Текст книги "Морские волки. Навстречу шторму (сборник)"

Это случилось летом, в год рождения Гришки. Черная ночь опустилась на море. Волны тяжело разбивались о берег. Молнии раз за разом разрезали темноту, и раскатистые взрывы грома заглушали клекот моря.

В ту ночь рыбаки на Лебедином острове спали плохо. Кое-кто из них, несмотря на дождь, отправился к лодкам, чтобы проверить, не угрожают ли им волны. Среди ночи за косой, прикрывавшей бухту, в море замигал огонек. Какой-то пароход, борясь со штормом, приближался к берегу. Закутавшись в плащи, рыбаки молча следили за огоньками, которые мигали в море. Внезапно вспыхнуло пламя, исчезли раскачивающиеся огоньки, и воцарилась тьма. До берега долетел звук взрыва.

– На мину налетел! – воскликнул один рыбак.

– Или котел разорвало, – отозвался другой.

Над морем взлетела ракета. За первой – вторая, третья. Пострадавший пароход звал на помощь. Вскоре в море снова вспыхнул огонек, он разгорался все ярче. Это горел пароход. На берегу рыбаки быстро развели костер, чтобы указать пострадавшим, куда плыть на лодках. Пламя боролось с дождем. На фоне дрожащего костра выделялись суровые фигуры в плащах. Все молчали. Казалось, каждого мучит одна и та же мысль, а в горле застряли одни и те же слова. И первым эти слова произнес подросток Левко.

– А если у них не хватит лодок?

Рыбаки нерешительно переглянулись, но никто ничего не сказал. Свистел ветер, ревели разбушевавшиеся волны. Никто не рисковал предложить выйти в такую ночь в море.

– Дядька Стах, там же люди гибнут! – закричал Левко.

Мрачный Стах выпрямился. Он не сводил глаз с плавучего костра в море. Ни к кому не поворачивал головы. И тут с речью выступил рыбный инспектор. Он говорил, что надо помочь, уверял, что среди них нет трусов. Он громко уговаривал, но все стояли хмуро и неподвижно. И тут с мольбой закричал Левко:

– Дядька Стах, поплыли им на помощь!

Стах оглянулся на него, обвел всех взглядом, махнул рукой и глухо сказал:

– Пойдем! Пойдем! Люди же гибнут. Кто смелый, пойдем! – И пошел широкими тяжелыми шагами к шаланде. К нему присоединился Левко, а следом двинулись Тимош Бойчук и Андрей Камбала.

У костра еще минуту все молчали. Но вот, ничего не говоря, один за другим все зашагали к шаландам.

Побеждая волну, шаланды отчалили и исчезли в темноте. Левко остался на берегу. Взрослые не взяли мальчика, и он плакал от досады.

Стах велел ему поддерживать огонь.

Левко вернулся к костру. Там стоял лишь один человек – Яков Ковальчук. Рыбный инспектор остался на берегу.

Той ночью рыбаки из Соколиного выселка спасли почти всех пассажиров и большую часть команды парохода «Дельфин», который погиб от взрыва котла. В ближайшие дни спасенные покинули Лебединый остров. Осталась только маленькая девочка, родители которой погибли во время аварии. У нее была разбита голова, и она лежала без сознания. Девочку забрала к себе жена Якова Ковальчука. Малышка наконец пришла в себя, но, либо от удара по голове, либо от страха, забыла все, что знала раньше, забыла даже, как ее зовут. С трудом вспоминала слова и не могла ходить. Прошел год, прежде чем добрая женщина, окружив девочку материнской заботой и лаской, снова выучила ее ходить и говорить, и уже хвасталась ею, как родной дочерью. Инспектор не слишком одобрительно отнесся к действиям жены, но, когда через два года жена неожиданно умерла, он оставил Найдену – так ее называли – присматривать за порядком в своем доме. В выселок он девочку не пускал, в школу она не ходила, потому что была, как все говорили, дефективной.

Гуляя по острову, Люда размышляла об истории Найдены. Эту историю ей рассказала сестра Марка – Мария, и теперь девушка часто думала о девчушке. Больше она ее не видела, хоть несколько раз и проходила мимо дома рыбного инспектора. Во дворе у него всегда было пусто, никаких признаков чьего-то присутствия, и только дым иногда поднимался над трубой.

