Текст книги "Морские волки. Навстречу шторму (сборник)"

У Марка подгибались ноги. Деревенели руки. Он простоял у штурвала целую ночь, без единой минуты на отдых. Помимо усталости, о себе давал знать и холод. Дождь промочил и пленников, и захватчиков, но последние двигались, выжали свою одежду, к тому же часть ее была непромокаемой, а пленные, оставшись мокрыми на ветру, посинели от холода, несмотря на август. Моторист и юнга просили разрешить им переодеться, но пираты не обратили на это внимания, они знали, что через несколько часов ни один, ни другой им не будут нужны.

Между тем море оставалось таким же безлюдным, пароходы и корабли не показывались ни вблизи, ни вдалеке. Ничего не выходило и из планов Марка относительно нападения на одного из преступников, если бы тот к нему приблизился. Хотя пират и шпион приближались, но были чрезвычайно насторожены и все время опасались неожиданного нападения.

К утру, правда, такое нападение стало невозможным: юнга ощущал утрату сил, необходимых для борьбы, – дневной свет позволял захватчикам контролировать каждое движение своих пленников.

Однако оба, и Марко, и Левко, могли быть довольны тем, что значительно замедлили движение шхуны на юг. Они знали, что после шквала шхуна снова оказалась вблизи Лебединого острова. В этом их убедил свет маяка. Если бы они еще знали результаты вчерашних вычислений рыжего пирата, то могли бы почувствовать глубокое удовлетворение. Во всяком случае, они замечали угрюмость и досаду захватчиков.

И правда, капитан пиратской лодки и шпион нервничали. Из-за того шквала, как они думали, «Колумб» отнесло назад, а теперь выяснилось, что у шхуны вообще минимальная скорость и она не успела своевременно прибыть в условленное место. Они опаздывали на полтора-два часа. Вряд ли пароход-база задержится на такое время. Перспектива оставаться в море с этой шхуной еще на целые сутки их не прельщала. И все же спешили к нужному месту, как пассажир, опаздывая на поезд, спешит на вокзал, надеясь, что поезд не прибыл вовремя или задержался.

Одно на шхуне одинаково волновало, приводило в негодование и раздражало как захватчиков, так и пленных, хотя по разным причинам. Это была рубка и люди в ней. Левко беспокоился о судьбе раненого Стаха Очерета, не зная, что дело куда сложнее, чем он думал. Моторист поверил, что раненый заперся изнутри. Шкипера в рубку переносил он, знал о серьезности ранения, поэтому и волновался, не умер ли Стах Очерет после того, как, вероятно, из последних сил закрыл дверь изнутри.

Марко пылал негодованием, что в ночной темноте Андрей Камбала не смог выйти из рубки и напасть на пиратов. Последние тоже поглядывали на рубку, но не осмеливались на решительные меры против тех, кто там закрылся. Утром увидели, что изнутри рубки также задраен и иллюминатор. Раненый или раненые закрылись и не демонстрировали желания показываться на палубе. Отчасти это радовало рыжего и Анча, потому что уменьшало их хлопоты. И одновременно немного их беспокоило, поскольку неизвестно, на что способны люди, которые не связаны и не ощущают у виска дула револьвера.

Анч несколько раз пытался подслушивать под дверью рубки. Иногда казалось, что слышится какой-то шорох и даже голос, но мешало трещание мотора. Раза два даже стучал в дверь, но никто не ответил.

В последний раз, когда он пытался подслушивать, стоя под рубкой, его внимание привлек шум, показавшийся ему знакомым. Анч оглянулся на рыжего. Тот стоял, задрав голову вверх. Прямо на них с моря мчался самолет. Летел он низко, и через минуту летчик мог увидеть название шхуны, а главное, что происходит на ее палубе.

