Текст книги "Морские волки. Навстречу шторму (сборник)"

Вступление его во владение после смерти Тайребу. – Военные его подвиги. – Сухопутные и морские силы. – Краткое описание острова Овиги

Июнь 1804 г. После кончины короля Тайребу на острове Овиги произошли волнения, в результате которых владение было разделено между его сыном Кяувой и его родственником Гаммамеей. Поскольку с очень давних времен между Овиги и островами, лежащими к северу, продолжалась война, то Гаммамея, приведя в порядок свои домашние дела, в 1791 году отправился на двух тысячах лодок с восемью тысячами воинов против короля Гайкери, во владении которого находились тогда острова: Вагу, Морекай, Ренай и Мове. Сначала он напал на последний из них как на главное местопребывание своего неприятеля, который после нескольких кровопролитных сражений вынужден был покориться сильнейшему.

После сдачи острова Мове оозигские войска пошли против островов Морекая и Реная, которые также после упорного сопротивления покорились победителям. В начале 1792 года Гаммамея, готовясь к дальнейшим своих битвам, получил известие, что Кяува напал на собственные его владения. В ту же минуту он выбил у себя несколько передних зубов и со всеми силами отправился на Овиги.

Побежденный Гайкери, удалившийся тогда на остров Вагу, воспользовался отсутствием своего победителя, переехал опять на остров Мове и возвратил все отнятое у него неприятелем. Гаммамея, пристав в губе Товайгай, нашел там своего противника, который, испугавшись столь скорого и внезапного его возвращения, удалился внутрь своих владений. Гаммамея погнался за ним и после нескольких небольших сражений между обоими войсками восторжествовал, наконец, использовав следующую хитрость. Он распустил слух, что желает прекратить войну и возвратиться в свои владения с тем, чтобы построить капище богам. Войска Кяувы, поверив этому слуху, ослабили все меры предосторожности, а Гаммамея, пользуясь этим, стремительно напал на них и полностью разбил. Кяува едва спасся, а победитель приказал принести в жертву своим богам несколько убитых и взятых в плен знатных людей. Вскоре после этого, по случаю наступившего табу макагити, военные действия остановились. После окончания табу Гаммамея, разделив свое войско на две части, одну из них отдал под начальство храброго Тайаны, а с другой сам выступил в поход. Кяува также не бездействовал. Он собрал все свои силы и решил защищать оставшееся ему после отца наследство. Но ничто не могло противостоять храбрости его соперника. Эта жестокая и кровопролитная война продолжалась до конца 1794 года, когда Кяува, признав полное свое бессилие, был вынужден сдаться. Гаммамея стал, таким образом, единовластным обладателем всего острова Овиги. В таком положении находились эти места, когда капитан Ванкувер пристал к их берегам. Узнав, что обитатели островов непрерывно враждуют между собой, он использовал всякие способы к их примирению, и ему уже показалось, что он достиг успеха в столь похвальном деле. Но лишь только его корабли скрылись от берегов, как враг тишины и согласия опять взялся за свое. Говорят, будто бы жители острова Мове похищали людей с Овиги и, принося их в жертву своим богам, раздражали Гаммамею. Но мне кажется самым вероятным то, что он, став гораздо сильнее прежнего, твердо решил покорить своих соседей.

Получив известие о смерти Гайкери и о том, что его сын Трайтшепур, вступив в обладание наследством, поссорился со своим дядей, владетелем острова Отувая [Каудай], Гаммамея приказал тотчас собрать войска, в числе которых находилось восемь европейцев. Он вооружил фальконетами построенную капитаном Ванкувером шхуну и, взяв с собой три медные трехфунтовые пушки, отправился в поход. Упоминаемые здесь пушки принадлежали шхуне «Фейер-Америкен», захваченной островитянами в 1791 году.