Со дня на день Люда ждала возвращения отца. Она гуляла по берегу бухты и вглядывалась в море, ожидая увидеть шхуну, пароход или шаланду, на которой прибудет отец. Через несколько дней должен был прийти «Колумб», и она надеялась увидеть и Марка.

Однако вместо «Колумба» пришла другая шхуна. Шкипер рассказал, что «Колумб» послали в открытое море, а оттуда он пойдет в Карталинский залив, на что уйдет дней десять-двенадцать.

Прошло дней восемь, Люда вновь обходила бухту, а когда заметила, что дошла до самого дома Ковальчука, то захотела увидеть Найдену и поблагодарить ее за спасение мальчика. Люда знала, что инспектора сейчас нет дома: он выехал в море на шаландах с рыбаками. Наверное, поэтому Люда и решилась осуществить свою задумку.

Домик выглядел вполне приветливо. Он белел посреди небольшого сада, окопанного канавой и огороженного камышовым забором. Участок располагался на холмике метров за триста от бухты. Люда повернула от берега и поднялась на холм по едва протоптанной тропинке. Через ограду на грядках возле дома она заметила девочку лет четырнадцати, в несуразном платье из грубой мешковины, босую, с ветхой соломенной шляпой на голове. Девочка стояла наклонившись. Она полола грядки и тихонько пела. Люда сразу догадалась, что это Найдена, и начала прислушиваться к словам песни.

 
Море, не злись,
Ветер, не вей,
Солнышко ясное, свети.
Милый, быстрее плыви!
 

В это время на огороде появился черный лохматый пес. Это было настоящее страшилище. Высунув язык и тяжело дыша от жары, он приблизился к грядке, на которой трудилась Найдена. Девочка заметила его, подняла голову и улыбнулась псу. Теперь Люда рассмотрела ее лицо. Пес наклонил голову, но тут же вскинул ее, насторожил уши, напрягся и посмотрел в ту сторону, где стояла Люда. Найдена снова взялась за работу, не заметив этого. Люда не стала ждать, когда собака ее обнаружит, и крикнула:

– Девочка!

В тот же миг пес залаял, прыгнул через грядку и бросился к забору. Найдена выпрямилась, увидела незнакомку и прикрикнула на собаку:

– Разбой, назад! Назад! Стой! Стой!

Услышав приказ, пес неохотно послушался. Он остановился на месте, но лаять не перестал.

Найдена стояла, не выказывая ни малейшего желания подойти к незнакомке, чтобы что-то сказать или спросить у нее.

Люда заговорила первой:

– Девочка, пожалуйста, подойди ближе.

Найдена подошла к забору. Следом за ней, перестав лаять, не спеша подтянулся и Разбой. Найдена молчала. Теперь Люда видела загорелое лицо русоволосой девочки, ее приплюснутый носик, глубокие синие глаза и заметный шрам над левым виском.

– Я пришла поблагодарить тебя за то, что ты спасла мальчика в бухте.

Найдена молча слушала, рассматривая незнакомую девушку. Люда, тоже помолчав, продолжила:

– Видишь ли, это я виновата, что он заплыл так далеко, а поблизости в то время не было лодки. Если бы ты не успела первая, мы вряд ли бы его спасли. Я и все мы очень-очень тебе благодарны.

Найдена все так же молчала. Люда следила за ее лицом, которое оставалось равнодушным и бесстрастным. Казалось, что девочка слышит слова, но тут же их забывает. Люда искала в лице Найдены черты, которые свидетельствовали бы о ее дефективности, но ничто, кроме этого странного молчания, не говорило о ненормальности. Выражение глаз Найдены отражало работу мысли. Она, казалось, очень заинтересовалась одеждой Люды.

– Ты очень хорошо плаваешь. А правда, что ты заплываешь далеко в море? Я в прошлом году закончила школу плавания и на соревнованиях в школе заняла первое место. Мне бы хотелось поплавать вместе с тобой.

Разбой отрывисто гавкнул и уселся у ног девочки.