Шпион понял, что нужно немедленно сделать вид, будто на судне все в порядке. Хотел заставить пленников поднять вверх радостные лица, здороваясь с летчиками взмахами рук, но, посмотрев на моториста и юнгу, понял, что из этого ничего не выйдет, а угрожать револьверами на глазах у пилота невозможно. Тогда он решил притвориться абсолютно равнодушным. Крикнул командиру стать возле моториста, а сам подошел к юнге и стал у него за спиной.

Шпион прекрасно владел собой во всех жизненных ситуациях, но в этот раз изменился в лице, когда прочитал название самолета. Он отлично помнил, как позавчера с палубы лодки подстрелили самолет с таким же названием, и считал его погибшим. Заметив, что юнга смотрит вверх, зашипел на него, и Марко опустил голову. Его накрыло волной радости – он узнал не только самолет, но и людей в нем.

Когда Анч сказал своему товарищу название самолета, тот нахмурился. Марко, наблюдая за ними, убедился, что «Разведчик рыбы» нагнал на них страха. К сожалению, он не понимал их разговора.

Но вскоре пираты начали успокаиваться: во-первых, допуская, что это мог быть другой самолет с таким же названием, во-вторых, даже если тот же, все равно летчики не могли их узнать, а пребывание здесь «Колумба» удивить их не должно. Если самолет ищет здесь рыбу, то почему в этом же месте не может оказаться рыбацкая шхуна? Однако здесь могли встретиться рыбацкие суда. Встреча же с ними, особенно если шхуне придется ждать пароход целые сутки, не сулила ничего хорошего. «Колумб» могли узнать и подойти к нему хотя бы для того, чтобы переброситься парой слов со знакомыми.

Словно в подтверждение этих мыслей, вскоре рыжий пират заметил точку на горизонте. Пока что в бинокль невозможно было разобрать, какое это судно, но, учитывая, что именно оттуда прилетел «Разведчик рыбы», они опасались встретить рыбаков. Врагов брала досада. Встреча с рыбаками вызывала беспокойство еще и потому, что черная точка была точно по их курсу. Обойти ее издалека – значит потерять драгоценное время, потому что, быть может, уже совсем недалеко за этой точкой появится другая, и это будет нужный им «Кайман». Они не могли сменить курс.

Скоро выяснилось, что если то судно не стоит на месте, то, во всяком случае, движется слишком медленно. Решили обходить на таком расстоянии, с которого нельзя прочитать название. Надеялись, что «Колумб» с поломанной мачтой там не узнают.

Марко, не имея бинокля, уставший после нескольких бессонных ночей, заметил ту темную точку не сразу. «А что, если это какой-то иностранный пароход? Тогда захватчики застрелят их раньше, чем подойдут к нему, выбросят за борт, а там смогут врать, что захотят». Но его мысли изменились, когда взглянул на рубку. Пока захватчики не выволокли оттуда Андрея и живого или мертвого Стаха Очерета, до тех пор они не могут полностью избавиться от свидетелей.

В эти минуты обстоятельства вызывали у людей на «Колумбе» почти одинаковые мысли. То, о чем думал юнга, на самом деле беспокоило захватчиков, и именно в этот момент они совещались, что делать с пленными. Они уже могли без них обойтись. Двух пуль хватит на двоих, но все же в рубке оставался свидетель. Даже случайно застрелив его сквозь двери, они не смогли бы вытащить труп. Конечно, последняя комбинация их более-менее удовлетворяла. Без живых свидетелей они могли бы сказать, что случайно встретили «Колумб» в море без единой живой души. Анч снова обошел вокруг рубки.

Тем временем точка на горизонте довольно быстро вырастала в пароход. Рыжий пират заметил над ним струйку дыма. Анч приказал Марку повернуть шхуну, чтобы обойти пароход. Юнга словно не услышал и продолжал держать шхуну по прежнему курсу. Шпион хотел было повторить приказ, но его перебил пират.

– Послушайте, агент, – сказал он, рассматривая пароход в бинокль. – Мне видятся три мачты. Труба между гротом и бизанью. Бизань выше фока… Значит, это «Кайман»!

