Текст книги "Морские волки. Навстречу шторму (сборник)"

Уже взошло солнце, начался новый день, а в бухте все оставалось по-старому. Никто ничего не знал о судьбе Тимоша Бойчука. Утром усилился ветер с моря, в море поднялась волна, а в бухте прибоем заливало берег. Рыбаки снова вышли на поиски своего бригадира, пересекли бухту в разных направлениях в надежде найти если не его самого, то хотя бы каюк. Шло время, никто не приносил никакой утешительной вести. Наконец над причалом возле Соколиного закурился дымок. Это был знак лодкам возвращаться. Одна из лодок нашла на западном побережье труп Тимоша Бойчука. Бригадир утонул, но при каких обстоятельствах и куда делся его каюк – было неизвестно. Посиневший утопленник лежал на пристани, прикрытый парусиной. На нем была та же одежда, в которой его вчера видели товарищи, не было только кепки. Допуская, что по какой-то причине каюк перевернулся, все удивлялись, почему Тимош, оказавшись в воде, не разделся. Он был известен как неплохой пловец, который догадался бы раздеться и доплыть до берега.

Над Тимошем, заламывая руки, причитала жена. Тихо рыдала мать. Здесь же на песке сидела и Яся. Девочка сцепила зубы, закрыла глаза и, держась руками за голову, в своей неподвижности была олицетворением неимоверной скорби. Судьба улыбнулась ей, когда она, после тяжелого детства, попала в семью Тимоша Бойчука, где к ней отнеслись так тепло и чудесно, как к родной. Семью постигло горе, и Яся его чувствовала. Она хотела подойти к жене Тимоша, обнять ее, хотела прижаться, как к матери, высказать всю свою доброту и скорбь, но ей было стыдно перед посторонними, стоявшими вокруг. В эту минуту ей не хватало твердой товарищеской поддержки, которую она могла бы получить от Люды, Левка и Марка. Но все они были в море, на «Колумбе», и неизвестно когда вернутся.

Тимоша перенесли в его дом и начали готовиться к похоронам. Решили хоронить обоих утопленников вместе, под вечер, потому что в море уже увидели шаланды и знали, что скоро все вернутся в выселок. Тимоша обмыли и переодели. Женщины, занимавшиеся этим, обратили внимание на правую руку покойного. Он крепко сжимал кулак, словно что-то держал в нем. Хотели разжать его, но пальцы были словно каменные. В конце концов, одному из рыбаков это удалось. Из кулака утопленника выпала пуговица. Рыбак поднял ее и, горько усмехнувшись, сказал:

– Последний улов на морском дне.

Потом начал внимательно разглядывать эту пуговицу. Присутствующие женщины тоже заинтересовались ею. Быть может, Тимош, утопая, хотел раздеться, рванул за пуговицу, оторвал одну и больше ничего не успел сделать. От чего именно он оторвал эту пуговицу, никто не проверял, потому что одежду вынесли. Наверное, от куртки. На пуговице был какой-то незнакомый рисунок. Вероятно, Тимош раздобыл пуговицу где-то в городе. Рыбак спрятал ее в карман, решив, что это будет памятью о Тимоше.

Вскоре в бухту вошли шаланды. Рыбаки вернулись с большим уловом, но их радость была омрачена печальной вестью о смерти двух человек.

Под вечер собралось охваченное скорбью все население выселка. В полном составе пришла геолого-разведывательная партия. Рабочие принесли красные знамена с черными траурными лентами. Друзья подняли на руки два гроба и под звуки похоронного марша двинулись к маленькому кладбищу.

На гробах лежали венки из живых цветов.

Когда последние комья земли упали на свежие могилы, день подошел к концу. Рыбаки долго стояли над ними в молчании, вспоминая тех, кто упокоился там навеки.

Садилось солнце. Далеко в море появились две черные точки. Какие-то суда приближались к острову. Одно из них вырастало очень быстро, второе шло медленнее.