Найдена, словно что-то припомнив, нахмурилась и, взглянув Люде в глаза, сказала:

– Уходите отсюда. Яков Степанович не любит, когда без него приходят чужие. Если он узнает, что вы приходили, он рассердится.

Возле Найдены алела чудесная роза. Люда решила попросить цветок и на этом закончить свой неудачный визит.

– Если можно, подари мне, пожалуйста, один цветок.

Найдена охотно сорвала несколько цветов, связала их вьюнком и бросила через забор. Люда ловко поймала их.

– Спасибо. Ты, если хочешь, приходи ко мне. Меня зовут Люда Ананьева. Мой отец – профессор Ананьев. Мы живем у моего дяди – шкипера Стаха Очерета. Одним словом, спрашивай меня у Очеретов. Приходи. Ну, до свиданья!

Она развернулась и пошла.

– Девушка, – услышала Люда позади голос Найдены и обернулась.

– Скажи, ты сама ботинки сделала? – спросила Найдена, показывая на сандалии у Люды на ногах.

– Нет, я купила.

– Угу! – Найдена отвернулась, позвала Разбоя и направилась к своей грядке.

В тот же день Гришка после раннего купания в компании с двумя ровесниками отправился искать приключений на пастбищах острова. Они оседлали длинные хворостины, представив себя как минимум командирами конного полка, и помчались по острову. Обогнули небольшое стадо коров, которые разбрелись между кустами без присмотра, пробежали вдоль небольшого ручья и разбежались в разных направлениях, договорившись, кто кого будет искать. Гришка забежал дальше всех. Вскоре он увидел пролив, который отделял остров от суши. По проливу плыла лодка, видимо, от Зеленого Камня к острову. Глазастый Гришка долго наблюдал за лодкой, ожидая, когда рядом появятся товарищи с выселка. Но те, наверное, подались в другую сторону и, не найдя его между кустами, решили вернуться в выселок. Гришке надоело прятаться. Мальчик заметил большую яркую бабочку и начал ее ловить. Бегал, пока не накрыл бабочку шапкой. Но когда бабочка оказалась у него в пальцах, она уже не блестела, поскольку потеряла часть своей яркой пыльцы и поломала крылья. Разочарованный Гришка выбросил бабочку и снова перевел взгляд на пролив. Лодка подошла к острову. На берег сошел человек, а лодка повернула назад. Прибывший двинулся напрямик через остров. Гришку этот приезд не интересовал, мало ли кто из Зеленого Камня приезжает! Мальчик решил вернуться в выселок. Он шел не по тропинке, а в высокой траве, которая доходила ему до плеч. В этой траве встречались чудесные синие и голубые колокольчики, а также белые с желтым центром ромашки. Люда как-то просила принести ей цветов, и сейчас Гришка об этом вспомнил. Он собрал уже довольно большую охапку, когда его догнал человек, шагавший от берега.

– Эй, мальчик! – позвал он.

Гришка увидел недалеко от себя высокого дядьку на узкой тропинке. Дядька был в белой фуражке, с плащом на руке. Через плечо на ремне у него висела какая-то коробка. В руке он держал большой чемодан. Дядька был одет в серый костюм, а на ногах у него были черные краги. Мальчик впервые его видел.

– Ты из Соколиного?

– Нет, я с маяка.

– А не подскажешь, как мне пройти к дому рыбного инспектора Ковальчука?

– Просто идите по тропинке, только когда перейдете кладку через ров, возьмите чуть-чуть левее. Там тропинки нет, но идти будете по ровному. А когда выйдете к бухте, увидите дом Ковальчука. Выселок направо, а его дом – налево… только далеко от выселка. Там ни одного дома нет до самого края.

– Спасибо, молодец! – Незнакомец небрежно бросил ему что-то блестящее, а сам пошел, не оборачиваясь.

Это блестящее упало в густую траву. Гришка удивленно проводил взглядом спину высокого дядьки, а потом опустился на колени – искать в траве блестящую штуку. После тщательных поисков нащупал серебряную монету – двадцать копеек. Блестящая, новенькая монета ему понравилась. Он плохо разбирался в стоимости денег, но знал, что за деньги можно купить конфет, орехов и красной шипучей воды в кооперативном магазине, который открывался в Соколином на час утром и на час вечером. Но мальчик не понимал, зачем тот дядька бросил монету.