Анч поднес бинокль к глазам. Через минуту опустил его. Его глаза блестели. Он сказал:

– Вы не ошибаетесь.

Тогда повернулся к Марку, чтобы приказать держать курс на пароход, но ничего не сказал, потому что юнга и сам держал шхуну по прежнему курсу, и она приближалась к пароходу. Но захватчики, опасаясь, как бы «Кайман» не ушел, решили поднять тревожный сигнал и сообщить, кто они. Рыжий пират немедленно взялся за это дело.

В это время снова послышалось жужжание самолета. Теперь он шел с другой стороны, держа курс между шхуной и пароходом. Появление второго самолета усилило общее волнение на шхуне. Однако скоро выяснилось, что летел тот же «Разведчик рыбы». Теперь он кружил поблизости. Это напоминало слежку. Враги забеспокоились. Куда пропадал самолет, почему он вернулся? Если следит за шхуной, то по какой причине и чем это грозит? Но больше всего они боялись одного: чтобы самолет не напугал «Кайман» и тот не ушел бы прочь. Но пароход, очевидно, не собирался покидать свое место, несмотря ни на самолет, ни на шхуну.

Рыжий закончил свои приготовления и поднял на обломке мачты знаки, которые мог разобрать только «Кайман». Самолет, кажется, заинтересовался этими знаками и опустился очень низко над шхуной, все же держась на безопасной от револьверных выстрелов высоте. Захватчики догадались, что летчики опасаются обстрела, а сами оружия не имеют.

Понимая, что теперь уже незачем скрываться, пираты повытаскивали револьверы.

Оба пленника, хоть и не видели друг друга, прониклись единой мыслью – не подпустить шхуну к пароходу. «Разведчик рыбы», появившись снова, подбодрил их, они верили в изобретательность Бариля и Петимко. Марко понял свою ошибку и только повернул руль, как мотор заглох. Левко выключил его и поднял руки вверх, к самолету. Анч подскочил к мотористу и несколько раз сильно ударил его рукоятью револьвера по голове. Левко упал на мотор, прикрывая его собой. На голове у него проступила кровь. В этот момент самолет, словно ястреб, налетел на шхуну. Поплавки прошли в одном метре от обломанной мачты. Анчу показалось, что самолет падает ему на голову. Он оставил Левка и уклонился в сторону. Хотя рыжего пирата встревожило это нападение, в это же время он увидел в бинокль, что с «Каймана» подают сигнал. Он вспрыгнул на нос и начал семафорить, зовя пароход на помощь. В ответ на это «Кайман» немедленно пошел к шхуне, которая теперь стояла на одном месте. В это же время далеко-далеко на горизонте появилась еще одна едва заметная крапинка.

Этот волнующий момент участники тех событий наблюдали с четырех разных пунктов. Первым была палуба эсминца «Буревестник», вторым – палуба «Каймана», третьим – самолет «Разведчик рыбы» и четвертым, к которому было приковано внимание всех предыдущих, – шхуна «Колумб». Попробуем в течение десяти минут посетить все эти пункты и постоять в качестве наблюдателей на каждом из них.

Мирно светило утреннее солнце, когда с «Буревестника» заметили самолет и шхуну, а через полминуты и пароход. Хотя все это выглядело в бинокль только точками, но командир «Буревестника» быстро понял, что означает каждая из них. Штурман получил приказ определить расстояние между этими точками и «Буревестником», а вахтенный начальник – приготовить на всякий случай пулеметы и следить, не окажется ли «Кайман» замаскированным торпедоносцем. Командованию дивизиона полетела радиограмма:

«Обнаружил “Колумб”, захваченный пиратами. Идет на сближение с подозрительным пароходом “Кайман”. Самолет Рыбтреста “Разведчик рыбы” наблюдается в непосредственной близости. Иду полным ходом на сближение».