Война началась опять с острова Мове. Но так как ни этот остров, ни другие уже не оказывали прежнего упорного сопротивления, то все были взяты в самое короткое время, исключая Вагу, который сдался только в 1795 году, после смерти Тайаны. Этот очень храбрый человек впоследствии изменил своему королю. Гаммамея, отправившись на Вагу, приказал Тайане следовать за ним с особым отрядом войск. Но вместо того, чтобы пристать к назначенному месту, тот высадил свои отряды в другом и соединился с войском Трайтшепура. Гаммамея, пристав к берегу, ожидал своего вождя, полагая, что тот еще находится в море. Вдруг он увидел его в качестве своего вооруженного врага. Такое предательство могло бы поколебать многих, но храбрый Гаммамея немедленно решил напасть на бунтовщика и разбил его после кровопролитного сражения. После окончания битвы Тайана, как и многие его товарищи, был принесен в жертву, а головы их были воткнуты на ограду капища.

В 1796 году Гаммамея вынужден был приехать на Овиги для укрощения мятежа, поднятого братом убитого Тайаны, эиры Намутаги. Пробыв на этом острове около года, он опять возвратился на Вагу для подготовки к походу против острова Отувая [Каудаи], где находится и поныне.

По уверению Юнга, Гаммамея имеет с собой около 7 тысяч войск и 50 вооруженных европейцев. При нем находится также восемь четырехфунтовых пушек, одна шестифунтовая и пять трехфунтовых, сорок фальконетов, шесть небольших мортир и до 600 ружей. Он не имеет также недостатка в порохе и в других военных припасах. Морские же его силы состоят, кроме обыкновенных военных лодок, из 21 шхуны, от 10 до 30 тонн, которые при необходимости вооружаются фальконетами и управляются европейцами. С таким ополчением Гаммамея намеревался прошлой весной идти против неприятеля, но ему помешала свирепствовавшая тогда болезнь, лишившая его многих сандвичских воинов на острове Вагу. Во время нашего пребывания многие из островитян думали, что Гаммамея, отказавшись от своего намерения выступить против острова Отувая, вскоре возвратится на Овиги, где был крайне нужен. Оставаясь без надзора, в отсутствие его и всех старшин, островитяне слишком обленились, так что земля уже не приносит того урожая, который давала прежде. Гаммамея, по-видимому из политических соображений, забрал с собой всех нуи-нуи-эиров и оставил управлять островом одного Юнга.

Юнг служил боцманом на одном корабле Соединенных Штатов, который в 1791 году заходил к острову Овиги для снабжения свежими продуктами. Капитан позволил ему ночевать на берегу, сказав, что если корабль ночью снимется с якоря, то он может приехать утром за гавань. На самом рассвете Юнг, услышав пушечный выстрел с корабля, хотел тотчас отправиться, но, придя к берегу, узнал, что на все лодки наложено запрещение, или табу, и только на следующее утро он может взять лодку. Юнг вынужден был остаться. На другой день король получил известие, что шхуна «Фейер-Америкен» взята на северной стороне острова, и все находившиеся на ней люди перебиты, кроме Девиса. Такая новость заставила островитян удержать у себя Юнга. Однако король дал ему честное слово, что на первом европейском судне он может отправиться, куда пожелает. Каждый из знатных островитян, желая утешить Юнга, дал ему по частице земли, так что он вдруг сделался богатым. Своим поведением он вскоре снискал к себе уважение как короля, так и народа. Он уже участвовал во многих сражениях, а ныне занимает должность королевского наместника.

Остров Овиги – самый большой из всех Сандвичевых островов; он простирается на расстояние 80 миль [около 150 км] с севера к югу и почти на столько же с востока на запад. Берега его во многих местах утесистые, некоторые пологие, но внутри остров мало-помалу возвышается и переходит в склоны гор Роу [Мауналоа], Kay [Маунакеа], Ворорай[95]95
  Современное название горы Роу – Мауна-Лоа (4170 м), Kay – Мауна-Ква (4210 м). Что же касается вершины Ворорай, то, по-видимому, под этим названием Лисянский описывает вершину Гуалалаи (2320 м) в западной части острова Гаваи, недалеко от мыса Кезоле. Приводимые Лисянским высоты, взятые из описания третьего путешествия Кука, не соответствуют действительности.


[Закрыть]. Первая из них, согласно измерению, упоминаемому в третьем путешествии капитана Кука, имеет высоту 18 000 футов [5486 м]. Лава и другие вулканические вещества, которыми заполнены овигские берега, дают основание полагать, что этот остров в прежние времена содержал много подземного огня. На нем, по словам жителей, и теперь между восточной оконечностью и горой Роа[96]96
  По-видимому, Лисянский имеет здесь в виду кратер Килауеа (1340 м), который находится между вершиной Мауна-Лоа (Роу) и юго-восточной оконечностью острова.