После трехдневного пребывания в море «Колумб» встретил косяк скумбрии, и рыбаки при помощи трала наполнили шхуну рыбой. На четвертый день шхуна, взяв курс на Лебединый остров, направилась к берегу. Экономя горючее, шкипер велел выключить мотор и, используя свежий попутный ветер, идти под парусами. Рыбаки и команда, кроме рулевого, отдыхали. Марко с помощью Люды еще с утра наготовил для всех еды на целый день, и теперь, в свободное время, учил азбуку Морзе. В последние недели его обучение пошло быстрее, потому что Люда тоже интересовалась радио. Они приобрели два телеграфных ключа и батарейку и каждую свободную минуту выстукивали друг другу радиограммы. Поначалу получалась бессмыслица, как во время игры в «испорченный телефон». Но с каждым днем у них получалось все лучше. Когда сегодня показался остров, Марко выстучал Люде:

–. .– –. – .–. .. –.. – –. – .

… ..– –.. –. –

Это означало: На горизонте судно.

Девушка обернулась и увидела вдалеке, на противоположном конце острова, почти сразу за кормой шхуны, едва заметный дымок. Скоро на горизонте появилась черная точка: очевидно, их догонял какой-то пароход. Всматриваясь в эту точку, Люда вспомнила, что в учебниках географии рассказывают о том, как на море можно убедиться, что форма Земли – шарообразная. Для этого учебники советовали наблюдать появление корабля на морском горизонте. Сначала наблюдатель увидит на горизонте верхушки мачт, затем верхние реи, потом среднюю часть корабля и, наконец, весь корабль. Люда внимательно рассматривала горизонт, чтобы проследить все эти изменения, но, заметив дымок, а потом черную точку, она не видела ни верхушек мачт, ни средних рей. Пароход появился сразу, быстро увеличивающейся точкой.

Неизвестный пароход догонял их все быстрее и быстрее. Скоро они узнали военный корабль, а через время убедились, что это был их старый друг – эсминец «Буревестник». Он тоже держал курс на остров, обогнал «Колумба» и перед самым заходом солнца вошел в бухту. Рыбаки с завистью смотрели на скорость, с которой шел эсминец. Стах Очерет, зная, что его пассажиры хотят быстрее попасть домой, велел Левку включить мотор. Это было своевременно еще и потому, что ветер стихал и скорость шхуны начинала снижаться. Когда мотор затарахтел, у рыбаков сразу повысилось настроение. Они даже запели песни, чувствуя близость своих домов и семей, которым принесут радостную новость про улов скумбрии, наиболее ценной в их районе рыбы.

Марко теперь хлопотал возле бачков с горючим, помогая Левку. Люда подошла к рулевому и тоже предложила свою помощь, но тот поблагодарил и попросил приготовить чай, потому что Очерет не собирался отпускать команду на берег. Он решил задержать шхуну в бухте только до рассвета, а поскольку они подойдут к берегу довольно поздно, то им останется подождать каких-нибудь четыре-пять часов. Как только начнет светать, шхуна отправится в Лузаны. Поэтому команда «Колумба» ужинать и завтракать в выселке не будет. Люда тоже собиралась остаться на «Колумбе», так как ей нужно было в город. Она знала, что отца в выселке сейчас нет, и считала, что лучше на берег не сходить, а следующим вечером вернуться из Лузан, тогда ее плавание на «Колумбе» закончится.

По просьбе Андрея Камбалы девушка начала готовить чай. Впрочем, Андрей не столько любил настоящий чай, сколько разные фальсификации, которые специально для него придумывал Марко. На камбузе Марка Люда нашла «чай» морковный, шиповниковый, розовый и даже лавровый. Этот последний «чай» Марко приготовил из пережженного лаврового листа. Обычно Андрей просил себе специальной заварки, в состав которой в разных пропорциях входили все эти специи и немного настоящего чая. Тем временем пока Люда занималась этим сложным напитком, к ней подошел Марко и сказал, что в бухте они застанут эсминец «Буревестник».

– Шкипер обещал отправить на эсминец подарок – мешок скумбрии, – говорил Марко. – Так что нужно отобрать самую лучшую. Ты мне поможешь, Люда. Сегодня мы уже не сможем отвезти, потому что к кораблю ночью никого не подпускают, сделаем это завтра перед отходом. Солнце уже село. Зашло, как сказал шкипер, к туману, его это беспокоило, но после продолжительного обсуждения все рыбаки пришли к выводу, что хотя завтра будет туман, продержится он недолго и «Колумб» сможет его переждать, а возможно, даже не встретит.