Штурман доложил, что расстояние от «Каймана» до «Колумба» в семь раз короче, чем расстояние от эсминца до шхуны.

– Попробуйте определить скорость хода парохода, – приказал командир.

Эсминец, шхуна и пароход образовывали прямоугольный треугольник, вершиной которого был эсминец, а гипотенузой – линия от него к пароходу. В прямом углу на стыке катетов стояла шхуна. У эсминца было задание или подойти к шхуне раньше, чем это сделает пароход, или преградить путь к шхуне парохода. Это именно задание и поставил перед собой Трофимов, когда выяснилось, что шхуна стоит на месте без движения. Зная со слов Яси, что на «Колумбе» есть лодка, он боялся, как бы пираты, покинув шхуну, не поспешили на ней к пароходу.

Точку-шхуну уже стало видно с палубы эсминца без бинокля. Пассажиры заволновались, когда комиссар объяснил, что это она и есть. Кроме того, он сказал им, что Петимко во время полета видел на шхуне Марка. Эта новость обрадовала всех троих и слегка уменьшила волнение. Теперь уже у всех возросла уверенность в том, что они смогут увидеть Марка и моториста, когда «Буревестник» подойдет к шхуне. Яся спрашивала, не заметил ли Петимко Левка.

– Летчик видел четырех человек, значит один из них – Левко, – ответил комиссар.

Мать Марка, волнуясь, спросила, не могут ли пираты в последнюю минуту убить пленников? Комиссар успокоил ее, сказав, что над шхуной летает «Разведчик рыбы» и на глазах летчиков враги не посмеют пленным ничего сделать, особенно видя, что приближается военный корабль.

Когда же дед Махтей заметил слева от шхуны новую точку, он какое-то время ничего не говорил, а потом, убедившись, что это пароход, сказал:

– Э-ге-е! Так они, сучьи дети, между трех огней: эсминец, пароход и самолет!

Старик не знал, что пароход шел на помощь «сучьим детям».

Но скоро об этом узнали все на эсминце. Командир отдал в машину приказ идти «полным боевым». Махтей, стоя почти на носу, с восторгом подставил лицо ветру, вызванному бешеным ходом корабля. Старик видел, что пароход стоял, казалось, почти рядом со шхуной, но он верил в победу эсминца. Однако далеко не все на корабле могли быть в этом уверены, потому что расстояние от эсминца до шхуны было в несколько раз больше. Командир ждал вычислений штурмана, который, склонившись над пеленгатором, измерял углы и фиксировал секундомером время прохождения «Кайманом» разных точек, обозначенных на карте.

Комиссар поднялся на командный мостик и стал справа от командира, следя в бинокль за движением трех черных точек перед ними. Капитан-лейтенант склонился над тридцатидвухкратным биноклем, который не помещался в рубке и ставился на специальный треножник. Если бы не легкое дрожание палубы, то в этот бинокль уже можно было бы рассмотреть черных муравьев на пароходе и шхуне, какими на таком расстоянии должны были казаться люди.

Старший механик Абдулаев находился на своем посту в машинном отделении. К этому его обязывала команда «полный боевой», но поскольку никто не собирался стрелять из пушек и пускать торпеды и только шла напряженная погоня, в результатах которой он был крайне заинтересован, он раз за разом звонил помощнику вахтенного начальника и спрашивал, как дела. Тот каждый раз отвечал, что все в порядке, коротко объясняя ход событий. Но на четвертый пробурчал что-то непонятное.

Именно в это время штурман доложил командиру, что «Буревестнику» не хватает одной с четвертью минуты, чтобы отрезать «Кайман» от «Колумба». Капитан-лейтенант сердито посмотрел на штурмана. «Буревестник» шел «полным боевым», и командир знал, что за это время он мог выгадать только пять-шесть секунд. Комиссар наклонился к уху командира и что-то ему прошептал. Трофимов сорвал телефонную трубку.