[Закрыть] находится извергающее пламя отверстие, которое называют Таура-Пери. Юнг также говорил мне, что три года назад гора Макаура, лежащая по западную сторону острова, недалеко от губы Товайгай, выбросила столько лавы, что заполнила небольшую губу, лежащую у ее подошвы, и погубила множество селений. Но с того времени она затихла, и в ней осталось только одно отверстие. Хотя овигские берега не представляют собой ничего особенного, и население занимается исключительно рыбной ловлей или торговлей с приходящими судами, но внутренность острова весьма плодородна. Там живут земледельцы, которые излишками своего урожая снабжают иностранные корабли. Остров производит кокосы, бананы, платаны, тарро, иньям, сладкий картофель, лук, капусту, редьку, дыни, арбузы, тыквы и прочее. Но важнее всего для путешественников, нуждающихся в свежем мясе, то, что на нем водится множество свиней. Ванкувер во время своего пребывания на Овиги оставил там немного рогатого скота. Теперь его уже достаточное количество, и приезжающие сюда европейцы вскоре будут получать отсюда говядину и баранину. Коз разведено огромное количество. Мы купили двух за самую безделицу; мясо их очень вкусное. Жаль только, что все эти животные одичали и живут в горах, хотя благодаря этому, собственно, и настолько размножились, ибо природа здесь гораздо лучше способствует их развитию, нежели уход островитян. Недавно стадо быков, сойдя в долины, испортило многие посадки. Король приказал переловить этих животных, для чего было отряжено тысяча человек. Но дикие быки, увидев себя окруженными, рассвирепели, сами начали сражение и, убив четырех человек, опять скрылись в горы. Легко может случиться, что Овиги скоро будут заполнены диким скотом. У одного только короля я видел корову с теленком, которых он намерен держать дома. Сначала здесь водились только свиньи и темношерстные крысы, величиной немного больше обычной мыши. Последних и ныне на Овиги такое множество, что островитяне вынуждены вешать от них как можно выше всякие вещи. На одном американском судне недавно привезли сюда двух лошадей. Нынешний владелец этого острова сумел снискать себе такую любовь иностранцев, что каждый из них при вторичном приезде привозит что-нибудь новое и полезное для островитян.

На Овиги немного птиц. Из домашних водятся куры, но в небольшом количестве, а из диких: серый гусь, кулики, ястребы, вороны и небольшая птичка с крючковатым носом и красным брюхом. Крылья же, голова и хвост ее темно-серого цвета. Ее красными перьями сандвичане украшают свои плащи и шлемы. Самая маленькая желтая птичка, перья которой используются для украшений, встречается редко. К этому еще нужно добавить два вида серых птичек, похожих на нашу коноплянку.

Рыбы ловится у берегов довольно много. У островитян я видел разнообразную соленую рыбу и, между прочим, летучую рыбу длиной в 1 фут [около 30 см].

Пресмыкающихся здесь почти нет, кроме ящериц. Из них мохнатые считаются у островитян священными. Они обыкновенно водятся в домах и весьма отвратительно выглядят.

Овиги делятся на шесть частей со следующими названиями: Кона, Когола, Гамакуа, Гидус, Пуна и Kay. Ими владеют нуи-нуи-эиры, или вельможи острова. Каждая из этих частей разделена на гопуи, или уезды, которыми управляют неки-неры-эиры. Гопуи раздроблены на разные небольшие уделы, которые отдаются земледельцам (каждый земледелец имеет право оставить землю своего господина и перейти на другую или занять какое-либо ненаселенное место, но это случается весьма редко). Большая топуа может иметь таких участков до тридцати. Каждый островитянин платит двойные подати: одну – королю, а другую – нуи-нуи-эиру той части, где он живет. Подати состоят из свиней, собак, тканей и красных и желтых перьев, служащих для украшения плащей.