В бухту зашли, когда уже совсем стемнело, пользуясь светом огонька на плавучем бакене и светом фонаря на причале у берега. Рыбаки попрощались с командой и покинули шхуну. Их никто не встречал, все уже спали: было около полуночи. В глубине бухты, ближе к безлюдному юго-восточному берегу, стоял эсминец. Его покрывала тьма, но он давал о себе знать, время от времени бросая вокруг мощный луч света из прожектора. Под этим светом чернела вода в бухте и белели домики на берегу.

«Колумб» остановился в отдалении от берега. Шкипер поставил шхуну на якорь и велел команде ложиться спать. Никто из них не знал о событиях последних двух дней в Соколином.

Первым на вахту стал Марко. Люда тоже не спала. Она отбирала лучшую скумбрию, чтобы на рассвете передать свой подарок «Буревестнику». Серебряная чешуя блестела при свете рыбацкого фонарика. Юнга и девушка разговаривали тихо, чтобы не мешать трем старшим товарищам, которые сразу заснули на корме, отдав рубку в распоряжение Люды. Впрочем, под кожухами на палубе чудесно спится и в холодные ночи, даже в ноябре.

В бухте чувствовалась рябь, она то поднимала, то опускала шхуну и немного покачивала ее с боку на бок, потому что волна шла, как говорил Марко, в правую щеку, а бриз прилетал с левой стороны кормы. Люда не боялась качки. А Марко давно привык ко всем неприятностям морской жизни, к которым относится и качка, и ощущал ее только в одиннадцатибалльный шторм. А сейчас до шторма было не просто далеко, наоборот: рябь стихала, бриз вот-вот должен был успокоиться до самого утра. Шхуну качало все меньше и меньше.

Оба дежурных успели выспаться днем и теперь, не чувствуя усталости, быстро работали.

За время своего недолгого знакомства Марко и Люда успели подружиться. Этому немало способствовали пережитые ими обоими приключения и опасности. Однако в глубине души Марко засела зависть и ревность к ее знаниям и спортивным успехам. Она была образованнее него. Успешно занимаясь спортом, Люда бегала и плавала быстрее него (хотя в последний раз в ответственный момент он обогнал ее), умела играть во множество игр, которые ему были неизвестны.

Несомненно, на его стороне было неоспоримое преимущество в знаниях морского дела, в выносливости и, возможно, в отчаянности. Они оба были чрезвычайно упрямыми в работе, но постороннему наблюдателю было бы трудно определить, у кого из двоих это качество более развито.

– Мне нужно поехать на берег, – говорила Люда.

– Зачем?

– Увидеть Ясю. Левко думает отвезти ее в конце месяца в Лузаны, устроить в школу для переростков. Она хочет и не хочет. А жена Тимоша отговаривает от этого, говорит, что сейчас ей в городе нечего делать, что с ней отдельно может заниматься и наш учитель.

– А почему она не хочет в город?

– Боится оказаться среди чужих людей.

– Я бы посоветовал другое, – сказал Марко. – Почему бы… не забрать ее в твой город? Через две недели я еду туда сдавать экзамены в техникум. В конце месяца ты тоже туда едешь. Очевидно, мы проживем там всю зиму. С нами она, наверное, согласится поехать.

– Наверное, хотя – кто знает. Я Левку на это намекала, но он и слышать не хочет. Говорит, что вы там все соберетесь, вам будет хорошо, а я останусь здесь с дядей Стахом и Андреем… Я согласна с тобой, Марко, что лучше ее забрать с нами, не оставлять ни здесь, ни в Лузанах. Ведь мы во время зимних каникул сможем приехать сюда втроем. А если за это время как следует поработаем с Ясей, то ее здесь никто не узнает. С ее способностями она за половину зимы хотя бы три первых класса пройдет.

Марко недоверчиво покачал головой, но Люда, загоревшаяся желанием взять Ясю с собой, не обратила на это внимания.

– Ты знаешь, – увлеченно говорила она, – я жалею, что этот мерзавец Ковальчук не умер раньше. Сколько времени потеряла Яся, находясь у него! Вот негодяй!