– Машина! – в этот же миг услышал старший механик голос капитан-лейтенанта.

– Слушаю!

– Полный ход по вашему проекту.

На минуту оставим «Буревестник» и перейдем на палубу «Каймана». Там тоже царило исключительное напряжение и беспокойство. Поначалу самолет не вызвал на пароходе никаких подозрений, а когда после этого тут же заметили шхуну, капитан дал приказ «поломать» машину и начать «ремонт». Команда этого парохода отлично умела симулировать такие вещи. Но когда самолет закружил во второй раз, а на шхуне появились знаки, которые были условными сигналами, на «Каймане» всполошились, вызвали сигнальщика, агента, который перед этим пошел завтракать, и «поломку» отменили.

Шхуна неожиданно остановилась, и какой-то человек просемафорил:

«Немедленно подойдите на помощь. Очень важно».

Предыдущий шифрованный сигнал свидетельствовал, что на шхуне находится кто-то с подводной лодки, а воздушные атаки самолета на шхуну доказывали, что с ней и правда что-то случилось: ей угрожает опасность. Однако, кто именно в этот момент был на шхуне, еще невозможно было определить в самые сильные бинокли.

«Кайман» двинулся к шхуне. Но не очень быстро. На грузовом пароходе невозможно увеличить скорость так же быстро, как на военном. Как ни старались в машинном отделении парохода перейти с минимального хода, почти стояния на месте, к быстрому, на это у них ушло немало времени. Но в первые минуты, когда на «Каймане» убедились, что самолет не вооружен, там не особо и беспокоились. Когда ж капитан заметил на горизонте черную точку, которая приближалась оттуда, откуда прилетел «Разведчик рыбы», то ему сразу пришло в голову, не вызвал ли самолет себе на помощь какое-то судно. В этом тоже не было ничего страшного, потому что судно едва виднелось на горизонте, и, пока оно сюда доползет, «Кайман» успел бы десять раз подойти к шхуне и обратно.

Так прошло минуты две, и один из помощников капитана обратил внимание на то, что судно приближается слишком быстро. Оно буквально на глазах увеличивалось перед ними. Такую скорость мог развить только легкий военный корабль. Это заставляло ускорить движение парохода, чтобы избежать возможных неприятностей.

Военному кораблю пароход должен был показать свой национальный флаг. Командир этого корабля имел право проверить документы парохода. Единственное, чего делать он не имел права, – это снять без согласия капитана человека с иностранного парохода, даже если это был явный преступник. Капитан «Каймана» спешил к «Колумбу», собираясь воспользоваться своим правом. Военный корабль мчался, как вихрь, но у парохода, несомненно, было преимущество в расстоянии, и старший помощник капитана «Каймана» злорадно улыбался, следя за состязанием. Матросы на пароходе приготовились выбросить за борт трапы, как только поравняются со шхуной. Маленький безоружный самолетик не мог им помешать.

А Бариль все кружил над шхуной. Пилот забыл, что он не на военном самолете. У Петимко от непривычки к головокружительным поворотам порой захватывало дух. Иногда он повисал на ремнях, которыми пристегивался к самолету, и тогда хватался руками за борт и смотрел на пилота широко раскрытыми глазами. «Разведчик рыбы» проносился над шхуной, стрелой взлетал вверх, делая «горку», то есть задирая нос почти вертикально, делал петлю и прямым расчетом снова шел на «Колумб». Казалось, он сейчас упадет на палубу шхуны, разобьется и одновременно собьет мачту, рубку, задавит людей. Наверное, и на военной службе Барилю никогда не приходилось выполнять в воздухе такую акробатику.

Это была инсценировка боя с другим самолетом, но этот другой «самолет», вернее шхуна, никуда не могла упасть. Во всяком случае, возможно, ни одному из летчиков во всем мире не доводилось выполнять таких фигур на самолете, не предназначенном для высшего пилотажа.