Незнакомец был уже перед участком Ковальчука, когда почувствовал, что кто-то схватил его за руку. На мгновение он замер и резко обернулся всем телом. Кулаки его сжались, а лицо закаменело, в глазах мелькнул страх. Увидев перед собой мальчика, он облегченно вздохнул, но тут же нахмурился.

– В чем дело? – спросил он.

– Дядь, вы деньги потеряли, – ответил Гришка и протянул ему двадцать копеек. Незнакомец и удивился, и рассмеялся, таким чудаком показался ему мальчишка.

– Это я тебе дал.

– Нет, спасибо.

Гришка развернулся и побежал назад. Незнакомец спрятал монету и пошел дальше. Через несколько минут он стоял перед калиткой во двор Ковальчука. Крикнув, незнакомец стоял и ждал, чтобы кто-то вышел.

Вскоре из-за дома появилась Найдена. Она остановилась посреди двора и молча смотрела на посетителя. Разбой залаял еще громче, рвался к калитке, но через забор не прыгал.

– Яков Степанович дома?

– Нету.

– Отгоните собаку, мне нужно зайти.

Девочка покачала головой.

– Не могу, – сказала она. – Якова Степановича нет дома, без него не пускаю.

– Но почему? Я же никого не съем.

Девочка молчала. За нее отвечал Разбой, лаявший до хрипоты. Незнакомцу приходилось сильно напрягать голос, чтобы перекричать этот лай.

– Послушайте, у меня к нему дело. Когда он будет?

– Может, к вечеру.

– Да подойдите ближе.

Найдена подошла почти к самой калитке.

– Слушайте, я фотограф. Хотите, я вас сфотографирую. – И незнакомец начал доставать из футляра фотоаппарат.

Однако ни его слова, ни его аппарат не оказали на девочку ни малейшего влияния. Он опять начал уговаривать придержать собаку и пустить его в дом. Но Найдена не отвечала. Наконец она заявила:

– Можете со мной не разговаривать, потому что я дефективная, – развернулась и ушла.

Фотограф рассердился и даже попытался сам открыть калитку, но Разбой вздыбил шерсть, оскалил зубы и так прыгнул на калитку, что назойливый посетитель не осмелился продолжать задуманное. Он вынул из кармана часы, посмотрел, сколько осталось ждать до вечера, отошел на лужайку и присел на край маленького глинистого обрыва, подмытого весенней водой. Устроившись там, он достал из чемодана два бутерброда, и, уминая их, стал рассматривать окружающую местность.

Он ждал терпеливо, но, на свое счастье, не очень долго. Оказалось, что шхуна, которую видела Люда, была «Колумбом». И он действительно привез ее отца, а вместе с ним и Якова Ковальчука, которого забрали в море с рыбацкой шаланды. Инспектор в выселке не задержался, пересел на свой каюк и по береговой линии вернулся домой. Фотограф видел, как каюк причалил к доске, заменяющей пристань. Затем человек привязал каюк к столбику, вколоченному в берег, а сам пошел ко двору инспектора.

Фотограф подошел к человеку и, вглядываясь в его лицо, произнес:

– Здравствуйте, Яков Степанович, еле дождался вас. А тут девочка ваша никак не пускает не то что в дом, а даже во двор.

– Здравствуйте, – ответил инспектор и удивленно всматривался в незнакомца, который вел себя так, словно они знали друг друга уже много лет. – А вы по какому делу?

– Я фотокорреспондент. Моя фамилия Анч. Приехал сюда из редакции журнала «Рыбак Юга». Не слышали? Это новый журнал. Вскоре выходит первый номер. У меня задание от редакции дать фотозарисовку о рыбаках Лебединого острова. Вот мое удостоверение и рекомендательное письмо для вас из рыбной инспекции. – Он протянул Ковальчуку свои бумаги.

– Как же вы сюда попали?

– Я ехал по суше через Зеленый Камень. Оттуда меня переправили на лодке через пролив.

– И чем я могу вам помочь?

– Во-первых, вы познакомите меня с местными рыбаками, поможете выбрать самые интересные объекты для фотографирования… Мне рекомендовали вас как опытного человека. Еще мне советовали попросить у вас приюта на эти несколько дней. Редакция меня в средствах не слишком ограничивает, и я рад расплатиться с вами так, как вы оцените свои хлопоты, связанные со мной.