Июнь 1804 г. Несколько отойдя от острова Отувая, мы ушли от северо-восточного пассата, а вместо него наступили юго-западные ветры и мрачная погода, в продолжение которой мы иногда могли видеть лишь морских птиц. Летучая рыба уже не попадалась нам в северной широте 25°, и с того времени мы находились в совершенно холодном климате. Такая резкая перемена погоды и употребление свинины вызвали было желудочные заболевания среди матросов, но хина с вином и теплая одежда скоро их излечили. Впрочем, эти неприятные обстоятельства компенсировались тем, что мы довольно скоро приближались к месту, которое было пределом половины нашего путешествия, ибо, по произведенным 27-го числа наблюдениям, мы находились под 36° 24´ с. ш. и 164° 03´ з. д. Последнюю можно считать точной, потому что она отличалась лишь на 6 миль [11 км] к западу от лунной, которую я вычислил несколько дней назад.

29 июня дул сильный юго-западный ветер. Со вчерашнего числа мы прошли параллель, на которой капитан Кук, Диксон[97]97
  Георг Диксон (1755–1800) – английский мореплаватель. Участвуя в третьей экспедиции Кука, изучал северо-западные берега Америки. В 1785 г. предложил свои услуги снарядить новую экспедицию для исследования северо-западных берегов Америки и отправился в эту экспедицию осенью того же года на корабле «Королева Шарлотта» и в сопровождении корабля «Король Георг», которым командовал капитан Портлок. Д. открыл ряд бухт и гаваней на северо-западном берегу Америки, острова Королевы Шарлотты, архипелаг Диксона и ряд других.


[Закрыть] и другие мореплаватели видели разные признаки земли. Но я ничего подобного не заметил. Правда, из-за слабой прозрачности атмосферы мы не могли далеко видеть, однако же можно было встретить хотя бы птиц, о которых упоминают путешественники.

30 июня. Находясь в северной широте 42° 18´ и западной долготе 163° 12´, мы встретились с животным, которое играло у самого судна более часа. Оно казалось фута три [около метра] длиной, с довольно пушистым хвостом около 2 футов [0,6 м]. Голова его походит на собачью, с тонкой длинноватой мордой. Шерсть на спине темная, а под брюхом и мордой белая. Я принял его за выдру и решил, что мы находились тогда близ какой-либо неизвестной земли, потому что эти животные не могут отплывать далеко от берега. Но, не имея времени убедиться в своем предположении, мы оставили это до более удобного случая и продолжали свой путь к северу. Хотя в это время совсем не было ветра, однако мы испытывали довольно сильный холод, особенно ночью, когда термометр упал почти до 1,5°. Не знаю, какой вывод можно сделать об этом климате, когда почти среди лета мы обнаружили глубокую осень. Возможно, частые туманы и сырость мешают солнечным лучам нагревать воздух. Судя же по широте, климат должен был бы быть подобным такому, что и в южной части Европы[98]98
  Приведенное Лисянским объяснение причин похолодания на 25° с. ш. между Гавайскими островами и Кадьяком туманами и сыростью неправильно. В действительности, туманы и обилие влаги в атмосфере являются следствием, а не причиной тех или иных климатических условий. По-видимому, изменение их к северу от Гавайских островов связано с северным тихоокеанским течением, направленным с запада на восток между 30 и 40° с. ш.


[Закрыть].

3 июля, достигнув 48° 20´ с. ш. и 160° 41´ з. д., мы видели тюленей и множество уток, между которыми находились так называемые топорки. Последние не отлетают далеко от земли.

7 июля мы были в северной широте 54° 27´ и в западной долготе 157° 08´. Полагая, что мы находимся недалеко от острова Чирикова, я приказал убрать лишние паруса; в полночь достали лотом дно на 70 саженях [128 м]; грунт – ил с мелким серым песком. В своем предположении мы были уже совершенно уверены, так как утки и топорки сегодня окружали нас стадами. Часто нам попадались также кусты морской капусты[99]99
  Морская капуста – промысловое название морских бурых водорослей из рода ламинарий, широко распространенных в холодных и холодно-умеренных широтах.


[Закрыть], которая больше похожа на лук, но впредь мы и будем так ее называть (как назвали ее живущие на Кадьяке наши промышленники).

8 июля. На другой день юго-восточный ветер, который начал было дуть со второго часа ночи, вовсе прекратился. Поскольку морского лука около корабля плавало довольно много, я приказал из любопытства достать одну луковицу. От шишки или от головки этого растения идут две ветви с продолговатыми листьями; середина ствола пустая, на тонком конце его находятся волоски, покрытые темно-красной слизью.