– Ну, знаешь, я Ковальчука уже забыл и никогда про него не вспоминаю. Вот тот фотограф – другое дело… Кажется, не проходит и дня, чтобы я о нем не вспоминал. Главное, куда он пропал? Ведь на следующий день был прочесан весь остров, осмотрен каждый кустик, проверено, на своем ли месте каждая лодка. Он каким-то образом сбежал или утонул в болоте.

– О, это страшный враг! И именно из-за него я боюсь оставлять здесь отца одного. Ведь он хотел убить папу. И, конечно, он же украл его портфель с документами. Правда, отец говорит, что самые главные документы он прятал в секретном месте, а в портфеле ничего особо важного не было. Правда, отец уверяет, что теперь Анч не посмеет здесь объявиться.

– Могут другого прислать. По-моему, нам теперь нужно следить, чтобы кто-то другой не появился вместо Анча. Кому положено наверняка тоже следят, а мы – сами по себе…

– А что же будет, когда мы поедем в город?

– Об этом нужно подумать.

Возможно, они бы что-то и придумали, если бы над кормой не появился шкипер и не велел им ложиться спать. Он свернул сигарету, медленно выкурил ее, думая о завтрашних делах в Рыбтресте, потом разбудил Андрея на вахту, а сам лег досыпать.

Теперь на носу шхуны сидел рулевой. Работы не было никакой, и он дремал в ожидании рассвета. Рябь почти стихла, ветра не было, чувствовалась свежая прохлада августовской ночи.

Левку, должно быть, снился какой-то сон, потому что он несколько раз переворачивался с одного бока на другой и что-то бормотал.

Приближался рассвет.

На рассвете на море и бухту упал легкий туман. Будто сквозь дымку проглядывали на берегу выселок, а в глубине бухты – корабль. Андрей разбудил Марка и Люду и сказал им, что пришло время отправляться с подарками на эсминец.

Оба не выспались и зевали во весь рот. Легонький каюк «Альбатрос», который Марко уже месяц возил на шхуне, был просто спущен за борт, и Левко сбросил в него мешок со скумбрией. На «Альбатросе» легко ставилась мачта и натягивались паруса, но в этот раз ветра не было, и юные рыбаки были вынуждены переплыть бухту на веслах. Люда устроилась у руля, а Марко сел грести. К этому времени туман усилился и закрыл берег и эсминец.

– Куда вы в такой туман? – обратился к ним Андрей. – Еще заблудитесь. Лучше переждите.

– А это у нас полет вслепую, – ответил юнга, – ориентируемся по прибору. – И указал на компас.

Где-то совсем близко послышались удары весел по воде. Кто-то в тумане плыл на лодке.

– О, еще какие-то мастера полета вслепую, – засмеялся Марко.

И правда, метрах в двухстах от шхуны проступили очертания каюка. Он быстро приближался к «Колумбу». Марко и Люда заинтересовались утренним гостем и ждали, когда он подплывет к шхуне. Каюк подходил все ближе, и вскоре они узнали Ясю Найдену.

– Молодец, Яся! – восхищенно крикнул Марко. – Как раз вовремя, чтобы встретиться.

Девочка подплыла молча, ни слова не говоря.

Муть утреннего тумана скрадывала грустное и встревоженное выражение лица. А ее молчание никого не удивило, потому что все к нему привыкли.

– Вот и переждите туман, если гостья прибыла, – посоветовал рулевой.

– Нет, – ответил Марко, – мы гостью с собой заберем. – Затем обратился к девочке: – Яся, оставляй свой каюк и перебирайся к нам.

– Перебирайся, Яся, – поддержала юнгу Люда. – Мы плывем на «Буревестник».

– Да куда вы в каючок втроем и еще с рыбой? – отговаривал их Андрей.

– Мы же легкие, – смеясь, ответила ему Люда.

– Утонете!

– Да мы такие, что море переплывем, – ответила девушка и обратилась к Найдене, чтобы та быстрее перебиралась на «Альбатрос».

Яся молча привязала свой каюк к тросу, спущенному со шхуны в воду, и перебралась к своим друзьям. Марко заработал веслами, и они отошли от «Колумба». Андрей наблюдал, как каюк, отплывая, терял очертания в тумане. На мгновение ему показалось, что каюк остановился и даже двинулся обратно, словно Марко не отважился плыть дальше. Но скоро туман поглотил лодку.