Ковальчук пригласил фотографа во двор.

– А девочка молодец! Это ваша дочка?

– Ну так… приемная. Вы не удивляйтесь ее поведению, она немного дефективная.

Возле дома Стаха Очерета состоялось собрание, которого никто не созывал. Люди собрались сами. Уже две недели весь выселок говорил про песок, найденный профессором Ананьевым. Большинство было уверено, что в этом песке есть золото. Кое-кто из соколинцев даже ходил к песчаному холму и рылся там, но золота никто не нашел. Команда «Колумба» после разговора с профессором рассказала на острове про торианит, но им и верили, и не верили. Марков дед, старый Махтей, когда-то давно плавал матросом на разных пароходах и многое знал. Он побывал во всех уголках земного шара, не раз посещал Америку, Африку, Австралию, острова Тихого океана, антарктические моря, но ни про какой торианит никогда не приходилось слышать. Однако он твердо верил в науку и всех убеждал, что наука может «до всего докопаться», из морской воды и золото добывают, но полагал, что команда «Колумба» не вполне поняла профессора.

– Не иначе как, – рассуждал он, – нефть там должна быть. Это теперь самое главное для военно-морского флота и для нас.

Как бы там ни было, но как только профессор вернулся в Соколиный выселок, дом шкипера Стаха наполнили дети, женщины и рыбаки, которые либо вернулись с моря, либо не выходили в тот день на промысел. Всем хотелось услышать новости про этот необычный песок.

В доме все не поместились. Вышли во двор и устроились кто на траве, кто на старых стропилах разобранного в прошлом году навеса, кто на завалинке.

– Ну, товарищи, песок у вас ценный, – начал профессор. – Все вы слышали о дирижаблях. Наверное, даже видели их на рисунках. Это большие аэростаты, они держатся в воздухе при помощи газа, который легче воздуха, а летают при помощи мотора, прикрепленного к гондоле. Дирижабли появились чуть раньше самолетов, но выяснилось, что самолеты строить легче и дешевле. Во время империалистической войны в разных странах построили несколько сотен дирижаблей, которые сослужили добрую службу своим армиям. Но большая часть тех дирижаблей погибла. Оказалось, что уничтожить дорогой воздушный корабль очень просто. Дирижабль наполняется самым легким в мире газом – водородом. Этот газ, который в химическом соединении с кислородом дает воду, является одним из самых горючих в мире веществ. Механически смешиваясь с кислородом или воздухом, он создает невероятно сильное взрывчатое вещество – гремучий газ. А потому достаточно одной искры, проникшей сквозь оболочку дирижабля, чтобы водород вспыхнул, сразу же смешался с воздухом и сильным взрывом уничтожил воздушный корабль.

Зажигательные снаряды зенитных орудий быстро уничтожали дирижабли. За время империалистической войны Германия построила сто двадцать три больших дирижабля, которых назвали «цеппелинами» в честь одного из первых строителей дирижабля – генерала Цеппелина. Эти цеппелины, подожженные снарядами, гибли буквально мгновенно, превращаясь в груды руин.

Но один раз английские зенитчики, обстреливая немецкий цеппелин, заметили, что, хоть зажигательный снаряд и попал в его оболочку, дирижабль не взорвался, а лишь повернул и полетел назад.

Это странное явление не скоро удалось объяснить. Уже гораздо позже узнали, что немцы стали наполнять оболочки своих дирижаблей не водородом, а газом гелием. Подъемная сила этого газа всего на восемь процентов меньше подъемной силы водорода. Но гелий не горит. Он относится к группе газов, которые кто-то из химиков называет благородными газами, а кто-то – ленивыми, потому что они не вступают в химическое соединение ни с одним из веществ. А значит, наполненный гелием дирижабль не боится воспламенения.

Но когда узнали, что немецкий дирижабль наполнен гелием, удивились еще больше, чем тогда, когда он не загорелся от снаряда. Ведь гелия в мире добыто очень мало. В начале империалистической войны в Соединенных Штатах Америки один кубический метр гелия оценивали в двести тысяч рублей золотом. Тогда во всех американских лабораториях не нашлось бы и десятой части кубического метра гелия.