Бариль пытался дезориентировать своих врагов на шхуне, и это ему удалось. Он не дал им больше запустить мотор, как они ни старались. Он пролетал боком так низко, что, казалось, вот-вот рассечет крылом кому-то из них голову. Махал им кулаком, страшно скривил лицо. Анч не вытерпел и выстрелил, послав в летчика последнюю пулю, но попал лишь в крыло.

Бариль атаковал не только шхуну. Он повел свою машину навстречу пароходу, вызывая там тревогу и замешательство. А когда зайдя сбоку, он неожиданно бросился на капитанский мостик, то все, кто там стоял, попадали на палубу, потому что им казалось, что самолет целится поплавками им в головы. Рулевой от страха бросил штурвал, и волны сразу сбили пароход с курса. «Кайман» завилял и пошел вправо. Когда пилот проводил свою машину над мостиком, капитану и всем присутствующим уже казалось, что самолет падает, зацепившись крылом за мачту. И правда, расстояние между фок-мачтой и грот-мачтой было короче, чем ширина самолета с крыльями. Но «Разведчик рыбы» дал крен, наклонил крыло к грот-мачте, подняв второе к фок-мачте, и таким образом, наискосок к курсу парохода, проскочил над «Кайманом». Когда капитан вскочил на ноги, пароход, никем не управляемый, повернулся навстречу военному кораблю. Капитан крикнул перепуганному вахтенному матросу немедленно перейти в рубку рулевого, а в машину позвонил дать самый полный ход, потому что самолет, развернувшись, мчал в новую атаку на пароход. Во второй раз Бариль взял «горку» перед бортом парохода, но «Кайман» уже шел полным ходом к шхуне. Рулевой на пароходе теперь стоял в рубке.

Когда командир дал приказ увеличить скорость сверх максимальной, возможной до сих пор, все словно наэлектризовались и с лихорадочной скоростью выполняли возложенную на них работу. Никто не хотел верить, что и в этот раз их проект провалится. Только один шутник, которому было приказано не сходить с места, тряс головой и, смеясь, говорил: «провалится, провалится, провалится!» Он вспомнил анекдот про старого моряка, которому всю жизнь не удавалось то, чего желал больше всего, и, чтобы обмануть судьбу, моряк всегда, когда ему чего-то очень хотелось, говорил «не удастся, не удастся!» К счастью шутника, в тот момент на него никто не обращал внимания.

На палубе, кроме командира и комиссара, никто не знал, что происходило в машинном отделении. Там все с тревогой, не дыша, следили за соревнованием эсминца и парохода. «Буревестник» мчался со скоростью поезда, но должен был достигнуть скорости ветра, чтобы обогнать пароход. Внезапно весь корабль затрясло. Командир и комиссар переглянулись, и на их хмурых лицах появилось настороженное выражение. Казалось, кто-то резко дернул эсминец вперед. Раз, второй корабль подбросило, под ногами сильно задрожала палуба. Моряки удивленно смотрели друг на друга. С эсминцем происходило что-то невероятное. Командир сжал в руке трубку телефона.

– Старшего механика! – крикнул он и мгновение спустя услышал в телефоне голос Абдулаева:

– Слушаю!

Капитан-лейтенант молчал. «Буревестник» перестал дрожать, но мчался с заметно возросшей скоростью. Командир, промолчав, повесил трубку. Казалось, шхуна налетала на корабль, она вырастала перед ним, как на экране, и уже простым глазом на ней можно было увидеть людей. Но сделано было еще не все. Сложность маневра заключалась также в умении вовремя остановить корабль. С разгона эсминец мог по инерции промчаться между шхуной и пароходом, и пока он бы развернулся обратно, пароход успел бы забрать людей с «Колумба». Командир хотел забросить на шхуну буксирный крюк и потянуть ее за собой, но решил, что пираты могли выпрыгнуть в воду. Эсминец промчится, а пароход подберет их из воды.