Андрей хотел разбудить шкипера и моториста, но, учитывая туман, решил дать им выспаться: все равно сейчас из бухты выйти не смогут. Правда, туман продержится недолго, потому что стелется низко над морем, и, как только солнце хорошо пригреет, он исчезнет. Взвесив все это, Андрей принялся наводить порядок на шхуне.

Андрей Камбала не принадлежал к числу очень храбрых моряков, но считался работягой, никогда не сидел без дела, разве что рюмка, крепкая сигарета или чей-то очень интересный рассказ могли ненадолго оторвать его от работы. Он редко сходил на берег, предпочитал оставаться на шхуне. Правда, в минуты опасности, в сильный шторм или еще в какие-то неприятные моменты он всегда уверял, что это его последний раз в море, что никогда больше его нога не ступит на палубу. Он клялся тогда, что будет ловить рыбу только удочкой на берегу. Но как только стихал шторм, исчезала опасность, Андрей Камбала забывал про свои намерения и обещания. Со Стахом Очеретом Андрей много лет прорыбачил еще до того, как они начали плавать на «Колумбе». В моменты, когда Андрей пугался, шкипер кричал на него, ругал и этим немного подбадривал.

Каждый раз в таких случаях Стах Очерет обещал, что в последний раз терпит на своем судне этого труса. Но как только погода налаживалась, ни шкипер, ни Андрей больше об этом не вспоминали.

Сопя, Андрей открыл канатный ящик и начал выбирать из него разный хлам. Там лежали обрывки тросов разной толщины, какие-то крючья, проволока, жестянки с краской и маслом, обрывки резины, жестяные трубки, стеклянные шарики от рыбачьих сетей. Андрей сложил их в определенном порядке, некоторые вещи рассматривал подолгу, пытаясь вспомнить их предназначение.

Прошло минут десять после отплытия «Альбатроса», когда Андрей, вскочив на ноги, замер, всматриваясь в туман и прислушиваясь. Из бухты, полной тумана, послышался крик. Кто-то звал на помощь. Дважды повторился этот крик и, затихнув, больше не повторялся. Андрею показалось, что кричали с той стороны, куда поплыл каюк. Прислушиваясь, он постоял несколько секунд, затем перегнулся через борт и крикнул сам:

– Го-го-го-о-о! Марко!

Громкий голос Андрея разбудил Стаха и Левка. Оба повскакивали на ноги.

– Что случились? – спросил шкипер.

Посовещавшись, решили, что моторист сядет в каюк Найдены и поплывет через бухту, ориентируясь на эсминец.

– Не было печали, – бурчал Стах. – Вот же мальчишка, наверняка какой-то фокус там вытворил.

Левко быстро спрыгнул в каюк, когда-то принадлежавший Ковальчуку, а затем по наследству перешедший к Ясе, отвязал его, оттолкнулся веслом от шхуны и поспешил в туман, ориентируясь по компасу, и время от времени громко кричал, а затем прислушивался, чтобы не пропустить ответный крик.

Весла погружались в воду и тотчас легко взлетали в воздух. Моторист хорошо умел грести. Шхуна быстро исчезла из его поля зрения, и он очутился в одиночестве.

– Отзывайтесь! – крикнул он. – Плывите ко мне!

Ответа не было. Левко не знал, сколько проплыл, но, видимо, был посредине бухты, когда донесся чей-то голос.

– Держись! Держись! Подавай голос!

Моторист понял, что кто-то спешит кому-то на помощь и сам повернул на тот голос. Прошло несколько минут, и он увидел шестивесельную шлюпку. Подплыв ближе, узнал краснофлотцев. Это шла шлюпка от «Буревестника». Краснофлотцы подплыли к нему и спросили, что случилось, почему он так разорался.

Левко извинился и сказал, что не имеет привычки орать, а потом объяснил, почему он здесь оказался. Краснофлотцы ответили, что они тоже слышали крик и спустили шлюпку, думая, что кто-то тонет. «Альбатроса» они не встречали, должно быть, разминулись, а может быть, на нем тоже слышали этот крик и поспешили на помощь. Но странно, что с «Альбатроса» не отзывались ни на крики краснофлотцев, ни Левка. Оставалось предположить, что он вытащил кого-то из воды и направился к берегу.