«Гелий» в переводе на наш язык означает «солнечный». Такое название связано с тем, что впервые этот газ нашли не на Земле, а на Солнце. Астрономы, изучая состав Солнца, в 1873 году открыли там вещество, которое до сих пор никто на Земле не знал. Лишь через двадцать семь лет после этого гелий нашли на земном шаре, в минерале клевеит. Позднее гелий обнаружили в воздухе. Но в воздухе и клевеите его так мало, что добыча солнечного газа стоила огромных денег.

Еще позднее гелий нашли в Бразилии, в так называемом монацитовом песке. Перед первой мировой войной Германия ввезла к себе несколько тысяч тонн этого песка. Во время войны немецкие химики из привезенного песка добыли гелий. Кроме того, они нашли гелий в источнике минеральной воды на одном из своих курортов. Но там его было немного, и Германия вскоре исчерпала свои запасы.

Тем временем Соединенные Штаты Америки, вступив в империалистическую войну, расширили добычу гелия. Они нашли у себя его природные источники. Теперь у них есть два больших завода по добыче солнечного газа, и они получают гелий в необходимом им количестве. Сейчас в Соединенных Штатах гелий стоит всего в десять или пятнадцать раз дороже водорода. За границу американцы свой гелий продают очень редко и в очень небольшом количестве. Каждый раз на продажу гелия за рубеж требуется специальное разрешение американского правительства.

Дешевый гелий ищут во всех странах мира. Дорогой гелий повсюду можно добывать из воздуха, но стоимость его огромна. Это так же невыгодно, как добывать золото из морской воды, хотя мы знаем, что в морской воде золото есть. Дешевый гелий позволяет защитить от пожара дирижабли, аэростаты, стратостаты и двинет вперед постройку огромных воздушных кораблей.

В Индийском океане возле берегов Индии есть остров Цейлон. Он принадлежит англичанам. На этом острове найден минерал торианит. Исследователи обнаружили, что из каждого килограмма торианита можно добыть десять литров гелия. Для этого достаточно расплавить торианит на огне.

На песчаном холме нашего острова я нашел черный песок. Мне показалось, что в этом песке много торианита, а значит, и гелия. Мои ожидания оправдались. Это высококачественный песок, содержание в котором торианита куда выше, чем в песках островов Индийского океана. Из него, безусловно, можно добывать гелий, а кроме того, еще одно вещество, которое называется мезоторий – заменитель радия, он оценивается в пятьдесят тысяч рублей за килограмм.

Для того, чтобы наладить этот промысел, нужно хорошо знать две вещи. Во-первых, много ли здесь этого песка, а во-вторых, нужно найти способ быстрой и дешевой добычи гелия в больших объемах.

Затем профессор обрисовал будущее Лебединого острова, когда на нем будет создано предприятие по добыче гелия и мезотория.

Слушатели еще плотнее окружили его. Никто, кроме двоих, до позднего вечера не покинул собрание. И когда уже высоко поднялась полная луна, где-то к полуночи разошлись они, взбудораженные и восхищенные рассказом профессора.

Теми двумя, раньше всех покинувшими собрание, были Марко и Люда. Они знали больше, чем остальные, потому что чаще виделись с профессором. Примерно то же он рассказывал сегодня днем, во время путешествия по морю на шхуне. Люда даже могла бы кое-что добавить, ведь отец держал ее в курсе своих дел.

Дойдя до моря, парень и девушка уселись на небольшие бочки из-под рыбы. Обоим хотелось поговорить, и они решили сделать это во время собрания, так как шкипер заявил, что «Колумб» сегодня отправится в Лузаны. Он не хотел надолго задерживать несоленую рыбу.

Теплая лунная ночь и величие морского пейзажа располагали к дружескому разговору. Марко рассказал про последний рейс «Колумба» в открытое море и Караталинский залив. Затем помечтали о будущем Лебединого острова, определяя свое место в этом будущем. Люда колебалась, какую профессию выбрать – геолога или химика. Ее интересовали обе науки, и обе связывались в ее мыслях с перспективами работы на Лебедином озере. Марко тоже высказал мысль о том, не стоит ли и ему учиться на химика, но быстро передумал и решил остаться моряком.