К полудню показалось солнце, но широты наблюдать нам не удалось. В 2 часа пополудни мы увидели остров Чирикова на северо-северо-востоке в 40 милях [74 км]. Сперва он представился в виде трех холмов, которые потом как бы слились в единую возвышенность, с восточной стороны утесистую, а с западной пологую. Впрочем, он не столь высок, как описывает его капитан Ванкувер. К юго-западу от западной стороны его лежит риф, длиной около 3 миль [5,5 км], на конце которого находится большой плосковатый камень. Не имея сегодня никакой возможности проверить местоположение острова, я отложил это до другого удобного случая, а в продолжение туманной ночи старался держаться не менее 12 миль [22 км] от берега.

9 июля. На другой день около 10 часов утра небо очистилось, и мы находились в 22 милях [41 км] к северо-северо-востоку от острова. В полдень мы производили наблюдения в северной широте 55° 52´. Юго-восточная оконечность острова была тогда в 27 милях [50 км] на юго-запад 170° по правому компасу[100]100
  Правый компас – установленный на правом борту корабля. Показания компасов, в зависимости от их положения на корабле, естественно, будут различны. Поэтому во внутренних, хорошо защищенных помещениях корабля устанавливается основной компас.


[Закрыть] (что найдено по крюз-пеленгу[101]101
  Способ крюз-пеленга употребляется в том случае, если при пеленговании невозможно определить расстояние от корабля до визируемого предмета. Тогда берут два пеленга одного и того же предмета через некоторый промежуток времени и, учитывая линейное перемещение корабля за время между пеленгами, графическим построением получают место корабля на карте.


[Закрыть]) и потому широта ее северная 55° 42´ 50˝, а долгота западная 155° 23´ 30˝ по двум хронометрам.

Проверив положение этого острова, мы продолжали свой путь по настоящему направлению и скоро увидели на северо-востоке острова: Ситхунак и Тугидак в 35 милях [65 км]. К ним мы подошли уже к вечеру, и, хотя тогда уже стемнело, были видны высокие хребты и оконечности мысов.

10 июля. Во втором часу пополуночи мы пришли на глубину 55 сажен [100 м], грунт – белый песок с илом. Поскольку в это время дул сильный ветер, то, взяв рифы, мы легли в дрейф. Это несколько нас задержало, ибо не ранее как в 2 часа на западе открылась восточная часть острова Ситхунака, а за ней появился и давно ожидаемый Кадьяк[102]102
  Кадьяк – крупный остров (8975 кв. км) в группе островов того же названия, расположенный у южного берега Аляски, между 56° 48´ – 58° 40´ с. ш. и 103° 33´ – 106° 8´ з. д. Помимо Кадьяка, в группу входят еще четыре острова общей площадью около 1000 кв. км.


[Закрыть]. Этот остров мы увидели на северо-востоке в 18 милях [33 км] и по двуголовому мысу, описанному в путешествии Дугласа[103]103
  Сэр Говард Дуглас (1776–1861) – британский генерал. В 1795 г. по дороге в Канаду потерпел кораблекрушение и зимовал с большим количеством людей на берегу Лабрадора. Его перу принадлежит ряд работ по военному искусству.


[Закрыть], легко установили свое местоположение. Чем больше приближался корабль «Нева» к берегам, тем они казались изрезаннее. Так как дальние горы были еще покрыты снегом, то вместе с утесистыми мысами они представляли хотя и неприятную, но величественную картину природы. В 4 часа мы подошли к гавани Трех Святителей, откуда к нам приехал один русский промышленник и несколько коренных жителей острова Кадьяка на своих байдарках (кожаных лодках). Эти гости для нас были тем приятнее, что привезли довольно большое количество свежей рыбы. Я предполагал к вечеру дойти до мыса Чиниатского, но ветер нас задержал так, что только к заходу солнца мы могли приблизиться к острову Салтхидаку.

11 июля дул южный ветер. Но из-за густого тумана мы даже в 5 саженях [9 м] от корабля ничего не видели. Поэтому до 4 часов пополудни мы шли курсом на северо-восток и находились на глубине от 440 до 22 сажен [от 73 до 40 м]; грунт – мелкий камень с серым песком и битой ракушкой. Около шестого часа, пройдя остров Угак, мы легли в дрейф.