Решили вернуться на «Буревестник» и, если там не застанут Марка и девочек, пройти к береговому причалу, где «Альбатрос» уже точно должен быть. Левко перебрался на военную лодку, взявшую его каюк на буксир. Старшина скомандовал «Весла на воду», и они поплыли сквозь туман искать корабль. Им помогали компас, а затем звуки сирены, которую начали подавать с эсминца. Используя эти ориентиры, лодка быстро подошла к борту корабля. Там ее собирались уже поднимать, потому что дежурный командир, увидев в шлюпке постороннего человека, решил, что это спасенный рыбак. Но, узнав в чем дело, командир приказал шлюпке пройти к берегу.

Взяв по компасу курс на берег, шлюпка направилась к причалу. Там «Альбатроса» тоже не нашли. Левко забеспокоился, не заблудился ли Марко в тумане. Но как раз в это время туман стал рассеиваться. С берега уже можно было увидеть шхуну. Левко попросил краснофлотцев еще раз переплыть бухту и поискать «Альбатрос», а сам поспешил на «Колумб». Там его ждали взволнованные шкипер и рулевой.

Когда Стах Очерет узнал, что Марка и девочек не нашли, он тут же велел Левку включить мотор, и «Колумб» медленно двинулся вокруг бухты, держась близко к берегу. Шкипер думал, что «Альбатрос», заблудившись в тумане, прибился куда-то к берегу, или, в самом плохом случае, если с ним что-то случилось, трое пловцов должны были выплыть на берег, пусть даже в разных местах.

Шхуна, тарахтя мотором, проходила левым бортом на расстоянии полутораста метров от берега. Андрей стоял у руля, шкипер рассматривал берег, а Левко, время от времени поглядывая на мотор, следил за бухтой с правого борта.

Они никого не заметили на берегу за выселком. Никого и ничего не увидел и Левко в бухте. Прошли мимо бывшего дома Ковальчука и круто повернули. Туман рассеивался, и Стах Очерет надеялся, что вот-вот он совсем исчезнет. Шкипер нетерпеливо осматривался вокруг, ожидая, когда погода прояснится. И вот этот момент настал. Туман стал быстро исчезать, засияло солнце, и рыбаки сразу увидели остров и море. Дымка оставалась только на горизонте. Шхуна заканчивала обходить восточное побережье бухты. Миновали бакен и повернулись к эсминцу. Андрей заметил, что им с корабля посылают какие-то сигналы. Он сообщил об этом шкиперу.

– Зовут подойти, – сказал Стах и приказал Левку дать полный ход.

Приближаясь к «Буревестнику», обошли его по правому борту и увидели под кормой каюк. Это был «Альбатрос». В каюке, наклонившись, стоял краснофлотец и вычерпывал из него воду.

Экипаж «Колумба» заволновался. Переглянулись, но никто ничего не сказал: каждый прочитал в глазах другого одновременно надежду и тревогу. Они внимательно осматривали палубу корабля, но не увидели ни Марка, ни Люды, ни Яси. Рыбаки поняли, что на эсминце их нет. Так оно и было.

Перед тем как туман полностью рассеялся, военная шлюпка нашла посреди бухты наполовину затопленный каюк с надписью «Альбатрос». Ни в каюке, ни поблизости людей не было. Очевидно, с каюком что-то случилось. Быть может, будучи перегруженным, он зачерпнул воды и начал тонуть, а те, кто был в нем, попрыгали в воду. Куда они поплыли, неизвестно. В тумане они могли даже выплыть из бухты в море.

До полудня искали пропавших. Кроме «Колумба», в поисках участвовали краснофлотцы с «Буревестника» и все рыбаки Соколиного выселка. Только теперь Стах Очерет узнал о гибели нового инспектора и Тимоша Бойчука. Все жители Соколиного были встревожены событиями последних дней, и многие шепотом уверяли, что через день-два прибоем вынесет на берег трупы Марка, Люды и Яси. Все ощущали себя во власти таинственных, непонятных событий. Послали на Торианитовый холм сообщить профессору Ананьеву об исчезновении его дочери. Бледный, взволнованный, он прибыл в Соколиный, расспросил о сути дела и немедленно отправился на эсминец.

После полудня поиски прекратились. «Колумб» поднял траурный флаг и вышел в Лузаны. Рыба не могла ждать, ее нужно было сдавать на завод.