– Знаешь, когда я была младше, я мечтала стать садовником и разводить цветы. Я и сейчас очень люблю цветы.

Люда вспомнила о цветах, которые ей принес Гришка, и рассказала о своих сегодняшних приключениях. Марко с интересом выслушал ее рассказ про Найдену.

– Понимаешь, – сказала наконец девушка, – она немного чудная, очень неразговорчивая и слишком бедно одета, а это в наше время как-то даже неудобно… Но одежда зависит не от нее. Зато выражение ее лица и те несколько слов, которые она произнесла, по-моему, вполне доказывают, что она абсолютно нормальна.

– Я ее видел всего несколько раз, и то издалека. Инспектор не выпускает ее из дома, а к нему тоже редко кто ходит, его не любят, хоть он очень давно живет на острове. Особенно он досаждает своими инструкциями и распоряжениями. Всегда возит их с собой и всегда находит, к чему прицепиться. Он злее своего Разбоя. Про девочку всегда говорит «дефективная, боюсь, как бы кому беды не наделала».

– Знаешь, ее заинтересовали мои сандалии, и я подумала… вот бы в Лузанах купить и подарить ей такие же.

В это время собрание окончилось, и рыбаки начали расходиться. Первым на берег пришел Левко, увидел Марка и Люду и шутливо поинтересовался, почему это у них свидание на таком видном месте.

– А мы тут о твоей крестнице разговариваем, – ответил Марко.

В Соколином иногда в шутку называли Найдену крестницей Левка, вспоминая, как он беспокоился о спасении людей с «Дельфина». Левко одно время начал интересоваться спасенной девочкой, но в первый год она не ходила и не разговаривала, а скандальный инспектор кого угодно мог отвадить от своего дома.

Люде пришлось второй раз рассказывать о своей встрече и разговоре с Найденой. Теперь она говорила с еще большей запальчивостью, и о ее одежде, и о запрете Ковальчука подпускать кого бы то ни было к дому.

– Тоже мне, миллионер, – презрительно сказал Левко. – Боится, что ограбят. Специально из-за моря ради него бандиты явятся… Так, говоришь, она в лохмотьях?

– На ней все целое, но это просто два сшитых мешка, в которых прорезаны дыры для головы и рук.

– Вот же гадина! – пробормотал Левко.

Люда повторила свое предложение – подарить Найдене сандалии. Марко ее поддержал.

– Сандалии? – переспросил моторист. – Обязательно. И не только сандалии, я ей все привезу. Завтра в Лузанах все магазины переверну. Пусть Яков Степанович попробует не позволить сделать крестнице подарок. А потом еще проверим, правда ли она такая дефективная, как он рассказывает. Или это он ее такой сделал…

Послышались тяжелые шаги шкипера. Луна оставалась у него за спиной, и его тень тянулась перед ним.

– Эй, команда! – весело позвал их Стах. – Давай на корабль! Быстрей пар разводи, выходим!

Юнга и моторист распрощались с Людой и договорились в следующий раз вместе проведать Найдену.

Девушка вернулась домой. В большой комнате отец сидел за столом, склонившись над широким блокнотом. Керосиновая лампа освещала хлеб на столе перед ним, порезанную кусочками кефаль и высокий кувшин с кислым молоком. Он, по всей видимости, к ужину еще даже не притрагивался, полностью сосредоточившись над какими-то вычислениями. Между пальцами у него дымилась сигарета. Дочь деловито подошла к профессору, выхватила эту сигарету и выбросила в открытое окно. Отец вздрогнул, сердито на нее посмотрел и очень спокойно сказал:

– Прости, но будь осторожнее. Здесь сигарета может стать причиной пожара.

Люда подошла к окну, посмотрела, куда упала сигарета, и ответила:

– Нет, пожара не будет, но где же твое обещание, данное доктору, что ты не будешь курить целый месяц? А еще ты обещал ложиться на Лебедином острове не позже двенадцати.

– Сейчас без пяти двенадцать, – отозвался профессор, – а главное, я только что окончательно упростил свою формулу. Она стала кристально ясной, как прозрачная вода.