пахнет? – спросил Марко.

Штурман поднес ладонь к его носу. Парень понюхал, прищурился и сказал:

– Бензин! Хороший бензин!

Юнга не раз выполнял обязанности моториста на «Колумбе» и разбирался в горючем. Он знал всякие виды топлива, начиная от наихудшего – лигроина – и заканчивая авиационным бензином, который иногда где-то находил Левко. Он сразу же понял, насколько ценна их находка.

– Как же нам его взять? – спросил Марко.

– Вот я и сам думаю, но этой бочки нам вдвоем вообще не осилить, да если бы и осилили, клипербот ее не поднимет. Нужно спустить шлюпку, но вдвоем мы тоже не сможем это сделать, у тебя же рука болит. Если бы был ветер, мы бы подтащили сюда нашего «Разведчика»… но ветра нет. Может, ночью подует…

– Знаете что? – предложил юнга. – Поезжайте сами клиперботом до самолета, заберите оттуда нашего командира, а я буду ждать вас здесь. Втроем спустим шлюпку, перекатим каким-нибудь способом туда наш бензин и доставим его к самолету.

– Да ну, оставить тебя! А если этому «S» приспичит пойти ко дну?

– Это будет не так быстро, а вот пока мы будет дожидаться ветра, то он действительно может с нами распрощаться.

– Так давай, я останусь, а ты плыви за Барилем?

– У меня болит рука, я не смогу долго плыть, – ответил юнга.

Петимко почему то не очень хотелось оставлять парня одного на этом не слишком надежном пароходе, но, взвесив обстоятельства, он согласился. Марко полез обратно на шлюпдек, а шкипер на клиперботе отошел от парохода.

Парень наблюдал, как удаляется лодочка, пока она, наконец, не исчезла. На самолете засветились бортовые огни. Очевидно, Бариль включил маленький аккумулятор. Парень сел возле шлюпки, смотрел на черную воду моря, в которой начали отражаться первые звезды, и терпеливо ждал возвращения клипербота. Так он просидел довольно долго, а затем вдруг насторожился: где-то совсем близко послышалось то ли рычание, то ли мяуканье. Оно становилось все громче. И, словно в ответ, в темноте, на затопленном пароходе зарычал какой-то зверь. Вскоре к нему присоединился другой.