12 июля после полудня туман рассеялся и мы явственно рассмотрели Чиниатский мыс. Пользуясь юго-западным ветром, я наполнил паруса и, подойдя ближе к берегу, опустился в залив. Обойдя упомянутый мыс, мы легли на запад-северо-запад.

Увидев камень Горбун, находящийся среди залива, мы направились прямо на него. Мне очень не хотелось проходить близко от этого места, но оставшийся с нами лоцман из гавани Трех Святителей на этом настоял. Предполагаемая мной опасность не заставила себя ждать. При нашем проходе мимо камня ветер вдруг задул с противоположной стороны и вместе с течением привел было нас в весьма неприятное положение, которое мы могли избегнуть не иначе как с помощью гребных судов, готовых для буксира. Вскоре после столь внезапной перемены ветра наступила тишина и появился густой туман, а потому мне не оставалось ничего, чтобы удерживаться на своем месте, как только при помощи буксира, ибо течение заметно увлекало нас к северо-востоку. Лот, который мы беспрестанно бросали, остался единственным нашим путеводителем. У Горбуна глубина оказалась от 10 до 20 сажен [от 18 до 36 м], грунт – мелкий камень, а чем дальше от него, тем глубже, и напоследок глубина дошла до 95 сажен [174 м], грунт – ил. Боясь островов Пустого и Лесного, берега которых очень опасны для кораблей, мы буксировались на юго-восток до половины двенадцатого часа.

13 июля с полуночи мы легли курсом на север, а придя на глубину 60 сажен [110 м], бросили верп. Не успели мы еще убрать паруса, как услышали неподалеку сильный шум. Полагая, что он исходил от гребных судов, отправленных к нам (войдя в залив, я послал на байдарке письмо в гавань, чтобы мне оказали возможную помощь) из гавани Св. Павла, я велел закричать «ура!» и через несколько минут увидел байдары, наполненные людьми. На одной из них приехал помощник правителя (поселений Российско-Американской компании) Бандер. Это нас очень обрадовало, ибо после десятичасового нашего плавания лоцман, наконец, признался, что и сам не знает, где мы находимся. Бандер вскоре опять отправился на берег, оставив у меня своего штурмана, который ввел «Неву» в гавань около 2 часов пополудни. Когда мы подошли к селению, крепость салютовала нам 11 пушечными выстрелами. Затем Бандер и несколько жителей приехали поздравить меня с благополучным прибытием. Каждый может себе представить, с каким чувством я мог принять это поздравление, видя, что я первый из русских, предприняв столь трудный и дальний путь, достиг места своего назначения, не только без единого больного на своем корабле, а с людьми, здоровье которых еще более укрепилось. Все это приводило меня в радостное восхищение.

Идя к Кадьяку, я предполагал, что в этом году мое путешествие окончится, но ошибся. На другой день нашего прибытия Бандер вручил мне бумагу от правителя Российско-Американской компании, коллежского советника Баранова, в которой он извещал о взятии местными жителями селения Ситкинского и просил моей помощи. Видя, что Баранов уже с самой весны отправился туда на четырех парусных судах со 120 русскими и с 800 кадьякцами на 300 байдарках, и зная также, как важно занятие Ситкинского селения для русской торговли, я, не теряя времени, начал опять готовиться в поход и потому приказал как можно скорее осмотреть такелаж и поправить все нужное. Если бы начавшиеся тогда дожди и восточные ветры нам не воспрепятствовали, то мы, конечно, вышли бы опять в море через десять дней. Последние дули так постоянно, что корабль Соединенных Штатов «Океин», который мы застали в гавани, был ими задержан на шесть недель.

Во время нашего пребывания в гавани Св. Павла я посылал своего штурмана по Чиниатскому заливу для его описания. Сам же, когда можно было, занимался астрономическими наблюдениями, по которым оказалось, что мы находились тогда под 57° 46´ 36˝ с. ш. Мы также имели возможность проверить компас и хронометры, из которых № 136 вместо 42˝,2, как я полагал, от островов Сандвичевых отстал на 48˝,4, а № 50 – вместо 10˝ – на 13˝.