– Шлюпку на воду на полном ходу! – отдал приказ командир своему помощнику, старшему лейтенанту.

В мгновение ока помощник с группой моряков стоял возле шлюпки. Он понимал командира. Необходимо на полном ходу спустить за борт шлюпку с людьми. Это чрезвычайно сложное дело. Такой спуск требовал цирковой ловкости. Но вот вооруженные моряки уже в шлюпке, моторизованные шлюпбалки выдвинули ее в сторону, за борт, а потом опустили к самой воде. Киль шлюпки чуть касается верхушек волн. Главное – ослабить толчок, потому что внезапный удар о воду разобьет ее. Шлюпку сажали на волны кормой. Первый толчок вызвал фонтан брызг и сбил с ног моряков, которые стояли в шлюпке. Выдержав этот толчок, шлюпка должна была выдержать и остальные. Скрипели блоки, выпуская стальные тали. Шлюпка оседала в воду все глубже и глубже. Вскоре она шла на буксире по правому борту. С «Каймана» следили за спуском шлюпки и поняли, для чего это, но пираты на шхуне этого маневра не заметили, потому что он происходил по противоположному от них борту.

Теперь перенесемся в центр внимания парохода, самолета и эсминца – на «Колумб».

Второе появление самолета, его стремительный налет на шхуну, маневры «Разведчика рыбы», непрерывное жужжание почти над головой, неудачный выстрел шпиона, немые угрозы пилота – все это озадачило захватчиков. Они видели, что «Кайман» двинулся на помощь, поэтому оставили Левка и мотор, ведь пароход должен был скоро подойти. Но когда увидели на горизонте новое судно и поняли, что это военный корабль, тогда снова вернулись к мотору, чтобы сдвинуть «Колумб» навстречу пароходу. Но мешал находящийся без сознания Левко. Он лежал на моторе, а чтобы его оттащить оттуда, нужно было долго развязывать. Рыжий пират ножом разрезал веревки, но пока он с этим справился, запускать мотор уже не было смысла, потому что пароход или корабль должны были подойти раньше, чем они успели бы что-то сделать. Приходилось оставаться в роли наблюдателя. У Анча мелькнула мысль застрелить пленников и поджечь шхуну, но на это не оставалось времени и не было ни единого патрона.

Осталось ждать развязки, которая должна была произойти в течение трех-четырех минут.

На Марка уже никто не обращал внимания. Он оставил руль и напряженно следил как за гонкой, так и за поведением пиратов. К сожалению, он не мог развязать ноги. И все же мелкими шажками продвинулся немного в сторону, чтобы занять выгодную для наблюдения позицию. Заметил, что корабль рванулся и стал приближаться, словно быстрокрылая птица. Через минуту и ему, и захватчикам стало понятно, что эсминец подойдет к шхуне первым. Юнга узнал «Буревестник». Ему никогда не доводилось видеть такого быстрого хода, и, ожидая минуты, когда корабль приблизится, юнга положил руку на сердце.

Шпион и пират встали у борта. Анч бросил свой револьвер в воду. Пират вытащил из синего пакета бумаги и спрятал их за пазуху. Конверт выкинул. Револьвер рыжий из рук не выпускал. Теперь Марко понял, на что рассчитывают пираты. С разгона эсминец не сумеет остановиться: он проскочит, подойдет пароход, и пираты тут же туда перескочат. Нужно было бы их задержать. Но юнга ничего не мог сделать. Все происходило так, как он предвидел.

Старший механик Абдулаев сдал экзамен. Эсминец, со страшной силой рассекая воду, промчался мимо самого борта «Колумба». Шхуна закачалась, а люди на ней зажмурились от внезапного ветра. Но это было только мгновение. Эсминец, останавливая ход, проскочил далеко вперед. «Кайман» приближался к шхуне, но между пароходом и шхуной уже стояла шлюпка с вооруженными моряками, отрезая пиратам путь к побегу.